Абсурд

Абсурд (лат. «ad absurdum» - «исходящий от глухого») - термин интеллектуальной традиции, обозначающий осмысление действительности, характеризующееся значимой непонятностью смысла в рамках однозначной логики. Это некая алогичная языковая субстанция, состоящая из единиц различных уровней языка, аномальных по отношению к языковой норме. Нелепое высказывание, поступок или ситуация, противоречащие «здравому смыслу». Например, у солдатов Д. Хармса происходит своеобразное оправдание смерти, т. е. абсурд с точки зрения общечеловеческих ценностей.
Помимо существования мировоззренческого, религиозного, познавательного выделяется комический абсурд, квалификация непонятности смысла вызывающего смех явления. Специфика в том, что нелепость или несообразность имеет место в реальности, допускается потенциально возможной, но при этом не затрагивает смысложизненных ориентиров адресата. Так, аллюзии гротеска С. Довлатова подчеркивают стремление к избавлению от иллюзий через ироническое отношение к абсурдности. «Словесная ахинея», разговоры «qui pro quo» - языковой лабиринт блужданий персонажа в поисках смысла, часть  Лабиринта, метафорически воспринятого в ХХ веке архетипом мироздания, версией «громадной камеры», к пребыванию в которой приговорен человек. Стремление вырваться из пут дискурсивного сознания - естественная  реакция на трагическую абсурдность мира, в котором человек чувствует себя посторонним. Работа Д.В. Токарева (Токарев Д.В. Феномен литературы абсурда во Франции и в России в ХХ веке: Сэмюэль Беккет и Даниил Хармс - дис. кандидата Провансальского университета - Экс-ан-Прованс - 1998) посвящена зарождению литературы, видящей единственный смысл своего существования в самоуничтожении.
Комическое у Л. Кэрролла, с одной стороны, своими корнями уходит в народную смеховую культуру средних веков, а с другой стороны, во многом обусловлено национальной культурой Англии конца XVIII века, а именно традициями нонсенса. В его гипер-экспрессивных сказках очень много шуток, связанных со смертью и ситуацией еды, носящих явно преувеличенный балаганно-бурлескный характер. Алисе для своих превращений постоянно приходится что-то откусывать, Шляпник и Мартовский Заяц - в состоянии перманентного чаепития, в сцене суда над Валетом также фигурирует еда. Черная Королева призывает отрубить всем головы, но ни одно из ее приказаний не выполняется. Сама Алиса также весьма смело рассуждает о ситуации, связанной с возможностью собственной смерти: «Отлично! - подумала Алиса. - После такого падения я и не пикну, даже если кубарем слечу с лестницы! Какая же я храбрая! Да я, пожалуй, и словечка не вымолвлю, даже если упаду с самой крыши дома!» (Carroll 1996 p. 16-17). В лексиконе садовника Белого Кролика встречаются просторечные формы. «Теперь скажи мне, Петька, что это там в окне? - Известно, ваше благородие - ручища! (Он произнес это так: рчище)» (Набоков 1991, С. 23). В этом контексте нонсенс Л. Кэрролла носит «очищающий, разрушительный и раскрепощающий» характер (М.М. Бахтин). Он освобождает литературное произведение от каких бы то ни было рамок - будь то викторианская мораль, назидание или нравоучение. Н.М. Демурова пишет: «От произведений сатирических нонсенс отличает качественно иной характер смеха, в котором нет ни той публицистической направленности, ни той язвительности, ни той конкретности» (Демурова 1979, С. 90). Алиса путешествует в поезде, хор пассажиров кричит ей: «Не заставляй его ждать, девочка! Знаешь, сколько стоит его время? Тысячу фунтов минута!» (Carroll 1996, p. 155). Мир, в котором практически все стоит «тысячу фунтов», весьма забавляет Алису, и она совершенно справедливо замечает: «Сегодня мне всю ночь будет сниться тысяча фунтов!» (Carroll 1996, p. 155). Таким образом, тема денег и продажности доводится здесь, в лучших традициях нонсенса, до абсурда и затем снимается.
Викторианский век ознаменовал окончание промышленного переворота. Колониальная экспансия Англии распространяется по всему миру, вплоть до Индии. Страна процветала, а в обществе стали ценить респектабельность и сдержанность. Пуританизм и способность морализировать становятся признаком хорошего тона. Однако, в это же время, как это ни парадоксально, индустрия игр также очень развита. «Шахматы и шарады были популярны в гостиных, крокет в садах, футбол в школах и университетах, а подвижные игры на свежем воздухе в целом по стране» (Blake 1974, p. 17). Л. Кэрролл любил и умел играть.
Единицы вторичной номинации являются ключевым фактором в создании комического эффекта сюжета сказок «Алиса в Стране Чудес» и «Алиса в Зазеркалье».
Сказки необходимы не только детям, но и взрослым. Г.С. Овсянникова (Овсянникова Г.С Влияние художественной культуры на развитие духовного мира молодого рабочего-мигранта - дис. к. ф. н. - М. - 1984)  подчеркивает, что художественная культура является механизмом формирования самого человека. На всех этапах развития цивилизации практически все страны вовлечены в миграционный процесс. Первые примеры обнаруживаются в античности, в эпоху Возрождения процесс становится непрерывным. До середины ХХ века миграция развивалась в значительной мере под воздействием различного рода давления, насилия. Сегодня перемещение специалистов - один из принципиальных факторов «устойчивого развития», проблемы глобального значения, поднятой на Всемирной конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро в 1992 г.   
Е.Ю. Рогонова (Рогонова Е.Ю. Поэзия Дальнего Запада второй половины XIX века и проблема регионализма в литературе США - дис. к. ф. н. - М. - 2012) анализирует областническую лирику и свойственные ей поэтические формы этого притягательного для мигрантов фронтира того времени.
В небольшом литературном пространстве колонистов-пуритан Новой Англии зародились и развились главные идеи американской литературы: идея избранности, Нового Эдема, понятие необходимости труда, символизм истолкования событий: все в жизни считалось проявлением Божьей воли, позже верования возродятся в трансцендентализме. «Школа местного колорита» Дальнего Запада США - сплав различных региональных специфических и областнических черт.
В отличие от мягкого благонравного юмора намеков Востока и смеха Юга, который  оперировал комизмом, порожденным столкновением негритянской, мексиканской, индейской и белой культур, юмор Запада был предназначен для того, чтобы скрасить будни золотоискателей, стать «разрядкой» в тяжелых условиях. Грубость и жестокость быта перекочевали в фольклор: постоянная опасность, стремительное обогащение и разорение, пренебрежение к чужой и своей жизни привнесли в творчество Дальнего Запада сочетание страшных и смешных элементов, несуразные гиперболы и бахвальство, гротеск и героику. Та же борьба с опасностями таит в себе корни американского оптимизма, проскальзывающего во многих произведениях национальной литературы США (Павленко Е.А. Национальное своеобразие новеллистики Ф. Брета Гарта (Проблема «местного колорита» в американской литературе 1830-1870-х гг.) - дис. к. ф. н. - СПб. - 1994 - С. 76). Писавший под псевдонимом «Old Block» Алонцо Делано открыл читателям калифорнийский юмор, гротескное сочетание абсурда и пафоса в повествованиях о буднях золотодобытчиков. Повлиявшие на творчество Марка Твена и Брета Гарта очерки Джорджа Горацио Дерби («John Phoenix», «Squibob») насыщены каламбурами и высмеивают фальшивую героику (American Authors 1600-1900. A Biografical Dictionary of American Literature / Ed. By Stanley J. Kunitz and Howard Haycraft. - New York: The H. W. Wilson Company, 1938). Экзотика малоизведанного универсума Дальнего Запада занимала мысли очевидцев эпохи «золотой лихорадки».
Считается, что «школа местного колорита» не соответствует представлениям о национальном и международном культурном уровне. Это связано с тем, что и на рабовладельческом Юге Соединенных Штатов, и здесь круг творческих индивидов был весьма узок, ведь перспективы быстрого обогащения привлекали переселенцев определенного сорта. Труднодоступность территории обуславливала сравнительно небольшую численность населения вообще, чем объяснялось отсутствие развитого издательского дела, доступа к периодике продвинутого восточного побережья. Но местная журналистика развивалась - неосведомленно, невключенно в процессы формирования реализма в прозе, экспериментирования с формой в поэзии, в результате - невольная приверженность американских областников европейской традиции.
Ф. Брет Гарт показывал, что у шулеров, проституток и грабителей, у этих отщепенцев на самом деле золотое сердце и отзывчивая душа. В его рассказах мир авантюристов жесток, но романтичен. Стихи Ины Кулбрит вносили некое интеллигентное начало под влиянием новоанглийской традиции без стремления к бессмысленному подражанию заокеанским образцам. Творчество Х. Миллера - яркий образчик литературы Дальнего Запада, эксплуатирующий «западный миф». Впрочем, М.С. Петерсон (Peterson M. S. Joaquin Miller: Literatury Frontiersman - Stanford Univ. Press. - 1937) находит самостоятельность, а Ф.Л. Патти (Pattee F. L. A History of American Literature since 1870 - N.Y.: The Century Co. - 1915) отмечает антикапиталистический пафос и живописность романтической поэзии Х. Миллера. Изысканный стиль Чарльза Уоррена Стоддарда посвящен красоте Гавайских островов.
Еще А. Де Токвиль, считая американцев юной нацией, порвавшей с историей Европы и практически не имеющей собственной, полагал, что данное обстоятельство (вкупе с демократическими идеалами равенства и самоценности каждой личности) отвлечет от поверхностной, суетной стороны жизни. Что внимание будет направлено к внутреннему миру самого человека, а источником вдохновения станут порывы души. До 1600-х годов на территории континента существовала устная литература коренных народов, но индейская культура ярко проявилась лишь в творчестве Купера, Мелвилла, Лонгфелло и др. Калифорнийцы унаследовали весь накопленный прочими областями литературный опыт. Кроме того, каждый из писателей Дальнего Запада являлся переселенцем, то есть носителем специфических признаков, характерных для иных регионов. Это обстоятельство особенно явно проявляется в поэзии, отражающей состояние лирического субъекта. «Школа местного колорита» - весьма условная классификационная единица, имеющая достаточно сложную внутреннюю структуру.