Сватовство по-бельгийски

1.

Если крепко зажмурить глаза, весь этот ужас исчезнет. Так бывает всегда, когда мучает кошмар. Ну, еще раз — уговаривает себя Марианна, но у нее ничего не получается. Ей мешает дрожащий жалкий голос:
- Альгирдс, пожалуйста, не уходи! Ведь ты сам говорил, что счастлив со мной!
Неужели это она говорит? И почему он отвернулся? Она видит прямую спину Альгирдса и его широкие плечи. Он уходит непреклонный и суровый, он отрекся от нее. Перечеркнул все счастливые годы, которые они провели вместе. Любимый уходит к другой женщине. Как же больно! Как мучительно осознавать, что его невозможно остановить!
- Лучше бы ты умер! Я бы могла тебя оплакивать! — в отчаянии кричит ему вслед Марианна и в ужасе просыпается, словно выныривает из пучины.
Непроглядная тьма. Глаза лихорадочно шарили в темноте, пытаясь зацепиться за что-то взглядом. Она повернула голову и увидела на стене мерцающие слабые блики. Это свет уличного фонаря проникал сквозь неплотно занавешенное окно. Но признак жизни где-то там, за окном, не принес успокоения. Сердце все еще бешено колотилось, и она дышала прерывисто, как ребенок, который только что плакал взахлеб. Она пожелала смерти Альгирдсу? Нет, это невозможно. Ведь Марианна его любила. Это заговорила в ней обида, которую она три года назад успешно похоронила. Во всяком случае, она на это надеялась. Но, оказывается, спящие воспоминания иногда просыпаются.
Марианна вытерла ладонями мокрое лицо.
Почему ей приснился этот кошмар? Она надеялась, что все переживания уже в прошлом. За эти годы она научилась не поддаваться бесплодным сожалениям. Ведь Альгирдса не вернешь. Он вычеркнул ее из своей жизни. Забыл о ее существовании. Иначе, почему ни разу не позвонил и даже не поздравил с днем рождения? Ее судьба ему абсолютно безразлична, как ни больно в этом признаться самой себе. Значит, и она его вычеркнет — решила однажды Марианна, когда поняла, что жизнь не закончена. Она сумела убедить себя: ей несказанно повезло, что встретила свою любовь. Ведь сколько женщин, никогда не испытавших этого чувства. А сколько несчастных, которым никогда не говорили слов любви? Так что нужно спасать себя, запретив ненавидеть. Нельзя ненавидеть того, кто дал тебе столько любви. Даже если она у любимого иссякла. Нужно учиться жить без него — уговаривала она себя. И еще повторяла, как заклинание: я сильная! Жизнь продолжается. Я нужна дочери. В конце концов, я нужна сама себе.
Опять вернулось щемящее чувство безвозвратной потери. Марианна крепко зажмурилась, пытаясь усилием воли изгнать отчаянье. И увидела напряженную спину, высоко вздернутую голову, каменный затылок. Чужой Альгирдс. Мужчина, который ее уже не любит. «Уходи! Оставь меня!» — прошептала она и сцепила пальцы в замок. Казалось, так легче вернуться к реальности.
Марианна заставила себя встать с постели и на цыпочках направилась в ванную. Сердце все еще колотилось. Она вспомнила, как однажды сказала любимому:
- Когда ты меня целуешь, у меня сердце так колотится, будто хочет выпрыгнуть.
- Держи его изо всех сил, — сказал он ей нежно. — Как же ты меня будешь любить без сердца?
И положил ей руку на грудь, словно помогая его удержать.
Я сильная —снова попыталась внушить себе Марианна, наклонившись над раковиной и смывая водой слезы. — Я выдержу. Ведь я его почти забыла.
- Мамуль, что ты здесь делаешь среди ночи?
В дверном проеме ванной маячила фигура Лизы. Она неодобрительно смотрела на мать, в ее взгляде читалось осуждение.
- Пить захотелось, — соврала Марианна и отвернулась, делая вид, что расправляет мокрое полотенце.
- Ну да, а то я не вижу! — хмыкнула дочка. — Плакала, небось? Сколько можно?
- Я уже давно не плачу! — приняла оборонительную позу Марианна.
- Это точно! — согласилась Лиза. — Так с чего вдруг надумала? У тебя грядут перемены в жизни. Радоваться нужно. А ты тут слезами умываешься. Вон, какие глаза красные. В твоем возрасте нужен полноценный сон. А то наступит быстрое увядание кожи, особенно под глазами. Состаришься, даже не успеешь оглянуться. И кому ты тогда будешь нужна?
- Не будь такой жестокой с матерью! — слабо улыбнулась Марианна. — Мне просто приснился страшный сон.
Захотелось выговориться, потому что Лиза в эту минуту была самым подходящим объектом для ночных откровений. Поскольку никого другого рядом не наблюдалось.
- Мне приснилось, что я…прокляла Альгирдса.
- Подумаешь, новость. Я его уже давно прокляла. За то, что ты из-за него так страдала. За то, что он уехал от тебя в Ригу. Но очень сомневаюсь, что мои проклятия помешали ему наслаждаться жизнью в новой семье.
- Я ему пожелала смерти!
- Ну, это, конечно, зря. Могла бы просто сказать: проклинаю. А с другой стороны, ты же не нарочно. Я думаю, темная половина твоего подсознания возобладала над светлой. Так что это не ты, а твоя темная половина, — глубокомысленно изрекла дочурка. — Ну, ты уже умылась? Пошли спать. Я тебя уложу и убаюкаю, проявлю дочернюю заботу. Хочешь, поменяемся ролями? Мне и так в последнее время кажется, что не ты моя мама, а я твоя.
Марианна удивленно уставилась на Лизу.
- С чего это? Разве я плохая мать?
- Ты замечательная мамочка. Но нуждаешься в заботе даже больше, чем я. Потому что я ни за что не стала бы плакать из-за какого-то мальчишки. Или мужчины. И как бы ты не старалась демонстрировать стойкость, увы, я знаю тебя гораздо лучше, чем кто бы то ни был.
Лиза умолкла, словно прислушиваясь к своим словам, и рассмеялась.
- Иногда сама себе удивляюсь — откуда берутся такие витиеватые фразы?
Она обняла мать за плечи и бережно, как больную, повела в комнату. Марианна доставала ей до подбородка и чувствовала себя маленькой девочкой, которую заботливая мама хочет вовремя уложить в постель.
- Прорвемся, мам, не переживай. Вот выдадим тебя замуж за богатого жениха, он будет тебя баловать и любить долго и бескорыстно. Поскольку тебе, дорогая, даже нечего предъявить ему в качестве приданого. Квартирку эту ты уж мне оставь по бедности. А то мне с ребятами негде встречаться. Не хотелось бы из-за этого в девках засидеться. Договорились?

Когда Марианна сказала дочери, что давно не плакала — это была чистая правда. И когда Лиза заявила, что знает мать лучше всех, это тоже была чистая правда. Потому что от дочери скрыть свои переживания невозможно. Лиза — человек чуткий и проницательный, хотя скрывает свою чуткость за внешней бесшабашностью и даже резкостью. И язычок у доченьки — ой-ой-ой. Никто бы не посмел упрекнуть Марианну в том, что она воспитывала дочку задиристой и язвительной, потому что мать с детства прививала дочери хорошие манеры. И Лиза усвоила правила приличного поведения. Но желала их демонстрировать окружающим исключительно по доброй воле. Или по настроению, что вполне сочеталось с ее доброй волей. Дело в том, что у Лизы было очень ясное представление о справедливости. И если кто-то у нее на глазах нарушал закон справедливости, унижая или оскорбляя ближнего, с Лизой происходила неожиданная метаморфоза: она преображалась в юную ведьму, которая в считанные минуты вгоняла обидчика в краску. Иногда она с гордостью рассказывала матери, как в очередной раз острым словом изгнала из троллейбуса или вагона метро самодовольного хама, терроризирующего пассажиров. Если же это происходило на глазах у Марианны, та прятала лицо и старалась не показать виду, что эта юная фурия, которая словесно уничтожает зарвавшегося наглеца, ее кровинка.
Марианна знала, что дочь тяжело переживала уход отчима. И не потому, что Лиза так уж сильно была привязана к Альгирдсу, хотя их связывали дружеские отношения и взаимная симпатия. Лизу оскорбил сам факт того, что ее любимую мамочку посмели отвергнуть, и называла Альгирдса не иначе как предателем. Марианна пыталась объяснить дочери, что так бывает: любовь уходит. И ничего с этим не поделаешь. Но сама мысленно соглашалась с Лизой: да, он предатель. Между тем ей приходилось изо всех сил скрывать свои переживания, чтобы не травмировать свою чуткую и справедливую девочку, которая так рано столкнулась с предательством. Марианна научилась улыбаться, тогда как душа ее ныла от неизбывной боли. Слишком приросла она душой и сердцем к Альгирдсу, считая его родным человеком. Настолько близким, что, казалось, даже кровеносная система у них была единая. Нельзя быть такой самонадеянной — думала она потом, когда уже было слишком поздно. И когда Марианна, наконец, обрела способность анализировать свои отношении с Альгирдсом, вынесла из горького опыта главный вывод: больше никогда она не будет зависимой от мужчины. Никому больше не позволит завладеть ее сердцем.
А Лиза с удовлетворением наблюдала за происходящими с матерью переменами. Потребовалось немало времени, чтобы напряженный взгляд смягчился, горькие складки между бровями разгладились, плечи распрямились, словно сбросили невидимый тяжелый груз. И теперь уже никто не мог заподозрить, что совсем недавно эта красивая и независимая женщина считала себя самой несчастной.
- Ма, ты хорошеешь день ото дня! — говорила Лиза, любуясь гордой осанкой матери, ее стройной фигурой и тем особым выражением лица, которое бывает у уверенных в себе женщин.
Но еще больше она гордилась тем, что мама никому не жаловалась, через какие испытания она прошла, когда Альгирдс однажды сказал, что полюбил другую женщину.
И подруги Марианны верили, что она сильная и мудрая, поэтому в тяжелую годину приходили к ней излить свои горести. Знали: она всегда поддержит и даст толковый совет.
 — Можно подумать, что однажды на общем собрании вы пришли к выводу, что лучшего советчика, чем я, нет и быть не может, — подшучивала над ними Марианна.
Подруги согласно кивали головами. Да, ее советы действительно их очень поддерживали. Никто не умеет так внимательно выслушать и посочувствовать.
Конечно, никакого такого собрания не было. Но если человек пережил два развода и большую любовь, разве он не приобрел жизненный опыт? Примерно так думали Татьяна и Катерина о Марианне. Притом в ее послужном списке большая любовь и оба брака считались отдельно. То есть после второго развода она в виде бонуса влюбилась безоглядно и навсегда. Но в любви, оказывается, слово «навсегда» — категория непостоянная. И вот после трех непростых расставаний она выжила и даже расцвела — свободная и независимая. Потому и расцвела — объясняла Марианна подругам — что поняла, что такое свобода и независимость. Может быть, подруги и усомнились бы в ее словах, если бы не знали многое о ее личной жизни. А главным было то, что Марианна имела у мужчин постоянный успех. Но после ухода Альгирдса решив, что с любовными страданиями покончено раз и навсегда (опять это подозрительное слово «навсегда»!), Марианна стала относиться к мужским знакам внимания недоверчиво, пренебрежительно и даже высокомерно. Правда, она не исключала, что существует на свете тот единственный, который по какой-то причине еще не повстречался. Где-то по пути к ней задержался. Возможно, он занят неотложными делами. Но она его узнает по особому знаку. Какому — Марианна еще не догадывалась. Просто верила в это. Но время шло, а знака все не было.
В один не самый прекрасный день подруги пришли к неутешительному выводу, что у них появилась общая проблема — отсутствие любимого мужчины. И эта неприятная тема стала возникать каждый раз, когда они встречались и обменивались впечатлениями о жизни. Иногда в их устах это звучало так: «Ну, куда же они подевались — настоящие мужчины?» Но чаще речь заходила о некоем человеке, которого так трудно найти. А к кому обратиться за помощью? Только Марианна поймет и подскажет, как жить дальше после крушения всех надежд. Так было с Татьяной, пережившей в своей жизни крайне неприятный момент: тот, для которого она еще вчера была ожившей мечтой, сегодня ночью за закрытой дверью ванной комнаты ворковал с кем-то по телефону с такой знакомой интонацией. Обычно воркование любимого предвещало бурную ночь любви. Но, увы, если дверь закрыта для тебя, эта ночь тоже не для тебя.
Лучшая подруга Марианна знала, как поддержать и утешить. Прежде всего, она бумажным носовым платочком вытерла слезы подруге. Потом принялась за восстановление «фасада» лица.
- Давай наложим под глазки этот кремик, — ласково приговаривала она, легким движением пальцев накладывая крем на лицо подруги. — Он мгновенно удаляет небольшие отеки. Во всяком случае, так гласит реклама. Если не врет, конечно. Заодно и проверим. А теперь накрасим реснички.
Она отступила, любуясь своей работой.
- Красавица! Просто прелесть! Ну, а теперь подними голову, выпрями спину и иди вперед. Отринь его от себя и выбрось из головы. Он был тебя не достоин! — с пафосом напутствовала она Татьяну.
Подруга, выплакавшись на плече Марианны, утешенная, обновленная свежим макияжем ушла, гордо выпрямив спину. При этом поглядывала на мужчин свысока. Кто вы такие, чтобы я из-за вас плакала? — думала возрожденная к новой жизни Татьяна.
Такие метаморфозы происходили и с Катей, которая проходила сеанс восстановления своей красоты после очередной ссоры с мужем.
- Ну, Петька, погоди! — шагала широкой поступью Катерина, решительно размахивая руками. — Отольются кошке мышкины слезы!
- Почему мы, женщины, так зависимы от мужчин? — не раз задавалась вопросом Марианна. И почему ни одной из ее подруг не придет в голову, что она тоже нуждается в человеке? Что там мужчины — как раз в них недостатка не было. Дня, можно сказать, не проходит, чтобы к ней не подкатился очередной ценитель женской красоты. Но ведь ей нужен именно человек!
На прошлой неделе явилась Катя в очередной раз поплакаться в жилетку. Проблема все та же: где найти человека? В ее устах это прозвучало так:
- Где он? Где тот настоящий мужчина, который полюбит меня навеки чистым сердцем?
И это при том, что у нее муж и трое детей. Но мужем своим она недовольна уже давно, еще с рождения первого ребенка. А если копнуть глубже, то впервые она усомнилась в правильности своего выбора недели через две после свадьбы.
- Зачем же ты стольких нарожала, если сразу разочаровалась в муже? — недоумевала Марианна, когда Катя призналась, что готова гнать Петьку из своего дома поганой метлой, да только идти ему некуда. В его родительской квартире и так все на головах друг у друга живут. Сестра привела мужа и родила ему двоих. Отец с матерью ютятся в крохотной комнатенке. Не на мороз же выгонять отца своих детей! Хотя он и гнусный тип.
- Ну, получилось столько! Что ж теперь — не рожать? — удивлялась непонятливости подруги Катя.
И почти всю супружескую жизнь безуспешно ищет замену Петьке. Хочет исправить роковую ошибку. Мужа она так и называет — роковая ошибка.
Катя женщина привлекательная. Но ее пышные округлые формы и сто десять килограммов живого веса притягивают, как магнитом, мужчин, чем-то очень похожих на опостылевшего мужа. То есть, пьющих.
- Уровень притязаний у них довольно низок. В смысле карьерного роста — огорченно поясняла подругам Катя.
Сама она, невзирая на свою многодетность, умудрялась работать на двух работах — сестрой-хозяйкой в детской больнице и воспитателем на продленке. Отбарабанив полдня в больнице, стремглав мчалась в школу и как раз поспевала к звонку с последнего урока, чтобы собрать первоклашек и отвести их на обед, а потом на прогулку.
Марианна по рассказам подруги знала, что среди Катиных поклонников попадались, как правило, охранники, изредка, в виде разнообразия, грузчики. А Катя хотела человека образованного, с тонкой душевной организацией.
- Чтобы понимал мою израненную душу, — загибала один палец на руке Катя. — Чтобы хорошо зарабатывал, нас же много, — загибала второй палец. — Чтобы полюбил моих детей как своих и был для них хорошим примером.
Перечисляя остальные ожидаемые достоинства будущего избранника, Катя не заметила, как все десять пальцев были сжаты в крепенькие кулачки, и она с изумлением уставилась на них. Дескать, она вроде бы совсем нетребовательная, а пальцев едва хватило!
- Вот Жорик совсем другой. Таких, наверное, больше нет. — В очередной раз тяжело вздохнула она и замолчала, погрузившись в воспоминания.
Это была давняя история. Однажды, когда Катя только-только вышла замуж за Петьку, и очень быстро наступил момент первого разочарования, она описала подруге внешний вид идеального мужчины. Такого ей бы хотелось встретить на своем жизненном пути. И дура она семь разов, что не дождалась его, а дала себя захомутать первому встречному.
По описанию Марианна узнала старинного приятеля своего отца — Жорика Мельциса, весьма пожилого товарища, которому сильно перевалило за пятьдесят. И он уж точно не соответствовал пункту номер два в списке Катерины. То есть источник его доходов был весьма скромным — зарплата младшего научного сотрудника небольшого института. А по части любви к детям вопрос даже не подлежал обсуждению. Жорик и своих-то терпеть не мог. После развода с женой считал, что и так много делает для детей — алименты выплачивал исправно. Он вычеркивал в календаре дни, с нетерпением дожидаясь, когда младшему исполнится восемнадцать. Словно узник, который считает дни до своего освобождения.
- Катька, откуда ты его знаешь? — удивилась тогда Марианна.
- А когда ты меня с Петькой пустила к себе пожить, ну, помнишь — ты в Болгарию с родителями уезжала отдыхать? — мы с ним тогда поругались. А тут мужчина позвонил. Голос такой у него бархатный, красивый. Тебя спрашивал. Я и сказала — отдыхаешь, а мы стережем твою квартиру. А он: почему такой голос грустный? Я все и рассказала про Петьку. Что бухает на работе, что домой к ночи приползает. В туалете у вас заперся и уснул, я туда попасть не могла. Как раз из-за этого мы и поскандалили. Он спьяну не мог замок открыть и хотел сначала стену, потом дверь ломать, а я не давала. Я потом снаружи замок ножом отперла и в кровать его погнала. И этот замечательный мужчина, он назвался Георгием, так меня утешал! Голос проникновенный, как у психоаналитика. Мы с ним долго разговаривали. Часа полтора. Такой умный, образованный, советы хорошие давал.
- Например?
- Сначала сказал, что раз мы только что поженились, у нас период притирки. И есть много научных способов преодолеть этот период без особых потерь. Потом предложил встретиться с ним в приватной обстановке, по душам поговорить. А я ведь видела его фотографию у вас, где он с твоим папой. Ты мне еще сказала, что это Жорик Мельцис, ну, я и запомнила. И фамилия у него звучная, красивая. Иностранная. И сам очень хорош. Так мне понравился! Лицо интеллигентное, кудри седые, нос орлиный, взгляд проникновенный. Очень породистый мужчина! — вздохнула Катька.
- Ну и что ж не встретилась с породистым? Он у нас мастер по душам поговорить. Может, еще что-то бы присоветовал, — хихикнула Марианна.
- Тогда неудобно было. Только поженились с Петькой, медовый месяц, а я уже пойду к другому. Хоть он и психоаналитик.
- Вообще-то он астроном. Но не в этом дело. У него сейчас женщина, пятьдесят восьмая в его донжуанском списке, он папе хвастался.
- Ух, ты, — у Катьки загорелись глаза. — Вот это мужчина!
- Кать, ему за пятьдесят.
Возраст идеала как-то смутил Катю.
- Ой, да он старше моего папаши! А выглядит совсем не старым. Я бы ему дала лет сорок.
- Не сомневаюсь, он бы взял! — фыркнула Марианна.
Катя выпросила фотографию Жорика, чтобы выставить у себя дома на видное место и дразнить Петьку. Правда, потешиться над мужем не удалось — он в первый же день изорвал фотографию в клочья, выбросил в унитаз и смыл, невзирая на протесты якобы обиженной жены. На самом деле она едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. А он-то подозревал, что Катя из вредности вздумает выловить обрывки и склеит их, чтобы ему досадить. С тех пор красавец Жорик запал в душу Кати, и ни разу не видя его, она годами грезила о принце с внешностью старого донжуана. Но пускай он будет моложе Жорика лет на двадцать, — загадывала она.
Вот и вчера пришла незваной гостьей. Якобы мимо проезжала, решила проведать лучшую подругу. Опять завела песню на свою излюбленную тему: «Где бы найти человека?»
- В Интернете ищи, — с досадой посоветовала Марианна, потому что Катя оторвала ее от очень интересного занятия. Как раз в этот момент Марианна сидела в Интернете и сочиняла письмо своему виртуальному поклоннику.
- Да? А если маньяк попадется?
- Да ты любого маньяка обезвредишь только так! — заверила ее Марианна, лишь бы отвязаться от Катерины.
Катька самодовольно хмыкнула. Да, физической силы ей не занимать. А если не силой, то массой она точно возьмет. Катя поблагодарила за совет и отчалила. Вспомнила, что соседка продает бэушный компьютер, к тому же недорого. Не упустить бы, коль намечается такое серьезное дело!
А Танюша? Тоже родная подруга, ближе не бывает. И у нее та же проблема: где найти человека?
- Да их полно вокруг, ты раскрой пошире глаза! — посоветовала ей как-то недавно Марианна.
- Да? — недоверчиво прищурила глаза Танюша. — А почему же они сбегают после первого свидания? Я к ним со всей душой. Открываюсь им навстречу, а они…— она обиженно поджала губы.
- Ты их пугаешь! Ты слишком поспешно открываешься — терпеливо объяснила главную ошибку подруги Марианна. — С ними надо осторожнее. Приручать постепенно. Пускай они тебя завоевывают и не догадываются, что ты уже давно положила на них глаз!
- Но как же? Я не могу быть неискренней! — горячилась Танюша. — Если меня переполняют эмоции, разве можно их сдерживать в момент наивысшего доверия? Меня же разорвет!
Танюша человек творческий, музыкант. Играет на скрипке. Эмоции ее переполняют всегда. И почему-то это действительно отпугивает мужчин, которых она выбирает. Начиная с унылого и скучного мужа Валерки. Он тоже не смог оценить яркую творческую личность жены и как-то незаметно слинял в неизвестном направлении. А ведь мог бы гордиться, что ему досталась такая богатая эмоциями женщина. Не каждому так везет. Потом Валерка объявился на сайте «Одноклассников». Написал Танюше сообщение, что он пытался найти в браке душевное спокойствие, но понял, что ошибся в выборе главной женщины. Он устал жить на вулкане.
- Неужели я такая…взрывная? — допытывалась у Марианны Таня. — Неужели со мной так трудно обрести душевное спокойствие?
- Ну, как сказать, — попыталась утешить подругу Марианна. — Ты очень непосредственная и… живая! — Наконец нашла подходящие слова она. — А не каждому мужчине такая женщина по плечу. Им бы что попроще.
- Точно, — подхватила Танюша. — Он мне написал, что его приютила добрая девушка, которая ценит в нем стабильность и скромность в желаниях. А я считала его инфантильным и сексуально некомпетентным!
Воодушевленная Татьяна решила времени зря не терять. Годы-то уходят. И продолжала активные поиски достойного мужчины. В основном среди музыкантов, поскольку почти вся ее жизнь проходила в оркестре. Нужны были деньги на прокорм сына. И как назло, ей самой постоянно хотелось есть, чтобы восстанавливать жизненную энергию, ведь приходилось много работать. Да и поиски мужчины отнимали много сил. К тому же подлый муж смылся не просто так, а забрал с собой общую сберкнижку, куда они откладывали деньги на покупку домика в деревне. Теперь Таня могла лицезреть картинку с домиком в деревне только на упаковках из-под молока да кефира. И то полуторапроцентного. Приходилось экономить. Ванечка, сынок, был уже совершеннолетним, и муж посчитал, что сын сам может позаботиться о себе. Даже если он студент Иняза. Пускай ящики грузит в супермаркете, раз ничего больше не умеет. А языки можно изучать в свободное время, коль ему это так нравится. Так что Танюша бегала подрабатывать на корпоративные вечеринки и презентации до синих кругов под глазами, умудряясь уделять время и личной жизни.
- Не могу понять! — жаловалась она Марианне после очередного разочарования. — Я ведь видела: нравлюсь ему! Он мне говорил, что с женой у них никаких отношений, в смысле близких. Душа его чахнет без любви и женской ласки. Но после первого же свидания сбежал, как очумелый.
И так каждый раз. Марианне давно было ясно, в чем ошибка Танюши — наверное, она просто набрасывалась на очередного избранника со всей своей неутоленной страстью.
- Может, не надо было ему говорить, что я хочу за него замуж? — однажды спросила Танюша Марианну после того, как очередной ее несостоявшийся «человек» наутро постыдно бежал со своим комплектом постельного белья в футляре от скрипки. Напрасно Таня радовалась, что чистая простыня в футляре — хороший признак. Характеризует любимого как человека хозяйственного, с долгосрочными намерениями. И тут же сделала ошибочный вывод — он строит планы на будущую совместную жизнь. Какое разочарование! После оптимистического начала этот притворщик аккуратно сложил простынку, упаковал, — и деру!
- Танюша, тебе уже тридцать семь лет. И ты до сих пор не усвоила, что мужчинам не делают предложения? — подивилась наивности подруги Марианна.
Таня так внимательно смотрела в рот Марианне, словно та изрекала важнейшие правила жизни. И от того, как скоро она их усвоит, зависит ее судьба.
- А от них предложения не дождешься! — заявила она, очнувшись. — Так и прождешь до конца жизни.
- А тебя не насторожило, что он притащился на первое свидание со своей простыней? Мне кажется, это не совсем нормально.
- Ну, может, он не хотел меня обременять потом стиркой, — замялась Таня.
- Радуйся, что вовремя избавилась от него! С ним точно что-то не так. Мужик с простыней! Да еще в футляре от скрипки! Ужас! Больноватый какой-то.
- Да черт с ней, с простыней! Ты мне скажи, почему они все бегут от меня, как зайцы! — завопила Таня.
- Мужики любят свободных женщин. В смысле — свободных от поиска. Ну, чтобы глаза не выдавали: возьми меня! Возьми! Я на все согласна!
Танюша призналась, что свои глаза ей девать некуда. Уж что читается в них, то читается. И вообще: хорошо ей, Марианне, она женщина самодостаточная, независимая, мужики это сразу просекают, поэтому стоит ей пальчиком поманить…
Марианна скромно улыбнулась.
- Я никогда не показываю, что заинтересована. Но этому нужно учиться. В конце концов, у каждого своя тактика. Но я тебе скажу, что быть незамужней тоже неплохо! Как-то свободнее. Вот я, например: живу без оглядки.
- Советуешь оставаться разведенкой? — испугалась Танюша. — Нет, я так не смогу! Что ж я — всю жизнь одна-одинешенька буду? Без мужского плеча? Я так не умею! Я пропаду! Я уже пропадаю! — в отчаянии воскликнула она.
- Привыкнешь и научишься, — пообещала Марианна.
Хотя знала, что Танюша — женщина с ярко выраженной тягой к семейной жизни. Нет, быть одиночкой — не ее удел.
 И вот сегодня Марианна ждала подругу в гости. Танюша еще с вечера предупредила, что у нее будет окно между репетицией и концертом и она забежит часикам к двум. Передохнуть. И добавила загадочно: у нее новости.
Марианна на скорую руку приготовила картошку с грибами и уже заранее настраивала себя на то, что придется залечивать душевные раны подруги. Татьяна пришла торжественная и тихая. В новой розовой кофточке и длинной узкой юбке. Наряд был ей очень к лицу и придавал романтичности ее облику. Футляр со скрипкой бережно положила на журнальный столик. Поставила на обеденный стол торт и бутылочку вина. Ее глаза лучились, и нежная улыбка удивительно украшала ее лицо. Она переживала очередную любовную историю, которая, как ни странно, продолжалась уже месяца три. Из предыдущих рассказов у Марианны сложились свои впечатления о новом избраннике подруги. И сегодня она их высказала напрямую, без обиняков. Беспощадные комментарии Марианны Танюше совсем не понравились.
- Ты никому не веришь! Никому! — горячилась Танька, когда подруга выразила свои сомнения по поводу нынешнего воздыхателя.
А Марианна всего-то высказала предположение: похоже, Женя женат.
- Женечка мне паспорт показывал — там нет штампа! — сердито продолжала Танька.
- Ты еще веришь паспортным данным? — иронично спросила Марианна. — Можно быть женатым без всякого штампа. Такие отношения называются гражданским браком.
- Да с чего ты взяла? — Танька в гневе становилась похожа на ведьму. Еще не совсем страшную, только начинающую. Челка над высоким лбом поднималась дыбом, вытаращенные от возмущения глаза полыхали адским огнем, губки сжимались в жесткую линию, подбородок выпячивался.
- Танюша, да не переживай ты так! — сжалилась над ней Марианна.- Мои подозрения косвенные. Во-первых, он для одинокого мужчины выглядит очень домашним. Заметила? — у него затылок всегда аккуратно подстрижен. Жена стрижет, кто ж еще? Станет наш мужик каждую неделю в парикмахерскую ходить! Еще чего! — хмыкнула Марианна. — А во-вторых — заметила? — он никогда не хочет есть. Это наводит на мысли. Значит, накормлен.
Последний аргумент заронил зерно сомнения в пылкую душу Таньки. Она призадумалась. Черты ее лица стали мягче, ротик приоткрылся, подбородок вернулся на свое место и подруга заметно похорошела.
- А и правда…— протянула она. — Ничем его не удивишь. Ест не торопясь, без аппетита, будто действительно его кормят на стороне.
- В родном доме, — добила ее Марианна.
- Иди к черту! — опять разозлилась Танька.
Роман с Женечкой у нее продолжался три с половиной месяца, а точнее сто семь дней, и она уже успела в него влюбиться. И даже строила несмелые планы на будущее, где ей виделся любимый, который отличался не только нежностью в постели. Он обладал еще множеством качеств, полезных для семейной жизни. Почему-то Женечка грезился Татьяне с молотком в руках, прибивающий карниз в кухне. Или с тюбиком клея, а вокруг обломки ее любимых стульев. И он деловито собирает их неприглядные части, как конструктор из деталей, и умело возвращает к изначальному состоянию. Еще он подвешивал люстру в спальне, ремонтировал выключатель в ванной и устанавливал сливное устройство в бачке туалета. Да мало ли дел в хозяйстве одинокой женщины! И что же теперь, отказываться от своих грез? Только по косвенным признакам, которые Марианна выдает за аргументы?
Но против фактов не попрешь. Нужно все хорошенько обдумать и взвесить. И даже если окажется, что Марианна права, это еще не повод отказываться от своего счастья.
- Домой пойду, мне надо подумать! — Татьяна прицелилась чмокнуть подругу в щеку, но попала в ухо. Та вскрикнула:
- Ты меня оглушила!
Но Татьяна только хихикнула. Это была ее маленькая месть.
Конечно, Татьяна тоже могла бы слегка уколоть любимую подругу. Да, спору нет, вокруг Марианны действительно вились кучи поклонников, ей было из чего выбирать. Вот только требования к мужикам Марианна ставила такие, что, похоже, долго ей еще искать того, единственного. Еще про какой-то знак она однажды обмолвилась. Знак качества, что ли? Де где ж найти такого — качественного?

2.

Марианна, выпроводив подругу, решила забежать в хозяйственный магазин и прикупить канцелярских кнопок. До сих пор ей не доводилось интересоваться, где же они водятся. Но тут понадобились. И она решила: раз они железные — значит, хозяйственный магазин для них в самый раз. Продавец, довольно упитанный молодой человек с жидковатыми волосами, которые влажными прядками скупо покрывали веснушчатую кожу, вытаращил на нее и без того круглые глаза.
- Девушка, какие кнопки? У нас их отродясь не бывало! Вот гвоздей — сколько угодно. И в коробочках, и в развес. Вам каких? В смысле — размер?
- Да никаких! — с досадой ответила Марианна. Но обращение «девушка» привычно порадовало ее. — Вы что думаете, я карту Европы буду к стене гвоздями приколачивать? Этими…шестидюймовыми…- вспомнила она знакомые слова.
- А вы учительница? — участливо спросил он. — Для нынешних школьников шестидюймовые в самый раз.
- Я похожа на учительницу? — тут же возмутилась Марианна и вздернула свой точеный носик. Солнечный луч, который до этого освещал полку с эмалированными ведрами, переместился и запутался в ее черных волнистых волосах. Они заиграли, заблестели, заискрились антрацитовым блеском и продавец смутился. Марианна была чудо как хороша. На лице ни тени утомления, свежая, как роза. Одета стильно. Нет, не похожа она на учительницу. Он даже замотал головой. В его школьные годы они были совсем другие — замордованные и одевались куда как скромнее.
- А зачем же вам тогда карта Европы?
- Страны изучать, — коротко ответила она. — Так кнопки где можно купить? А то я очень тороплюсь.
- Через дорогу. В канцелярском.
Продавец с трудом отвел от нее взгляд. И то лишь потому, что дальше таращиться было уже неприлично.
Марианна пожала плечами и направилась к выходу, стуча тоненькими каблучками. Она спиной чувствовала взгляд продавца и снисходительно подумала: вот, еще один… Она всегда чувствовала спиной взгляды мужчин. Но не было среди них достойных ее. К сожалению, она это поняла слишком поздно. И столько времени потратила на недостойных! Как же они, коварные, умеют притворяться!
Марианна вышла из магазина, и солнце на мгновение ослепило ее. Она не сразу поняла, что мужской голос обращается к ней.
- У вас такое доброе лицо! Можно я вам прочитаю свои стихи?
Марианна от неожиданности резко остановилась. А вот такого в ее жизни еще не бывало. Чтобы так, сходу, предлагали почитать стихи. Когда-то был в ее поклонниках поэт, третьекурсник филфака Сашка Штейн. И ей, семнадцатилетней, очень льстило, что талантливый юноша обратил на нее внимание. Но они к тому времени, можно сказать, уже были знакомы — иногда сталкивались в широких коридорах родного факультета. Она слышала от сокурсников, что Сашка жутко талантливый, и все три года учебы его стихи помещают в стенгазете филфака. И когда однажды после институтской вечеринки он пригласил ее погулять, юная первокурсница согласилась. Он полночи водил ее, закоченевшую, по заснеженному городу и читал свои стихи. Сначала Марианна, очарованная его вдохновенным профилем и хорошо поставленным голосом, внимала каждому слову. Но уже через час мечтала только об одном: чтобы этот импровизированный поэтический вечер поскорее завершился. Она уже не чувствовала собственных ног, зубы стучали от холода, но было неудобно признаться, что она скоро превратится в сосульку. Ореол гения витал над Сашиной головой и ей, земной девушке, приходилось ему соответствовать. А заслуженный поэт филфака оказался очень плодовитым, и когда его стихи иссякли, принялся сочинять прямо на ходу. Наконец Саша заметил, что Марианна уже едва жива и с трудом изображает улыбку онемевшими от холода губами, и тогда он завершил свое выступление ярким экспромтом. Она запомнила короткое четверостишие навсегда.

Венера, Афродита…
Какая ерунда!
Все давно избито!
Марьяна — это да!

Ее не смутило неожиданное преображение собственного имени, потому что она знала: поэт в минуту вдохновения может себе позволить некоторые вольности со словом.
Но общение с ним в ту зимнюю ночь так ее утомило, что у нее пропала всякая охота ходить на свидания с Сашей.
И вот, спустя годы, ей прямо на улице встретился поэт! Правда, он даже не представился и не сделал попытку навести мосты, чтобы понять глубину ее души. Но поэты — люди странноватые, это она уже знала по собственному опыту. И им позволено все.
- Оригинально…— сказала она и взглянула на мужчину. С сожалением отметила, что в его внешности не было ничего примечательного. Среднего роста, худощавый. С виду нормальный. Глаза печальные. Голос скорбный.
-Ну, давайте, только скорее. Я спешу.
Парень обрадовался, немножко потоптался, чтобы принять подобающую позу. Приосанился.

Моя поспешная любовь тебя, наверное, пугает.
Но мне ее не удержать — она меня переполняет.
И как безбрежный океан стремится с горизонтом слиться,
Моя поспешная любовь к тебе безудержно стремится.

Стихи были коротенькие. Марианна даже не успела соскучиться. Поэт умолк и с мольбой посмотрел ей в глаза.
- Ну, как? — робко спросил он.
- Да здорово, конечно. Особенно про ресницы.
Парень растерялся.
- Но там не было про ресницы.
- Ой! — смутилась Марианна. — Я, наверное, отвлеклась.
- Я могу еще раз прочитать, — с готовностью предложил поэт.
- Второй раз не стоит, мне за кнопками надо! Извините.
Марианна быстро зашагала к переходу, но парень не отставал и вприпрыжку припустил за ней.
- А хотите — я для вас сочиню про ресницы? Когда я вам читал, вы так слушали…мечтательно. И я смотрел вам в глаза. У вас такие красивые глаза. И ресницы. Я хочу написать про них.
Марианна ускорила шаг, но поэт не отставал.
- Я думаю, что на самом деле вам вовсе не хочется идти за этими проклятыми кнопками. Вам хочется меня слушать вновь и вновь и представлять, что эти стихи я посвятил вам! Нельзя противиться своим желаниям! Так можно потерять все в жизни. Ну, во всяком случае, шанс…— тут же быстро уточнил поэт.
- Какой еще шанс? — сердито бросила Марианна и подумала, что нормальная внешность уличного поэта обманчива.— Пожалуйста, оставьте меня. Я очень спешу!
- Я знаю, — горестно произнес он. — Вы спешите за кнопками. Вот такая приземленность в женщинах меня всегда убивает. А вам она просто не идет! Она не соответствует вашей романтической внешности. — Он посмотрел на нее уже обиженно. — Не смею вас задерживать, извините. Мне показалось, что вы отзывчивый человек. Понимаете, я собираюсь издавать сборник стихов и мне важно мнение читателя. Или хотя бы слушателя. Но все такие…стремительные. Почему-то ни у кого нет времени. Вы первая согласились меня выслушать.
Марианна слегка устыдилась того, что не оправдала надежд поэта.
- Мне ваши стихи понравились, честно! — решила она его поддержать. — А в каком издательстве вы собираетесь издавать книгу?
- Пока еще не решил, — смущенно улыбнулся поэт. — Я ищу спонсора.
- Ну, если хотите, дайте мне ваш телефон. Я тут поговорю в одном месте и перезвоню вам.
Марианна очень сомневалась, что сможет чем-то помочь поэту. Но он так искренне обрадовался ее предложению, что она взяла его самодельную визитную карточку и сунула в кармашек сумочки. Зато она вселила в него надежду — утешила себя Марианна. Это все равно, что поддержать человека.


Дома Марианна повесила на кухонной стене карту Европы и радостно отметила, что школьные знания ее не подвели. Маленькая страна Бельгия находилась совсем рядом с Францией. И еще граничила с Германией. Европа компактно окружила страну, которая до сей поры мало интересовала Марианну. А главное, берега Бельгии омывали волны Северного моря, от чего у нее просто дух захватило. Она так любила поплескаться в морских волнах! Правда, Северное море наверняка холодное. Не зря же его назвали Северным! Но ведь и там бывает лето. Тогда вода хоть немного да прогревается. Ну, хотя бы как в Балтийском море, куда ее возил Альгирдс четыре лета подряд. Сам он предпочитал лежать на песке и наблюдать, как она бесстрашно удаляется от берега, рассекая невысокие волны широкими взмахами рук. Даже мужики выскакивали из воды с громким уханьем в то время, когда она плескалась, замирая от холода и счастья. В общем, Бельгия — подходящая страна, — решила Марианна. К тому же королевство. Вот позвонит ей на мобильный подруга Танька и спросит: «Ты где?» А Марианна ответит небрежно: «Да так, в одном королевстве». Подруга и обомлеет. И Катерина обомлеет. И все остальные тоже. А про Альгирдса и говорить нечего. Ведь позвонит он ей когда-нибудь!
Марианна открыла компьютер и заглянула в электронную почту. Так и есть. Пришло два новых письма от Френсиса. Длинные. Она вздохнула. Все-таки без языка плохо. Нужно открывать словарь, переводить каждое слово. Работы на целый час. Можно и облегчить свой труд, загнать текст в «переводчик», нажать на кнопку и получить готовый перевод. А там сплошная несуразица. Иной раз такое прочитаешь, что полчаса живот болит от смеха.
«Сокровище мое», — так начал свое письмо гражданин Бельгии Френсис Лерой. Марианне нравилось, что Френсис не скупился на нежные слова. «Как ты там поживаешь, солнышко мое? Я так тоскую! Я думаю, нам пора уже, наконец, встретиться. А ты почему-то все откладываешь наше свидание. А ведь я готов в любую минуту купить билет и полететь к тебе, моя быстрокрылая любовь».
Марианна решила передохнуть. Особенно долго пришлось ей покорпеть над переводом последней фразы. Сначала электронный переводчик в Гугле выдал слово «движущая сила», затем «стремительный», потом «торопиться». Пришлось напрячь всю свою фантазию, чтобы подобрать подходящую романтическую метафору. В стиле Френсиса. Получилось «моя быстрокрылая». Так было гораздо красивее и изящнее. Все-таки профессия редактора накладывает свой отпечаток. Хочется улучшить даже содержание писем. Хотя почему это она быстрокрылая? Наоборот, любой русский поклонник давно бы решил, что она его элементарно динамит, раз не торопится встретиться. Что-то тут не то. Марианна поразмыслила и отредактировала фразу. Получилось более логично — «полететь к тебе на крыльях любви». Тоже красиво.
Марианна в который раз посмотрела на фотографию Френсиса.
- Какой он? — месяца два назад спросила ее с нескрываемой завистью Танька, когда Марианна небрежно обронила, что ее осаждает любовными письмами бельгиец.
- Лицо скорее круглое, чем продолговатое, глаза голубые, брови пшеничные. Лоб квадратный, с шишечками.
- Ой, — испугалась Танька, — боксер, что ли?
- Да нет, я неправильно выразилась. Лоб шишковатый. Ну, высокий, умный лоб, — объяснила Марианна. И продолжила: — Нос крупный, но породистый. Губы четкого рисунка, — по памяти описала внешность своего виртуального поклонника Марианна.
За два месяца она успела хорошо изучить его единственное фото. Но показывать Татьяне не хотела. Вдруг бельгиец ей не понравится, и она со свойственной ей прямотой огорчит Марианну? А она уже успела приглядеться к фотографии и находила, что Френсис очень даже симпатичный.
- Лопоухий? — с надеждой спросила Танька.
 — Вот еще! — фыркнула Марианна. — Уши как уши. Не торчат. А почему ты так скептически настроена? — не выдержала критических замечаний подруги Марианна.
- Я не хочу отдавать свою лучшую подругу абы кому. В твоем избраннике все должно быть совершенно! — мгновенно нашлась Татьяна.
- Ха, можно подумать, такие существуют! — парировала Марианна и решила, что пора предъявить заграничного поклонника. Рано или поздно он приедет, и Татьяна все равно его увидит.
Она открыла компьютер и кликнула фотографию Френсиса. Татьяна придирчиво стала рассматривать лицо бельгийца, недоверчиво поджав губы.
- Я слышала, что некоторые мужики, у кого уши здоровые, прилепляют их скотчем к черепу. Чтобы на фотках привлекательнее выглядеть. А приедут — мама дорогая! — Висят, как ослиные, — наконец изрекла она.
- Глупые, наверное, — пренебрежительно хмыкнула Марианна. —Некоторые девушки вообще не свои фотографии выставляют в Интернете. А к ним приедут — мама дорогая, кто это?
Татьяна смутилась. Поняла, в чей огород камешек. Она действительно на сайте знакомств вместо своих помещала фотографии сексуальных девиц, которые в Интернете же и находила. Но когда получала игривые письма сразу пачками, всегда шла на попятную и переписку прекращала. Какой толк от мужчин, которые реагируют только на пышную полуобнаженную грудь да накачанные силиконом губы? Это не мужчины, а самцы. А ей нужен был Человек.
- Богатый? — деловито поинтересовалась она.
- Состоятельный, — скромно ответила Марианна. — Так, кое-что у него имеется.
- Ну, про богатство врет, наверное, — не сдавалась Танька.
После того, как ей, то есть выставленным ею в Интернете сисястым девицам приходили письма с обещаниями дорогих машин, загородных домов и путешествий по всему свету, она уже не доверяла иностранным женихам. Потому что сильно сомневалась, что именно ей досталось бы хоть что-то из обещанного.
-Да какое богатство у профессора? Ну, дом, машина. Обычный набор. Даже яхты нет. Но мне это безразлично. Я не гоняюсь за богатством. Для меня главное, чтобы человек был хороший.
- Хороших и у нас хоть пруд пруди. Главное, чтобы женился и уважение оказывал. Говорят, наших женщин там очень уважают. Мы им и подруги, и помощницы, и не наглые, и желания у нас скромные.
- Ну, я бы не сказала, что мои желания слишком скромные. Во-первых, я не собираюсь посвящать свою жизнь ведению его хозяйства. Домработницей пахать мне и на Родине надоело. Потом: я не выношу жадных. Если начнет копейки считать — все. Пускай покупает мне обратный билет. Конечно, в том случае, если я с ним вообще уеду. А самое нескромное мое желание — повидать мир. И в первую очередь желаю, чтобы свозил меня в Париж. А потом уже по всей Европе — мечтательно произнесла Марианна и устремила свой взгляд в неизведанные дали.
- Мир ты и сама посмотреть можешь. Главное, чтоб женился! — убежденно заявила Танька.
Марианна пропустила последнюю фразу подруги, потому что удивилась Танькиному оптимистическому представлению о ее финансовых возможностях.
- Интересно, на какие шиши я могу посмотреть мир?
- Ну да, — очнулась от сладких грез Татьяна. — У тебя дите. Опять же — зарплата не ахти. Редакторам мало платят. Хотя это несправедливо. Сколько всякой хрени приходится читать! Засорять свой ум!
Татьяна к профессии подруги относилась пренебрежительно. Вот если бы она что-нибудь созидала, в смысле литературных произведений, тогда честь ей и хвала. А читать чужое и кромсать его вдоль и поперек — это каждый грамотный человек может.
Одним словом, к общему знаменателю подруги в тот раз так и не пришли. В глазах Татьяны главная цель, к которой стремилась каждая женщина — выйти замуж. Конечно, бывают и неудачные замужества. Но на то и глаза, чтобы присмотреться к избраннику. За Женечку она пошла бы, не раздумывая, уже присмотрелась. Но он молчал, как рыба. Не звал. Наученная горьким опытом, она даже боялась намекнуть, какие планы строит на их общее с Женей будущее. Терпеливо выжидала. А Марианна наоборот, замуж не торопилась. Три неудачных брака в прошлом, даже если один был гражданским, отрезвили ее. В четвертый раз она планировала связать свою жизнь с мужчиной, от которого не захочется уходить. И чтобы это желание было взаимным.
Марианна открыла второе письмо Френсиса и даже опешила. Вот те на! Френсис оказался человеком настойчивым и уже все решил. Ну, что ж, ей всегда нравилась твердость в мужском характере.
«Драгоценная моя! — писал бельгиец — Я все прекрасно продумал. Я уладил все свои дела и прилечу через неделю. Пока ты весь день была на работе, я купил билет на самолет! Не беспокойся, я не буду обременять тебя своим постоянным присутствием. Да как-то и не принято в культурном обществе вот так, сразу, вторгаться в дом к леди. Я узнал через ваше русское агентство, что можно снять комнату в московской семье на некоторое время. Пока ты днем будешь работать, я не стану тебя отвлекать. Но все вечера будут наши! Жди меня. Обнимаю. Нежно целую!»
Марианна призадумалась. Конечно, деликатность Френсиса ее тронула. Он же мог написать ей прямо: дескать, прилетаю, встречай. Все-таки их переписка длилась уже полгода, и каждое его письмо было наполнено нежностью и даже любовью. Она отвечала аккуратно, но письма ее были сдержанными. В отличие от Френсиса, Марианна не спешила открывать душу. Еще совсем недавно она и подумать не могла, что, никогда не видя человека, можно испытывать к нему нежные чувства. Но в последнее время она ловила себя на том, что с нетерпением ждет от него вестей, а те ласковые слова, на которые так щедр был Френсис, ей нравились. Марианна не торопила события и позволяла себе только намекать — она ему симпатизирует. Он мог об этом догадываться по тому, как она к нему обращалась, неизменно добавляя к его имени слово «дорогой» и подписываясь «твоя Марианна».
Надо звонить Таньке. Небольшая поддержка со стороны ближайшей подруги не помешает.
- Он уже взял билет? — изумленно вскрикнула Танька, словно такую роскошь, как билет на самолет, мог себе позволить только неимоверно богатый человек. Например, президент банка. Или нефтяной магнат.
- Что ты так удивляешься? Ничего особенного не происходит. Мы же с ним обсуждали, что он приедет. Я просто не думала, что он так неожиданно сорвется. А тут он трах, бах, в один день и билет купил, и комнату нашел.
- Какую еще комнату? — подозрительно спросила Танька.
- «Хоум-стэй». Ну, «бэд энд брэкфест». То есть жилье с хозяевами: постель и завтрак, если по-русски.
- Типа общаги, только с завтраком в постель? — в голосе подруги прозвучало недоверие.
- Ну, так дешевле. Френсис снял через фирму комнату на пять дней у кого-то Москве. И завтрак не в постель. Еще чего! Придумала, тоже!
- А он не жадный? — настороженно поинтересовалась Танька. — Хотя чего это я спрашиваю? Конечно, жадный! Иначе поселился бы в отеле.
- Меня это тоже смутило, — призналась Марианна. — Но я знаю, эти иностранцы счет деньгам ведут. Не то, что мы — все разбазариваем.
- Точно! — тут же поддержала ее подруга. — Нам только дай денег, все растранжирим. Вот и мой Валерка так говорил. Сначала писал в «Одноклассниках», что потерял со мной покой. А потом заявил, что я его разоряла. Ничего себе, да? Как копить — так вместе, а как пользоваться — так ему одному! Это он меня разорил! Я, может, себе во всем насущном отказывала! Смычок приличный не купила!
- Короче, — перебила ее Марианна, потому что Татьяна могла еще долго перетирать любимую тему, — ты не дашь мне напрокат своего Ванечку? У него французский хороший, он же у тебя спецшколу закончил, в Инязе учится. Заодно и подработает. А то я ни в одном языке, кроме русского, не секу. Вот такой у меня пробел в образовании, — хихикнула Марианна, вспомнив учительницу английского языка, которая в основном занималась наведением порядка в их буйном классе. Мальчишкам иногда доставались и подзатыльники. Правда, девочек щадила, воздействовала на них хлестким словом. Неблагозвучным, но еще на грани приличия.
- А Френсис точно заплатит? Мой Ванечка — продукт современного общества. Задаром трудиться не будет! — гордясь сыном, заявила Танька.
- Ясное дело, — согласилась с ней Марианна. — Кто ж сейчас будет работать даром? Но ты не волнуйся, Френсис обещал заплатить. Он просил найти ему переводчика, а все расходы возьмет на себя.
- Да, а твоя Лиза? Она же вроде учила французский, — спохватилась Татьяна.
- Мне ее просить неудобно. Мало ли что мы станем обсуждать с Френсисом. Я при ней не смогу расслабиться. Она иногда бывает как цербер. Вздумает еще меня учить.
- А, ну да, — немедленно согласилась с подругой Татьяна.
Слишком быстро, чтобы Марианна не почувствовала легкую обиду. Но пришлось ее проглотить. Кто не знает нелегкий характер ее дочери?

3.

 В день икс Лиза придирчиво осмотрела свою мать.
- Могла бы макияжем не злоупотреблять, — провозгласила Лиза, она же Дитё, она же Доча, она же Старушенция. Отзывалась на все имена, поскольку давно смирилась с капризами матери — в зависимости от настроения та кликала ее то так, то эдак.
- Да ты что, Доча? — удивилась мать. В этот момент она была настроена дружелюбно и критику воспринимала с пониманием. — Я же приглашена в ресторан. Вечерний наряд требует яркого макияжа.
- У них в Европах дамы макияжем вообще пренебрегают, — отозвалась со знанием дела Доча. — Там ценится ухоженность тела, естественность и свежесть.
- Откуда у меня свежесть в сорок два года? — притворно вздохнула Марианна. — А так я выгляжу ярче и привлекательнее. И вообще, не забывай, первое свидание самое запоминающееся. Хочу произвести впечатление.
- Ну, мамулькин, ты скромничаешь. На тебя все мужики оглядываются. Никто из мам моих подруг не выглядит так суперски, как ты. А Ванечка приедет за тобой? — спросила Доча, наводя естественную красоту на собственное бледненькое личико. Прямо на глазах она преображалась — щечки порозовели, глазки засияли.
- Ванечка поехал за Френсисом в ту квартиру, где он остановился. И сразу повезет его в ресторан. А я уже своим ходом.
- Тьфу ты, блин, — с досадой ругнулась Доча. — Так зачем я марафет навожу? Я думала — увидит меня Ванечка и отпадет.
- Да зачем он тебе? — удивилась Марианна. — У него еще юношеские прыщи не прошли. Да и вообще, он — зануда!
- Мам, ничего ты не понимаешь в жизни! — в Доче проснулась Старушенция, и она принялась просвещать мать.
- Прыщи пройдут, как только он начнет регулярную половую жизнь. Конечно, я могла бы ему в этом помочь, но не стану его отвлекать. Нужно смотреть в будущее. Он через год закончит с отличием Иняз и его пошлют в Париж. Так что перед ним стоит задача поважнее, чем избавиться от прыщей.
- Старушенция, так ты у меня циник! — возмутилась Марианна и даже махнула на нее рукой. — И вообще, откуда ты знаешь, что он закончит с отличием?
- Да у него за все годы сплошь «отлично» в зачетке! Я сама видела! Он мне показывал, когда мы на день рождения к тете Тане ездили. Помнишь?
- Помню, конечно. Меня больше волнует, что ты такая корыстная!
- Я умная! И предусмотрительная! — нахально заявила Доча. — Ванечку нужно заарканить пораньше, а то другие найдутся. Он парень положительный, не пьет, не курит, не гуляет. Подрабатывает уже с пятнадцати лет.
Старушенция перечисляла положительные качества потенциального жениха, словно уже давно задумала окрутить Ванечку.
- Так ты что, собралась за него замуж? — изумилась Марианна и даже непроизвольно открыла рот.
- Не исключено, — скромно потупило глазки Дитё.
- Так он тебе по пояс!
- Всего на три сантиметра ниже меня! — уточнила девушка. — Какие его годы? Еще вырастет!
- А он-то знает, что женится на тебе?
- Пока нет. Но я разработала тактику — чаще крутиться у него перед глазами. Вот сегодня был бы как раз подходящий случай. А ты его своему бельгийцу отдала.
Где-то Марианна уже слышала про тактику. Да это же ее собственные слова! Это она Таньку убеждала не вешаться на мужиков. Значит, дочка из своей комнаты подслушивала и на ус мотала!
- Слушай, Старушенция, — возмутилась Марианна. — Мать пытается устроить свою судьбу. Не мешай мне, пожалуйста! Кавалеров будем разбирать в порядке живой очереди. Сначала отработаем мой проект, потом примемся за твой.
- Ой, как же я не люблю стоять в очередях! — скривила свою прелестную мордашку Доча и тут же утешилась.
- Пойду тогда с Кирюшей на дискотеку, он уже с утра названивает. Что ж такой красоте пропадать? — залюбовалась она на себя в зеркале. — Будет ему нечаянная радость.
Доча прихватила телефон и ушла в свою комнату звонить однокурснику. Марианна только головой покачала. Дитё — оно и есть дитё. Никакой серьезности! Хотя планов на будущее «громадье», как говорил в свое время Маяковский. С такой настойчивостью и предприимчивостью она далеко пойдет!
Марианна тем временем придирчиво оглядела себя в зеркале с ног до головы и довольно улыбнулась. Да, красоту не спрячешь! Даже за годами.
Ванечка ждал ее у входа в ресторан. Он держался солидно, как подобает мужчине, и Марианна поняла — Танина работа. Это она провела с ним предварительную беседу и настроила на нужный лад. Ваня всем своим видом демонстрировал ответственность за чужое счастье. Марианна отметила, что за последний год он заметно повзрослел. Сколько она его знала, а познакомилась с ним в роддоме, когда встречала Таньку с букетом цветов, он всегда производил впечатление серьезного и вдумчивого молодого человека. Даже в кружевном ворохе атласного конверта его желтоватое личико с широко открытыми мутными глазенками было мудрым. Танька, как все новоиспеченные мамаши, с гордостью продемонстрировала новорожденного.
- Это Ванечка! Смотри, какой красавчик!
Марианна тогда смутилась. При всей своей любви к подруге, она не могла согласиться, что он красавчик. Но пришлось изобразить восхищение и радостно закудахтать над младенцем.
- Ой, какой хорошенький! Какой миленький!
- Ничего, что желтенький, — жизнерадостно продолжала Танька. — Это у него младенческая желтушка, скоро пройдет.
И правда, желтушка прошла быстро, и личико Ванечки стало бледненьким, никакой загар его не брал. Но вырос симпатичным, отметила про себя Марианна. Сейчас она впервые внимательно присмотрелась к нему, как к потенциальному жениху своей дочери.
- А где же Френсис? — оглянулась она по сторонам и услышала в ответ неожиданно басовитый голос Ивана:
- За цветами побежал. Да вот он идет, — кивнул головой Ванечка в сторону невысокого господина с большой головой, который торопливо шагал к ним, размахивая одной рукой, а вторую почему-то держал за спиной.
Мать честная! — мысленно воскликнула Марианна и растерянно уставилась на приближающегося торопливой походкой мужчину. Не то чтобы он был совсем не похож на Френсиса на фотографии. Нет, вполне даже похож. Только этот, настоящий Френсис, оказался лет на десять старше. Венчик седых кудрей окружал его основательно поредевшую макушку. А ведь на экране компьютера его кудри казались густыми и долговечными. Сколько же лет тому снимку? — неприятно удивилась она. К тому же Френсис по ее представлению был солидным господином высокого роста. И в реале он сильно проигрывал в ее глазах. В общем, нынешний образ жениха никак не соответствовал виртуальному. Но ведь не бросишься сразу наутек только из-за того, что бельгиец оказался вовсе не таким молодым, как пытался себя представить. Марианна понимала, что Френсис в Интернете выставил свою лучшую фотографию, она ведь и сама так поступила. Но она честно выбрала из последних, а он, выходит, обманул ее?
Нужно срочно согнать с лица удивление, иначе он обидится. Марианна постаралась радушно улыбнуться. Потому что без улыбки знакомиться было просто невозможно. Некрасиво. Невежливо. Не по-европейски. А Френсис уже подбежал к ней, и на его лице лучилась такая счастливая улыбка, что Марианна даже укорила себя за то, что допустила столько нелицеприятных мыслей в его адрес. И главное, за такое короткое время.
- О, Марианна! — пылко воскликнул Френсис и движением фокусника выпростал перед ней руку, в которой качнулась алая роза, брызнув капелькой росы на щеку Марианны.
- Ты еще прекраснее, чем на фотографиях! — перевел голосом синхронного переводчика Ваня и смущенно отвел глаза. Ему еще не доводилось переводить столь романтические речи. Хотя мать и настроила его на то, что придется здорово постараться, чтобы Марианна не разочаровалась в женихе. Потому что в разговоре с ней Татьяне показалось, что Марианна подозрительно сдержанна. А так хотелось, чтобы подруга, наконец, нашла свое счастье!
Марианна улыбнулась и почувствовала, что улыбка у нее получилась вполне искренняя. Уж больно роза была хороша.
- Я не стал покупать цветы заранее, — продолжил с воодушевлением Френсис, а Ваня старался придать своему голосу нежные нотки, хотя ему это не очень удавалось, — потому что боялся — они увянут. А ты достойна самой свежей, самой прекрасной розы!
Марианну немного смутило, что одна-единственная роза в представлении Френсиса олицетворяла цветы во множественном числе. Но решила не придавать такому малозначительному факту особого значения. Довольно с нее разочарований. Раз встреча состоялась, придется подыгрывать бельгийцу, изображая радостное волнение. Она приняла розу и поблагодарила Френсиса сдержанно, как и подобает прекрасной даме, избалованной мужским вниманием, но улыбнулась ему приветливо и ласково. А он уже подхватил ее под руку и повлек в ресторан. Его глаза сияли, улыбка сияла, и весь он сиял от счастья, словно человек, который получил главный приз в лотерее «Кто хочет выиграть миллион». Марианна поняла, что произвела на Френсиса сильное впечатление. В конце концов, ужин за счет кавалера ни к чему ее не обязывает. Так и быть, посижу с ним, поговорю, а там будет видно — подумала Марианна. И с сожалением распрощалась с романтическими ожиданиями. Как мало, оказывается, нужно, чтобы нежность, которую она так бережно взращивала и лелеяла, растаяла и улетучилась. И в этом виноват сам Френсис, который легкомысленно приукрасил свой образ.
За столиком Френсис вел себя как истинный джентльмен. Он предложил ей выбрать все, что она пожелает, и пускай не смущается, что он скромный профессор и не столь богат, как обычно русские представляют себе европейцев. При этих словах он тонко усмехнулся, дав ей понять, что богатство для него далеко не на первом месте среди других приоритетов. Официант не торопился подойти к их столику. И Френсис, не теряя времени даром, вытащил из рюкзачка сложенный в несколько раз черный глянцевый лист бумаги. Он развернул его широким жестом, словно щедрый восточный шейх, который решил одарить возлюбленную драгоценностями.
- Наверное, тебе бы хотелось увидеть, чем я занимаюсь в университете. Наша группа под моим руководством проделала кропотливую и сложную работу, чтобы создать этот шедевр. Смело заявляю — это открытие в науке! Не один месяц мы трудились, чтобы создать картину…угадай — чего?
Ванечка и Марианна с любопытством уставились на яркие цветные картинки, которые пестрой мозаикой заполняли весь лист. Каждая была заключена в квадратик-рамочку. В одном полыхало огненным шаром изображение, контуры которого смутно напоминали человеческий мозг. В следующем красивыми синими сполохами развевались тонкие электрические нити, словно их раздувал сильный ветер.
- Ой, как красиво! — восхитилась Марианна, любуясь многоцветными непонятными изображениями. — Я бы сказала, что эти штучки созданы усилием компьютерного гения. А что это?
Френсис горделиво окинул взглядом загадочное творение компьютера — ни Марианна, ни Ванечка не сомневались, что это чудо нерукотворного происхождения.
- Я думал, вы догадаетесь, — немного разочарованно произнес Френсис и наклонился над столом. — Вот это, — указал он на огненный шар, — человеческий мозг. Мы сканировали его слой за слоем полтора месяца.
- Ужас! — испугалась Марианна. — Это похоже скорее на взрыв мозга!
- Не буду переводить,- предупредил ее Ванечка. — А то звучит как-то некорректно.
- Что она сказала? — тут же переспросил Френсис.
- Она сказала…что этот мозг как будто находится в рабочем состоянии…— начал импровизировать Ванечка.
- О! — восхищенно воскликнул Френсис. — Как точно сказано!
Наконец к их столику подошел официант и с любопытством уставился на яркие картинки. Профессор тут же свернул лист и недовольно проворчал:
- Что это он себе позволяет? А если бы это были секретные материалы?
Френсис нетерпеливо протянул руку к меню, щелкнув пальцами. Официант скорчил недовольную рожу и разложил перед всеми коричневые кожаные папочки.
- А ресторан дорогой? — встревожился Френсис, проведя ладонью по кожаному переплету и только теперь обратив внимание на зал.
- Не знаю,— честно признался Ванечка.
Он не хотел уточнять, что по части посещений ресторанов у него весьма скромный опыт. Фактически в ресторане он был второй раз в жизни. И выбрал этот исключительно из практических соображений, просто потому, что его дом находился совсем рядом.
- Я считаю, что необязательно посещать дорогие рестораны, — пояснил Френсис Марианне, источая лучезарную улыбку. — Я человек демократических взглядов. Но для первого раза можно посидеть и в таком милом заведении.
Его взгляд остановился на изящном наборе, состоящем из перечницы и солонки.
- Медная, — ощупал он солонку и покрутил ее в руках. И тихонько вздохнул. — Дорогой — ответил сам себе на заданный вопрос.
- Что он говорит? — спросила Марианна, с недоумением глядя на поскучневшее лицо Френсиса.
Ванечка замялся. Должен ли он предупредить Марианну, что Френсис, судя по всему, человек скорее экономный, чем щедрый? И не огорчится ли Марианна? Не испортит ли он своими комментариями романтический ужин?
- Ему понравился этот набор, — уклончиво перевел он слова Френсиса.
- А чем же он так огорчен?
- Да хотел взять на память, но боится официанта.
Марианна изумленно вытаращилась на Ванечку.
- Он что, хочет стащить прибор?
Ванечка уже и сам был не рад, что фантазия увела его так далеко от истины. Теперь нужно исправлять положение.
- Нет, он сказал, что хотел бы купить. Но понял, что у нас это не принято.
Марианна оторопело переводила взгляд с Френсиса на Ванечку, потом на официанта, который скользил между столиками с грацией молодого жигало. Отметила, что на лице его застыла маска легкого отвращения. Наверное, ему до смерти надоело обсуживать клиентов. Но мог бы и не демонстрировать это, хотя бы потому, что никто не заставлял его выбирать такую профессию.
А Френсис уже открыл меню и принялся его изучать.
Марианна едва успела открыть папочку, как Френсис нежно накрыл своей рукой ее руку.
- Дорогая, позволь мне сделать выбор! Ведь это я тебя пригласил. Зачем тебе забивать свою прелестную головку такими низменными вещами, как изучение цен? Ведь ты станешь смущаться и выбирать что дешевле. А я не могу этого допустить.
Ванечка утвердился в мысли, что бельгийский профессор жаднюга. Но ему не хотелось портить Марианне настроение своими неутешительными наблюдениями.
- Он сам хочет сделать заказ, чтобы вы, тетя Марианна, могли ознакомиться с его кулинарными пристрастиями.
У Ванечки даже лоб взмок от того, что ему довелось так нагло и вычурно врать. Но для будущего дипломата это отличная практика. К тому же мамина подруга — человек взрослый и опытный, так что пускай сама разбирается в характере заграничного жениха. Мало ей наших, — тут же осудил он про себя Марианну. Она откинулась на спинку стула и улыбалась Френсису, как ни в чем не бывало. Правда, ее улыбка показалась ему натянутой. И не удивительно! Что за радость смотреть на этого старикана? Она же такая красавица!
- А можно, я тоже ознакомлю его со своими кулинарными пристрастиями? — неожиданно спросила у Ванечки Марианна.
- Наверное, можно, — нерешительно ответил Ванечка. — А что вы хотите заказать?
- Краба. Я давно мечтала о крабе, — смущенно улыбнулась Марианна.
Френсис уже закрыл меню и без особого энтузиазма выслушал просьбу Марианны.
Давешний официант принял заказ и с невозмутимым видом удалился, даже не пытаясь изобразить приветливую улыбку.
- По-моему, он несчастный человек, — тут же прокомментировал Френсис.
- Почему? — удивилась Марианна.
- Он даже не улыбается. Я слышал от многих коллег, которые побывали в России, что ваши люди неулыбчивые. В одной книге прочитал, что русские улыбаются в три раза реже европейцев. Кстати, по статистике сорок два процента ваших соотечественников считают себя несчастливыми. Теперь и сам могу подтвердить — народ у вас несчастливый. Много мрачных людей, они погружены в свои безрадостные мысли.
За соседним столиком веселилась молодежная компания.
- А эти? — указала на них взглядом Марианна.
- А поведение этих подтверждает мнение, что алкоголь раскрепощает даже таких невеселых людей, как русские,— веско заметил Френсис. — Но ничего не поделаешь. Пьянство в России — общеизвестный факт.
Френсис по лицу переводчика понял, что его комментарии не понравились. И решил подсластить пилюлю.
- Корни этого явления уходят в далекое историческое прошлое.
- Профессор, блин! — проворчал Ванечка.
Ему стало обидно за соотечественников. Хотя и возразить было нечего.
Марианна оспорила замечание Френсиса и заявила, что русские тоже умеют радоваться. И Френсис в этом обязательно убедится. Она даже вспомнила пословицу «Веселье — от всех бед спасенье». На что Френсис сказал, что он никак не хочет обидеть русских людей. И чтобы узнать их лучше, конечно, нужно больше общаться. А еще лучше — пожить их жизнью, находясь в их среде.
Подошел официант и с непроницаемым видом начал накрывать на стол.
Френсис взглянул на краба и удивленно спросил:
- А что это он без одной клешни? Принесите нам целого!
Официант скривился в улыбке.
- Остальных съели. Это последний.
- Так он же инвалид! — Френсис недовольно покачал головой.
- Он герой! — торжественно провозгласил официант. — Он потерял клешню в бою.
Ваня рассмеялся и перевел французскую долю диалога Марианне. Она тоже рассмеялась, да так заливисто, что Френсис не сдержал улыбки и махнул рукой, отпуская официанта.
На протяжении всего ужина бельгиец мило шутил, бросая красноречивые взгляды на Марианну. После выпитого вина он ей показался совсем даже ничего. Веселый, улыбчивый, жизнерадостный. Вот если бы еще нынешний возраст Френсиса соответствовал тому образу, к которому она уже привыкла. А бельгиец изо всех сил старался ей понравиться и явно демонстрировал свои белоснежные и крупные зубы, когда улыбался во весь рот после очередной шутки. Марианна даже заподозрила, что они вставные. Но потом отогнала эту мысль. В Европе умеют ухаживать за зубами.
И Ванечка очень старался. Время от времени он откладывал вилку и возводил глаза горе, чтобы подобрать наиболее романтический оттенок всем тем нежным словам, на которые был так щедр бельгиец. В какой-то момент Ваня поймал себя на том, что даже подражает голосу влюбленного, но подозрительный взгляд Френсиса умерил его прыть.
- Ну, не стану скрывать, — тем временем продолжал Френсис проникновенно, — что мои дальнейшие планы на жизнь связаны только с тобой, Марианна!
Она слушала его с удивлением и любопытством. Новоявленный жених явно торопил события. Совсем еще недавно Марианна вполне допускала, что бельгиец как раз тот мужчина, с которым она решит связать свою судьбу. Пока не увидела его. Но здравый смысл подсказывал не доверять первому впечатлению. Может, у него хороший характер. И вполне возможно, что у него куча других достоинств, которые можно оценить только при более близком знакомстве. Во всяком случае, дружелюбие он уже продемонстрировал. Оставалось привыкнуть к его новому облику. И на это нужно время. А он уже почти делает предложение.
- Я считаю, что нам нужно хорошенько узнать друг друга, прежде чем строить планы на будущее, — улыбнулась Марианна.
- Как? — воскликнул изумленно Френсис. — Разве ты еще недостаточно меня изучила? Мы ведь с тобой переписываемся почти полгода! Я раскрыл перед тобой свою душу, ты знаешь обо мне фактически все! И про первую бывшую жену, и про моих любимых девочек.
- А что, была и вторая? — удивилась Марианна.
Френсис ничего не писал о второй жене.
- У меня был еще один брак, но совсем короткий. Мне не хотелось о нем говорить. Все равно это уже в прошлом. Но я подумал — тебе будет неприятно, что я что-то скрою от тебя. Я не сильно тебя огорчил? — забеспокоился Френсис, заглядывая в глаза Марианне.
- Дело житейское, — пожала она плечами. — У нас у каждого есть прошлое.
Френсис вздохнул с облегчением и продолжил.
- Но наличие детей никоим образом не повлияет на наши с тобой отношения. Конечно, я буду о них заботиться, пока они не подрастут. Но и о тебе я буду заботиться не меньше.
- У меня еще дочь есть, — напомнила ему Марианна, и Ванечка встрепенулся. Ему нравилась Лиза, но он ее видел нечасто. Марианна приходила к его маме, как правило, одна. А совместные празднования детских дней рождений бывали только 2 раза в год. Если бы Лиза не была такой язвительной, Ванечка уже давно переборол бы свою робость и приступил к осаде этой неприступной крепости, которую звали Дитё, Доча и Старушенция. Мамаша у Лизы хоть и красавица, спору нет, но не без странностей. Надо же так окрестить свою единственную дочь! Похоже, она уже забыла ее настоящее имя.
- Ах да…Елизавета! — спохватился Френсис и с не меньшим пылом пообещал: — И о ней позабочусь. Для меня все дети равны — и мои, и твои. Она у тебя не слишком капризна? — на всякий случай уточнил Френсис.
- Совсем не капризна! — с гордостью ответила Марианна.
Ванечка добросовестно перевел, а сам подумал: ну и привирает! Лиза своим характером и выходками частенько огорчала мать. И это мягко сказано. Когда Марианна приходила к его маме, много чего интересного он узнавал о Лизе из их разговоров. А однажды Марианна горестно призналась, что не справляется с дочкой. Это происходило как раз в то время, когда Марианну бросил Альгирдс. Лиза заявила, что мужчин ненавидит, всех подряд, и в их число вошел даже учитель истории. Потому что с теми, кто не выучил урок, он «разговаривал издевательским тоном и унижал их человеческое достоинство» — так она заявила директору школы, когда ее вызвали на педсовет. Для серьезного разбирательства с лучшей ученицей была веская причина: Лиза подбивала одноклассников объявить бойкот учителю, а еще лучше заявить на него в Страсбургский суд за преступление против человечности. Кто-то донес, и Марианне пришлось унижаться и уговаривать директора не выгонять дочку из школы. И если бы Лиза не училась почти на отлично, то пришлось бы ей завершить среднее образование не в престижной школе с французским языком обучения, а в вечерней.
- Я хочу сказать, — продолжал Френсис, — что ты у меня на первом месте, дорогая Марианна! Я так счастлив, что вижу тебя, что могу к тебе прикоснуться. Даже не верится, что мы, наконец, вместе, а не в виртуальном мире. Мечты сбываются, и это так прекрасно!
Френсис взял руку Марианны. Чувства переполняли влюбленного, глаза его излучали нежность и любовь. Ванечка уже порядком устал, но добросовестно переводил пылкую речь бельгийца. В какой-то момент он на долю секунды запнулся.
- Ты переводишь без выражения! — недовольно заметил Френсис. — Постарайся придать своему голосу больше пылкости. А то она не поверит, что я ее люблю!
- Она же слышит вашу интонацию!
- Переводчик тоже должен быть немного артистом. Ты же не доклад переводишь, а крик души!
- За что он тебя отчитывает? — насторожилась Марианна, которая до этого с любопытством и нескрываемым удовольствием слушала страстную речь Френсиса. Конечно, она заметила, что Ванечка не в состоянии передать эмоциональный накал интонации Френсиса. Но отнеслась к этому с пониманием.
- Он считает, что я воркую недостаточно нежно.
- Вообще-то он прав, — хихикнула Марианна. — Ты мне напоминаешь депутата, который зачитывает с трибуны доклад.
- Я переводчик, а не актер! — гордо ответил Ваня и надулся.
Ужин подошел к концу. Френсис подозвал жестом официанта и попросил счет. Он долго изучал его, удивленно покачивая головой и что-то ворча себе под нос.
- Очень дорогой ресторан! — наконец сердито объявил, обращаясь к Ване. — У нас в Брюсселе можно поужинать значительно дешевле.
- Москва входит в тройку самых дорогих городов мира, — вежливо объяснил Ваня, внутренне этим очень гордясь.
- Я знаю. Но не думал, что здесь настолько дороже.
Недовольный Френсис вручил официанту пластиковую карту. Тот с отвращением взял ее двумя пальцами и удалился. Понял, что чаевых от этого господина не дождаться. Спустя несколько минут официант вернулся с торжествующей улыбкой.
- Скажи ему, что карточка не работает! Наш кассовый аппарат ее не читает! — обратился он к Ванечке.
- Не может быть! — вскинулся Френсис и вытащил бумажник. Порылся и достал вторую карточку.
- Почему-то не сработала и эта. Официант смотрел на Френсиса, как удав на кролика.
- Очень странно, — пробормотал Френсис. — Еще утром я в Брюсселе снимал деньги. Но поменять в Москве на рубли не успел. У вас есть русские рубли? — спросил он небрежно у Марианны и Ванечки.
- У меня есть двести рублей…— смутилась Марианна.
- А у меня сто! — ехидно подхватил Ванечка.
Официант поджал губы и с негодованием смотрел на троицу.
- Ну, тогда пойди, поменяй евро, — Френсис сунул Ванечке несколько купюр и тот, раздосадованный, вышел.
Марианне показалось, что он проворчал себе под нос: «Что я ему, слуга, что ли?»
Френсис, оставшись без переводчика, смотрел на Марианну влюбленными глазами и только улыбался. Иногда он порывался что-то сказать, но она пожимала плечами. Но когда он перешел на английский, она поняла фразу «я люблю тебя». Марианна прислушалась к своим ощущениям: дрогнуло ли у нее в душе хоть что-то? И с удивлением отметила, что признание Френсиса ей было приятно. Но не более того. А ведь совсем недавно она думала о нем с нежностью. Ах, Френсис, Френсис, что же ты наделал? — подумала она с легкой грустью.
Френсис заглянул ей в глаза с такой нежностью, что Марианна почувствовала угрызения совести. Бедный, бедный Френсис! А ведь он действительно в нее влюблен! Иначе, зачем бы летел в такую даль, где все люди несчастливы и не умеют улыбаться? И тут же улыбнулась ему, чтобы он понял: его представление о русских ложное.
Наконец появился Ванечка — мокрый и злой.
- Ой, Ванечка, — всполошилась Марианна. — Там что, ливень? Бедняжка, ты весь промок! У тебя есть носовой платок? Хоть голову вытри!
- Еще какой ливень!, — проворчал Ваня и с мрачным видом сел за стол. Он посмотрел на Френсиса, как на мучителя, и добавил по-французски: — Льет, как из ведра. И, между прочим, все банки уже закрыты. Пришлось искать обменный пункт.
- И ведь нашел! Ну, молодец! — похлопал его по спине Френсис. — Я сразу понял, что ты сообразительный парень.
Он скрупулезно пересчитал деньги, вложил их в книжечку для счета.
- Я официанту чаевых не оставил, — с гордостью объяснил Марианне. — Потому что считаю это несправедливым. Обычно посетители дают чаевые только привлекательным и услужливым официантам. Но наш официант мне показался совсем не услужливым. Он не просто несчастливый, он еще и мрачный. И смотрел нехорошим взглядом. Так клиентов не обслуживают.
Ваня с пятого на десятое перевел комментарий Френсиса и все-таки не удержался от своих наблюдений.
- По-моему, он прижимистый. Вам не кажется, тетя Марианна?
- Но нас ведь покормил, — беззаботно отмахнулась Марианна. На самом деле она была даже рада, что противному официанту ничего не досталось. Нечего было пялиться на них таким уничтожающим взглядом, будто они пришли из подворотни.
На улице действительно шел сильный дождь. Огни ночного города отражались в больших лужах, и это было бы даже красиво, если бы не приходилось идти прямо по воде. Ноги у всех троих мгновенно промокли и Френсис расчихался.
- Я быстро простужаюсь, — предупредил он Ванечку.
Марианна раскрыла зонтик, который был слишком мал, чтобы защитить ее и кавалера. Френсис воспользовался этим и тесно прижался к ней. Ванечка решил, что его миссия выполнена и собрался уже нырнуть в переход.
- А как же я поеду домой? — забеспокоился Френсис, выглянув из-под зонтика и растерянно оглянувшись.
- А в чем проблема? Вы уже дорогу знаете.
- Да я не запомнил. Дело в том, — Френсис явно смущался, — что я плохо ориентируюсь. А Москва такой огромный город. Ну, я этот…топографический кретин.
- Кто кретин? — вмешалась Марианна, услышав знакомое слово.
- Да это он про себя. Боится заблудиться.
- Так мы еще и провожать его должны? — удивилась Марианна. — Да я уже с ног валюсь от усталости! К тому же я выпила. Мне бы домой да в постель поскорее!
- А мы сейчас машину поймаем, я адрес помню.
Ванечка тоже устал. Поскорее бы отправить его — подумал он. Общество профессора его уже утомило и хотелось поскорее избавиться от него. Душу грело только обещание профессора, что он расплатится за услуги переводчика. Но это уже в последний день, когда закончится мероприятие. Профессор так и выразился «мероприятие». Наверное, чтобы придать солидность своему визиту, — подумал насмешливо Ванечка.
К бордюру подкатил автомобиль и лихо затормозил, взвизгнув тормозами.
- Куда? — спросил широкоскулый таксист и сурово взглянул на Ванечку. Тот назвал адрес.
- Сколько? — водитель взглянул в зеркало заднего вида. За ним уже пристроились два автомобиля — потрепанная «пятерка» и странного фиолетового цвета «девятка». Может, ничего необычного в ее окраске и не было, если б не белые кляксы, бессистемно наляпанные на переднем бампере.
«Ждут, когда этот уедет», — подумал Ваня.
- Триста рублей, — сказал он наобум.
- За четыреста отвезу!- твердо заявил таксист.
Ваня решил, что Френсису все равно, сколько платить, московских расценок он все равно не знает. Но бельгиец обиженно поджал губы и проворчал, что в Москве слишком дорогая жизнь. Ваня кивнул на видавшие виды машины, которые пристроились за «Волгой».
- Можно у этих спросить, может, дешевле возьмут.
Но Френсис опасливо покосился на потрепанные машины, тяжело вздохнул и сел на заднее сидение. Ванечка захлопнул дверцу и услышал вопль.
- Боже мой, что с ним? — испуганно воскликнула Марианна.
- Вот прикол, — с виноватым видом почесал затылок Ванечка. — Я его, кажется, прихлопнул дверцей.
Френсис схватился за коленку, и в его глазах было такое страдание, что Марианна бросилась к машине спасать незадачливого жениха. Но водитель уже газанул, и в окошке промелькнуло бледное перекошенное лицо Френсиса.
- Ты что, нарочно? — спросила строго Марианна у Ванечки.
- Да на кой он мне нужен? — возмутился Ванечка. — Хотя мы не договаривались, что я должен выполнять все его прихоти. Он что, не мог поменять деньги в аэропорту? А мне тут бегай под дождем! Ну, ладно, тетя Марианна, я побежал. Завтра опять за ним заеду. А то он какой-то беспомощный.
Ванечка засунул руки в карманы, нахохлился и нырнул в переход. Марианна посмотрела ему вслед. Похоже, парнишка невзлюбил Френсиса. Наверное, его уязвил командный тон бельгийца, когда он отправил его менять деньги. По правде говоря, она бы тоже обиделась. Но с другой стороны — Френсис не знает город, и помочь гостю требует элементарная вежливость.
В вагоне метро Марианна уютно устроилась в углу и закрыла глаза. Поезд мчался вперед, вагон покачивался, ее клонило ко сну. Бедный Френсис, как неудачно закончилось их первое свидание. Хоть бы Ванечка не покалечил его. А о своих чувствах к бельгийцу лучше подумать завтра, на свежую голову. Сейчас она пребывала в оцепенении и мысли работали вяло. Скорее бы очутиться дома, в своей теплой постели.

4.

Колено ныло. Френсис машинально потирал ногу, но на лице его блуждала улыбка. Как же она хороша, эта русская красавица Марианна! В жизни она оказалась еще лучше, чем на фотографиях в Интернете. Все-таки ему очень повезло. Ведь сколько бывало случаев, когда женщины помещали в Интернет чужие фотографии красоток, лишь бы завлечь иностранного жениха. Даже его друг Питер столкнулся с таким мошенничеством. Приехал в Москву для личного знакомства, а его встретила совсем другая девушка, ничуть не похожая на ту, с которой он переписывался почти год. Если бы в аэропорту Шереметьево он не увидел в ее руках картонку со своим именем, прошел бы мимо. Питер тогда очень удивился, а девушка вела себя так, словно ничего не произошло. Наплела с три короба, что ее сестра подменила фотографию, а она будто не заметила. А потом уже поздно было, она решила, что Питер привык к той фотографии. Не хотела наносить ему душевную травму. Питер, конечно, не дурак, не поверил в эту чушь. Но повел себя как джентльмен — подарил ей в качестве подарка разделочную доску, которую сделал своими руками, и только потом вежливо с ней распрощался. Хорошо, что он оказался предусмотрительным и заранее заказал через турагентство комнату в московской семье. А если бы согласился остановиться у этой девушки? Неизвестно, какие претензии она бы ему потом предъявила. А так он неделю погулял по Москве, посетил несколько ночных клубов, завел новые знакомства. В общем, поездкой остался доволен, хотя денег потратил на новых подружек немало.
- Все русские девушки хотят денег! — делился новым опытом Питер.
- Что, прямо-таки все? — не поверил Френсис.
- Все! — уверенно заявил Питер. — Представь себе — я знакомился в ночных клубах с приличными девушками. Да-да, очень приличными. Они мне говорили, что работают менеджерами. Ну, каждая в какой-то крупной фирме, так они мне говорили. Не станут же они врать! Зачем? Но всем нужны были мои деньги. Наверное, им мало платят в России. Каждая желала за мой счет в ресторане выбрать блюда подороже и вино получше. Так что будь к этому готов и сразу ставь их на место. Не приучай к дорогим ресторанам. Вообще лучше корми их в Макдоналдсе. Они и этому обрадуются. Русские любят дармовщинку.
Кто ж не любит дармовщинку? — подумал Френсис. Но понимал, что опыт друга бесценен. В отличие от него, с русскими его друг общался плотно. В прямом смысле. Возможно, даже приблизился к пониманию загадочной русской души. Но разница между ним и Питером в том, что его друг не был влюблен в девиц, на которых тратил свои деньги. Он хотел получить удовольствие. А за всякое удовольствие нужно платить. Иногда много. Конечно, лучше было бы обойтись малой кровью. Френсис не любил платить много. Но для Марианны ему ничего не жалко. В пределах разумного, конечно. Разве такая женщина не достойна того, чтобы отметить с ней личное знакомство в приличном ресторане? Правда, он не знал, что дорогой ресторан в Москве настолько дорогой. Да еще и переводчик обойдется в копеечку. Хорошо, что Френсис сам выбирал угощение для Ивана. Страшно подумать, что мог заказать парень, если бы Френсис дал ему волю. А аппетит у него завидный. Нет, с ним надо кончать. В смысле — для него сойдет и Макдоналдс. Ну, что ж, придется переходить на режим жесткой экономии и пожертвовать Марианной — всем ужинать в Макдоналдсе. Марианна — женщина приличная, не из тех, кто заглядывает в чужой кошелек. За все время их переписки она ни разу не проявила интереса к его деньгам. Он ей намекал, что деньги для него не главное. И она, как умная женщина, сделала верный вывод — он не транжира. Нет, он совсем не жадный, просто не любит пускать деньги на ветер. Им можно найти достойное применение. Например, оплатить приличную свадьбу. Он встретил женщину своей мечты и не собирается ее упускать.
Френсис представил Марианну: мраморное гладкое личико без единого изъяна, живые карие глаза — полные жизни и страсти. Да, именно страсти, хотя она умело скрывает ее, опуская глаза, едва он встречается с ней взглядом. Может, она его стесняется? Так это замечательно и свидетельствует лишь о ее скромности. Марианна не из тех женщин, которых следует опасаться из-за их алчности, как предостерегал его Питер. Она даже не сделала попытку ознакомиться с меню, когда они были в ресторане, полностью положившись на выбор Френсиса. Правда, увечный краб тоже обошелся недешево. Но ведь она не знала, сколько он стоит. Питер даже не представляет, куда ему, — самодовольно подумал Френсис, — что бывают и такие женщины в России: бескорыстные, которые следуют велению своего сердца и не идут на поводу своих низменных желаний — заработать на страсти мужчин. Как же, так он и поверил, что те девицы, с которыми имел дело Питер в ночных клубах, менеджеры. Приличные девушки так себя не ведут, что бы Питер ему не рассказывал об их низких зарплатах. А какие у Марианны длинные густые ресницы — черные, пушистые. А эти глубокие глаза. И губы…Чувственные, нежные. Как хочется прикоснуться к ним своими губами, чтобы ощутить их нежность.
Френсис почувствовал, как в его груди вспыхнул огненный шар, и теплая волна нежности поднялась к самому горлу. Он невольно поднял руку, чтобы расстегнуть воротничок, который плотно обхватывал его шею. Хотелось вдохнуть полной грудью. Чувства переполняли его, и казалось, сейчас вырвутся наружу стоном — о, Марианна! В который раз за сегодняшний день он мысленно произнес самое прекрасное в мире имя. Она обязательно его полюбит. Он сделает для этого все.
Мрачный таксист гнал по широкой улице, не разбирая дороги и не притормаживая перед большими лужами. Вода из-под колес забрызгала женщину, которая шла по тротуару. Она остановилась и погрозила им вслед кулаком. Френсис опасливо покосился на таксиста. Тот с непроницаемым видом гнал, как на автогонках. Стрелка спидометра колебалась у цифры 90. Френсис хотел показать таксисту, что тот явно превысил скорость, но их обогнал большой черный «джип». Мутная вода из-под колес машины окатила лобовое стекло. Таксист ругнулся, дал по тормозам, бешено заработали дворники. Профессор вжал голову в плечи и только молился, чтобы такси не вылетело на встречную полосу. Дальше ехали без приключений, и водитель даже стал мурлыкать под нос какую-то песенку. Френсис вспомнил, что в Париже водители тоже сплошь ненормальные. Однажды, когда он опаздывал на деловую встречу и попросил таксиста ехать быстрее, тот погнал машину так, что на крутом повороте едва не вылетел на тротуар. И какие-то туристы, едва успели отскочить от края тротуара, а потом очень эмоционально выражали свое возмущение.
Хозяйка квартиры, где он сегодня утром заселился, приветливо встретила Френсиса и даже предложила чаю. «Не все здесь такие сердитые», — подумал Френсис и с благодарностью принял приглашение. На кухне уже сидел хозяйский сынок — долговязый парнишка лет двадцати. Он вежливо поздоровался, представился: «Алекс», — и тут же уставился в экран телевизора. Русский канал показывал документальный фильм про вторую мировую войну. Пылали дома, немецкие танки ползли по деревенским улицам, подминая тяжелыми гусеницами остатки имущества местного населения. На экране время от времени появлялись короткие строки и цифры. Алекс, не глядя на Френсиса, на хорошем английском языке объяснил:
- Это наши потери боевой техники. А это потери фашистской Германии.
- Да, ваша страна сильно пострадала, — посочувствовал Френсис и поспешно встал. Ему вовсе не хотелось обсуждать события давно минувших дней. И что у русских за страсть десятилетиями вспоминать события многолетней давности? Алекс пробурчал ему вслед:
- Фашистская армия понесла потери значительно больше!
Френсис уже закрывал за собой дверь, не желая получить порцию негатива, которой наслаждался хозяйский сынок. Во всяком случае, он был явно увлечен разрушительными действиями обеих армий.
Бельгиец с удовольствием оглядел уютную комнату. Главное, кровать была просторная и аккуратно застелена. Все, спать, спать! Такой насыщенный день — перелет, первое свидание. Накануне ночью он не мог уснуть от волнения. Боялся, что вместо красавицы Марианны на свидание явится невзрачная замухрышка. Но, к счастью, Марианна оказалась именно такой, какую он видел на фотографии. И даже лучше.
Из кухни доносились звуки воздушного боя: рев самолетов, вой авиабомб, взрывы.
Френсис накрылся с головой. И зачем мальчишке смотреть про войну, которая закончилась шестьдесят пять лет назад? Все-таки русские — депрессивный народ! — заключил Френсис и от избытка впечатлений провалился в глубокий сон. Ему приснилась Марианна. Сон был настолько реальный, будто он одновременно смотрел кинохронику и играл в ней главную роль. Он видел себя словно чужими глазами — растерянного и испуганного, такого одинокого, как в далеком детстве, когда однажды потерялся в большом магазине и метался в толпе в поисках мамы. Сейчас он, такой же одинокий и насмерть перепуганный, стоял на обочине пыльной дороги. За его спиной пылали хлеба, и искры пламени больно жалили спину. По дороге прямо на него с устрашающим лязгом и грохотом несся танк с красной звездой на боку. Он хотел отбежать в сторону, но ноги не подчинялись ему, и он так и продолжать стоять, объятый ужасом. И тут — о радость! — он увидел на танке прекрасную Марианну. Она наполовину высунулась из люка, и ее дивные черные волосы развевались на ветру, словно траурное знамя. Он стал размахивать белым платком, чтобы привлечь ее внимание, но Марианна, сурово сдвинув свои соболиные брови, смотрела куда-то вперед. Глубокий вырез ярко-желтого платья открывал ее упругую грудь. Неожиданно лямка платья сползла с плеча, высвободив восхитительную грудь, и Френсис обомлел. Марианна, наконец, заметила его, улыбнулась зловещей улыбкой и помахала ему алой розой. Френсис нашел в себе силы улыбнуться в ответ, но воинственная любимая ловко запустила цветок прямо ему в лицо. Длинный стебель с острыми шипами просвистел в миллиметре от глаза, и он ощутил болезненный укол в нос. Танк промчался совсем рядом, обдав облаком пыли и запахом подгоревшего масла. Френсис ошалело смотрел вслед Марианне, которая словно сошла с картины Делакруа «Свобода на баррикадах».

5.

Утром Френсис проснулся с радостной мыслью: сегодня у него свидание с Марианной! Но прежде всего, нужно привести себя в порядок, чтобы понравиться ей.
Он вспомнил, как Марианна посмотрела на него первую минуту их свидания. В этом взгляде читалось удивление. Конечно, когда он поместил в Интернете свою фотографию, понимал, что обман рано или поздно откроется. Но ведь каждый зрелый мужчина, знакомясь с молодой женщиной, захочет показать себя в лучшем виде. Вот и он слукавил, потому что боялся — иначе она не станет продолжать с ним переписку. Выбрал свою лучшую фотографию, где ему было сорок два года. На снимке Френсис выглядел молодым и успешным, полным жизненной энергии. Как раз эту фотографию поместили в его книге, которая вызвала столько шума в научном мире. С тех пор прошло тринадцать лет. Увы, люди с возрастом не молодеют. Но на эту тему есть утешительная поговорка: вино с годами становится только крепче. И он ей докажет, что внешность мало что значит по сравнению с внутренним содержанием. Тем более, что своей привлекательности он не потерял. Годы только добавили морщин на лице да седины в кудрях. Ну, и кудри немного поредели — честно признался себе Френсис. Но женщины и сейчас обращают на него внимание.
Он взглянул на себя в зеркало и помрачнел. На носу довольно нагло красовался прыщ. И вспомнил тонкий свист во сне и укол в нос. Москиты! Очень странно. Москиты в большом городе? А хозяйка не предупредила. Надо как-то замаскировать место укуса. А заодно устранить небольшие мешки под глазами. Для этого у него есть крем, который ему посоветовал Питер. Да, чтобы выглядеть моложе, необходимо приложить усилия.
Френсис включил кран с горячей водой, подставил под струю полотенце, отжал, положил его на лицо. Нужно подержать какое-то время и кожа станет упругой. Чертыхнулся. Никогда прежде он такими глупостями не занимался. На какие только ухищрения не пустишься, чтобы понравиться Марианне. Затем поработал над отеками под глазами. Посмотрел на себя в зеркало и решил, что выглядит значительно лучше. Если бы еще не этот прыщ на носу. Увидел на полочке тональный крем и решил, что Людмила не станет возражать, если он позаимствует у нее самую капельку. Нанес крем на красное пятнышко и с отвращением стал его втирать. Видела бы его сейчас Марианна! Она бы подумала, что он престарелый Нарцисс, который не устает любоваться на себя. Но все эти глупейшие манипуляции он проделывает только ради нее.
С кухни доносился голос телевизионного диктора. Хозяйка уже приготовила завтрак и радушно пригласила гостя к столу. Большие оладьи аппетитной горкой возвышались на тарелке. Так вот почему ему приснился запах масла! Френсис сел рядом с Алексом. Тот рассеянно жевал и внимательно слушал новости.
- Все о*кей? — спросила хозяйка у Френсиса, и он не без труда вспомнил ее имя — Людмила.
- Да-да, все о*кей, Людмила, спасибо!
Милая женщина — подумал он и вспомнил слова Питера, который каждый год путешествовал по миру и частенько пользовался услугами хоум-стэя.
- Иногда хозяева предпочитают экономить на завтраках. В России, правда, кормили сытно. Подавали много хлеба и сыра. Но яичницу готовили без бекона. Правда, нарезали колбасу двух, а то и трех видов. Салаты к завтраку подавали. Однажды даже красной икрой угостили! Русские — гостеприимный народ. Мне даже вечером борщ предлагали! Ну, я, конечно, попробовал. Вкусно было! В ресторане борщ хуже готовят. А яблочный джем они хранили в трехлитровой банке. Ты представляешь, сколько сладкого они едят? Потому там так много толстых людей.
Людмила ушла только тогда, когда убедилась, что гость остался доволен. Да, ему на хозяйку жаловаться грех. Так он и расскажет Питеру.
Френсис покончил с завтраком, вернулся в свою комнату и загрустил. Как жаль, что Марианна не взяла отпуск, чтобы провести с ним эти пять дней! Он так надеялся, что они будут вместе, с утра до вечера. Но она вчера твердо сказала, что не может себе этого позволить. Ей срочно нужно завершить какую-то важную работу, от этого зависит ее заработок. А сроки поджимали. Как раз эта неделя у нее и оставалась, чтобы успеть вовремя сдать работу — так она ему объяснила.
Френсис взглянул на часы — только десять утра. А Марианна освободится в семь вечера. Он не сдержался и тяжело вздохнул. Наверное, получилось слишком громко, и в его дверь деликатно постучала Людмила.
- Все о*кей? — услышал он ее бодрый голос.
Френсис вышел в прихожую и увидел, что она собирается уходить.
- А можно я пойду вместе с вами? — неожиданно для самого себя спросил он. — А то мне одному очень тоскливо.
- Так я ведь дала вам ключи, — удивленно посмотрела на него хозяйка. — Вы можете пойти погулять по Москве. Все туристы, которые у меня останавливаются, гуляют с утра до вечера. Некоторые возвращаются вообще ночью. — Она на мгновение задумалась, словно что-то вспоминая. — А некоторые вообще не возвращаются.
- А куда они деваются? — не на шутку испугался Френсис.
- В прошлом году были у меня два итальянца, — принялась рассказывать Людмила. — Приехали из Иркутска уже никакие.
- Как это — никакие? — не понял Френсис.
- Ну, как с бодуна, — произнесла она русское слово.
Френсис открыл словарь и принялся искать слово. Нет, такого слова там не было.
- А что такое «с бодуна»? — совсем запутался Френсис. Слово звучало угрожающе.
- Ой, ну такие заторможенные, глаза пустые, будто пили без передышки неделю. В общем, развлекались в Иркутске. А, может, и в поезде добавили.
Английский у хозяйки был слабоват, она путалась в глагольных формах, но Френсис, как ни странно, понимал ее.
- Днем отоспались, — продолжала свой рассказ Людмила, — а как наступил вечер, они взяли ключи и ушли. Двое суток пропадали. Я так переживала! Думала, их уже убили.
У Френсиса округлились глаза, и хозяйка быстро добавила:
- Все закончилось хорошо. Я их через итальянское турагентство разыскала. Как раз директор нашего агентства привез ко мне итальянских представителей — показать, какие условия он гарантирует туристам. Им все у меня понравилось, они тут ходили, фотографировали, а я им и говорю: вы бы следили за своими гражданами. А то я так испереживалась. Как уехали два дня назад, так и сгинули.
Это слово она произнесла по-русски. Френсис заглянул в словарь и оторопел.
- Так их все-таки убили?!
- Ой, — смутилась хозяйка, — я же не знаю, как это слово переводится на английский. А что, в словаре «убили»?
Она порылась в словаре и ткнула пальцем в подходящее по ее представлению слово.
- А, пропали, — с облегчением вздохнул Френсис. — Ну и как? Нашли их?
- У итальянского директора были номера их мобильных телефонов. Дозвонился к ним. Они, оказывается, в гостинице развлекались. С нашими девицами. Ну, вы же понимаете, ко мне водить нельзя, вот они и сняли номер. Да пускай бы там хоть все время жили, деньги мне и так уже заплатили. Но у них ключ от моей квартиры был. Вот чего я так волновалась.
- Мне не очень понятно, почему из-за ключа нужно волноваться?
- Девицы могли выведать у итальянцев адрес, где они остановились. И пока те отсыпались после любовных утех, снять слепок с моего ключа и передать своим сообщникам вместе с адресом.
Людмила опять заглянула в словарь, чтобы найти слово «сообщник». Френсис слушал с интересом. Он подивился богатой фантазии хозяйки — женщины с виду скромной, со скромными же умственными способностями, судя по ее английскому. Но зато с богатым воображением.
- А у меня есть что воровать, — продолжала Людмила. — Два компьютера, три телевизора, стиральная машина, холодильник. Правда, он старенький и течет, но ведь добро!
- Мадам, я восхищен вашей фантазией! — галантно поклонился ей Френсис. — И чтобы вы не беспокоились, что в ваше отсутствие я вынесу все ваше имущество, не могу ли я прогуляться с вами?
Людмила усмехнулась и с интересом взглянула на Френсиса.
- За счет фантазии я живу — загадочно ответила она. И добавила: — Люблю людей с чувством юмора. Но вряд ли вам будет со мной интересно. Я ухожу по делам. Могу вам показать направление к метро.
- Дело в том, мадам, что я плохо ориентируюсь, — признался Френсис. — А Москва такой большой город, что заблудиться ничего не стоит. И это…сгинуть…— вспомнил он яркое русское слово.
- Я тоже страдаю топографическим кретинизмом. Но уж привычные маршруты знаю назубок! — горделиво заявила Людмила.
Сколько они не рылись в словаре, слово «назубок» не нашли. Френсис путем логических размышлений пришел к выводу, что это образное выражение означает нечто положительное. То есть — некоторые маршруты она знает хорошо. Иначе не было бы резона так гордиться.
За полтора часа прогулки «по делам» Френсис узнал много нового о традициях москвичей. Например, что входя в троллейбус через переднюю площадку, можно нырнуть под турникетом и не платить за проезд. Некоторые пассажиры так и делали. А он сгоряча купил билет, 28 рублей заплатил — подумал Френсис с огорчением. И отметил, что к пожилым людям здесь относятся с уважением. Старым людям уступали место. А в его стране не так уж часто тинэйджеры обращают внимание на стариков. Ему понравилось, что незнакомые между собой люди вступали в общий разговор. Но не понравилось, что посторонние люди могли сделать замечание чужому ребенку.
Когда они вышли из троллейбуса, Людмила повела его в темную подворотню, не слишком чистую, но вполне жилого вида. Они зашли в распахнутую дверь и оказались в крохотном помещении, где стоял крепкий устойчивый запах старой кожи и клея. На единственной свободной стене висела большая картина — осенний пейзаж на фоне заснеженных гор. Она принадлежала кисти любителя, это Френсис определил сразу. Ну, что ж, не шедевр, но художник явно старался. Остальные стены занимали стеллажи с ношенной обувью. Если бы не присутствие двух черноволосых сапожников, которые старательно колдовали над обувью, бельгиец решил бы, что попал в лавку старьевщика. Но вот маленький человечек с молоточком в изящной руке, сосредоточенно молотивший по каблуку женского сапога, поднял голову и радостно поприветствовал Людмилу, как старую знакомую. Из чего Френсис сделал вывод, что хозяйка является постоянной клиенткой, а значит — живет небогато. Сапожник встал с расшатанной табуретки и принял у Людмилы туфли. Рассматривая стоптанные каблуки, сапожник произнес довольно длинную речь. Френсис с удивлением прислушивался к горделивому тону чернявого, поскольку никак не мог соотнести высокопарный тон маленького человечка с той незначительной причиной, которая вызвала его эмоции. Разве стоптанные туфли заслуживали того, чтобы о них говорили с таким пафосом?
- Что он говорил? — спросил Френсис с любопытством, когда они вышли на улицу из темной подворотни. Яркий солнечный свет на мгновение ослепил его, и он непроизвольно прищурил глаза.
- Да он рассказывал, что православие в Армении возникло на шесть веков раньше, чем на Руси.
Френсис изумленно уставился на Людмилу.
- Он что, образованный человек? Диссидент? Я слышал, что у вас диссиденты работали сторожами, дворниками, но не сапожниками. К тому же это было так давно!
- Он просто любит свою Родину и гордится ею, — пожала плечами Людмила, словно выслушивать лекции по происхождению христианства в сапожной мастерской было обычным делом.
Обязательно расскажу эту историю своим студентам, — подумал Френсис. В назидание. Пусть знают, что в России простой сапожник знает историю древнего мира и несет ее в массы.
За компанию с Людмилой Френсис выстоял довольно длинную очередь в банке, чтобы она заплатила за квартиру. Но он принимал участие во всех этих не слишком интересных делах только с одной целью — чтобы убить время до встречи с Марианной.
- У меня уже ноги устали, — в какой-то момент пожаловался Френсис Людмиле, когда она предложила зайти вон в тот офис — и показала рукой на противоположную сторону.
- Так идите домой, — сжалилась она над ним.
- А я не помню, как возвращаться.
- А, — спохватилась хозяйка, снисходительно улыбнулась и довольно громко произнесла — топографический кретин!
И рассмеялась.
На них оглянулись.
- Тогда зайдем в кафе, посидим там, выпьем кофе — предложил Френсис. Людмила радостно согласилась.
Заказали кофе и пирожные. Френсис взглянул на часы и с облегчением отметил, что время свидания с Марианной приближалось. Попивая кофе, он расслабился и неожиданно для Людмилы разговорился.
- Я приехал в Москву встретиться с женщиной, которая покорила мое сердце!
Людмила оживилась и приготовилась слушать, даже чашечку с кофе отставила.
- Мы с ней познакомились в Интернете. Она необыкновенная женщина.
- И чем же она так необыкновенна? — с ноткой ревности спросила Людмила.
- Удивительно, но у меня такое чувство, что я знаю ее много лет. У нас оказалось много общего. С ней так интересно! Она прекрасный собеседник, образованная, с отличным вкусом. Прежде всего, я имею в виду — литературный вкус.
- И сколько ей лет? — поинтересовалась Людмила, и глаза ее засветились каким-то новым блеском. Френсис уловил в них любопытство, но не обычное женское любопытство. О! Он понимал толк в женских взглядах. В глазах Людмилы он прочитал профессиональный интерес человека-исследователя. Теперь она показалась ему не такой простушкой, как он про себя решил за время их недолгого знакомства. Что-то смущало в ее взгляде. Но открытое лицо хозяйки и поощрительная улыбка успокоили его.
- Ей сорок два . А как она хороша! Больше тридцати двух ей не дать.
Френсис покачал головой и прищелкнул языком.
- Охотно верю, — отозвалась Людмила. — Среди русских много красивых женщин.
- Я знаю, — коротко ответил Френсис. — У меня вторая жена была русской. Ну, не совсем русской, а как ваш сапожник, армянкой. Но менталитет у нее был русский.
- И вы расстались?
- О, жизнь с Каринэ была нелегкой, — тяжело вздохнул Френсис. — Она не хотела работать, но просила много денег. И постоянно жаловалась, что тоскует по родным.
- Понять можно. Ведь она жила на чужбине, — посочувствовала бывшей жене Френсиса сердобольная Людмила.
- Но чтобы утолить свою тоску, Каринэ постоянно требовала больших денег! — возразил Френсис. — То дай ей на билет в Ереван и обратно, то купи красивую одежду. Ведь ее родственники и знакомые могли осудить — почему это она в чем уехала за границу, в том и вернулась? И запросы у нее были большие — каждый день она хотела в Ереване демонстрировать новые наряды.
- А, ей хотелось пустить всем пыль в глаза, — поняла Людмила.
Френсис открыл словарь, чтобы понять, что хотела сказать Людмила. По ее словам получалось, что его бывшая жена ездила к своим родным вытирать пыль. Но зачем это было делать в новой красивой одежде? И причем здесь их глаза? Но Людмила поняла его замешательство и объяснила:
- Это идиоматическое выражение. Если сказать проще, то она хотела выдать желаемое за действительное. То есть показать, что муж у нее богатый.
У Людмилы получилось — «выдать мечту за реальность». И Френсис машинально отредактировал ее фразу.
 — Но я вовсе не такой богатый. У меня еще две маленькие дочки. Их же нужно содержать, оплачивать учебу. А Каринэ по два раза в год ездила к родственникам! Разве напасешься на такие запросы? Я думаю, она просто хотела меня использовать. Хотела красивой жизни. А я человек скромных запросов. Я даже машины редко меняю, чтобы не захламлять старьем мою маленькую, но прекрасную Родину! — гордо приосанился Френсис. — А то знаете, Людмила, у нас есть люди, которые держат по две и даже три машины. Представляете, как это губительно сказывается на экологии!
- И как зовут вашу нынешнюю красавицу? — Людмила доела пирожное и принялась вытирать салфеткой пальцы.
Надо же, она пирожное ела руками, а не ложечкой, — удивился Френсис.
- Марианна. Прекрасное имя. Оно ей так идет!
Следующий вопрос Людмила задала бестактный. Настолько, что Френсис даже обиделся.
- А сколько вам лет?
- Сорок пять, — быстро ответил Френсис и по глазам Людмилы понял: не верит.
Ну и черт с ней. Да, он приврал немного. Подумаешь, какая важность! Женщинам можно скрывать свой возраст, а мужчинам нет? Но как бы он не пытался оправдать себя в собственных глазах, Френсис с досадой отметил, что испытывает неприятное чувство унижения. Будто его возраст — порок, который нужно тщательно скрывать от окружающих. Да, ему пришлось прибегнуть к маленькой лжи, чтобы завоевать Марианну, но кто такая эта Людмила? Почему он должен отчитываться перед ней?
У него испортилось настроение. Френсис уже забыл, что сам напросился составить компанию хозяйке. И теперь у него возникло ощущение, что время бездарно потеряно. К тому же пока они бродил по ее дурацким делам, у него разболелись ноги. Наверное, и вид у него уставший. Поэтому утаенные годы не удалось скрыть от внимательного взгляда Людмилы. А если вечером Марианна выразит желание погулять по Москве? Он должен выглядеть бодрым и энергичным, потому что у такой красавицы наверняка куча поклонников. А он не хочет замыкать их шествие и плестись позади всех, прихрамывая на обе ноги! Нужно срочно возвращаться домой и отдохнуть, чтобы накопить силы к свиданию.
Френсис не стал дожидаться, когда принесут счет и сам пошел к кассе. Официантка весело болтала с кассиром, небрежно навалившись грудью на прилавок и не обращая никакого внимания на клиентов. Скорее всего, она и вовсе о них забыла, увлеченно рассказывая смешную историю и похохатывая после каждой фразы. Краем глаза он заметил, что Людмила удивленно смотрит ему вслед. Френсис умышленно не стал расплачиваться на глазах у Людмилы. Незачем ей знать, что у него принцип: платить строго по счету. Вчера он заметил, как украдкой переглянулись Марианна и Иван, когда он сказал, что официантам чаевые не дает. Наверное, его принцип им не понравился.

6.

Дома Френсис отоспался, хорошо отдохнул и стал собираться на свидание. Ненадолго задумался, какой из двух пуловеров ему сейчас надеть — бежевый или вишневый. На первом свидании он был в бежевом — вспомнил Френсис. Так что сегодня можно надеть вишневый. Не беда, что в чемодане оба измялись, вряд ли Марианна обратит внимание на такую мелочь. Главное — это их общение. А он умел увлечь слушателей. В родном университете он снискал славу лучшего лектора, и на его семинары приходили студенты даже других факультетов. Похоже, и Марианну удалось вчера увлечь рассказами о своей научной работе. Ведь она так внимательно его слушала. Жаль, что приходится прибегать к помощи переводчика, и Марианна не знает ни английский, ни его родной, французский язык. Но что поделаешь, если она училась в советское время. К изучению языков многие тогда относились пренебрежительно. И в этом проявлялась недальновидность основной массы населения. К сожалению, большинство людей не умеют смотреть в будущее. Но этот недостаток не является национальной особенностью русских, он присущ гражданам любой страны — размышлял профессор. Зато молодежь в России языки изучает. Что Иван, что Алекс — оба приятно удивили профессора.
Френсис тщательно причесался, подмигнул себе в зеркало. Не зря говорят — влюбленный человек расцветает. Глаза его сияли, щеки разрумянились. Но это насторожило Френсиса — а не поднялось ли у него давление на почве волнения? Прислушался к своим ощущениям — нет, вроде чувствует себя хорошо. Даже отлично в предвкушении свидания.
В дверь тихонько постучали. Заглянула Людмила и извинилась за вторжение.
- Френсис, только что звонил ваш переводчик. Просил передать, что у него срочные дела, и он не сможет за вами заехать.
- Но позже он подъедет? — забеспокоился Френсис.
- К сожалению, он занят допоздна. Он уже созванивался с Марианной и посоветовал вам встретиться в Интернет-кафе, чтобы вы могли воспользоваться интернет-переводчиком.
Френсис запаниковал.
- Но как я туда доеду? Я же совсем не знаю Москву!
-Не волнуйтесь! Возьмете такси. Скажете адрес, и вас довезут куда надо! — бодро утешила его хозяйка.
- Да, я знаю, что в Москве можно сесть в любую машину. Это называется «голосовать». Правда, мой сосед говорил, что с иностранцев таксисты дерут втридорога! А с русских водители берут дешевле.
Хозяйка намек поняла.
- Это точно. Пожалуй, я вас провожу.
Потом уже, когда профессор вернулся в Бельгию и рассказывал коллегам о своих впечатлениях, он неизменно возмущался.
- В Москве нельзя чувствовать себя в безопасности! Это очень, очень опасный город, потому что все водители там сумасшедшие! Даже пешеходный переход для них не указ! Когда мы со знакомой хотели перейти дорогу, нас едва не сбил «джип». Водитель видел, что мы уже ступили на «зебру», но даже не притормозил. Пронесся перед самым моим носом, как молния!
- А разве полиция не штрафует таких нарушителей? — интересовались слушатели.
- Не знаю, не видел, — честно признавался Френсис. — Но когда меня чуть не сбили, там поблизости не было полиции. Я спросил у знакомой, почему этот водитель не остановился. И знаете, что она мне сказала? «Спросите у него!»
- И как же вы переходили улицу? — интересовались коллеги.
- О, знакомая научила меня главному правилу. Перед тем, как ступить на переход, нужно посмотреть, не видно ли приближающейся машины. Потому что не факт, что водитель остановится, даже если он увидит пешехода. И только потом переходить. А то — мало ли, какие психи за рулем! Так что я не зря говорю — там ездят одни сумасшедшие! Как и в Париже!
Профессор не стал вдаваться в подробности и рассказывать, что в тот раз Людмила перевела его через дорогу за руку, как ребенка.
Когда они оказались на той стороне улицы, Людмила подняла руку, и первая же машина остановилась. Водитель с приветливой улыбкой выглянул из окна и бросил короткую фразу. Взгляд у него при этом был цепкий.
Определяет наше социальное положение, — понял Френсис и порадовался, что одет скромно и неброско.
- Он согласился за 350 рублей. Это недорого для вечернего времени, учитывая, что в конце рабочего дня в Москве трафик, — перевела Людмила короткую фразу водителя и от себя уже прокомментировала ее. Она проследила, как Френсис сел в машину и отважно отправилась в опасный обратный путь.
Что такое московский трафик, выяснилось сразу же за поворотом, на Садовом кольце. В каждом ряду вместо одной машины каким-то образом помещались две. Притом вторая частично занимала соседний ряд. И так было в восьми рядах — Френсис не поленился и посчитал. И в этой сутолоке и суете, которую трудно было назвать дорожным движением, скорее это было бессмысленное стояние, между машинами бродило несколько подозрительных типов, предлагая всяческий товар. Перед окнами водителей продавцы размахивали сувенирными морскими белыми фуражками, российскими знаменами небольших размеров, дорожными атласами и картами, глянцевыми журналами. Френсис с изумлением взирал на стихийный рынок на проезжей части, к чему водители, похоже, были привычны. Во всяком случае, как только началось движение, торгующий народ испарился буквально на глазах, и машины, наконец, набрали скорость.
Френсис мысленно подгонял водителя. Он боялся, что если опоздает, Марианна не дождется его и уйдет. Как жаль, что он не может позвонить ей на мобильный телефон прямо из машины. На каком языке с ней изъясняться? А водитель вряд ли знает какой-нибудь язык кроме русского. За всю дорогу он не произнес ни одного слова. И переводчик Иван, как назло, оказался человеком необязательным. Кстати, и денег запросил он за свои услуги немало. Но при этом показал себя как человек безответственный и ненадежный. Но если подойти к этому факту с другой стороны, то можно найти и положительный момент. Без переводчика, пожалуй, даже лучше. Между ним и его любимой не будет посредника. Марианна перестанет стесняться этого юнца, который бубнит себе под нос и нисколько не старается передать изящную образную речь влюбленного мужчины. А об эмоциональной скудости его перевода и говорить нечего. Похоже, парень понятия не имеет, что такое любовные переживания. А ведь при нем Френсис стеснялся лишний раз взять любимую женщину за руку, прошептать что-нибудь нежное на ушко, пускай она даже не поймет его слов. Но ведь сердцем она непременно должна почувствовать, как он любит ее! А если заглянет в его глаза — тут и слов никаких не нужно. Он был уверен, что любовь мужчины не всегда нуждается в словах. О, Френсис умел выражать свои чувства глазами! Главное, чтобы любимая женщина хотела прочитать их!
Наконец водитель остановил машину у нужного дома, и Френсис услышал его голос.
- Тверская-стрит, плиз.
Надо же, оказывается, этот молчун понял, что его пассажир иностранец, но проявил благородство. Не потребовал доплаты. Водитель принял измятые купюры, которые Френсис вытащил из кармана, бережно расправил их и положил в бардачок. А дальше повел себя как радушный хозяин — перегнулся через Френсиса и открыл дверцу машины. Профессор расчувствовался и пожал на прощанье водителю руку. Тот удивленно взглянул на него. Но на рукопожатие ответил.
Френсис торопливо выскочил из машины и огляделся по сторонам. Тверская-стрит была запружена толпой, которая двигалась в обе стороны бульвара, и Френсис с любопытством всматривался в лица. Наверное, ни в одной европейской стране не было такого количества красивых женщин. И почти все с макияжем. В его родной стране днем женщины столько косметики не употребляли. Но как много по-настоящему красивых лиц — поразился он. Женщины в нарядных платьях, молодежь в универсальных джинсах, но русские девушки отличались от бельгиек более яркими и нарядными кофточками и топиками.
Марианны еще не было. Взглянул на часы — ровно семь. Он приехал вовремя. А вот любимая его опаздывает — с нежностью подумал он. И с облегчением отметил, что успевает купить цветы. Уж чего-чего, а цветочных магазинов в Москве было много. Он подошел к цветочной лавке. Выбор большой, прямо как в Европе. Залюбовался роскошными букетами, взглянул на цены и покачал головой. В больших кувшинах стояли розы, ирисы, гвоздики и множество других ярких и прекрасных цветов. Его взгляд остановился на крупной бордовой розе. Такого оттенка вчера была губная помада у Марианны. Наверное, ей этот цвет нравится. И он ей очень к лицу. Правда, роза стояла в отдельной вазе в гордом одиночестве. По всей вероятности, последняя, — догадался Френсис и жестом показал на прекрасный цветок. И неожиданно для себя услышал на вполне приличном английском языке, что у нее обломался стебель.
 —Ведь вы хотите, наверное, подарить розу даме? — приветливо улыбалась продавщица. — У нас есть такие же цветы на длинных стеблях.
Френсис сравнил цену. Розы на длинных стеблях стоили вдвое дороже. Но хуже то, что они напомнили ему ночной кошмар. Вот он стоит на обочине пыльной дороги в эпицентре взрывов и огня, и красавица Марианна, такая хрупкая и изящная, возвышается над люком танка, не стесняясь обнаженной груди. Он тянется к ней, а любимая швыряет ему в лицо именно такую розу.
- Я хочу эту, — показал он пальцем на одинокую розу на коротком стебле и протянул деньги. Продавщица удивленно подняла брови, но промолчала. Думает, что я жадный — догадался Френсис и разозлился. Да кто она такая, чтобы осуждать его? Но женщина уже приветливо улыбнулась ему и поблагодарила за покупку. И почему Питер говорил, что все продавцы в Москве грубые? Ему пока такие не попадались.
Интернет-кафе он нашел сразу и стал у входа, как стражник. Френсис увидел свое отражение в витрине и подобрал живот, чтобы его подтянутая спортивная фигура была видна издали. А его красавица не торопилась. Сколько же в Москве людей! Пестрая толпа беспрерывным потоком двигалась в обе стороны, и у него даже закружилась голова. Красивые девушки, красивые женщины…Глаза разбегались. Но ни одна из этих красавиц не шла ни в какое сравнение с Марианной. Почему она опаздывает? Уже на пятнадцать минут, уже на двадцать. Френсиса охватило отчаяние. А вдруг он не так ее понял и пришел не туда? А, может, хозяйка ошиблась адресом? А что, если Марианна передумала и совсем не придет? Правильно ли он себя вел на первом свидании? И тут его осенило: а ведь вчера Марианна впервые узнала, что он был дважды женат. Может, не стоило ему торопиться — все выкладывать о себе? В переписке Френсис как-то упомянул о браке с Элизабет, потому что такой факт не скроешь. Он никогда не оставил бы своих дочерей без помощи и намеревался в будущем познакомить их с новой женой. С Элизабет они расстались вполне цивилизованно, без скандалов и взаимных упреков. Во всяком случае, с бывшей женой они условились, что никогда не станут выяснять отношения при дочерях. Девочки поймут его новый выбор, он в этом был уверен. А своей откровенностью Френсис хотел продемонстрировать Марианне, что у него нет никаких тайн, ведь все в прошлом. И сейчас он открыт для новых серьезных отношений.
Мысль рассказать о второй жене возникла спонтанно. За эти полгода Марианна ни разу не написала о своих чувствах и умудрялась избегать прямого ответа. Вчера в ресторане Френсиса вдруг осенило: она боится, что у них могут возникнуть проблемы из-за различного менталитета. Все-таки они живут в разных странах, существует различие в культуре, традициях, в воспитании, в общем — в восприятии жизни. А сообщив Марианне о браке с гражданкой бывшего Советского Союза, он давал понять, что русских знает не так уж плохо. Хотя его русская жена была армянкой. Но это уже детали. И расстались они с Каринэ не по причине этнических разногласий, а просто из-за ее чудовищной жадности. Шутка ли — дважды в год летать на Родину! А сколько она себе накупила тряпок на его профессорскую зарплату? Он же не миллионер какой-то. Так что когда Каринэ заявила, что разочаровалась в браке, он испытал большое облегчение. Купил ей в последний раз билет в одну сторону, а потом с соседом Питером отпраздновал это радостное событие в ресторане.
Так где же Марианна? Она опаздывала уже на двадцать пять минут. Френсис чувствовал себя глубоко несчастным человеком. Опять вернулось чувство неуверенности, с которым он боролся все эти полгода с попеременным успехом. Неожиданно перед ним из толпы вынырнула Людмила, как чертик из табакерки. Френсис вытаращился на нее в изумлении. Как она здесь оказалась? А Людмила держалась так, будто ничего особенного в ее внезапном появлении не было. Вот только тон ее голоса ему не понравился.
- Мне так жаль, Френсис…— осторожно начала она.
- Что? Где? — в испуге заорал Френсис, хотя не мог припомнить, чтобы он когда-либо так шумно реагировал на безобидную фразу. — Что с Марианной?
- Да все в порядке, вы не волнуйтесь! — поторопилась успокоить его Людмила. — Она позвонила и сказала, что сегодня свидание отменяется. У нее очень важная встреча с клиентом.
- Она вам домой позвонила? — Френсис все еще не мог успокоиться и досадовал, что не может совладать с собой.
- Да, но я в это время ехала в троллейбусе по Садовому кольцу. Хорошо, что Алекс был дома. Она ему все сказала, а он перезвонил мне на мобильный. Ну вот, я отменила свои дела и поехала к вам предупредить, чтобы вы не стояли здесь до ночи.
Конечно, Людмилу стоило бы поблагодарить. Да и Алекса тоже. Они не бросили его на произвол судьбы, позаботились о том, чтобы он не стоял здесь неизвестно сколько, дожидаясь встречи с любимой. Но Френсис был огорчен, и мысль о благодарности как впорхнула, так и вылетела из головы. На смену пришло совсем иное чувство — нехорошее и подозрительное: а откуда Людмила узнала, где его искать? Он вспомнил ее пытливый взгляд в кафе, взгляд профессионала. Ее расспросы о Марианне. Вопрос о том, сколько ему лет. А теперь она появляется там, где он ее никак не ждал. Какая вездесущая! Да она работает в КГБ — неприятное открытие кольнуло его. Не зря Питер предупреждал — опасайся русских! То, что все подряд ходят с несчастными лицами, не означает, что они погружены в свои безрадостные мысли. Они всегда начеку. Каждый второй там агент КГБ. Френсис не очень в это поверил, но оказывается — напрасно!
- А откуда вы узнали, где я? — спросил он небрежным тоном, чтобы не выдать волнения.
Людмила даже не сразу нашлась, что ответить. Удивленно посмотрела на него. Пожала плечами, выражая недоумение. Френсис подумал: точно работает в КГБ. И я ее раскусил!
А Людмила уже расплылась в улыбке, а потом рассмеялась.
- Я вам уже говорила, что живу за счет фантазии. А если точнее — пишу детективы. Ну и пользуюсь методом дедукции. Как Шерлок Холмс. А вы что подумали? Вспомните, кто вас сажал в такси? А водителю ведь нужно было сказать, где вас высадить.
Френсис смутился. И как он забыл, что Иван сообщил Людмиле адрес Интернет- кафе?
- Теперь понятно, как вы здесь оказались.
- Полагаю, я даже поняла, за кого вы меня приняли! — насмешливо заметила Людмила. — Наверное, решили, что я работаю в КГБ.
- Ну, вот еще! — Френсис избегал смотреть в глаза хозяйке, потому что знал — обычно его взгляд выражает именно то, о чем он думает. — Вы действительно фантазерка.
Он расстроено крутил в руках мобильный телефон.
- Что же мне теперь делать? А завтра мы сможем с ней увидеться? У меня есть номер ее телефона, только вот беда — я не могу с ней договориться. Она меня не поймет. Вы сможете с ней поговорить?
- Ну, конечно, — великодушно согласилась Людмила, на что Френсис и рассчитывал. Он набрал номер и передал трубку Людмиле. Та оживленно заговорила с Марианной, но вскоре выражение ее лица стало почему-то виноватым. Она в основном слушала, бросая на Френсиса осторожные взгляды. Казалось, она жалеет его, и это ему очень не нравилось.
- Марианна действительно очень занята, — коротко перевела весь разговор Людмила.
- И это все? — недоверчиво спросил он. — Вы же разговаривали довольно долго.
- Мы обсуждали, где вам лучше встретиться, — уклончиво ответила Людмила.

7.

- Может, так ему и сказать? — спросил Алеша у матери. — Что он ей ни на фиг не нужен!
- Она так не говорила. Просто сказала, что ей нужен хоть денек, чтобы разобраться в себе. И вообще — мне его жалко, — ответила Людмила.
- Кто он тебе — сват, брат? Нашла, кого жалеть! Он же не больной, не убогий. Я думаю, человек имеет право знать, что о нем думает женщина. Тем более, если он приехал к ней свататься. И влюбился на старости лет, как дурак.
- Алеша, как ты не понимаешь? Любовь в зрелом возрасте совсем другая, чем в юности. Может, это его последний шанс!
- Ну, давай, жалей его, жалей! — в голосе сына прозвучала ирония.
- Какой ты бессердечный! Прямо удивительно! Иногда мне кажется, что в эмоциональном плане ты недоразвит.
Алеша стоял в дверях кухни, засунув руки в карманы, и с иронической улыбкой слушал мать. Она видела, что ему не терпится закончить разговор и вернуться в свою комнату. Но Людмила задалась целью его немного вразумить. Не так уж часто у нее выпадала такая возможность. Сын рос замкнутым и немногословным. Все свободное от учебы время проводил в своей комнате и затихал над книгами. Или перед экраном компьютера. И если она заходила к нему, чтобы расспросить о его делах, смотрел на нее с легкой досадой. Как на человека, который отрывает его от важных занятий. Фактически она ничего не знала о его внутренней жизни. Вот с дочкой было бы легче найти общий язык.
- Вот погоди, влюбишься, тогда поймешь. Он же надеется. Конечно, глупо было скрывать свой возраст, если он собирался с ней встретиться. Она мне сказала, что по переписке представляла его совсем другим. А Френсис схитрил, прислал фотографию десятилетней давности. Она думала, что он гораздо моложе. Хотя, на мой взгляд, он очень даже бодрый мужчина. Мне такого типа нравятся. Глаза у него очень хорошие. Добрые. Симпатичный, в общем-то, человек. Такими мужчинами грех разбрасываться, я считаю.
- А я так не считаю. Терпеть не могу, когда врут. Он действительно поступил как последний болван! — буркнул Алексей. — Интересно, как он собирался выкрутиться?
Людмила хмыкнула. Действительно, на что рассчитывал Френсис? Что обаяет Марианну сходу? И она не заметит разницу?
- Да, еще ей не нравится, что он жадный, — вспомнила она.
- А уж это меня совсем не удивляет. Они все жадные — эти европейцы.
- Они не жадные, а экономные! — поправила его мать. — Не то, что мы. Потому у нас все так быстро и заканчивается.
- Что заканчивается? Не понял.
- Вот ты сейчас в один присест слопал полкило винограда. А я купила на два дня!
- Ма, ну ты совсем! Винограда ей жалко! — возмутился Алексей. — Не зря говорят: с кем поведешься…Я с самого начала был против того, чтобы ты сдавала иностранцам комнату.
- И опять считать каждую копейку? Ну, ладно, съел — и съел! — пошла на попятную пристыженная Людмила. — Я вот думаю, что же теперь делать с Френсисом? Как бы ему намекнуть, что Марианна не в восторге от его обмана? Понимаешь, она еще добавила, что сама не знает, как выкручиваться из всей этой истории. Одним словом, она в нем разочаровалась. Намекала, чтобы мы его как-то подготовили.
- А это уже не наша забота. Марианна сама должна сказать ему все, что думает. Ишь, хитрая какая. Ему ничего не говорит, на нас взваливает самое неприятное. Старикан весь в романтических мечтах, а нам тут открывай ему глаза! А если его инфаркт хватит? И кровь его падет на наши головы! — патетически закончил свою речь сын.
- Ну что ты городишь! И брось называть его стариканом!
- Ну да, в пятьдесят пять он совсем еще юный влюбленный, — саркастически усмехнулся Алексей. — Я в его паспорт заглянул.
- Ты рылся в его вещах? — возмутилась Людмила.
- Паспорт валялся у него на столе. Надо же посмотреть, кого мы в дом впускаем. Если я не позабочусь, то кто еще?
- То-то он мне показался старше своего возраста! — Людмила покачала головой. — А мне наврал, что сорок пять. И зачем, спрашивается? Я же на него не претендую.
- Он какой-то патологический врун, твой профессор. И Марианну обманул, и тебя. Может, он никакой и не профессор. Вообще незнамо кто. Может, за ним Интерпол охотится!
Френсис словно почувствовав, что разговор на кухне идет о нем, появился на пороге в мятой фланелевой рубашке.
- Я попросить хотел, — доверчиво улыбаясь, обратился он к Алексею, — ты можешь позвонить моей Марианне?
- Может, лучше мама с ней поговорит?
Алексею совершенно не хотелось исполнять роль посредника.
- У нее английский бедноватый, твой лучше. А мне надо сказать Марианне важные слова.
Алексей опустил глаза и кивнул. Сил не было смотреть на этого дядьку, который на старости лет унижается перед корыстной вертихвосткой Марианной. Уж он-то никогда не допустит, чтобы какая-нибудь девчонка так его окрутила.
- Скажи ей так: о, Марианна, я не могу уснуть, я все думаю о тебе. Мне так жаль, что мы сегодня не встретились. У нас очень мало времени, и я хотел его провести с тобой. Но я понимаю, что у тебя дела. Я думаю о нашем счастливом будущем. О том, что все те нежные слова, которые я тебе писал, я бы хотел повторять вновь и вновь.
Алексей нехотя набрал номер телефона Марианны и забубнил в трубку на английском языке, слегка редактируя текст.
- Скажи ей, что она моя кошечка.
- Про кошечку не буду! — заупрямился Алексей.
- Да я ей это уже писал. Ей нравилось! — Френсис умоляюще сложил руки на груди.
- Да скажи ты про эту кошечку, — попросила Людмила и вышла из кухни, чтобы не смущать бельгийца. Хотя ее присутствия он, похоже, и не заметил, находясь в состоянии любовной эйфории.
Мать честная, что любовь с людьми делает, — подумала Людмила и затосковала. По ней уже давно так никто не сох, хотя она чуть старше Марианны. И что же это за краля такая, что у мужика башню совсем снесло? Приглушенный голос Алеши доносился через открытую дверь. Нет, плохо все-таки, что Френсис не может рассказать о своей любви сам, без переводчика. Бесстрастный голос сына кого угодно мог привести в полное уныние. Так о любви не говорят! Теперь понятно, почему у него до сих пор нет девушки. А ведь ему уже двадцать два. В этом возрасте его папаша окрутил на физфаке половину однокурсниц.
Людмила пошла в свою комнату и включила телевизор. На экране развивались события, которые полностью захватили ее. Пожилой Джек Николсон признавался в любви Даяне Китон, которая была старше Людмилы лет на пятнадцать. Людмила обожала этот фильм. Он вселял надежду. В голове мелькнула коварная мысль, что Френсис, похоже, получит отставку у Марианны. И останется свободным мужчиной на целых четыре дня. Безутешный. У нее дома. Буквально под боком. А Людмила обладала талантом утешать горемык.
Френсис понимал, что монотонный голос Алекса не в состоянии передать нежность, которую он испытывал к Марианне. Но что делать, если эти русские юнцы такие бесстрастные и унылые? Что Иван, что Алекс. Им не дано понять, какие страсти кипят в пылкой душе зрелого мужчины. Он даже стал гордиться собой. Куда им, юным и неопытным, тягаться с ним — человеком, который за свою довольно длинную жизнь не растерял желания любить и быть любимым. О, как он любит Марианну! Как ему хочется заключить ее в объятия и целовать, целовать эти нежные губы. От нахлынувших чувств он почувствовал стеснение в груди, и волна нежности накрыла его с головой.
- Вам нехорошо? — вдруг услышал он обеспокоенный голос Алекса.
- С чего ты взял? — очнулся от сладких грез Френсис и сердито посмотрел на парня.
- Да у вас лицо покраснело. Испарина на лбу, — бесцеремонно уставился на него мальчишка.
- Нормально я себя чувствую. Нормально, — сухо ответил Френсис.- Ты сказал Марианне, что завтра мы встречаемся на том же месте, и что пускай приедет переводчик?
- Сказал, — бросил на ходу Алекс и направился к двери.
Френсис спохватился и поблагодарил парня. Тот небрежно кивнул. Нет у этих юнцов уважения к старшим, — с досадой подумал Френсис.
Он долго не мог уснуть, потому что его мучила мысль: о чем так долго говорили Марианна и Людмила? Ведь он видел, что выражение лица Людмилы менялось по мере того, как она слушала Марианну. Сначала она смутилась, словно подслушала что-то, чего ей знать не хотелось. Потом на лице появилось любопытство, которое сменилось сочувствием. Да, именно сочувствие он прочел в ее глазах, когда она бросала на него быстрые взгляды. Эти женщины! Никогда их не понять. Что же такое рассказала о нем Марианна совсем чужой для нее женщине? Френсис вдруг почувствовал приступ тоски. Марианна была откровенна с Людмилой, которую и в глаза не видела и не спешила раскрыться Френсису, хотя они уже полгода переписываются. Ведь она знает, что он ее любит! Неужели она слепа? Неужели ее душа не чувствует его тонкую душу? Я должен окружить ее такой любовью, чтобы она мне поверила, чтобы доверилась и не смотрела на меня так отчужденно, — решил Френсис и сразу успокоился. Все в его руках. Он докажет Марианне, что его любовь сильна, и он готов на все, чтобы она его полюбила. Он сдаваться не будет. Потому что Марианна такая женщина, о которой он мечтал всю жизнь. Завтра он подарит ей эту прекрасную розу — темно-бордовую, такого благородного оттенка, что его любимая не сможет не оценить тонкий вкус Френсиса. Она немного увяла за эти несколько часов. Но как только он вернулся домой, попросил у Людмилы стакан и поставил розу в воду. Нет, с ней все должно быть в порядке — успокоил себя Френсис. Ведь это символ его любви к Марианне, и она сразу это поймет.

8.

С самого утра Френсис маялся от скуки, не зная, куда себя девать. Свидание с Марианной было назначено на семь часов вечера. Френсис вышел бы во двор погулять, но опасался, что заблудится. Нет уж, лучше сидеть дома и читать книгу.
В дверь деликатно постучала хозяйка.
- Я должна уйти. Но если вы захотите погулять, не забудьте запереть дверь.
- Я с вами! — тут же вскочил Френсис, обрадовавшись, что может прогуляться по Москве.
- Прямо не знаю, — засомневалась хозяйка. — Мне кажется, вам будет неинтересно. Я еду в издательство, а это довольно далеко. Сначала в метро, потом трамваем.
- Отлично! — обрадовался Френсис.- У меня полно времени. Надо же его как-то убить!
- Кого убить? — всполошилась Людмила и уставилась на Френсиса непонимающим взглядом.
- Никого, — рассмеялся Френсис. — У меня много свободного времени.
Эти слова Людмила поняла и с облегчением улыбнулась. Жаль, что в свое время она уделяла недостаточно времени изучению английского языка. Вот ее сын представитель нового поколения, и он понимает, как важно владеть английским, если хочешь добиться успеха в жизни.
Людмила сказала, что подождет его и вышла. Френсис принялся натягивать на себя бежевый джемпер. Кажется, вчера он был в вишневом. Или в бежевом? Да ладно, какая разница. Все равно в издательстве его никто не знает.
К метро Людмила шла быстро, Френсис едва поспевал за ней. Нет, с такой не погуляешь, — раздосадовано подумал он и решил притормозить ее прыть.
- Не так быстро, а то у меня нога болит.
- А что с ней? — сочувствующе спросила Людмила.
- Позавчера получил удар по колену дверцей машины. А вчера много находился, вот нога и заболела — пожаловался он и усиленно захромал. Людмиле ничего не оставалось, как приноравливаться к его шагу, но она все равно шла немного впереди.
- А почему вы так спешите? — спросил он, поскольку чувствовал себя слегка уязвленным. Получалось, что его года дают о себе знать, хотя он до сих пор успешно скрывал свой возраст. Даже Марианна не заметила, что на той старой фотографии он значительно моложе своего нынешнего возраста. Ведь она ему ничего не сказала, даже не намекнула.
- Привыкла — улыбнулась Людмила. — В Москве, чтобы все успеть, нужно передвигаться быстро. Разве вы не заметили, как здесь быстро ходят?
Френсис заметил. Не только спешат, но еще и задевают, обгоняя. Да, в его родном Брюсселе жизнь гораздо спокойнее и тише. И люди не стараются пройти совсем рядом с тобой, вторгаясь в твое личное пространство, не дышат в затылок в толпе, буквально наступая на пятки, не ходят с такими хмурыми лицами.
- Людмила, я бы хотел понять русских людей, — начал он издалека, когда она немного замедлила шаг, и они оказались рядом.
- А что нас понимать? Мы — люди бесхитростные. Во всяком случае, многие из нас, — уточнила Людмила и улыбнулась.
- Вот я смотрю на вас — вы часто улыбаетесь. Но многие такие хмурые, будто жизнь у них сплошная мука. Разве у них не бывает радости в жизни? Почему, когда я встречаюсь с кем-то взглядом и улыбаюсь, никто не улыбается мне в ответ? Они чего-то боятся?
- Вы им чужой, — пояснила Людмила. — У нас не принято улыбаться чужим. С чего вдруг? Наоборот, это было бы странно.
- Почему странно?
- Ну как — почему? — задумалась Людмила и, не найдя нужных слов, вытащила из сумочки небольшой русско-английский словарь. Они отошли в сторонку, плотная толпа огибала их, но никто не обращал внимания на парочку, которая склонилась над книгой. Людмила, наконец, нашла нужное слово и радостно воскликнула:
- Неискренне! Точно, это было бы неискренне, фальшиво!
- Фальшиво? — изумился Френсис и задумался. А ведь и вправду, разве он улыбается посторонним потому, что испытывает к ним дружеские чувства? Нет. Просто это дань вежливости. В Европе так принято проявлять вежливость.
- Так вы улыбаетесь только знакомым?- уточнил Френсис и вспомнил, что Иван при первой встрече тоже держался очень скованно. Правда, Марианна была более приветлива и улыбчива. У него на Родине про нее сказали бы: позитивный человек. Впрочем, и Людмила позитивная.
- Френсис, вы не первый, кто считает русских угрюмыми. Но если мы не улыбаемся, это не означает, что мы не дружелюбны. У нас принято улыбаться искренне. А у вас ради приличия. Чтобы показать, что все о*кей. Даже если на самом деле все не так уж прекрасно.
- Ну, у нас улыбка — это действительно непременное проявление вежливости, — согласился с ней Френсис.
- Мы тоже вежливые. Просто вежливость можно проявлять не только улыбкой. Например, у нас принято, чтобы мужчины открывали перед женщинами двери, уступали нам место, подавали пальто. Конечно, далеко не все так делают. Но хотя бы знают правила этикета. Кстати, если я выхожу из троллейбуса с другом или сыном, они мне подают руку.
Френсис хмыкнул.
- Не так давно я был в Италии на конгрессе. После докладов мы собрались в ресторан, и я подал даме пальто. Она очень удивилась. По-моему, даже рассердилась. А итальянские коллеги подняли меня на смех. У них синьоры такие самостоятельные, независимые! Одним словом — феминистки.
- А у нас наоборот, женщина бы только порадовалась, если бы мужчина поухаживал за ней.
Френсис решил взять на вооружение слова Людмилы. Нужно поухаживать за Марианной. Жаль, что сейчас лето и она не носит пальто. Но уж место в транспорте он ей обязательно уступит.
В вагоне метро была такая толчея, что Френсис, зажатый чужими телами, мгновенно вспотел. И не только он. Пришлось вдыхать запах подмышек толстого мужчины, который возвышался над ним, повиснув на поручнях. Толстяк чувствовал себя вполне комфортно и даже прикорнул, раскачиваясь в такт движению. Френсис взглянул на Людмилу, которая, похоже, к таким передрягам привыкла. Она улыбнулась ему и показала три пальца. Френсис понял — выходить через три остановки. Когда поток пассажиров вынес их на платформу, Людмила подхватила его под руку и потащила к выходу. Он удивился ее бесцеремонности. Будь это в его родной Бельгии, он бы подумал, что она к нему клеится. Но, видимо, в России такое интимное прикосновение считалось нормой.
- Вы уж извините, Френсис, что я в вас так вцепилась! — уже на улице принялась извиняться Людмила. — А то бы вас унесли к переходу на другую линию.
- Да уж, в России с личным пространством не слишком считаются! Это, наверное, одна из ваших особенностей.
Френсис сказал без осуждения, просто размышлял вслух.
Людмила пожала плечами.
- Как-то не задумывалась об этом. Знаю только, что у нас между людьми дружеские отношения завязываются гораздо быстрее, чем у вас. Возможно, сужение личного пространства очень этому способствует.
Френсис рассмеялся и решил подумать об этом на досуге. Он заметил, что Людмила хромает и участливо спросил:
- Что с вами?
- Ногу натерла, — поморщилась она. — Вот как раз трамвай подходит, нам еще две остановки ехать.
Френсис прикинул, что придется покупать два билета. Питер предупреждал, что русские женщины привыкли, чтобы мужчины за них платили. А неизвестно, сколько стоят билеты в трамвае. Наверняка дорого, раз Москва входит в тройку самых дорогих городов мира.
- Всего две? Давайте пешком пойдем, я хочу прогуляться, — предложил он.
- А как ваше колено? — забеспокоилась Людмила.
- Уже не болит, — бодро ответил Френсис.
Людмиле не очень хотелось идти пешком, он это видел. Но Френсис знал, что ей будет неудобно оставить топографического кретина одного в незнакомом месте. Она только тихонько вздохнула и, прихрамывая, пошла прочь от трамвая. Френсис пристроился рядом, стараясь не хромать.
В издательстве Френсис с любопытством огляделся. По периметру небольшого офисного помещения стояли книжные шкафы, набитые книгами. За письменным столом сидела сотрудница, поглядывая на гостя с любопытством, пока Людмила подписывала какие-то бумаги. Она пригласила Френсиса присесть и улыбнулась ему приветливо.
- Это продукция издательства? — спросил он у Людмилы, когда она вернула бумаги редактору и направилась к двери, сделав ему знак следовать за ней.
- Да.
Редактор подняла голову от бумаг, услышав его английский язык. И Френсис решился.
- Представьте меня сотруднику издательства, — обратился он к Людмиле. — Только не забудьте сказать, что я профессор и автор восьми книг.

9.

В шесть часов вечера неожиданно позвонила Марианна. Френсис читал в своей комнате книгу Достоевского «Преступление и наказание». С тех пор, как он начал переписываться с Марианной, Френсис прочитал Толстого «Войну и мир» и «Анну Каренину», сборник рассказов Чехова и повесть Достоевского «Бедные люди». Русская классическая литература произвела на Френсиса сильное впечатление. Он сделал вывод, что у героев Достоевского, как правило, изломанные судьбы, а в личной жизни они неустроенны и несчастны. Казалось, он нашел ключ к коду русского характера. Вот что является особенностью русской ментальности: они любят страдать — заключил Френсис. Желание страдать у русских заложено на генетическом уровне. Поэтому они неулыбчивы, осторожны и опасливы.
Он отложил книгу и задумался. Но не все вписываются в его представление о русских. Видно, у Людмилы и Марианны жизнь складывалась неплохо, потому они открыты и улыбчивы. Правда, личная жизнь у обеих дала сбой. Обе разведены. И если бы они жили в девятнадцатом веке, то несчастливая семейная жизнь, а затем развод привели бы обеих к унынию. Но в наше время, к счастью, это не повод для того, чтобы грустить всю оставшуюся жизнь. Эти женщины самодостаточны, обе работают и вполне успешны. Наверное, независимая жизнь и определенные успехи в карьере помогли им справиться с разочарованием и жить полной жизнью. Френсис как раз размышлял о том, что для подобных выводов у него еще мало материала. Он недостаточно знаком с русскими, чтобы делать скоропалительные выводы. Хорошо бы изучить предмет его рассуждений не только на примере Марианны и Людмилы.
Он услышал телефонный звонок и голос Людмилы. Она поприветствовала Марианну, и Френсис стал прислушиваться к разговору, но понять, о чем они говорили, было невозможно. Он почувствовал волнение, не смог усидеть на месте и вышел в коридор.
- Марианна звонила, — объявила хозяйка без особого энтузиазма.
Френсис был далек от мысли, что хорошо разбирается в людях. Но почему-то понял, что Людмила ревнует. Странно. Воистину, этих женщин понять нельзя. Еще вчера она проявила великодушие и даже изменила свои планы ради того, чтобы он не ждал понапрасну Марианну. А сейчас смотрит на него с некоторой обидой, будто он что-то ей обещал, а она обманулась в своих ожиданиях. Мало ли что она придумала и сама же в это поверила!
- И что она сказала? — Френсис старался не показывать своего волнения.
- Приглашает вас на свидание. Она тут недалеко. Отвозила свою работу в издательство и освободилась раньше, чем предполагала. Приглашает погулять в сквере.
- А Иван заедет за мной? — с надеждой спросил Френсис.
- Он сегодня занят, — разочаровала его хозяйка.
- А как я туда доберусь? — растерялся Френсис и приуныл.
Очень маловероятно, что Марианна приедет за ним. Да и Людмила вряд ли бросит свои дела, чтобы проводить его. Но Людмила быстро нашла выход. Возможно, они с Марианной обсудили этот вариант еще во время телефонного разговора.
- Туда доехать очень просто. Я вас посажу в троллейбус, а через четыре остановки вы выйдете. Там вас будет ждать Марианна.
Френсис почувствовал угрызения совести, что в начале их знакомства был о Людмиле не слишком высокого мнения. А ведь у нее столько положительных качеств — доброта, сердечность, щедрость, отзывчивость. Все те характерные черты, которые отличают русских от других народов. Он горячо поблагодарил ее и бросился в комнату, переодеться в свежую сорочку. Подумал, что к вечеру может стать прохладно и прихватил пуловер. Хлопнул себя по лбу. Он чуть не забыл розу! Метнулся к стакану и осторожно извлек колючий стебель. За ночь она немного ожила. Конечно, в ней не было вчерашней свежести — отметил он с огорчением. Но ведь он купил ее с любовью. Марианне будет приятно, что он заранее приготовился к свиданию.
Френсис вышел в коридор, хозяйка уже звенела ключами, открывая дверь. Оглянулась на него и в нерешительности остановилась.
- Вы так и понесете розу?
- А что? — не понял Френсис.
- Ну, надо хотя бы завернуть ее. А то мало того, что сами исколете себе пальцы, Марианне неудобно будет ее нести.
Людмила вернулась на кухню. Он слышал, как она открыла дверцу шкафчика, чем-то зашуршала и вынесла красивый лист целлофановой бумаги с мелким серебристым рисунком.
- Осталась от прежнего букета, — объяснила она и завернула розу в бумагу. Та утонула в красивой хрустящей упаковке и только выиграла от этого. Что бы он делал без Людмилы?
Они вышли на улицу. Френсис чувствовал нервную дрожь, как мальчишка, который спешит на первое свидание. А ведь если бы Марианна не отменила вчерашнее свидание, это было бы уже третье, — пронеслось в голове.
Все складывалось замечательно. Подъехали сразу два троллейбуса, и большинство пассажиров поспешили в первый. Так что он спокойно зашел в следующий, купил у водителя билет и сел на свободное место. Остановку он не пропустил и Марианну увидел в окно еще до того, как троллейбус остановился. Она стояла у витрины ресторана и читала книгу. Ее отрешенность умилила Френсиса. Она казалась особенной, ни на кого не похожей. Да так оно и было. В то время, когда толпа на улице устремилась к передней площадке троллейбуса, Марианна отгородилась от всех книгой, словно ей были чужды суетность и мелкие насущные потребности обычного человека.
Френсис подошел к ней и окликнул:
- Марианна!
Она подняла голову и улыбнулась — приветливо и, как ему показалось, преувеличенно радостно. Но Френсис вспомнил слова Людмилы, что русские обычно улыбаются искренне и отбросил свои подозрения. Он галантно поцеловал ее руку и протянул розу. Марианна приняла нарядный сверток. На мгновение по ее лицу пробежала тень удивления, но она благодарно улыбнулась. У Френсиса отлегло от души. Роза ей понравилась. Она что-то заговорила, и он из всех ее слов понял, что сейчас они пойдут в сквер. И что он находится на Чистопрудном бульваре. Френсис попытался повторить название, но оно оказалось таким длинным, что он запутался. Попытался еще раз, но опять потерпел поражение и смущенно улыбнулся. Марианна засмеялась. Подхватила его под руку и повела в боковую улицу. Мимо них с веселым звоном промчался трамвай. На противоположной стороне шла веселая компания и весело смеялась. Френсис чувствовал себя счастливым, и ему очень хотелось, чтобы Марианна поняла это. Но как, на каком языке сказать ей? Она уверено вела его за собой, потом они перешли трамвайные пути и оказались в сквере. Высокие деревья густыми кронами создавали тень, аккуратно постриженные газоны радовали глаз изумрудной травой. Они немного прошлись по аллее вдоль пруда и сели на скамейку. Прекрасные лебеди медленно скользили по озерной глади. Два лебедя встретились на середине озера и застыли, изогнув длинные изящные шеи. Они напомнили Френсису лиру — те же изгибы, то же изящество линий. Марианна достала из сумочки небольшой словарь. Открыла его, нашла какое-то слово. Потом произнесла фразу, которая потрясла Френсиса. Оказывается, Марианна говорила на английском! Да, ее язык был бедным, что она и подтвердила фразой: мой английский очень бедный. Но он понял ее! Френсис радостно рассмеялся и пожал ее руку.
- Я понял тебя! Я понял! — воскликнул он на английском языке.- Почему же ты раньше молчала, что знаешь английский?
- Потому что я его не знаю, — ответила Марианна.
- Но ты же говоришь! А я тебя понимаю!
- Я знаю мало слов, — упрямо повторила Марианна.
Френсиса словно прорвало. Он заговорил очень быстро и горячо. Марианна смотрела на него напряженно, время от времени открывала словарь, пытаясь найти незнакомые слова, и не успевала. Френсис говорил слишком быстро. Поэтому она бросила затею со словарем и вылавливала из потока его фраз отдельные слова, которые засели в ее памяти еще со школьных и институтских времен. Но их запас был слишком мал, чтобы понять Френсиса. А он говорил, как скучал без нее эти два дня. Как ждал ее вчера. И когда понял, что она не придет, он испытал ощущение дежа-вю. Как в детстве, когда родители уходили и обещали вернуться к девяти часам вечера. Но они все не шли и не шли, и соседка укладывала его в постель, а он не мог уснуть. Сердце сжималось от тоски. Он боялся, что они бросили его, оставили этой чужой женщине, и никогда он уже не увидит их. Вот и вчера, когда Марианна не пришла, ему было так горько. Будто он потерял ее навсегда. И не мог понять, почему она так с ним поступила.
- Ведь в ресторане было хорошо, не правда ли, Марианна? Тебе было весело? Ты много смеялась. А помнишь, как мы оба смеялись, когда официант сказал, что краб без клешни пострадал в схватке с врагами?
Тут он заметил, что на лице Марианны появилось скучающее выражение. Она не понимала его. Тогда он взял из ее рук словарь. Он то говорил, то листал страницы в поисках ключевого слова, чтобы Марианна его поняла. Лицо ее прояснилось. Понимает — радостно подумал Френсис. Чувство ликования охватило его. Он может найти с ней общий язык. И им не нужен переводчик! Он на мгновение забыл о том, что вокруг люди и взял ее руки в свои. И, наконец, признался, что любит ее так, как никогда не любил. Он это понял еще тогда, когда они переписывались.
- Но ты ведь меня совсем не знаешь! — удивилась Марианна.
- Ты думаешь, я тороплю события? Вовсе нет. Просто у нас так мало времени…Я должен успеть тебе все сказать. Я имею в виду, что не хочу скрывать от тебя свои чувства. Да, тебе, наверное, странно, что я признаюсь тебе в любви на втором свидании. Но для меня много значит наша переписка. У меня ощущение, что я тебя знаю уже много лет.
Марианна опять его не поняла и пожаловалась:
- Слишком много слов. Я не понимаю тебя.
- Эти два дня я думаю только о тебе, — коротко сказал Френсис и с тревогой посмотрел на нее. Может, его слова ей кажутся легковесными?
- Со мной такое впервые, — смущенно признался он.
- А твои жены? — недоверчиво улыбнулась Марианна. — Ведь ты им тоже говорил, что любишь их?
Она смотрела прямо ему в глаза, и он не отвел взгляд.
- Никогда никому я не говорил слово «люблю».
И Марианна поверила ему.
Френсис попросил Марианну простить его сумбурную речь, он слишком взволнован. На этот раз он предусмотрительно открыл словарь и нашел слово, которое наверняка не было знакомо Марианне. Она не знала, что ответить и просто кивнула головой. Предложила прогуляться, и они пошли вокруг озера. Оказалось, что в это время в сквере множество людей. Очень много шумной молодежи. Некоторые почему-то сидели на спинках скамеек и ноги ставили на сиденье. Они пили пиво и громко смеялись. Многие полулежали компаниями в траве и тоже веселились. Оказывается, русские веселые люди, — подумал с удивлением Френсис. Кто-то читал, кто-то рассматривал большие стенды с фотографиями, расставленные вдоль прогулочных дорожек. Френсис, как человек любознательный, повлек Марианну за собой и стал рассматривать фотографии, комментируя их. Похвалил городские власти, что таким образом они приобщают людей к культуре фотоискусства. Остановился возле одной, особенно его заинтересовавшей. Гигантская рыба замерла в морской пучине пронзительно синего цвета. Широко открытая пасть рыбины пугала острыми, как лезвие бритвы зубами, а в них деловито копошилась маленькая рыбка. Френсис открыл словарь и нашел название рыб. Прочел комментарий под фотографией: «Чистильщик чистит зубы тунцу».
- Грандиозно, — пробормотал Френсис и сделал фотографию на свой мобильный телефон.
Они прогулялись до конца сквера, потом вернулись обратно, залюбовались подсвеченными верхушками деревьев — солнце клонилось к закату. Френсис подумал, что рядом с этой женщиной он счастлив. Неожиданно Марианна сказала, что ей пора ехать домой. У нее дела. Френсис заметно скис.
- Так скоро? Когда же мы увидимся? — с сожалением и одновременно с надеждой спросил он.
- Я позвоню, — пообещала Марианна.
Если бы Френсис не увидел на противоположной стороне улицы кафе, он бы смиренно отпустил Марианну, хотя ему очень не хотелось с ней расставаться. Но изображение на витрине чашечки с дымящимся кофе подсказало ему, что, может, свидание еще продлится.
- Может, мы выпьем по чашечке кофе?
Он так просительно смотрел на Марианну, что она сдалась.
- Хорошо, кофе выпьем.
И улыбнулась ему такой чудесной улыбкой, что у него сразу поднялось настроение, и Френсис опять почувствовал себя счастливым.
Потом, когда он вспоминал события этого вечера, каждый раз думал: «Это был промысел Божий!» Если бы он не увидел кафе, то не пригласил бы туда Марианну и не смог бы показать себя героем в ее глазах. Может быть, именно в тот момент она увидела в нем человека, мужчину, способного на поступок.
Они сидели за маленьким столиком на двоих, пили отличный крепкий эспрессо. Марианна не дала себя уговорить на пирожное.
- Я вечером сладкое не ем.
Вот почему у нее такая стройная фигура, — одобрительно подумал Френсис и дал себе слово тоже отказаться от сладкого.
За соседним столиком сидела небольшая компания — довольно шумная и веселая. Френсису показалось — чрезмерно оживленная. Девушка с короткой мальчишеской прической надкусила пирожное, в это время ее сосед сказал что-то смешное и она расхохоталась. И закашлялась. Ее друзья, смеясь, дружно стали стучать по спине подруги, гулкие звуки ударов звучали устрашающе, но она не переставала кашлять. Ее лицо побагровело, из вытаращенных глаз катились слезы. Друг испуганно смотрел на нее и что-то крикнул компании. Девушка с длинной челкой стала лихорадочно набирать телефонный номер.
- Что с ней? — в испуге вскрикнула Марианна, порываясь вскочить и броситься на помощь. Но Френсис ее опередил. Он пружинисто подхватился и буквально выдернул задыхающуюся девушку из-за стола. Прижал к себе спиной, обхватил ее одной рукой за талию, сжал вторую руку в кулак и положил большой палец между реберными дугами и пупком. Потом освободил первую руку и хлопнул ладонью по кулаку, сделав быстрый толчок вверх. Она согнулась, надсадно кашлянула. Кусочек застрявшего пирожного выскочил вместе с кашлем. Она жадно задышала и обессилено рухнула на стул. По ее щекам по-прежнему катились слезы. Парень обнял ее и стал нежно гладить по голове, успокаивая и что-то ласково приговаривая.
- Спасибо вам, огромное спасибо!
К Френсису подбежала подруга девушки и стала горячо трясти его руку. Остальные словно очнулись и наперебой принялись благодарить Френсиса. Он смущенно улыбнулся и оглянулся на Марианну. Она смотрела на него во все глаза, и в ее взгляде Френсис прочитал гордость. Марианна гордилась его поступком.
- Ты герой, — сказала она ему, когда он вернулся на место. — Если бы не ты, она могла бы умереть.
- Я — мужчина. И если я смог помочь, я только рад. Но почему никто из друзей не оказал ей первую помощь? — спросил у нее Френсис. — Это же элементарно! Метод Хеймлеха!
- Для тебя элементарно. Другие не могут, — коротко ответила Марианна и вопросительно посмотрела на него. — Я правильно сказала?
- Абсолютно правильно. Твой английский совершенствуется.
Марианна не поняла.
- Прогресс! — тут же заменил сложное слово Френсис и с шутливой торжественностью пожал ей руку.
Они вышли на улицу. Марианна попыталась рассказать, над какой книгой ей сейчас приходится работать. Он понял, что книга о том, как делать деньги. Переспросил у нее. Она рассмеялась и нашла в словаре слово «привлекать».
- Привлекать деньги?- удивился Френсис. — Разве их не зарабатывают?
- Автор книги утверждает, что о них нужно много думать. Так они привлекаются.
Френсис расхохотался.
- Остроумный подход! Ну и как, кому-то удалось таким образом привлечь деньги?
- Мне удалось, — усмехнулась Марианна. — Я о них думала весь вчерашний день. И сегодня мне позвонили из издательства, чтобы я приехала за гонораром. У них сегодня день выплаты.
Френсис не сразу понял смысл сказанного. Конструкция фразы была построена грамматически неправильно. Но сложив слова в нужном порядке, как пазл, он рассмеялся.
- Ну, тогда и я так умею. Накануне зарплаты я тоже о них думаю. И каждый раз срабатывает.
Он показал в словаре ключевые слова, Марианна поняла смысл и улыбнулась. А Френсис подумал, что в Москве наверняка есть курсы иностранных языков. Нужно посоветовать Марианне подучить английский язык.
На улице она опять взяла его под руку и повела к троллейбусной остановке. Заботливо напомнила, показав четыре пальца.
- Твоя остановка четвертая.
Он поцеловал ей руку. Подошел троллейбус, и Френсис поспешил к передней двери. Он хотел еще раз взглянуть на Марианну в окно и быстро прошел по салону. А она неожиданно подошла к окну и помахала ему рукой. И этот простой взмах был наполнен особым значением. Она могла уйти, ведь они уже попрощались. Но подошла и помахала. Как любящая женщина, которая прощается со своим мужчиной. Так хотелось думать. Должна же быть у человека надежда! — думал он, вытянув шею и глядя в окно до тех пор, пока Марианна не скрылась из виду.
В салоне троллейбуса было свободно, но все места заняты. После рабочего дня люди возвращались домой. Все молчали, никто не смеялся. Каждый был погружен в свои мысли. Женский голос урезонивал капризного ребенка. Девчушка лет десяти сидела у прохода и читала учебник с таким увлечением, словно это была интереснейшая книга. На следующей остановке зашли две старушки. Они строго оглядели сидящих пассажиров, и мужчина с женщиной встали, уступив им место. Старушки сели и громко стали что-то обсуждать. На лицах некоторых людей появились улыбки. Френсис услышал знакомые слова «перестройка», «Горбачев», «Сталин», «Жириновский», «пенсия». Русские очень политизированы, — подумал он. Эти пожилые дамы, судя по интонации, ругают власть и тоскуют по Сталину.
Народ безмолвствовал.

10.

Татьяна торжественно водрузила на стол две бутылки пива и широким жестом обвела стол. Ее вдохновенный взор метнулся к пиале с маринованными грибами, затем мельком скользнул по тарелочке с нарезкой сырокопченой колбасы и наконец остановился на неаппетитных по виду шариках красноватого цвета, похожих на сырые фрикадельки.
- Видала, что могу? — хвастливо спросила она у Марианны.
- А что это?
- Попробуешь — узнаешь. Ну, со свиданьицем!
Она налила пиво в стаканы и нетерпеливо чокнулась с Марианной. Отхлебнула, затем резким движением поставила стакан на стол.
- Рассказывай! — потребовала Татьяна, поддевая вилкой ускользающий гриб.
- Даже не знаю, что тебе сказать.
- Ну, начало я от Ванечки знаю. Говорит, мужик ничего, только заколебал своими капризами. Но молодежь такая, что не попросишь — все за каприз принимают. А им, между прочим, за это деньги платят. Кстати, ты не в курсе, когда Френсис собирается расплатиться с моим сынком? А то Ванечке костюм нужно купить. Он из прежнего уже вырос. Представляешь, всего год не носил. Все в свитерах да джинсах бегает. Вчера померил — а рукава по локти! Жуть! А ему тут предложили на одном конгрессе поработать, но выглядеть нужно цивильно. Сама покупку не осилю. Вот теперь рассчитываю на Ваничкину подмогу.
- Кстати, твой сынок приезжал только в первый день.
- Как? А куда же он ездил два дня подряд? Говорил — к вам. Неужели просачковал работу? Вот паршивец!
- Второе свидание я и сама прогуляла. А вчера ему позвонила, а он сказал, что занят.
- На него это не похоже. Он у меня парень обязательный. Ну, ничего, учиню ему допрос, — грозно пообещала Татьяна. — Но пускай Френсис хоть за первый день заплатит. Он тебе ничего не говорил?
- Мы это не обсуждали. И вряд ли будем обсуждать.
- А что такое? — всполошилась Татьяна.- Ты меня не пугай! Мне без этой дотации никак!
- Танюш, он заплатит. Обещал же. Но дело в том, что меня гложут сомнения.
- По поводу чего? Ты что, разочаровалась в нем?
- Отчасти. Даже не знаю, как сказать.
- Давай по пунктам, — строго потребовала Татьяна. — Что тебе в нем не понравилось?
- Ну, я думала, что он такой, каким я себе его представляла по переписке. А он другой.
- Какой? — сурово уставилась на подругу Танька и, устав гонять гриб по тарелке, цепко зажала его пальцами и забросила в рот. — Ты что, решила дать задний ход? А о нас ты подумала?
- Не будь эгоисткой! Давай сначала обсудим мою ситуацию. А потом костюм Ванечки. В общем, в письмах Френсис был такой нежный, внимательный, деликатный…
- А на самом деле грубый и напористый? Он что, сразу стал к тебе приставать? Ваня говорил — мужик приличный. Только командовать любит.
- Я не о том, — с досадой отмахнулась Марианна. — Понимаешь, он с фоткой меня обманул. Я ведь представила себе другой образ. А на самом деле он лет на десять постарше. Прикинь, на голове у него залысины! А на той фотке был просто высокий мудрый лоб. Как у Энгельса.
- Ну, ты избалована! Лысые самые сексуальные, наукой доказано!
- Да он не совсем лысый, у него еще кудряшки остались. Понимаешь, я ждала другого! А этот другой.
- Тьфу ты! Совсем запутала! Ждала другого, а этот другой! — передразнила ее Татьяна. — Кого ждала, того и получила!
- Ой, Танька, музыкальный слух у тебя совсем отсутствует! Даром, что музыкант! Ты в интонацию вслушайся!
- Значит так, дорогая, мужик к тебе прилетел из другой страны, а не из соседней деревни на электричке прикатил. Такие деньги потратил, чтобы повидать тебя! В ресторан сводил, счет оплатил, даже моего Ванечку подкормил. Цветы подарил!
- Розу. И второй раз розу. По одной каждый раз!
Марианна для наглядности подняла палец. Подумала и добавила второй.
- Ну, у них, наверное, не принято букеты преподносить. А роза — ну что ж, это ведь тоже цветок. Ваня сказал — красивая была роза, даже шикарная. А во второй раз какая была?
- На коротком стебле. И где он откопал? Да еще и увядшая. Правда, в красивой бумаге.
- Видишь, постарался! Завернул!
- Мне наши мужики букеты дарили. Так что его одинокие цветики — признак скаредности. А я для себя решила: никогда не выйду за жадного мужика. Будь он хоть сто раз иностранцем. Чтобы он меня каждой копейкой укорял? Жадный у меня уже был. Папаша моей Лизоньки. Когда мы с ним в супермаркет ходили за продуктами, он буквально сквозь кассу умудрялся просочиться. И так каждый раз. Подходим с полной тележкой к кассе. Только займу очередь, глядь — а он уже по другую сторону. И невинными глазками смотрит на меня. Ну, я и расплачивалась. Думала: не позориться же на людях выяснением отношений. До дома дотерплю. А он потом меня же и стыдил. Жадной обзывал. Говорил мне: но ведь у тебя деньги были! Я себя человеком почувствовала, только когда развелись!
- Ты мне не рассказывала!
- Стыдно было, — вздохнула Марианна.
- Прямо как у меня. Валерка тоже выкачивал из меня все деньги. На будущую дачу. И где она, моя дача?
Татьяна хотела уже привычно завестись, но вовремя остановилась. Вспомнила, что жизнь у нее теперь совсем другая, и она продолжила воодушевленно:
– А как Женечка появился, у меня новая жизнь началась. Не представляешь, как я с ним счастлива! Хотя, если копнуть, и у него есть свои тараканы. То есть скелет в шкафу. Например, в виде жены. Ты была права, — вздохнула Танька, — он женат.
- А почему же нет печати в паспорте?
- А он с ней был в разводе. Потом опять сошлись, зарегистрировались. Потом опять разъехались, но он человек долга. Она поплакала — он назад принял. Но уже не стал в загс тащить, на них и так косо там уже смотрели. Так что его брак чисто формальный! — тут же добавила она, предвосхищая торжествующий вопль Марианны. Ведь прозорливая и мудрая подруга оказалась права в своих подозрениях.
- Это как же — чисто формально? Наверное, сказал тебе, что не спит с ней?
- Почему — не спит? Спит. Это же его супружеская обязанность,— спокойно ответила Татьяна.
- Тань, ты рехнулась? Так спокойно говоришь, что мужик спит с другой, словно это тебя не волнует.
- Сначала волновало. Но я подумала: ну, брошу я его. А разве без него будет лучше? Я же его люблю! И мне без него будет очень плохо. К тому же они живут порознь. Так что можно считать — он холост.
- Да врет, что порознь живут! Как все они!
- Почему врет? Я же у него бываю. Никаких признаков присутствия женщины в доме нет.
- Прячет он эти признаки! К твоему приходу рассовывает их по шкафам. Вот ты поройся, пока он на кухне или в туалете. И вообще, что-то я не понимаю. Если они не живут вместе, какие, на фиг, супружеские обязанности? Почему он тогда с ней спит? — возмутилась Марианна.
- А чтобы ей обидно не было. Он мне так сказал.
- Тань, уж лучше бы он соврал! Чтобы ты не мучилась. Ну как можно женщине признаваться в том, что спишь с другой? Зачем?
- А он очень честный. Зато я у него самая любимая! — с гордостью заявила Татьяна. — Он мне так сказал! И я совсем не мучаюсь! Ну, разве что чуть-чуть. Иногда, когда звоню, а он со мной сухо разговаривает. Значит, она у него. Вот тогда мне немножко обидно. Ну, я всплакну в подушку и думаю: но ведь я все равно у него любимая! А с этой он выполняет — подчеркиваю: выполняет свой супружеский долг. Но тоже не задаром. Она к нему приходит обеды готовить. И он меня потом кормит. Между прочим, готовит она паршивенько. Я лучше, — без ложной скромности заявила Таня.
- Я бы так не смогла! Знать, что делишь своего любимого с другой! Одно дело догадываться, но всегда можно убедить себя, что это неправда. Плод ревнивой фантазии. А другое дело знать! Ужас! — заключила Марианна и с состраданием погладила Татьяну по голове.
- Но ведь я его люблю! И это главное! Пускай уж так: жена есть, но живет отдельно. Зато два дня в неделю он мой полностью.
- Тебе выделены два дня? — иронично усмехнулась Марианна.
- Да! — с горячностью ответила Татьяна, — зато они мои! Знаю, ты бы так не смогла. Потому ты и одна! Невзирая на толпы поклонников и даже заграничных женихов! Ты, Марианночка, нетерпимая, негибкая. Нет в тебе лояльности. Возьмем, к примеру, Френсиса. Подумаешь, фотку старую выставил. Он мужчина респектабельный, профессор. Такой через кассу прыгать не станет! Может, он не жадный, а экономный? У нас же разный менталитет. Что для нас жадность — для европейцев экономность. И наоборот, что для нас щедрость, для них расточительство. А зрелый возраст — это тоже хорошо. Мужики в возрасте очень ценят молодых женщин. Он, может, тебя до гроба будет любить! Кстати, напомню, нам с тобой не по двадцать лет.
Марианна проигнорировала напоминание подруги, потому что именно на двадцать себя и ощущала. Ну, не на двадцать, а на тридцать точно. Но ничего обидного для себя в замечании подруги не увидела.
- Кстати, насчет гроба. Френсис в письмах предупредил, что хочет составить свадебный контакт. Правда, пока не уточнял детали.
- Так ты что, решила все-таки выйти за него? Ну, Марианночка, ты как партизанка — то молчишь, то отвлекающие маневры совершаешь.
- Я согласия не давала. Он просто писал, что хочет меня предупредить кое о чем. Дескать, чтобы для меня его решение не было неожиданностью, если я соглашусь выйти за него замуж. И тогда про этот контракт выдал. Что в нем укажет: кто с чем пришел, тот с тем и останется, в случае внезапной кончины. Его, естественно.
- Что-то мне это не нравится! — призадумалась Татьяна. — А кому же останется все его добро? С собой же не заберет!
- У него две дочки, школьницы. Им он все и завещает. Даже дом, в котором он живет.
- А ты куда? В случае его внезапной кончины?
- Вот! — многозначительно подняла указательный палец Марианна. — Зришь в корень. А никуда. То есть, вернусь к себе домой. А к тому времени Лиза выйдет замуж, нарожает мне внуков и поселит бедную вдовую мамашу на кухне, а спать уложит на угловом диванчике. И буду я на нем жизнь доживать, свесив ноги, потому что он совсем крохотный. И все будут по мне топтаться. И как ты думаешь — о такой ли жизни в старости я мечтаю? Я отвергаю всех мужиков в надежде найти лучшего. А этот, который прикидывался лучшим, сыграет в ящик и ни фига мне не оставит. Между прочим, я отдаю ему свою молодость и красоту! А эти ценности, в отличие от материальных, имеют обыкновение не восполняться.
Татьяна согласилась с ней и пригорюнилась. Ее рассеянный взгляд остановился на главном блюде, которое до сих пор осталось нетронутым.
- Ты шарики ешь. Ну, как, поняла из чего?
- Фу, какая гадость! — скривилась Марианна, откусив кусочек и с трудом проглотив. — Из фасоли. А с виду-то богатые.
- Действительно, гадость, — не обиделась Татьяна.- Из Интернета рецепт скачала.
- С этим Интернетом сплошное разочарование. Как с Френсисом. Да, маленький нюанс — у него еще и бородавка на лысине. Он ее кудряшкой прикрывает.
- Бородавку удалить можно,- меланхолично заметила Татьяна. — Меня больше беспокоит его контракт. Это покруче, чем через кассу прыгать. Хотя логично. У них в Европе так принято.
- Далась тебе эта касса! Я тут голову ломаю, что мне делать с Френсисом, а ты мне уже в который раз про Сашку напоминаешь. Я его уже сто лет как забыла, как страшный сон.
- Марианна, давай взвесим все разумно. Без эмоций. Ты давала согласие на то, чтобы твой бельгиец приехал?
- Разумеется.
- Ты какие-то надежды питала в связи с его приездом?
- Ну, конечно! Я же говорю: мне очень нравились его письма. Я решила — это знак.
- Какой знак? — не поняла Татьяна. — Свыше, что ли?
- Объясняю. Мои прежние мужья были немногословны. Прямо как на подбор. А для меня очень важны слова. Ну, так я устроена — мне нужны постоянные подтверждения любви. Вербальные. А Френсис меня просто засыпал нежными сравнениями. Я в них купалась! Я чувствовала себя Женщиной с большой буквы.
- Ты говорила то же самое про Альгирдса, когда влюбилась. Что с ним почувствовала себя Женщиной с большой буквы.
- Да? Я так говорила? — удивилась Марианна. — Представляешь, все хорошее забыла! Я теперь только помню, что когда мы с Альгирдсом расстались, я так мучилась!
- Вообще-то мы с Катькой подозревали, что ты притворялась, будто тебе все равно, когда он ушел. Катька еще заподозрила, что ты холодный человек. Это ты-то! Которая всегда поймет и утешит! Ну, я тебя в обиду не дала. Объяснила, что есть люди, которые в любой ситуации умеют держать себя в руках. И что дальше?
- Собралась с силами и решила: никогда не буду больше плакать из-за мужчин.
- Правильно! Я тоже не плачу. Их много, а я одна! За всеми плакать, слез не хватит! — решительно поддержала подругу Таня.
- А Френсис — другой. Он такие слова знает! Сравнивал меня с прекрасными цветами, всякими мелкими пушистыми зверушками. Может, и смешно, но приятно. В общем, приучил меня к этим нежностям. К тому же у нас много общего. В смысле — нам нравятся одни и те же писатели, фильмы. Он образованный, много знает. Столько мне открыл! С ним интересно, он умный и интеллигентный человек. Оставалось только встретиться и убедиться, что мы подходим друг другу. И вдруг с первой же встречи вижу обман. Я в первую минуту прямо обалдела. Но в ресторане мы так мило общались, потом выпили. А ты же знаешь, что алкоголь на меня действует очень расслабляющее. Не могу толком сосредоточиться. Меня как будто несет по течению, даже сопротивляться неохота. Так что я решила отложить свои размышления на утро. Ну и как проснулась, на трезвую голову призадумалась, стала анализировать.
- Все-таки ум и умение анализировать не всегда помогает женщине найти свое счастье, — глубокомысленно изрекла Татьяна. — Иногда такое раскрывается…Лучше не знать. Я даже стихи написала на эту тему.
Но лучше многое не знать,
А если знать, то не заплакать.
- Правильные стихи. В самую точку! К счастью, плакать мне совсем не хочется.
- Ну и что показал твой анализ?
- Во-первых, я поняла, что он меня действительно любит.
- Отлично!
- Но я-то разочаровалась! Терпеть не могу, когда привирают.
- Дело житейское, — отмахнулась Татьяна. — Все понемногу привирают. А некоторым прямо удержу нет. Скажи мне честно, ты его перестала уважать?
- Мне стало неприятно. Но потом я его поняла. Он боялся, что я его сразу отвергну. Потому и пошел на хитрость. Но я не могу сказать, что не уважаю его. Особенно после вчерашнего.
- Уважаешь — уже хорошо, — удовлетворенно кивнула Татьяна. — Это немаловажно для крепкого брака. Кстати, а что было вчера?
- Потом скажу.
- Ладно, не забудь только. Продолжим. Второе: раз ты хочешь выйти замуж за иностранца, есть ли у тебя еще кандидаты в мужья?
- Были. Но я постепенно всех отсеяла.
- Ну-ка, ну-ка, расскажи! — у Тани загорелись глаза. — Какая ты все-таки скрытная! У тебя жизнь бурлит, а ты утаиваешь все самое интересное.
- Ты же знаешь, я не люблю болтать раньше времени. Ну, теперь уже можно. Я тебе о самых ярких типажах расскажу. Начну с австралийца. Интересный мужик, мне понравился. Главное, на каждой фотке Стивен честно писал, когда снимался. Например: «Здесь я тридцать лет назад, когда победил на университетских соревнованиях по бегу». Не стал врать, что снимался на прошлой неделе на утренней пробежке. Присылал фотки из своих путешествий. Завлекал таким образом. А как узнал, что я в своей квартире делаю ремонт сама, так воодушевился. В каждом письме с упоением описывал, как годами перестраивает свой дом. Дескать, со мной он года через два закончит реконструкцию и своего дома. Хотел в моем лице получить бесплатного подручного.
- Ну, это уже наглость!
- Я тоже решила, что переезжать в Австралию, чтобы стать бесплатной рабочей силой, мне совсем не хочется. Я уже в свое время на мужа наработалась. Сколько кирпичей перетаскала, когда мы дачу достраивали! Хватит! Написала ему, что терпеть не могу строительные дела. Тогда Стивен стал завлекать своим богатством.
- Если он богатый, почему не нанял рабочих на стройку века?
- Богатство у него тоже своеобразное. Я даже не знала — верить ему или нет. Мне показалось странным, что он скупает кофе-машины, стиральные машины, посудомоечные, холодильники. Вот скажи — зачем человеку шесть кофе-машин, три холодильника, четыре стиральные машины, три посудомоечные?
- Может, у него семья очень большая? Человек тридцать? Тогда нормально.
- Он один живет. Я у него спросила, зачем ему столько? А он говорит: но я ведь не новое покупаю, а на распродажах. Выгодные покупки, очень дешево. Люди выставляют на распродажу свое добро, когда переезжают в новые дома. И тут нужно проявить оперативность, чтобы вовремя узнать и купить с выгодой. К примеру, кофе-машину за сто пятьдесят долларов. Холодильник за семьдесят долларов. А личный его рекорд по выгодной покупке — стиральная машина за тридцать долларов.
- Странный он какой!
- Когда у меня сломалась стиральная машина, пришлось у соседей просить в долг на новую. А Стивен мне написал: вот на такой случай я и покупаю вторые, третьи и четвертые экземпляры. Если бы ты жила рядом, я бы тебе даром отдал.
- Ну и правильно, что ты его отшила! Мне его приданое не нравится. Всякое старье.
- Второй, француз Бертран, рассказывал истории своих любовных переживаний. В каждом письме отдельная история любви. Не знаю, с какой целью. Может, чтобы набить себе цену? То про спортсменку, метательницу копья, он ее любил, когда ему было семнадцать, а ей двадцать пять. Потом про марокканку, красавицу, каких свет не видывал. С ней они тоже расстались. Потом про тайку, но у нее хозяйство, шесть буйволов, и она без них отказалась ехать в Париж. Я ему написала: бери не глядя! И ее, и буйволов. Такое классное приданое! Купи ей клочок земли, пусть там выпасает. Еще и прокормит вас обоих. Но он решил, что у такого союза нет будущего. Она не интеллигентна.
- А он кто?
- Профессор.
- Везет же тебе! — позавидовала Татьяна. — Сплошные профессора. А француз намекал на то, что ты ему нравишься?
- Еще как! В каждом письме. Распишет историю очередной любви и в конце резюме: но ты прекраснее всех.
- Так, может, этого профессора поменять на того?
- Нет, ни за что! Французский профессор в одном из писем признался, что в юности испытывал к родной сестре чувство вожделения! Но поклялся, что никогда к ней не прикасался. Просто мысленно вожделел ее.
- Извращенец какой-то. Фу!
- И меня это насторожило. Как можно вожделеть свою сестру? У меня сразу пропала охота с ним переписываться. И он даже не понял причины! Потом писал несколько раз, что ему не хватает моих писем. Дескать, тоскует без меня. Понял, что я единственная понимаю, какая нелегкая у него была жизнь в прошлом. Поддерживаю его в переживаниях и потерях. Ну, ты же знаешь, мне всегда жалко брошенных. Но поддержать, когда он вожделеет сестру — это чересчур! Он еще и ляжки ее описывал! Дескать, они во всем виноваты. Она их оголяла — а он вожделел! А я так это слово не люблю — ляжки! Тьфу!
- А как надо?
- Ноги! И достаточно. Все сразу ясно.
- Правильно! Нельзя потакать извращенцу! Ну а остальные? Чем они тебе не подошли? У тебя вообще — были нормальные?
- Конечно, были! Например, итальянец. Сорок пять лет. Такой красивый синьор, фигура хорошая. Смуглый брюнет, в модных очках. Глаза с поволокой. Помнишь, какие у итальянцев глаза? Обалдеть можно! Очень мне понравился. Я тогда подумала: ну, наконец-то! И вид цивильный, и письма адекватные. Про работу мне писал, про путешествия, к себе приглашал. И дом у него отдельный. А то все итальянцы норовят с мамочкой жить до самой пенсии. Или до женитьбы. Я уж, было, совсем расслабилась. А тут бац — сюрприз! Короче, с итальянцем я прекратила переписку из-за политических разногласий, — важно заявила Марианна.
- Чего? — изумилась Татьяна.
- Представляешь, он меня уверял, что Вторую мировую войну выиграли американцы! Я такого извращения исторического факта не потерпела. Мы с ним ругались по этому поводу, наверное, в трех или четырех письмах. Потом я плюнула и удалила его.
- Я бы тоже не простила такого! — пылко воскликнула Татьяна. — И этот извращенец. Только политический.
- Было еще полно подозрительных типов, но я человек осторожный. На кого попало, не клюю. Потом пошла серия англичан и американцев. Представь: все абсолютно вдовцы, инженеры, всем 42-43 года! Прямо братья-близнецы! Человек десять! И все хотят нежной любви. Звонили даже по телефону, часа в 3-4 ночи. Я от них офигевала! Сказать же ничего не могу, а им удержу нет! Ну, я их постепенно всех удалила. Перед этим написала, что телефон подарила сыну. Если хотят общаться, нехай ему звонят. Так что при естественном отборе оставался только Френсис.
- Ага, значит, возвращаемся к Френсису. Он из них самый вменяемый, насколько я поняла. Один у него недостаток — возраст. Но это не помеха, я тебе точно говорю. У меня три подруги…нет, четыре замужем за мужиками, которые старше их от пятнадцати до двадцати двух лет. Все счастливы!
- Так уж и все! — усомнилась Марианна.
- Ну, мелкие недостатки у каждого есть. Но они вполне мирно живут, я же у них бываю. Муж одной подруги, правда, сварливый. Но его сестра говорила — он и в детстве такой был. Она его называла Маленький Старик. Но Оксана, жена его, знает к нему подход. Как начнет бухтеть — она ему    конфетку. А это для него как противоядие от злобы. Сразу успокаивается. Я тебя не уговариваю, но…
- Еще не хватало меня уговаривать! — огрызнулась Марианна. — Это моя жизнь, мои женихи, и я сама с ними разберусь.
- Да ты ими разбрасываешься, — возмутилась Татьяна. — У людей вообще никаких нет! У тебя тут десяток, можно сказать, под ногами, а ты их одним пинком. Нелояльная ты, Марианночка! — повторила понравившееся ей слово Татьяна. — Нужно быть терпимее к человеческим недостаткам.
- У меня самой недостаток — высоко планку ставлю, — согласилась с ней Марианна. — А ведь по существу уже и выбирать не из кого!
- А давай я тебе как профессионал помогу, — оживилась Татьяна. — Я же психологию изучала на курсах!! Ну, не так, чтобы глубоко, но представление имею о всяких там межличностных отношениях.
- Ты еще скажи — о гендерных, — усмехнулась Марианна.
- Что такое гендерные? На курсах упоминали вскользь это слово, но я постеснялась спросить значение. А то подумали бы, что я совсем темная.
- А это психологические, социальные и культурные отношения между мужчинами и женщинами. Ну, и как ты мне собираешься помочь?
- Ты не насмешничай, а лучше прислушайся к умной подруге! — назидательным тоном посоветовала Татьяна. — Подходящий материал у нас есть: вполне качественный индивидуум Френсис. И не худшая особь, между прочим! Я бы такого не отвергала сходу.
- Ладно, сходу не буду, — согласилась с ней Марианна.
- Давай определимся с его недостатками и достоинствами. Запиши на бумаге, что в нем хорошего, а что плохого. А я пока журнальчик полистаю.
Татьяна пересела в мягкое кресло и уютно в нем расположилась.
- Ну-ка, ну-ка, какие нынче тенденции в осенней моде? Смотри, бежевый цвет в приоритетах. Замечательно, достану из шкафа бежевое пальтишко. Оно уже лет пять у меня не выгуливалось.
- Так ему уже сто лет! — вырвалось у Марианны, и она сразу пожалела о сказанном.
- Не ко всем иностранные женихи сватаются, — огрызнулась довольно миролюбиво Татьяна.— Кое-кому по бедности придется донашивать старые вещи. А ты пиши, пиши, а то и у тебя пороемся в шкафу! Вдруг понадобится! Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!
Татьяна вальяжно откинулась в кресле и сосредоточенно углубилась в толстый глянцевый журнал.
А Марианна поудобнее уселась на стуле и положила перед собой лист бумаги. Разделила страницу вертикальной линией на две части и застрочила. Вскоре разнообразные качества Френсиса были разложены по полочкам.
То есть выстроились стройными рядами в две колонки.
- Готово, — протянула она лист Татьяне.
- Начнем с плохого, — с воодушевлением принялась за чтение Татьяна. — Всегда лучше начинать с чего-нибудь плохого и завершать хорошим, чтобы не терять остатки оптимизма, — объяснила она со знанием дела.
Подруга беглым взглядом скользнула по странице и начала читать вслух.
- Старый, нахальный, лгун, воображала, жадина, неопрятный, неорганизованный, кретин. Ой! Еще и слабоумный! А ты мне не говорила! — вскинулась Татьяна. — Если кретин, то тут работать не с чем! Это уже клиника, диагноз! Но разве так бывает? Он же профессор!
- Топографический кретин, — уточнила Марианна. — В пространстве, то есть на местности, абсолютно беспомощный. Ему вечно поводырь требуется. У него уже целый штат. То твой Ванечка, то я, то хозяйка квартиры.
- А он уже и с хозяйкой подружился? — отвлеклась от текста Татьяна. — Ты смотри, а то она его приберет к рукам. Ничего себе, уже к чужому жениху в провожатые подрядилась! Впрочем, мне то что? Он же твой жених, — с явным облегчением Татьяна вернулась к списку.
Почему-то замечание Татьяны о том, что хозяйка квартиры может иметь на Френсиса свои виды, неприятно кольнуло самолюбие Марианны. Она понятия не имела, как та выглядит. Бельгиец о ней почти не рассказывал. Знала только, что та постарше Марианны. Может, она внешне совсем неинтересна, а, может, и наоборот — весьма привлекательна. В любом случае она моложе Френсиса. А если учесть, что она одинокая и одна воспитывает сына… Прямо как Татьяна, которая только и знает, что ищет человека! А тут человек сам приехал, да еще и поселился на ее территории. А уж одно то, что Людмила позавчера поехала разыскивать его и даже без особого труда нашла в многомиллионном городе! Тут какие угодно мысли придут в голову!
- Да она как раз на нашей стороне, — вспомнила Марианна, с каким сочувствием Людмила обсуждала с ней по телефону любовные страдания Френсиса.
- То есть?
- Нахваливает его, говорит, как он меня любит, как терзается, что мы мало видимся. Советует ничего не решать сгоряча, присмотреться получше. Это когда мы с ней в первый раз говорили. А во второй она уже особо не агитировала.
- Хм! Впервые встречаюсь с такой бескорыстной женщиной. Хотя всякое бывает. И я бы насторожилась, почему это она во второй раз уже не агитировала. Может, сама на него глаз положила.
Татьяна опять уткнулась в бумагу.
- Ну, а что же у нас хорошего? Вежливый, интеллигентный, начитанный, умный, добрый, аккуратный, внимательный, — вслух зачитывала Татьяна.
Марианна согласно кивала головой и подумала, что Татьяна права — все положительное надо откладывать на десерт. Френсис начинал ей уже нравиться. Вон сколько у него положительных качеств!
- Марианна, — оторвала взгляд от списка Танька и с видом строгого учителя ткнула в нее пальцем. — Мало того, что ты нелояльна, у тебя еще и с логикой полный провал. То он у тебя нахальный — то вежливый, то неопрятный — то аккуратный, то жадина — то добрый, то кретин — то умный. Ты уж определись! Да и с качествами непорядок, — она быстро их пересчитала. — Получается поровну. Никакого перевеса. Как же мы будем определять, чего в нем больше — позитивного или негативного?
- Да пускай будет поровну, — отмахнулась Марианна.- Вроде по справедливости получается.
- Нет, ты это брось, так не должно быть! Ведь по правилам мы должны склонить свой выбор в пользу перевеса определенных качеств, чтобы понять — чего в нем больше: позитивного или негативного.
- По каким таким правилам?
- Нам на курсах по психологии так говорили.
- Надо же, как вас подковали на курсах!
- Ты тоже могла бы расширить свой кругозор. Я ж тебя приглашала! Видишь, как теперь мне пригодились эти знания? Ну, не отвлекай меня. Не хочешь добавить еще какие-нибудь качества? Только выбери что-нибудь позитивное.
- Попробую. А то негативного в нем и так выше крыши.
Марианна ненадолго задумалась.
- Глаза его мне нравятся. Выразительные, большие. И цвет красивый — как небо ранней весной.
- Ой, как романтично! — обрадовалась Татьяна. — Пишем: симпатичный.
Татьяна пересчитала качества Френсиса и удовлетворенно отметила:
- Ну вот, теперь наблюдается перевес в позитивную сторону.
- Раз уж речь зашла о внешности, то и руки его мне нравятся, — вошла во вкус Марианна. — Кисти такие изящные, пальцы длинные. Руки аристократа или музыканта.
- Отлично, — похвалила ее подруга и быстро, пока Марианна не передумала, добавила новое положительное качество.
- Губы у него сексуальные, — не унималась Марианна. — Я люблю, когда у мужчины крупные губы. Но не пельменями, а четкого рисунка.
- Вот видишь, сколько всего ты успела в нем разглядеть — обрадовалась Татьяна. — Да он просто красавец! А ты тут расписала — нахальный, неопрятный. А представь себе, как он целуется!
Марианна растерянно взглянула на подругу.
- Я об этом даже не думала. У меня ни на секунду не возникло желания поцеловаться с ним. А ведь это плохой признак. Значит, он не мой человек.
- Ну, ты как будто впервые замужем! — фыркнула Татьяна. — У меня такое ощущение, что ты вообще потеряла квалификацию. Ты что, про каждого с первой минуты знакомства думаешь: вот бы поцеловаться с ним?
- Тань, я уже не помню! — огорченно вздохнула Марианна. — Дай-ка мне подумать.
Она погрузилась в раздумья. Татьяна с тревогой наблюдала за выражением лица подруги, будто от того, что она сейчас скажет, зависела ее дальнейшая судьба.
Наконец лицо Марианны прояснилось.
- Вспомнила! У меня такое желание было только с Альгирдсом. И то не с первой минуты, конечно, а на втором свидании. Он мне что-то говорил на латышском языке, а я решила, что признается в любви. Это было так романтично! Я ничего не понимала, а он все говорил, говорил. А я смотрела на его губы. У него были очень мужественные губы. И мне так захотелось, чтобы он меня поцеловал!
Лицо ее погрустнело, глаза затуманились.
- У Альгирдса новая жена — молодая и красивая! — применила шоковую терапию Татьяна. Нужно было немедленно отвлечь Марианну от воспоминаний. — Так что переключаемся на профессора Френсиса Лероя. И его главное позитивное качество — он хочет на тебе жениться. Пишу большими буквами.
- Вижу-вижу, к чему ты клонишь, — уголки губ Марианны изогнулись в улыбке.
- А я не клоню. Я за справедливость. Ну, приступаю к анализу. Попытаемся понять, так ли уж негативны его негативные черты. Потому что позитивные их нейтрализуют.
- Тань, а тебе не кажется, что ты несешь полную чушь? — обалдело уставилась на подругу Марианна.
- Не кажется. Ты меня слушай. Я все знаю. Тебе и во сне не приснится, сколько психологических тестов я прошла! Их в женских журналах море, и нет ни одного, который бы я пропустила. Так что я подкована на все сто. Не мешай мне! Возьмем пару антиподов: нахальный — вежливый. Объясни мне, как эти взаимоисключающие понятия соседствуют в одном человеке?
- Обыкновенно! Человек частенько состоит из противоречий.
- Мудрые слова! — подбодрила ее Татьяна. — Ну и?
- Нахальный в том смысле, что очень самонадеянный. То есть он приехал с убеждением, что мне нравится. Что вопрос как бы решен. Хотя я ни разу не писала, какие чувства к нему испытываю. Он ведь даже не спрашивал! Все только о своей любви писал.
- В данном случае его поведение логично, — провозгласила Татьяна с важным видом. — Раз ты продолжала с ним переписку, естественно, он сделал вывод, что интересен тебе. Ты ведь ни разу не намекнула, что его нежные признания тебе неприятны? Или тебя от них тошнит?
- Нет, конечно! Потому что на самом деле мне это нравилось. Не каждый влюбленный мужчина обладает таким красноречием. Френсис однажды прислал слова какой-то песни о любви и приписал, что очень сожалеет, что не он автор этих слов. Действительно, слова были такими романтическими!
- Тогда слово «нахальный» я вычеркиваю, — решительно заявила Татьяна. — А в колонку справа пишу: «романтический». Или ты не согласна со мной? — обеспокоенно взглянула она на подругу.
- Почему же? Вполне согласна!
- Следующее противоречие, которое я заметила в твоих претензиях. Это «неопрятный» и как антипод этому слову — «аккуратный». Как понять такое противоречие?
- Ну, он приходил на свидания чистенький, бритый. Вот ты думаешь — почему я хотела выйти замуж за иностранца? Тут дело не только в том, что хочется пожить в благополучной стране, не переживать, что не дотяну до зарплаты. Мне иноземные мужчины нравятся своей ухоженностью. На них же приятно посмотреть! Одеты с иголочки, такие чистюли, никогда на затылке нет этих мерзких косиц из отросших волос, — скривилась Марианна. — От него приятно пахло дорогим парфюмом. Ботиночки начищенные. Видать, дорогие. Но! —опередила она вопрос Татьяны: какого же ей рожна еще надо? — Он ходит в мятых пуловерах. Как будто их пожевали.
- Марианна, ты слишком требовательна к одинокому мужчине!
Татьяна умолкла и неожиданно хлопнула себя ладонью по лбу.
- Кстати! И как мы пропустили такое важное положительное качество, что он холост? Я думаю, это нужно отнести к основополагающим! — обрадовалась она нечаянной находке и тут же зафиксировала ее на бумаге крупными буквами.
Марианне только приходилось удивляться прыткости подруги. А та деловито продолжала защищать бельгийца.
- В психоанализе не рекомендуется делать скоропалительные выводы. Очень часто спешка влечет за собой ошибочное мнение. Возьмем, к примеру, твое наблюдение, что он неопрятен.
Татьяна перешла на обличительный тон и Марианна заробела.
- А ты задумалась, почему он пришел на свидание мятым? Может, ему гладить негде было. Или некогда. Спешил к своей любимой. Постирал кофтюльки в своей Бельгии, высушил и сунул в чемодан. А в Москве как достал из чемодана, так и пошел. Тут уж претензии к его хозяйке. Почему она его отправила на свидание в таком непрезентабельном виде? Могла бы и погладить. Как деньги брать с человека, так она горазда. А присмотреть за гостем в лом ей! Вычеркиваю и этот пункт. Ты смотри, как растут прямо на глазах его положительные качества! — залюбовалась своей работой Татьяна.
И назидательно добавила, строго глядя на подругу.
- Охаять человека каждый может. А вот ты потрудись помочь ему, прояви свое внимание и заботу. Ты же женщина! Кто может положительно повлиять на мужчину? Только женщина! Такой мужик классный, а она что-то выискивает, копается в его мелких недостатках, претензии предъявляет! Вот если бы мне хоть раз в жизни кто-то прислал слова песни о любви, да еще и пожалел, что не он их придумал, так я бы для него…Я бы за него…
От переполняющих ее чувств Татьяна не могла подобрать нужных слов и, наконец, сдалась.
- Ладно, не будем отвлекаться. Вот у тебя тут написано «жадный». Это действительно большой порок. Сама ненавижу жадных мужиков. Особенно тех, кто через кассу прыгают.
- Отстань от меня с этой кассой! Не береди мне раны! — возмущенно воскликнула Марианна. — И вообще: не отвлекайся! Кстати, с этим пунктом ничего сделать нельзя. Потому что в данном контексте ничего утешительного нет. Жадный — он и есть жадный.
-Контексте! — проворчала Татьяна. — Нахваталась своих редакторских терминов. Речь идет о человеке, а не о рукописи. И вообще — здесь требуется уточнение! — многозначительным тоном заявила Татьяна и подняла вверх указательный палец. — Насколько этот бельгиец жадный? Ты его что-то попросила и он не купил? Или ест жадно? Или нашел у вас под ногами деньги и не поделился с тобой? А, может, он уже у тебя что-то клянчил?
- Еще не хватало, чтобы клянчил! Да я бы с ним сразу прекратила всякие отношения, — возмутилась Марианна.
- Ну, всякое бывает, — не смутилась Татьяна. — Вот у моей подруги дочка встречалась с парнем. Мамуля уже втихаря приданое ей готовила, постельное белье скупала. Ну и жених от своей невесты захотел предсвадебный подарок — золотой перстень. Заявил ей: ты больше меня зарабатываешь, не поскупись на дорогой подарок дорогому мужчине.
- Ну и наглец! А она что?
- Бортанула его, естественно. И сразу за другого парня вышла. У нее был запасной. Так что ее приданое не пропало зазря. Правда, теперь они с мужем вместе посещают психоаналитика. И ее мамаша до кучи. Что-то никак не получается у них гармоничная совместная жизнь. Лет пять уже так ходят. Скоро и ребенка поведут. Ой, что бывает в жизни! — сокрушенно покачала головой Татьяна. И строго прикрикнула на Марианну: — Не отвлекай меня! Так что? В чем его жадность проявляется?
- А по одной розочке на свидание не жадность? Я привыкла, что наши мужики мне букеты дарили.
- Я думаю, у него менталитет другой, — уверенно завила Татьяна. — Ты бы прежде поинтересовалась традициями бельгийского народа. Может, это у них высший шик — розу женщине подарить. А букеты они на кладбище носят, я в кино видела.
- Ну, хорошо, согласимся на различие в менталитете. Только почему он мне на второе свидание увядшую розу притащил? И без всякой тени смущения преподнес, как драгоценный дар!
- Надеюсь, ты была достаточно тактична и не упрекнула его?
- Конечно, не упрекнула, я же воспитанная женщина. Но осадок остался. Я потом этой Людмиле по телефону рассказала. А она мне: ничего удивительного! Он же эту розу вам припас к предыдущему свиданию, когда вы не пришли. Вот она за ночь и увяла. Дескать, я сама и виновата.
- Что-то быстро они спелись — эта хозяйка и Френсис! Она уже в адвокаты нанялась в его любовных делах! Прямо сестра милосердия. Да, а ты-то сама, чего ради докладываешь ей о ваших отношениях?
- Да как-то так получилось. Она же нам помогает общаться, ее английский Френсис понимает. Ну и вообще — она тетка ничего. На него не зарится, не думай. У нее к нему свои претензии.
- Вот те на! Уже претензии к чужому жениху! И какие?
 Сказала мне, что — да, он жадный. Не захотел на трамвай тратиться, когда с ней потащился в издательство. Она из-за него ногу натерла до крови. Представляешь, Френсис за ней увязался, чтобы время убить. А как приехали в издательство, сразу сориентировался, решил воспользоваться ее связями. Подкатился к редактору с предложением издать свои книги на русском языке. Но облом получился. Редактор сказала — тема не наша. Мы не издаем научную литературу.
- Ловкий мужик! Не пропадет!
И Татьяна в столбик с положительными качествами жениха записала: предприимчивый.
Марианна проследила, как быстро удлиняется колонка с положительными качествами жениха и стала торговаться.
- Ну, тогда в столбик негативных качеств запиши: ханжа.
- А это причем?
- Когда они с Людмилой возвращались из издательства, зашли в магазин спорттоваров. Ему носки понадобились. Ну и Людмила купила себе спортивные носки, чтобы надеть на стертые ноги. Он как увидел, что она присела на скамеечку и расшнуровывает кроссовки, отскочил на два метра, будто с ней не знаком. Она мне сказала: «Он меня застеснялся».
- Записываем: деликатный! — и Татьяна стала записывать новое положительное качество Френсиса.
- Так мы же только что говорили о негативной черте его характера! — возмутилась Марианна.
- А я думаю, что он не ханжа, а деликатный. Кажется, я его уже лучше знаю, чем ты! — заупрямилась Татьяна и отложила ручку. — Ну, думаю материала достаточно, чтобы ты сама убедилась — у Френсиса гораздо больше положительных качеств, чем отрицательных. Эх, Марианна, мне бы такого Френсиса! Уж я не стала бы копаться в мелких недостатках!
- Так ведь у тебя Женечка! Ты только что твердила, как счастлива с ним! Танька, ну ты даешь! На чужой каравай рот не разевай!
- Женечка меня замуж не зовет. А тут такой жених пропадает!
Татьяна вздохнула с сожалением и тут же спохватилась.
- А вчера-то что было? Так и знала, что забудешь!
- Френсис вчера спас человека.
Татьяна подскочила.
- Ничего себе! Где это было?
Марианна подробно рассказала о вчерашнем происшествии, и Татьяна реагировала как обычно бурно. Она вскрикивала, всплескивала руками, пугалась, радовалась. Марианна подумала, что более благодарной слушательницы, чем Татьяна, еще поискать.
- Так он же герой! И как ты могла это редкое качество оставить напоследок?
И большими размашистыми буквами написала по диагонали прямо поверх положительных качеств: герой.
После этого Татьяна еще долго не могла успокоиться, требуя новых подробностей. Наконец она чинно уселась за стол.
- Ладно, возвращаемся к теме нашего сегодняшнего заседания. Прежде чем делать вывод, я бы хотела тебе кое-что напомнить. Не очень приятное, конечно, ты уж извини. Но раз мы занимаемся анализом, придется открыть тебе глаза. Вспомни: кто конкретно проявлял к тебе интерес в последнее время? Сантехник, который заманивал тебя своей востребованной профессией. Дескать — за твое нежное к нему отношение все трубы будет чинить бесплатно. Художник, который на первом же свидании заявил, что женат, жену сильно уважает, и ты ему нужна только для романтических отношений. И еще меня возмутило — не постеснялся порадоваться, что ты живешь близко от него. Так что ему не придется тратить времени на провожания.
- Был еще уличный поэт…— слабо возразила Марианна, потому что с ужасом вдруг поняла: все, все эти мужчины, которые встречались на ее пути и не могли отвести от нее взгляд, никогда не предлагали выйти замуж! А ведь действительно остается один Френсис.
- И поэт, и еще два десятка никуда не годных мужиков, которые не стоят твоего мизинца. Я бы назвала их халявщиками. Потому что ничего путного предложить тебе не могли.
- И что ты думаешь по этому поводу? — упавшим голосом спросила Марианна. Потому что неожиданно для себя они поменялись ролями. Раньше Татьяна приходила к ней искать утешение. А теперь она, Марианна, такая уверенная в себе женщина, обычно сильная и решительная, вдруг поняла, что нуждается в совете подруги.
Татьяна ласково погладила ее по руке.
- Внимательно изучи правый столбик, где перечислены положительные черты Френсиса. Ведь он тебе не противен?
- Вовсе нет. Наоборот, вчера я посмотрела на него новыми глазами. Я им гордилась.
- Вот видишь! Женщина должна гордиться своим мужчиной. Я по себе знаю — когда гордишься, начинаешь любить. И наоборот.000000000000000000
Татьяна замолчала, вспомнила про Женю. Улыбнулась своим мыслям.
- И еще. Тебе нужно немножко над собой поработать. Постараться понять его. Ведь перед тобой не стоит задача влюбить его в себя, — вздохнула почему-то Танька. — Тебе нужно отнестись к нему с пониманием. Будь более снисходительна к человеческим слабостям. Постарайся извлечь из них пользу. Будь хитрее, в конце концов. Например, он жадный — а ты думай: он экономный. В дорогой ресторан не поведет, зато накопит денег и повезет в Париж. Ну, это я так, к примеру, — спохватилась подруга. Похоже, она решила, что проявила излишнюю широту в своих фантазиях. — Вот мой Женечка. Он тоже, можно сказать, экономный. Пришел ко мне в свой банный день, они с друзьями по воскресеньям ходят париться в баню. И принес мне термос с особым чаем. А я ведь могла обидеться, дескать — какой чай в термосе? Почему не бутылка шампанского? Но нет, я не стала его огорчать. Наоборот, я воскликнула: Женечка, и это все мне? — Нет! — сказал он и гордо улыбнулся. — Это все нам! И мы вместе выпили этот особый травяной чай и заели яблоками, которые он принес с общего стола. Прикинь — он не сожрал их с дружбанами, а принес и поделился, поровну, между прочим! Мне одно — и себе одно!
- Ох, Танька, как же тебе мало нужно для радости, — вздохнула Марианна и приголубила подругу.
- Почему — мало? Внимание любимого мужчины, в чем бы оно ни проявилось — в одинокой розочке, в чашке чая — дорого стоит! Он же в эту минуту хочет доставить радость женщине!
- И то правда, — согласилась с ней Марианна. — Когда Френсис дарил цветочек, у него так сияли глаза! Он предвкушал, что я тоже обрадуюсь. А я еще и рожу скривила. Чтобы он понял — меня не удивишь. Но ничего не сказала! — поспешила она реабилитировать себя в глазах подруги.
- А думаешь, у Женечки нет других недостатков? Но я все их прощаю, потому что он проявляет ко мне внимание. Например, он любит приврать по мелочам, — отстранила Татьяна руку подруги. — Соврал, что моржует зимой. С друзьями в прорубь сигает.
- Ну, ты же не проверяла! Может, он действительно морж!
- А почему же у него вечно насморк? Как на улице погода испортится, чуть похолодает, он уже с носовым платком размером с пододеяльник. Все шмыгает и шмыгает, сморкается и сморкается! Те, кто зимой в проруби плещутся, закаленные! Значит, врет. А про то, что он голоса ставит начинающим певцам? Тоже вранье чистой воды. Он вообще химик, а не музыкант. А про таланты жены? Дескать, на ее эскизах Зайцев состояние заработал. А Глазунов ее картины покупает за копейки и выдает за свои. Ну не выдумки? Что ж она такая талантливая сидит в своей лаборатории и пробирки моет?
- А чем она занимается?
- В женской консультации лаборантом работает. Женечка мне сказал, что ей предлагали кандидатскую как докторскую защитить. Но обманули. Научный руководитель ее диссертацию своровал и издал монографию под своим именем. Вот она с горя и ушла из научного института в женскую консультацию. Каково? И осталась работать лаборантом. Какая там докторская? Она и кандидатом не стала! До жены мне, конечно, никакого дела нет. Он хочет в моих глазах выглядеть смелым, отчаянным и где-то даже гениальным. И про жену присочинил, чтобы внушить мне: все, кто его окружают, неординарные люди. Значит, и он такой же.
- А тебя это не настораживает? — Марианна жалостливо смотрела на подругу.
- Я же его люблю, — просто ответила Татьяна и взглянула на часы. — Ой, времени уже сколько! — заполошно вскрикнула она. — Марианночка, ты не сердись, ладно? Ко мне через полчаса Женечка приедет. Мне нужно зубы почистить, чтобы он пиво не учуял. А то еще заподозрит, что я без него мужиков принимаю! Ну и вообще марафет навести. Но ты это…поработай над собой! Ты сегодня встречаешься с Френсисом?
- Встречаюсь. Он решил провести романтический вечер без посторонних, и сегодня пригласил меня в интернет-клуб, чтобы там пообщаться.
- Да? — скривила губки Татьяна. — Жалко. А то я сегодняшний гонорар Ванечки посчитала до кучи в счет будущей прибыли. Придется вычитать. Но учти! Если мне денег на костюм сыну не хватит, я у тебя возьму взаймы. На неопределенный срок! Так что намекни Френсису, пускай переводчиком не разбрасывается. А то Ванечка себе другого иностранца найдет!
11.

Когда человек не ориентируется на местности, сколько же из-за этого возникает проблем! — думала Марианна, прикидывая, где назначить свидание Френсису. Главная проблема состояла в том, что нужно было объединить две задачи — чтобы профессор смог сам добраться до места встречи и чтобы недалеко находился Интернет-клуб. И еще одна, дополнительная — чтобы он сам мог вернуться домой.
Она набрала номер телефона Людмилы.
- Да-да, хорошо, я объясню Френсису, как дойти до метро, — поддержала ее решение Людмила. — Вряд ли он заблудится. От нашего дома идти по прямой всего-то десять минут.
Когда Марианна, проехав под землей пол-Москвы, вышла, наконец, наружу, ее ждал приятный сюрприз. Мало того, что Френсис уже поджидал ее, нетерпеливо прохаживаясь по самому солнцепеку, в его руках полыхал букет из пяти ярких алых роз. Как раз под стать румянцу на щеках взволнованного жениха. Увидев Марианну, он зарделся от радости, глаза его засияли голубым светом, и он бросился к ней с пылом молодого влюбленного.
- О, Марианна! — воскликнул он взволнованно и слишком громко, словно до конца не верил, что Марианна придет на свидание.
- Какие замечательные розы! — Марианна приняла букет и одарила бельгийца самой щедрой своей улыбкой. Похоже, Людмила донесла до сведения Френсиса, что его избранница — женщина непростая, и нужно сильно постараться, чтобы снискать ее расположение. А для этого хотя бы проявить щедрость в выборе букета.
Френсис благодарно пожал ее руку. Он понял, что угодил ей и воодушевился. Во всяком случае, осмелев, явно не собирался отпускать ее руку, словно не сомневался — она не станет возражать. И хотя его решительность удивила Марианну, она почему-то подчинилась, чувствуя тепло мужской ладони, неожиданно мягкой и нежной. Она пыталась припомнить, было ли такое в ее жизни — чтобы мужчина вел ее за руку — и не вспомнила. Никогда никто так властно и уверенно не брал ее за руку, чтобы вести за собой в неизведанную даль! А ей уже скоро сороковник! Это открытие так поразило Марианну, что она почувствовала сначала легкую обиду за бесцельно прожитые годы, и только потом тихую радость. Как она должна сейчас себя вести? Идти с ним за руку, как ни в чем не бывало? Тогда он подумает, что это доставляет ей удовольствие. В Европе у них принято так гулять, она не раз видела в западных фильмах. В Москве что-то не встречаются парочки в возрасте, которые бы гуляли, взявшись за руки, как молодые. Но если быть откровенной самой с собой, то ей действительно было приятно чувствовать руку Френсиса. А чтобы понять, какие чувства он испытывает в этот момент, довольно было взглянуть на его счастливое лицо. Марианна прислушалась к себе и обнаружила, что ей нравится внимание и влюбленный взгляд Френсиса. Но разве она чувствовала к нему нежность? Тогда что она чувствует — легкое волнение, покой, радость? Да все вместе, одновременно. Что-то она совсем запуталась. Марианна все еще не знала, как к нему относиться. Но ей совсем не хотелось выдергивать руку.
Марианна считала себя сильной женщиной. Она никогда не жаловалась, даже в самые драматические моменты своей жизни. Когда Альгирдс зачастил в Ригу, объясняя многочисленные отъезды проблемами в бизнесе, она даже не усомнилась в правдивости его слов. Потому что привыкла доверять любимому. Ведь она тоже всегда была честной с ним. Это уже потом, когда после их разлуки прошло много времени, и она обрела способность трезво оценить их отношения, глаза словно открылись. Как же раньше она не задумывалась, почему в последние месяцы Альгирдс избегал ее прикосновений? Почему он ложился в постель позже ее и сразу отворачивался к стене? А ведь тогда она думала о нем с состраданием: бедняжка, он так много работает, пытаясь сохранить бизнес, на это уходит столько сил, потому и устает. И даже выражение отчужденности и холодности на его лице она принимала за озабоченность. А когда он и вовсе перекочевал на диван, объясняя это тем, что ворочается во сне и не хочет ей мешать, она поверила! И даже умилилась — Альгирдс в сложное для себя время, прежде всего, думает о ней. А телефонные звонки — почему они не вызывали подозрения? Раньше он все переговоры вел при ней. Последнее время уходил со своим мобильным в другую комнату или даже в ванную. И разговоры вел только на латышском языке. Она закрывала глаза на все признаки приближающегося разрыва, потому что не хотела думать о худшем. Марианна убеждала себя, что Альгирдс прежний, просто переживает не лучшие времена. А если бы она насторожилась и попыталась выяснить отношения? Что бы изменилось? Он ушел бы раньше. Но ведь от этого ей все равно не стало бы легче. И когда он однажды сказал, пряча глаза, что возвращается в Ригу, она не поверила своим ушам. Нет, это невозможно. Зачем? Что он там будет делать без нее? И как она сможет жить без него?
Альгирдс стоял перед ней с каменным выражением лица. Волнение выдавали только руки — он с хрустом сжимал суставы пальцев. И этот жуткий звук, словно он ломал собственные кости, заставил ее закричать.
- Прекрати! Что ты делаешь? Тебе же больно!
На самом деле больно было ей. Казалось, то место в груди, которое было заполнено любовью к Альгирдсу, превратилось в расплавленную лаву и она растекается внутри, пожирая ее без остатка.
- Я полюбил другую женщину, — Альгирдс перестал хрустеть суставами и сунул руки в карманы. — И ничего не могу с собой сделать. Я пытался, честно. Но это чувство невозможно подавить. Так бывает.
- Как бывает? — закричала Марианна, схватила его за плечи и начала трясти. Слезы мешали разглядеть его лицо. — Я не понимаю! Ты хочешь сказать, что больше не любишь меня?
- Ты все понимаешь. Любовь не вечна, — немногословно объяснил Альгирдс и вынул руки из карманов. Но не затем, чтобы обнять ее и утешить, как она подумала в первую секунду. Он обхватил жесткими пальцами запястья ее рук и развел их в сторону.
- Не надо, Марианна. Я уже все решил. И для тебя это тоже не конец света. Сначала тебе будет плохо, потом ты меня забудешь. Все проходит.
Альгирдс повернулся к ней спиной. Чужой мужчина. Холодный. Человек без сердца. Человек, который сначала подарил ей любовь, дождался, когда она прорастет в ее сердце, а потом безжалостно вырвал ее и уничтожил.
Подруги так и не увидели ни одной слезинки в ее глазах. В какой-то момент, когда уже было совсем невмоготу терпеть муки расставания, когда казалось, что ее мир безвозвратно рухнул, Марианна уехала на дачу. И вот там уже, в одиночестве, наплакалась вволю, от души, выла и повторяла: я так не могу! Я так больше не могу! На целую неделю отпустила свои чувства, испытывая что-то похожее на наркотическую ломку. С утра она уходила в лес и, углубляясь в чащу, пробиралась сквозь колючие кусты, перелезала через полусгнившие стволы деревьев, чтобы, наконец, рухнуть без сил на сырой пенек. Здесь было ее убежище. Не дом, где все напоминало об Альгирдсе — его книги, инструменты, старая одежда, в которой он красил полы, рубил дрова, топил для нее печку. А это суженное пространство, где, куда не кинь взгляд — серая стена деревьев и мокрые ветки под ногами. И тяжелое сырое небо над головой. Всю неделю моросил дождь. И когда она выбиралась на дорогу, чтобы вернуться домой, мокрые джинсы прилипали к ногам, и она дрожала от озноба. В октябре все дачные соседи вернулись в город, но Марианна не испытывала страха от одиночества. Иногда по грунтовой дороге мимо дома проезжали грузовики со стройматериалами. В то время, когда она мысленно перебирала обломки своей неудавшейся жизни, кто-то возводил дом. Наверное, для будущей счастливой жизни своей семьи. Однажды мимо окон проехал грузовик, доверху нагруженный тесом. Из открытого окна торчал локоть водителя. Он смотрел на дорогу и не видел, что Марианна из-за занавески наблюдает за ним. Громкие звуки знакомой мелодии вырывались из окна машины. Водитель слушал песню Шевчука «Последняя осень». Марианна разрыдалась. Эту песню любил слушать Альгирдс. Когда рыдания перешли в редкие всхлипывания, Марианна словно очнулась. Нужно что-то делать. А для начала поставить себе диагноз. «Я переживаю последствия болезненной привязанности», — убедила себя Марианна.— Значит, это болезнь. И я должна ее преодолеть. И тогда она приказала себе: не плакать! И получилось. Подруги только догадывались, что она пережила. Хотя спустя месяц увидели ее уже не просто переболевшей, а полностью преображенной — как всегда уверенной, немного язвительной, знающей себе цену красавицей Марианной.
Френсис вопросительно заглянул ей в глаза и нежно провел рукой по щеке. Что-то почувствовал в ее настроении? А ведь она умеет владеть своим лицом, научилась. Как говаривала ее мама — беда научит. Бельгиец в этот раз вел себя смелее. Может быть, потому, что никто им не мешал? Ванечка, конечно, свой парень, но если вспомнить насмешливые взгляды, которые он украдкой бросал то на Френсиса, то на нее…Парнишка совсем не умеет скрывать свои чувства, молоденький еще. Френсис, конечно, тоже догадывался, что юный переводчик в душе потешался над влюбленным пожилым мужчиной. Марианна заметила, как он недовольно косился на Ивана и несколько раз даже хмурил свои удивительно ухоженные брови. У нее тогда даже мелькнула мысль, что бельгиец готовился к встрече с ней по полной программе. Не исключено, что одним из пунктов программы было посещение косметолога.
- Интернет-клуб! — объявила Марианна Френсису, и он радостно откликнулся. Она вслушалась в его слова и поняла, что он радуется: наконец они смогут поговорить без словаря.
Легко сказать — поговорить. Их общение напоминало скорее решение головоломки, потому что компьютер иногда выдавал загадочные тексты. Их приходилось буквально расшифровывать. Скоро оба раскраснелись, словно бегуны на дальней дистанции. От волнения Френсис то и дело промахивался, молниеносно набирая текст на клавиатуре, затем перечитывая его и исправляя ошибки. Марианна тоже ошибалась, но по другой причине — она не любила, когда во время отстукивания букв ей заглядывали под руку.
- Почему ты взгрустнула, когда я взял тебя за руку? — первое, что спросил на экране Френсис. — Тебе было неприятно?
- Нет, я не могу сказать, что мне было неприятно. Это мое прошлое.
- Ты пережила что-то неприятное?
- Не будем это обсуждать. Оно в прошлом.
- Хорошо. Будем говорить о нас. Нам есть, что сказать друг другу. Я хочу тебе признаться, что на первом же свидании ты произвела на меня очень сильное впечатление. И я понял, что не представляю жизни без тебя.
- Но я уже тебе говорила — ты меня совсем не знаешь!
- Достаточно для того, чтобы понять — ты моя женщина.
Марианна откинулась на спинку стула и задумалась. Не слишком ли Френсис форсирует события? А влюбленный уже заволновался и быстро застучал по клавишам.
- Я хотел сказать — ты женщина моей мечты!
Марианна опять задумалась. Что ему сказать на это?
- Не знаю, что тебе сказать! — честно ответила она.
- Не говори, раз не знаешь. Но я обещаю заботиться о тебе всегда!
- Извини, но я не верю в слово «всегда». Мне уже приходилось разочаровываться.
Френсис повернулся к ней лицом и показал пальцем в свои глаза. Что-то сказал, потом хлопнул себя ладонью по лбу, вспомнив, что Марианна не понимает его и застучал по клавиатуре со скоростью машинистки высшего разряда.
- Мои глаза не врут. Смотри в мои глаза.
И опять повернулся лицом к Марианне и уставился на нее немигающим взглядом. Волей-неволей пришлось смотреть в глаза, в которых читались и любовь, и страсть, и нежность. И она не могла не признаться себе, что склонна верить ему. Потому что это был взгляд влюбленного человека. Человека? Марианна тут же вспомнила слова Катерины и Таньки: «Где бы найти человека?» Но ведь влюбленный мужчина, как правило, обещает заботиться о любимой женщине. Во всяком случае, эти обещания ей давали оба мужа и Альгирдс.
- О чем ты думаешь? — спросил Френсис и огорченно взглянул на нее. — Тебя тревожит твое прошлое? Но его уже нет! Живи сегодня!
Марианна подумала, что будь с ней рядом Татьяна, она непременно бы добавила в список положительных черт Френсиса новое достоинство: обладает повышенной чувствительностью. Странно, уже второй раз за последний час бельгиец удивил ее тем, что почувствовал ее переживания. Хотя она была уверена — на ее лице они никак не отражались.
- Я не живу прошлым. Я живу сегодня. Но я не знаю, что меня ждет в будущем.
- Я хочу, чтобы ты знала: в будущем у тебя будет заботливый муж. И это буду я.
- Ты очень самонадеянный. Я же тебя совсем не знаю.
- Ты знаешь, что я люблю тебя. Что буду заботиться о тебе. И что я самонадеянный. Это уже много.
Френсис рассмеялся и поцеловал ее руку.
- Самонадеянные люди — уверенные в себе. Это тоже моя черта. Видишь, твое представление обо мне становится все полнее.
- У меня плохой характер, — призналась Марианна.
- Я знаю. Но меня это умиляет. Ты похожа на кошечку, которая то мурлычет, то выпускает коготки и делает больно. Я ведь не зря называю тебя моей кисонькой. Мне нравится твой характер. С тобой не может быть скучно.
Марианна вошла в азарт. Общение с Френсисом было уже не на уровне монологов, когда они писали письма, и не осложнялось поисками слов в словаре, а настоящим диалогом, и это было интересно и романтично. Вокруг за компьютерами сидели люди, и никому не было до них дела. А они вели разговор о личном на глазах у всех. И это придавало остроту их общению.
- Ты мне вчера снилась…- напечатал Френсис и застенчиво улыбнулся.
- И что же я делала в твоем сне?
- Сон был…эротичный, — признался Френсис. — Я был на войне, а ты проезжала мимо в танке. И у тебя была обнажена грудь.
- Ой, это неприлично! — ответила Марианна и смутилась.
- Нет, это было так красиво! — Лицо Френсиса выражало восхищение. — Но слишком хорошо, чтобы в тот момент быть правдой. Ты запустила в меня розой с длинным стеблем, и она больно меня уколола.
Он ткнул пальцем на маленькую красную точку на носу.
- Иногда сны сбываются, — насмешливо прокомментировала Марианна.
- Ты…о своей прекрасной груди? — взглянул на нее игриво Френсис.
- О коготках, — усмехнулась Марианна.
- Ну, да, это так на тебя похоже! Даже во сне ты колючая, как роза. Или как коготки кошечки.
Френсис взял ее руку и поднес к своим губам. Он поцеловал каждый ее палец и, вздохнув, выпустил ее руку. Потому что печатать одной рукой на клавиатуре было неудобно.
- Я не подгоняю тебя, Марианна, — появилась на экране следующая фраза Френсиса. — Но у нас осталось два дня, и кое-что мы должны решить до моего отъезда.
- Что ты хочешь решить?
- У меня два предложения. Я хочу получить твое согласие приехать к тебе осенью. И второе: я хочу получить твое согласие пожить вместе у тебя.
Марианна изумленно взглянула на Френсиса.
- Почему у меня?
- Тебе легче будет привыкнуть ко мне на своей территории. Всего несколько месяцев. И последнее, если ты не против: давай мы встретим Рождество в Париже и проведем там рождественские каникулы.
Марианна не знала, как реагировать на предложения Френсиса. Конечно, чтобы узнать человека поближе, нужно проводить с ним больше времени. Хорошо, пускай приедет через несколько месяцев. Но жить вместе в маленькой двухкомнатной квартире с Френсисом и взрослой дочерью! У них так тесно, и что скажет Лиза? Марианна заранее знала, как встретит Старушенция эту новость. Дочке она не понравится. Но последняя фраза Френсиса про Рождество в Париже подействовала на нее гипнотически. Она не могла оторвать взгляд от экрана. Френсис истолковал ее молчание по-своему.
- Ты должна подумать, да? Я буду ждать твоего ответа. А сейчас мы пойдем ужинать.
Он нежно обнял ее за талию и заглянул в лицо. Его глаза оказались совсем близко. Марианна не отвела взгляд и продолжала смотреть в его глаза, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям. Прикосновения Френсиса не вызвали отторжения. Напротив, ей было приятно. И почему-то она немного волновалась. Оказывается, смотреть в глаза влюбленного человека тоже было приятно. Одним словом — он ей нравился. Может быть, потому, что он действовал так стремительно? А, может, потому что все решил за нее? Она так устала принимать решения сама. Хотя, конечно, его предложения звучат странновато, несколько противоречиво. С одной стороны — поездка в Париж, но с другой — совместная жизнь в Митино. Но у нее давно не было ощущения такого покоя, какое она испытывала сейчас с Френсисом. И ведь не обязательно сразу выходить за него замуж. Действительно, может, лучше пока пожить на своей территории, попривыкнуть к нему.
Она застучала по клавишам, и Френсис прочитал:
- Мне действительно нужно подумать. А сейчас пойдем ужинать, потому что я умираю от голода.
Френсис взял ее за руку и повел за собой.

12.

- Какова тема сегодняшнего заседания? — спросила Татьяна, с аппетитом откусывая пирожок, и тут же комментируя его вкусовые качества: — Пирожок супер!
- По-новому рецепту готовила, — похвасталась Катюша и заботливо предложила Марианне:
- Ты попробуй. В этот раз у меня такое нежное тесто получилось! Марианна машинально откусила пирожок, пожевала, одобрительно кивнула головой и отложила его.
- Не знаю, как поступить, девочки — призналась она. — Френсис пригласил меня в Париж. С одной стороны — я хочу с ним поехать. А с другой — боюсь.
- Чего ты боишься? — вскричала Татьяна. — Это же Париж! Я бы все отдала, чтобы съездить в город своей мечты! А у нас, как назло, никогда не бывает там гастролей.
- А он от тебя требует что-то взамен? — забеспокоилась Катя — Если он тебе совсем не нравится, то не нужно. Жила без Парижа и еще сто лет проживешь.
- Не требует ничего. Но надеется, что я со временем его полюблю.
- Вот видишь! — торжествовала Татьяна. — Я же тебе говорила: нужно над собой поработать! Еще вчера ты отказывалась с ним встречаться. А сегодня уже склонна поехать с ним в Париж. Отбрось все страхи! Все будет у вас хорошо!
Татьяна обняла подругу и уткнулась носом в ее шею.
- Я вчера весь день о вас думала. И знаешь, что надумала?
- Что?
- Что вы подходите друг другу. Ты же сама призналась — что у вас много общего. Не припомню, чтобы ты о ком-то так говорила прежде.
- А об Альгирдсе я разве так не говорила?
- Нет, никогда! — убежденно воскликнула Татьяна. — Что ты его безумно любишь — да. А чтобы вам нравились одни и те же книги, одни и те же фильмы — нет. Ты вспомни — какие книги он любил?
Марианна задумалась и растерянно развела руками.
- Ты не помнишь, потому что он ничего не читал! — торжествующе воскликнула Татьяна. — Он вечно смотрел футбол и мотогонки. Все! Это был его удел. Ну, иногда журнальчики листал. Я всегда удивлялась: что у вас общего? Потом поняла — постель.
- Татьяна! — возмущенно одернула ее Катя. — Что ты несешь?
- А что? Многие пары удерживает только постель, — пожала плечами Татьяна.
- Она правду говорит, — тихо сказала Марианна Кате. — Но я его любила!
- Кто же спорит? Конечно, любила! В прошедшем времени! Ты что, их все время сравниваешь? Френсиса и Альгирдса? — подозрительно спросила Татьяна. — Ты это брось! Глупее занятия не придумать — сравнивать того, кто тебя БРОСИЛ, с тем, кто тебя ЛЮБИТ!
Татьяна произнесла оба слова именно так — выделяя большими буквами.
- Прости меня, дорогая, если тебе это неприятно! — спохватилась она и поцеловала подругу в щечку.
Марианна покачала головой. А ведь действительно подсознательно она постоянно их сравнивает. И даже не их, а те чувства, которые она к обоим испытывает. Страсть к Альгирдсу, хотя все это уже в прошлом, и симпатию к Френсису. В зачаточном состоянии.
- Продолжай над собой работать! — Татьяна как будто прочитала ее мысли. — Чувства придут, если их развивать. Ну, если он тебе не противен, конечно. Думай о нем хорошее. Плохого он пока тебе ничего не сделал.
- «Пока»! — фыркнула Катя, передразнивая подругу. — Что ж, дожидаться, когда сделает?
- Неприятности нужно переживать по мере их поступления, — глубокомысленно изрекла Татьяна и забросала Марианну вопросами.
- И что ты ему сказала? Когда он предлагает ехать? На сколько? А вы сначала поженитесь, а потом поедете — в свадебное путешествие? Или наоборот? Я тебе советую ехать сразу, пока он не передумал. А то мало ли что потом!
- В смысле? — удивилась Марианна.
- Ну, свадебные расходы он ведь на себя возьмет. Потратится. А потом подумает: да ладно, хватит с нее! С тебя, то есть — уточнила Татьяна.
- Точно, горячо подхватила Катя. — Он подумает, что ты и так у него в кармане. И про Париж замнет. Хотя расходы на свадьбу — это тоже немало. А уж получить в мужья иностранца — это так классно! У меня еще ни одна знакомая за иностранца замуж не выходила.
Катя расплылась в мечтательной улыбке и любовно посмотрела на Марианну.
- Я еще не все сказала! — перебила ее Татьяна. — А вот когда он сначала свозит тебя в Париж, подумает: ой, сколько же я вложил денег в эту поездку! Что ж, отпускать ее с миром? Нет, теперь пускай выходит за меня замуж! Сразу двух зайцев одним выстрелом убьешь. Если мужчины много вкладывают в свою женщину, им с ней труднее расстаться. Жаба душит.
- Танюша, он готов жениться хоть сейчас. Дело во мне. Я же его совсем не знаю. Френсис это понимает. Думаешь, зачем он предлагает пожить вместе? Чтобы мы лучше узнали друг друга. Только он предлагает пожить на моей территории. Считает, что я буду себя чувствовать увереннее дома, чем в чужой стране, в чужом доме.
- Что? — закричали в унисон обе подруги. Но Татьяна оказалась более прыткой и следующим вопросом опередила подругу: — Как это на твоей территории? Он хочет поселиться у тебя?
- Ой, как это странно! — покачала головой Катя. — Может, у него виды на твою квартиру? Ты уж его не прописывай. Ишь какой хитрый. Поэтому и про Париж заранее сообщил. Приманка у него такая. Жениться — пусть женится. Но прописывать — фигу!
- У него свой дом, зачем ему моя квартира? Тем более, в Митино. — Марианна принялась доедать пирожок, но жевала его рассеянно и без аппетита.
- А как тогда Париж? — не унималась Татьяна. — Вообще, какова очередность его предложений? — строгим голосом спросила она подругу.
- План у него такой: в октябре он приедет ко мне, погостить. В декабре предлагает махнуть на рождественские каникулы в Париж. А потом он хочет поселиться у меня. Говорил, ненадолго. Или как получится.
- Ну, это куда ни шло. Правильно, что поездку в Париж он планирует после того, как у тебя с недельку поживет. Узнаете друг друга поближе. Чтобы ты поняла, какой он мужчина. Вдруг он никудышный любовник? Было бы очень обидно узнать об этом в Париже, в городе вечной любви.
Татьяна любила все расставлять по своим местам. Катя поддакнула:
- Точно, проверь его! А то отравит тебе всю поездку.
- Ты хоть намекнула ему, что находишь его старым? Чтобы не слишком заносился? А то еще решит, что он — мечта всей твоей жизни, — потребовала отчета Татьяна.
- Конечно, нет. Бестактно заявлять человеку, что он старый.
- Ну и какой же он старый? — вмешалась Катя. — Подумаешь, пятьдесят лет! Я однажды влюбилась в дядьку, который был старше меня на тридцать пять. И ничего! А тут всего-то на одиннадцать!
- А сколько же тебе тогда было? — Татьяна удивилась, что Катя хранила в тайне такой яркий эпизод своей жизни.
- Двадцать. Я только-только за Петьку вышла.
- Вот где корень зла! — провозгласила Татьяна с таким торжеством, словно только и ждала, чтобы разоблачить подругу. — Если ты в начале брака вела себя так безобразно, то чему теперь удивляешься? Он, бедняжка, может с первых дней был травмирован твоей изменой. Удивительно, что его хватило на троих детей! Не смей больше жаловаться на Петьку!
- Я ему не изменяла! — возмутилась Катя. — Влюбиться — не значит изменить. Тем более, что я Жорика никогда не видела. Моя любовь к нему была платонической. И Петька утопил его в унитазе.
Татьяна только раскрыла рот, чтобы порасспросить подробнее о трагическом конце платонической любви Катерины, но ей помешала Марианна.
- Девочки, Френсису пятьдесят пять лет, — тихо произнесла она.
Ее сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы.
- Что? — в один голос вскрикнули подруги.
- Мне вчера Людмила звонила. Сказала, что ее сын заглянул в паспорт Френсиса. Решила, что не вправе скрывать от меня такую важную информацию.
- Час от часу не легче! — всплеснула руками Татьяна. Ее представления о счастливом выборе подруги стали рушиться прямо на глазах. — Мало нам истории со старой фоткой, он еще и про возраст наврал, лгун несчастный.
- Ну и что? — вступилась за него Катя. — Какая разница? Подумаешь, скрыл каких-то пяток лет. Понятное дело, он же боялся, что Марианночка не захочет за него выходить. Дело не в возрасте, а в желаниях и возможностях! — важно заявила она. — Есть и сорокалетние мужчины, которым все по фигу. Ему что есть жена, что нету — по барабану. Будет всю ночь рядом дрыхнуть и не вспомнит о ней. Разве что замерзнет к утру и прижмется погреться.
В голосе Кати подруги услышали горечь и с сочувствием посмотрели на нее. Подруга не раз жаловалась, что Петя в сексуальном плане человек равнодушный и холодный. И на их вопрос, как при таком нежелании исполнять супружеские обязанности он стал отцом троих детей, Катя только пожимала плечами: когда это было! Старшему, Дениске, уже двенадцать, Вареньке десять, а Игорьку пять лет.
- А ты донесла до сведения этого сорокалетнего, что от бездействия его железы начнут сохнуть, кожа покроется преждевременными морщинами, а мускулы ослабеют? И еще такой неприятный нюанс — без регулярного секса у мужиков голова тупеет.
Татьяна переключила внимание на Катю. Она перечислила все неприятности, которые ждут в ближайшем будущем Петьку, и ехидно добавила; — Так что просвети, Катюша, мужа! И не бросай надежду на полноценную сексуальную жизнь.
- Ну, что касается тупости, то у него эта проблема неизбывна, — саркастически усмехнулась Катя. — Четырнадцать лет уже наблюдаю. А с мускулами как раз все в порядке. Он же их постоянно качает, когда мебель таскает заказчикам. Там и голова особенно не нужна. Разве что запомнить адрес и не притащить диван в соседний подъезд. На десятый этаж без лифта. Такое у него тоже было.
- А с другой стороны, — Татьяна решила вернуть разговор в прежнее русло, уж очень не хотелось разрушать красивую сказку о счастливой любви Марианны, — действительно, разве возраст имеет значение, если люди любят другу друга? Я согласна с тобой, Катюша — это мелочь по сравнению с тем, что наша Марианночка, наконец, нашла свое счастье. Хоть кому-то в этой жизни повезло.
- А разве кто-то говорил про МОЮ любовь? — удивилась Марианна. И тем более про МОЕ счастье? Не рановато ли?
Странные вещи стали происходить в ее жизни — вчера ей показалось, что она уже готова соединить свою жизнь с Френсисом, хотя еще два дня назад продинамила свидание. Сегодня Татьяна объявила, что, оказывается, Марианна любит Френсиса и даже нашла в его лице свое счастье. Конечно, Марианна не против, чтобы за нее принимали решения, если они разумные и не идут в разрез с ее желаниями. Но и Френсис, и подруги пытаются навязать ей свои фантазии.
- А я думала, тебе нужен совет, — разочаровано протянула Танюша. — А ты, оказывается, просто рассказываешь о планах бельгийца на вашу дальнейшую жизнь. Ну, что ж, и на том спасибо. Не пренебрегаешь своими подругами, — обиженно заключила она и принялась с удвоенной энергией за пирожки. — Кать, рецептик я спишу, чудные пирожки!
Катя заулыбалась и похлопала себя по животу.
- А вы думаете, почему я такая упитанная? Потому, что хорошо питаюсь! У меня вообще возникла идея — пойти поваром в какую-нибудь фирму. А то эти дети так достали — что в больнице, что в школе! Мне своих вполне хватает. Кстати, о детях.
Катя перевела взгляд на Марианну.
- Ты со своей Старушенцией советовалась насчет всех этих идей Френсиса?
- А что с ней советоваться? Она спит и видит, как я уеду за границу, а она будет отрываться в нашей квартире без моего надзора. Ну и мечтает, что я ей тряпки буду присылать. Естественно, обещает регулярно навещать меня в Бельгии.
- А кто ей билеты будет покупать?
- Надеется, что Френсис. Она мне заявила: если мужчина любит женщину, он обязан полюбить ее детей. А если мать и дитя по причине замужества матери находятся в разлуке, он не должен препятствовать их встречам. То есть оплачивать билеты как матери, так и ребенку.
- Уши вянут, — призналась Катя. — Как будто слушаю решение суда.
- Не забывай, что моя дочь учится на юридическом, — горделиво заметила Марианна.
- А про то, что Френсис планирует иначе, и в вашей квартире появится новый жилец — она знает?
- Я сама еще не знаю, как мне быть, зачем же я буду ее заранее пугать?
- А-а, — позлорадствовала Танюшка, — так ты все-таки просишь нашего совета, раз сама еще ничего не решила!
Марианна поставила локти на стол и облокотилась подбородком на сцепленные пальцы. Она внимательно слушала подруг, переводя взгляд с одной на другую.
- Есть идея! Играй по его правилам, — советовала Татьяна.- Раз он врет, не грех и тебе присочинить. Наври, что Лиза сварливая и дерзкая девчонка. Добавь, что она нахальная, обожает словесные перепалки, и что даже ты с ней не справляешься. Не забудь упомянуть, что она тоже собирается замуж. В обозримом будущем. И мужа приведет в твой дом.
Катя при этих словах радостно оживилась.
- Что, у Лизоньки мальчик появился? А почему я ничего не знаю?
- Я сама ничего не знаю, — Марианна смотрела на подруг честными глазами. — Танюша, как всегда, фантазирует.
- А вот и нет! — победоносно воскликнула Танька. — Никаких фантазий! Твоя Лиза моего Ванечку окучивает! В ущерб нашему финансовому положению!
- Ну, мало ли что она болтает! — отмахнулась Марианна, не понимая, откуда у подруги такая информация. Да и вообще — какое отношение к финансам Танькиной семьи имеет ее единственная и горячо любимая дочурка?
- Пока ты бегаешь по свиданиям и обсуждаешь с Френсисом ваше счастливое будущее, Ванечка проводит время у тебя дома с твоей красавицей!
- Правда, что ли? — не поверила Марианна. — Не может быть!
Такой прыти она от своей дочери не ожидала. Неужели Лиза приступила к воплощению своих планов и действительно закрутила с Ванечкой? Когда ж она успела? Если Марианна будет слишком долго раздумывать, похоже, Старушенция побывает в Париже раньше ее!
- А откуда ты знаешь, что они встречаются?
- Ваня вчера позвонил с вашего домашнего телефона, у меня определился номер. Предупредил, что в гостях. А я же знала, что ты с Френсисом встречаешься. Вот и просекла, что они твою хату используют, пока тебя нет! А уж как вернулся, я ему учинила допрос. Предъявила доказательства. Он и признался, что и накануне, когда ты на свидании была, он у вас сидел-посиживал.
- Заседание родительского комитета открывается! — провозгласила Катя и тут же захлопала в ладоши. — Ой, как здорово! На двух свадьбах погуляем! А для экономии обе можно объединить, тогда и свадьба детей будет на халяву, Френсис все оплатит!
- Девчонки, вы ошалели? — взвилась Марианна. — Теперь уже две свадьбы затеяли?
- Лично я ко второй не готова, — проворчала Таня. — Мой сын без порток под венец не пойдет! И вообще — какой из него жених в девятнадцать лет?
- Закрыли тему! — тут же объявила Катя.- Причина уважительная. Жених еще не заработал на костюм.
- Вот и я о том. Ванечке одна турфирма предложила сопровождать иностранцев, пока он простаивает из-за капризов Френсиса и Марианны, а Лиза его отвлекает! Финансовый ущерб налицо!- сердито сказала Татьяна.
Позвонил телефон. Марианна взяла трубку.
- Да, Старушенция. Слушаю тебя. Почему так холодно разговариваю? Как хочу — так и разговариваю. Не мешай мне! У меня сейчас прием!
Марианна сердито положила трубку.
- Потом с ней поговорю. Мне нужно видеть ее бесстыжие глаза. Ведь договорились: ставить меня в известность обо всех изменениях в жизни! Чтобы я вовремя могла дать мудрый материнский совет.
- Правильно, пускай подумает над своим поведением! — одобрила Татьяна суровые методы воспитания будущей невестки.
Телефон зазвонил опять.
- Нет, я не с Френсисом. С ним мы позже встретимся. А вот не скажу, когда! — мстительно заявила Марианна и опять бросила трубку.
Телефон тут же затрезвонил.
- Ну что, что тебе нужно? — завопила Марианна в трубку. — Не скажу, кого принимаю! Кого надо, того и принимаю.
- Да отключи ты этот телефон! — подсказала Татьяна. — А то не даст расслабиться. Вот же настырная!
Марианна еще минуту послушала и отключила мобильный и домашний телефоны.
- Зря ты, Тань, встряла. Она твой голос услышала.
- Ну, теперь пойдут тусоваться к нам! — вздохнула Татьяна.
Марианна нахмурила брови и продолжала ворчать, ни к кому не обращаясь, словно разговаривала сама с собой.
- Я же ее просила — в порядке живой очереди!
- Что? — в один голос спросили Катя и Таня.
- Кавалеров разбирать, — с досадой отмахнулась Марианна.
- Так вы уже все за нас с Ванечкой решили! — всплеснула руками Татьяна.
- Налицо семейный заговор! — провозгласила Катя и мирным тоном предложила: — Может, пора уже винцо открывать? Напьемся, а там видно будет. А то у нас нынче проблема за проблемой. На трезвую голову не разобраться.
- Открывай, — сердито бросила Марианна, боясь смотреть в глаза Татьяне. Та тоже все еще не могла прийти в себя, не ожидая такого коварства от подруги.
Катя открыла бутылку и разлила вино по фужерам.
Ее мобильный телефон зазвонил неожиданно и так громко, что рука Кати дрогнула, и она пролила несколько капель на скатерть.
- Чего надо? — недовольно спросила она в трубку.
Подруги услышали звонкий голосок Катиного младшего сына.
- Мамочка, а где ты?
- В гостях я. У Тети Марианны. Ложитесь спать без меня, я поздно вернусь, — строго приказала Катя.
- Ура! Мама вернется поздно! — услышали все ликующий вопль малыша.
Катя закатила глаза и отключила телефон.
- Видали? Теперь они устроят вечерний балдеж.
- А Петя их что, не уложит?
- Так он у них в команде главный зачинщик!
- Видишь, он детей любит, — с укором сказала Татьяна. — А ты им все время недовольна!
- Пускай бы он до кучи и меня любил, — огрызнулась Катя. Но когда взгляд ее упал на фужеры, она смягчилась и тоном светской львицы спросила:
- Какой страны вино мы пьем в это время суток?
- Чилийское, — коротко ответила Марианна и в несколько глотков выпила весь бокал.
- О, как нас прихватило! — съехидничала Татьяна. — Совесть мучает? Еще бы! За спиной подруги козни строить!
- Девочки, не начинайте, — миролюбиво попросила их Катя.— Тема нашего нынешнего заседания изначально была другая. Что-то вы совсем в сторону ушли. Кстати, а почему вино не бельгийское? Разве жених не привез тебе в подарок бутылочку?
- Какое еще бельгийское вино? — неожиданно раздраженно отреагировала Марианна. — А пепси-колу не хотите?
Подруги взглянули на нее с удивлением. Невинный вопрос вызвал явно неадекватную реакцию подруги.
- Я что-то не то сказала? — растерялась Катя.
- Френсис меня вчера сводил в «Макдоналдс». Представляете? Я туда уже сто лет не хожу. И любовно наблюдал, как я ела толстый жирный биг-мак, роняя листья салата, капли майонеза и кетчупа на новую кофточку. И всю эту калорийную гадость запивала «Пепси-колой».
- Оп-паньки, — не сдержала удивления Татьяна. — Так ведь в первый день он водил тебя в приличный ресторан. Я думала, так каждый день будет. Какой, однако, непредусмотрительный! Чтобы покорить даму, мужчина должен быть щедрым до конца. Проявлять последовательность, так сказать.
Таня решила не дуться на подругу. В конце концов, Лизу она с пеленок знает. Невеста из нее, конечно, паршивенькая. Но и не худший вариант. Во всяком случае, эта юная разгильдяйка — почти родня. Сколько лет подруги с малышней жили на даче Марианны, и детишки играли в одной песочнице и плескались в одной ванночке на двоих.
- Да, мне тоже не нравится, что он потащил тебя в «Макдоналдс», —присоединилась Катя к мнению подруги. — Хотя особо и не удивляет. Увы, но черта его характера, которую мы обозначили, как жадность, подтверждается. При всем желании выдать тебя за него замуж, я не могу подсластить пилюлю и жадность назвать экономностью.
- Самое обидное, что это я виновата! — пожаловалась Марианна. — Когда мы вышли из Интернет-кафе, он спросил: куда, милая, пожелаешь? А тут, как назло, эта забегаловка подвернулась. Я и говорю: да хоть куда, я так есть хочу! Хоть в «Макдоналдс»! Я-то пошутила, а он поверил. Решил, что порадует меня. Я думаю, из всего, что я ему наговорила, он только название этого проклятого заведения понял. У меня так настроение испортилось! Только-только у нас живой разговор завязался. Со словарем накануне не в счет. Я даже почувствовала, что он мне стал как-то ближе, а тут бац — майонезом на кофточку капнула. Вчера замочила, смотрю — не отошло пятно!
- Марианночка, мне кажется, что ты все в одну кучу валишь. Как-то раньше ты умела отделять главное от второстепенного. У вас же состоялся важный разговор. Считаю, он прошел очень даже продуктивно. Ты получила сразу столько интересных предложений — и вместе поселиться, и в Париж съездить! Да купит он тебе новую кофточку, если эту не отстираешь! Нашла о чем горевать! — принялась утешать подругу Татьяна.
- Девчонки, что я придумала! — Катерина вскрикнула так громко, что подруги вздрогнули. — Хватит уже про эту кофточку! В конце концов, она у тебя не последняя. А давай, Марианночка, ты его испытаешь!
- В смысле? — насторожилась Марианна.
- А вот не пойди сегодня на свидание. И посмотри, как он будет реагировать.
- Понятно — как. Начнет разыскивать через Людмилу. Даст ей задание позвонить мне. И вообще — зачем мне его испытывать?
- Как — зачем? Мужчин необходимо время от времени испытывать. Чтобы держать в напряжении. Если он так сильно дорожит тобой, придумает какой-нибудь ход.
- Какой?
- Да мало ли! Что-нибудь героическое. Например, на вертолете прилетит, — хихикнула Катя.
- Героическое он уже вчера совершил, — перебила ее Татьяна и в красках описала драматическое событие, происшедшее накануне в кафе. Она немного приукрасила историю. По ее версии выходило, что Френсис вернул девушку к жизни, когда она уже находилась в состоянии комы.
Катерина слушала так же самозабвенно, как присочиняла на ходу Татьяна.
- Нет слов! — наконец воскликнула она. — Вот это человек! Но испытать надо, — неожиданно заключила.
- Ой, девочки, я так нервничаю, так нервничаю! — запричитала Марианна. — Вот уж действительно — столько вывалилось на мою голову! Жила себе спокойно, горя не знала. Теперь еще и испытывать. И Френсис все подгоняет, подгоняет. Я так не люблю принимать скоропалительных решений!
- А почему ты должна менять свои привычки? Если ему так невтерпеж — согласись пока со всеми его предложениями. Пускай себе спокойно едет с Богом. Передумать всегда можешь, если захочешь.
- Да ведь если слово дам, его нужно сдержать! Я всегда хозяйка своему слову!
- Ну и молодец! Оставайся и дальше хозяйкой своему слову. Сама дашь — сама и заберешь обратно.
Татьяна хихикнула, радуясь удачной шутке.
- Действительно, Марианночка! Не захочешь — не поселишь его у себя. Не захочешь — и в Париж не поедешь. Хотя это было бы очень глупо. А можно сделать так: в Париж поехать, но его у себя не заселять?- вмешалась Катя.
- В Париж поеду! — приняла окончательное решение Марианна. — А про заселение еще подумаю. И что это я так разнервничалась? Сама же когда-то решила — мужчинам не подчиняться! Я сама себе хозяйка!
-Правильно, дорогая! — обняла ее Катя. Ну, девочки, а теперь выпьем за Париж!
Выпили. Потом выпили отдельно за счастливое будущее каждой из присутствующих. Потом Марианна вытащила из закромов бутылку краснодарского вина. Но оно неожиданно быстро закончилось. Мало того, оно оказалось крепче, чем ожидали подруги. Катя весело хохотала и порывалась немедленно пойти на кухню и замесить тесто для новых пирожков. Марианна мучительно вспоминала, где и когда она назначила свидание Френсису. Вроде опять в Интернет-кафе. А главное — во сколько? Потом вспомнила, что идти никуда не надо. Потому что мудрая Катя предложила его испытать. Хотя зачем она пошла на поводу у подруги? Френсиса стало жалко. Он не заслужил такого жестокого испытания. Он — герой. А потом в дверь позвонили, и незнакомый голос потребовал, чтобы приняли гостя. И что гость очень нервничает и, похоже, собирается раздуть международный скандал. Марианна открыла дверь и увидела высокого элегантного мужчину, из-за его спины выглядывал Френсис — взволнованный и обескураженный. Подруги переглянулись, и Катя тихо сказала:
- Испытание прошел!
Марианна во все глаза смотрела на Френсиса. Он радостно к ней бросился. Но вид любимой, а главное, ее подруг, которые, мягко говоря, лыка не вязали, его смутил. И он остановился в нерешительности. Мужчина неодобрительно оглядел всех троих и что-то сказал Френсису.
- А что вы ему сказали? И на каком языке? — пьяненько улыбаясь, спросила Татьяна.
- Я ему сказал, чтобы он хорошенько подумал, прежде чем брать вас в жены.
- Нас троих? — залилась смехом Катя.
- Любую! — как припечатал мужчина и опять обратился к Френсису.
- А теперь что вы ему сказали? И на каком языке? — захихикала Катя.
- Я с ним разговариваю на английском. И предложил ему удалиться отсюда подобру-поздорову. Что-то мне ваш вид не внушает доверия. А человек теперь будет думать, что в России все женщины такие. Как вам, дамы, только не совестно! Вы же представляете лицо России!
- Не бойтесь нас, мы не буйные, — давясь от смеха, сообщила Татьяна.
- А кто вы такой? — храбро выступила вперед Марианна и заслонила своей спиной раздухарившихся подруг. — Если вы пришли к нам с миром, то заходите. И жениха моего отпустите. Что вы в него вцепились и не впускаете в мой дом? Он сам хотел у меня поселиться! А вы не пускаете. Зачем тогда привезли?
Мужчина насмешливо взглянул на нее и выпустил локоть Френсиса. Тот взволнованно заговорил, вцепившись в провожатого.
- Он просит, чтобы я зашел с ним и присутствовал на переговорах.
Катя радостно захлопала в ладоши.
- Третий акт! Международные переговоры!
Мужчина пытался сохранить на лице строгость, но у него ничего не получилось. Его губы растянулись в улыбке, и он кашлянул, чтобы напустить на себя серьезность. Красавец, как его мысленно оценили Катя и Татьяна, зашел в прихожую и повлек за собой Френсиса.
- Кстати, может, хоть поинтересуетесь, как меня зовут? А то впускаете в дом незнакомцев, — с напускной строгостью сказал он и представился: — Николай Рогозин.
Когда Марианна, которая оказалась самой трезвой из троицы, сварила крепкий кофе и пригласила гостей к столу переговоров, Френсис уже немного освоился и даже улыбался. Но как джентльмен, дождался, пока усядутся дамы.
- Вы нам сначала расскажите, где его нашли, — приступила к допросу Николая Татьяна.
- Бедняга стоял у метро и пытался выяснить у прохожих, кто говорит на французском или английском языке. И тут, на его счастье, подвернулся я. Выходил из химчистки. Я считаю, ему крупно повезло, просто фантастически, что я живу в вашем районе и был на колесах.
- Ой, так вы этот? — разочарованно протянула Катя и громким шепотом сообщила подругам: — Наркоман! Зачем мы его впустили?
Френсис обеспокоенно завертел головой, услышав знакомое слово.
Мужчина расхохотался.
- Да, девушки, вам нужно меньше пить. У меня машина стояла на другой стороне улицы. В общем, проясняю ситуацию: Френсис сказал, что у него назначено свидание в семь часов вечера. Невеста не пришла, по телефону не отвечает, и он очень волнуется. Но у него есть ее адрес. Просил посадить его в метро в нужный поезд. Показать пальцем направление и сосчитать остановки. Потому что он…
- Топографический кретин! — дружным хором проскандировали подруги.
- Верно!- хмыкнул гость.
Френсис радостно закивал головой. Он понял, что речь идет о нем.
- Ну, я решил, что мне легче довезти его на машине, чем сопровождать в метро. Одного я побоялся его отправлять. У него был вид совсем отчаявшегося человека.
- Ты видишь, Марианночка? — не удержалась Катя от комментарий. — Как он тебя любит! Готов за тобой на край света! Совершить подвиг, презрев все свои страхи перед большим незнакомым город!
- Я оценила, — Марианна бросила на Френсиса нежный взгляд.
- Так что записываем вновь открытое положительное качество жениха: бытовой героизм, — не преминула добавить Татьяна.
Подруги пили уже по второй чашечке кофе и заметно взбодрились.
- А вы ешьте пирожки! — вспомнила Катя про свой шедевр кулинарного искусства и показала на единственный оставшийся пирожок в тарелке.
- Мы разломим этот хлеб в знак дружбы! — торжественно объявил гость и протянул половинку пирожка Френсису. А потом перевел свой короткий спич на английский язык. Френсис оживленно что-то ответил, размахивая руками.
- Он сказал, что я спас его жизнь. В смысле — любовь. Что же вы его бросили? — упрекнул Марианну Николай. — Такая любовь на дороге не валяется.
- Да у нас тут план был…- Марианна не стала продолжать фразу. — А вы ешьте, угощайтесь!
- Да уж нечем! — развел руками Николай. — Жаль, что мне достался такой махонький кусочек. Он прямо растаял во рту!
- А давайте я испеку еще! Быстро замешу тесто. Всего-то надо: три стакана муки, масло, яйцо и стакан молока. — Катя не удержалась от искушения поделиться с гостем своим рецептом. — Потом на два часа в холодильник. За полчаса налепим и в духовку. Испекутся минут за тридцать. На выходе тридцать два пирожка получается!
- Я бы с удовольствием. Да ждать долго. Мне идти нужно.
- Ой, как жалко! — огорчилась Катерина.
- Но я же не сказал — нет! Я приду… — Николай посмотрел на часы и быстро подсчитал: к двенадцати ночи. Когда они будут с пылу с жару. Успеете?
Катя расплылась в такой счастливой улыбке, что Танька толкнула ее локтем в бок и прошептала:
- Смотри, а то щеки разорвет!
- Но что скажет хозяйка? Может, у нее другие планы? — обратился Николай к Марианне.
- А не такая уж плохая идея! Гулять — так гулять! — беспечно махнула рукой хозяйка. — Френсиса подключим лепить пирожки. Будем приучать его к русским традициям. А потом устроим застолье. Пускай посмотрит, как русские живут!
- И гуляют! — хихикнула Катя.
Николай перевел Френсису, что ему выпала большая удача — окунуться в реалии русской жизни. И какое экзотическое занятие ждет его в ближайшие три часа. Тот восторженно повторил новое слово:
- О, пирьежьки! — а затем разразился целой тирадой.
- Он сказал, что с удовольствием научится лепить пирожки. Он даже не ожидал, что в России так весело живут. Теперь представление о русских у него в корне изменилось. На самом деле за внешней неприветливостью они скрывают свою широту и разнузданность. Какую странную, однако же, характеристику он нам дает! — удивился Николай. — Я бы сказал, что политкорректностью здесь и не пахнет. Даром, что профессор.
Френсис добавил еще одно короткое слово.
– А, он хотел сказать — размах. Это хорошо, что он уточнил. А то я уже за нас обиделся!

13.

- А куда это моя дочка запропастилась? — вспомнила о Лизе Марианна, когда хмель окончательно выветрился у нее из головы.
- Туда же, куда и мой сын!
Татьяна на правах подруги рылась в ящике кухонного стола и достала фартук, чтобы облачить в него гостя. С сомнением посмотрела на игривый рисунок — мощный парень с обнаженным торсом и полуспущенными джинсами. Покрутила его и так и сяк.
- Ты думаешь, они сейчас у тебя? — Марианна просеивала через сито муку. Френсис зачарованно следил за ее манипуляциями.
- Конечно, ведь хата свободна. У тебя нет чего-то приличнее? — Татьяна помахала фартуком перед глазами Марианны.
- Да ты же сама мне подарила!
- Так я для прикола. А где твой фартук с видами Парижа, который тебе Альгирдс подарил?
- Я его уже сто лет как выбросила.
Татьяна облачила Френсиса в фартук и захихикала:
- Представь, что твой суженный именно такой! Классный парень, правда?
Марианна и Катя разразились хохотом. Френсис смущенно посмотрел на рисунок и поскорее сел за стол. Катя продемонстрировала ему скалку и нехитрые приемы, которые Френсис мгновенно усвоил. Вскоре он уже вовсю орудовал скалкой, раскатывая тесто.
- А как вы думаете, Николай вернется? — мечтательно спросила Татьяна, ловко защипывая края теста. Френсис бросил возиться со скалкой и залюбовался работой Тани.
- А почему тебя это волнует? — в голосе Кати прозвучала ревность. — У тебя ведь Женечка есть.
- Есть…— согласилась Татьяна. — Но не только у меня.
- Будто ты узнала это сегодня!
- Не хотела вас расстраивать, девочки…Я-то уже успокоилась, со мной все в порядке, — голос Тани дрогнул.
- Ну, что там еще у твоего Жени? Чем он так тебя расстроил?
- Сюрпризами. В общем, у него по воскресеньям родительский день. Он посещает дочку. А тут вдруг говорит: мне сына нужно в цирк сводить. Я ему говорю: ты, наверное, ошибся, у тебя же дочь. А он так спокойно-спокойно: у меня и сын есть. Почти ровесник дочки. У них разница полгода.
- Такого не бывает! — твердо заявила Катя. — Между детьми должна быть разница хотя бы девять месяцев.. Уж я-то знаю, нарожалась!
- Я тоже так сказала. А он добавил: если от разных жен, то бывает. В общем, когда его жена была беременна, он успел сделать ребенка еще одной бабе.
- Ну, лихой он у тебя мужик! Наш пострел везде поспел. Но ты зря огорчаешься. Баба — не жена. Это высокое звание еще заслужить нужно! — парировала Катерина.
- Так она себя считает его женой. Ну, он и поддакивает ей. Чтобы не огорчать.
- Вот самозванка! — возмутилась Катя.
- Ну и по воскресеньям навещает этих детей по очереди — одного до обеда, второго после.
- Какой деловой твой Женечка! Молодец. Так хорошо планирует свой выходной. Все в один день успевает. Отстрелялся — и готов к труду и обороне, — язвительно заметила Марианна.
- Это как понять? — уставилась на нее Татьяна непонимающим взглядом.
- Ну, ты говорила, что по воскресеньям вечером он приходит к тебе помогать по хозяйству. Что-то прибить, починить. Руки у него золотые — говорила ты. Трудолюбивый. Заметь — это после двух родительских посещений своих отпрысков. Значит, он всегда готов к труду.
- А оборона при чем?
- Забыла? Был такой лозунг в Советском Союзе — готов к труду и обороне. Мне он очень нравится. Как раз в тему. Он от тебя всех жен обороняет. И ту ему не хочется огорчать, и эту.
Катя смотрела на Татьяну с таким сочувствием, что та не выдержала.
- Что ты на меня так смотришь, будто он от меня ушел к своим женам? Ни фига подобного! Я у него самая любимая. Так он мне сказал, когда я чуть не разревелась из-за бешеного количества его детей. Может, спустя месяц выяснится, что у него еще семеро по лавкам!
- Что? — вдруг по-русски спросил Френсис.
- Заговорил! — радостно воскликнула Катя. — Ой, какой ты молодец, Френсис! — и торжественно пожала его руку, просыпав ему на колени горстку муки. Френсис радостно улыбался и лопотал что-то по-английски.
- Скорее бы пришел этот Николай. А то он, может, что-то важное говорит, а я ничего не понимаю, — огорчилась Марианна.
- Тебе он уже сказал все самое важное — и жить без тебя не может, и любит тебя. А Женечка со мной жить не хочет. Он сказал: я свободный человек. Невзирая на трех жен. И со своей свободой никогда не расстанусь.
- Так у него одновременно три жены? — воскликнула изумленная Катя, потому что Марианна в это время была занята Френсисом. То есть он отложил очередной кривобокий пирожок, скорее похож формой на длинную изогнутую сосиску, и нежно держал руку Марианны. Она смотрела на него с легкой улыбкой, словно прислушиваясь к своим ощущениям. И, похоже, ее ощущения были приятными.
- Да ты что! Боже упаси! Это я у него третья жена. Так он мне сказал. В утешение, я думаю. Но он добавил, что я у него…
- …Самая любимая! — добавила за нее Марианна, не отнимая у Френсиса руку. — Видишь, и тебя жалеет! У него большое сердце! И почему ты тогда горюешь? Что он не хочет с тобой жить? Да и ладно! Представь, как тебе было бы обидно постоянно слышать его телефонные разговоры с женами. Ведь он, как хороший отец, наверняка звонит и спрашивает про детей. А жены ему заодно и о себе рассказывают. Да еще, наверное, наперебой ему звонят по всяким надобностям. Починить что-то, прибить, на детей воздействовать. Ты бы не выдержала — постоянно находиться в круговороте жизни трех семей, притом две из них тебе абсолютно чужие. Хотя, на мой взгляд, если любишь мужчину, нужно полюбить и его детей.
- И их матерей! — добавила Катя.
- Еще чего! — фыркнула Татьяна. — Достаточно того, что я ем суп и бараньи котлеты, которые готовит одна из жен.
- Вот видишь, от одной уже польза! Она тебя кормит! А кто ему стирает?
- Вторая жена.
- Тем более! Ты приходишь на все готовенькое, как на праздник, и еще недовольна! Они пашут, не покладая рук, а ты пользуешься результатом их труда, и к тому же он тебя считает самой любимой! Бедные, бедные первая и вторая жена!- запричитала Марианна.
Френсис встревожено смотрел на подруг, не понимая, о чем идет речь.
- Смотрите, Френсис беспокоится. Еще подумает, что у нас какое-то несчастье. А у них неприлично горевать на людях. Нужно ему перевести, о чем мы беседуем! — заявила Катя. — Я знаю немножко французских слов. Например, женщина — ля фам. А свадьба — марьяже. Это из песен Джо Дассена, — пояснила она подругам.
Френсис оживился, услышав знакомое имя, и радостно подхватил:
- О! Джо Дассен!
- Почти понял! — обрадовалась Катя. — Я ему сейчас остальное переведу. Френсис, эта Татьяна — показала пальцем на подругу Катерина — любит…ля мур…одного мужика. Женечку. Ну, мужик — это как ты, Френсис. Такой дядька. Только моложе. А у него уже есть две — она показала на пальцах — ля фам. Понял? А она хочет марьяже. Ей ля мур мало. Вот так мы устроены — нам хочется всего сразу — и ля мур, и марьяже.
Френсис вдруг бешено замотал головой и стал тыкать пальцем в Марианну.
- Ля мур Марианна. Марьяже Марианна…— завопил он.
Подруги покатились со смеху.
- Он решил, что Танька его тоже любит, и мы хотим ее и Марианну выдать за него! — задыхалась от смеха Катерина.— Ой, не могу!
Френсис с натянутой улыбкой неодобрительно посмотрел на подруг, покачал головой. До него дошло, что подруги шутят. Только непонятно, почему у них так быстро меняется настроение. Только что одна из них, Татьяна, едва не плакала, и вид у нее был очень несчастный. Ну, к такому выражению лица русских Френсису было не привыкать. И вот они уже втроем хохочут. Возможно, даже над ним. Но им весело, они не злые, пускай себе смеются. Марианна — чуткая женщина — уже смотрит на него обеспокоенным взглядом и что-то говорит подругам. Потом сама, сама! — ликует Френсис — берет его за руку и обращается к нему словами из песни. Он это понял по ее мелодичному произношению:
- Don;t worry, Френсис.
- Все-таки есть польза от зарубежной эстрады, — заметила Татьяна. — Даже с иностранцами можно изъясняться без проблем.
- Короче, Танечка, — мы с Марианной считаем, что тебе горевать не о чем, — подвела черту Катерина. — Женя тебя любит, дураку ясно. Ты ведь и сама прекрасно знаешь. Хотя ты не дура! — поспешила добавить она, потому что Татьяна уже собиралась надуться.
- И зачем тебе муж в доме? А с ним и лишние хлопоты? Ты же знаешь, как они, мужчины, меняются, когда становятся мужьями. Они сразу забывают, что нам по-прежнему нужны их внимание, нежные слова, цветы... букетами. — Это уже добавила Марианна. И задумалась, поглядывая искоса на Френсиса. Но руки не отняла.
- Эй, подружка, этот вариант не для тебя! — прервала ее размышления Татьяна. — Перед тобой стоит другая цель. Так что, увы, семейные хлопоты — твой неизбежный удел! Но если притомишься, присылай нам с Катькой билеты, и мы приедем помогать по хозяйству.
- Френсис, ты возьмешь меня в Бельгию? — поставила вопрос ребром Марианна.
Френсис радостно закивал головой и сказал на чистом русском языке:
-Да! Да!
- А он делает успехи! — одобрительно похлопала его по спине Катя. Небольшое мучное облако взметнулось и припорошило рубашку Френсиса. — Не зря говорят, что иностранный язык легче изучать в языковой среде.
Френсис удивленно взглянул на нее.
- Что ты его все время трогаешь? У них не принято прикасаться к собеседнику! — одернула подругу Татьяна, которая не раз гастролировала со своим оркестром по Европе и не понаслышке знала о традициях тамошних жителей.
- Какой же он собеседник? Он мне ничего не ответил! — наивно распахнула свои глазищи Катя. Потом оглядела плоды трудов всех четверых и огорченно заметила:
- Ну, вы и налепили! Я таких корявых сроду не видела.
- Эти Френсиса работа, — наябедничала Татьяна, а заодно отреклась и от своих пирожков, поскольку это была ее первая проба. Защипывала она ловко, да вот формой они никак не удавались.
- Да, половина из них какие-то худосочные и кривые — критически оглядела оба противня Марианна.
- А мои прямо один к одному! — Катя оценила свой труд с нескрываемой гордостью. Френсис тоже смотрел на свое произведение с гордостью.
- Ну, ставим в духовку! — дала команду Таня.
Марианна тут же вскочила и объявила:
- Поведу Френсиса мыть руки.
- Небось, целоваться пошли, — Катя посмотрела им вслед с некоторой завистью.
- Сразу целоваться!- скептически усмехнулась Татьяна. — У тебя одно на уме.
– Скорее бы пришел этот Николай Рогозин! — мечтательно проговорила Катя.
- Ну, ты, Катька, бессовестная! При живом муже! Он, может, и не придет. Сдались мы ему. Видала, какой он роскошный мужчина?
- Мы тоже роскошные женщины. За мной мужики ухлестывали, даже когда я беременная была. Мы как-то с мамой бабулю ждали у метро, я уже на сносях была. Так каждая вторая машина останавливалась. А каждая первая сигналила! Вот какое мы произвели впечатление на мужчин! — с гордостью сообщила Катя.
- Может, они твоей маме сигналили. Что-то я сомневаюсь, чтобы их привлекла сильно беременная женщина. Даже такая красавица, как ты.
- Может, и мама им понравилась. Мы же обе статные, пышные, на нас всегда мужики западают.
Татьяна подумала: что правда, то правда. Катя вымахала под стать маме — у обеих рост под метр восемьдесят. Учитывая их семейное сходство в виде форм и пышности, а также бросающаяся в глаза яркая красота, не мудрено, что мужики на них глазели.
- И в тот раз у нее рука была в гипсе, она ее на привязи носила. Закрутила жгутом красивый платочек, повесила на шею.
Татьяна представила парочку — крупные дородные женщины, похожие на двух сестер, бережно поддерживают друг друга под руку. Одна с животом, вторая с загипсованной рукой, и все проезжающие мимо машины приветствуя их, сигналят. Она расхохоталась.
- Ничего смешного! — обиделась Катя. — Своим смехом ты пытаешься скрыть зависть!
В дверь позвонили.
- Видишь, мы ему сдались! — радостно кинулась к двери Катерина. — Это Николай!
И не ошиблась. На пороге действительно стоял Николай с двумя большими пакетами в руках.
- Какая у вас веселая компания! Ваш смех даже в подъезде слышен!
В джинсах и пуловере нежного голубого цвета он выглядел еще элегантнее, чем в деловом костюме. Катя в восхищении уставилась на него. Татьяна незаметно ткнула ее локтем в бок, чтобы привести подругу в чувство.
- Принимайте мой скромный вклад! — Николай вручил пакеты Татьяне и Кате и подмигнул. — Пустим иностранному гостю пыль в глаза. Пускай знает наших! Как вы тут без меня обходились? На каком языке общались?
- На русском… и на французском, — скромно добавила Катя. — Я немножко знаю, так что мы очень мило поговорили. И он нас понял!
- А где же Френсис? И Марианна?
- Руки моют. Что-то уже давно моют.
Николай понимающе усмехнулся.
-Тогда давайте накрывать на стол. Кстати, — принюхался он, — пирожки не сгорят?
Катя с громким топотом ринулась на кухню и загремела противнем.
- Хорошо, что вы напомнили, — закричала она из кухни. — А главное, вовремя!
Татьяна открыла пакет и радостно воскликнула.
- Вы, Николай, прямо как Дед Мороз с подарками!
- Такой старый? — лукаво усмехнулся тот.
- Такой добрый! — стеснительно улыбнулась Татьяна и стала выкладывать угощение — две банки с икрой, мясные нарезки и прочие деликатесы. — Даже шампанское прихватили! Я так люблю шампанское! И фрукты!
- Я подумал, что этот новогодний набор, коль меня нарекли Дедом Морозом, как раз к сегодняшнему столу. Я уже заранее предвкушаю картину, как Френсис будет рассказывать в Бельгии о русских традициях. Например, что обычно на ужин мы пьем шампанское и закусываем красной икрой. А то у них создался стереотип, что русские прямо с утра пьют водку и заедают черным хлебом.
- Но если он поселится у Марианны, то быстро поймет, что мы его обманули.
- Ну что ж, он решит, что наступили суровые семейные будни.
- А вот и наши пирожки!
Катя торжественно внесла большое блюдо с пирожками и, бросив восхищенный взгляд на стол, воскликнула:
-Ух ты, чего тут только нет!
- Это все мелочи, — небрежно махнул рукой Николай. — Главное блюдо у нас — пирожки. Хорошо бы еще, чтоб хозяйка с женихом вспомнили, что у них гости. А то не станем дожидаться и все съедим. Им же будет хуже.
Вряд ли Марианне и Френсису стало бы хуже, даже если бы на столе было пусто. Они появились смущенные и чувствовали себя под перекрестными взглядами явно неловко. Катерина бесцеремонно уставилась на подругу и отметила, что у Марианны ошалевший вид. Френсис раскраснелся и улыбался счастливой улыбкой. Катя вспомнила с огорчением, что Петька даже в медовый месяц не выглядел таким счастливым. И какого рожна ему надо?
- Пошли на кухню, ты мне нужна, — потащила она Марианну за руку.
Марианна покорно поплелась за ней, как сомнамбула. Но ее горящий взгляд совершенно не соответствовал внешней пришибленности. Николай уже о чем-то оживленно разговаривал с Френсисом, который рассеянно поглядывал на богатое угощение.
- Ну, что? — задала единственный вопрос Катерина, и Марианну словно прорвало.
- Кать, ты не поверишь — он так целуется!
- Я же сказала Тане, что вы пошли целоваться! А она не поверила!
- Катя, честно, я его повела мыть руки. Хотя подозревала, что этим дело не закончится. Он же меня все время за руку берет. И я что-то такое чувствую…трудно сказать. Волнение, нежность, радость. Какой-то импульс. За последние два дня что-то со мной произошло. Чем больше я его узнаю, тем больше он мне нравится.
- Что ж ты нам голову морочила, будто не знаешь, как поступить? Вроде совета просила. А у тебя, оказывается, чувство нежности. Здорово! Это так прекрасно, — вздохнула Катя и обняла подругу.
- Я же просила практического совета, житейского: куда ехать, где жить А с чувствами мне все ясно. Что тут обсуждать? Он мне нравился еще по переписке. Было такое чувство, что нашелся близкий человек. Будто я знала, что он где-то есть, а тут нашелся. И тут бац — он меня обманул с фоткой. Я разочаровалась и засомневалась в нем. Как-то очень глупо, недостойно взрослого человека. Поступок не тонкого и чувствительного Френсиса, а какого-то недалекого человека. Я потому и не смогла с ним встретиться на следующий день. Мне нужно было разобраться — какой он. Потом наше свидание на Чистопрудном бульваре. Я опять постепенно стала чувствовать в нем того самого, уже знакомого мне человека. А когда он спас ту девушку, я так стала им гордиться! Думаю: вот он, настоящий. И когда он меня встретил у метро и повел за руку, опять возник этот импульс. А потом разговор в Интернет-кафе, и так мне с ним хорошо было. Если бы не этот чертов Макдоналдс. Ну что с ним делать, с Френсисом? То все хорошо, то раз — облом. Потом опять все хорошо. Но какая-то мелочь — и я в растерянности. Какой он на самом деле? Еще и эти пять лет себе убавил. Зачем? Но сегодня он себя реабилитировал в моих глазах. Я же знаю — чего ему стоит обратиться к посторонним людям, которые его не понимают. И тем более ехать неизвестно с кем и неизвестно куда.
- В каждом человеке столько намешано! Конечно, было бы удобнее, если бы в хорошем человеке все было только хорошее, а плохое было видно за версту. Но так не бывает, — огорченно вздохнула Катя. И ту же хитро усмехнулась. — Так испытание он прошел?
- Конечно! А его поцелуи! Ой, Катька, у меня голова кружится. Он только вымыл руки, даже не дождался, когда я помою, и как кинулся целоваться! Как сжал меня в своих объятиях! Он такой сильный. И страстный. У меня в груди прямо как кипятком обожгло. Я хочу руки помыть, а он их целует. В муке! Весь испачкался и целует! Вот уж не думала, что он такой эмоциональный! Я едва на ногах держалась. Пришлось на край ванны сесть.
- Разве так бывает? — Катя молитвенно сложила руки на груди, как будто слушала сказочную историю. — Ты его видишь третий раз!
- Конечно, бывает! Катя, пускай он у меня живет, я хочу с ним целоваться!
- Ты целуйся, раз тебе этого хочется, но никаких обещаний пока не давай. Мало ли, вдруг ты истосковалась по мужским объятиям, вот тебе башню и снесло! А очнешься и подумаешь: ой, что это было? Затмение на меня нашло, что ли?
- Ну почему ты такая прагматичная? Я сейчас переживаю эмоциональное потрясение. А ты нет, чтобы поддержать меня, наоборот — такая рассудительная, даже противно!
- Не то чтобы я не верила, нет, просто мне немного странно. Вчера не любила, сегодня так легко пренебрегла свиданием, а к ночи вдруг такая страсть!
- Я же не говорю, что люблю! Я тебе про поцелуи — он такой пылкий, такой... горячий! Он молодой, понимаешь? Вот я его обняла, а у него тело такое крепкое, налитое, в общем, как у молодого. Я даже через рубашку не почувствовала жировых складок и всякое такое. Не худенький, конечно, но такой…упругий. А как обнял крепко, прижал к себе…
- А что-то еще почувствовала? Это я намекаю.
- Да! И это мне так понравилось! Он на меня реагирует, как молодой! Как начал целовать, я сразу и почувствовала.
- Убойный мужик! — заключила Катя. — А с виду и не скажешь! Я давно поняла, что прежде чем разбрасываться поклонниками, их надо испытать. Хотя бы на профпригодность.
- Катя, что ты мелешь? — покраснела Марианна. — Мы с ним только целовались!
- Ну, ясное дело! — согласилась с ней Катерина. — Не думаю, чтобы вы занялись этим в ванной, когда в доме полно гостей! Такое дело нужно организовать без спешки, в романтической обстановке, не наспех, не абы как…
У Кати опять появилась на лице мечтательная улыбка.
- Ой, нужно же к гостям! — оторвала ее от сладких грез Марианна. — Стол накрыт, а мы тут болтаем.
- Марианна, Катерина! — услышали они голос Френсиса.
- Видала, как освоился? Уже кричит на весь дом. Привыкает быть хозяином, — захихикала Катя.
- Я предпочитаю версию, что он уже успел без меня соскучиться!
- Катя с уважением посмотрела на подругу. Перед ней стояла женщина, которая знала себе цену. Не то, что она, Катя, которая никогда не могла заставить собственного мужа относиться к ней с трепетом и уважением. Он попросту не замечал ее, как хозяин не замечает привычного предмета интерьера. А теперь и вовсе — когда в доме появился компьютер, он его тут же приватизировал и ночи напролет зависал в интернете. А она купила его совсем для другой цели! Петька — законченный эгоист! — привычно ругнула мужа про себя Катя.

14.

Френсис чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Рядом сидела любимая женщина, и когда они встречались взглядом, ее глаза сияли, как две звезды на ночном небе. Она прекрасна — подумал он в очередной раз. Я люблю ее. Как она замечательно целуется! Еще ни одна женщина не отвечала на его поцелуи так нежно, так страстно. Он вспомнил, как Марианна замерла в его объятиях. Как его самого охватило волнение, когда она ответила на поцелуй, и ее легкие горячие руки легли на его плечи, а потом соскользнули по спине на талию и там остались. Волшебные руки излучали нежность, и жар от них проникал под кожу и разливался по всему телу. Если бы они могли остаться одни — подумал Френсис, я бы любил ее так нежно, как никого до этого!
Он вздохнул, но в общем гаме никто не услышал его разочарованного вздоха. Звенели бокалы, и Френсис чокался со всеми. Бутерброды с красной икрой постепенно исчезали. Пирожки ели мало. Только мужчины. Подружки Марианны щебетали, шутили, хохотали, и Николай Рогозин смеялся вместе с ними. Похоже, такой поздний загул никого не смущал. Русские умеют веселиться — подумал Френсис. Странно, что они совсем не хотят спать. Часы показывали уже полпервого ночи, а веселье шло полным ходом.
- Я думал, что красную икру подают только в дорогом ресторане.
Френсис съел уже третий бутерброд, ощущая приятную тяжесть в желудке. Интересно, а сколько он съел пирожков? Пожалуй, пора себя ограничить. Сорочка натянулась на животе, как на барабане. Еще чуть-чуть и отлетят пуговицы.
- Ну, красной икрой в России никого не удивишь! — небрежно обронил Николай.
- Вы хотите сказать, что каждому по карману просто так пойти и купить икру? — удивился Френсис.
- А почему нет? В любом продуктовом магазине вы увидите много сортов. Россия — богатая страна.
- Я читал о ресурсах России. Меня интересует, может ли средний российский гражданин купить на ужин икру.
- Если захочет, то может! — гордо ответил Николай. — Вот я — захотел и купил.
- Я не уверен, что вы средний российский гражданин, — с сомнением посмотрел на Николая Френсис. — Мне почему-то кажется, что ваши доходы выше, чем у Марианны и ее подруг.
- Френсис, дорогой, — интимно накрыл ладонью руку гостя Николай, — зачем мы будем обсуждать доходы, если это не имеет никакого отношения к нашей вечеринке? Если бы вы понимали русский и слышали наших дам — это же фейерверк остроумия! Ах, как жаль, что вы не знаете языка. Я думаю, вам просто необходимо выучить русский. Ведь нужно будет как-то общаться с Марианной.
- Я уже думал об этом. Она будет учить английский, а я русский. Мы будем друг друга учить! — объявил Френсис, преисполненный оптими-стических надежд. И с сожалением добавил: — А ведь у меня была отличная возможность освоить русский, когда я был женат на Каринэ! Два года прошли впустую! Я бы уже давно свободно говорил. И не возникло бы проблем в общении с Марианной. Но тогда в этом не было необходимости. Каринэ хорошо знала французский. Ее прежний муж был французом.
- Ваша Каринэ — специалист по бракам с иностранцами? — пошутил Николай.
Френсис расхохотался. Он и сам пришел к такому выводу, когда Каринэ жаловалась на жадность первого мужа, а потом и его пыталась использовать как дойную корову.
- Угадали! Но не будем говорить о Каринэ! Слава создателю, я от нее избавился.
- Убили, что ли? — совершенно серьезно спросил Николай.
Френсис испуганно вздрогнул, но губы Николая растянулись в улыбке.
- Ну и шуточки у вас! Мне не раз говорили, что у русских своеобразный юмор. Теперь и сам убеждаюсь.
Френсис покачал головой и выдавил из себя подобие улыбки.
- Меня интересует, какую Каринэ вы все время обсуждаете? — дернула за рукав Николая Катерина. — За столом три женщины, и насколько я помню, ни одну из нас не зовут Каринэ.
- Бывшая знакомая Френсиса, — встал на защиту нового друга Николай.
- Да бросьте его прикрывать! — махнула рукой Марианна. — Девочки, я не успела сказать, что Френсис был женат.
- Подумаешь, мы все были когда-то женаты, — Татьяна весело расхохоталась.- То есть мы были замужем. Что такого?
- Действительно, чего это я? — сам себе удивился Николай. — Дело житейское. А все мужская солидарность!
- А вы женаты? — тут же полюбопытствовала Катерина и обрадовалась, как ловко она ввернула давно мучивший ее вопрос.
- Катерина, вопрос бестактный! — одернула ее Марианна.
- Отчего же? Могу ответить. Да, я женат.
У Кати вытянулось лицо. Татьяна заметно поскучнела. Николай посмотрел на часы.
- И остаюсь женатым еще девять часов. Надеюсь, к обеду завтрашнего дня я выйду из зала суда свободным человеком. И пополню ряды присутствующих бывших жен и мужей.
Катерина и Татьяна оживились и подмигнули друг другу.
- Что? — переспросил на русском языке Френсис.
- Завтра я получу развод! — перевел Николай, улыбаясь.
- Поздравляю! — Френсис горячо потряс его руку.- Я вижу, вы этому рады. Поэтому я рад за вас.
- Ну, это пустая формальность. На самом деле мы не живем вместе уже больше года.
- Ой, как плохо не знать языки, — посетовала Катя, не поняв из разговора мужчин ни единого слова. Она наклонилась к Татьяне. — А то бы узнали подробности. Мне так интересно! Прямо распирает от любопытства!
- Что нового можно узнать о разводе? — безразлично пожала плечами та. — Гораздо интереснее понять, кто из нас ему нравится.
- А ты думаешь, мы ему понравились? — обрадовано встрепенулась Катя.
- Конечно. Одна из нас. Иначе, зачем бы он к нам пришел среди ночи? У него завтра бракоразводный процесс, серьезное дело. Нужно выспаться, сил набраться. А он у нас тут колобродит. Неспроста.
Татьяна задумчиво засмотрелась на Николая.
- А кто из нас? Как ты думаешь? — горячо зашептала ей в ухо Катя.
- Да вот пытаюсь вычислить. И ни черта у меня не получается. Он такой сдержанный. Во все стороны любезный. Нужно его напоить, чтобы он расслабился и выдал себя.
- Ой, не надо! Я однажды напоила Петра, чтобы выведать кое-что. В общем, ничего хорошего из этого не получилось. Лучше не копаться. Иногда внутри человека столько дряни сидит!
- О чем шепчутся милые дамы? — повернулся к ним Николай.
Френсис тут же воспользовался тем, что на него не обращают внимания и завладел рукой Марианны.
- Да у нас тут женские тайны. Так, пустяки всякие, — кокетливо захихикала Катя.
- Тайны не бывают пустяковыми! — многозначительно произнес Николай и только собрался развить тему, как в дверь позвонили.
- Ой, Старушенция, наверное, притопала! — бросилась к двери Марианна.
- У вас еще и старушка гулена? В такое позднее время они обычно уже давно спят, — удивился Николай.
- Кто пришел в такой поздний час? — полюбопытствовал Френсис, стараясь не особо показывать недоумение. В его стране ночные визиты просто исключались. Да, жизнь в Росси по ночам действительно бьет ключом.
- Наверное, мама Марианны, — предположил Николай.
- Так она умерла! Марианна мне писала.
- Ну, чья-то другая мама преклонного возраста. Она ее назвала старушкой.
- А вот и моя Старушенция…ой, дочка Елизавета, знакомьтесь! — объявила Марианна и с гордостью представила свою дочь.
- И мой сынок Ванечка! — подхватила Татьяна и залюбовалась сыном.
Ванечка рядом с Елизаветой смотрелся очень даже ничего. Лиза уже сбросила свои босоножки на высоких каблуках, и Ванечка был почти с нее ростом. Ну, самую малость не дотягивал. Сантиметра три навскидку. Зато его обычно сосредоточенное и серьезное лицо светилось обаятельной улыбкой. Татьяна даже припомнить не могла, когда в последний раз видела его таким счастливым.
- Как странно вы называете эту очаровательную девушку, — не преминул отметить Николай.
- Ну, она у нас очень мудрая, не по годам. И любит всех поучать, — объяснила Марианна.
Елизавета в этот ответственный момент чувствовала себя девушкой из приличной семьи. Завидев двух незнакомцев, она немного удивилась. Но потом решила, что кто-то из маминых подруг привел своего друга. Девушка вежливо со всеми поздоровалась и даже изобразила некое подобие книксена.
Незнакомец, который понравился больше, встал и церемонно представился:
- Николай Рогозин.
Лизе очень хотелось, чтобы этот поджарый мужчина высокого роста с отличной фигурой оказался маминым женихом. Тогда новый мамин муж вполне мог бы затмить прежнего — Альгирдса. И она, наконец, перестала бы его вспоминать. Но претендентом на мамину руку был отнюдь не этот красавец, а вон тот крепыш с кудряшками над высоким мудрым челом. Он, конечно, тоже ничего, глаза у него большие, красивые. Да и нос породистый, крупный. В профиль он очень смахивал на патриция. И губы тоже ничего — волевые. Но ростом не вышел, и хорошо бы ему избавиться от животика. И скинуть лет 20. А так ничего. Бывают и похуже — подумала Лиза.
Мужчина благородного вида тоже встал и назвал свое имя.
- Френсис Лерой.
- Может, и мне шаркнуть ножкой? — спросил Ванечка у Лизы, давясь от смеха, и получил от нее тычок в бок.
Только что в лифте Елизавета спорила с ним, стоит ли демонстрировать бельгийцу приличные манеры и вести себя напоказ, то есть неестественно, или лучше все-таки не строить из себя барышню. Мамины подружки и так знают Лизу как облупленную. Но не хотелось бы спугнуть бельгийца. Все-таки мамин жених. А выбор мамы нужно уважать. Сошлись на том, что свою необузданность и дикий нрав она успеет продемонстрировать еще не раз. А первое впечатление у Френсиса должно сложиться самое благоприятное.
Бельгийца и впрямь впечатлили хорошие манеры девушки. Она это отметила и порадовалась, что не зря старалась. Девушка скромно потупила глазки, в ручках теребила сумочку. И всем своим видом показывала робость.
В первый момент Френсис не понял, как здесь оказался Ванечка, пока эта милая хохотушка Татьяна не назвала его своим сыном.
- А теперь уже точно все в сборе, — подытожила Марианна. — Садитесь, дети, за стол.
Лиза направилась к столу, не в силах отвести взгляд от высокого красавца. Теперь уже настала очередь Ванечки толкнуть ее в бок. И он это сделал довольно ощутимо. Лиза даже ойкнула.
- Не пялься на постороннего мужчину, — прошипел Ванечка.
- Ты что, ревнуешь? — удивилась Лиза.
- Вот еще! К такому старику? Да ему лет сорок, не меньше. Просто это непристойно. А ты же вроде собралась сыграть роль девушки из приличной семьи.
Ванечка смотрел на Лизу строго, как папаша. И выговаривал ее строгим голосом. Не заискивал, не подлизывался, не трепетал перед ней как все парни, которые до сих пор бегали за Лизой, предупреждая ее малейшее желание. Иван был настоящим мужчиной. Лиза поняла, что до сих пор ей такие не попадались. И это открытие было неожиданным и приятным.
Обе мамаши смотрели на своих повзрослевших детей и находили, что парочка хоть куда. Да что там лукавить, — отбросила материнскую ревность Татьяна, — они смотрятся отлично. И, похоже, Лиза робеет перед Ваней. Вон, с каким виноватым видом она поглядывает на ее сына. А Марианна думала: ну, наконец-то и на ее дочку нашлась управа. Ваня — парень серьезный, целеустремленный. И, похоже, с характером. А то, что совсем юный, то это дело преходящее.
Лиза опять сравнила мужчин, которые сидели напротив нее. Френсис смотрел на маму влюбленными глазами, и она зарделась, как девушка. Дочь проследила, как рука Френсиса со спинки маминого стула перекочевала на ее спину. Он поглаживал мамочку, и столько нежности и любви было в его глазах, что Лиза поразилась. Неужели старые люди тоже умеют любить? А она думала, что после сорока любви не бывает. И мама совсем не против, что Френсис гладит ее. Наоборот, она придвинулась к нему и тоже улыбалась, но не забывала напоминать гостям, чтобы они не стеснялись и угощались.
- А кто этот дядька? — шепотом спросил Ваня у Лизы, указывая взглядом на Николая.
- Понятия не имею. Я его впервые вижу.
- Да? А я думал, он друг семьи! Ведет себя свободно, будто всех давно знает. Не нравится он мне, — заключил Ваня. — То к моей маме клеится, то к тете Кате.
- Вань, не обращай внимания, — посоветовала Лиза с набитым ртом. —Они взрослые люди, сами разберутся. Ешь лучше пирожки. Такие восхитительные! Интересно, кто их испек? Ясно, что не мама. Она так не умеет.
- И моя не умеет. Тетя Катя, что ли?
- А кто испек пирожки? — спросил Ваня, обращаясь ко всем. В общем гаме никто не услышал его вопроса. И только Николай, невзирая на то, что успевал со всеми пошутить и оказать внимание обеим соседкам, громко ответил:
- А пирожки испек Френсис!
И что-то сказал бельгийцу. Тот радостно закивал головой и гордо приосанился.
- Тогда берем его в свою семью, — громко объявила Лиза. — Я давно мечтала о личном поваре.
- С ума сошла? — одернул ее Ванечка. — Он же профессор. Еще обидится.
- Он по-русски не понимает, — успокоил Ваню дядька Николай Рогозин и подмигнул Лизе.
Ваня бросил на него испепеляющий взгляд. Мало ему двух тетенек, он еще и к Лизе пристает! Но она взяла его за руку и слегка пожала. И Ваня понял, что Лиза имеет над ним власть. Потому что вся его злость куда-то улетучилась, а на смену пришло ощущение благостного покоя. За эти три дня Лиза впервые прикоснулась к нему.

15.

Марианна только сделала вид, что не услышала реплики дочери. Нужно было срочно приструнить ее, пока она не разошлась. Потому что безобидная фраза могла повлечь за собой целую вереницу изощренных острот, на которые была горазда ее дочка.
- Лизонька, — подозрительно ласковым голосом позвала ее Марианна, — помоги мне заварить свежий чай.
На кухне Марианна плотно закрыла за собой дверь.
- Доча, он что, не понравился тебе?
- Кто? — невинно округлила глазки Лиза.
- Не прикидывайся! — строго одернула ее мать — Я про Френсиса.
- Мамуля, я его вижу пять минут. Что я могу сказать? С ним сначала нужно пообщаться. Ты что, из-за повара обиделась? Так я не со зла. Ты же знаешь, как мне трудно держать язык за зубами.
- Доча, постарайся не острить в его адрес, — попросила ее Марианна. — А то Николай все переведет, и Френсис может обидеться. Он же не знает, что ты не злая, и у тебя такое своеобразное чувство юмора.
Лиза села верхом на стул, как всадник, который сейчас пришпорит лошадь и понесется вскачь. Ей бы еще хлыст — подумала мать. Или шашку в руки. Но у дочери было вполне миролюбивое настроение.
- Кстати, а кто такой Николай? Откуда он взялся? Чей мужик-то?
- Да ничей он. Френсиса к нам привез. Доставил по адресу, так сказать.
- А, ничей! Тогда понятно, почему он строит глазки и теть Кате, и теть Тане. Выбрать не может. А насчет Френсиса ты не волнуйся. Я не собираюсь его обижать. И не парься относительно того, понравился он мне или не понравился. Это твой выбор.
- Значит, не понравился? — упавшим голосом спросила Марианна.
- Почему не понравился? Я уже отметила про себя, что бывают и похуже.
- Лизка, противная девчонка, ты можешь разговаривать нормально? — взмолилась мать. — Я только начала привыкать к нему. А ты вселяешь в меня сомнение.
- А тебе самой он нравится? — Лиза смотрела на мать в упор, дожидаясь честного ответа.
- Доча, оказывается, я совершенно отвыкла от мужчин, — честно призналась Марианна. — Как выразились мои подружки — потеряла квалификацию. Понимаешь, это в твои годы можно безоглядно влюбиться, отмести все условности. В мои годы…
- Тебе только сорок два, — напомнила ей дочка. — В твои годы девчонки на дискотеках отплясывают!
Лиза решила слукавить, чтобы польстить матери и вселить в нее уверенность.
Марианна оценила шутку , но решила, что та недалека от правды.
- Я хотела сказать, что мое отношение к нему меняется с каждым днем. В первый день он меня разочаровал. А за эти дни кое-что произошло, и это изменило мое отношение. Особенно сегодня.
- Нормально! — сказала Лиза. — Вчера не нравился, сегодня понравился. Я без иронии. Так бывает. Это и есть развитие отношений. Конечно, должен быть какой-то толчок. Что-то он должен был сделать, чтобы понравится тебе. Ты когда почувствовала, что изменила свое отношение?
- Вчера, когда он взял меня за руку, — стеснительно улыбаясь, призналась Марианна.
- Это называется тактильным контактом, — с важным видом объяснила Лиза. — Тебе не хватало его прикосновения. Бывает так: пока не дотронешься, вообще не понимаешь — твой человек или нет. Я тут понаблюдала за вами, когда он тебя по спине гладил. Смотрю — а тебе нравится! Значит, твой человек. Следующий этап поцелуи. Спровоцируй его на поцелуй. Если будет противно, значит не твой человек.
- Не противно! — радостно воскликнула Марианна и осеклась — Ой, Лизонька, как неудобно! Я не привыкла с тобой обсуждать свою личную жизнь.
- Значит, уже целовались, — деловито заключила Лиза, не обращая внимания на смущение матери. — И скорее всего сегодня. Я повторяю твои же слова: «Сегодня кое-что случилось». Ну и правильно. А что тянуть? Это я могу погодить, у меня еще вся жизнь впереди. Ой, прости, мамочка, я ничего не хотела сказать плохого про твой возраст! — картинно прижала она руки к груди, а потом бросилась обнимать Марианну.
- Ты меня не осуждаешь? — с трудом высвободилась из ее объятий Марианна.
- Да ты что? Какое я имею право? — изумилась Лиза. — Я всегда за любовь.
Лиза немного помедлила и продолжила.
- А он в тебя влюблен, это сразу видно. Тебе, конечно, труднее влюбиться после такого разочарования. Я тебя очень понимаю. Но если человек тебе симпатичный, не вызывает раздражения, и даже его поцелуи были приятны…в общем, осталось переспать, чтобы решить окончательно — нужен ли он тебе.
- Лиза, ты с ума сошла! — возмутилась Марианна. — Ты слишком далеко зашла! И вообще, не пугай меня. Можно подумать, у тебя по этой части большой опыт.
- Всему свое время, — загадочно ответила Лиза и спрыгнула со стула с изяществом юной наездницы.
Марианна так и не поняла, что имеет в виду дочка. То ли хочет сказать, что ей еще рано спать с мальчиками, то ли обещает рассказать матери о своем опыте попозже. Когда больше его наберется.
- Мамулькин, ведь ты хотела откровенного разговора? Иначе, зачем позвала меня на кухню? Даже про гостей своих забыла. Вот я и говорю все, что думаю.
- Я тебя вызвала отругать! — вспомнила Марианна, почему она выскочила из-за стола в такой спешке. — И предостеречь, чтобы ты не упражнялась в своем остроумии на посторонних людях.
- Понятно. А потом заговорила со мной про поцелуи. Просто так. От нечего делать.
- Это ты заговорила со мной про поцелуи! Кстати, а что у вас с Ванечкой?
- Скажу честно — до поцелуев дело еще не дошло. У нас уйма времени. Я впервые встретила парня, с которым хочется развивать отношения постепенно и без спешки. То есть наслаждаться каждым часом общения, каждым разговором. И главное, в этом мы едины. И про тактильный контакт я тебе не зря сказала. На себе проверила. Минут двадцать назад. Кстати, а не пора ли к гостям?
Но из кухни они выйти не успели. Потому что все гости дружной толпой ввалились к ним.
- Я же говорил, что все нормально! — Ванечка стоял в дверном проеме позади всех, скрестив на груди руки. — А вы все как заладили: Марианна Лизу задушила и теперь боится выйти из кухни!
- Мы боялись, что ты с ней что-то сделала, — Катя бросилась к Лизе, сжала ее в объятиях и та пискнула. — Если бы кто-то из моих паршивцев про повара так пошутил, я бы точно придушила!
- Так вы все слышали? — удивилась Лиза, вынырнув из-под руки Катерины.
- Конечно! Но мы же люди воспитанные. Смеяться не стали, — объяснила Таня. — Чтобы Френсис не спросил, по какому поводу хохот.
- А где он, кстати? — забеспокоилась Марианна, когда не обнаружила рядом своего жениха.
- Уснул. Сморило его, беднягу, — объяснил Николай. — Прямо среди разговора. Когда вы устроили совет в Филях, мы с ним обсуждали русский менталитет. Дошли до пункта «гостеприимство» — тут он и отвалился. Я с него ботинки снял. Вы не возражаете? — поинтересовался у Марианны заботливый гость.
- Раз уж уснул, конечно, не возражаю!
- А если бы он сидел за столом и вы сняли с него ботинки, я бы возражала! — вставила свое слово Лиза.
Катя посмотрела на настенные часы и испуганно вскрикнула.
- Два часа ночи! Петька меня убьет!
- Ой, и мой Женечка нервничает, наверное. Он всегда мне перед сном звонит. А я телефон отключила, — вспомнила Татьяна.
- Я могу вас развезти по домам, — предложил Николай.

16.

Френсис проснулся в восемь утра и с удивление понял, что спал одетым. Первый раз в жизни. Кто-то заботливо укрыл его мягким клетчатым пледом. Туфли аккуратно стояли возле дивана. Когда же с него сняли обувь? Он ничего не помнил. Неужели Марианна? Как неудобно! — подумал Френсис, представляя, как любимая женщина расшнуровывает его туфли. А потом, возможно, укладывает его на диван. А он валится, как куль, беспомощный и пьяный. Наверное, тот еще был у него вид! Разве может мужчина в таком состоянии вызвать у женщины нежные чувства? Или хотя бы уважение? Френсис чуть не завыл от стыда. Когда он успел так напиться? Вроде и не очень налегал на алкоголь. Наверное, он отключился от усталости. Ночное застолье так утомило его, что он потерял над собой контроль.
Френсис обхватил голову руками и ругал себя последними словами. Вовсе не так он представлял первую ночь в доме у Марианны. Позор! Позор! Он опозорился! Хотелось накрыться пледом с головой и проснуться уже в квартире у Людмилы. И чтобы можно было исправить эту постыдную для него ситуацию. Как он покажется на глаза Марианне? Оставалось полагаться на русское великодушие. Когда-то он прочитал, что русские люди — добросердечные и жалостливые. Особенно снисходительно они относятся к пьяным. Френсис очень надеялся, что Марианна типичный представитель своего народа. И понятие толерантности ей не чуждо.
Окно было зашторено, но в открытую форточку доносился птичий щебет. На кухне шумела вода, слышались женские приглушенные голоса. Марианна разговаривала с дочкой. Как она ее вчера называла? Старушкой? Это милое нежное создание с зелеными глазами, словно у водяной феи, с длинными белокурыми волосами ничуть не было похоже на старушку. Русский юмор не похож на европейский — вспомнил он цитату из научно-популярной книги, которую читал так давно, что даже забыл название. И Питер говорил, что русский юмор своеобразный.
Мысли Френсиса перескакивали с одного на другое, и он понял, что всячески оттягивает тот момент, когда придется предстать перед глазами Марианны. Но делать нечего. Не прятаться же здесь вечно. Прежде всего, нужно пойти в ванную и умыться. Нельзя, чтобы любимая женщина увидела его мятое и опухшее после сна лицо. А чем он почистит зубы? А побриться? Френсис обреченно стал зашнуровывать туфли. Когда он грузно поднялся с дивана, пружины заскрипели. Френсис на цыпочках направился к двери, рассчитывая проскользнуть в ванную незамеченным. Но в прихожей столкнулся с Лизой. Девушка лукаво улыбнулась и поприветствовала его звонким голоском на хорошем французском языке.
- Доброе утро, мсье Френсис!
- Доброе утро, Лиза, — растрогано ответил он, услышав родную речь.
Лиза протянула ему полотенце, зубную щетку в целлофановой упаковке и одноразовый бритвенный станок. Тоже в хрустящей целлофановой упаковке.
- Это вам мама передала. Она сейчас жарит оладьи.
- Как мило! — обрадовался Френсис. — Я так тронут вашим вниманием!
Он никак не предполагал, что его ждет приятный сюрприз, и Марианна окажется настолько предусмотрительной, а Лиза деликатной — она даже не включила свет в прихожей, чтобы не смущать гостя.
- Ну, как включать воду, вы уже знаете.
Лиза вернулась на кухню, а Френсис задумался, действительно ли в голосе девушки прозвучала многозначительная нотка, или ему это показалось?
Когда он повернул кран, перед глазами вдруг возникла вчерашняя картина: он обнимает Марианну, и в его руках женское тело кажется таким податливым и нежным. Он вспомнил волнение, охватившее его, когда он привлек к себе любимую женщину, и она прижалась к нему упругой грудью. Их поцелуй был таким сладостным, что даже воспоминание о нем вызвало желание опять уединиться с ней здесь, в ванной, и позволить себе больше, чем только поцелуи. Он подставил под холодную струю ладони и несколько раз окатил водой разгоряченное лицо. Френсис давно не испытывал такого томления, какое охватило его сейчас. Впору было стать под ледяной душ, чтобы усмирить свою плоть. Потому что предстояло выйти на кухню. А в таком виде он просто не мог появиться.
Скорее чистить зубы и бриться — одернул он себя. Марианна ждет его.
Френсис привел себя в порядок и пристально вгляделся в зеркало. Каким его сейчас увидит Марианна? Невзирая на ночные бдения, он выглядел неплохо. Кажется, даже мешки под глазами исчезли. Во всяком случае, он себе понравился. Глаза блестели, как у молодого влюбленного. А как известно, глаза — зеркало души. Марианна поймет, что он полон любви и желания.
В дверь деликатно постучали, он услышал нежный голос Марианны.
- Френсис, завтрак готов.
Наверное, эту фразу на английском языке Марианна помнила со школьной скамьи, потому что из ее уст она прозвучала вполне гармонично.
- Уже иду, дорогая! — крикнул он, надеясь, что эти простые слова она тоже знает.
На кухне Марианна хлопотала у плиты. Френсиса приятно удивила нарядная скатерть на кухонном столе и три прибора, явно из парадного сервиза. Лиза с аппетитом поедала оладьи, макая их в блюдце с густыми сливками. Марианна сидела рядом и ждала Френсиса.
- Долго же вы были в ванной! — сказала Лиза и облизала пальцы. — Мама без вас не хотела завтракать.
- Доброе утро, дорогая, — Френсис подошел к Марианне и поцеловал руку.
Лиза усмехнулась
- Зачем эти церемонии? После ночи, проведенной фактически вместе, можете ее поцеловать в губы. Я разрешаю.
Свободные манеры Лизы оказались для Френсиса полной неожиданностью. В первую минуту он даже не нашелся что сказать. Но потом решил, что, прежде всего, нужно извиниться перед Марианной.
- Лиза, переведите, пожалуйста, маме, что я очень сожалею за причиненные неудобства. Сам не знаю, как это я умудрился уснуть в гостях. Правда, мне очень неловко. Наверно, это с непривычки. Я обычно ложусь спать рано.
Лиза перевела и, не дожидаясь ответа матери, жизнерадостно заявила:
- Не стоит извиняться, Френсис. С кем не бывает? Ну, перебрали чуток.
Френсис смешался еще больше. Похоже, Лиза решила, что он пьяница и вчера не рассчитал свою норму. Но не оправдываться же перед девчонкой. Он сел за стол и от смущения сложил руки на коленях, как школьник, которому велели вести себя прилично.
Марианна что-то сказала, и Лиза перевела.
- Мама говорит, что ничего страшного. И спрашивает, как вы спали.
- Отлично, спасибо, — обрадовался гость, что никто всерьез его не осуждает.
Он наблюдал, как Марианна накладывает на его тарелку оладьи, и каждое ее движение вызывало у него умиление. Вот так бы просто сидеть и любоваться этой необыкновенной женщиной. Но расслабиться не удалось. Лиза, невзирая на хороший аппетит, не забывала бросать любопытные взгляды то на мать, то на гостя.
- А что вам снилось? — спросила девушка.
Ее простой вопрос оказался вовсе не таким безобидным, как подумал Френсис. Потому что последовало продолжение:
 — У нас, у русских, есть такая поговорка: сплю на новом месте, приснись жених невесте. То же самое можно сказать и про жениха.
В ее глазах плясали насмешливые искорки, и Френсис окончательно убедился, что сегодняшняя Лиза вовсе не та скромная барышня, с которой он познакомился вчера. Скорее всего, настоящая Лиза — задиристая девчонка, которая поставила перед собой цель: испытать его терпение.
- Мне редко снятся сны, — ответил он непринужденно. И решил сменить тему: — Это сливки в тарелочке?
- Это русский национальный молочный продукт. Называется сметана, — охотно ответила Лиза. — А эти жареные кусочки теста — оладьи.
- Русское национальное блюдо, — решил блеснуть своими познаниями Френсис, вспомнив, что Людмила тоже пекла на завтрак оладьи. Да и Питер их нахваливал, когда делился впечатлениями о пребывании в Москве.
- Точно. А если бы мама испекла их размером со сковороду, то они бы назывались блинами.
- Очень вкусно! — отметил Френсис и поднял большой палец, чтобы Марианна поняла без перевода.
Марианна поняла, заулыбалась и подложила на его тарелку еще несколько оладий.
- А про блины я тоже знаю, — решил поддержать невинную тему Френсис. — Мне рассказывал мой друг. Он приезжал прошлым летом в Москву, и его квартирная хозяйка тоже пекла на завтрак блины. Или оладьи? Что-то в этом роде.
- О, насчет квартирной хозяйки, — оживилась Лиза. — Я хотела спросить, почему вы решили поселиться не в гостинице, а у чужих людей? И ваш приятель тоже.
- Это удобно, — не ожидая подвоха, ответил Френсис. — В Москве очень дорогие отели. Зачем платить сто евро за ночь, если можно заплатить тридцать? Да еще за сто евро не всегда найдешь номер. Если только заранее не зарезервируешь.
- А, теперь поняла. Вы просто экономный человек. И ваш друг тоже.
Френсису не понравился разговор. А особенно тон Лизы. Его чуткое к интонациям ухо уловило некую насмешку. Хотя Лиза смотрела безмятежным взглядом, словно и не собиралась уличить его в жадности. Но он именно так воспринял ее безобидный вопрос. Марианна напряженно слушала их диалог, и Френсис осознал: она ничего не поняла, но чувствует, что ему неприятен разговор. Марианна тихо, но твердо что-то сказала Лизе. Девушка в ответ улыбнулась и что-то коротко ответила.
Френсис не хотел, чтобы между ним и дочкой Марианны возникли трения. Лучше не реагировать на ее выпады, если она решит испытывать его терпение и дальше.
- У вас хороший французский, — сменил он тему.
- Я училась в школе с углубленным изучением французского языка. И в институте продолжаю, — Лиза шумно отодвинула стул.
- Вам чай или кофе?
- Кофе, пожалуйста,- попросил Френсис.
Девушка с готовностью встала, но прежде чем подойти к плите, ласково погладила мать по голове. Марианна придержала ее руку и взглянула на нее с нежностью. С этой девчонкой нужно непременно подружиться — решил Френсис. Очевидно, что мать и дочь привязаны друг к другу. И вряд ли Марианна не прислушивается к ее мнению.
Лиза оказалась проворной хозяйкой. Она умело заварила кофе, разлила его по чашкам, поставила перед гостем и матерью. Френсис с наслаждением вдохнул аромат кофе.
- Я заварила по-турецки, — объяснила Лиза. — Обычно он у меня получается лучше всего. А чем вы занимаетесь? — продолжила она свои расспросы.
- Я биолог.
Френсис расслабился. Уж на эту тему он мог беседовать часами. И вряд ли за невинным вопросом скрывается какая-то опасность.
- Интересно! — Лиза держала чашечку, манерно оттопырив мизинец, и изображала благовоспитанную девушку. Она сложила губы аккуратным колечком и осторожно подула на кофе. Марианна улыбалась, глядя, как забавляется ее дочь.
- Я вам потом покажу, чем занимается лаборатория под моим руководством, — пообещал Френсис.
- Непременно посмотрю! Это здорово, что вы биолог. Меня интересует один вопрос: правда ли, что влюбленность человека можно определить по анализу его крови? — невинно округлила глазки Лиза и шумно втянула глоток кофе. — Мне сказал об этом друг. Но я ему не верю.
- Интересный вопрос! — хмыкнул Френсис. — Ваш друг прав. Действительно, кровь влюбленного человека отличается по химическому составу.
Он понял, к чему клонила Лиза. Ну, если она намерена таким образом его изводить, то быстро разочаруется. Френсис решил больше не реагировать на ее мелкие уколы и отвечать обстоятельно.
- И что же происходит в крови влюбленного человека? — не отставала Лиза.
- В ответ на любовь организм вырабатывает огромное количество гормонов. Невероятное! Их уровень просто зашкаливает.
Лиза отставила чашечку и с неподдельным интересом слушала Френсиса.
- Круто! Вот это да! И что там за гормоны? Их же как-то называют? Я просто никогда всерьез биологией не интересовалась. Так что просветите меня, профессор!
Френсис подозрительно взглянул на девушку. Нет, она не подшучивала. Ей действительно было интересно.
- Например, гормоны блаженства — эндорфины. Есть еще гормоны, которые дарят чувство эмоциональной стабильности. Они называются серотонины. А дофамины вызывают ощущение благополучия.
- Подождите, я запишу, — остановила его Лиза и выдвинула один из ящиков стола.
Она вытащила тетрадь и ручку и попросила повторить. Марианна что-то спросила у дочери, та торопливо ответила и застрочила по бумаге. Марианна пожала плечами и принялась мыть посуду. Френсис слышал за спиной шум воды, и в который раз отметил, что русские неэкономны. Вода у них льется беспрерывной струей, когда они моют руки или посуду. Что у Людмилы, что у Марианны. А ведь достаточно налить в раковину воды и закрыть пробкой отверстие. Когда они с Марианной будут жить в Бельгии, придется ее отучать от подобной расточительности. Но здесь он гость. И если у них такие традиции, пускай себе льют.
- Записала, — объявила Лиза и приготовилась слушать дальше.
- Если вас так заинтересовала эта тема, то не лишним будет добавить об открытии американских ученых, — вернулся в свою стихию Френсис. — Это касается влияния дофаминов на организм человека.
- И чем так заинтересовали ученых эти…дофамины? — деловито спросила Лиза и с видом студентки-отличницы уставилась на профессора.
- Дофамины влияют на организм самым положительным образом. Благодаря этому открытию, ученые доказали, что заниматься сексом по любви полезнее.
- О! — радостно воскликнула Лиза. — Я как раз недавно об этом думала. В смысле, что секс по любви априори полезнее механического секса. Молодцы американцы! А то мне некоторые друзья не верят. Я им теперь зачитаю конспект, сошлюсь на ваш авторитет.
Марианна уже второй раз задала дочери какой-то вопрос, и та, наконец, услышала и быстро заговорила. Марианна в недоумении подняла брови, но слушала дочь с явным интересом.
- Я маме перевела вашу информацию, — важно сообщила Лиза. — Ну и?
- Что — ну и? — притворился, что не понял вопроса Френсис.
- Дальше, что там про секс?
Марианна тем временем закончила возиться с посудой и села за стол рядом с дочерью. Ей хотелось понять, о чем так живо говорят ее дочь и Френсис. Но все слова кроме «секс» ей были незнакомы. И она в который раз огорчилась, что в юные годы пренебрегала английским языком. Хорошо, что Лизе не передалась по наследству ее лень!
- Ну, не знаю, насколько вам будет интересно это «дальше», — засомневался Френсис.
- Конечно, интересно, профессор! Можно я буду вас так называть? Это все равно, что обращаться к своему гуру «учитель». Или «наставник». Мне нравится! У меня теперь будет собственный учитель!
Френсис смотрел на развеселившуюся дочь Марианны и видел, сколько в ней еще детского, ее непосредственность подкупала.
- Пожалуйста, называйте. Мои студенты ко мне обычно так и обращаются.
 И видя нетерпение девушки, сдался.
- Ну, хорошо, продолжим про секс.
Френсис надел на свое лицо маску лектора и важным голосом заговорил.
- Только секс с любимым человеком провоцирует выброс дофамина. А он, в свою очередь, выполняет функцию своеобразного транквилизатора.
- Ой, — поскучнела Лиза, — я не все поняла. Сбегаю за словарем. Эти биологические термины мне незнакомы.
Она вскочила и выбежала из кухни. Френсис воспользовался моментом и нежно пожал пальцы Марианны. Она смотрела в его глаза, такие чистые и глубокие, и губы ее дрогнули.
- Френсис…— она беспомощно пожала плечами.
Как трудно без языка!
Он стал целовать ее пальцы, прислушиваясь к звукам из комнаты. Услышал скрип и дребезжание стекол. Это Лиза открывала дверцы книжного шкафа. Услышал ее топот. Бежит на кухню. Он с сожалением отпустил руку Марианны, и она оперлась на нее, глядя на него с легкой улыбкой. Глаза при этом у нее были задумчивыми.
- Нашла!
Лиза плюхнула толстый словарь на стол и стала рыться в нем в поисках незнакомых слов. Обнаружила. Повторила несколько раз, запоминая. Опять застрочила в тетради.
- Мы закончили на транквилизаторе, — напомнила она. — И какой прок от него?
- Транквилизатор способствует очищению организма от холестерина.
- Как-то не очень интересно! — призналась Лиза.
- Потому что у вас еще нет этих проблем — избытка холестерина. Я просто хотел закончить мысль. А вот то, что вам наверняка будет интересно. Американские ученые считают, что секс без любви не только аморален, но и малополезен для организма.
- Ага! Вернулись на круги своя! — обрадовалась Лиза. — А про пользу поцелуев есть какое-нибудь открытие? Мне это тоже важно знать. Теоретически.
- Пожалуйста, любопытный факт. Опять же — его доказали ученые. Любовь вызывает усиление иммунитета. А этому очень способствуют поцелуи. В слюне человека живет огромное количество бактерий.
- Фу! — скривила свою прелестную мордашку Лиза.
- Никуда не денешься! — снисходительно улыбнулся Френсис. — Воспринимайте это как данность. Так вот, о бактериях. Восемьдесят процентов их у всех одинаковы, а двадцать индивидуальны. И при поцелуях происходит «обмен» бактериями. Как следствие — иммунитет влюбленных начинает работать так же активно, как их сердце.
- Вот как! — удивилась Лиза. — Интересно!
Она с уважением посмотрела на профессора. Чего он только не знает о любви и поцелуях! Крутой мужик!Он сразу вырос в ее глазах. Надо будет Ванечке рассказать.
- И это еще не все! — продолжил Френсис. — Страстный поцелуй может увеличить частоту пульса до ста пятидесяти ударов в минуту.
- Правда? Но ведь это вдвое больше нормы! У меня после занятий на тренажере сто двадцать. А тут сто пятьдесят! Ладно, я молодая и здоровая. Выдержу такую перегрузку. А как пожилым людям? Если они вздумают страстно целоваться? Вдруг их хватит удар?
Лиза испугано взглянула на профессора, живо представив, как он умирает на руках матери после страстного поцелуя. Не так было жалко Френсиса, все-таки он умрет в момент счастья, как маму. Ее же будет мучить совесть до конца жизни, что по ее вине умер очень даже неплохой жених Френсис. Гражданин Бельгии. А за чей счет его тело перевезут на Родину? Сколько проблем возникает из-за страстного поцелуя!
У Френсиса в эту минуту перед глазами возникла совсем иная картина. Марианна в его объятиях, их поцелуи — такие восхитительные и обжигающие, что ради этого стоило прилететь в Россию.
Марианна смотрела на испуганную дочку, на Френсиса, глаза которого подозрительно блестели, и ничего не понимала.
- Лиза? — встревожено произнесла она.
- Мамулькин, ты с ним целуйся поосторожнее, — предостерегла ее дочка, — у него пульс от страстного поцелуя зашкаливает за сто пятьдесят!
- Он что, сам тебе сказал? — изумилась Марианна.
- Ага! У всех так. Ну, ты еще молодая, ничего, выдержишь. А он? Хотя выход, вроде, есть. Если вы до этого займетесь любовью, секс спровоцирует у него выброс дофамина, и тогда его организм очиститься от холестерина. Может, тогда можно страстно целоваться? Безопасно для него? — вслух размышляла растерянная Старушенция.
Марианна потеряла дар речи. Если Френсис обсуждал с ее дочерью вчерашние поцелуи, то зачем он это сделал?
- Он тебе что-то говорил о нас?
- Нет. Причем тут вы? Он прочитал лекцию о том, что секс полезен только с любимым человеком. Это американцы открыли. Странно, что никто из моих друзей не догадался раньше. Я-то подозревала это давно. Еще про микробы говорил, инфекции. При поцелуях. Они обмениваются. В результате иммунитет у человека укрепляется. Тоже странно. Если я подцеплю чужой вирус, это же зараза! Пойду почитаю конспект. Что-то я не усекла. Вроде сначала так весело было, интересно.
Лиза вконец запуталась и ушла с тетрадкой в свою комнату. Марианна растерянно смотрела ей вслед. Что за чушь наговорил Френсис? Может, он пошутил? Она вопросительно посмотрела на него.
Френсис ее взгляд растолковал по-своему. Он тут же вскочил и обнял Марианну. И прижал к себе. И почувствовал, как его пульс участился. И Марианна услышала его сердцебиение прямо напротив своей груди. Их глаза оказались так близко, что захотелось немедленно их закрыть.
Неожиданный звонок домашнего телефона заставил Марианну вздрогнуть.
Звонила Людмила.
- Френсис вчера не вернулся! — испуганным голосом объявила она, словно только что узнала об объявлении войны. — Я полночи не спала. Вдруг его убили?
- Не волнуйтесь, он у меня, — успокоила ее Марианна. — Мы вчера засиделись допоздна, и он уснул прямо за столом. Не стали его будить. Там же на диване и уложили. Он спал в гостиной.
Марианна поймала себя на том, что своим подробным отчетом будто оправдывается перед Людмилой. Но та восприняла ее слова как должное. Мы дети одного поколения — подумала Марианна. И порадовалась, что ее Дитё принадлежит к другому поколению, свободному от условностей. Но вполне ответственному.
- Ну, слава Богу, — в голосе Людмилы слышалось явное облегчение. — Вечно мне кажется, что с этими иностранцами случится что-то плохое!
- Так никаких нервов не хватит, — посочувствовала ей Марианна. — Они же взрослые люди. Может, не стоит так волноваться? Вы же не несете за них никакой ответственности.
- Вот, и сын мне говорит. Но я вечно за них переживаю. Раз они живут в моем доме, вроде я должна их опекать. Глупо, конечно.
Френсис прислушивался к разговору и понял, что речь идет о нем. И когда Марианна положила трубку и произнесла имя Людмилы, он понял, что хозяйку встревожило его отсутствие. Значит, она не лукавила, когда говорила, что беспокоится о своих постояльцах. Странная все-таки женщина. Какая ей разница — ночуют они дома или нет, если заплатили вперед?
Марианна отошла от телефона и нерешительно стала перед ним. Френсис только сейчас обратил внимание на платье, которое удивительно молодило ее. И расцветкой — крупные синие цветы, разбросанные по желтому полю, и фасоном. Платье сужалось к талии и расширялось книзу. Не слишком глубокий вырез, между тем, открывал волнующую ложбинку как раз над верхней пуговичкой. А между второй и третьей пуговицей платье чуть-чуть расходилось, потому что полная грудь Марианны в нем не помещалась. И почему-то именно этот элемент не идеальности привел его в смятение. Ее поза выражала ожидание, но она не решалась его обнять. Френсис видел ее замешательство и неуверенность. Волна нежности накатила на него, и он привлек ее к себе. Марианна сразу ответила на поцелуй, едва он коснулся губами ее нежных губ. Френсис словно вернулся в свою юность, когда от поцелуев с желанной женщиной кружится голова и возникает желание немедленно погрузиться в нее без остатка. Он даже застонал тихонько, настолько велико было желание закрыться с ней в спальне и раздеть ее, а потом любоваться ее телом, ласкать и чувствовать легкие и нежные прикосновения ее рук. Френсис уже давно не испытывал такого страстного желания обладать женщиной.
Дверь внезапно распахнулась и вбежала возбужденная Лиза. Ее лицо сияло, словно она получила радостное известие. Френсис даже не успел отскочить от Марианны, он только опустил руки, и Марианна отступила от него на шаг, смешавшись и пряча от дочери свое раскрасневшееся лицо. Френсис почувствовал себя очень глупо от того, что девочка застала их целующимися. Но Лиза только отметила:
- А, целуетесь…
Таким же тоном она могла сказать: «Дождь идет» или «День сегодня замечательный». То есть девочку нисколько не смутило довольно легкомысленное поведение ее матери и гостя. Гораздо больше ей не терпелось сообщить им нечто важное.
- Френсис, не хотите сегодня сходить на концерт?
- С Марианной? — тот час же уточнил он, пытаясь вернуть лицу обычное выражение любезной холодности. С лицом, творилось что-то непонятное. Оно перестало ему подчиняться и не поддавалось никаким мысленным посылам. Френсис никак не мог согнать с него улыбку. Или сделать ее хотя бы не такой глупой.
- Так хотите? — поторопила его с ответом Лиза. — Скорее говорите, меня ждут!
Ей совсем не было дела до того, какие сумбурные мысли проносятся в голове Френсиса. Она просто видела перед собой человека, который тащится от ее мамочки. А после поцелуев с ней и вовсе потерял голову. И на лице у него такая глупая улыбка, что если бы она не знала, что он профессор, то в жизни не поверила бы в это.
- Конечно, хочу! — бурно отреагировал профессор, не переставая улыбаться. Получалось, что он радуется приглашению. И улыбка теперь была вполне уместной.
- Нас пригласили в концертный зал Чайковского. Классическую музыку любите?
- Конечно, люблю! — удивился вопросу профессор.
- Ну, мало ли. Вдруг вы рок любите. Или хэви-металл. Или психоделическую. Мне лично больше нравится психоделическая.
- А кто нас пригласил? — спросил Френсис, пока Лиза скороговоркой что-то сообщала матери. Марианна поспешно вышла. Френсис так и не понял, почему она заторопилась.
- Ванечка. Его мама сегодня играет. Ну, тетя Таня. Вы ее вчера видели у нас.
- Как же она будет играть? — изумился Френсис. Она же полночи не спала.
- Ну и что? Уже выспалась. У них же не с утра концерт, а в три часа дня. Прогон. То есть генеральная репетиция, — уточнила Лиза.
- А разве нас пустят?
- С Ванечкой пустят, — важно ответила Лиза. — И главное, бесплатно.
- Для меня это не главное, — слукавил Френсис. Но в душе обрадовался. Если бы пришлось покупать три билета, это влетело бы ему в копеечку. Культурные развлечения обычно стоят дорого.
Лиза убежала переодеваться, а Френсис перешел в гостиную и уселся на диван. Он приготовился к долгому ожиданию, вспоминая, как изнывал от нетерпения, когда собиралась Каринэ. Ему казалось, что она проводит у зеркала часы, наводя красоту. Но вот застучали тоненькие каблучки, и на пороге комнаты появилась Марианна. Она прошлась перед ним в изящном летнем костюме, и он закрыл ладонью глаза. Марианна поняла его жест — он ослеплен ее красотой. И радостно засмеялась. Она бросила быстрый взгляд на дверь, убедилась, что Лиза их не видит, наклонилась над ним и поцеловала в губы. Френсис обнял ее за талию и слишком сильно потянул на себя. Марианна упала на него и тихо засмеялась. И услышала за спиной голос Старушенции.
- Ну, ребята, вы совсем расшалились. Так недолго и диван сломать. Может, уже пойдем?

17.

Иван встретил их у входа в фойе.
- Мама сказала, что мы можем сесть в партере.
Он с места в карьер задал хороший темп и уверенно повел их по широкому коридору. Марианна, едва поспевая за ним на высоких каблуках, успела спросить:
- Как вы вчера добрались?
- Нормально, — пожал плечами Ваня. — Сначала тетю Катю отвезли. Потом этот Николай подвез нас с мамой.
Сзади широким шагом их догонял Френсис. Лиза, которая по торжественному случаю тоже встала на высоченные каблуки, ковыляла сзади. Привыкала к роли светской львицы.
- Он вам свой телефон оставил? — не унималась Марианна.
- Зачем? — удивился Ваня.
Марианну разбирало любопытство, на ком из ее подруг, в конце концов, остановил свой выбор Николай.
- Ну, на всякий случай. Вдруг он нам понадобится, как переводчик.
Ваня взглянул на нее с недоумением.
- А я на что? И Лиза по-французски вполне прилично чирикает.
«Спрошу у Таньки», — подумала Марианна и энергично замахала рукой Френсису и Лизе, чтобы не отставали.
В зале царил полумрак, музыканты уже сидели на сцене. Дирижер, худощавый и высокий, чем-то похожий на кузнечика, стоял на возвышении и ждал, когда все настроят инструменты. Какофония звуков заполняла зал, и Френсис подумал, что это один из волнующих моментов, который он так любил. Они гуськом прошли в центр зала и сели напротив оркестра. Он увидел на сцене в первом ряду Татьяну. Она сидела прямо, слегка наклонив голову к левому плечу, и сосредоточенно настраивала скрипку. Теперь ему стало понятно происхождение ее небольшой иссиня-черной гематомы на шее слева. Он обратил на нее внимание еще вчера. Обычно такой след оставляет подбородник скрипки, потому что скрипачи годами прижимают инструмент к шее. Лицо у нее было немного нахмурено, как у человека, который старается хорошо сделать свою работу.
Френсис пропустил Марианну и опустился в кресло слева от нее. Она положила руку на подлокотник, слишком узкий, чтобы рядом поместилась и его рука. Ее локоток уперся в его бок. Он мог бы немного отодвинуться, но так было приятно чувствовать ее тепло.
Дирижер постучал палочкой по пюпитру. Причудливые нестройные звуки оркестра постепенно затихли. Он взмахнул руками. С первых же тактов Френсис понял, что оркестр высокопрофессиональный. Играли его любимого Грига. Знакомая тема подхватила, и он привычно отдался во власть музыке.
В детстве у Френсиса обнаружили абсолютный музыкальный слух. Но у небогатых родителей кроме него было еще трое детей, и дать одаренному сыну музыкальное образование они не смогли. Зато у них было радио, потом появился телевизор, и он слушал все концерты, запоминая мелодии. Когда он был уже студентом, подрабатывал официантом в небольшом ресторанчике. Деньги уходили не только на учебу, но и на самые дешевые билеты в филармонию. Френсис, увлекшись биологией, не жалел, что не получил музыкального образования. Он утешал себя мыслью, что музыка для него — это страсть. А страсть не может длиться вечно, так же, как и любовь. С годами он понял, что страсть в любви и к музыке — разные вещи. И если страстная любовь перегорает, то любовь к музыке — никогда. Во всяком случае, это был его личный жизненный опыт. Оба брака, в которые он вступал по любви, потерпели крах. Но зато музыка осталась с ним навсегда.
Френсис сидел, закрыв глаза, и наслаждался звуками, которые проникали в его душу и наполняли нежностью и восторгом. В том месте, где у человека, по его убеждению, находилась душа, у него жила легкокрылая бабочка, которая оживала и трепетала крыльями в моменты восторга. Было радостно и немного щекотно.
Марианна смотрела во все глаза на Френсиса. Его лицо преобразилось, приобрело тонкость и одухотворенность. Черты некоторой тяжеловатости смягчились. Исчезла маска вежливого внимания, которую он надевал каждый раз в присутствии посторонних. Только с ней он становился другим. Она хотела надеяться, что в эти минуты он был самим собой. И сейчас у него было то же выражение лица. Любовь и страсть — вот что она прочитала. Она поняла, что Френсис весь во власти музыки. Возможно, он даже забыл о ней. Но это ничуть не обижало. Человек, у которого одинаковое отношение к музыке и к ней, вызывал у нее ответную нежность.
Ванечка смотрел на Лизу, на ее удивленное лицо. Она наклонилась вперед и вцепилась пальцами в спинку кресла перед собой. Она вся была устремлена туда, на сцену, где рождалась музыка и подхватывала, кружила, опьяняла, вела за собой. Вот она какая, Лиза, — подумал он. Вот она — настоящая. Широко распахнутые глаза Лизы наполнились слезами, одна-единственная слеза медленно скатилась по щеке. Лиза ее даже не почувствовала. Когда звуки музыки затихли, потрясенная Лиза повернулась в Ване.
- Теперь я знаю, что такое оголенный нерв. Я его почувствовала. А, может, это душа? И музыка ее освобождает? И это под силу только музыке? Как ты думаешь, Ваня?
- Любовь тоже освобождает душу. Если она настоящая, — тихо сказал он.
Лиза наклонила голову к плечу, точь-в-точь, как его мама, когда настраивала скрипку. С тем же выражением сосредоточенного внимания. Она серьезно смотрела на Ваню. Вдруг ее лицо осветилось новым выражением, словно она открыла в нем нечто доселе ей незнакомое. Лиза ничего больше не сказала и отвернулась к сцене. Дирижер что-то говорил музыкантам, голос у него был веселый. Оркестранты зашевелились, кто-то из них ответил шуткой, все рассмеялись. Дирижер дождался, когда смех стихнет, и внимание всех сосредоточится на его палочке. Он взмахнул ею. И опять звуки музыки подхватили и понесли, и Френсис почувствовал, что волнение, охватившее его, передалось и Марианне. Она прижалась к нему, а потом взяла его за руку. Он повернул к ней голову и их взгляды встретились. Марианна не отвела взгляд. У Френсиса возникло ощущение, что она пытается проникнуть в его мысли, понять его. У них впереди много времени, чтобы узнать друг друга, — подумал он радостно и улыбнулся Марианне. Ее интерес и внимание открывали горизонты в будущее. Марианна ответила загадочной улыбкой, словно открыла его тайну. Что-то поняла про него, и открытие ее радовало.
После завершения генеральной репетиции, которую Ванечка называл коротким словом «прогон», немногочисленные зрители потянулись к выходу.
- Мама просила подождать ее, — сказал Ванечка Френсису и повел всю компанию к двери в конце просторного фойе. Они сели на мягкие стулья, и Френсис, все еще находясь под впечатлением музыки, углубился в себя. Марианна и Лиза, вероятно, делились впечатлениями. Обе раскраснелись, глаза у них сияли.
- Вам понравился концерт? — спросил Ванечка у Френсиса.
- Конечно! — Френсис даже удивился вопросу. Он был неуместен. Разве может быть иначе? — Музыканты играли на очень высоком уровне. Этот оркестр, вероятно, очень известный в России.
- Да, очень известный, — подтвердил Ванечка. И не стал добавлять, что у музыкантов мизерные зарплаты, и многие из них подрабатывают на корпоративных вечеринках, презентациях, создают музыкальный фон в дорогих торговых центрах. Он не стал также рассказывать, что этот уникальный оркестр озвучивает отечественные фильмы, что у него давние традиции и что совсем недавно он участвовал в известном телевизионном проекте. И за три часа почти беспрерывного музыкального сопровождения музыкантам заплатили по тысяче рублей. Френсис этого не понял бы. Да и информация, на взгляд Ванечки, могла унизить музыкантов в глазах бельгийского профессора. Скорее всего, он и не поверил бы, что такое возможно.
Немногочисленные родственники и друзья музыкантов уже разошлись. Наконец появилась Татьяна — оживленная, румяная, с сияющими глазами, но со следами утомления на лице. Вчера она выглядела свежее. Вот что значит бессонная ночь — с сочувствием подумал Френсис. И вспомнил слова жены Беатрис, которая утверждала, что женщине необходим полноценный сон, иначе те часы, которая она не добирает, обязательно сказываются на внешности. Пришлось тогда нанимать няню, чтобы она помогала с маленькими детьми, и Беатрис не страдала от того, что выглядит утомленной и не выспавшейся
- Ну, как вам? — спросила Татьяна, обращаясь сразу ко всем.
Френсис понял вопрос без перевода, взглянув на ее лицо. Оно выражало именно вопрос. Марианна бросилась ее обнимать. Она осыпала Татьяну комплиментами, и Френсис понял, как она гордится подругой. Лиза все еще находилась в состоянии, до сих пор ею не изведанном. Спроси у нее, что она испытала, ей пришлось бы с трудом подбирать слова. Она открыла для себя новый мир. На концерте классической музыки она была впервые. Потому что маме никогда не удавалось затащить ее в консерваторию, хотя Татьяна обычно приглашала обеих.
Френсис заговорил, что бывал на концертах многих мировых оркестров, что страстный любитель музыки, и что сегодняшнее исполнение выше всякой похвалы.
Ванечка переводил, а Татьяна слушала, внимая каждому слову, и ее лицо выражало гамму чувств — радость, гордость. Когда Френсис закончил свою хвалебную речь и горячо поблагодарил ее за доставленное удовольствие, Татьяна что-то сказала Ивану. Он кивнул головой и сделал знак, приглашая всех к выходу. К Татьяне подошел музыкант в строгом черном смокинге. Френсис его приметил еще во время репетиции. Своим торжественным парадным видом он выделялся на фоне музыкантов, одетых кто во что горазд. Они о чем-то заговорили. Френсис понял, что Татьяна еще остается.
- А что, твоя мама не едет домой? — спросила Лиза.
- Ее пригласили сегодня поиграть на открытии выставки.
- Что за выставка? — заинтересовалась Лиза.
- Молдавских художников, братьев. Я их не знаю.
- О! — обрадовалась Марианна, — прекрасная культурная программа! Я думаю, Френсису будет интересно. Концерт он послушал, пускай расширяет свой кругозор — посмотрит картины наших художников.
- Так они не русские! — вставила Лиза.
- Ну и что? Для иностранцев все население бывшего Союза — русские.
Ваня только обрадовался, что Марианне пришла в голову такая замечательная мысль. Появился прекрасный повод продолжить культурное воспитание Лизы. Тетя Марианна явно упустила такой важный момент в развитии дочери.
- Кстати, а как ты относишься к живописи? — спросил он на всякий случай у Лизы.
- Я импрессионистов люблю, — важно ответила она. И тут же назвала с десяток имен французских художников.
Френсиса приятно удивила образованность девочки. Знакомые имена — Клод Моне, Эдуард Мане, Огюст Ренуар, Поль Гоген в устах этой девушки-подростка прозвучали неожиданно. А легкость, с которой Лиза их перечислила, свидетельствовала о том, что Марианна занималась культурным воспитанием дочери.
- Френсис, хотите пойти на выставку молдавских художников? — спросил Ваня у профессора. — Сегодня открытие, мама будет играть.
- Конечно!- обрадовался профессор.
Это был неожиданный и очень приятный сюрприз.
- Тогда ждите меня здесь.
Ваня вернулся к матери — она все еще стояла у окна с музыкантом, оба деловито что-то обсуждали. Программу, наверное — подумал Френсис. Ваня заговорил с Татьяной. Ее собеседник оглянулся и с любопытством посмотрел в их сторону. Они оба закивали головами. Френсис обрадовался — сегодня сбудется его мечта, он проведет с Марианной весь день! Он почувствовал благодарность к Ивану и Татьяне. Хорошие друзья у Марианны. Он так боялся, что сразу после концерта его посадят в троллейбус и скажут: «Четыре остановки». Или сколько отсюда добираться до Людмилы?
Вышли на улицу, и Френсис почувствовал приступ голода. А ведь, пожалуй, нужно всех покормить, — озабоченно подумал он. Ресторан, конечно, исключен. Оплатить обед за пятерых — это слишком дорого. А вот какое-нибудь бистро вполне подходит. Может, Иван знает подходящее место, с демократическими ценами?
Иван предложил на выбор — русская пирожковая или итальянская пиццерия. Немного поспорили. Профессор хотел в русскую пирожковую, памятуя замечательные пирожки, которые они ели накануне до глубокой ночи. Кажется, съели все. Утром от них оставались только приятные воспоминания. Остальные проголосовали за пиццерию. Профессор оставил последнее слово за Марианной. Она свое предложение подкрепила твердыми аргументами, но явно в пользу большинства.
- Френсис, — сказала она, — дорогой, — добавила, и он растаял. — Пирожки хороши только домашние. А здесь вам могут подать прямо из холодильника. Ледяные. С сомнительной начинкой.
Ваня добросовестно перевел и добавил от себя:
- Недавно у нас разоблачили банду китайцев, которые пекли пирожки с мясом собак и кошек. Они их ловили на помойках.
Френсис даже вскрикнул от отвращения. Марианна поняла ключевые слова: «китайцы», «собаки» и «кошки». Возмущенно стала выговаривать Ване, чтобы не пугал профессора и не бросал тень на общественное питание и отечественного производителя. Иван стал оправдываться, что такое безобразие происходит не повсеместно. Но правде нужно смотреть в глаза. Ведь был такой случай. Банда подпольных поваров орудовала в забегаловке на Черкизовском рынке, который закрыли два года назад. Ну, ладно, так и быть, за давностью лет об этом неприятном факте можно забыть. Френсис недоверчиво выслушал небольшое уточнение. О пирожках уже даже не хотелось думать.
- Можем пойти и в пирожковую, — слишком легко пошел на попятную Иван, чтобы сделать приятное гостю. Профессор заподозрил подвох.
- Нет уж. Пойдем в пиццерию, — возразил он.
Лиза горячо пожала Ивану руку.
Подвох все-таки был. Ваня ему солгал про кошек и собак, — понял профессор. Или пошутил? У русских юмор особенный — вспомнил он слова Питера. Но не успел обидеться, потому что Лиза с подкупающей непосредственностью призналась:
- Я так люблю пиццу!
- И я! — добавили в унисон Марианна и Иван.
Френсис сделал вывод, что в пиццерию они ходят нечасто. Иначе не радовались бы так откровенно. Ему-то пиццы уже поперек горла стояли. В его холостяцкой жизни это была основная еда по выходным.

18.

Открытие выставки происходило в старинном особняке. Иван назвал его боярской усадьбой времен Ивана Грозного. Френсис, как человек любознательный, обошел здание. Кирпичные стены, местами выщербленные за века, потемнели от времени. Он видел похожие строения в путеводителе по Москве. Сфотографировал дом с разных точек. Попросил Марианну позировать. Тут же к ней подбежали Лиза и Ваня и взялись за руки. Потом уже, в Бельгии, профессор увеличит фотографию и повесит над письменным столом. Марианна во время съемки не успела изобразить модельную улыбку и встать в излюбленную позу. На всех прежних фотографиях она стояла перед объективом вполоборота, высоко подняв голову и слегка выставив ногу вперед. Видимо, считала, что в таком ракурсе ее фигура только выигрывает. Но он находил ее позу неестественной. В этот раз он не дал ей времени подготовиться к съемке. Марианна слегка наклонила голову к плечу, солнечные лучи запутались в ее волосах, и, казалось, освещали лицо изнутри. Легкий ветерок шевелил подол ее юбки, и она облепила ее стройные длинные ноги. На этой фотографии она выглядела лет на двадцать пять. Почти ровесницей своей дочери.
Зашли внутрь. Народ толпился в большом зале, где на стенах были развешаны картины. Но не все присутствующие приступили к осмотру. Музыкальный слух подсказал Френсису, что он почти не слышит русскую речь. Значит, говорят на молдавском. Откуда здесь столько молдаван? — подумал он и спросил об этом Ивана. Тот объяснил, что на вернисаж соотечественников собрался цвет культурной молдавской диаспоры. Все обменивались приветствиями, перемещались по залу, слышались радостные возгласы. Мужчины похлопывали друг друга по плечу, пожимали руки, целовали дамам ручки. Похоже, многие были между собой знакомы. Стулья стояли только в два ряда, и на них, видимо, сидели особо почетные гости. В центр зала вышел солидный человек. Все затихли. Он выступил с небольшой, но пафосной речью. Иван шепотом сообщил, что это председатель молдавской диаспоры. Ему вежливо похлопали. За ним говорил хорошие слова заслуженный художник — все заулыбались. Потом прочитал стихи молодой талантливый поэт — так сказал о нем Иван, — тоже на молдавском языке. Все зааплодировали. Френсис с любопытством вертел головой во все стороны. Народ прибывал. Уже было слышно и русскую речь. К ним подошел маленький щуплый человек с дрожащим песиком на руках. Он поздоровался с Иваном и поклонился Марианне.
- Знакомый художник, — сказал Иван. И представил ему профессора из Бельгии.
Человек сунул собаку под левую руку и прижал ее локтем, чтобы не выскочила. Собачка не только дрожала, она была еще и очень вертлявой. Художник протянул руку Френсису. Его ладонь была влажной. От него крепко пахло псиной. После рукопожатия Френсис незаметно вытер руку об штанину. Человек с запахом удалился, раскланиваясь направо и налево. Потом появился коренастый мужчина в широкополой ковбойской шляпе. Он раздвинул толпу и прямиком направился к Марианне. Обнял ее и пожал руку Ивану.
- Знакомый художник, — представил его Иван. И назвал имя Френсиса. Художник крепко пожал руку профессора, потом вскинул обе руки, сцепив их замком, в знак мира и дружбы. Он Френсису не понравился. Слишком по-свойски прижимал к себе Марианну. Но любимая держала себя достойно, во всяком случае, особой радости от того, что ее обнимал «знакомый художник», не показала.
Перешли к музыкальной части. В зал быстрым шагом зашли запыхавшиеся Татьяна и уже знакомый Френсису музыкант в концертном костюме.
- Наконец-то мама с Борисом приехали! А я уж волновался, — сказал Иван.
Борис сел за рояль, Татьяна встала рядом. Им сразу стали аплодировать. Их здесь знают — понял Френсис. Они заиграли в стремительном темпе что-то зажигательное с таким блеском, что у него перехватило дыхание. Вот это да! — изумился Френсис. Губы сами растянулись в широкой улыбке, он едва сдерживал себя, чтобы не пуститься в пляс. Такое с ним было впервые. Френсис посмотрел на публику. Все улыбались, прищелкивали пальцами, кто-то отбивал такт ногой.
- Венгерский «чардаш», — объяснил всезнающий Иван.
Когда прозвучал последний аккорд, аплодисменты перешли в овации. Татьяна раскланялась, сияя и не скрывая радости. Пианист небрежно приподнялся, кивнул публике и опять сел с лукавым видом, словно хотел сказать: мы еще и не такое можем! Не дожидаясь, когда аплодисменты стихнут, Татьяна вскинула скрипку, прикоснулась смычком, провела по струнам, зародилась мелодия — пока еще неясная, только намек на тему, потом мелодия неожиданным скачком взметнулась ввысь и так же неожиданно оборвалась. И опять неясная еще тема, смелея и набирая мощности, словно зацепила краешек души Френсиса и повела за собой — ввысь. Музыка держала в напряжении и требовала предельной сосредоточенности. И когда он, подчиняясь гармонии, поверил, что нащупал, понял ее, мелодия оборвалась, и его душа стремительно понеслась вниз. И еще раз, и еще. Он чувствовал физическое страдание, потому что мелодия не имела завершения. Но почему, вопреки законам гармонии, она так мучительна и прекрасна? И неуловима. И когда, наконец, она выпорхнула из заточения недосказанности, а ощущение было именно таким, и заполнила зал брызгами ясных животворных звуков, он почувствовал радость. Последние аккорды музыки затихли в тишине. Раздались робкие хлопки, потом зааплодировали все. Большинство гостей пребывало в недоумении. Переглядывались и пожимали плечами. Слишком непривычной была музыка. Татьяна объявила имя композитора — молдавскую фамилию. Вышел худощавый высокий мужчина с суровым нервным лицом. Он без улыбки поклонился, показал рукой на музыкантов — дескать, я здесь ни при чем. А вот они заслужили аплодисменты.
- Это их корифей, — объяснил Ваня Френсису. — Он сейчас экспериментирует. Известный композитор, его фамилия Лупаца. У него замечательные вальсы. А эта вещь совершенно не в его стиле.
- Но ведь это потрясающе! — не сдержал эмоций Френсис. — Я воспитан на классической музыке, но не припомню, чтобы в последнее время меня что-то взволновало больше, чем это произведение.
- Но, как видите, эта музыка для избранных, — Иван окинул оценивающим взглядом зал. — Для истинных ценителей авангарда. А это обычная тусовка. Сейчас им споют понятные песни. Потом все посмотрят картины, похвалят художников. Все завершится фуршетом.
Дальше все происходило именно так, как предсказывал Иван. В красивом белом платье — то ли концертном, то ли свадебном — вышла молдавская певица. Очень неплохо спела несколько песен под аккомпанемент Татьяны и Бориса. Ей тоже аплодировали от души, улыбались и выкрикивали ее имя. Имя было красивое, как и она сама — Аурика. После ее выступления пианист подошел к ней и поцеловал. Сначала в щеку, что удивило Френсиса. Приличнее было бы поцеловать руку. Наверное, они близкие друзья — подумал Френсис. Гости оживились, зашумели, что-то дружно закричали. К изумлению Френсиса пианист обнял певицу и припал к ее губам. Она закинула обнаженные руки ему за шею, и они слились в длинном поцелуе. Гости стали аплодировать и скандировать непонятное слово. Иван радовался вместе со всеми, Лиза и Марианна смеялись и аплодировали.
- Что они кричат? Что происходит? — Френсиса распирало от любопытства.
- Кричат «горько». Так у нас принято на свадьбах. У них сегодня свадьба, — объяснил Иван недоумевающему Френсису. — Аурике с утра пришлось надеть свадебное платье. И Борис пришел на прогон при параде. Весь день расписан, некогда переодеваться.
- Что, и свадьба здесь будет? — Френсис перестал уже удивляться, чему бы то ни было.
- Нет, что вы! Это уже перебор! — рассмеялся Иван. — Свадьба после вернисажа в квартире у Бориса, жениха. Да, день у них сегодня напряженный, — посочувствовал им Иван.
- Столько событий, и все в один день! — покачал головой Френсис. — И репетиция у жениха, и вернисаж, и свадьба.
- А с утра они успели расписаться. Еще до репетиции, — подхватил Иван. — Борис потом побежал на репетицию, Аурика на какую-то презентацию, теперь встретились здесь. Сейчас, может, выпьют с нами, потом поедут на свадьбу.
- А что ж они не отложили свадьбу на другой день?
- Аурика завтра улетает на гастроли — в Китай, Корею и Вьетнам. Ее там очень любят. А когда она вернется, мамин оркестр уедет на гастроли на две недели. В таком плотном графике очень трудно выкроить свободный день.
Композитора среди гостей Френсис больше не видел, хотя очень хотел с ним поговорить.
После концерта Френсис в толпе приглашенных знакомился с творчеством братьев-художников. Фамилию их он сразу забыл, а прочитать надписи под картинами не мог. Ничего особенного профессор для себя не открыл. Хотя отметил, что художники профессионально владели кистью и работы их добротные. Картины одного брата ему понравились, их и было больше, он это понял по единому стилю. Второй брат выставил всего несколько работ, и они не произвели на Френсиса впечатления. Больше его волновало присутствие Марианны. Они вдвоем передвигались от полотна к полотну, и он чувствовал рядом со своей рукой ее теплую руку. Хотелось сжать ее и почувствовать ответное пожатие, но он стеснялся. Желание прикоснуться было так велико, что он в конце концов взял ее за руку. Предварительно оглянулся — никто не обращал на них внимания. Все с умным видом изучали картины, то отступая, то приближаясь к полотнам, обмениваясь негромкими комментариями. Гул голосов и шарканье ног наполняли зал, где еще совсем недавно звучала дивная музыка. Френсис нежно перебирал пальцы Марианны, ощущая едва заметный отклик. Он бросил на нее быстрый взгляд, а потом уже смотрел не отрываясь. Марианна стояла напротив картины, устремив взгляд на полотно, но словно почувствовала, что Френсис смотрит на нее. И повернула к нему свое чудесное лицо, которое хотелось осыпать поцелуями. Она вопросительно взглянула на него. Френсис смутился и отвел взгляд. В толпе он чувствовал себя неловко. Не хотелось, чтобы кто-то понял, какие мысли роились у него в голове. Больше всего ему сейчас хотелось целовать Марианну. Но для этого нужно было незаметно увести ее из зала и найти укромное местечко. Иван и Лиза бродили неподалеку, девочка внимательно слушала Ивана. Он с серьезным видом объяснял ей замысел художников. До Френсиса донеслось созвучное английскому языку слово «идея». Иван всерьез занялся просвещением Лизы.
Френсис, наконец, решился, и с видом заговорщика потянул Марианну к выходу из зала. Она сначала удивилась, но потом догадалась, что он задумал. Ей стало весело, как во времена юности, когда все позволено и не нужно считаться с общественным мнением. Потому что в юные годы об этом просто не думаешь. Они прошли по узкому коридору, освещенному стилизованными фонарями, заглянули в небольшой зал, где вдоль стен по периметру стояли столы. Несколько говорливых женщин хлопотали, нарезая хлеб, колбасу и сыр. Единственный мужчина открывал штопором бутылки. Коридор с голыми кирпичными стенами и низкими сводами поворачивал направо, потом налево, и как раз в левом крыле заканчивался тупиком. Перегоревшая лампочка в тупике оказалась приятным сюрпризом для Френсиса. Из освещенного коридора они попали в полумрак. И там никого не было. И, главное, вряд ли кто-то появится. Потому что делать здесь было абсолютно нечего. Ни окон, ни дверей. Марианна тихо засмеялась. Вот так приключение на вернисаже! Она не узнавала себя. Всегда такая благоразумная, за последние четыре дня она уже второй раз была готова к безрассудным поступкам. Они прислонились к стене, Френсис взял ее голову обеими руками и нежно поцеловал. Потом спохватился, что кирпичная стена холодная, любимая может озябнуть, и поставил ее перед собой, а сам привалился к стене. Так удобнее было стоять в закутке, где даже сесть было не на что. Марианна не делала никаких движений, она ждала, какие правила игры предложит Френсис. А он держал ее за руки и молча смотрел в глаза, будто хотел что-то в них прочитать.
- Самый прекрасный момент. Когда еще ничего нет, но все впереди — сказал он на французском языке, но Марианна не поняла его.
Ее забавляла ситуация: они словно школьники, которые нашли место уединения, но никто не решается первым проявить смелость. И когда он притянул ее к себе, поцеловал страстно, нетерпеливо, словно до этого сдерживал себя и не позволял страсти, бушевавшей внутри, вырваться наружу, она сдалась. Пусть делает, что хочет, — пронеслась шальная мысль. Потому что сильные мужские объятия подчиняли, и ее внутренние оковы рассыпались в прах. Все ее усилия контролировать ситуацию были повержены. Остро захотелось продолжения. Френсис оторвался от ее губ и жарко прошептал какое-то слово. Марианна, невзирая на охватившее ее желание, вспомнила слово из школьной программы. Он несколько раз повторил: «Когда?» Марианна не знала, что ответить. Он впился в ее губы и вытворял что-то невообразимое. Его поцелуи обжигали. Она прильнула к нему всем телом и блаженно застонала. «О, как он целует!» А Френсис, высвободив одну руку, стал ласкать ее грудь через тонкую ткань. Сердце бешено колотилось, и Френсис прошептал: «Твое сердце бьется так часто, как у колибри». Сознание Марианны зацепило только слово «колибри». В голове шумело, кровь пульсировала мощными толчками. Она боялась открыть глаза, потому что голова кружилась, как будто она долго каталась на каруселях. Хотелось, чтобы поцелуй продолжался бесконечно.
В коридоре послышались приближающиеся шаги и чьи-то оживленные голоса, но Френсис ничего не слышал. Его ласки становились все смелее. Марианна не возражала бы от продолжения, если бы не те, кто мог заглянуть в любую минуту.
- Здесь кто-то есть! — услышала она за спиной голос Старушенции и тихий смешок. И голос Ивана: «Пойдем отсюда!» Марианна очень надеялась, что Ванечка и Лиза не разглядели их в темноте. Шаги стали удаляться. Она слышала смех и оживленный голос дочери и басок Ивана. Френсис очнулся, но объятий не разомкнул. Марианна взяла обе его руки и мягким движением развела их. Вспомнила английское слово «позже», произнесла их с сожалением. Да, приключение было потрясающим. Но условия для продолжения не слишком подходящие.
Марианна начала приводить себя в порядок. Открыла сумочку, достала щетку для волос, причесалась. Френсис тоже зашевелился, одернул сорочку, заправил ее в брюки, пригладил свои кудри. Смущенно что-то бормотал, но она его не понимала. Поняла только слово «голова». Попыталась сосредоточиться на этом слове, чтобы решить очередной лингвистический ребус. Скорее всего, пытался ей объяснить, что потерял голову. Голос у него был виноватый. Марианна погладила его по щеке.
- Все о*кей, Френсис, — утешила она его.
Френсис с благодарностью поцеловал ее пальцы. Ему на самом деле было неловко, что он дал волю рукам. Он осуждал себя за безрассудство и излишнюю смелость. Привел любимую женщину в подвал, тискал ее, как одержимый страстью старшеклассник, который не может совладать с собой в момент гормонального взрыва. Марианна женщина деликатная, терпела его выходки, а была бы на ее месте другая, он бы давно схлопотал пощечину. Но что он может с собой поделать, если любит ее? Когда каждое прикосновение вызывает желание обладать этой необыкновенной женщиной?
Но ведь если она принимала его ласки, значит, он ей не безразличен? — Френсис даже задохнулся от счастливой догадки.
Они вышли на свет, взглянули друг на друга и расхохотались. На лицах обоих остались следы губной помады. Марианна вытащила зеркальце и упаковку влажных салфеток, привела себя в порядок. А потом принялась за Френсиса. Она умывала его, как заботливая мать. Но мысли при этом у нее были отнюдь не материнские. Особенно когда она касалась чувственных губ Френсиса. В голове вертелся один вопрос: «Когда?» Но ответ не находился. Потому что следом за этим вопросом следовал более практичный: «Где?» А негде. Она даже не могла допустить мысль, что приведет в дом мужчину. Вполне с определенной целью. На глазах у Старушенции, у которой были каникулы, и она жила по абсолютно непредсказуемому режиму. Порхала, как пташка — то из дому, то в дом, никогда не предупреждая, сколько будет отсутствовать. Оставалось только сказать себе «упс!» — обычное междометие из западных фильмов, выражающее разочарование.
Они пошли на оживленные голоса, и пришли как раз в ту комнату, где женщины накрывали на стол. Там плотной толпой, плечом к плечу, сгрудились люди, окружив столы с закуской и бутылками. Угощение было скромным: на больших блюдах многоярусные этажи бутербродов с колбасой, ветчиной и сыром, овощи — помидоры, огурцы и зелень, словно только что с грядки, и множество темных бутылок без этикеток. Все налегали на вино. Целая батарея бутылок выстроилась по центру стола.
Как поведала им возбужденная Татьяна, они пропустили самое интересное: только что здесь поздравляли Аурику и Бориса, кричали им «горько», молодожены долго и с наслаждением целовались. Марианна подумала, что у нее время тоже зря не пропало. И она целовалась долго и всласть.
- А где же они? — спросила Марианна.
- Уехали на свадьбу. Один из братьев-художников подарил им картину, где пейзаж с солнцем, помнишь?
Марианна не помнила. Но кивнула головой. В комнате в постоянном броуновском движении перемещались гости. Френсису и ей налили вина, предложили бутерброды. Профессор отпил глоточек, прислушался к послевкусию, подняв глаза вверх. Смаковал.
- Что за сорт?- спросил он сначала по-английски, потом по-французски. Ему ответил председатель молдавской диаспоры на итальянском языке. Вино было молдавское, домашнее. На вкус Френсиса кисловатое. Но интересное. Такое ему еще не доводилось пить.
- Как там Николай Рогозин? — спросила громко у Татьяны Марианна , чтобы перекричать шумных соседей.
- Да кто его знает! — отмахнулась Таня, но лицо ее стало недовольным.
- Он взял твой телефон?
- Ни мой, ни Катькин. Прикинь? Вообще непонятно, зачем заявился к нам ночью.
- Странный тип, — согласилась с ней Марианна. — То глазки строил, то никаких поползновений.
- Если не учитывать, что он мою коленку за столом тискал, то никаких! — подтвердила Татьяна.
- Так он тебя трогал? — удивилась Марианна и подумала: и когда успел?
- Коленку щупал. Как хирург Соколов, когда я упала и зашибла колено, помнишь? Совсем несексуально.
Танька даже не скрывала разочарования.
- А ты еще на Женечку жалуешься, что он многоженец. А сама позволяешь щупать коленку! — упрекнула ее Марианна шутливо.
- А я самоутверждалась! — нашлась Татьяна. — Чтобы поднять свою самооценку. Думаешь, легко быть одной из трех жен? Хоть и любимой. Но такова моя судьба, — не особенно печалясь, сказала Таня и припала к фужеру, закрыв от наслаждения глаза. Облизнулась и деловито добавила: — Но Кате надо бы позвонить. Он ходил с ней на кухню. Может, они там целовались? Притом он ее отвозил после нас. Может, в машине целовались?
На этот раз в голосе Таньки прозвучала нотка ревности. Но она заглушила в себе ее слабые ростки с помощью здоровенного бутерброда.
Фуршет продолжался. Кто-то пил, кто-то ел, а кто-то успевал то и другое. О виновниках торжества не забывали. Их поздравляли с успехом и желали творческих побед. Братья художники между собой были мало похожи, так же, как и стиль их работ. Один — веселый и говорливый, он так и сыпал шутками. Компания взрывалась хохотом. Другой брат был задумчив и немногословен. Рядом с ним стоял художник в шляпе и что-то вещал, многозначительно поднимая палец после каждой фразы. Словно ставил в воздухе точку. Напротив окна, у противоположного конца стола, Иван и Лиза общались с песиком. Хозяин не выпускал его из рук, но позволял трогать животное за лапку. Песик свисал с хозяйской руки как маленькое чучелко, только вращал круглыми испуганными глазками. Его по-прежнему била дрожь, и Марианна забеспокоилась.
- Тань, а та собачка, случайно, не больная? Ее наши дети гладят. Как бы не заразились!
- У нее такая порода, — со знанием дела ответила Таня.— Кстати, а где вы пропадали? Смотрю — а вас нет. Ты ему дом показывала, что ли?
Татьяна невольно выручила Марианну. И та воспользовалась подсказкой.
- Экскурсию небольшую провела. Он же увлечен архитектурой. Фонари там еще такие интересные, как старинные.
- Видишь, как все удачно сложилось! Теперь Френсис будет тебя еще больше ценить. И музыканты у тебя знакомые, и художники. Вращаешься в кругу творческой интеллигенции. И в такой старинный дом его сводила. Будет что рассказать своим коллегам. Скажи ему, что здесь жил Иван Грозный.
- А он здесь жил?
- Какая разница? Пускай профессор проникнется нашей историей. Вернется домой, студентам расскажет. Иностранцы любят всякие кровавые сюжеты из русской истории. Скажи ему, что здесь в подвалах рубили головы заговорщикам.
- Правда, рубили?
Марианна вспомнил мрачный закуток в конце коридора. Темные стены, холод от кирпичной кладки. Их объятия и жаркие поцелуи.
- Ты что улыбаешься? — подозрительно посмотрела на нее Татьяна.— Ничего смешного, может там действительно казнили людей.
- Ты же только что утверждала!
- Я так думаю. А Френсису можно присочинить, чтобы ему было интересно. Я когда-то одному итальянцу, он приезжал в наш оркестр как приглашенный, наплела, что на Лобном месте на Красной площади отрубали людям головы. Во времена Ивана Грозного. Поверил! Прямо глаза загорелись! Говорил, всем друзьям расскажет. Они всему верят, потому что ничего про нас не знают.
- А пугать-то зачем? — не поняла Марианна.
- Пусть боятся нас. Уважать будут нашу Родину! — убежденно заявила Татьяна.
Френсис тем временем уже пил на брудершафт с веселым художником и что-то рассказывал ему на французском языке. Тот внимательно слушал и отвечал на румынском. Потом художник обнял по-свойски Френсиса, что-то сказал, оба рассмеялись. Вокруг них уже собралась небольшая компания, все наперебой стали чокаться и провозглашать тосты. Френсис раскраснелся, глаза его весело блестели, он явно наслаждался всеобщим вниманием.
- На каком языке они говорят с ним? — прислушалась к разговору Марианна. Она тоже выпила уже не один фужер и немного захмелела.
- Кажется, на молдавском. Или на румынском. А, может, на итальянском? — начала гадать Татьяна, и налила себе еще. — Неплохое винцо, неплохое, сразу чувствуется домашнее, — одобрительно прокомментировала.
- Ты меня удивляешь! Ты же говорила, что знаешь итальянский! Что ж тут гадать?
- Они похожи! — безапелляционным тоном заявила Татьяна. — Во всяком случае, мне так сказал тот итальянец. Мы с ним ходили на одну молдавскую литературную тусовку. Меня пригласили поиграть, и я его взяла с собой за компанию. Точнее, он напросился. Там читали стихи на румынском. И он все понял. А когда уже уходили, мы встретили еще молдаван, и они все нам говорили «буона сэра». И он понял. Сказал: «О! И у нас так говорят! Языки похожи!»
- А ты с ним на каком разговаривала?- не отставала Марианна. Почему-то ей было важно добиться от Татьяны правды.
- Ну, Марианночка, ты как выпьешь, такой занудой становишься! На русском мы с ним говорили. Он уже не первый раз в России был. Подучился.
Френсису тем временем принесли стул и усадили, оказывая всяческое уважение. Рядом с ним сидели пожилая дама, грузная и печальная, и председатель диаспоры. Татьяна заметила, какими почестями окружили бельгийца.
- Смотри, нашего уже усадили с почетными гостями, соответственно рангу. Все стоят, а почетные сидят. Та тетечка — профессор. Геронтолог. Как выпьет, всегда в тоске пребывает. Размышляет о бренности жизни. Председатель тоже профессор. Он по общественным наукам. Тут еще такой щупленький ходил, с носом, он тоже профессор, лингвист. Куда-то подевался.
- Откуда ты их всех знаешь? — удивилась Марианна.
- Ну как же! Благодаря нашему музыканту Борису. Я с ним дружу. Его Аурика ведь молдаванка. Вот они меня всегда приглашают на свои культурные тусовки, чтобы я услаждала их слух музыкой. Кстати, молчишь и ничего не говоришь. Хоть бы похвалила! Как мы сегодня играли?
- Замечательно! Восхитительно! Супер! — засыпала ее комплиментами Марианна. — А если бы ты видела, как Френсис реагировал! Когда вы играли последнюю вещь, у него было такой потрясенный вид! Давай выпьем за твой талант!
- Давай, — воодушевилась Татьяна. — Тем более, что талант пропить невозможно! Что есть, то есть, — хвастливо заявила она.
Выпили. Но Татьяна после тоста неожиданно погрустнела.
- Видишь, а здешние не прониклись балладой Лупацы. Только Ванечка и Френсис поняли. Видела, композитор ушел? Потому что им подавай развлекательное. Что-нибудь веселое, зажигательное. Серьезную музыку не чувствуют, скучают. Во всяком случае, мало кто в ней разбирается. Я говорила композитору, что лучше что-нибудь молдавское, танцевальное исполнить. А он хотел их расшевелить своим авангардом. Но Френсиса я теперь очень уважаю, — заключила Татьяна. — Тонкий мужик. Смотри, биолог, а в музыке сечет. Сразу видно. Мало кто так тонко чувствует музыку. Давай еще выпьем. За Френсиса.
Им подлили, подруги звонко чокнулись фужерами. Марианна чувствовала себя замечательно. Голова кружилась, но на душе было славно. Вот так бы никуда и не уходить. Вокруг веселье, движение, приветливые улыбки, праздничная атмосфера. И мужчина, который ее любит. А где он, кстати?
Френсис уже встал и обнимался с художником в шляпе. Выпил и с ним на брудершафт. Художник, грузный, плечистый, стоял перед ним, широко расставив ноги. Наверное, для устойчивости, — догадалась Марианна. Он слегка покачивался и, устремив на Френсиса сумрачный взгляд, говорил что-то очень важное. Марианна поняла это по сосредоточенному виду Френсиса. Он внимательно слушал, и выражение лица его было таким, как будто он близок к открытию великой тайны. Он таращил свои голубые глаза, и время от времени энергично взмахивал рукой, что выражало его полное согласие с собеседником. Рука была странной — она расплывалась и оставляла за собой широкий след вишневого цвета. Цвет пуловера Френсиса.
- Марианночка, по-моему, нашего профессора пора отвозить домой. Он сейчас свалится. Смотри, как его молдаване накачали! — Татьяна обеспокоенно смотрела на бельгийца.
- Да вроде все ничего, в порядке. Человек общается. Он нашу жизнь постигает.
Марианна подперла рукой щеку, поставила локоть для устойчивости на стол и задумчиво смотрела на Френсиса. Он был сейчас такой недосягаемый в окружении шумной толпы, словно и не она с ним недавно целовалась. Его коренастая фигура то приближался, то удалялся от нее. Оптический обман — почему-то промелькнула в голове неуместная фраза. Интересно, а если бы им не помешали Старушенция и Ванечка, чем бы закончилось их романтическое свидание на месте казни заговорщиков?
Татьяна наклонилась над Марианной, щелкнула у нее перед носом пальцами.
- Марианночка, ау! О-о-о, тебя тоже пора отвозить домой.

19.

Марианна стояла на высоком холме и озирала бескрайние зеленые леса. Крохотные птички в ярком оперении легкими стайками проносились над головой и весело щебетали. Ой, как их много! Они были совсем мелкие, как бабочки. Она подняла руку, сразу несколько птичек сели на ладонь и деловито принялись тыкаться клювиками, щекоча кожу. Какие же они легкие! Почти невесомые. И очень красивые — подумала она. Наверное, это и есть колибри. Только пейзаж для них был неподходящим. Какие же это тропики? — удивилась Марианна. Легкий ветерок шевелил ее волосы. Небо было высокое, яркого синего цвета. Солнечные лучи нежно ласкали ее лицо. Она подняла голову и закрыла глаза. Как хорошо! Как спокойно! Вот так бы стоять на холме, в тишине, и слышать только щебет птиц. Солнце поднялось высоко, начало припекать. А главное, его лучи ослепляли. Пришлось крепко зажмурить глаза. На самом деле она их широко открыла. И испуганно вскрикнула. Френсис наклонился над ней и ласково дул ей в волосы. Вот тебе и ветерок! Он гладил ее ладонь, щекоча своими пальцами. За окном, щебетали птицы, наверное, колибри.
- Марианна, — нежно произнес ее имя Френсис и опустился перед ней на колени.
Теперь их лица были на одном уровне. Марианна застеснялась, что он застал ее в утреннем виде — непричесанной, неумытой. Она была уже не в том возрасте, когда можно показываться мужчине неподготовленной. Это Лиза с припухшими после сна губами и сонными глазами все равно выглядит очаровательно. Марианна инстинктивно ухватилась за край простыни и хотела натянуть ее на лицо. Френсис понял ее порыв и мягким движением руки придержал.
- Ты прекрасна! — сказал он, и Марианна недоверчиво покачала головой. Но Френсис настаивал и еще несколько раз повторил на английском языке, как она прекрасна и как он любит ее. Больше всего Марианна боялась, что он захочет ее поцеловать. Потому что опасалась запаха перегара после вчерашнего щедрого возлияния. Она даже боялась открыть рот.
Как он здесь оказался? Перед Марианной пронеслись отрывочные картины воспоминаний. Татьяна ведет ее под руку и советует смотреть под ноги. Марианна идет на автопилоте, но помнит, что нужно идти прямо и только прямо. Не спотыкаться и не пошатываться. За ней Старушенция и Ванечка ведут Френсиса. Он нагрузился под завязку и громко читает стихи на французском языке. Потом порывается исполнить песню из репертуара Шарля Азнавура, но забывает слова. Очень огорчается по этому поводу, и раз десять начинает сначала, но каждый раз запинается на одном и том же месте, как заезженная пластинка. Потом они вчетвером едут в такси. Татьяна куда-то девалась. Почему-то Френсиса привозят в дом к Марианне и выгружают на знакомый ему уже диван в гостиной. Старушенция укладывают Марианну на диванчик в своей комнате. Ваня бросает на нее осуждающие взгляды и раскладывает раскладушку для Лизы. И тут она проваливается в глубокий сон без сновидений. А откуда же взялись колибри?
- Френсис, — слабым голосом спросила Марианна, прикрыв рот ладошкой, — где живут колибри?
Ее примитивного английского вполне хватило, чтобы задать этот жизненно важный вопрос.
Френсис отвык удивляться. Он ответил обстоятельно и подробно.
- В Америке, — дорогая. От Южной Аляски и Лабрадора до Огненной Земли. Их около трехсот двадцати видов.
- Я их видела всех! — похвасталась Марианна на русском языке.
Френсис не понял и нахмурил брови.
Не поверил, — подумала Марианна.
- А сколько они весят? — спросила Марианна и сложила ладонь ковшиком, пытаясь с помощью жеста прояснить вопрос.
Как ни странно, Френсис вопрос понял. И дал полный ответ.
- От полутора до двадцати граммов.
Теперь ясно, почему во сне она не ощутила их веса на своей ладони, — с удовлетворение подумала Марианна. И тут вспомнила главный вопрос, который ее мучил со вчерашнего вечера.
- Френсис, а с какой частотой бьется сердце у колибри?
Для наглядности она деликатно дотронулась пальцем до простынки как раз над своим сердцем.
Френсис понял слово «колибри» и слово «сердце». И вспомнил, что сердце находится в груди у Марианны. И то восхитительное ощущение, которое он испытал вчера, когда положил ладонь на ее грудь.
- Тысяча двести шестьдесят ударов в минуту, — ответил он изменившимся голосом и осторожно потянул вниз простынку. Марианна разжала пальцы. Простыня сползала медленно и оба зачарованно наблюдали, как она оголяет плечи Марианны, затем открывает ключицы. Когда показался краешек груди, а потом и вся грудь открылась взору Френсиса, он радостно отметил, что Марианна во плоти гораздо эффектнее воинственной девы верхом на танке в его кошмарном сне. Но эта, в отличие от той, была тиха и умиротворенна, хотя глаза ее подозрительно блестели, и на щеках вспыхнул девичий румянец. Она замерла, и у Френсиса возникло подозрение, что Марианна задержала дыхание. Никакого движения. Она ждала, что будет дальше и смотрела уже прямо в глаза Френсису. Он нежно провел рукой по упругой коже, которая оказалась на ощупь гладкой, как…
 — Шелк, — прошептал он, и опять Марианна поняла слово. А Френсис уже наклонился над ней и стал целовать ее грудь, и она закрыла глаза. За окном щебетали колибри, под плотно закрытыми веками плясали разноцветные огоньки, сердце опалило огнем и оно застучало со скоростью тысяча двести шестьдесят ударов в минуту. Райское наслаждение, — подумала Марианна.
- Мое маленькое сердце, — сказал Френсис, подняв голову и заглядывая ей в глаза. — Ты мое маленькое сердце.
Волны нежности, которые исходили от Френсиса, уносили ее куда-то в неизведанную даль, но она очнулась и попыталась вернуть самоконтроль. Лиза! Если дочка дома, она может заглянуть в любую минуту. Марианна прислушалась к тишине в доме. Если бы Старушенция была в соседней комнате, она бы уже давно выдала себя каким-нибудь звуком. Не в правилах дочери было таиться и никак себя не проявлять. Похоже, ее нет. Марианна провела рукой по голове Френсиса, запустила пальцы в его негустые кудри и поняла, что этот мужчина вызывает у нее не только влечение. Да, у нее давно не было мужчины. У любой женщины снесет крышу, если ее ласкает такой опытный, а главное — любящий мужчина. Но то, что она сама испытывала сейчас, ее поразило. Нежность? Одновременно с вожделением? Так бывает? Резкий звонок в дверь в одну минуту разрушил очарование их уединения. Френсис быстро набросил на нее простыню, но поднялся с колен не так прытко, как ему хотелось. Пришлось опереться на край дивана, чтобы поднять свое грузное тело. Он даже расстроился, что Марианна заметила его неуклюжесть. Но Марианну больше волновало, кто звонил.
- Кто там? Лиза?
- Наверное, Лиза. Я послал ее в магазин.
Все английские слова были Марианне знакомы. И когда Френсис, прикрыв за собой дверь, пошел открывать Лизе, она вскочила и стала одеваться. Вся одежда была аккуратно разложена на стуле. Лиза сложила — благодарно подумала она. И услышала в прихожей голоса Френсиса и Лизы. Дочь бодрым голоском отчитывалась за покупки. Скрипнула дверь в кухню, они отправились выгружать покупки. Потом загремела сковородка, Лиза доставала ее из духовки. Они о чем-то говорили, смеялись. Опять скрипнула кухонная дверь, послышались шаги Лизы, она пошла в гостиную. Из кухни доносились обычные звуки — шум воды, звон посуды. Похоже, Френсис обживал ее кухню. И чувствовал себя вполне комфортно. Неожиданно он негромко запел и благополучно преодолел злосчастное место, на котором вчера так позорно застревал.
Марианна проскользнула в ванную и, наконец, смогла почистить зубы, принять душ и расчесать непослушные волосы. Почему-то на затылке они свалялись, словно она всю ночь мотала головой.
Когда она вышла из ванной, Лиза крикнула:
- Мамулькин, иди завтракать! Похоже, тебя собираются баловать всю оставшуюся жизнь!
Стол был накрыт парадной скатертью и сервирован так красиво, словно ждали почетных гостей. Тарелки из парадного сервиза стояли на пластиковых подложках, которыми Марианна пользовалась редко. Ножи и вилки разложены по всем правилам этикета. Хрустальные фужеры. Вода в хрустальном графине. Льняные салфетки сложены особым способом возле каждой тарелки.
- Я только носила посуду, Френсис сервировал, — сообщила Лиза.
Глаза ее весело блестели. Радостное удивление на лице матери ее воодушевило.
- Он еще и сыр нарезал, и салями, и хлеб резал. А есть и главное блюдо!
Она дала команду Френсису и он жестом фокусника поднял крышку над сковородой.
Обычная глазунья выглядела тоже празднично и необычно.
- Я ее готовил с помидорами и луком. Посыпал зеленью и тертым сыром. Ну, и всякими приправами, — скромно предъявил свой шедевр Френсис.
Яичница на глазах у дам была разделена на три порции, идеально одинаковые по размеру.
- Тройняшки, — прокомментировала Доча и захихикала.
Френсис разлил по фужерам воду из графина.
- Вино с утра пить не будем! — твердо заявил.
В доме появился хозяин.
После сытного завтрака Френсис отправил дам отдыхать, а сам принялся мыть посуду.
- Мамулькин, ну, как он тебе? — поинтересовалась Доча, когда они перешли в гостиную и сели на диван. — По-моему, хороший дядька. И пирожки умеет печь, и завтрак приготовил. Да такой изысканный! А стол как сервирует! Я так не умею.
- Он мне нравится.— Марианна ответила коротко. — Кстати, что ты так трезвонила в дверь? У меня чуть сердце не разорвалось от испуга. У тебя же ключи есть.
- А я специально. Предупредительный звонок. Вдруг у вас тут любовь полным ходом. Чтоб не застать вас врасплох, — ничуть не смущаясь, заявила Старушенция.
- Ой, Доча, когда ты так шутишь, я даже не знаю, как реагировать, — призналась Марианна. — Ты меня смущаешь. Я думаю, дочь с матерью не должны касаться таких тем. Слишком это интимно.
- Мамулькин, ты не думай, — горячо заговорила Лиза. — Я никогда не буду вмешиваться в твою интимную жизнь. Не имею права.
- Да я о другом! — перебила ее Марианна.
- Почему о другом? Как раз о том. Мы с ним кое-что обсудили на кухне, когда завтрак готовили. Он просил у меня твоей руки. Представляешь?
Лизу распирало от гордости. Френсис, профессор, взрослый мужчина, отнесся к ней как к равной. И просил руки ее матери. Кому скажешь, не поверят.
- Как он сказал?
- Что любит тебя и хочет на тебе жениться. И не против ли я.
- И что ты сказала?
- Что со своей стороны чинить препятствия твоему счастью не буду, —торжественно заявила Старушенция. — Но подумала, что надо поднять тебе цену. И принялась поднимать.
- Что ты ему еще сказала? — упавшим голосом спросила Марианна, ожидая от дочери чего угодно.
- Что ты так волнуешься? — удивилась Старушенция. — Я ему сказала, что за тебя нужно бороться. Потому что у тебя куча поклонников.
- А зачем ты это наговорила? Еще подумает, что я вертихвостка!
- Ты? — Лиза с сомнением посмотрела на мать. — Да ты образец целомудрия! Хотя я на твоем месте, если бы со мной кто-то поступил, как Альгирдс, пустилась бы во все тяжкие. Для самоутверждения.
Марианна подумала, что Лиза именно так бы и поступила. И это ее огорчило. Получалось, она не верила, что ее дочь способна на глубокие чувства. А что она, Марианна, вообще о ней знает?
- В общем, я сказала, что он должен просить твоей руки как принято у русских — взять тебя за руку, а я с иконой в руках вас благословлю. Или не благословлю. В зависимости от того, что ты мне предварительно скажешь.
- Лиза, что ты придумала? Где ты видела, чтобы дочь благословляла мать? Да еще с иконой? Ты ведь даже в церковь не ходишь.
- Я думаю, что так будет красиво. И Френсису это понравилось! — не смутилась дочка. — В общем, он не зря нас отправил в комнату. Он дает нам тайм-аут, чтобы мы могли поговорить наедине.
- О чем?
- О вас! Он хочет услышать твой ответ. Ну, я вроде как посредник, что ли. В общем, я тебе все сказала. Он там, наверное, сидит и трясется. А ну как ты ему откажешь? Ну, ты уже решила?
Марианна прислушалась — на кухне было подозрительно тихо. Наверное, Френсис уже давно ждет ее ответа. И трясется, — как выразилась Лиза.
- Если бы все было так просто и однозначно, — вздохнула Марианна.
- А что тебя гложет? Ты же сказала, что он тебе нравится! И вы даже целовались! А ты бы не стала целоваться с кем попало. Значит, он тебе действительно нравится.
- Есть важные вопросы, на которые я не могу себе ответить. И их почему-то возникает все больше и больше.
- А я помогу! Что там у тебя?
Марианна с сомнением посмотрела на дочку. Она, конечно, девочка умная. Но у нее совсем нет опыта. Чем она может ей помочь? Но дочь горела желанием протянуть руку помощи, и она сдалась.
- Старушенция, а как ты думаешь, может ли человек испытывать к другому одновременно вожделение и нежность? И является ли нежность предвестником любви?
Лиза задумалась. Всерьез. Надолго. Марианна даже пожалела, что задала такой нелегкий вопрос своему ребенку.
- А что тебя смущает? — наконец спросила дочка.
- Ну, вожделение — это чисто физиологическая потребность обладать человеком. А нежность — это возвышенное чувство. Я думаю, вожделеть может каждый. А нежность — это нечто высшего порядка. То есть, на мой взгляд, это противоположные чувства. Как сказала бы тетя Таня — из разных опер.
- Ой, мамуля, не знаю я еще! — почесала затылок Лиза в полной растерянности. — Если бы я хоть раз вожделела, я бы тебе сказала. А нежность — да, я испытывала. Испытываю, — поправила она себя.
Лиза помолчала и добавила.
- Я думаю, это нормально — такой симбиоз. Возьми, к примеру, Френсиса. Я его уважаю, — почему то сразу уточнила она. — Он же относится к тебе с нежностью и одновременно вожделеет тебя.
- Откуда ты знаешь про Френсиса?
- А то я не вижу! — хмыкнула Лиза. — И будто Ванечка не видит! И будто теть Таня и теть Катя не видят!
- Ты с ними обсуждала?
- Нежность? Нет! Ванечка мне сам сказал. А тетеньки между собой говорили, когда мы чай ночью пили. Они сидели напротив вас и шептались: смотри, как Френсис нежно смотрит на Марианну! Тетя Катя еще сказала, что дядя Петя никогда на нее так не смотрит. Позавидовала! А про вожделение…
Лиза смущенно опустила глаза и стала ковырять дырочку в покрывале. — Я видела вчера на выставке, как он тебя целовал. С вожделением.
Марианна чуть не сгорела от стыда. Ее лицо стало пунцовым, и Лиза даже испугалась.
- Мамочка, что с тобой? Не переживай! Дело житейское. Тем более, что Ваня не видел. Я шла первая и сразу остановилась, как вас увидела. И мы сразу вернулись. Я ему ничего не сказала, ты не думай! В общем, мамулькин, если ты к нему испытываешь то и другое, то это нормально. А насчет любви не знаю. Мне кажется, нежность не всегда предшествует любви. Можно относиться к человеку с нежностью, но не любить его. Любовь — это же, наверное, взрыв, вулкан Этна, огненная лава, которая сметает все на своем пути! Девятый вал, который накрывает тебя с головой!
Лиза возбужденно размахивала руками, не находя нужных слов.
Но Марианна знала, что Лиза права. Именно эти чувства она испытывала, когда любила Альгирдса.
- Ну, что скажем Френсису? Он завтра уже улетает, — напомнила ей дочка.
- Мне нужно подумать. В конце концов, ты правильно сказала — он должен меня завоевать.
Марианна с грустью подумала, что никогда больше не полюбит так, как она любила Альгирдса. Огненная лава ее любви когда-то охватила их обоих. И когда он ушел, ее душа долгое время была как выжженное поле. И если с появлением Френсиса в ее душе зародились новые ростки нежности, их еще нужно вырастить и посмотреть, что из этого получится.
В дверь постучал Френсис. Он нерешительно остановился на пороге.
- Я так волнуюсь. Марианна! Вы уже поговорили? Лиза, могу ли я просить руки твоей матери?
- Френсис, — торжественно начала Лиза. — Мы провели с мамой предварительное обсуждение вашего предложения. И пришли к выводу…
- А нельзя ли проще? — поторопил ее профессор, не видя для себя ничего хорошего в ее патетике.
- Короче, мама решила, что вы еще слишком мало знакомы. Это несерьезно — думать о браке после такого короткого знакомства.
- Как — мало? — упавшим голосом переспросил Френсис, глядя на Марианну, которая сидела на диване, сложив руки на коленях. Она смущенно отводила взгляд, потому что ей было жалко Френсиса. Но как она может дать обещание, если сама в себе еще не разобралась?
- А полгода переписки? А эти пять дней? Я очень хорошо ее знаю! Я ее понял! За эти пять дней столько произошло! — в отчаянии выкрикнул Френсис.
- Ну, не знаю, так она сказала, — с сочувствием глядя на Френсиса, сказала Лиза.
- Она считает, что я мало знаю о ней? Я даже знаю ее среднее имя! — выдвинул в отчаянии последний аргумент Френсис.
- Какое еще среднее имя? — удивилась Лиза.
- Михайловна. Ее среднее имя — Михайловна. Марианна Михайловна.
- Это, конечно, сильно — знать среднее имя. Но, наверное, недостаточно, — улыбнулась уголками губ Лиза.
 — Но я ведь не прошу любви! Я ее предлагаю!
Он сделал несколько шагов вперед и простер руки к Марианне, будто ожидал, что она тотчас вскочит и бросится в его объятия. Френсис ничего не понимал. Ведь они оба находились на одной волне, их сердца бились в унисон. Может, Лиза неправильно перевела? И Марианна не поняла, что он ее любит и хочет ей отдать всего себя?
- Марианна, колибри! — в надежде, что она его поймет, Френсис показал пальцем на свое сердце. Уж этот жест его любимая должна понять без перевода. Он помнил, как билось ее сердце, когда он целовал ее. Женщина, у которой так бьется сердце, не может оставаться равнодушной.
Марианна смотрела на него умоляющим взглядом и качала головой. Нет, Френсис, нет, не торопи меня — хотелось ей сказать. Но она не помнила слово «торопить».
Лиза в недоумении уставилась на Френсиса.
- Мамочка, с ним все в порядке? Причем тут колибри?
- Это наш позывной, — устало ответила Марианна. И видя отчаяние Френсиса, попросила:
- Переведи ему: я не сказала «нет». Но мне нужно время.

Самолет улетал в девять тридцать утра. Френсис встал в шесть. Он не стал будить Людмилу и Алекса. Сам заварил себе кофе. За окном уже рассвело, но утро было невыразительным и унылым. Даже птицы не щебетали. Он допил безвкусный кофе, вымыл чашку и поставил ее на полку. Оставил возле телефона связку ключей. С чемоданом в руках вышел за дверь и закрыл ее. Щелкнул замок. Вот и закончились его русские каникулы. Его охватила тоска. По дороге в аэропорт, сидя в аэроэкспрессе, он смотрел на проносившиеся за окном деревья и повторял, как заклинание: «Она не сказала «нет». Солнечные лучи пробивались сквозь листву и ослепляли короткими пунктирными вспышками. Глаза слезились.
Уже в воздухе, когда самолет поднялся над серыми клочковатыми тучами, клубящимися далеко внизу, и завис в ярко-синем небе, стало легче. Он опять подумал: «Она не сказала «нет». Почему он решил, что Марианна должна дать ответ немедленно? Зачем он так настаивал на этом? Да, за эти пять дней он понял, что его любовь настоящая. Это не страсть, когда думаешь только о плотском воссоединении. Это чувство, которое рождается в сердце, охватывает всю душу и хочется не брать, а отдавать. Не зря он в минуту отчаяния сказал Марианне, что не просит ее любви, а предлагает свою. Он хочет ей отдать свою любовь и нежность, сделать ее счастливой. Он разобрался в своих чувствах. Но Марианна другая, ей может понадобиться больше времени, чтобы разобраться в себе. Она чувственная — он никогда не забудет, как она его целовала. Она страстная. Но ей этого мало. Она хочет понять, сможет ли полюбить его, — наконец осенило Френсиса. Эта женщина жаждет глубоких чувств, а не поверхностных, иначе она бы сказала «да».
Эти мысли утешили и обрадовали Френсиса. Теперь он мог признаться себе в том, что понял ее. Волна благодарности к Марианне охватила его, и Френсис почувствовал облегчение, словно огромный камень свалился с его души.

20

День как день, обычный, каких триста шестьдесят пять в году. Но начался он с серого невзрачного утра, настолько унылого, что даже не хотелось вставать. Марианна все-таки сбросила теплое одеяло и заставила себя встать. Открыла форточку, чтобы убедиться — жизнь продолжается. Пернатые друзья переругивались грубыми вороньими голосами. Сеял мелкий дождичек, мокрые листья на асфальте побурели, вид у двора был неопрятный и запущенный. И так каждую осень. Потому Марианна и не любила конец октября, когда деревья прямо на глазах превращались в голые скелеты, а листья под ногами не шуршали, переливаясь багрянцем и золотом, а грязными заплатами усеивали мокрый асфальт.
Марианна зябко поежилась и набросила халат. Какая мерзкая погода. Она закрыла окно и включила телевизор. Жизнерадостный зайчик прыгал на лужайке и собирал ромашки. Мультфильм ее детства. Сейчас он понесет букет зайчихе, и она его расцелует. Хэппи энд. Замелькали титры, Марианна выключила телевизор.
Открытый ноутбук наводил уныние черным экраном. Она его включала полчаса назад, чтобы проверить почту. Письмо, которое она ждала, не пришло. Зато главный редактор напомнил, что она задерживает книгу уже на четыре дня. Нужно было приниматься за работу, но она все тянула, находя себе мелкие ненужные занятия. Переставила пустую вазу с подоконника на полку, отнесла на кухню журналы и сложила их в пакет. При случае нужно выбросить на помойку. Заварила кофе и села за стол, устремив невидящий взгляд в окно.
- Мамулькин, доброе утро! — услышала сонный голос Лизы.
Дочка, шаркая тапочками, подошла к маме и поцеловала в щеку.
- Ты что, опять только кофе пьешь?
- Есть не хочется, — равнодушно ответила Марианна.
- Вредно работать на голодный желудок, — привычно упрекнула ее Лиза и пошла умываться.
В ванной загремело, что-то упало, Лиза чертыхнулась. Марианна даже не шелохнулась и бездумно смотрела в окно. Загудела труба — Лиза включила воду. Надо бы вызвать сантехника — равнодушно подумала Марианна и тут же забыла о нем.
- Что-то прохладно. Ты бы халатик застегнула.
Лиза появилась на кухне уже полностью одетая, заботливо застегнула пуговицы на халате матери и стала накрывать на стол.
- Давай я нам кашки сварю, — предложила она.
Марианна пожала плечами.
- Ма, ну хватит страдать! Может, у него сломался комп!
- Он мог бы позвонить.
- Может, у него и телефон сломался!
Марианна ничего не ответила и отпила глоток холодного кофе.
- Ну, не знаю! — Лиза села напротив матери и взяла ее холодные руки в свои. — Ой, ты совсем замерзла! Иди надень спортивный костюм, хватит в халате разгуливать. Он на меня прямо депрессию нагоняет!
Марианна послушно встала и отправилась в свою комнату. Она не видела, что Лиза, глядя с состраданием ей вслед, качала головой.

- Ну, как она?
Татьяна открыла Лизе дверь и отступила, пропуская ее в тесную прихожую.
- Тоскует.
Лиза нагнулась и стала расшнуровывать кроссовки. Ее длинные волосы, перевязанные резинкой, свесились через плечо, напоминая конский хвост. Татьяна улыбнулась. С тех пор, как Лиза стала у них часто бывать, Ваня преобразился. Он стал мягче, более отрытым, терпеливо принимал материнские ласки, а не дергал раздраженно плечом, как прежде, когда она пыталась его обнять.
Ваня вышел на голос Лизы из своей комнаты, и радостная улыбка осветила его лицо.
- Привет, Лиза! Как мама?
- Все так же. Дни напролет сидит за включенным компьютером и ждет письмо. По-моему, она даже не работает. Как не зайду — у нее открыта почта.
- Что-то надо делать! Ну как так? Почему она адрес Френсиса не взяла? Можно было бы послать письмо по обычной почте.
Татьяна огорчено вздохнула
- А толку? — отозвался Ваня. — Ну, написала бы она ему. С таким же успехом можно было написать и на электронный адрес.
- Если бы Марианна послала письмо с уведомлением о вручении, хотя бы знали, что Френсис его получил. И его телефон домашний не спросила. Удивляюсь ей. Столько времени переписывается и не знает элементарных вещей — ни его адреса, ни телефона.
- Ма, сейчас другое время. Какая почта? Какой домашний телефон? Наступил век компьютеризации и мобильных связей.
- Видишь, оказывается, что связь в прошлом была надежнее!
Татьяна с досадой махнула рукой и пошла на кухню.
Ваня обнял Лизу и нежно поцеловал ее.
 — Я скучал. А ты?
Лиза не ответила на поцелуй. Ее мысли были далеко.
- Лиза, очнись! — Он помахал рукой у ее лица. — Пошли в мою комнату.
Ваня взял ее за руку и повел за собой. Усадил на диван, прижал к себе крепко. Хотелось расшевелить ее, чтобы она не витала мыслями где-то далеко. Должна же хоть изредка вспоминать о нем!
Лиза, прижавшись к нему плечом, разглаживала складки на кофточке.
- Вань, я боюсь, что с ним что-то случилось.
Ваня с упреком взглянул на нее.
- Лиз, до тех пор, пока Френсис сам не объявится, мы ничего не можем сделать. Думаешь, я не беспокоюсь? Да я все время думаю, что произошло. Он же позвонил твоей маме, что выезжает и пропал! У меня уже куча версий! Например, что он не выехал, потому что передумал.
- Ты сам знаешь, что это невозможно! Он ее любит.
- Что ему дома стало плохо…
- Он бы ей позвонил рано или поздно. Он же понимает, как мама волнуется.
- Что он попал в аварию…
- Я тоже об этом думала! А вдруг он умер? И мы никогда не узнаем, что с ним случилось! И мамочка будет переживать и думать, что и он ее бросил! Ты представляешь, какая это травма?
- Представляю.
- Нет, ты не можешь представить, потому что тебя не бросали. Это может понять только человек, который сам пережил такое. И я не могу представить. Но когда уехал Альгирдс, я видела, как переживала мама. И мне так хотелось его убить! Или загипнотизировать ее, чтобы она забыла о его существовании. Или придумать такой закон, чтобы его посадили до конца жизни за то, что она из-за него страдала.
- Теперь понятно, почему ты пошла на юридический. Чтобы придумать такой закон, — усмехнулся Ваня и легонько потряс ее за плечи. — Эх, Лиза, Лиза! Оказывается, ты мстительный человек! С тобой нужно держать ухо востро!
- Я за справедливость! И за то, чтобы никто никого не бросал. Понятно тебе?
Лиза строго посмотрела ему в глаза.
- А это мне нравится, — сказал Ваня, все еще улыбаясь. — Во всяком случае, ты вселила в меня надежду.
- Какую еще надежду?
- Что не бросишь меня. Иначе твой закон сработает против тебя.
Лиза расхохоталась и толкнула Ваню. Но он не выпустил ее из объятий, и они оба повалились на диван. И он, вдыхая запах ее волос и ощущая ее сердцебиение на своей груди, понял, что хотел бы всю оставшуюся жизнь провести с этой девочкой — такой задорной, шаловливой, иногда язвительной и нетерпимой, но такой светлой, что рядом с ней мир казался прекрасным и полным радости.
Лиза замерла в его объятиях и подумала, что закон нужно придумать непременно. А главное, предложить его на рассмотрение в палату депутатов. Или как называется то место, где сидят серьезные и важные дядьки и тетки, которые принимают законы и утверждают их? Хорошо бы самой выдвинуть свою кандидатуру в депутаты. Так было бы надежнее. Как бы его сформулировать? «Запрет на покидание…расставание…» Интересно, с какого возраста принимают в депутаты?
- О чем ты думаешь? — Ваня нежно убрал с ее лица прядь волос.
- О депутатах, — честно призналась Лиза.
- Лучше бы ты соврала и сказала, что обо мне, — не обиделся он.
- А разве это не о тебе? Как раз о тебе! Я хочу, чтобы мы всегда были вместе.
- Это называется женская логика.
Ваня рассмеялся и поцеловал Лизу. Сначала в щеку, потом в губы. И теперь уже она ответила на его поцелуй, не очень умело, но с такой нежностью, что Ваня задохнулся от нахлынувших чувств. Они забыли о Марианне, о Татьяне, сейчас они находились в том мире, где место было только для них двоих.

В швейцарском консульстве Николаю Рогозину пришлось отключить мобильный телефон. Он не любил этого делать, потому что боялся пропустить важный звонок. Но пришлось подчиниться правилам. Очередь была небольшая и продвигалась быстро. Вскоре он получил свой паспорт с визой, порадовался, что все идет по плану и вышел на улицу. Теперь можно включить телефон. На дисплее экрана высветилось сообщение, что он пропустил пять звонков. За пятнадцать минут — это немало. Звонки были с незнакомого номера, он решил не перезванивать. Кому надо, тот позвонит еще. Кто же это такой нетерпеливый?
Позвонили через минуту, когда он уже сидел за рулем машины и собирался тронуться с места. Взволнованный голос заговорил на английском языке. Николай не сразу понял, с кем говорит — голос был ему незнаком — и попросил представиться еще раз. Мужчина виновато залепетал, что он и в первый раз забыл представиться, потому что очень волнуется, и назвал свое имя — Френсис Лерой.
По роду своей деятельности Рогозину приходилось много общаться с иностранцами. Может, он когда-то и слышал это имя, но мимолетно, мог и запамятовать. Попросил напомнить, при каких обстоятельствах состоялось знакомство. Лерой сообщил, что познакомились они в августе в Москве у станции метро Бауманская, а потом провели полночи в гостях у Марианны в районе Митино.
- Там еще были две ее подруги, а потом пришли дети Марианны и Татьяны.
В голосе Френсиса Лероя звучали нотки паники. Он боялся, что Рогозин его не вспомнит. Но Рогозин вспомнил, со времени их весьма забавного знакомства прошло всего три месяца.
- Да, я помню вас, профессор, — сказал он и услышал радостный вопль Френсиса.
- Как я рад!
Николай поморщился. Уж очень эмоционально отреагировал Френсис. У него даже заболела барабанная перепонка.
- А что случилось?
Рогозина удивил звонок Френсиса, но еще больше его возбужденный голос. Что могло приключиться, чтобы уважаемый профессор, такой уравновешенный и солидный, засыпал его звонками и так шумно реагировал на обычную реплику?
- Я счастлив, что нашел вас! — ликовал бельгийский профессор. — Вы не представляете, что со мной приключилось. Вы мой спаситель!
Рогозин хмыкнул. Неужели тот эпизод, когда он подобрал у метро несчастного влюбленного и доставил по адресу, поразил профессора насколько, что он до сих пор не может его забыть? Вот это чувство благодарности!
А бельгиец тем временем сбивчиво и в большом волнении рассказал свою историю. Оказывается, он рассчитывает на помощь Рогозина. И дело вовсе не в благодарности — понял Николай. С профессором приключилась беда, он попал в безвыходное положение. И помочь ему может только Николай. И какое счастье, что он, Френсис, сохранил его визитную карточку.
Рогозин отчетливо вспомнил, как по дороге в Митино они остановились на светофоре, и профессор вручил ему свою карточку. Рогозину ничего не оставалось, как дать ему свою.
Профессор закончил предысторию и перешел к главному. Он уже успокоился и со свойственной ему обстоятельностью изложил суть дела.
- Я собирался лететь в Москву девятнадцатого октября. Позвонил перед вылетом Марианне, что уже выхожу из дому. За мной приехало такси. И на полпути в аэропорт нас подрезала машина. Таксист не справился с управлением, и мы на приличной скорости врезались в дерево. В общем, мы с водителем оказались в госпитале. Водитель пострадал больше, он долго был в коме, не говоря о множественных переломах. Мне повезло. Я был без сознания всего два дня. Последствия сотрясения мозга. Правда, у меня еще и перелом обеих ног, но хотя бы без смещения.
Рогозин слушал его, сочувствующе поддакивал, но все еще не понимал, чего от него хочет бельгиец.
- Когда я пришел в себя, выяснилось, что все мои вещи в полиции. Я даже не мог сообщить Марианне, что попал в аварию, телефон исчез. Бедная девочка, она не знает, что со мной случилось и, наверное, очень переживает. Самое ужасное, что телефон так и не обнаружен. Ко мне приходил следователь выяснить обстоятельства аварии, телефона моего они не нашли. А там был записан номер ее мобильного. Я его не помню! — в отчаянии воскликнул Френсис.
- Так вы сейчас где?
- Я все еще в больнице. Гипс обещали снять через неделю. Но я не могу ждать, когда меня выпишут, Марианна подумает, что я не хочу ее видеть!
- Но вы можете написать ей письмо на электронную почту.
Рогозин удивился недогадливости профессора. Потом вспомнил, что тот два дня был без сознания. Мало ли как это повлияло на его память. Френсис тут же подтвердил его опасения.
- Я в отчаянном положении! Я забыл свой пароль. Как раз перед поездкой я сменил пароль и записал его в телефон. Но он-то пропал! Такое несчастье, у меня никаких данных Марианны — ни домашнего адреса, ни телефона, ни адреса электронной почты. Бывшая моя жена принесла мой компьютер, в госпитале есть интернет. Но я не могу без пароля открыть почту! Сначала я пришел в отчаяние, но бумажник был при мне, и там я обнаружил вашу визитную карточку. Какое счастье, что я всегда храню все визитки! Обычно я их выкладываю в визитницу, но ваша оказалась в отделении для денег, зацепилась за обшивку. Это чудо!
Рогозин начал понимать
- Вы хотите, чтобы я сообщил о ваших бедах Марианне?
- Да, да, умоляю вас! Вы же были у нее дважды, адрес вам известен.
- Я не знаю ее адрес.
Рогозин не думал, что эта фраза так напугает Френсиса.
- Как? Вы тоже забыли?
В его голосе звучало такое неподдельное отчаяние, что Рогозин уже пожалел, что сделал паузу и не закончил фразу. Он хотел завершить ее эффектно, но только напугал Френсиса.
- Но я помню ее дом и квартиру визуально.
- Боже мой, разве можно так шутить? Это ваш русский юмор?
Френсис нервно хихикнул.
Рогозин почувствовал угрызения совести.
- Я съезжу к ней сегодня же, потому что завтра лечу в Швейцарию на пять дней.
- Спасибо! Спасибо! Спасибо! Да хранит вас Бог! — завопил Френсис счастливым голосом.
В тот же вечер по дороге домой Николай Рогозин заехал к Марианне. Дверь распахнулась сразу, едва он нажал на кнопку звонка. Ему даже не задали традиционный вопрос: «Кто там?»
- Вы даже не спросили, кто пришел, — упрекнул он Марианну и испытал ощущение дежа-вю. В прошлый его приезд к Марианне было точно так же — он позвонил, и ему сразу открыли.
- О, это вы! Весьма неожиданно! — голос хозяйки квартиры выразил вялое удивление, и она посторонилась, пропуская его.
Марианна выглядела неважно. Она побледнела, под ее глазами лежали темные круги. Веселые искорки в глазах, которые так привлекли его в прошлый раз, исчезли. У нее был такой вид, словно она перенесла болезнь. А ведь она действительно волновалась — подумал Рогозин.
- А я ведь пришел к вам в роли почтальона! — шутливо произнес он, когда Марианна пригласила его присесть на диван.
- И от кого же почта? — сразу встрепенулась она, и в глазах ее зажглись фонарики надежды.
«Какие глаза! Какие прекрасные глубокие глаза! Повезло профессору!» подумал с сожалением Рогозин.
- Как от кого? От общего знакомого! — решил немного подразнить ее Рогозин.
Хотелось посмотреть на ее реакцию. Если она искренне обрадуется известию, то эта женщина для него табу.
- От Френсиса! — всплеснула она руками. — Куда же он пропал?
Рогозин с сожалением отказался от мысли поухаживать за этой красавицей, которая была явно неравнодушна к профессору. А жаль. И чем он ее взял? Марианна так искренне показала свою радость, что он не мог заподозрить ее в корыстных побуждениях. Ну, что ж, это обнадеживает. Если даже такой, прямо скажем, немолодой господин привлек внимание красивой женщины, то и у него остается надежда. Когда-то и его полюбит женщина с сияющими глазами, в которых начисто отсутствует корысть. Последние годы ему в этом не слишком везло. Глаза его бывшей жены блестели от жажды денег.
Николай подробно пересказал разговор с Френсисом, а Марианна ахала и охала, но лицо ее порозовело и похорошело. Вот что значит радостные новости, — думал Рогозин. И чувствовал себя гонцом, которому за хорошие вести полагается награда.
- Хотите, я вам заварю кофе? — последовала награда.
- На ночь не пью, — отказался Рогозин. — У меня завтра утром самолет.
- Да, — вспомнила Марианна, — а как тогда прошел ваш развод?
- Если о разводе можно так сказать, то хорошо, — хмыкнул Николай. — И в этом мне очень помогла ваша веселая компания. Я тогда хорохорился, веселился изо всех сил. Вам, наверное, показалось, что к своему разводу я отнесся легко, без особых переживаний. А на самом деле, если бы я остался дома, наедине со своими мыслями, то не сомкнул бы глаз до утра. Даже когда чувства уходят, все равно расставание дается нелегко. За годы прирастаешь к человеку, и когда доходит до развода, испытываешь примерно то, что при операции, когда ампутируют часть тела.
Марианна слушала его внимательно, с пониманием. Она перебила его только один раз, чтобы сказать:
- Или часть души.
- Что еще больнее, — признался Николай.
Он спохватился, что слишком разоткровенничался. Но с этой женщиной было так легко, как с сестрой, которой можно пожаловаться на неудачи, не опасаясь насмешек или непонимания.
- Я записал телефон Френсиса. Просто пошлите по нему эсэмэску со своим номером и электронный адрес. Это его новый телефон, там нет никаких номеров, так он мне сказал. Ваш будет первым. Начинайте жизнь с чистого листа. Удачи! Да, продиктуйте мне ваш почтовый адрес и телефон, на всякий случай. Ваш профессор человек рассеянный, буду у себя хранить ваши координаты.
Рогозин улыбнулся и раскрыл свой блокнот. Он по старинке дублировал все телефоны в блокноте. В век электронных и мобильных связей рукописи по-прежнему не горели.

21.

- Как ты думаешь, они уже спали вместе?
Лифт с грохотом поднимался на восьмой этаж, подруги стояли, прислонившись к его стенке. Катя возвышалась над Татьяной и заботливо, по-матерински, поправляла подруге прическу.
- Катька, вечно ты озабоченная! Кто о чем, а вшивый о бане!
- Я не озабоченная, — обиделась Катерина. — Ведь интересно! Все ли у них по плану? Мы же Марианночке посоветовали его проверить перед поездкой в Париж! Мне просто интересно, прислушивается ли она к нашим советам.
- План пошел кувырком с самого начала. В таких делах все происходит спонтанно. А бывают еще и форс-мажорные обстоятельства.
- Ой, какое счастье, что все закончилось благополучно. Сколько Френсис провалялся в больнице?
- По-моему, полтора месяца. Прикинь, к нему в больницу приходила учительница русского языка! Он вчера сказал Марианне. Вот что значит сила любви! Захочешь, любой язык выучишь, даже такой трудный, как наш! Интересно, что он уже знает?
- Спорим, что первые слова, которые он выучил, это «Я тебя люблю».
- Не исключено, — согласилась с ней Татьяна.
Лифт остановился, несколько раз дернулся, двери со скрежетом разъехались.
- И как они не боятся в нем ездить? — опасливо переступила порог Катя. — Я каждый раз как возвращаюсь от Марианны, представляю, что он сейчас рухнет в пропасть. Крещусь, чтобы Господь меня сохранил. Подниматься почему-то не страшно.
- Лифт проверяют, не бойся, — успокоила ее Татьяна и позвонила в дверь.
- Как пахнет вкусно! — потянула носом Катя. — Пирогами. Соседи, наверное, пекут.
Им окрыли не сразу, и когда перед глазами подруг в распахнутой двери появилась Марианна — раскрасневшаяся, взлохмаченная, — они переглянулись и прыснули от смеха.
- Что? — удивленно спросила Марианна.
Подруги не ответили, и она пожала плечами.
- А мы торт купили и шампанское, — объявила Катя и первой зашла в прихожую.
Из комнаты, прихрамывая, вышел Френсис, но не это поразило Татьяну и Катю. Он сильно похудел.
- Френсис! — изумленно воскликнула Катерина, — ты сбросил не меньше пяти килограммов! Как тебе удалось? Расскажи!
Френсис с достоинством поклонился подругам и поцеловал каждой руку. Поздоровался на чистом русском языке, но с сильным акцентом.
- Привет, девушки.
Помог им раздеться. И только потом ответил.
- Ключевое слово «килограммы». Вопрос понял. Я мало ел и много двигался.
- Поразительно!
Татьяна была потрясена.
- Не зря же он профессор! — обрадовалась Катя. — Представляешь, как заговорил? Да, а как же ты двигался со сломанными ногами? — спохватилась она.
- Ключевое слово «ноги». Вопрос понял. Тренажер, — коротко ответил Френсис.
- А, он занимался на тренажере, — поняла его Татьяна.
Френсис радостно закивал головой.
- Он в госпитале занимался на специальном тренажере, на котором не требуется упор на ноги! — с гордостью сказала Марианна. — Ну, ладно, Френсис будет вас развлекать, а я на кухню! — добавила она и убежала.
- Девочки, проходите!
Френсис радушно показал рукой направление.
Подруги прошли в комнату. Стол был накрыт роскошной кремовой скатертью, с кружевами, явно очень дорогой, и красиво сервирован. В высокой хрустальной вазе стояла бордовая роза, под цвет губной помады Марианны.
- По прежнему дарит по одному цветку, — шепнула Катя Татьяне.
Френсис показала рукой на диван, покрытый новым покрывалом.
- Девочки, садитесь.
И с достоинством удалился, стараясь не хромать.
- Нет, ну ты видела? — Катерина смотрела ему вслед и удивленно качала головой. — Это ж надо так похудеть! А его русский? Обалдеть! Только если он будет каждый раз говорить «ключевое слово», я рехнусь.
- Ты очень нетерпимая, Катя. Наверное, так его учила та русская учительница. Он выделяет знакомое слово, а остальное, наверное, догадывается. Или раскрывает смысл фразы путем логического размышления.
- Ну, Танюша, опять завелась! Мне не нравится, когда ты так умничаешь. Я тогда себе кажусь полной дурой.
- А это зря. Нужно расти над собой! Развиваться, набираться ума.
- Ага, тут разовьешься при такой жизни. Мне книгу некогда взять в руки, не то, что открыть. Я теперь вечерами еще и в школе убираю. Детей отдала в спортивную секцию, платить нужно. А денег не хватает.
Катя взяла бутылку вина и принялась ее внимательно изучать.
- Ты смотри, бельгийское! — радостно воскликнула она. — Видишь, что творится? Интерьер у них обновился, и вино новой страны, я еще такое не пила.
- И пирожки испекла по твоему рецепту, — торжественно объявила с порога Марианна, держа на вытянутых руках большое блюдо с пирожками.
- Нет, это что-то невероятное! — воскликнула Катя и захлопала в ладоши.— Я же говорила, что пирожками пахнет! А это наша Марианночка испекла!
- Я тоже пирьожьки работал! — с гордостью произнес Френсис, выглядывая из-за спины Марианны.
Он протиснулся между ней и шкафом и все увидели в его руках супницу.
- Луковый суп, французский, — объявил он. — Блюдо два — итальянская лазанья.
- Кто готовил? — не поверила своим ушам Катерина.
Катя всегда была не слишком высокого мнения о кулинарных способностях Марианны. Правда, эксперименты Татьяны ей нравились еще меньше. Но подруги упорно не желали перенимать мастерство Катерины и вечно копались в интернете в поисках чего-нибудь оригинального. А как известно, оригинальное — не всегда вкусное.
- Суп и лазанья работа коллектив! Мы два! — объяснил Френсис и принялся разливать суп по тарелкам.
Выпили вино, отметив его оригинальный вкус. Катя шепнула Татьяне, что русская водочка лучше, подруга шикнула на нее, чтобы помалкивала. Суп был на вкус Катерины солоноват и слишком густой, но лазанья потрясла ее. Это был шедевр кулинарного искусства. И она решила непременно выпросить рецепт. За столом шел оживленный разговор. Френсис с помощью Марианны, ключевых слов и путем логических размышлений описал свои приключения, сдабривая их ненормативной лексикой. Марианна время от времени просила его не употреблять этих слов, объясняя, что они не очень приличные. Но он упорствовал, утверждая, что его учительница обогащала речь именно этими словами. Подруги покатывались от смеха, Френсис радовался, что удачно употребляет непонятные ему слова, раз подруги так веселятся. Наконец, появились Лиза и Ваня. И когда Френсис решил и на них произвести впечатление, употребив несколько крепких слов, Ваня объяснил их значение. Френсис побагровел и потерял всякую охоту говорить на русском языке. Он теперь не знал, что прилично, а что нет. Ваня пообещал записать плохие слова столбиком на бумаге, чтобы Френсис их больше не употреблял. И только Лиза догадалась спросить, что за учительница русского языка давала ему уроки. Френсис с гордостью ответил, что она этническая русская, а в больнице работала санитаркой. В Бельгию приехала из Марселя, где и познакомилась с мужем-моряком.
- А «ключевое слово» — это ее выражение? Как-то оно выбивается из ее стиля, — заметила Татьяна.
- Нет, это я для себя говорю. Понятное слово — ключевое. Главное.
Обед прошел весело, Френсис опять ожил. Глядя на подсказки, чтобы не употребить неприличные слова, рассказал о приданом, которое привез в дом Марианны. Роскошная скатерть с настоящими брюссельскими кружевами ему досталась в наследство от мамы. Новое покрывало он купил на блошином рынке, специально для дома Марианны, потому что оно старинное, ручной работы, необыкновенно красивое и будет ему напоминать о Родине.
У Кати зазвонил телефон, и она ласково заворковала. Напомнила мужу, что пора идти гулять с детьми. За что-то похвалила его и назвала Петенькой. Подруги открыли рты. А когда она сказала ему на прощание «целую», придав голосу особую нежность, подруги испытали потрясение.
- Что вы так смотрите на меня? — удивилась Катерина.
- Обычно ты на него орешь, — выдавила из себя Татьяна.
- Сменила тактику, — объяснила Катерина таким небрежным тоном, будто и без ее объяснения каждый мог бы догадаться сам.
- И как? Работает новая тактика?
- Конечно, — Катя нежно улыбнулась своим мыслям.
- А за что ты его хвалила сейчас?
- За то, что поспал днем. Выспался.
- И за это надо хвалить?- не поверила Татьяна.
- Ну, надо же его за что-то похвалить! Я слышала по телику советы психолога. И она сказала, что мужиков надо постоянно одобрять. Они тогда шелковыми становятся. Сегодня пока не нашла за что, так хоть за то, что выспался. Неделю назад за то, что погулял с детьми. Каждый день нахожу, за что бы похвалить. Он очень изменился, — призналась Катя, — в лучшую сторону. Так что буду работать над мужем, лепить из него человека. Того самого.
- Дети, закройте уши, — приказала Татьяна Лизе и Ване, которые с интересом слушали Катерину.
- Почему? — возмутилась будущая невестка. — Я, может, почерпну что-то и для себя!
- Нам нужно задать тете Кате взрослый вопрос! — поддержала подругу Марианна.
- Да пусть сидят, — пожала плечами Катя. — Я и так скажу. Вы поймете: да! Почти каждый день!
- Вау!- воскликнула Татьяна. А Марианна понимающе улыбнулась.
- И что тут такого секретного? — удивилась Лиза, и они с Ваней переглянулись. Он тоже не понял, зачем была дана команда закрыть уши.
Молодежь поела и ушла в комнату Лизы. Подругам хотелось расспросить Марианну подробнее о ее нынешней жизни. Новый семейный опыт у нее продолжался уже неделю. Френсис, как радушный хозяин, подливал вино, нарезал принесенный гостями торт. Когда, наконец, подруги сказали, что сыты, Френсис велел всем отдыхать, а он вымоет посуду.
- Он что, всегда моет? — спросила Катя у Марианны, когда Френсис вышел из комнаты.
- Да, когда я готовлю, он моет. Когда он готовит, я дежурная по посуде, — улыбнулась Марианна.
- Так не бывает! — воскликнула Катерина. — Это называется семейная идиллия.
- Почему же не бывает? — пожала плечами Татьяна. — Мой Женечка вообще всегда моет посуду. Его жена готовит, а он моет. А я сижу, как барыня.
- Вы уже втроем живете? — испуганно вытаращилась на нее Катя.
- С ума сошла? Еще не хватало! — фыркнула Таня. — Она приходит ему готовить, уходит, а потом я прихожу и ем вместе с ним. И посуду мыть он мне не дает. Говорит: твоя жизнь у меня должна быть праздником. В общем, как всегда. Я уже привыкла.
- Ну, с тобой все ясно. Со мной тоже все ясно. А как у вас, Марианночка?
- Что? — не поняла вопроса Марианна.
- Ну, Таня любит Женю. Я того гляди опять полюблю Петьку. То есть Петечку, психолог говорила, что нужно обращаться к мужьям ласково. Тогда они становятся шелковыми. А как у вас с Френсисом? После того, как он попал в аварию, он так похорошел! Я бы даже сказала, помолодел. Ему идет быть таким подтянутым.
- А у нас все хорошо. Мне нравится жить с Френсисом, — улыбнулась Марианна. — Иногда проверяю себя, прислушиваюсь — раздражает он меня чем-нибудь или нет?
- Ну и как?
- Не раздражает ничем.
- А жадность? — встрепенулась Таня. — Ты ведь говорила, что жадный!
- А я ему в первый же день сказала: «Френсис, у нас есть одна проблема. Я не люблю жадных». Он так удивился: «А разве это наша проблема?» Ну, я ему все и объяснила. Пришлось чуть ли не лекцию прочитать на тему «Что такое жадность в представлении русских». А он выступил с ответной речью: «Жадность и экономия — в чем их различие». Обменялись мнениями. С тех пор у нас ни разу не возникало разногласий по этому вопросу.
- Не возникало разногласий! — повторила Катя и уважительно посмотрела на Марианну. — Ты уже высказываешься, как жена профессора! Значит, все утряслось? Ты довольна?
- Мне с ним так спокойно, хорошо, тепло.
- Сытно, — облизнулась Катя, вспомнив лазанью.
Подруги дружно рассмеялись.
- И довольно весело, когда он не употребляет ненормативную лексику. Но теперь я надеюсь, что с помощью Ванечки он преодолеет эту тягу к гадким словам. В конце концов, он же не виноват, что ему попалась такая учительница.
- А вот мне ужасно любопытно — почему он так рвется пожить в России? — спросила дотошная Татьяна.
- Я его все-таки расколола, — усмехнулась Марианна. — Он сказал, что рассчитывает прожить со мной до конца жизни. И поэтому хочет окунуться в нашу реальность, чтобы лучше изучить русский характер. То есть знать, чего от меня ждать.
- Но Френсис не догадывается, что как бы глубоко он не изучил нашу жизнь, женщина для мужчины всегда останется загадкой, — глубокомысленно изрекла Татьяна.
- Марианночка, а меня знаешь, что беспокоит? — решилась Катя, хотя ей не хотелось огорчать подругу своими подозрениями. — Как бы та «учительница» не научила его еще чему-нибудь, раз она своего мужа нашла в порту. Ты же понимаешь, кем она могла там работать?
- Не волнуйся, Кать, — высокомерно вздернула головку Марианна. — Мой Френсис приличный человек. Он не стал бы крутить с кем попало. К тому же «учительница» прежде работала официанткой на рыболовецком траулере. А вовсе не занималась тем, что ты подумала.
- Но с тобой он не позволяет себе всякие гнусности? Ну, там извращения, еще чего-нибудь. Ты за ним не наблюдала ничего такого?
- Катя, ну что ты городишь? — одернула ее Таня. — Марианна не маленькая девочка. Она сама с ним разберется.
Марианна бросила снисходительный взгляд на Катерину.
- Ты хочешь узнать, спали ли мы с Френсисом? Да! Так что проверка на профпригодность прошла на «ура».
- У вас же диван скрипит, как ненормальный. А в соседней комнате девочка спит.
- Не беспокойся, мы нашли выход. Кать, отвяжись от меня со своими глупостями!
- Ой, прости, Марианночка. У кого что болит, тот о том и говорит. У нас диван тоже скрипучий, мы с Петенькой переселились на пол. Купили надувной матрас. Так классно! Хотела и тебе посоветовать.
Марианна прыснула.
- Кать, не поверишь, мы тоже на ночь переселяемся на пол! Френсис сначала был в шоке, теперь ему нравится. Спим на ватном одеяле. Прямо как моя бабушка во время войны, в эвакуации, она мне рассказывала.
- Ну, и что ты решила? — наконец не выдержала Татьяна и поставила вопрос ребром. — Вы с Френсисом обсудили планы на будущее?
- Он меня не торопит. На Рождество поедем в Париж, а там видно будет.
- А ты-то сама, ты как к нему относишься? Когда ты так страдала в октябре из-за него, я даже поверила, что ты его любишь. Иначе чего было так переживать?
Марианна задумалась. Подруги молчали, дожидаясь ее откровенного ответа.
- Когда он в августе уехал, я вдруг такую пустоту почувствовала! Нет, это не любовь была, я знаю, что такое любовь. Именно пустоту. Мы с ним накануне разговаривали, он мне официально при Лизе предложение сделал. Просил у нее благословения, представляете?
- А мы ничего этого не знали! Как интересно! Я чувствовала, что ты что-то скрываешь от нас. А ты вела себя так, будто тебе безразлично: ну, уехал — и уехал! — сказала Катя с упреком. — И что ты ему на это?
- Что не могу сразу ответить. И он ужасно огорчился. В лице весь измелился, на него даже тяжело было смотреть. Если бы там губы поджал, обиду свою показал, это одно. А у него лицо стало такое потерянное. Никак он не ожидал, что я опять затяну с ответом. Решил, что я его хочу бросить. Это он мне потом сказал, когда домой приехал и в письме написал. А после нашего разговора утром он должен был улететь. Я знала, когда у него самолет. Проснулась в шесть утра, уснуть больше не могла. Лежу и думаю: а что он делает? Наверное, встал с тяжелым сердцем, переживает. Потом представила, как он садится в аэроэкспресс. Какой он одинокий и неуверен во мне, в моих чувствах, как ему больно и горько. Наверное, думает, что я с ним играла, что наши поцелуи были для меня игрой, а на самом деле я ничего к нему не испытывала. Хотя тогда, когда мы целовались, меня охватила страсть, элементарная грубая страсть. Но это же была не любовь! А тут, когда я знала, что он уезжает, я почувствовала, что он уж занял часть моего сердца. И такая тоска на меня навалилась! Как будто мы были одним целым и вдруг его от меня оторвали. И я его никогда не увижу, потому что обидела. Чувство потери — вот что я испытала. И мне так захотелось его увидеть! Хоть бери такси да мчись в аэропорт.
Марианна замолчала, погрузившись в свои воспоминания.
- И что? — робко спросила Катя.
- Я взяла такси и поехала в аэропорт.
- И ни словечком не обмолвилась! Все это время молчала! — всплеснула руками Катя.
- Вы привыкли видеть меня сильной, гордой. И мне не хотелось, чтобы вы думали, что я за ним бегаю. Таня первая бы сказала: где твоя женская гордость?
- Не сказала бы, — покачала головой Татьяна. — Я бы тебя правильно поняла.
Марианна бросила на Татьяну недоверчивый взгляд и продолжила.
- Я не хотела, чтобы он уехал с тяжелым сердцем. Оказалось, мне были небезразличны его переживания. Я почувствовала в нем родного человека. И поняла это только тогда, когда он уже уехал. Видели бы вы, как он мне обрадовался, когда увидел в аэропорту! Я его вытащила из очереди на регистрацию. Закричала: «Френсис, я здесь!» Он бросил чемодан, подбежал ко мне. И просто сжал и молчал. И у нас почти не было времени. Потом он только повторял, что любит меня. И тут объявили, что регистрация на рейс заканчивается. Он все еще не выпускал меня. Потом объявили его фамилию. В общем, мы с ним были минут двадцать. Но я почувствовала такое облегчение, что мы с ним увиделись и что он уехал с легким сердцем. А потом мы с ним переписывались. И в первом письме он мне прислал картинку, а на ней синегорлый колибри.
Марианна умолкла и ее губы тронула улыбка.
- Я не очень поняла про колибри, — тихо произнесла Катя, слушая Марианну, как зачарованная.
- У синегорлого колибри сердце бьется с частотой тысяча двести шестьдесят ударов в минуту.
- Это так важно для вас? — спросила Татьяна.
- Колибри — это наш позывной.
Катя и Татьяна переглянулись.
- Типа пароля?
- Типа того, — улыбнулась Марианна. — И представьте, весь сентябрь и половину октября мы каждый день писали друг другу письма. И они были уже другими, не такими, как до приезда Френсиса в Москву. Когда я почувствовала в нем родного человека, он открылся с другой, человеческой стороны, не только как мужчина. Он постепенно заполнял меня, я его понимала все лучше, все глубже, я уже ждала его приезда. И вдруг он пропал. И я решила: он испугался, что слишком открылся мне. А, может, он даже подумал, что стал слишком уязвимым из-за того, что я завладела не только его сердцем, но и душой. Короче, я решила, что он меня бросил. Вот так резко отсек меня, как Альгирдс когда-то. Это было невыносимо. Когда вот так отсекают, вырывают из сердца, как будто ничего и не было, это так больно!
- Но ведь он тебя не бросил! — Катя схватила Марианну за руки. — Марианночка, ты любишь Френсиса, что ж ты не можешь в это поверить? Разве ты стала бы так переживать? Даже если бы Френсис тебя бросил, а ты его не любила, разве ты стала бы так страдать? Да ты бы плюнула ему вслед и сказала: этот меня не достоин!
- Я знаю, что такое любовь, — возразила Марианна. — К Френсису у меня другое! Совсем не так. Не огненная лава, не девятый вал, который накрывает с головой.
Она вспомнила слова Лизы, и они ей показались очень уместными.
- А почему ты считаешь, что любовь проявляется всегда одинаково? Разве у нее есть законы? — спросила Татьяна, которая до сих пор молча слушала Марианну. — У любви нет законов. Она выше этого.
- Может, ты и права.
Френсис зашел неожиданно, подруги даже вздрогнули, когда раздался его мягкий голос. Он произнес, старательно выговаривая русские слова:
- Дамы, мои глаза хотят закрывать.
- Что они хотят закрывать, Френсис? — прыснула Катерина.
- Спать, — объявил он.
- Ну вот, нас выпроваживают, — огорчилась Татьяна. — На самом интересном месте.
Катя взглянула на часы.
- Вообще-то уже почти двенадцать.

Шторы на ночь не задергивали, на этом настоял Френсис. Он любил смотреть на звездное небо. Стеганое одеяло расстилали у окна, они ложились рядом, укрывшись теплым одеялом, и Френсис брал Марианну за руку. Сначала они смотрели на звезды, иногда по черному бархату неба скользил мигающий огонек, и Френсис шепотом говорил: «Аэроплан». Он ласкал пальцы Марианны. Нежно поглаживая по очереди каждый пальчик, умилялся их совершенству. Потом поворачивал голову к Марианне и смотрел в ее бездонные черные глаза, в которых отражались звезды. Касался ее губ так нежно, насколько это было возможно. В груди у него, в том самом месте, где обитала бабочка, зарождалась жизнь. Он чувствовал трепет ее легких крыльев, приходило ощущение восторга и счастья, и хотелось поделиться с Марианной своим счастьем и любовью. И любви было так много, что ее хватало на двоих. И когда они обнимали друг друга, и их сердца были совсем рядом, а сердце Марианны начинало биться все быстрее и быстрее, приходила уверенность, что Марианна его любит. И однажды она сказала удивленно и немного смущенно: «Я тебя люблю, Френсис!» Это случилось, когда ее любовь перелилась через край, потому что ее стало так много, что хватило на двоих.