Пенёк. Уснувший Дед Мороз

Кадр из м\ф "Дед Мороз и лето" 1969г., СССР, режиссёр Валентин Караваев.

Дед Мороз, прежде чем вернуться к себе в терем после праздничных предновогодних разъездов, по привычке поспешил  завернуть  на свою любимую поляну в лесу.  Душой отдохнуть, чудесную энергию пополнить.  Почти в центре росла старая ель. Стройная, высокая, густая. Настоящая царица зимнего леса. Именно с ней Дед Мороз всегда, как с живой разговаривал. Восстанавливался, как от источника целебного.   
     Ещё на подъезде  Морозово стариковское сердце стало  заливаться подтаявшей тревогой. Подозрительно светло  маячила впереди подлунная поляна. Чем ближе подъезжала  оленья упряжка, тем больше росла уверенность  Деда  Мороза в том, что поляна увеличилась, а красавица ель исчезла. Никому не позволял распорядитель елового богатства касаться красивейшего уголка.
      Оленям Дед Мороз приказал ждать неподалёку, а сам решил  пешком пройти последние сто метров до поляны. Она действительно  опустела и расширилась. Словно малые детки за старшей сестрицей ушли и молодые ёлочки, оставив по увязнувшему сапожку в сугробах.
   Взялся Дед Мороз  пересчитывать пеньки. Солёные слёзы застилали глаза, оставляя на морозных щеках въевшиеся борозды. Поравнявшись с центральным широким пнём, он так и не смог закончить ревизию.  Почувствовал, что, если не присядет в сугроб и не умоется снегом, от горячих слёз начнёт таять борода, а с ней и волшебная сила. Вызвать звёздную вьюгу одним  волшебным посохом ,  чтобы вырастить в считанные мгновения срубленные к празднику ёлочки,  ему  тогда не удастся. А заветную ель  не вернуть в былом виде.  Больше  сотни лет должно расти  царское дерево.
   От усталости и горечи заснул Дедушка  Мороз, положив голову на низкий широкий пенёк. Как  местные зайчишки сбежались к нему  и уселись вокруг, попискивая, он даже не почувствовал. Самый бойкий пробовал  разбудить Дедулю, чтобы  спросить, не нужна ли от них какая помощь? Бесполезно. Побарабанил по пню, побарабанил и отступился. Дед спал  крепко. Силы в глубоком  сне черпал.  Тогда зайцы стали действовать самостоятельно. Подогнали  оленей поближе и,  перекатив  сонного Деда Мороза  на валявшиеся срубленные еловые лапы, волоком , всей гурьбой, слаженно затащили его  в сани.  Понятно, повезли спешно  в терем, прихватив с собой увесистую вязанку осиновой коры для киселя. Дедушку лечить...
  - Куда вы меня тащите, зайцы вы, зайцы ухие-долгоухие?! - еле ворочая языком, бормотал сквозь хмельной сон  дед Матвей, вцепившись в старую кухонную табуретку. Очень не хотелось его красному носу с нею расставаться. От её свежей щербины на углу приятно пахло древесиной, что вновь тянуло в дрёму.  Периодически, при кашле почти лесной аромат перебивался коньячно-водочным стариковским дыханием. Но стыдить старого никто и не думал.   Домашние сами изрядно повеселились за новогодним застольем.
   - На диван, дедок, тащим. На диван,  на твой.  Куда же ещё? - ответил один из внуков. Правнуки в заячьих махровых ушках тоже помогать пристроились. Кто за полу атласной шубы цапнул, кто за кушак.
    -  Не жалеешь ты себя, дедушка. Прошлым годом ещё обещал завязать со своим Дед-Морозным бизнесом. Мы, ведь, поверили, что ты с Олегом Сергеевичем Новый год встречать у него дома будешь. А ты опять за своё. Костюм припрятал. Не выбросил.  - Сердобольные внуки были понимающе искренни.
  - Не слышит он ничего, - произнёс другой внук. Тоже подвыпивший, как полагается в новогоднюю ночь, но устойчивый мужчина. - А ну, малышня, дружней помогаем. Дед  Матвей спать хочет.
 - Как это не слышу? Всё я слышу прекрасно, - возразил   опять очнувшийся  Дед-Мороз-дед-Матвей. - А ёлку вашу,  не настоящую,  уважать не могу. Вот, моя любимая была...  Выше всех. И пахла. И не было  её краше.  Браконьеры спилили. Я расстроился. Только олени с зайцами меня и понимают. Довезли до терема.    Да! У Олега Сергеича   старая "Волга" с оленем. Не с северным, однако.  А я устал.
 - На центральной площади наверно твоя ёлка, дед, - сообразил самый старший правнучок. -  В этом году живую украсили, не из проволоки и лампочек.  Мы сегодня там гуляли.  Ты её видел?
 -  Не довелось, мои лапушки. Кыш  под  свою нейлоновую, мелочь заячья! У порога  мешок с гостинцами - вам, долгоухие. Я посплю. Сон досмотреть хочу.
    Дед погрузился в белый сугроб подушки и пробормотал,  опять засыпая:
   - Табуретку с запахом подвиньте поближе. И аспиринчику на утро. Ноги в валенках намокли без галош. Резина у Олега Сергеича шипованная, а олени лучше. Сами  - парнокопытные.