Жить с самым необходимым - уроки Эдо

Азби Браун

31 января 2013
The Global Oneness Project

Художник и дизайнер Азби Браун предлагает простые уроки устойчивой самодостаточности из периода Эдо в Японии

Сегодня   мы все хорошо слышим молитвы со всех сторон, направленные против серьезных угроз, связанных с  истощением ресурсов,  которые настраивают одно государство против другого, одно сообщество против другого, проблемы , созданные самим человеком и заметные невооруженным глазом:  растущее население,  растущая урбанизация, обезлесивание, разрушение рек,  сверхпотребление ресурсов, нехватка энергии, отходы, загрязнение....Любой из нас может продолжить этот список.  Мы знаем, что нет простых решений, нет панацеи. И тем не менее, мы пытаемся выявить  первостепенные вещи и найти  самые многообещающие пути решения,  многие из нас, в поисках вдохновения,  обращают свой взор на другие культуры и ранние эпохи.  В этом отношении период Эдо в Японии может многому научить нас.  В самом деле, его можно использовать как модель для перевода экологического коллапса в устойчивое состояние,  прежде всего за счет использования  богатого и мудрого наследия веков.

Период Эдо начался в 1603 г, после окончания 200-летней гражданской войны, и продолжался два с половиной столетия,  закончившись в 1868 г., когда страна открылась миру и впервые  отведала плодов промышленной революции.  Большая часть того, что мы называем "традиционно" японским дизайном, происходит из этой эры,  когда правили сегуны  и общество представляло собой строго очерченную иерархическую пирамиду, в которой самураи были на самом верху, торговцы – в самом низу,  фермеры и ремесленники,  главная часть общества, посередине. В это время население выросло до 30 млн,  что приблизительно соответствует населению сегодняшних Канады или Перу,  а  в городе  Эдо – переименованным в Токио в 1868 г. – проживало более 1.3 млн жителей.  В начале периода Эдо,  люди увидели, что горы остались без леса, что берега рек разрушены, а плодородие земель  уменьшилось. Такие ресурсы, как железная руда и топливо,  оказались в дефиците;  хворост  был роскошью.  Более того, почти не осталось сельскохозяйственных земель, и к 18-у столетию вся земля, которую можно было бы использовать фермерам, была уже занята.  Начался период общего дефицита и голода, но после двух-трех поколений разумного обновления  у значительной части населения качество жизни поднялось настолько, что превысило качество жизни в любой тогдашней европейской стране. Леса были спасены, сельскохозяйственное производство многократно возросло,  а культура и грамотность были на подъеме.

Специализация, которая так отличает нашу сегодняшнюю культуру и технологию  -- и  собственно мыслительные схемы, позволяющие разбить проблемы на элементы, которые могут быть решены по отдельности – показались бы очень странными, и даже непостижимыми,  японцам периода Эдо.  Правда, общество Эдо было строго стратифицировано и в этом смысле специализировано,  а люди годами оттачивали свои ремесленнические навыки. В магазине, где продавали суп «мисо», нельзя было купить кимоно.  Но культура в целом была пронизана чувством времени,  причем результаты измерялись веками,  и было невозможно  планировать даже самые простые задачи без осознания цепи последствий от дел, их истоков, назначений, и связей между людьми и вещами; все они поддерживали человеческую жизнь как паутина взаимосвязанных отношений.  Также как и во многих до-индустриальных обществах,  людей с самого детства подготавливали к самой широкой роли, к множеству ролей, к тому, чтобы они видели большую картину.  Религия, в частности дзэн-буддизм, а также синто и конфуцианство,  действовали сообща как уравновешенная чаша "здравого смысла".  Благодаря таким ценностям, отраженным в пословицах обычных людей и в книгах культурной элиты,  проблемы решались на основании долгосрочных целей, сохранения энергии и ресурсов. Необходимость работать вместе, а не против природных сил, и важность выполнения значимой работы, а не просто бесконечные поиски минимизации ручного труда, стали настолько понятными требованиями, что не нуждались в дополнительном объяснении.

В результате, фермер не мог планировать канал орошения прежде чем не изучит возможные отрицательные последствия для леса и дикой природы.  Плотник,  строящий храм, должен был начать с горы, с которой он брал дерево, исследовать на ней ветер и реки. Кузнец, выковывающий мотыгу, знал, что собранного топлива ему будет хватать только,  если он не разрушит лес,  поэтому он проектировал лезвие мотыги так, что его можно было восстановить.  Руководствуясь интуицией и используя полученные навыки,  на каждом уровне общества, человек учился определять важнейшие точки приложения сил среди мириад отношений, с которыми встречался в человеческом мире и  природе, прилагая ровно столько усилий, сколько было нужно для достижения максимальной общей пользы. И вода и топливо  ценились высоко, поэтому, например,  японцы периода Эдо рассматривали горячую воду как нечто священное,  превратив чаепитие и купание в важные ритуалы;  все, что использовало горячую воду проектировалось так, чтобы  достичь высочайшей экономии топлива и пресной воды. 

Внешний вид этих предметов – плит, чайников, ванн, чашек --  должен был быть надежным, элегантным, фантастическим,  и желательно и тем и другим и третьим,  но если они не обладали "магией"  эффективной и экономичной работы,  если не могли перерабатываться или служить будущим поколениям (а потом перерабатываться), их конструкции считались плохими,  а вещи уродливыми. И это, я думаю, один из самых главных секретов традиционного японского дизайна:  красота вещи зависит от того, насколько вещь помогает людям воплотить целый ряд негласных требований, делающих жизнь осмысленной и помогающих поддерживать ее в необозримом  будущем.

Какие мысли должны были сопровождать процесс проектирования для того, чтобы создавать успешные конструкции для неограниченно долгого использования ?  Конечно, предмет должен выполнять функцию, для которой предназначен.  Материал должен быть в избытке и легко собираться без значительных затрат энергии солнца, воды, силы тяжести и мускульной силы.  В большинство случаев дерево, бамбук, солома,  и земля удовлетворяли этим требованиям,  и это отражалось на низких ценах большинства товаров.  Аналогично, в процессе производства затрачивалось минимальное количество внешней энергии.  Поэтому железо и сталь были весьма дорогими и использовались редко. Кроме этих основных требований, были и дополнительные выгоды в переработке. 

В частности,  поскольку лесов было относительно немного,  а рубка деревьев контролировалось законом,  дизайн, который предусматривал повторное использование материала, был в особенности привлекательным.  Я не хочу создать у вас впечатление, что традиционные японские ремесленники и художники сознательно придерживались некоторой теории функционального экологически устойчивого дизайна.  Скорее, такой дизайн поддерживался обществом, которому были присущи указанные ценности. Дизайнеры лишь придавали форму ожиданиям пользователей.

Такой образ мыслей был вызван  дефицитом ресурсов,  но даже при отсутствии дефицита,  такой образ мыслей несомненно улучшал качество жизни.  Может ли одно лишь проектирование вести к устойчивому обществу?  Вероятно, нет. Но оно может повлиять на наши желания, на то, что мы посчитаем привлекательным и полезным,  и вызовет положительные сдвиги в наших взглядах.  Как только мы будем рассматривать все, что мы покупаем или используем с точки зрения минимального количества затраченной воды и энергии, а также будем учитывать  простоту переработки предметов  в новые, привлекательные изделия,  мы возвращаемся к художественной эстетике периода Эдо.

Но это, конечно, еще не все.  Общество Эдо было грамотным и эрудированным, а одной из главных ролей правительства была защита окружающей среды,  осуществляемая через декреты, и проведение качественной сельскохозяйственной практики путем распространения  учебников и альманахов.  Это проводилось не благодаря альтруизму или духовному просветлению правителей, но в целях защиты и безопасности режима.

Любопытно, что политика правительств была наиболее эффективной, когда цели и принципы осуществлялись центральной бюрократией, поощрявшей поиск локального решения для каждого региона.  Во многих отношениях, такое локальное мышление и ответственность были главными условиями успеха в достижении самодостаточности и устойчивости в национальном масштабе. Несмотря на весьма активную национальную торговую сеть, каждое из феодальных поместий, на которые было поделено государство,  было в высшей степени самодостаточным. Каждая деревня в поместье должна была иметь такую же самостоятельность,  как и каждая семья в деревне. В результате получалось то, что можно назвать "мозаичной экономикой". Правительство и торговцы более всего зависели от  финансов, в то время, как деревенские жители могли удовлетворять свои потребности не прикасаясь к деньгам, а используя "экономику дара", в которой избыток товаров циркулировал среди семей пока каждая семья не получала все, что было нужно.  По иронии судьбы,  большинство самураев низшего ранга,  чьи фиксированные доходы – выплачиваемые рисом – обесценивались за счет инфляции,  попадали в зависимость от "экономики дара".  Оказавшись без еды, они постепенно были вынуждены превратить свои городские «сады для созерцания» в огороды, а поскольку им запрещалось продавать свою продукцию на рынках, были вынуждены передавать излишки в сеть, которой пользовались их соседи и родственники.

Период Эдо – чрезвычайно творческий период, знаменитый своими изобретениями.  Это была нация творцов и изобретателей.  Важность  обмена творческим опытом и инновациями, которые возникают, когда большинство людей в обществе заняты художественным промыслом, обычно недооценивается. В случае Японии, в каждой семье  могли быть ткачи, мастера по плетению, резчики по дереву и камням, садоводы, и растениеводы.  Они использовали очень мало из того, что называется  "машинной технологией",  занимаясь прежде всего  ручным трудом;  можно сказать, что японский опыт произвел на свет такой уровень качества продукции, который Запад достиг только с помощью машин.  Кроме этого, этика профессиональных ремесленников  -- плотников, гончаров, кузнецов, изготовителей бумаги, и десятки других профессий --  способствовала установлению личного контакта между  производителем и потребителем; первый был заинтересован в том, чтобы предмет находился в хорошем состоянии на протяжении всей своей полезной жизни,  второй  - приносил небольшие подарки и сохранял память от отношениях.  Изготовление какой-нибудь вещи во многих случаях означало, что между людьми устанавливается долговременная связь,  и эта связь приносила радость и обоюдную признательность.  Кроме всего прочего, наше современное общество страдает еще и отсутствия таких человеческих связей, и тот факт что многие из нас готовы заплатить большие деньги за ручную работу, красноречиво свидетельствует о тяге к восстановлению таких связей.

Предпочтения того или иного дизайна отражают с одной стороны изменения в ценностях,  с другой -  способствуют переменам ценностей.  Смена предпочтений дизайна, как я описал, может казаться слишком радикальным или даже маловероятным событием,  но исторически так происходило неоднократно.  Переход к массовому производству и потребительскому обществу произошел  в результате зародившейся любви к машинам и машинному производству;  этот переход был одновременно повсеместным и неожиданным.  В то же время,  ручная работа ремесленников не исчезла.  Большинство из нас давно приняло эстетику массового производства, хотя мы и не отдаем этому отчета.  Автомобили, ай-поды, мебель, всевозможные приборы, кухонные  машины, инструменты, ванные комнаты – ни одна из этих вещей не могла бы появиться, если бы наши дизайнеры не приняли  "машинную эстетику" сто лет назад.

Но наши дизайнеры «украли» внешний вид своих товаров  у традиционного японского дизайна.  Те, кто знают историю возникновения модернизма в искусстве и дизайне,  знают, что когда Япония открылась миру (1868),  западные художники во всех областях были поражены тем, что увидели, и ввели японскую эстетику в каждую область: в композицию и цвет изобразительного искусства,  в низкий профиль крыш и открытое пространство в архитектуре, в простой, ничем не приукрашенный стиль мебели. На самом деле, западные дизайнеры должны были усвоить намного больше уроков от этого времени, например в отношении энергоэффективности, повторного использования, и использования биологических процессов для  изготовления традиционных лаков и рисовой бумаги.  Ведь именно японцы первые научили нас видеть красоту  в ее функциональном выражении.  Я даже хочу предположить, что мы находимся на пороге нового эстетического сдвига, обусловленного осознанием  нашей зависимости от окружающей среды и важности ее лечения и сохранения, который должен изменить наше чувство красоты. Наверно будет преувеличением называть его «эстетикой Эдо», но ценности, воплощенные в культуре Эдо без сомнения  будут составлять значительную часть ее будущей ДНК.


*  *  *
Азби Браун, уроженец Нового Орлеана, шт. Лузиана, художник и дизайнер, живущий в японии с 1985 г.  Автор книг The Genius of Japanese Carpentry (1995), Small Spaces (1996), The Japanese Dream House (2001) and The Very Small Home (2005), and Just Enough: Lessons in living green from traditional Japan (2010).  Преподает на факультете технологического института Kanazawa с 1995 г,  директор Института будущего дизайна KIT (Токио).