Тысячелетний механик

В нашем мире люди не умирают от  старости и болезней. Давно, еще до установления Тысячелетнего Цикла, до постройки Башни Тысячелетия наша медицина нашла лекарства и средства от возрастных недугов , от старения. Но никто не должен жить тысячи лет: люди не поместятся на поверхности. Чтобы избежать перенаселения, мы вмешались в геном, делая продолжительность жизни человека управляемой. Каждому дается по сто двадцать лет, ровно столько, сколько по расчетам ученых, должен жить совершенно здоровый человек. В свой сто двадцатый день рождения человек умирает. В среднем.

Оказалось, что регулируемая продолжительность жизни – отличная альтернатива несовершенному классическому правосудию. Те, кто это придумал и осуществил, были изваяны в золоте на Площади Тысячелетия. От идеи до воплощения прошло немало лет, и эта технология стала воистину передовой. Потребовалось найти подходящее излучение, способное передавать  импульс о продолжении или убавлении жизни того или иного члена общества, и подходящий излучатель. Так была построена Башня. И потребовался специальный человек, выносящий решения в каждом конкретном случае – ведь нельзя же судить детей и стариков, беременных и больных, обороняющихся от злоумышленника и нечаянно содеявших членов общества наравне с профессиональными преступниками! Точная  настройка в те времена этого обеспечить не могла. Попутно выяснилось, что люди наотрез отказываются жить в мире, управляемом машинами. В первый же день, как жизнью стало распоряжаться безличное и бездушное механическое творение, по поверхности прокатилась волна самоубийств.

Вскоре на Башне появился Механик, живой человек, приносящий свою жизнь в жертву обществу. Теперь в нашем мире умышленные преступления против личности и собственности чрезвычайно редки.
Механик живет от тысячи до двух тысяч лет, это необходимо, чтобы справедливо отмерять сроки жизни и знать каждого в лицо. Нам не нужны суды, полиция и тюрьмы с множеством озлобленных охранников на вышках. Достаточно видеонаблюдения и закона, говорящего,  на какой срок убавлять жизнь преступника. Получая все данные от оперонов, обрабатывающих потоки видео с камер, Механик выполняет свою работу. Название подчеркивает, что на него не следует обижаться, а пенять стоит не ему, а себе.

Для человека, живущего в любом из миров, такая власть была бы чрезмерной, поэтому механик не живет жизнью обычных людей, обычно не вступает с ними в контакты, хоть это не запрещено, не перемещается по поверхности планеты. Он живет и работает в Башне, как правило, днем выходит на опоясывающий башню балкон. И все видят его ослепительно белые одежды наверху. На планете Башня Тысячелетия – самое высокое здание. И пока Тысячелетний Механик есть на Башне, сильный не смеет обижать слабого. Власть имущий преступать закон. От этого зависит собственная жизнь. Можно сказать, что мы поклоняемся Башне. Она  - залог стабильности и процветания нашего общества.

Впрочем, Механик не только убавляет, но и прибавляет срок жизни полезных членов общества. Каждый может подать прошение. Если оно обоснованно, Механик добавит столько лет, сколько нужно, чтобы родить и воспитать уже зачатого ребенка, закончить поэму или книгу, или научный труд, или помочь своей семье. Прибавлением лет хорошо премировать выдающиеся достижения, храбрость, спасение чужой жизни, или просто добросовестный труд.

Размытое изображение Механика можно видеть на стереофотографиях, на видео, иногда по спецсвязи, если Башне нужно выяснить что-то у свидетелей. В Башне можно побывать, если это необходимо. Однако нельзя посетить ее в качестве туриста, система идентификации не пропустит бездельника или фальшивого порученца. Но таковых в нашем обществе немного среди половозрелых. Мы понимаем, что там наш духовный радиант, и строим свою жизнь вокруг него.

В Башне, кроме Механика, работает множество людей. Главным из них является распорядитель. Он руководит командой техников, инженеров, программистов, связистов и всех прочих, включая обслуживающий персонал здания, ведь все, там работающие, остаются людьми с потребностями, которые надо удовлетворять. В Башне также работают те, кто отвечает за видео, его качество, всеохватность и подлинность,  поскольку без этого вся идея Башни теряет смысл. Добавим в скобках, что революция правосудия у нас свершилась только после того, как ученые и инженеры смогли обеспечить бесперебойность и подлинность показаний видео-оперонов.

Примерно один раз в тысячу лет распорядитель вынужден решать непростую и печальную задачу смены Механика. Человеческий мозг, усиленный искусственно и поддерживаемый в прекрасном состоянии, все-таки не вечен. Когда он начинает  давать даже малейший сбой при подключении к автоматике Башни, на пульте распорядителя загорается безмолвная красная лампочка. Это означает, что сроки вышли, мозг Механика выработал свое, и нужно выбирать другого человека, который сможет и согласится заменить умирающего. Ошибки практически исключены, люди нашего мира не болеют, человеческую усталость и прочие случайности можно компенсировать терапией или приборами. К сожалению, близящуюся смерть мозга после тысячелетней жизни ни обратить, ни замедлить нельзя: две тысячи лет – предельный теоретический срок жизни мозговых клеток. На практике – вдвое меньше, но эта задача будет решена наукой, когда-нибудь. В нашем мире, в отличии от земного, надеяться стоит на положительный результат, и ученые всегда оправдывают надежды.

В скором времени будущего Механика определяют. Им может стать кто-нибудь из специальной пятерки людей с усиленными мозговыми функциями. Ее формируют на 999 год Тысячелетнего цикла, а закладывают еще раньше, на 966 год. Каждые сто двадцать лет добавляют еще пять человек. И, разумеется, каждые 120-150 лет пятеро выбывают естественным образом. Если образуется излишек в группе, то это  лишь способствует стабильности.

 Механик  - мужчина в возрасте от 33 лет, с неубавленной жизнью и без семьи. Были случаи, когда люди, предназначенные в пятерку от рождения, отказывались от восхождения, потому что имели семьи. Это допустимо, так как наше общество свободно и никого нельзя заставить делать то, что человек не выбирал.

Когда в двери Башни вводят нового Механика, старый совершает Последний Полет, потому что нельзя доживать в ничтожестве и слабоумии тому, кто вершил судьбы всех людей. Не потому, что мы склонны к садизму. Мы не склонны. Потому, что ни один Механик за всю нашу историю не предпочел прожить остаток жизни «на покое»  с отказывающимся служить мозгом.

До самого недавнего времени Механиком в нашем мире был человек по имени Андрей.  Наша надежда, да. Здесь надо криво улыбнуться, наверное.

Это имя он получил при рождении, тысячу лет назад, в период моды на все земное. Мы тогда близко познакомились с вами, и нам нравились ваши звучные и затейливые имена. Сейчас среди нас Иванов и Марин почти не встречается: теперь у нас иная мода, и иные имена.

Когда Андрей перешел тысячелетний рубеж своей службы, уже была сформирована пятерка, в этот раз – только по традиции. Без особых шансов, что кто-то сменит Андрея в ближайшее время. Распорядитель не глядел в ту часть пульта, где сиротливо приткнулся красный индикатор. Тысячу лет назад наш генетик, самый талантливый из всех в его профессии, заложил и осуществил блестящий эксперимент по улучшению генома механиков. Физическая емкость мозга Андрея была значительно увеличена по сравнению с аналогичным параметром всех его предшественников, но не это стало главным успехом Изваянного в Золоте При Жизни генетика  (на Площади во втором ряду, позади Основателей Башни). Он добился, чтобы некоторые гены взаимодействовали с нейронами нервных тканей каким-то сложным образом, создавая уровни памяти и усиливая логико-математический аппарат. Также была задействована интуиция, предчувствие и предвидение. Можно сказать, что Андрей стал первым, у кого эти чувства выделились искусственно. Для службы Механика выделение шестого, седьмого и восьмого чувства вкупе с физиологией мозга обещало неограниченный объем памяти, мыслительные способности и многозадачность на уровне суперсовременных компьютеров. Здесь наука вышла на такой уровень, что никакая лингва не в силах объяснить научные основы сделанного открытия.

Но вы всегда можете посмотреть исследования и повторить эксперимент. Впрочем, у вас, кажется, пока нет для этого технологий. Мы можем его повторить, но пока жизнь Андрея длится, исследование не завершено, и неизвестно, насколько успешно оно завершится, этика не позволяет нам закладывать инкубаторы с будущими новыми людьми. В этом даже нет особенной необходимости: общество должно развиваться естественным путем, и развивать его должны обычные люди в свои сроки. А конкуренция с суперхомо в наши планы не входит.

За более чем два миллиона лет существования Башни ученые отточили математический аппарат прогнозирования Тысячелетнего Цикла, поэтому неожиданностей мы не предполагаем. Считается, что Андрей ближе всех подойдет к теоретическому пока и недостижимому на практике предельному, двухтысячелетнему, сроку функционирования Механика. Визуальные наблюдения  и физиометрия распорядителя во всем подтверждают выводы ученых:
Андрей не подает признаков надвигающейся усталости или слабоумия.
Андрей не утратил человеческих склонностей и бытовых привычек.
Андрей не менее, чем раньше, а, может, даже более, интересуется внешней жизнью.
 
Старые Механики утрачивали желание принимать человеческую пищу, по их желанию пищеварительная и выделительная система встраивались в кровеносную и лимфатическую. Удалялись ненужные более органы. Большинство Механиков не позднее восьмисотого года службы изъявляло желание ликвидировать навсегда волосяной и ногтевой покровы, еще раньше угасала и полностью удалялась неиспользуемая половая функция. Эти признаки всегда сигнализировали о близящемся завершении Тысячелетия. Но как у вас говорят: «Король умер – да здравствует король!» У нас это звучит так: «Окончание есть начало Тысячелетия».

Ничего похожего с Андреем не произошло. Напротив, он не позволяет пристраивать себе современные импланты, ссылаясь на приверженность философии Обоснованного вмешательства. Удобней было бы все же иметь их, при такой должности, возражают иные из нас. Тем не менее, должность у нас не означает долженственности, и каждый особ физически и собой может распорядиться по своему усмотрению. Никого нельзя принуждать! И добровольцы остаются свободны в волеизъявлении от начала и до конца. Это наша философия и наша мораль.

Свертывание всех параметров обычно касается не только физического облика стареющих Механиков, но их вкусов  и привычек. Подвижность утрачивается до минимума здоровья, использование человеческих предметов Механик ограничивает, довольствуясь электронными устройствами, программами или даже симуляторами. Словом, если физическая старость и не проявляется у него в морщинах и болезнях, то духовной нет преград. С этим пока не может бороться наука, и в такой борьбе нет смысла – смена времен и поколений необходима для здоровья общества.

Андрей исключителен. Его многогранность и неограниченные возможности обещают, что человеческая душа в нем не угаснет. Андрей читает бумажные книги далеко за пределами культурного минимума. Он с удовольствием занимается спортом,  подолгу плавает, не прерывая основной деятельности, отключая свой разум от Башни только ради гигиенических перерывов, поскольку грешно вершить людские судьбы, занимаясь выделением или жуя, например. Это оскорбляет саму идею Тысячелетнего Цикла, который ради человеческой жизни возобладал над животной природой и подчинил ее Духу и Разуму.

Люди не без гордости поговаривают, что Андрей пишет стихи. Но, конечно, никто доподлинно не знает, Андрей публикует их в виртуальной сети, пользуясь псевдонимом.

Его неизменная доброжелательная улыбка, живое лицо на размытом экране и разумная гуманность приговоров сделали последние восемьсот лет самой доброй страницей в нашей истории. У вас говорят: «Каков поп, таков и приход». У нас говорят: «Какой Механик, такая и эра настанет». У нас настала эра Добра и Процветания, так как каждый человек с младенчества невольно воспитывался этим добрым красивым мужчиной с экрана.

Все знают, что СМИ транслируют отфильтрованные, чуть видоизмененные или немного размытые портреты и видео Механика. Иначе он совсем не смог бы выходить из Башни. А это необходимо хотя бы десяток раз за тысячу лет. Это надо также затем, чтобы не провоцировать поклонения или ненависти к нему. В ранней истории Цикла были прецеденты, когда неразумные экзальтированные люди ставили портрет Механика вместо, скажем, иконы. Это мерзкое явление было просто необходимо пресечь. Так было решено фильтровать изображения. Так, задолго до восхождения Андрея, на Башне воцарился современный порядок-протокол. Как и все люди, он выполняет свой долг. И доля,  добровольно избранная им, редко приятна или почетна. Никто, только он, на виду у всех. Все знают о конкретно его физиологии и состоянии. Физиометрия Механика у нас теперь популярнее прогноза погоды. Все знают, какой смертью и примерно когда умирает каждый Механик. Все знают о его мозге и половом органе, или дате, когда последний ему надоел настолько, что его отняли.  Поэтому мы считаем, что не стоит отнимать у человека, даже Механика, последнее личное, что ему позволено иметь – его лицо.


Необходимо признаться, что примерно двести лет назад спокойствие и благополучие нашего мира рухнуло. Мы не сумели отнестись к этому со всей серьезностью, и над нашей цивилизацией нависла угроза, пока еще теоретическая, но неотвратимая и беспощадная.

У нас прекратились естественные зачатия. Разумеется, решить эту проблему в ближайшей перспективе с помощью медицинских технологий не составляло труда, но мы, сторонники Обоснованного вмешательства и Наибольшей естественности, хотим иметь в распоряжении все варианты. Практическая необходимость имеется только для колонистов. В эпоху отзвездкзвездной колонизации важно быть уверенными, что люди, прибывшие к месту заселения, в любом случае сумеют продолжить род и выживут. До решения проблемы транспорты с колонистами оснащаются медицинскими лабораториями, проводящими ЭКО. Не хочется думать, что случится, если во время перелета лаборатория будет уничтожена.

Долгосрочная перспектива радует мало. За двести лет тщетных попыток решить проблему с ходу выдвигались разные теории о причинах прекращения натуральных зачатий, но ни одна не была доказана. Общественность изрядно приуныла и перестала превозносить науку, споткнувшуюся на, казалось бы, элементарной проблеме. Надежда явилась из источника, которому поверили наши души: все эти две сотни лет Механик активно наблюдал за происходящим в генетике, области, более его не касающейся. Мирской профессией Андрея была генетика человека (по вашим меркам он был доктором наук и основателем школы, у нас – Кандидатом на изображение в металле, не меньше). Он имел все шансы проблему решить, хоть когда-нибудь, учитывая его запас времени.
Андрей высказал предположение, что двести лет назад критическая масса рождений в добавленные годы запустила механизмы, в лучшем случае, останавливающие рост нашей популяции. В худшем – где-то был нарушен баланс и наш геном вырождается, а популяция, во избежание вырождения, самоуничтожается. Эта гипотеза, пусть малоприятная,  соответствовала трем аксиомам генома, высказанным еще на заре нашей науки:

«Геном человека устроен рационально, справедливо и пророчески».
Именно поэтому мы не могли оставить проблему без решения. И все-таки у нас осталась надежда. Ведь ее взялся решить Андрей! Другому ученому мы больше не доверили бы наше будущее. Другой ученый по соображениям научной этики совершил бы самоубийство, но не взял чужие наработки, даже, прикажи ему Мировой Совет. Мы ждали.

Опубликованные работы Механика повергли нас в шок, но мы осознали серьезность нашего положения. Андрей продолжал исполнять свои обязанности, но ему потребовалось больше выходов на поверхность. Башня была величайшим сооружением нашего мира, но вместить в нее оборудование и лаборатории Института генома человека не смог ни Андрей, ни даже Сам Бог. (Институт занимает площадь, равную площади вашей Москвы).

Потребовалось только снабдить Механика портативной бесперебойной связью с Башней, так как его обязанности ни отложить, ни передоверить невозможно. Подобное мы и помыслить не могли! Это наша цивилизация, наша культура, ее устои и основы: Механик незаменим во времени, определенном ему.

Нельзя сказать, чтобы мы решали задачи и посложнее – сложнее не было. Раньше целая Башня обеспечивала связь мозга и системы так, что на балконе или в помещениях информация воспринималась дистанционно, прямо на видоизмененные нейроны. Пусковой механизм заменяло простое волевое усилие. Теперь потребовался небывалой ширины канал передачи, незаметный приемник и такой же невидимый передатчик для Андрея, аппаратура для синхронизации и приемная аппаратура на Башне. Мы не могли допустить прилюдное установление личности Андрея на поверхности и безобразные сцены, прогнозируемые нашими психологами в этом случае, поэтому ученые постарались, как могли. Было создано несколько образцов. От имплантов Андрей отказался наотрез, считая вмешательство необоснованным, и взял себе простой с виду наушник и гарнитуру. Прибор работал не более 24 часов и только на поверхности. Мощностей передатчика не хватало для трансляции на орбите или в космосе, а если бы хватило, то навигация в космосе прекращалась бы всякий раз, когда он посещал лаборатории. Канал связи с Башней забил бы всех без исключения пилотов, находящихся в эфире в околомирском пространстве и возле дальних заводов, находящихся на необитаемых планетах системы нашего светила.

Не рекомендовалось также опускаться ниже пятого подземного этажа, но Механику вряд ли туда нужно. В Институте не любят глубоких этажей, считая плебейством зарываться в мир, поэтому нижние два этажа института используются как хозяйственные и складские помещения.
Итак, все работали, все надеялись, все ждали.


В обычной жизни Правосудия недостаточно. Не мешает иметь хоть какое-то управление, экономику, общество. Все это есть и у нас. Наш мир отличается от вашего только тем, что у нас моногосударство, а не лоскутное одеяло, которое вечно рвется, вы уж нас простите. Наше развитие далось нам сложнее и опиралось только на рационализм, поэтому неудобства племенной вражды наша история отмела довольно рано. Также быстро мы отказались от единоличных тираний разного рода, их клонов и разновидностей. Наш мир всегда ясно видел цель и упорно шел к ней, сметая все преграды. У нас не было войн, потому что вести войну неразумно: отвлекает от прогресса.

Высшей добродетелью в нашем мире является гуманная целеустремленность. То есть принцип «Не иди только по головам». Ну, и любовь, конечно. О ней и рассказ.

История эта, по правде сказать, стала для нашего мира вторым грандиозным потрясением за эти двести лет. Но мы устояли, несмотря на то, что участниками этого сомнительного дела стали самые высокопоставленные лица. Такие, как дочь главы Мирового Совета. Да что говорить, именно она. По меркам нашего мира отец слишком рано дозволил ей дееспособность. Родители  в нашем мире чаще всего дозволяют детям стать совершеннолетними в двадцать пять лет. Ей позволили в  двадцать два. Не блистая особенными техническими способностями, а также склонностью к естественным наукам, девушка выбрала социологию и начала стажировки в одном из центров изучения общества. Самом лучшем центре, разумеется: ему выпала честь располагаться на Площади Тысячелетия.

Нам бы не хотелось быть несправедливыми и рассказывать о ней неприязненно, невольно искажая ум и характер. Поэтому необходимо признать: Тесса, таково ее имя, привлекательная и умная девушка. Впрочем, настолько, насколько позволяет юный возраст с одной стороны, и финансовые возможности семьи, с другой. Впрочем, в обществе Тесса появляется не слишком вычурно наряженной, как это часто случается с детьми богатых родителей.

В центре кто-то из соучеников однажды поддел ее, сказав что-то вроде:
- Глава Мирового Совета решает, кого в золоте отлить, а дочь в золото почему-то не заворачивает. Это позволяет судить об их обоих личностях.  - У нас не говорят напрямую то, чем хотят обидеть.
Конечно Тесса обиделась , но вслух ответила:
- Надо выбирать какую-то одну профессию, или социолога…  – Стажеры, окружавшие спорящих, одобрительно засмеялись, Тесса была остроумна.  - … Или критика моды, или кассира чужих карманов… - Все засмеялись в голос. - … Или цензора чужих личностей. Иначе хорошего специалиста никак не получится.
 Победа осталась за ней, но противник, не смиряясь с поражением, бросил, нарушая правила приличия:
 - Можно подумать, из тебя получится!..
 Тесса разбиралась в том, чем хотела заниматься всю жизнь, с ней занимались еще в годы белых воротничков, поэтому самоуверенно заявила:
 - Мы всегда можем выяснить и величие, и ничтожество каждого члена общества, правда, социологи?  - Все одобрительно закивали, предвкушая развлечение.
 - Величие? – противник обвел глазами площадь, не зная, что придумать, и тут его взгляд остановился на Башне.  – А ты попробуй, выясни у Механика, как наши дела и что будет с нашим миром. Тогда я признаю твое величие!
Все присутствующие нахмурились и замолчали, поскольку шутить такими серьезными проблемами не стоило, и Башня не была самым лучшим предметом для спора стажеров, но сказанного не воротишь.

Напрасно товарищи тянули юношу-спорщика за рукав, принуждая отказаться от своих слов. Он соперничал с Тессой с первого дня стажировки, и теперь упрямо мычал, поводя предплечьем, чтобы его отпустили. У Тессы побелели губы, поскольку скандал становился неприличным, но позорно бежать она не могла. Спор есть спор. Она сказала:
 - Скрепим это?  - и  протянула руку. Стажеры хотели помешать ее оппоненту ответить на жест, но он оттолкнул державших и пожал Тессе руку:
- Пусть нас рассудит Тысячелетие!

Тесса повторила это, и говорить стало больше не о чем. В нашем мире договор, скрепленный таким образом, является нерушимым. Особенную святость конкретно этому договору сообщало его заключение у подножия Башни. Когда-то давно, к слову, такой договор мы заключили здесь с вашим миром. И тысячу циклов он будет нерушим!
Один из приятелей Тессы, надеявшихся когда-нибудь породниться с семьей Главы Совета, и по этой причине везде сопровождавший девушку, не сдержался, хихикнул:
- Как хорошо, что я не проспал сегодня величие момента! – и попытался взять ее под руку. Теса отняла руку и сказала:
- Как быстро можно потерять и тень величия! В один момент!
Парень сник, понимая, что больше ему ходить за ней не стоит, и остался стоять на залитых солнцем шлифованных камнях Площади Тысячелетия.
Стажеры разошлись. Полуденное светило прокаляло площадь. В небе над Башней не было ни облачка.

Тесса двинулась в свою сторону, впервые внимательно глядя вверх. У нее еще не было ни нужды, ни случая, ни проступка, чтобы пристально вглядываться в белое пятно на балконаде наверху. Но теперь она глядела.

Серебристые стены Башни отражают свет нашего солнца каждый день. Дожди приходят на пользу людям, а затем заканчиваются. Солнце светит вновь. Так, у нас не бывает полностью пасмурных дней. Так не бывает и полностью ясных. Наше небо такое же голубое, как небо над Землей, если выражаться в литературных категориях вашего мира. Мы сказали бы, что физические и химические свойства наших атмосфер тождественны. Но в этом нет никакой поэзии. В этом силен ваш мир.
Размышления Тессы были невеселыми. Ваш мир оказался нам так интересен ввиду чрезвычайного сходства, и одновременно отличий. Но то, что можно в вашем мире,  у нас  дозволяется не всегда. Нельзя скрепить договор и потом его нарушить. Нельзя также прийти в Башню, как у вас говорят: «Здрассьте, я Настя! А расскажите-ка, как у нас дела...»  Тесса подумала: «Теперь или он, или я. С чего, интересно, начинать?» Ответы она со временем нашла.

Если спор был научным, а он был, то и задача должна быть решена научными методами. Поняв это, Тесса вернулась в центр и нашла своего куратора. Ей нелегко было объяснить ему, что тема, которую она разрабатывала все это время, ей больше не интересна. Через полчаса уговоров она вышла из здания, зная, что первый шаг, по крайней мере,  сделан. Тему ей согласились изменить, но у Ученого Совета были «длинные лица». Наша наука раньше как-то стеснялась рассматривать социологические аспекты постигшей нас беды.

Приступая к сбору материала, Тесса впервые почувствовала, как значительно то, чем она случайно решила заняться. Ее уверенность крепла по мере продвижения. Спустя несколько отчетных периодов стало ясно, что с такими наработками можно претендовать на личную встречу с Механиком, и подала прошение.

Ее охватывала то радость, то страх, то дрожь – не всем и не каждому выпадает шанс увидеть Механика. И если есть какие-то боги, то Механик  - тот, кто отвечает перед ними за наш мир. Если богов нет, то он – ось нашего мира.
Тесса работала добросовестно, и ее кураторы видели в ней какую-то надежду на литье в металле, прошение было одобрено Советом, а затем свое согласие дал и Механик, хоть и пришлось ждать довольно долго. От дня, когда спорщики скрепили договор, до дня, когда Тесса подала прошение, прошло два года, а  до дня, когда Механик дал согласие на встречу, еще один стандартный год. На протяжении всего этого времени Тесса замечала задерживающиеся на ней дольше обычного взгляды, заинтересованные, неодобрительные, восхищенные, завистливые, словом, стала известной персоной. Так бывает и у вас. Это была ее собственная известность, заработанная трудом. Выход из тени отца. Поэтому ее радовали даже самые злые взгляды и пересуды.

За несколько дней до того, как Тессе позволили подняться на Башню, с ней встретился контролер пристойности. Он подошел к ней в социологическом центре и представился. Она наклонила голову в знак уважения. Тесса отметила, как неуместны его серебристые одежды здесь, среди разноцветных нарядов стажеров, как нарочито бледно и неподвижно его лицо. Контролеры пристойности приходят в дома людей, нарушающих порядок-протокол частной жизни, слишком усердствующих с бутылочками, остающихся у чужих женщин на ужин-завтрак, и прочих в том же духе. Тесе не в чем было себя упрекнуть, но все равно встреча не была приятной.
Они присели на мягкие кушетки возле окна. За окном открывался прекрасный вид на Площадь и Башню. Тесса приготовилась слушать, поскольку от нее слов не требовалось.
Контролер сухо начал:
 - К подножию Башни следует прибыть утром, через час после появления светила. Нужно приготовиться ждать, поскольку Механик может выносить срочные решения. Ждать в помещении для гостей. Когда будет можно, подойдет служитель.
Одежда, обувь из натуральных материалов, дозволены благородные металлы и камни. Синтетических материалов при посетителе быть не должно, иначе есть риск поймать какие-нибудь излучения. В остальном пребывание в Башне безопасно. Протокол приличий дневной-деловой. Напоминаю об этом и подчеркиваю, что опасение о соблюдении порядок-протокола было основной причиной такого длительного ожидания встречи с Механиком. Задержка в одобрении прошения также  была связана с юностью подавшего.
Тесса кивнула:
 - Я понимаю.
 - Затем. Сколько бы ни задержались в Башне, уйти можно только после приказа Механика. Просить об уходе нельзя. Зато когда Механик позволит, это сделать нужно без промедления, ни на что не отвлекаясь. Механик сам начнет беседу, достаточно наклонить голову для приветствия. Расскажет и покажет, что будет ему угодно. Самостоятельно не передвигаться между помещениями, комнату не покидать без просьбы или приглашения. Можно смотреть книги на стеллажах и передвигаться внутри одного помещения, если Механик выйдет за надобностью. Заговаривать нельзя, беседу начнет Механик. Задавать вопросы нельзя до тех пор, пока он сам не позволит в ясной форме.  – Контролер выговаривал слова четко, без вычурности и околичностей, принятых в нашем мире.
Тесса опустила голову, понимая, что даже несколько сказанных ею слов испортят впечатление о ней. Служитель продолжал:
 - Держаться просто, без лишней суеты. Выражаться прямо и ясно. В зависимости от того, сколько будете там, служители предложат приличествующие напитки, еду и так далее, что будет необходимо. Если Механик предложит разделить с ним трапезу или напитки, не отказывайтесь. Стиль общения задает он, помните об этом. Это главное приличие. Помните, куда идете и к кому. А главное, зачем. Удачи!
Не говоря более ни слова и не ожидая ответных реплик, контролер встал и удалился, оставив потрясенную Тессу сидеть на кушетке. Она глядела ему вслед, а его серебристый силуэт удалялся к выходу, а все, кто встречался ему на пути, расступались.

Она прочитала  все о личных встречах людей с Механиком, и все требования были ей знакомы. Но этот разговор оставил у нее чувство надвигающегося «свершилось».
Утром в день встречи Тесса надела темно-синее полусвободное платье из дикого шелка, скрывавшее колени и простые туфли, собрала волосы острой шпилькой в тугой узел и отправилась к подножию Башни. Для работы при ней был небольшой компьютер, какие есть и в вашем мире. По земной моде Тесса взяла на руку сумку.  Она любила иногда одеваться так, и в этот день тоже, поскольку было известно, что обычный период жизни, до восхождения, Механик жил при земной моде и носит земное имя.
Ей недолго пришлось ожидать у подножия, служитель пришел через четверть часа и безмолвно пригласил ее в лифт. После долгого подъема стена лифта раскрылась, и Тессу выпустили. Другой служитель повел ее по коридору, открывая одну дверь за другой. Двери то расходились в стороны, то открывались на земной манер. Вполне себе двери, из дерева и металла.

Тесса обнаружила, что все предметы в помещениях Механика сделаны из натуральных материалов и похожи на земные. Она не пожалела о своем наряде. Ее провели в большую гостиную, где стояли светлые мягкие диваны с гнутыми ножками, и такие же кресла, пузатые маленькие столики и еще какие-то предметы, о которых она знала только, что это мебель, но представить себе не могла, как и зачем это использовать. В гостиной было много окон во всю высоту этажа, внешняя стена слегка закруглялась. Тесса поняла, что за этими полупрозрачными легкими занавесями из туали находится балконада, а с нее каждый день мира видно Механика. Ее сердце забилось чаще.
- Садитесь сюда, пожалуйста, - сказал служитель и указал на один из диванов. После чего бесшумно удалился.

Тесса села, робея, потому что в ее доме и других богатых и не очень домах мебель ставили по последней моде. В моде у нас теперь минимализм и высокие технологии, нежно любимые ее отцом, так что ей оставалось выражать свои вкусы только в нарядах и убранстве личных помещений. Но все было значительно скромней. Здесь же была настоящая земная гостиная, как на фотографиях времен Договора с Землей.
Девушка успела только прикоснуться к волосам, проверяя, все ли в порядке, как вошел Механик. Она поспешно наклонила голову, не смея разглядывать его и боясь обнаружить что-нибудь нечеловеческое. Механик заговорил:
 - Добрый день, Тесса. – Его тон был дружелюбным, и она подняла глаза. Механик улыбался, запросто усаживаясь в кресло напротив. На нем была обычная белая рубашка-поло по земной моде и белые брюки. Отважившись посмотреть ему в лицо, Тесса обнаружила, что у него улыбаются и губы, и глаза, и решила рискнуть попасть в его настроение:
 - Здравствуй, Андрей.  – И тоже невольно улыбнулась, видя, что у него светло-русые волосы, а в них играет маленький солнечный зайчик. У нее самой волосы тяжелые,  такого сочного насыщенного каштанового цвета, что только самое яркое солнце может высечь искры света из волосинок, и тогда они дают медно-красные отблески.
 - Ты сменила научную тему? Как это произошло?  - спросил он. В ту же минуту дверь открылась, и вошел служитель, толкая перед собой сооружение на колесиках. Прикатив его к дивану, он удалился. – Я попросил принести это, здесь всякие напитки. С этими словами Андрей открыл сооружения, и Тесса увидела кувшины и разные емкости для питья, среди которых опознала только цилиндрические. Привычных изящных бутылочек из стекла и металлов с затейливыми крышками она не обнаружила нигде.
«Стаканы!» - пораженно вспомнила она.
 - Андрей, я совсем не знаток земного протокола, я боюсь ошибиться или показать свою неосведомленность, поэтому сразу признаюсь в ней. Да, я хочу пить, выбери мне что-нибудь ты.  – Тесса более не смущалась, взяв верный тон.
Андрей налил стакан воды с лимонным соком, взял щипцами несколько кубиков льда и протянул все это Тессе:
 - Для жажды лучшее – это.  – И снова сел, показывая, что готов слушать основное.
 - Я скрепила договор с товарищем по учебе. Сначала мы лишь пикировались, поскольку соперничали во всем, затем это переросло в научный спор. Мы поспорили о величии и ничтожестве. Он в сердцах предложил мне доказать мой профессионализм, а я не смогла отступить с поля диспута.  – Тесса нахмурилась.  – Тогда это казалось каким-то кощунством, но…
Андрей повел рукой в сторону, давая понять, что это ничего не значит, затем спросил:
 - А дальше?  - И глубже сел в кресло. Тесса терпеливо продолжила, несмотря на то, что покраснела:
- Он посмотрел на Башню и высказал тему, которая волнует всех. И предложил мне узнать у тебя, что будет с нашим миром. Я подумала тогда, что он даже не ведает, насколько это важно, важнее всего, чем мы все занимается в центре, и поняла, что это мой шанс быть отлитой в металле. Договор закрепил за мной право разрабатывать эту тему, и я поспешила к куратору, чтобы ее официально взять себе. Как только тема была зарегистрирована, мой приоритет стал неоспорим. Думаю, этика здесь на моей стороне.
 - Я соглашусь, это так,  - сказал Андрей. – Но формального решения тебе не нужно, поскольку это очевидно. Так что я не прибегаю здесь к власти судить, да и ты пришла не к Механику, а к ученому-генетику, правильно?
 - Да, я пришла за этим. Ты уже знаком с моими наработками. Я пришла, чтобы узнать, в каком состоянии теперь проблема, и каков прогноз,  и все, что ты мне захочешь сообщить об этом, как можно больше. Затем я напишу коммюнике об этом, или несколько коммюнике, и запущу исследования общественного мнения. У меня много разных аспектов, которые я хотела бы выяснить у людей, но мне сложно сориентироваться за одну беседу. Я выдвинула гипотезу, что в социологическом смысле истоки постигшей нас беды лежат где-то в наших современных привычках, нашем укладе, образе жизни, но пока не могу нащупать, где именно.
 - Да, я согласен с тобой. Я выдвинул подобную гипотезу в генетике, опираясь на данные о рождениях в добавленные годы. Но чтобы описать это формулами, необходимо больше лабораторных исследований, экспериментов, очень многое необходимо исключить. Эта работа должна продлиться очень долго, и прогноз я не могу озвучить двумя словами. Для этого, действительно, нужно работать с тобой и, пожалуй, стать частью твоего исследования.
 - Мне кажется, что мое исследование поможет решить эту проблему, так как она не только в области генетики, но и социальных наук. – Тесса почувствовала, что ее переполняет надежда.  – Это было бы очень хорошо!
 - Да, возможно. Я составлю расписание, но должен сказать, что не смогу уделять тебе слишком много времени. Тебе придется довольствоваться часами, когда могу я, твой рабочий график будет непоправимо нарушен, прости.
 - О… - Тесса вспомнила, наконец, кто разговаривает с ней,   - … Это совсем ничего не значит. – После этих слов она почувствовала, что пить ей хочется нестерпимо, и впервые пригубила напиток, в котором уже растворился лед.
 - Давай, положу еще льда, - предложил Андрей, и она протянула стакан. Кубики звонко шлепнулись в воду и заиграли на солнце.
 - Очень красиво, - заметила она, приподнимая стакан до уровня глаз.  – Гораздо красивей, чем в бутылочках. 
 - Я считаю земную эстетику превосходной и превосходящей наши современные принципы. Ничего похожего на земное мы не создали, несмотря на то, что цивилизация у нас неизмеримо старше. А что думаешь ты?
 - Земное искусство более самостоятельно и менее рационально. У нас «самая прекрасная» - это наука. А у них – любовь. А искусство служит ей. Странно, правда, что Библия у нас известна с самых диких времен, но воспринимается как часть  доистории. А у них – странно, книгу выносят, целуют, и все такое.
- Надо отдать ей должное, наша наука успела постранично и построчно доказать правдивость Писания, так что она действительно «самая». Но при этом в нашем мире меньше любви. И меньше ненависти, конечно.
- Наше общество более эмоционально стабильно, не так ли?   - Тесса задала этот вопрос только для связки разговора. В душе она не только знала это, но и верила в это, и воодушевлялась этим.
- Да, это очевидно, - улыбнулся Андрей, понимая, что ведет лишь светскую беседу, главной целью которой является не  выяснение точек зрения, а наблюдение за самой Тессой.  Ему приятно было смотреть на ее миловидное спокойное лицо, читать ее некоторые мысли по сдержанной мимике, и просто любоваться. Андрей спокойно относился к красоте людей, понимал ее и ценил, а в Тессе он нашел что-то особенное. Она вызывала неодолимое притяжение вне любых рациональных обстоятельств и разумных доводов. Думая об этом, Андрей не прерывал разговора. - Социальное напряжение в нашем мире снималось более интенсивным и трудом и более тяжелыми условиями развития, чем те, в которых сформировалась цивилизация Земли. В конечном итоге, только наука сумела найти достойные ответы на вызовы, которые нам бросала наша история.
 - По этому принципу и формировалось социальное неравенство у нас: чем благороднее металл литья, тем выше положение в обществе. А у них совсем по-другому! Чем больше дубина и мускулы для ее поднятия, тем богаче и знатнее дикарь! – Тесса воскликнула это и резко тряхнула головой, смеясь. Она совсем освоилась и воспринимала Андрея теперь не как воплощение Закона, Тысячелетия, а как веселого и умного собеседника и партнера по исследованию. Острая шпилька вылетела из прически и со звоном упала за диван. Волосы рассыпались по плечам и спине. Тесса смутилась:
 - Потом, правда, все немного выровнялось, сгладилось, но в целом… - Она попыталась продолжить мысль, но неприличный выход из протокола смутил ее, и она протянула руки к волосам, тщетно пытаясь их собрать. 
 - Оставь, как есть, пожалуйста, - медленно произнес Андрей, делая округлый жест вокруг своей головы. – У тебя это выглядит красиво. А мы перейдем в столовую, если ты не возражаешь. Это будет земной церемониал, увидишь, как это интересно. В это время служители найдут твою шпильку. Без нее, я вижу, ты не сможешь выйти отсюда.

Тесса встала вслед за Андреем, и они перешли в соседнее помещение, где был накрыт обед на земной манер. Когда тот, к кому она так стремилась и кого почитает весь мир, непринужденно пододвинул ее  стул, помогая сесть, девушка постаралась совсем не вспоминать, что он Механик. Мысли об этом мешали сосредоточиться на научной беседе, мешали следовать земному этикету, мешали вести себя непринужденно. Страх показаться глупее, чем она есть, заставил сделать правильный выбор, и Тесса научилась вскоре отгонять от себя мысли о Тысячелетнем Цикле. Беседа пошла ровнее, и они успели обсудить научные планы, наметить что-то, предварительно обсудить.
Тесса поняла, насколько ценным научным партнером он мог стать, и осознала свое место в этом исследовании. Но ей хотелось верить, что ее вклад не будет ничтожным.
Все эти мысли были прекрасны и благородны, но кроме них в ее голову стали внезапно приходить другие, странные, невозможные, будто чужие реплики и образы, ставшие продолжением ее собственных мыслей о его внешнем облике и человеческое душе. Они казались ей кощунственными, но бороться с ними она не могла, и они смущали ее. Между тем проходило время, и Тесса с сожалением обнаружила, что наступает вечер и скоро ей будет настоятельно необходимо уйти, чтобы соблюсти хоть какую-то видимость протокола.

Андрей в этот день пристальнее следил за временем.  Обычно его дни пролетали быстро, и он  о них не жалел, поскольку его обязанности требовали глубокого погружения в обстоятельства чужих жизней. Его тысячелетие прошло слишком быстро, и Механик слишком любил людей, чтобы перестать ими интересоваться. Но теперь он сожалел, что время идет чересчур быстро.

Несколько раз после обеда ему пришлось оставить Тессу одну в гостиной, так как  было необходимо вынести приговоры, требовавшие видеосвязи. Те, что связи не требовали ввиду их простоты или очевидности проступков, или по иным причинам, выносились простой мысленной связью. Андрей стал первым Механиком, который смог реализовать такую многозадачность мозга, и теперь особенно оценил свою уникальность.

Он хорошо помнил своего второго отца, того ученого, что подарил Андрею такие возможности. И теперь, странное, дело, человека давным-давно нет, а то, что он создал, пережило его на тысячу лет. Механик хорошо помнил тот день, когда совершался погребальный обряд над Шеоном, его создателем. Шеон был безрелигиозен, и его последней волей была кремация. Тогда обязанности не позволили Андрею присутствовать: это было самое начало Цикла, и преступления совершались значительно чаще, а Тысячелетие Добра и Справедливости еще предстояло построить. Поэтому свободных минут для личного присутствия найти не удалось.
Шеон часто говорил Механику:
 - Странно ходить мимо своей будущей могилы, между тем я точно знаю, что буду там после кончины. И знаю, что это хорошо: так я всегда буду с тобой.
Андрей наблюдал за церемонией по видеосвязи, и все присутствовавшие знали, что Механик смотрит, как уходит живая легенда генетики,  создатель. Это обстоятельство делало обряд торжественным и строгим. По завершению процедуры урну с прахом поместили под плиту, закрывавшую подножие фигуры Шеона, изображенного в золоте при жизни. Так что Андрей знал, что его друг всегда будет рядом с ним, всегда на Площади, во славу Тысячелетия. И тогда он понимал, что это не печально, ибо это удел всех людей, и не жалел, что виделся с создателем достаточно редко. А теперь он жалел, что прошел один день, и эта девушка, которую он вчера  еще не знал, уйдет из Башни.
И он чувствовал, что она жалеет о том же.

 - Теперь иди, Тесса, служители проводят тебя, - поспешил прервать свои размышления Андрей, и отдал  мысленный приказ. В ту же минуту вошел служитель в серебристой робе и встал у дверей, сложив руки. Девушка встала, почтительно наклонила голову, потому что Тысячелетие вновь придвинулось ближе, и Механик стал Механиком  в ее действительности.
 - Благодарю, Андрей. Я не рассчитывала получить здесь столько, сколько мне было дано.
Андрей кивнул, и служитель повел Тессу прочь. Спустившись на лифте, Тесса собралась было наружу, но человек в серебристой робе взял ее под руку и молча указал на другую дверь. Девушка покорно вошла в предложенное помещение, и обнаружила там зеркало на тумбе.
«Это… Туалетный стол»,  - вспомнила она. Рядом стоял предмет мебели, на котором сидят, мягкий и изящный, «пуф». На «туалетном столе» лежала ее серебряная шпилька, новая расческа земного происхождения из слоновой кости  и такое же ручное зеркало. Тесса зашла в комнату, и служитель оставил ее одну. Она села к зеркалу, не приступая к прическе, и приложила холодные ладони к пылающим щекам: «Лишь Один Бог знает о моих тайных мыслях! О, Тысячелетие! Пусть никто не узнает о них!» Она вдруг вспомнила, что сказал контролер относительно ухода из Башни, «быстро и не отвлекаясь более ни на что», и спешно занялась волосами. Но причесаться слишком быстро ей не удалось, она то и дело вспоминала о событиях прошедшего дня, улыбаясь, качала головой, бросала расческу на стол и разглядывала себя в зеркало, пытаясь вспомнить, какие выражения появлялись на ее лице, шли ли они ей. Вообще, идет ли ей серьезность? Не широко ли улыбалась? Правильные ли выбирала ракурсы и позы?

Наконец, волосы были убраны в узел, и Тесса отложила аксессуары, вставая. Подойдя к двери, она нажала кнопку, дверь открылась. Служителя за дверью не было, зато все прочие двери до выхода были открыты, так, что вдалеке был виден зал ожиданий из коричневого стекла. По всему периметру стеклянных стен буйно росли огромные растрепанные пальмы, которые, казалось, грозили разорвать это хрупкое сооружение. Тесса усмехнулась, это был обман зрения – ни одному живому или неживому агрессору не порвать этих стен из гласса, материала для постройки реакторов космических кораблей. Тогда она вспомнила любимое некогда стихотворение:

«Кажутся хрупкими узы из улыбок и солнечных зайчиков,
Но и Тысячелетию не прорасти сквозь них!» -

Решив пока более это не комментировать, девушка вышла.
Каменные плиты Площади, прожаренные за день светилом, остывали. Тесса двинулась прочь из пешеходной зоны, на ходу вызывая авиетку. Авиетка встретила ее у центра, но Тесса не пошла туда, проигнорировав укоры совести. Она знала, что ее там ждут с нетерпением,  и будут расспрашивать, и все будет очень непросто. Поэтому Тесса сбежала. Девушка поехала прямо в зеленую зону города, где располагалось поместье ее отца. Это самый респектабельный район столицы, сразу за кольцом административных зданий вокруг Площади. 
Она не знала одного:  все то время, пока она вертела в руках предметы из слоновой кости, разговаривала с собой мысленно и цитировала поэзию, в верхней части Башни, в своих помещениях, Андрей запросил у автоматики видеозапись ее визита со всех камер, с которых человеку прилично смотреть. Когда запись была сведена, он долго пересматривал ее, сидя в кресле, и его лицо не улыбалось. Он знал, почему она не оглянулась, не посмотрела вверх, уходя. По той же самой причине, которой он не стал смотреть записи гигиенических комнат или той, с зеркалами, где она причесывалась. По той же самой причине, которой он вообще стал смотреть это видео без малейшего состава преступления.

Андрей отнесся к ней как человек, и стремился  скрыть это и не вполне формальные отношения или готовность к ним под приличиями, прикрыться Тысячелетием. «Это незачем, -  подумал он.  - Ложная скромность создает ложь, ложь создает страх, а страх – преступление, умышленное или неумышленное. Все должно идти своим чередом, по плану Мироздания». Поразмышляв об этом еще немного, Механик не нашел в этом своем дне ничего незаконного или потенциально ведущего к нарушению Закона, поэтому занялся другими делами.

Приехав домой, Тесса скинула земные одежды и ушла купаться на пруд,  надев только легкую тунику на одно плечо и сандалии. Над столицей сгущались сумерки, а в ветвях плодовых деревьев, окружавших водоем, надрывались филомелы. Девушка плавала в тепловатой воде среди кувшинок и лилий, наблюдая, как распугивает водяных светляков ее вторжение. Но даже теперь, дали от всех глаз, она не сумела заставить себя анализировать события сегодняшнего дня.
«Пусть они немного остынут, изгладятся, и тогда я смогу глядеть на вещи трезвым взглядом, но не теперь, не сейчас, потом…» Но и завтра, и послезавтра ей не удалось заняться самоанализом и, все расставив по местам, прекратить мечтать. Зато о научных результатах своего похода ей ничего не мешало. Исследование стало продвигаться дальше.

Чтобы навсегда распрощаться с несдержанным персонажем, спровоцировавшим скрепление договора, надо отдать ему должное: назавтра юноша приплелся к Тессе в лабораторию с намерением отдать долг, но она отмахнулась от него. Ей стало неинтересно соревноваться с окончательно побежденным противником.

Андрей вызвал ее в Башню через две недели, но разговор был исключительно деловым и слишком коротким, чтобы она могла насладиться его человеческим обществом. Его интересовали первые результаты, полученные ею в ходе социологического исследования. Требовалась и корректировка планов. Едва дела были завершены, Андрей поднялся:
 - Теперь меня ждут срочные обязанности, прошу меня извинить, - сказал он сухо.
Девушка официально попрощалась, и служители проводили ее. Она тщательно следила, чтобы ее сожаление не было слишком заметным. Следующая встреча состоялась через месяц, и она была больше похожа на отчет.
 - Согласно моим исследованиям, общество надеется отказаться от рождений в добавленные годы, - говорила Тесса.  – Люди считают нормальным установить приличный возраст для рождения детей, до сотого дня рождения, чтобы они успели вырасти полноценными и не травмированными уходом родителей. К категорическому запрету мир отнесется крайне негативно, поэтому рождения в основные годы, даже в 120 лет, запрещать нельзя.
 - Шок от убийства? – понял Андрей.
- Да, именно. Наш мир законопослушен, поэтому потенциальное убийство расшатает его. Это будет выглядеть примерно так, как было после внедрения машинного правосудия. Эпидемия самоубийств, катастрофа. Мой прогноз в этом случае оправдается с вероятностью более восьмидесяти процентов. И, конечно, в случаях нехватки срока жизни матери до рождения ребенка его нужно будет добавлять, как сейчас. Мы привыкли  к гуманности. В условиях нашей катастрофы не стоит добавлять негатива в эмоции членов общества, иначе мир будет скатываться в депрессию.
 - Способность будущего ребенка к естественному зачатию, если он сам был зачат в основные годы, а рожден в добавленный период – сложная проблема. Мне потребовалось несколько десятков лет, чтобы это выяснить. Такая способность, к счастью, оставалась, но теперь поврежденные гены распространились на всех.
 - А поиск объектов исследования? Где ты нашел их? – не поняла Тесса.
 - Ты уже забыла, сколько мне лет, - улыбнулся он.
- Да…  - она также улыбнулась, но улыбка получилась извиняющаяся и неуверенная.  -  Прости.
 - Нет… Я нахожу удобным иметь время на научную работу. Скажи мне теперь, как наш мир отнесется к инвазивному методу решения проблемы, если у тебя есть данные.
 - Есть, по счастью,  - Тесса покраснела от удовольствия, она предугадала этот вопрос и подготовила материалы.
 - Вот как? Ты теперь занимаешься генетикой? – пошутил Андрей.
 - Эммм, немного. Я нашла время немного ознакомиться с этим. Но мне сложно, конечно. Я думала об инвазивном методе, и даже попыталась выяснить у респондентов их отношение, но общество резко против допущения генетического материала Земли в наш геном. Их шокирующая мораль и длительное заражение разными ядами из биосферы не позволяют нам этого. Ведь придется взять не генетический материал, а жен. Живых взрослых женщин, поскольку детей никто не отдаст, да и наше общество не примет этого сомнительного дела. Может быть, только девочки-сироты, в младенчестве. Но есть риск правительственных спекуляций землян и коррупционного предложения. Может быть, также целесообразно попробовать усыновить мальчиков-сирот с Земли. Этическая сторона дела наш мир устроит. Но общество не верит в возможность улучшения наших генов за счет Земли. Например, дети из Северной Америки нам не подходят, верно? Даже в нашем мире люди наслышаны, что там творится!
 - Знаешь, засорение их генов пищевыми генными модификатами – это проблема, актуальная для всей Земли. Уже десяток лет, к сожалению, – добавил Андрей.
 - Тогда получается тупик: благополучные регионы сами испытывают недостаток в сиротах для усыновления, а неблагополучные принесут такие гены, которые ничем нам не помогут.
 - Да. Жаль. Катарцев, как я понял, ты не включала в исследование. Было бы интересно для сравнения.
 - Напротив, включала, - снова угадала Тесса ход его мыслей. - Но только ради проверки основных выводов. Наш мир считает их гендерные установки и сексистские устои неудобными для нас, хоть их мораль нам все же ближе. Кроме того, я не уверена, как это технически возможно – встроить их гены в наш геном? Не только я, все члены общества также с трудом верят в это.
 - Технически это осуществимо, но гораздо сложнее. Очень трудно будет с их программой рождения мужчин, и с половым поведением в брачный период, с их кастами, заложенными в геноме, - сказал Андрей с удовлетворением и гордостью за  представляемую им науку.
 - Тогда это будет способствовать росту неравенства у нас, может привести к актам дискриминации будущих детей, рожденных с использованием катарского материала, - возразила Тесса. -  Даже если мы разрешим им свободное перемещение по поверхности, позволим выбирать жен среди наших женщин, введем двойное гражданство для оставшихся здесь катарских мужчин, придется ввести запрет на эмиграцию женщин на Катар. Это неизбежно, и это снова тупик. Неизбежно, так как катарские касты того требуют – или они уезжают на Катар, и живут под солнцем Эль-Мурры, как высшая каста, или во внешних мирах Катара, это колонисты, или остаются тут, как эмиссары.
 - Я понимаю. Натурализовать первую и вторую касту невыгодно нам... – продолжал он.
- Отношение общества к такому акту также резко негативное. Отдавать своих людей мы не сможем, на иное они не пойдут. Более того, члены нашего общества помнят, что это катарская природа, и насилие над ней также будет осуждаемо. Это тупик.
 - … Да. Третью – можно было бы, но…
- …Общество не готово к неизбежному росту значения порнографии после этого. Ведь они…  - Тесса смутилась,  но произнесла:  - Они же не знают рамок в сексуальных отношениях. Это-наш стереотип, я понимаю, но люди будут думать именно так и…
 - Да, было бы так, но это мы сможем пережить, - рассмеялся Андрей. – Наш мир слишком чопорен в этом плане. И не слишком счастлив. – При этих словах Тесса удивленно подняла бровь: «Ничего себе, суждение…» Андрей понял ее удивление и добавил:
 - Странно слышать от Механика, да?.. – девушка кивнула, краснея. – Понимаю.
 - Нет, прости, я…
- Не надо, я понял. Я не обижен. Я убежден, так как думал об этом и вынес свое суждение. Я первый, кто остался человеком на этой Башне. И я сужу, как человек.
 - Так почему же ты Механик? – вырвалось у Тессы, и она прикрыла рот рукой, поскольку фраза была лишней.
 - Это был мой долг, вот и все.  – Андрей опустил голову, но Тесса не поняла, какие эмоции сейчас захватывают его.  - Также просто с катарцами – их кастовая принадлежность определяется в момент выбора жены. Насколько она годна для Катара, его условий и генома, настолько высокой станет каста мужа. И механизм таков, что если катарец выясняет, что она годна в принципе, то обратного хода нет. Он подстраивается под нее, в том числе, физиологически. И более никому принадлежать не может. Катарцы женятся только один раз на одной женщине.
 - Позволить такую лотерею здесь, под нашим светилом, для нашего мира будет ужасным потрясением.  – Девушка постаралась увести разговор подальше от своего промаха. - Даже если мы непонятно как смиримся с эмиграцией, что маловероятно,  в итоге получим только тридцать процентов материала для исследования. Если у нас останется треть пар, не исключено, что наш геном поражен настолько, что это не поможет. И тогда расшатывание устоев будет напрасным. Общество и Мировой Совет никогда не согласятся на это!
 - Да. Ты проделала серьезную работу, но… Твои выводы неутешительны. Что же… Мне снова придется отпустить тебя теперь, и мне жаль это делать, - начал Андрей. Тесса опустила глаза, пытаясь скрыть эмоции. – Но я должен.
 - Я понимаю, - сказала она тихо. – Я буду ожидать приглашения у себя. – Тесса поднялась.
 - Нет, подожди.  Я хочу попросить тебя прийти на следующую встречу во Всемирный Праздник. Я не буду выносить приговоров весь день. Если у тебя нет других планов.
Тесса сдержанно согласилась, скрывая радость:
 - Спасибо. Нужно будет потренироваться излагать мои мысли не слишком быстро. Признаться, я от этого очень устала. 

 Андрей взял со столика деревянную шкатулку, деликатно и искусно инкрустированную слоновой костью, и протянул ей:
 - Это подарок, вообще-то. – Он открыл крышку,  и девушка увидела там то самое зеркало и расческу, которыми пользовалась в первое посещение Башни.  – Это принадлежало моей матери, и теперь оно твое. Ты одна это оценишь.
 - Благодарю.
- Я решил подарить это тебе в тот день, когда ты пришла впервые, но служители не поняли моего намерения. Прими это в подарок, я делаю его с чистой душой и без скрытого намерения.

Тесса смутилась, поскольку Андрей произнес обычную формулу совершения подарка, принятую в нашем мире для мужчин, имеющих открытые намерения в отношении интересующих их женщин. Она взяла шкатулку из его рук, и попрощалась. Служители проводили ее.

В день Всемирного Праздника Тессе прислали ее заказ, сделанный когда-то из прихоти, навязанной спором об одежде. Тесса раскрыла коробку, и усмехнулась. А затем восхитилась. На белом шелке лежало несколько исключительных произведений искусства мастерицы-златошвейки: предметы белья из чистого каратного портновского золота. Они были так красивы, что девушка не удержалась, и стала тотчас примерять их перед большим зеркалом. Она вертелась перед зеркалом, разглядывая себя в золоте, думая о событиях, так изменивших ее планы, принесших ей ее собственную известность. Наконец она стала разговаривать с отцом на равных. Наконец он перестал говорить о ее эмансипации с иронией и большим одолжением.

Вдруг раздался сигнал. Слуги сообщили, что за ней пришла авиетка. Но дверцы пока не открылись, так что неизвестно, кто ее вызвал и зачем.
Тесса удивилась, но быстро накинула белую тунику, сунула ноги в балетки и отправилась посмотреть, не Андрей ли ее прислал. Когда она подошла, дверца открылась, и она увидела его внутри.
 - Здравствуй, Тесса. Садись, пожалуйста. Я за тобой, но я тебя обманул, - начал он грустно. - У меня есть одно дело, но я постараюсь все исправить на месте.
 - Здравствуй, Андрей.  – улыбнулась девушка. - Я неподобающе одета.
Она собралась было быстро сходить переодеться, но Андрей возразил:
- Для Заповедного Леса вполне годится! – он посмотрел на нее, и улыбнулся. 
 - О, как интересно, - сказала Тесса, садясь рядом. – Какие же дела могут быть у Механика в Заповедном Лесу?
 - Такие же, как везде, к сожалению. И в том месте Леса нет камер, видеосвязь невозможна, поэтому я должен присутствовать лично.
 - О, мне будет неловко так стеснять тебя.
 - Это формальность, одна минута.  Там все очевидно. Но предупрежу: тебе не стоит выходить и смотреть. Это неприятное происшествие. Поэтому я вызвал глухую авиетку.
Тесса побледнела:
 - Убийство? – она сказала это побелевшими губами, и Андрей поспешил ее успокоить:
 - Не человека, нет. Это животное, но там запрещено убивать животных даже на пищу, поэтому я посмотрю и буду краток. Виновные установлены. Они из ненависти убили жирафа, привезенного с Земли. Это не смягчит наказания преступникам, но ты была совершенно права: наш мир не хочет терпеть земные гены здесь, у нас. Как это говорится? Никакие и нипочему?
Тесса поправила тунику на плече и грустно ответила:
 - Мне жаль. Но это так.
 - Да… Потом мы отправимся в рекреацию Леса. Там чудесно. И протокол не действует, так что ты все приличия соблюдешь. Я хочу сегодня рассказать о своих результатах, хоть, очевидно, деловой разговор не вяжется с духом сегодняшнего времяпрепровождения.  – Тут Андрей перестал улыбаться и его пальцы сжались. Тесса смотрела в другую сторону, и не заметила этого настроения, а он не стал объяснять.
 
 Они прилетели в Лес, когда светило еще не добралось до зенита. Когда авиетка приземлилась и встала, Тесса осталась внутри, а Андрей вышел. Вернулся он через несколько минут, и его белые одежды были в свежей крови. Тесса сложила руки, незаметно щипля себя ногтями, чтобы не потерять сознания. Она никогда не видела крови, пущенной насильственным путем. Здесь ее были, вероятно, реки. От этой мысли в глазах у нее потемнело. Андрей воскликнул:
 - Нет, Тесса, все в порядке, не рань своих рук. И протянул свои руки в крови, чтобы остановить ее. Кровь испачкала ее локоть, запястья и пальцы. Она увидела это, побелела, как мел, и закрыла глаза, падая. Андрей подхватил ее, удержал, и авиетка сорвалась с места. Через несколько минут Тесса пришла в себя. Она испуганно оглядывалась.
 - Тесса, это кровь жирафа. Он только что убит, но это то, ради чего мы приехали сюда. Я испачкался, пока осматривал труп, я поскользнулся на ней… На крови, да, - объяснил Андрей. Девушка уже взяла себя в руки, и, присаживаясь на место, сказала:
 - Прости, я испугалась. Твоя одежда испорчена теперь. Мы вернемся?
 - Нет, мне приведут ее в порядок, мы летим в рекреацию. Отдых будет тебе полезен.
 - Знаешь, такое белое… И такое красное. Я думала, что ты…
 - Я понял.  – Андрей снова стал мрачным, и Тесса посмотрела на него вопрошающим взглядом. Он продолжал. – Мы в тупике, Тесса. И мы – и мы. И…  - тут он увидел, что авиетка села на берег озера у опушки. – И мы прибыли. Пойдем.
Он помог ей выйти. Тесса огляделась. Озеро с богатой флорой и фауной, с песчаными отмелями и плакучими ивами, растущими на них,  Лес, отступивший перед красотой и блеском вод, деревянные строения на берегу создали уникальный ландшафт.  Тесса оглядывалась в восхищении. 
 - Вот, почему сюда нельзя приезжать! Но не жаль, в уникальные места должны приходить уникальные люди, которые смогли бы это оценить. Ты, например.
 - Нет, они не знают, кто я. У меня разрешение ученого, без идентификации. Сохраним это в тайне?
 - Да. Я не хотела бы, чтобы кто-то смотрел на нас, зная, кто ты.
 - Договорились.

Они добрались до административного здания пешком, оставив авиетку на посадочной полосе. Бревенчатое двухэтажное здание  в окружении пристроек в виде веранд на высоких помостах, повторяло форму берега, часть которого занимало, так что все интересное здесь было с видом на озеро. Их встретили молча. Андрей протянул стальной диск разрешения, и их так же молча проводили за перегородку, отделяющий веранду, на которой они расположились, от общих зданий. Андрей отдал свою рубашку, и ее унесли. Через несколько минут принесли еду на подносах, напитки, и оставили.
На веранде удобно разместилась пара шезлонгов с пышными льняными подушками, низкий столик, мягкие кресла, кушетки. Они сели.
 - Тесса, я рад, что ты пришла сюда со мной. Я говорил о тупике, в котором находимся мы, но я не стал бы затевать всего этого. Если бы не одно решающее, - Андрей перевел дух.  – Я ошибся. Давно, страшно.
 - Ох, мне уже страшно слушать, - поежилась Тесса.
 - Мне жаль, я хотел и хочу провести этот день здесь, с тобой. Но я должен объяснить.  Это не будет счастливый день. Это будет последний день.
 - Андрей!.. – начала Тесса протестующе.
 - Нет, это не я так хочу, это потому что я… Я умираю.
 - Что?!
 - Я ошибся, будучи Механиком.
 - Я не понимаю, расскажи мне, объясни мне… - Тесса встала и принялась ходить взад и вперед по веранде.
 - Нет, давай я сяду, ты сядешь, и я расскажу. – Андрей усадил ее на кушетку и сел сам. Он продолжал: - Рождения в добавленные годы накапливались постоянно с момента совершения Генетической Революции. А статистика всех рождений собрана только за тысячу лет. Я сам ее собирал.
 - Я знаю,  - подтвердила Тесса.
 - Добавленные годы есть в геноме каждого члена общества, так или иначе. Я даже нашел формулу наращивания ошибки в геноме. И число естественных зачатий падало все 800 лет, пока двести лет назад зачатия не прекратились. Мутация длилась два с половиной миллиона лет, но за каких-то восемьсот достигла критической фазы. Я доказал на моделях, по формулам, что популяционное давление у нас не влияет на рождаемость, так как снимается за счет колонизации. Да и у колонистов те же проблемы. По моим расчетам, наша заданная численность населения была выбрана верно. Наши 15 миллиардов не способны вызвать схлопывание программы рождения. А ведь это так!
 - Я понимаю, а дальше? – Тесса взглянула на него с мольбой и спросила. – Почему же ты умираешь, где твоя ошибка?
 - Здесь, - Андрей показал на свою голову.  - Я вычислил порог значимости мировых событий для нашего генома, я построил исследования, я загрузил лаборатории до предела, и я понял, что порог совпадает с Циклом. Порочен только последний Цикл. Всего два важных события произошло в этот Цикл. Мое восхождение и договор с Землей. Земля генетически изолирована от нас. Остался я.
 - Как ты повлиял на рождаемость? Ты ведь не участвовал в ней лично. Твой геном не мог испортить общий. Да и где тут твоя ошибка? Допустим, - упорствовала Тесса, что виноваты твои гены, но это не значит, что ты умираешь.
 - Нет, я ошибся. Именно я. Мое восхождение было более гуманным, чем все прочие. Это признанный факт, верно? Тысячелетие Мира и Добра, верно?
  - Да! Но не ты! Почему ты? Ты выполнял свой долг! – из глаз Тессы полились слезы, она закрыла лицо руками.
 - Не надо плакать, прости меня. Ведь было больше случаев добавочных лет? Было. И рождений в эти годы тоже. Я изначально неверно построил свое восхождение, моя логика была порочной. А это невозможно для моего мозга, по плану. Только, если он не начал стареть слишком рано, еще тысячу лет назад.
- Нет, это не так, я вижу, я знаю. Нужна какая-то информация, это необходимо подтвердить. Нельзя сдаваться!  - Тесса вытерла слезы и решительно поднялась. Ты же знаешь, какие данные нужно собрать, что сделать, чтобы доказать.
 - Нужна статистика естественных зачатий. Но их нет. И не предвидится: у всех людей, чей геном состоит из более половины родительских, полученных с помощью ЭКО, способность к натуральному зачатию не сохранялась. А самое важное в том, что я уже доказал себе, что мой мозг умирает.  – Андрей покачал головой. – Я тысячу лет выполнял свой долг, и ничто меня не поколебало, а теперь я не могу справиться с моим влечением к тебе – во всех отношениях.
- И я тебя,  - просто сказала Тесса. Андрей кивнул.
 - Но я не  негодяй, и не садист, чтобы втягивать тебя в такое. Если бы я мог оставаться на Башне, то не стал бы говорить с тобой, и позволять отношениям так далеко зайти. Механик не может встречаться с женщиной, все это знают. И это правильно. Но и умирать у тебя на руках я не должен, по этой самой причине. И я не хочу ждать безумия, как и все мои предшественники.

 - Ты… Ты хочешь совершить Полет? После всего, что ты сказал мне? О, я не знаю, какие тут приличия подходят, они мне не помогут. Я не могу сказать, что морально, а что нет. Впервые не могу, Андрей.  – Тесса запаниковала, и ее мир стал рушиться перед ее взором. Андрей обнял ее, давая возможность пережить открытое пространство, и она спряталась у него на груди. – Помоги мне, помоги найти ответ, ты, Механик,  - продолжала Тесса, пытаясь справиться с охватившими ее чувствами.

Физиологическое притяжение между ними стало слишком велико, когда она прикоснулась к его телу своим едва прикрытым телом, и он почувствовал это. Его сердце забилось часто, и ее, и неодолимая сила сковала их, лишив способности сопротивляться.

Моральные запреты, принятые в нашем обществе для добрачных контактов, перестали действовать на них обоих, возможно, потому, что обоим уже нечего было терять, и их любовь была обречена. И белое, и золотое маленькой кучкой свалилось на пол, и они не помнили, что так случилось. И оба пришли в себя совсем нескоро, оттого, что их руки разомкнули естественные потребности людей.

Тесса и Андрей прикрылись оставленными им огромными купальными полотенцами, и молча сидели в объятиях друг друга, утоляя жажду и голод – Тесса не успела принять пищу утром, а Андрей слишком долго плавал, и необходимость лететь в Лес лишила его шанса на завтрак.

 Насытившись, они вернулись к тому, что делали до обеда, и только необходимость возвращаться в столицу поторопила их в обратный путь. Они долго смотрели друг на друга, Тесса гладила его лицо, целуя, они не размыкали объятий в авиетке. Когда они подъезжали к ее дому, она спросила:

 - Когда?
 - Через месяц.
 - Я увижу тебя?
 - Нет. Завтра будет введен переходный режим, я буду работать под надзором, так как могу стать хуже в любой момент. Даже если нет, тебе нельзя уничтожать свою жизнь. Ты не должна оказаться замешанной в этом. Ты должна жить.
 - Нет. Я буду бороться за тебя. И я докажу, что ты неправ. Запомни это.
 - Прощай, Тесса!
 - Нет, до свидания, Андрей!

Тесса вышла из авиетки. Он улетел.
Целый месяц потратила она на исследования,  и никакой преграды не встретила, ведь никто не знал, для чего она продолжает их. Да и никто не стал бы препятствовать ей. То, что она совершила позор над собой, не делало бесчестным исследование, поэтому она могла продолжать сколь угодно, с оглаской или без. Ей было крайне сложно, так как она не могла сравниться с Андреем ни возможностями мозга, ни квалификацией в области генома человека.

В утро того дня, на который Андрей назначил свой Полет, Тесса добилась внимания Мирового Совета. Она предстала перед ними.
Кирон, ее отец, удивленный, сбитый с толку тем, что видит дочь на трибуне Требующих Внимания, а не в поместье или в Центре, приготовился внимать вместе с Советом. Члены Совета перешептывались: Тесса стояла на Трибуне в белом платье, а в день Полета в белое не смеет рядиться никто!
 - Достопочтенный председатель, члены Совета! – начала она, подняв упрямую голову вверх.  – Я пришла сюда, чтобы обратить ваше внимание на то, что человек не совершал ошибки, и сейчас ему грозит несправедливое наказание, которое он избрал себе.   – Она замолчала, ожидая реакции.
 - Андрей! Она о Механике!
 - Ничего себе!
 - Как стыдно! – зашикали члены Совета. Кто-то воскликнул:
 - И для этого весь маскарад?
 - Нет! Я доказала, что ошибка не принадлежит Андрею. Вот формулы, вот модели, - она повернулась к экрану, на котором побежали цифры и буквы, графики и другие научные символы.  – Это наука, и вы можете потребовать экспертизы. Но на словах и сейчас я должна сказать вам, что мои выводы сводятся к следующему…
Тесса перевела дух, в это время один из членов Совета возразил:
   - Тесса, ты подаешь надежды на изображение  в металле, но пока только ПОДАЕШЬ. В данный момент ты  - средний исследователь. И, насколько я помню, в области социологии. А нам ты предлагаешь исследование по генетике.
 - Но это совсем простое исследование на основании моделей!
 - Но так нельзя,- продолжал он. – Мы должны дождаться экспертизы.
- Нет, сейчас нет времени. Я поясню, почему. Андрей погибнет, а он не должен этого делать. Ошибка ему не принадлежала, и не была результатом порока, заложенного в развитие его мозга. Его человеческое существо оказалось очень живучим и боролось за существование, поэтому он был слишком гуманен. Его механизмы защиты генома уже были таковы. Критическая ошибка рождений в добавленные годы накапливалась постепенно, но она высвободилась, когда появился Андрей. Система ожидала его появления, потому что он сам стал выходом из ситуации, постигшей нас.
 - Это ненаучно! – закричали члены Совета.
 - Это не вам судить, простите мою прямоту, - упиралась Тесса.  – Наша ошибка была в том, что тысячу лет назад мы не завершили генетическую революцию. Таким разумным аккордом для ее завершения, казалось бы, стало размножение полученного генома Андрея.  Теперь мы бы получили не только множество потомков, свободных от вырождения, но и настоящее будущее. Вместо этого мы позволили ему взойти на Башню, довольствуясь сиюминутной выгодой, сделав его Механиком, а теперь позволяем ему совершить непоправимое. Наши гены уже наказали нас за легкомысленность и еще накажут за расточительность. Я говорю как социолог и начинающий генетик, но мои исследования убедительны. Вы можете ознакомиться…

Тут компьютер Тессы подал срочный сигнал, и она открыла сообщение на экране. Быстро прочитав его, она потрясенно оглядела аудиторию, несколько секунд беззвучно шептала что-то, а затем упала на пол. В этот раз ее некому было поддержать. Кирон сидел на своем, безмолвствуя.

Зал заволновался, некоторые вскочили, чтобы оказать помощь, другие приступили к яростному спору. Но ее подняли и кое-как привели в чувство, уводя от Трибуны. Тесса отстранила людей, ведущих ее прочь, и встала на Трибуну снова:
 - …Вы можете ознакомиться с моими исследованиями, но главным доказательством является то… - Тесса замолчала, преодолевая стыд, - …То… Что я…
Зал зашумел недоуменно, ее потребовали увести, начался общий гвалт. Тогда девушка сказала тихо:
 - Я беременна.
Когда никто ее не услышал, она перевела усиливающее устройство в самый мощный режим, и громко произнесла:
 - Я беременна!

В зале повисла полная тишина.
 - Андрей… И я... Естественным путем... Я узнала только что.
Зал взорвался криками, возмущенными возгласами, шумом падающих стульев. Большинство присутствовавших обратило взор на песочные часы. Они, в траурных лентах, были установлены на отдельном постаменте. Песка оставалось слишком мало. Люди выбегали из зала, на ходу жестикулируя, направляясь к Башне.

Кирон сидел и ждал дочь на своем месте. Она подошла.
 - Отец, я опозорила тебя… Но исправить что-то я не успею, песок почти весь...
 - ...Не буду оценивать. Скажу только, что воспользовался своим правом: вызвал тебе авиетку сюда.

Тесса ринулась вон из здания Совета, быстро села в авиетку и полетела к Башне. У подножия она, не раздумывая, направила ее вверх. Через несколько минут девушка была напротив балконады, где уже стоял Андрей. Он ждал, когда песочные часы, стоявшие рядом с ним, просыплют свои последние песчинки.
- Андрей!..  - крикнула она.
Он увидел ее в авиетке, и в белом платье, но не удивился, а понял все и отступил от края. Транспорт завис над перилами, Тесса открыла дверцу, и он подхватил ее. Оба ушли вглубь помещения.

Теперь мы знаем, что рано или поздно наша проблема будет решена, пусть даже столь высокопоставленные лица столь беспардонно расшатывали устои и мораль. Без сомнения, те, что поставили этот дикий эксперимент и добились результата, будут Прижизненно Изображены В Золоте. Несмотря на то, что наиболее консервативная и здравомыслящая часть социума выступает против этого, она, к сожалению, находится в меньшинстве.

Большая часть общества нашего мира рукоплещет. Решение оказалось очень сложным, но оно было найдено. Нам потребуется несколько циклов, чтобы нормализовать наш геном, но теперь наши женщины будут способны зачать сами, а мужчины перестанут нести в генах программу самоуничтожения популяции. Для этого достаточно, чтобы один из родителей был потомком Андрея. 

А что Механик? А ничего. В тот день на Башню взошел другой человек, и началось новое Тысячелетие, а Андрей спокойно вышел из стеклянных дверей на Площадь, вместе с Тессой.

Дальше - больше. В лихорадочной эйфории от успеха некоторые особенно эмоциональные члены общества высказывали предложение, чтобы Андрей заодно взял в жены всех восьмерых сестер Тессы, и, к ужасу и отвращению рациональных умов, Мировой Совет это одобрил. Тогда воспротивился Андрей, возразив в том смысле, что эксперимент будет продолжаться, но только в рамках их моногамной семьи. Было решено, в числе прочего, добавлять годы Тессе, чтобы убедиться, что все варианты исправления генома будут использованы, но пока до этого далеко. Перспектива катастрофы отодвинулась на шаг, дав свободу нашему горизонту.


Однажды поздно вечером, в поместье Кирона, хозяин и гость перебирали изящные бутылочки с этанолом, полулежа в шезлонгах на террасе. Гость, а это был Гур, нынешний распорядитель, уже захмелевший, сказал хозяину, приподнимая бутылочку на уровень глаз:
 - Знаешь, это все ненаучно, конечно, и это еще нужно доказать, - язык говорящего едва справился с оборотом. – Но! Мне кажется неслучайным, что вся эта история завязалась, случилась, развязалась и закончилась у Башни. Даже этот несчастный скрепленный договор.
 - Ааатличный аргумент: «мне кажется», - парировал более трезвый Кирон, и оба засмеялись, отпивая из сосудов.
 - Не скажи. Прецеденты уже есть, - поддел Гур, косясь на двери в помещения Тессы.
 - А что? Может, и ты решишь свое величие подтвердить?  - вернул реплику Кирон.
- Мне для этого не хватит никаких добавочных лет, друг! Ведь я не твоя дочь. Зря ты ее в золото не заворачивал. – при этих словах собеседники снова рассмеялись.
 - Нет, слава Тысячелетию, ты скорее не в восходящем, а в нисходящем родстве с…  катарцами!  - нашелся Кирон.

Их веселая попойка продолжалась до тех пор, пока они были способны перебирать бутылочки. Потом авиетка увезла Гура домой. А он приговаривал, пока его грузили: «Ведь не дети они… Да, тот курчавый социолог, может быть, точно… Но все равно… Это ж как голым проскакать, скандал!… А она… Ну, рассчитала, возможно, пользу, хотя у нее были варианты… Зачем скреплять договор так свято?.. У Башни… А Башня… Излучения эти… Надо еще изучить их креативный потенциал… Слишком все разумно… Слишком… А как своевременно, слава Тысячелетию!.. Как метко…»
Он продолжал бормотать и в авиетке, качал головой, хватался за щеку, но потом успокоился и заснул. Его домашние встретили его у ворот и понесли внутрь…