Глава 1

Севастьян в очередной раз оглядел всех собравшихся в пиршественном зале. Несмотря на сумрак зимнего вечера, который едва рассеивали свечи в золоченных канделябрах на стенах, зрение не могло его подвести. Но всей душой он хотел, чтобы сейчас его глаза ошибались…
Всех гостей, которые пришли на ужин к герцогу Ланту, он знал в лицо – каждый из них был в числе самых влиятельных и могущественных лордов Сампаны. Севастьян даже почувствовал себя не в своей тарелке, оказавшись в столь высшем обществе. Пусть он и был далеко не последним лордом в королевстве, его род всегда старался держаться в тени других знатных семейств. Но эта тень скрывала под собой огромного спрута, опутавшего всю Сампану своими доверенными людьми, поклявшимися до последнего вздоха защищать интересы Короны и страны. Каждому члену семьи Монтего было с рождения суждено служить королю, что продолжалось уже почти восемьдесят лет, с того момента, как прежние короли избрали этот род быть своими глазами,  ушами и карающей рукой. Каждый подданный Сампаны знал, что Монтего имеют больше власти и королевского доверия, чем все другие семьи королевства, за исключением самой королевской семьи, конечно. Несмотря на врожденную скрытность и изворотливость Монтего, эта правда временами всплывала наружу, внушая всем остальным дворянам страх.
Что же задумал герцог Лант, пригласив их сюда? То, что он осмелился пригласить в свой дом самого Севастьяна Монтего - главу семьи Монтего, и еще дюжину важнейших лиц государства, выдавало в нем серьёзные намерения. Севастьяна мало чем можно было удивить, но герцогу это удалось сполна: лорд Монтего был приглашен к нему день назад на «домашний ужин», во время которого Лант обещал рассказать ему в подробностях о своём путешествии на юг Фарлоны, в Саламандрову пустыню.  «Мне также хотелось бы показать вам некоторые находки оттуда», - писал в своем приглашении герцог, - «которые несомненно вас заинтересуют».
Само приглашение нисколько не удивило Севастьяна – Лант постоянно путешествовал по всей Фарлоне, уходя далеко за границы Сампаны в поисках разных диковинок и легенд. Некоторыми своими находками он делился с лордом Монтего, хотя особой пользы государству этим не приносил. Севастьяна удивляло то, что кроме него, Лант пригласил еще могущественнейших дворян страны. И узнал он об этом, только придя сюда. Наверняка, Лант пригласил всех заранее. Но зачем? Что он такого привез из Саламандровой пустыни? И как ему удалось незаметно для шпионов Монтего разослать приглашения остальным гостям? Хотя нет, последнему есть объяснение – за Лантом почти никто не следил, так как это было гиблым делом – побыв пару недель дома, он тут же уплывал на край света.  Стоило только подобрать нужных людей для слежки, как Лант уже собирал вещи в очередную экспедицию.
Глядя в слегка изумленные лица гостей, Севастьян пожалел, что слишком часто упускал герцога из виду. Будь он более осторожным, он бы наверняка уже знал все замыслы Ланта, а пока ему приходилось страдать от сводящей с ума неопределённости. На лицах лордов Севастьян продолжал читать удивление и растерянность. Должно быть, они тоже ожидали быть единственными сотрапезниками герцога, но обилие знакомых лиц в зале разрушало их ожидания. Помимо растерянности, Севастьян видел во взглядах лордов напряженность. Они не понимали, зачем их здесь собрали, и желали поскорее отсюда убраться.
Не будь Раймонд Лант младшим братом короля Сампаны, никто из них не принял бы его приглашение. Всем без исключения он казался одержимым историей и легендами чудаком, копающимся в земле в поисках очередного старого, грязного, бесполезного черепка. Но так как этот чудак был принцем, лорды обязаны были идти к нему на поклон по первому его зову. До сегодняшнего дня герцог Лант такой привилегией не пользовался. Но зачем он их позвал сейчас? Интуиция Севастьяна подсказывала ему, что герцог не собирался приобщать их к истории. Но чего тот добивался, было непонятно лорду Монтего. Раймонда Ланта никогда не интересовала политика, как и деньги. Все его интересы лежали в области прошлого и уводили далеко от настоящего. Вряд ли бы он мог спланировать дворцовый переворот, ведь ему это не было нужно. Но обстоятельства сегодняшнего вечера кричали об обратном, да и интересы Ланта могли поменяться в последнее время…
Севастьян насчитал в зале четырнадцать человек, включая него самого. Все лорды сидели за обширным деревянным столом, уставленным роскошными и аппетитными блюдами, но никто к ним не притрагивался, ожидая хозяина вечера, место которого пустовало во главе стола. Все гости молчали, и только проворные слуги нарушали неприятную тишину, делая последние приготовления к ужину – ставили приборы, наполняли графины вином, зажигали больше свечей, подбрасывали дрова в камин.  Наконец, слуги удалились, оставив гостей в одиночестве. Лорду Монтего это сразу же показалось странным. Обычно, слуги оставались рядом с гостями, в любой момент готовые услужить. Раз прислуга ушла, значит, это ей приказал герцог. Выходит, он хочет защитить этот вечер от посторонних глаз и ушей. 
После ухода слуг лорды стали обмениваться между собой недоумевающими взглядами под треск горящих дров в камине. Натянутыми любезностями они уже успели обменяться на входе  в зал, куда их привели, оставались только взгляды, все чаще останавливавшиеся на лорде Монтего. Так продолжалось до тех пор, пока тишину не нарушил скрип дверей, и в проёме не показался хозяин дома – герцог Раймонд Лант, принц Мангерский. Он был молодым мужчиной, которому едва исполнилось  тридцать лет. При своем среднем росте он обладал подтянутой фигурой, которую поддерживали частые изнурительные путешествия. Его золотистые  волосы, бывшие фамильной чертой королевской династии, были коротко подстрижены и открывали высокий лоб. Из-под густых светлых дуг бровей смотрели миндалевидные темно-карие глаза. Как и у короля, у него был такой же крючковатый нос и тонкие бледные губы.
 Соблюдая этикет, все лорды вышли из-за стола, с громким грохотом отодвинув назад массивные стулья, и учтиво поклонились до пояса.
- Рад вас приветствовать, господа, - ответил им герцог, пройдя к своему месту. Остановившись у стула, он оглядел собравшихся уверенным взглядом. – Благодарю за то, что вы приняли мое приглашение и стали моими гостями. Присаживайтесь, - Раймонд жестом пригласил лордов сесть и сам уселся за столом.
Пока лорды вновь грохотали стульями в отсутствии слуг, которые обычно их отодвигали для господ, Севастьян получил возможность хорошенько присмотреться к Ланту. Последний раз они виделись по меньшей мере четыре месяца назад, когда герцог собирался в очередную вылазку за приключениями и просил лорда Монтего одолжить ему хранившиеся в семейной библиотеке карты юга Фарлоны. Карты ему не одолжили, но копии для него сняли. Давать такому человеку как Лант оригиналы карт было неразумно, ведь он мог вообще не вернуться из экспедиции. Карты было жалко, а судьба чудаковатого герцога никого не волновала.
Первое впечатление часто бывает обманчивым, но Севастьян сомневался в этом. Взглянув на кого-то впервые, он мог мгновенно сделать вывод, кто же перед ним стоит, такова была его работа. Взглянув на герцога Ланта, он понял, что во главе стола сидит кто угодно, но только не герцог Лант. Это был совершенно другой человек…
Раймонд всегда панически боялся светских приемов, и если ему приходилось на них выступать, то у него не получалось и фразу вымолвить без запинки от волнения. У него начинали подкашиваться ноги, руки дрожали, а глаза метались растерянно по гостям. Если его удавалось силком затащить в королевский дворец на торжество к брату-королю, то придворные старались держаться от него подальше, чтобы не портить вечер ни себе, ни ему. Герцог Лант обладал большой отвагой, достаточной, чтобы ринуться на край света в поисках неизведанного, но общение с новыми людьми внушало ему парализующий страх. Со временем он привыкал к некоторым людям, например к Севастьяну или членам своих экспедиций, и уже мог с ними свободно разговаривать, но чтобы так просто войти в зал, поздороваться со знатными лордами, которые его почти не знают…  даже пригласить их сюда для него было невозможным делом! 
Теперь же Раймонд Лант непринужденно сидел во главе стола, среди незнакомых ему людей, и его взгляд не метался в волнении, как раньше, а наоборот, останавливался на каждом госте, будто тщательно оценивая его. Севастьян не мог поверить в то, что герцог мог так сильно измениться. Словно в ответ на его тревожные мысли, Раймонд посмотрел ему прямо в глаза. У Севастьяна чуть не перехватило дыхание. У герцога был уверенный и сильный взгляд, даже отец Севастьяна, прежний лорд Монтего, не смотрел на своего сына так властно. От герцога веяло чувством своего бесконечного превосходства над гостями. Он смотрел в глаза лорду Монтего совсем недолго, быть может, пару секунд, но Севастьяна чуть не прошиб ледяной пот. Герцог слегка улыбнулся ему и перевел взгляд на его соседа.
Внешность герцога, в отличие от его манер и характера, почти не претерпела изменений, разве что лицо потемнело от южного загара. Да и ростом герцог стал казаться выше, но это от того, что он теперь держал ровную и благородную осанку. А ведь раньше Раймонд ужасно сутулился…
Когда все уселись на места, герцог протянул руку, взял с фарфорового блюда гроздь черного винограда и положил её к себе на тарелку.
- Как вы знаете, уважаемые лорды, - начал он, отрывая ягоды винограда, но не отводя взгляда от приглашенных, - я недавно вернулся из своего очередного путешествия, на этот раз, на юг. И мне не терпится рассказать вам о том, что же я нашел во время него.
Герцог говорил ровным, четким и громким голосом, так, что его мог услышать каждый в зале. Севастьян тут же заметил это и вновь удивился тому, насколько сильно изменился Раймонд. Прежде, речь герцога была сбивчивой, быстрой и от того малопонятной. Лорды с недоумением взирали на Ланта. Видимо, их тоже поразила резкая перемена в манерах и голосе герцога. Никто не прикасался к еде.
- Мне известно, что вы придаете мало значения истории и древним легендам, которые её хранят, - продолжал герцог совершенно обыденным тоном, - и зря. Ведь зачастую в них лежат ответы на большинство волнующих нас вопросов. То, что я нашел в Саламандровой пустыне, после долгих лет поисков в библиотеках, способно принести нашей стране благоденствие и преимущество перед всеми государствами Фарлоны.
- И что вы нашли, ваша светлость? – лорд Брэм, что сидел напротив Севастьяна, не смог сдержать скептицизма.
- Прежде чем я расскажу, что же это, - герцог неторопливо встал, - я должен дать вам некоторое представление о том, как была устроена Фарлона за несколько тысяч лет до нас…
- А нельзя ли как-нибудь ближе к делу? Что вы нашли, и что это даст Сампане? – спросил еще один лорд. Герцог невозмутимо повернулся к нему и сложил руки на груди.
- Мы никуда не торопимся, - ответил он. – Вы же у меня в гостях. Если кто проголодается во время моего рассказа – еда на столе. Если уснет – не беда, здесь тепло, не замерзнет, - его тонких губ коснулась легкая усмешка, тут же сменившаяся грозным оскалом. Севастьяну на миг показалось, что во взгляде герцога вспыхнул огонь. – Но я не буду потом отвечать на глупые вопросы тех, кто не поймет с первого раза!
  Лорды вздрогнули от его грозного тона. Куда подевался тот чудаковатый мямля, копающийся в земле?
- Итак, - герцог глубоко вдохнул и расслабленно выдохнул, - я расскажу вам все с самого начала, чтобы вы поняли, с чем я столкнулся в пустыне, и как это поможет нам. – У Севастьяна в мыслях промелькнуло, что если находка герцога каким-то чудом победила его застенчивость, то эта штука и впрямь должна обладать грандиозной силой. – Согласно легендам всех народов Фарлоны, от Сампаны до Норса, в начале времен Создатель сотворил наш континент, который мы назвали Фарлоной. Закончив её творение, Он отошел от дел и оставил здесь своих слуг защищать этот мир и поддерживать в нем порядок. В частности, порядок смены времен года. После ухода Создателя, в Фарлоне стали править две бессмертные богини – Мелесса и Аланора, которые сменяли друг друга раз в полгода, осуществляя смену времен года. Когда из Саламандровой пустыни на юге приходила Мелесса, везде воцарялось лето. Потом она уходила обратно, и полгода ждала, пока Фарлоной правит Аланора, которая приносила с собой зиму. Затем Аланора уходила обратно на свой Ледяной остров на севере, уступая место Мелессе. Где-то полторы тысячи лет этот порядок соблюдался неукоснительно, пока наши дамы не поссорились. Мелесса была старшей сестрой Аланоры и поэтому постоянно требовала у младшей сестры уступить лету лишний месяц или неделю. Аланора отказывалась ей подчиняться и в отместку проявляла строптивость, заявляясь в Фарлону, когда ей заблагорассудится. В результате, три тысячи лет назад произошла война между Мелессой и Аланорой. У каждой сестры на службе состояли войска, которые опустошали земли Фарлоны. В легендах эта война называется Страшным временем. Ни одна война не могла сравниться с тем разгромом, который учинили эти сестрицы.
В результате войны Мелесса и её войска были повержены, саму её лишили бессмертия и власти, и она очень скоро умерла от человеческих болезней. Вся армия Мелессы была уничтожена. Но и Аланоре тоже досталось – она потеряла большую часть своих бойцов, зато победила в этой войне и оставила за собой власть. Однако она решила и дальше поддерживать порядок смены времен года, без Мелессы. Аланора продолжила приходить в Фарлону, но уже не на полгода, а меньше. С её уходом в Фарлоне становилось теплее, и это теперь мы называем летом – отсутствие зимы. Это уже не то лето, что было раньше, но зато жизнь в мире не угасла. Потом Аланора постепенно постарела и умерла, несмотря на своё бессмертие, а её дело продолжил её сын, которого мы в легендах называем Ледяным королём.
Вот так теперь и меняются времена года в Фарлоне: приходит Ледяной король со своими войсками – наступает зима, уходит – наступает лето. Но кто знает, сколько ещё он будет подчиняться заветам своей матери? В любой момент он может прийти на наши земли, лишить нас урожая, погубить всё живое, и никто ему не сможет помешать… Кроме нас.
- В смысле, «кроме нас»? – из всей речи герцога Севастьян понял, что тот по-прежнему одержим мифами, и пытается впутать первых лордов королевства в какую-то авантюру. Терпеть это дальше он не намеревался, и поэтому решил спустить герцога с небес на землю. – Чего вы от нас добиваетесь?
- Я добиваюсь от вас поддержки, лорд Монтего, - без тени сомнения ответил герцог.
- В чем? Что вам от нас нужно? Зачем вы нас здесь собрали?
- Терпение, лорд, и вы все поймете, - не теряя невозмутимости, герцог положил в рот пару виноградин. – Я рассказал вам о далеком прошлом, а теперь расскажу, что случилось со мной два месяца назад в Саламандровой пустыне. На самом деле далеко не вся армия Мелессы была уничтожена, кое-что уцелело и ждало своего часа в тайниках под песками. На них я и наткнулся. И теперь у нас в руках есть сила, способная навсегда изгнать зиму из Фарлоны.
Севастьян молчал, пытаясь осознать услышанное. Как в руках у Ланта могла оказаться часть древней мифической армии, существование которой вообще спорно? Разве могли на самом деле существовать Мелесса и Аланора? Либо герцог сошел с ума, либо… Севастьян, и не он один, отказывались даже предположить, что Лант прав. Со всех сторон на герцога посыпались упреки и оскорбления от лордов:
- Безумец!
- Играй без нас в свои легенды!
- Рассказывай басни на ярмарках!
Герцога нисколько не удивила такая реакция гостей. Он, по-прежнему невозмутимый, как сытая змея, безучастно взирал на лордов, словно они были его добычей, которую он собирался есть не сегодня, и даже не завтра. Наконец, когда поток обрушившейся на герцога ругани начал иссякать, Лант сказал своё слово:
-  Господа, вы наговорили мне множество обидных вещей, не позволив даже подтвердить свои слова. Неужели вы могли подумать, что я стану оскорблять вас своими глупыми фантазиями? Я ищу вашей поддержки, и знаю, что вам нужны веские доказательства. Идите за мной, и я покажу вам то, что привез из Саламандровой пустыни. И поверьте мне – это убедит вас лучше моих слов…
Герцог Лант развернулся и вышел из зала, а за ним, отгрохотав дубовыми стульями, ринулась толпа из четырнадцати лордов. Раймонд неспешным шагом спустился по лестнице, ведущей из пиршественного зала, повернул налево в освещенный факелами коридор, в самом конце которого была лестница, ведущая в подвал. Спустившись по ней, лорды оказались перед огромной дверью из металла, покрытого толстым слоем грязи и копоти. Дверь была в высоту и ширину в полтора мужских роста и закрывалась снаружи на тяжелый затвор. По бокам неё стояли двое стражников, один вид которых отбивал всякое желание заглянуть внутрь. Высокие, ростом почти до высоты охраняемой ими двери, с кожей темнее каминной сажи. Их широкие обветренные лица были испещрены уродливыми шрамами, которым была придана форма змей и ящериц. Стражники были одеты в многослойные бежевые туники из грубой плотной ткани, закрывавшие все тело. В руках они держали длинные копья с острыми наконечниками из мутного дымчатого стекла.
Увидев герцога, а с ним толпу незнакомого народа, стражники с недоверием покосились на пришедших и покрепче сжали копья.
- Они все со мной, - пояснил им Лант. Не ответив ни слова, стражники сняли с двери затвор и с некоторым усилием открыли железную дверь. За ней оказался ярко освещенный зал, в который вошел герцог со своими гостями.
Они действительно были в подвале, точнее в одной из его комнат. По каменным стенам горело множество факелов, поэтому здесь было гораздо светлее, чем в пиршественном зале, чтобы лорды могли во всей красе увидеть то, что для них приготовил герцог.
Всего в нескольких шагах напротив них, отчаянно огрызаясь, бился лапами в невидимую стену огромный белый медведь. Лорды сначала испуганно отпрянули назад, увидев, что на них несется этот яростный зверь. Но потом они заметили, что медведь, как бы ни старался, не мог пересечь узкую полоску мутной оранжевой жидкости, протянувшуюся через весь подвал, разделяя его на половину медведя и безопасную половину для зрителей. У Севастьяна с каждый ударом лапы медведя в их сторону от страха сжималось сердце, несмотря на то, что каждый раз зверь натыкался на невидимую преграду. Но как бы ни была сильна эта преграда, через неё лорд Монтего чувствовал всю ярость и мощь этого зверя. Немного уняв дрожь и панику, Севастьян стал внимательно разглядывать его.
Это, конечно же, был медведь, самый крупный и сильный из всех своих сородичей. Стоя на четырех лапах, он был ростом с Севастьяна, но стоило ему подняться на задние лапы, как тут же его рост увеличивался в два, а то и больше раз. Его мощное тело было покрыто густым белоснежным мехом, от которого излучалось едва заметное в свете факелов голубоватое сияние. Когти зверя были размером со смертоносные боевые кинжалы, слегка загнутые вниз. У него были большие глаза серого цвета, удивительно похожие на человеческие. Севастьян не знал почему, но эти глаза казались ему человеческими. Взгляд зверя был полон отчаяния, ярости, гнева и страха. Его оглушительный рёв с гулом отдавался от стен подвала. Странно, что они не слышали его еще за дверью… Рёв был настолько громким, что казалось, его не заглушат даже каменные стены.   
Лант отошел немного в сторону, давая оторопелым лордам вдоволь насмотреться на пленника, потом окликнул их:
- Подойдите ко мне! Рядом с ним вы ничего не услышите!
Лорды мелкими шагами, испуганно озираясь на зверя, подошли к герцогу и окружили его плотным кольцом.
- Этот медведь – не простое животное, - начал герцог, пытаясь перекричать рев животного, - он один из множества воинов Ледяного короля. Я и мои люди поймали его в лесу по дороге домой. Возможно, он отбился от основного войска. На службе Ледяного короля состоят такие животные. Их задача – замораживать деревья и засыпать снегом лес. Они очень опасны, и только вот эта граница из яда саламандры, - герцог показал на пол, - способна их сдержать. Убить их может только то, что я нашел в Саламандровой пустыне. Точнее, те, кого я нашел.
Оттолкнув окруживших его лордов, герцог отошел в угол зала, где скрывалась маленькая железная дверца. Опустившись на колени, Лант открыл её и вытянул руку в темный проём.
- Выходите, не бойтесь, - голос герцога был чуть слышен в медвежьем рёве. Он стал потихоньку вытягивать руку из темной дыры, пока не вытянул её всю, а за ней, вытягивая круглую черную голову и взволнованно принюхиваясь, выползла черная ящерица с чешуёй, отливающей кровавым блеском. Её глаза были маленькими, и пылали красным, как угольки в очаге. Когда ящерица полностью выползла из своего убежища, у Севастьяна сердце ушло в пятки. Она была не такой огромной, как медведь, но от головы до хвоста в её длину точно поместился бы сам Лант. Вслед за первой, из двери выползли еще две такие же ящерицы и окружили герцога, трясь у его ног, словно домашние кошки. Ящерицы не обращали ни малейшего внимания ни на медведя, ни на лордов. Но Севастьяну очень хотелось, чтобы его и этих тварей разделяла такая же сильная преграда, как его и медведя.
Лант погладил каждую ящерицу и что-то им сказал. Тут же они беспрепятственно прыгнули на сторону медведя и с молниеносной прытью набросились на зверя. Одна вцепилась зубами в его шею. Другие две кусали его за лапы, оставляя на белоснежном мехе кровавые следы. В пасти у каждой ящерицы было множество мелких и острых зубов, а их слюна, отвратительного оранжевого цвета капала на пол подвала и шерсть медведя.
Зверь сопротивлялся изо всех сил, ревя пуще прежнего от боли. Сперва ему удалось скинуть со своей шеи одну из ящериц, прижавшись всем своим весом к стене, но та, упав, вонзила зубы в его брюхо. Медведь истекал кровью, отчаянно метался по подвалу, размахивая лапами, чтобы ударить своих мучителей. Но силы быстро его покидали, и он уже не мог скинуть с себя ящериц. Почувствовав, что добыча уже у них в руках, они все разом вцепились ему в глотку. Рёв медведя сменился слабым хрипом, и белый зверь рухнул замертво. Прикончив его, ящерицы приступили к трапезе, вонзая в медвежье тело свои клыки и высасывая из него пока еще теплую кровь.
В горле Севастьяна встал удушающий ком. В животе все скрутило от ужаса и отвращения. Раньше ему приходилось видеть множество смертей, но эта была самая отвратительная. Севастьяну казалось, что его сейчас вырвет. Остальные лорды настолько оцепенели от страха, что не могли испытывать даже отвращения. Их побледневшие от ужаса лица были неподвижно устремлены к черным ящерицам.
- Перед вами - саламандры, - голос Ланта отозвался гулким эхом в тишине, нарушаемой лишь шипением и чавканьем. – Их яйца я нашел в тайнике в пустыне. Я взял с собой лишь несколько десятков, на самом деле там хранятся целые сотни и мой корабль не смог вместить их все. Эти три вылупились первыми. Остальные – чуть позже. Но этих трех я хотел вам показать, потому что они – моя гордость. Им всего три недели, а они уже извергают бесценный яд. Он невероятно смертоносен для всех, кто служит Ледяному королю, и останавливает на пути любой холод. Именно эти ядовитые крошки навсегда изгонят зиму из Фарлоны.
Севастьян в очередной раз взглянул на прожорливых «крошек» и еле сдержал рвоту.
- Идемте обратно, - дрожащим голосом нарушил молчание один из лордов. – Не будем мешать есть вашим… «крошкам».
- Как вам будет угодно, - герцог вышел из подвала, уводя за собой напуганных гостей. Проследив, что никто не остался внутри, стражники безмолвно заперли дверь.
Поднимаясь по подвальной лестнице, Порфиро пытался оценить сегодняшнее представление, которое он дал этим невежественным лордам. Несомненно, они были напуганы и вскоре безоговорочно поверят ему.  Но появится ли у них желание служить ему, или же они захотят поскорее избавиться от него? Порфиро был уверен, что они присягнут ему на верность, после того, как он распишет им в красках все выгоды своего правления. Его беспокоил только угрюмый лорд Монтего. Этого так просто не подкупишь золотом или властью, и даже не напугаешь. Он, как преданная собака, будет служить своему прежнему господину королю Бодуэну, даже если у последнего не будет за душой ни гроша. Преданность Монтего было трудно купить, зато все усилия, в случае успеха, окупились бы в сотни раз.
Лорд Монтего был единственным из всех лордов, кого Порфиро не считал жалким ничтожеством. Все смертные для него были жалкими ничтожествами, всегда. Даже после того, как ему пришлось занять тело одного из таких «ничтожеств», на его счастье оказавшегося королевских кровей. Лорд Монтего был просто жалким, что делало его на голову выше всех «жалких ничтожеств». Порфиро знал, что Монтего будут нужны ему и после осуществления его плана. Остальные знатные роды станут попросту бесполезными. Он должен был любой ценой завоевать преданность лорда Монтего!
Порфиро в очередной раз взглянул на лорда Севастьяна, упрямо скрывавшего свой страх и растерянность. Впрочем, привлечь его на свою сторону будет не так уж трудно, как кажется сперва. Да, его не очень интересуют деньги и власть, так как всем этим он уже обладает. Куда больше старая собака ценит своего хозяина и его приказы… А кого слушается собака? Того, кто её не боится и знает себе цену. Надо показать лорду Монтего, кто здесь хозяин, и он сам, не требуя ничего взамен, станет его верным слугой.
Лорд Монтего ассоциировался у Порфиро со старой собакой, вся его внешность вызывала такое сравнение: пепельно-седые редеющие волосы, спускавшиеся до плеч, короткая щетинистая борода, поблекшие с возрастом голубые глаза, глубокие морщины и большой нос, как у привыкшей вынюхивать с рождения ищейки. Порфиро был весьма удивлен, узнав, что лорд Монтего не так стар, как кажется – ему было всего сорок семь лет, а выглядел он на все шестьдесят с половиной. К счастью, он был не единственным из рода Монтего, и у него на службе состояло много молодых и сильных людей, которые могут понадобиться в ближайшем будущем.
Порфиро чувствовал, что лорды удивлены изменившимся поведением Ланта, особенно лорд Монтего, но они даже не подозревали, что же случилось с герцогом на самом деле. Герцога Ланта больше не было в этом мире. Его душа покинула смертное тело, не без помощи Порфиро, конечно. Порфиро три тысячи лет ждал своего часа, лежа без движения под пустынными песками в компании безмолвных саламандровых яиц. Сначала он думал, что гибель была бы для него лучшей участью. В своей последней битве с войсками Аланоры он получил такой сильный удар по спине от мамонта, что все его конечности отказались подчиняться разуму. Самый сильный саламандр из войска Мелессы беспомощно лежал на поле брани, видя, как его сородичи погибают от холода. И почему та мерзкая тварь не прикончила его до конца?! Видеть гибель своих товарищей и не быть в состоянии что-то сделать – самая ужасная пытка в мире. Последние воины, кто остались в живых, нашли его уже после битвы и спрятали его тело, вместе с последними яйцами саламандр в тайник  в глубине пустыни. 
Уцелевшие сначала собирались его убить, чтобы он не мучился, а потом поняли, что если детеныши вылупятся в тайнике, то их придется чем-то кормить. А оставленное на жаре мясо сгниет. Лучше оставить в тайнике живое мясо, которое не сгниет до того, как вылупятся дети. Порфиро, как сильнейший из огненных ящеров, мог обходиться без пищи веками, в случае необходимости. А теперь его обездвиженное тело ничего не требовало, так что он мог хоть до конца времен лежать в тайнике и не умереть. Поэтому сердобольные родители оставили его в тайнике на заклание своим будущим детям. Эта участь была хуже смерти! Каждый день Порфиро с ужасом смотрел на оставленные рядом с ним яйца, ожидая, что вот-вот его начнут съедать заживо. Но за все годы, проведенные им в тайнике, ни одно яйцо не вылупилось. Видимо, еще до своего рождения, детеныши знали, что их время придет нескоро. А пока Порфиро лежал, вслушиваясь в проносившийся над ним ветер, который приносил ему последние вести из Фарлоны. Он чуть не подпрыгнул от радости, когда узнал, что Аланора умерла, но чуда не произошло, и он оставался лежать под песком. Затем её место занял сын, рожденный от того смертного безумца, которого Порфиро своими же лапами скинул со скалы. А ведь безумец был силен, хоть и смертен!
После кончины Аланоры не было у Порфиро желания сильнее, чем уничтожить её сына. Каждую минуту он молил небо, чтобы оно дало ему шанс отомстить за свою мертвую госпожу. И два месяца назад его молитвы были услышаны, когда в его гробницу заявился Раймонд Лант со своими помощниками. Порфиро предчувствовал, что они ищут это место и придут сюда, поэтому заранее знал, что будет делать.
Его мысли осторожно нащупали душу Раймонда, затем крепко обвили её и вышвырнули прочь из тела. А пока его слабое человеческое сердце еще билось, Порфиро занял место герцога в опустевшем теле. Точнее, его душа разделилась надвое, и одну её часть Порфиро погрузил в человеческое тело. Другая же часть до сих пор страдает там, в тайнике, в его пока еще живом змеином теле.
Оказавшись в новом теле, Порфиро ощутил беспредельную радость. Было так приятно вновь идти, дышать, есть и спать… Помощники Ланта недоуменно косились на него, когда он вышел из тайника своими новыми ногами. Но они уже привыкли к странностям своего прежнего хозяина и не били тревог по поводу его изменений. Оставив нескольких помощников герцога и туземцев приглядывать за тайником, он погрузил саламандровые яйца на корабль и прибыл в Сампану, где он нанял целый отряд, чтобы охранять тайник.
Когда проклюнулись первые яйца и на свет появились детеныши, Порфиро понял, что Раймонд Лант не случайно оказался в пустыне, и что у него есть реальная возможность уничтожить ненавистного ему сына Аланоры и отомстить за Мелессу.
Он собирался сначала перевезти все то, что было сложено в тайнике сюда, в Сампану, чтобы никто не претендовал на находку герцога Ланта. Для этого ему нужны были корабли, много кораблей, и люди, которые будут грузить на эти корабли. А когда вылупятся новые ящерицы, их нужно будет кормить, для этого нужны большие запасы провизии, которые могли ему предоставить только люди. Поэтому он и пригласил сюда этих лордов, чтобы они дали ему все необходимое. А раз уж его «спаситель» Раймонд Лант оказался еще и братом короля, то почему бы не устроить в стране переворот? Вырвавшись на свободу из своего обездвиженного, не подчиняющегося ему тела, он хотел подчинить себе всё, что видит. Ему хотелось отыграться за тысячелетия страданий, одиночества и бессилия. Уж теперь у него сила будет, и немалая. Но, кроме будущих своих воинов – саламандр, из тайника нужно было забрать еще одну ценную для него вещь – его прежнее тело, с которым он все еще был неразрывно связан. Нужно было придумать, как вернуть ему способность двигаться и постараться возвратиться в него, а то человеческое тело казалось Порфиро слишком нежным и ограниченным для его целей.
Разобравшись с этим, он вступит в схватку с самим холодом, и в своей победе он не сомневался. Пока он еще лежал в тайнике, ветра доносили до него с Севера тоску и страдания Ледяного короля. Полторы тысячи лет соблюдения строгого порядка, завещанного его матерью, рутина и одиночество сводят его с ума. И притом в нем еще бурлит смертная кровь отца… Ему не за кого мстить, не за что бороться, он стал пленником зимы. И поэтому он сам с радостью примет смерть от Порфиро, потому что только в его силах убить Ледяного короля.
Лорды вместе с герцогом Лантом вернулись в пиршественный зал в угрюмом молчании. Унимая дрожь в коленках, они сели на свои места и тщетно пытались отбросить с себя то глубокое потрясение, которое они испытали в подвале. Первым заговорил герцог Лант:
- Теперь вы убедились в том, что я не лгу?
- В полной мере, ваше высочество, - проговорил лорд Брэм. – Но мы так и не поняли, чего же вы хотите от нас.
- Я все вам подробно объясню, - уверил гостей герцог и сел за стол. – Мне нужно, чтобы вы помогли мне перевезти оставшиеся яйца саламандр из пустыни в Сампану. Затем, с приходом следующей зимы, мы с вами убьем Ледяного короля. Не нужно бороться со всей его армией, достаточно всего лишь убить его, и победа будет на нашей стороне. Когда король погибнет, зима выйдет из-под контроля и опустошит все королевства Фарлоны, кроме нашего. Ведь мы заранее окружим свои границы барьером из саламандрового яда. Если мы перевезем все яйца из тайника, то яда нам хватит. После того, как брошенные войска Ледяного короля разорят всю остальную Фарлону и потеряют свою силу, мы окончательно их истребим, и с легкостью завоюем ослабленные Фарсию, Миттону, Лоренту, Норс и Сермелу. В нашей власти окажется вся Фарлона, в которую больше никогда не придет зима. Только представьте: вечное лето и все богатства Фарлоны в наших руках!
- А вы уверены, что мы сможем убить Ледяного короля? – сомнений среди лордов оставалось еще много, несмотря на всю привлекательность плана.
- Сможем, потому что Ледяной король не ожидает от нас сопротивления, а уж тем более покушения на его жизнь.
- Но как же нам удастся убить его?
- Яд саламандры смертелен для Ледяного короля, так же, как и для его воинов. Достаточно щедро смазать стрелу ядом и метко выстрелить, чтобы покончить с ним навсегда.
- А вы уверены, что яд саламандры действительно убьет его?
- Безусловно. Сама Аланора до смерти боялась этого яда и знала, что он способен убить её. Это говорится в легендах. А сегодня мы убедились, что их не стоит сбрасывать со счетов. Раз яд мог убить Аланору, то он сможет убить её сына.
- Предположим, стрелу мы приготовим, - лорды понемногу смирились с тем, что им придется поверить Ланту. Теперь же их закалённые в дворцовых интригах умы пытались извлечь наибольшую выгоду из предложения герцога и избежать безрассудного риска. Но, несмотря на всю железную уверенность Ланта, риск был колоссальным. Еще никогда кучка благородных лордов не бросала вызов самой природе. Но уверенность Ланта и его веские доказательства, поедающие медведя в глубине подвала, взяли верх над здравым смыслом и втянули лордов в авантюру. –  Но как же мы найдем того, кому эта стрела предназначена? За всю свою жизнь я ни разу не видел ни Ледяного короля, ни его войск. А того медведя я вообще впервые увидел. Если Ледяной король и его армия существуют, то они очень умело прячутся, раз их никому еще не удавалось увидеть…
- Ошибаетесь. Их видели, и не раз, - заметил герцог. – Еще четыреста, пятьсот лет назад люди Сампаны их часто встречали, пока не перестали обращать на них внимания, потому что Ледяной король не вмешивается в дела людей, а лишь приносит с собой зиму. Люди стали считать его героем вымышленных легенд, и это устраивает всех, и Ледяного короля, и крестьян.
- Но вы так и не ответили: как мы сможем его найти и убить?
- Если постараемся, то нам удастся найти его лагерь и устроить покушение. Находит лишь тот, кто ищет, и знает что искать. Мои люди знали, что искали, и выследили для вас этого медведя. А если за поиски возьмется семья Монтего, то она выследит самого Ледяного короля. Ведь так, лорд Монтего? – герцог пристально взглянул на Севастьяна. – Без ловкости и умения вашей семьи, наш план не сможет осуществиться. Вы с нами?
У Севастьяна все внутри похолодело, когда на него посмотрели герцог и все лорды разом. Их взгляды были тяжелее камней, которые привязывают к ногам приговоренных к казни через утопление. Его словно тянули на дно эти взгляды, сдавив грудь и не давая вымолвить ни слова. Герцог ожидал услышать согласие, а лорды ждали из уст Севастьяна хоть какой-нибудь звук, ведь никому из них не хотелось идти первым под знамена Ланта. Лорд Монтего чувствовал, что уже лежит на самом дне и задыхается под толщей ледяной воды. Он захотел сказать то, что они все от него ожидали, лишь бы прекратить эту муку.
- Я с вами, - Севастьян почувствовал удивительное облегчение, произнеся эти слова. Он снова обрел возможность дышать, и теперь ему было спокойнее, несмотря на то, что он только что дал втянуть себя в крайне опасное и сомнительное дело.
- Хорошо, лорд Монтего, - напряжение, сковавшее всех в зале, улетучилось. – Ваша помощь будет чрезвычайно важна для нас. Позже я поделюсь с вами всем, что я знаю об армии Ледяного короля, чтобы ваши люди смогли добраться до него. Но это дело потерпит до следующей зимы, пока у нас недостаточно саламандр и их яда. Сейчас есть более важные вопросы, которые мы должны обсудить немедленно.
- Какие же?
- Никто не сомневается в том, что мой старший брат не поддержит нашу инициативу, - согласие лорда Монтего развязало руки герцогу Ланту. Теперь принц Мангерский стал понемногу приближаться к тому, что и было главной целью этого вечера. – Он не осмелится вступить в схватку с силами природы, как это осмелились сделать мы. Он предпочтет, как и раньше, не замечать армии Ледяного короля, которые каждый год опустошают его земли. Поэтому, как это ни прискорбно, его нужно отстранить от власти и передать её мне. 
Несмотря на то, что прошлое предложение герцога убить Ледяного короля было более чем ошеломляющим, предложение сменить короля Сампаны поразило лордов не меньше, особенно Севастьяна. Герцог Лант открыто предлагал им пойти на предательство нынешнего короля, своего старшего брата. Севастьян с самого своего приезда в этот дом, увидев других лордов, ожидал, что принц потребует от них нечто подобное, но отказывался в это верить. Теперь это случилось. И больше всего пугало Севастьяна то, что он захотел служить герцогу Ланту.
То, что случилось с герцогом в пустыне, сильно изменило его и превратило в такого короля, который затмевал своего бездарного старшего брата. Король Бодуэн был ходячей куклой, которую дергали за ниточки все, кому не лень. Севастьяну с трудом удавалось защищать его от стервятников королевского двора и постоянно подсказывать, как именно следует тому поступать, что сказать министрам, а что послам, какой указ издать, а какой отменить. Будь кто-то другой на месте лорда Монтего, он бы с удовольствием использовал своё влияние на короля и управлял из-за его спины всей Сампаной. Но Севастьяна тяготило принимать решения за кого-то другого. Он был обучен служению Короне, и всю свою жизнь он хотел служить. Он желал скинуть со своих плеч бремя ответственности за судьбу государства и просто выполнять приказы, и выполнять их хорошо. Севастьян видел в герцоге Ланте то, чего не было в короле Бодуэне – решимость. Раймонд Лант мог самостоятельно принимать решения, иначе он бы не осмелился пригласить к себе лорда Монтего и остальных. А если он, будучи на троне, начнет принимать опасные или необдуманные решения, то Севастьян всегда поможет ему советом. Пусть лучше его король принимает хоть какие-то решения, чем ни одного…
Решимость герцога Ланта придала решимости Севастьяну и заглушила его страх. Теперь лорд Монтего был готов пойти за своим новым королем. Когда герцог спросил, готовы ли лорды помочь ему вступить на престол в ближайшее время, сначала Севастьян, а потом и все остальные ответили согласием. Так по собственной воле лорд Монтего впервые в жизни предал своего короля…