Букет цветов

БУКЕТ ЦВЕТОВ               

Лоянский приехал на центральную автостанцию Хайфы. Они с Замшем договорились встретиться в двенадцать и вместе поехать сменить ребят на базе в Эль-Фуране.

Всю роту по тревоге подняли в Хеврон. Лоянский, Замш, Брамс и Манки решили закосить и вызвались добровольцами охранять палатки на базе.

— Хоть поспим нормально, — ворчал Брамс, переворачиваясь в спальном мешке. Вся рота с криками "Мы им покажем!" загружала снаряжение в грузовик.

— Суки… Потише они на тревогу собираться не могут, — ругался Брамс, ворочаясь на раскладушке.

— Ничего, — успокаивал Брамса Манки, — вот сейчас они уедут, а мы поспим. Правда, Лоянский?

Лоянский свернулся калачиком в спальном мешке, и только нос его торчал наружу. За палаткой выл ветер, как капризный ребенок. Бушевал, сбивая колья американской палатки.

— Котик, ты чего молчишь? — ласково обратился Замш к Лоянскому.

У Лоянского мурашки пробежали по коже. Хотя Замш и назвал его армейской кликухой, но Лоянский подумал: "живодер".

— Манки, дай пару затяжек сделать, — увидев красную искорку в темноте, попросил Брамс.

— Брамс, последняя, у меня больше нету, — начал Манки.

— Ну хватит плакаться, как баба, — перебил его Брамс, — у меня в сумке целый блок. Просто сейчас неохота его доставать — холодно.

— Тот, кто не плачется, тот не морской пехотинец, — промычал из спального мешка Лоянский.

— Кот проснулся, мяу-мяу, — захрюкал Брамс.

Вся рота с песнями погрузилась в автобус и уехала. Утром командир отделения очкарик Моше, он же — Маньяк, дал всей четверке чистить бельгийские пулеметы.

"Вот и отоспались", — подумал Лоянский.


Днем к ним прибежал Моше-Маньяк.

— Всю роту из Хеврона отпустили на шабат домой. Капитан дал добро, что на этот шабат двоих из вас тоже отпустят. Ну, кто хочет?..

Лоянский и Замш согласились.

— Но вы обязаны приехать и сменить Брамса и Манки на праздники, это приказ. Чтоб вы не забыли, когда праздники, я вам напоминаю: в воскресенье сразу после шабата. Чтобы потом не говорили: "Командир, у нас не было календаря, и мы не посмотрели и поэтому не знали, когда сменять своих друзей".

— Такого мы не скажем, — пробурчал Лоянский.

— Нет, не скажем, — подтвердил Замш.

— И не опаздывайте. Чтобы ваши товарищи тоже смогли добраться домой вовремя, — кричал им вдогонку Моше.

Лоянский и Замш тормознули кибуцника, и он подвез их прямо до Хайфы.

— Замш, смотри, в воскресенье не опаздывай, — кричал ему Лоянский, залезая в автобус.

— Я не могу, — мямлил Замш, — я живу в Араде.

— В воскресенье в двенадцать тут! — кричал Лоянский, высунув голову в окно автобуса.

— Но я живу в Араде, на юге, я не смогу.

— Замш, сделай усилие, постарайся.

— Все будет хорошо, — успокоил Лоянского Замш.


Лоянский посмотрел на часы.

— Блин, только десять, — грустно вздохнул он.

Присев на скамейке у автобусной остановки на Кирьят-Шмону, Лоянский задумался, что ему делать дальше. Праздники Лоянский не любил. Во время праздников весь город вымирал, было пусто и одиноко. "То ли дело в Союзе, — подумал Лоянский, — флаги, автобусы, карусели, народ живет". Что-то вроде ностальгии скрутило ему сердце. Лоянский оставил свою большую зеленую сумку на скамейке и решил прогуляться по станции. На одной из витрин маленького магазинчика лежал порножурнал. С обложки на солдата смотрели сиськастые смазливые красотки с многообещающим взглядом.

— Эх, — горько вздохнул Лоянский, вынимая кошелек из кармана и внимательно проверяя, сколько там денег.

— Да, солдатик? — ласково улыбнулась Лоянскому продавщица.

— Вот этот журнал, — указал пальцем Лоянский.

— Тридцать шекелей, сладкий, — сказала продавщица.

Крепко зажав журнал подмышкой, Лоянский проходил мимо лавочек с вкусно пахнущей едой. Каждый из продавцов ловил голодный взгляд солдата, зазывая его к своему ларьку. Лоянского привлек запах швармы. Сочное мясо, жарящееся на вертеле, исходило сочной слюной. От такого зрелища Лоянский и сам пустил слюну.

— Эй, солдат, для военных у нас скидки, — крикнул продавец швармы.

— Сколько? — заглатывая голодный ком, спросил Лоянский.

— Пятнадцать шекелей, дорогой, только для солдат.

Руки продавца быстро резали питу, наполняя ее салатами и стружками мяса. Лоянский со вздохом раскрыл опустевший кошелек. Вытаскивая скомканные бумажки, в сердцах он проклинал Замша за вынужденную трату денег.

Стряхивая с зеленой формы крошки хлеба и обрывки мяса, Лоянский направился к желтому телефону-автомату.

"Последний раз его жду", — прошипел Лоянский, вклинившись взглядом в набегающую на него толпу. Толпа неслась, Лоянский вырывал из нее лица, фигуры, позы, ноги. Да, ноги. Сейчас он проводил глазами молодую бабу с туго налитыми ляжками, растущими прямо из коротких шорт. Две русские девки нагло разглядывали его фигуру, подпирающую телефон.

— Ну, чего надо? — состроил грозную рожу Лоянский.

Девки прыснули со смеху прямо ему в лицо, развернулись и медленно уплыли в толпе. Развалившись на скамейке автобусной остановки, Лоянский развернул журнал. Подул ветерок. Лоянский поднял голову, и сердце его запело: ёк-ёк-ёк. Она была вся такая воздушная, ветер играл ее длинными волосами, то открывая, то пряча нежное лицо от чужого взгляда. Ей также было интересно узнать, что же там рассматривает солдат Лоянский.

— Девушка, интересные я картинки смотрю? — задал вопрос Лоянский, быстро сворачивая журнал в трубку и пряча в тесный карман армейских брюк. Девушка смутилась, криво улыбнулась и покраснела.

— А как тебя зовут? Я — Лоянский, мое армейское прозвище Кот.

— Почему кот? — спросила девушка.

— Посмотри, разве я не похож? — Лоянский завертел головой во все стороны.

— Да, похож, а меня зовут Марина, — сказала девушка.

— И куда мы едем, Марина?

— В Кирьят-Шмону, я живу там в интернате.

— О, так нам по дороге, — соврал Лоянский.

Тут он понял, что больше ему сказать нечего. Мимо пробежала женщина, продающая букеты цветов.

— Ты хочешь идти в армию? — спросил ее Лоянский.

Марина рукой поправила волосы.

— Нет, не хочу, и ребята из моего класса тоже не хотят.

— А я служу в боевых частях, в морской пехоте, — Лоянский с гордостью выпятил грудь и коснулся фиолетового берета.

— Солдатик, купи для своей девушки букет, — пропела продавщица скрипучим голосом.

Марина потупила взгляд, ветер играл ее волосами, она ловила их, отбирая у ветра. Лоянский поглядел на Марину, на продавщицу цветов. "У меня совсем нет денег", — защемило у него сердце.

— Сколько?..

— Вот, возьми букет роз, всего десять шекелей.

"Последние…", — посмотрел в свой кошелек Лоянский.

Он гордо, почти торжественно вручил цветы Марине, она окунула в них свое лицо. Резкий звук тормозов разорвал тишину, подъехал автобус, из него посыпались люди. Марина поднялась с цветами.

— Ты куда? — спросил ее Лоянский.

— Приехал мой друг, — сказала Марина, указывая на парня, вышедшего из автобуса.

Мир Лоянского застыл, он видел только волосы, играющие на ветру, и букет роз.

— Это цветы для меня, — громко заржал парень.

Марина сквозь розы бросила взгляд на Лоянского и ушла.

Лоянский развернулся. Перед ним стоял Замш.

— Замш, ссука, из-за тебя я все деньги просрал.

— Я не виноват, — сказал Замш, — я живу в Араде.

— Это будешь рассказывать тем, кого мы сменяем.


Ночью Лоянский и Замш поднялись охранять бункер. Ветер сбивал их с ног.

— Замш, давай спрячемся в палатку возле бункера, — предложил Лоянский.

— А если нас офицер поймает, мы с тобой останемся тут сторожить до следующих праздников.

— Замш, спокойно! — Лоянский вошел в палатку первым, за ним Замш. Они уселись на ящики с минометными снарядами.

Лоянский достал журнал и, подсвечивая фонариком, начал разглядывать глянцевых девиц.

— Эх, Замш, если бы ты знал, какую девушку я сегодня встретил… — Лоянский вздохнул. — Ну почему с другим?

Замш молчал.

— Замш, ты меня слышишь? — Лоянский посветил фонариком в лицо Замша. Замш спал.
                конец.