Александра

Пожалуй, каждый  из нас в своей жизни, помнит какие-то  моменты  из своего детства, обычно они яркие и светлые. Перебирая старые журналы мод, которые остались после смерти  моей мамы, я наткнулась  на  пожелтевшие от времени листки и с радостью узнала  ее почерк. Она постоянно что-то записывала  на листочках или в общих тетрадях. Обычно это были подсчеты лицевых и изнаночных петель, какой-нибудь модной кофточки. На этот раз, это оказались черновики ее будущих мемуаров, которые мне хотелось бы сохранить ,   это ее воспоминания, которые я больше  никогда не услышу.

Воспоминания моей матери.
Детство.
В семьдесят, люди начинают писать мемуары о своей прожитой жизни и анализировать свои поступки, как  он прожил жизнь, много ли выпало на  его долю испытаний, радости и успехов.
Попытаюсь описать все прожитые  мною годы, но вряд ли получится это красочно и интересно. В моей жизни мало было интересного и радостного, пожалуй, больше всего жизнь меня била и в это же время, была ко мне снисходительна.
С трех лет (1930-31) я начала помнить прошедшие события, но только отдельными эпизодами. Красноуральс. Помню, что мои родители жили в бараке близко у леса. В комнате кроме стола и кровати не было больше никакой мебели. Большим бичом того времени были клопы от которых не было спасенья, спасались любыми  известными и неизвестными средствами. Зимой спали на полу обкладывая постель белыми круглыми шариками. Я помню, как отец у окна нашей комнаты сколотил клетушку, чтобы летом можно было в ней спать, таким образом мы спасались от клопов. Особенно хорошо спалось под монотонный звук дождя, он прекрасно убаюкивал. Помню, как мы с матерью сидели на крыльце барака, мать перебирала собранные  ею грибы, и о чем- то мне рассказывала. Я отчетливос вспоминаю   это,  глядя на происходящее  как будьто со стороны. Помню, как я заболела и жалась к теплой печке, потому что меня морозило. Возможно, это было  ранней весной, потомучто еще лежал снег, мать сварила картошку и пригласила отца и меня есть, но я отказалась, мне было не хорошо,  меня все время тошнило. Утром завернув меня в одеяло, мать понесла меня в больницу. Яркое солнце ослепляло мои глаза, а под  материнскими ногами  скрипел снег,  на этотом воспоминания обрываются, видимо у меня было тяжелое состояние. После, когда мне стало легче, помню палату  в которой я лежала. На мне рубашка, до того длинная, что при хотьбе, я  постоянно спотыкалась и падала, иногда не успевала  добежать до туалета.
В палате лежали женщины и  дети. Рядом со мной, лежал мальчик с отцом. Они вырезали картинки из журналов, я только сейчас вспомнила, что картинки были из журнала моды.   Ко мне приходила  мать, и если я ее видела в окно, то поднимала такой рев, что ей приходилось оставаться со мно. Она читала мне книжку, из которой я помню лишь девочку на костылях. Мать усыпляла меня и уходила домой. Вскоре меня выписали и мама  забрала меня, сколько же  было радости тогда.
Потом, мы жили в центре города и у нас была небольшая комната с соседями, а так же кухня, которой почти  ни кто не пользовался. Кроме меня в нашей семье еще была сестренка Юля, я ее плохо помню. Когда заболела  мать и уже  не могла вставать с постели, она  давала мне в руки деньги и котелок, и я шла в столовую, покупала суп.  Суп состоял из зеленых помидор и  пшеничной крупы. Где  все  это время  была Юля, я незнаю, но ее с нами не было.  Когда маму  увезли  в больницу,  появилась Юля, по моим представлениям,   ей  тогда было где-то около года. Отца  не было,  и с нами в комнате жила какая-то нянька. Юля умерла неожиданно. Вечером ее уложили спать, а утром она уже не проснулась. Она умерла очень тихо, во сне, что с нею было незнаю, только помню, как она лежала на скамеечке, и я ее уговаривала поиграть со мной. Нас оставили одних,  потом ее положили в гробик.  Пришло много женщин и  меня посадили на скамеечку.  Помню, что рядом со мной на этой скамье,  еще кто-то сидел,  а затем, мне на колени поставили гробик с сестрой  и сфотографировали. Я  отчетливо помню, что была одета в пальто и  на голове у меня был темно-лиловый бархатный берет с кисточкой. Смутно помню, как будьто пришла мать и с нами сфотографировалась.  Жаль что фотографии эти не сохранились, либо отец их порвал, либо  в последствии мачеха. Итак я осталась  совершенно одна, мать в то время лежала в больнице, а отец был где-то далеко. Я целыми днями была в комнате в полном одиночестве, лежала на койке и  много ревела от голода. Ко мне редко кто приходил, и постепенно я обросла грязью и  вшами.  Моя голова  превратилась в сплошную коросту. И вот однажды ,это было летом,  наконец-то приехал отец. Он не смог  сразу попасть  ко мне  в комнату, потому что  я была закрыта на большой висячий замок, тогда отец насыпал мне  семечек и орехов и подсунул  их под дверь. Сверху у печки,  почти  под  самым  потолком была дыра в которую он просунул  булочку, я  с жадностью  ее съела и попросила еще. Отец сидел за дверью и разговаривал со мой пока не пришли соседи и не открыли дверь. Когда отец увидел меня, он не сдержал слез, я представляю какой у меня был вид. Потом, он нагрел воды и вымыл меня в корыте. Вычесал вшей из головы и переодел в чистое платье, белые носочки и голубые сандалики. Сколько же у меня было радости тогда, это трудно передать словами. Я  так отчетливо помню это , словно это было только вчера.
Мне примерно было  четыре с половиной (1931-32), когда умерла мать, я ее до сих пор помню. Мы с отцом  пришли к ней в больницу ( мама болела туберкулезом), день был очень жарким, она подошла к окну, выглядела очень худой и бледной,  ее голова  была острижена наголо. Мне, запомнились ее огромные серые глаза и веснушки по всему лицу. Я кружилась около отца, мне хотелось к матери и отец подняв меня на руки, поставил на заваленку. Она гладила меня по голове и что-то говорила. Передомной стояла  худая женщина с огромными  серыми глазами, тогда я не понимала, что вижу ее в последний раз. Через несколько дней  мы с отцом уехали в Пермь, где он учился на каких-то курсах.
Я часто  уходила на реку Каму, которая казалась  для меня огромной. Там я  целыми часами  сидела  на берегу и перебирала камушки, ходила по мелководью босиком и  с завистью смотрела на проплывающие  мимо белые пароходы,  как мне  тогда хотелось покататься   на пароходе.  На берегу и находил  меня отец после своих занятий. Вскоре   мы  уехали оттуда,  потому что отцу сообщили, что умерла  жена. Похоронили ее чужие люди.  А  у  меня до сих пор в памяти  тот солнечный день, Кама, пароходы, берег с мелкой галькой и теплая вода. Тогда для меня все это казалось огромным впечатляющим, познавательным миром.
В  Красноуральске, где мы жили, началась моя самостоятельная жизнь, отец  отдал  меня на воспитание старухе, которую звали" баба Зина". Жили мы с ней в трех этажном доме, в маленькой комнатушке, там я целыми днями сидела под замком. Меня  редко выпускали погулять, а если и выпускали, то я всего боялась (  кур, свиней, коз), я со страхом залезала на пожарную лестницу и оттуда верещала. Частенько баба Зина была в загуле, и я оставалась голодной  на целый день  в душной  закрытой комнате. Сердобольные женщины, работающие в столовой на первом этаже, открывали меня,  кормили и выводили на улицу,  а потом снова закрывали. Так моя жизнь продолжалась  довольно долго.  Отец навещал меня по выходным дням, приносил  семечки, кедровые орешки и ягоды, то земляники или черники, сидел со мной час другой и уходил. Однажды я заболела и когда он пришел, и принес гостинцы, я отказалась от них оставшись  совершенно безучастной. Отец стал гладить меня по голове, а потом резко отдернул руку, все моя голова кишела вшами. Не сдержав слез и всхлипований, он быстро вскочил и ушел. Сколько с тех пор прошло времени не помню, но пока я болела около меня ползал щенок и все время скулил, возможно с тех самых пор я  и полюбила собак. Я плакала и звала мать, но мать не приходила.
Но вот однажды, баба Зина приодела меня и выпустила погулять,  тогда то  я  и решила от нее сбежать. Память у меня была отменная, если я хоть раз где-то бывала, то уж ни за что не забывала. Я отправилась к отцу на работу, он тогда работал в горсовете каким-то снабженцем.
Еще одно из ярких моих воспоминаний. Мне года три, мы, отец, мать и я живем в деревне Битимка (Свердловская область), отец занимается строительстом моста. Помню, как на берег реки свозили целые глыбы гранитного камня, которые сваливали  на берегу. Я  с удовольствием ползала по этим камням, пока однажды не  поранила сильно ногу.  Из ранки сильно текла кровь  меня привели к старенькой бабушке, которая зажгла тряпицу, подождав когда та обуглится, поднесла ее к моей ноге и что-то стала нашептывать, вскоре кровь запеклась и  перестала течь.
Отец строил мост, а мы жили,  как раз напротив моста. До сих пор мост стоит, и  дом,  котором мы жили тоже цел, но  стал уже дряхлым, покосившимся. Хозяева этого дома давно  уже на погосте, дядя Митя умер в сентябре 1976 года, тетя Настя в январе 1981 года. Единственная память об отце -  этот мост.