Нибелунген - 5

Нибелунген - 5

***

ПОДМЕНА /Чуть ранее/

***

Они пробивались от парка на восточной окраине после того, как их позицию сравняли с мостовой штурмовики и самоходная русская артиллерия. Залп РСЗО – реактивных систем залпового огня, дополнил картину разрушения и сводный батальон из группы Штайнера получил приказ от последнего из оставшихся в живых офицера.

Приказ пробиваться в центр для формирования нового подразделения. Сам он остался со спешащими на позицию выпускниками Бад Тельца, и на вопрос, что доложить командованию, махнул рукой.

- Скажите, что у меня срочная аудиенция у апостола Петра!

По дороге шальной снаряд от русского ‘’ИСУ’’ разнес в клочья пятерых из отряда, и теперь их осталось всего трое.

На перекрестье Кригс и Мариненштрассе полыхал гигантский костер, и им пришлось вернуться, чтобы обойти завалы.

Когда они подошли к развалинам готического здания на Флигелештрассе их окликнули из развалин, и они обнаружили прекрасно замаскированную‘’FlaK’’ 88, прямой наводкой ожидающую входящие в город русские ‘’панцерн’’.

Как оказалось, они перенесли уже две атаки и показали молчаливые, ржавые от огня груды металла в двухстах метрах от них, притаившиеся в железобетонном месиве обломков зданий. Русские ‘’панцерваген’’- четыре ‘’Т-34’’, и один ‘’КВ’’ новой модификации.

На пыльном бетонном полу возле зенитного орудия лежали четыре трупа в одинаковых фельдграу дивизии ‘’Норд’’.

Командир засады перехватил их взгляд и неохотно подтвердил.

-Да – СС! ‘’КВ’’ подбили они… нам не хватило доворота орудия и они полезли вперед с ‘’фаустами’’.

- Как последние дураки! – добавил он, но перехватив их взгляд в сторону исковерканных тел, осекся.

Он совершенно ни к чему принялся отряхивать форму и добавил доверительно.

- Я не люблю СС, но действуют они до конца смело. Их можно понять. Им все равно не жить! Русские их сразу или вешают или же расстреливают.

Мертвецы лежали немного криво и наводчик со следами засохшей крови натекшей из ушей, подошел и поправил ноги среднего из них. Потом он начал надсадно кашлять и знаком попросил у одного из новоприбывших сигарету. Под носом у него тоже была кровь.
Рядом с мертвыми СС лежали их ранцы, и в них обнаружилась запасная форма.

Когда немного погодя зенитку завалило в ее логове после попадания в здание артиллерийского снаряда русской самоходной гаубицы, они достали форму из ранцев и переоделись.

- Мне то все равно! - сказал командир погибшего расчета, наблюдая за ними. - Наверное, вы знаете, что делаете! Но все же как-то это не так… вас же расстреляют! Это же не по правилам! Или наши, если узнают… или русские, если поймают.

- Мне нравится эта форма, - сказал один из них. - И я хочу погибнуть в ней, чтобы выглядеть красиво. Вот и все! А кто кого поймает, мы еще посмотрим.



БЕЦКИ

***

Дорога, ведущая к Аденблау, вся была испещрена воронками и перегорожена клубками спутанной проволоки.

Телефонные столбы повалены и часть зданий, разрушившись, завалила своими обломками полотно дороги. Из-за этого приходилось часто искать объездные пути через когда-то спальные жилые кварталы и грустно радоваться, что здесь хотя бы разрушения не были такими основательными.

Перед ними вставала картина ужасающего опустения. Всюду валяются брошенные вещи, заглохшие машины, полные житейского скарба - признак панического бегства.

Изредка мелькают подозрительные личности, старательно прячущие свои лица. Это мародеры. Как низко могут пасть люди! Война это самое сильное средство снять с людей надетые маски и, бог мой, как мало оказывается под ними открытых и честных лиц!

Бецки, которому, как врачу уступили место в кабине, с благодарностью подумал о начальнике госпиталя, выделившему им трех фолксштурмистов для охранения. Они сидели сейчас в кузове, вместе с медсестрой, а их старые винтовки отпугивали охотников за поживой.

Сейчас его сумка с медикаментами представляла для любителей поживы большую ценность, чем золото и драгоценности.
Неожиданно они натыкаются на наспех сооружаемую баррикаду. Полсотни подростков и стариков, которыми руководят два жандарма и гаупт в черной форме.

- СС!!! – Бецки поежился. – Их только не хватало!

Машину остановили и потребовали документы.

Весьма энергичный офицер с жандармской бляхой на груди объяснил им, что дальше двигаться нельзя и в случае неповиновения он имеет приказ применять оружие. Потом он говорит вполголоса, но очень настойчиво, опасливо оглядываясь на гаупта.

- Это приказ… русские прорвались южнее и сейчас все выезжающие в том направлении могут расцениваться как перебежчики.

Подходит гаупт и Бецки, заикаясь и волнуясь, объясняет хмурому эсэсовцу, что ему срочно нужно оказать помощь раненному генералу и, кроме того…
Гаупт хлопает белесыми ресницами, ни слова не произнося. Потом отдает приказ жандармам продолжать сооружение баррикады и распорядиться какому-то Шульцу установить пулеметы в гнезда, а затем вспрыгивает на подножку машины.
- Поехали! – говорит он водителю и объясняет Бецки, - Здесь почти все закончено, а с генералом я когда-то был знаком лично. Спасибо вам, доктор за ваше мужество. Вы настоящий ариец…

- Без страха и упрека! – добавил он после паузы и Бецки поежился.

Во время ‘’Чистки Крови’’ у него также как и у трети вермахта и СС была обнаружена примесь еврейской крови. Спасло его то, что не вполне арийское происхождение было обнаружено даже у первого заместителя Геринга, а по рейху имело место в таком масштабе, что дело замяли и в высших эшелонах решено было больше не вспоминать об этом.

Уже через несколько минут становится ясно, что где-то неподалеку находится русский корректировщик, потому что их начинает обстреливать артиллерия и им приходится бросив машину продолжать движение пешком.

Еще через несколько километров они обнаружили командный пункт остатков дивизии ‘’Шарлемань’’.

В сыром, неотапливаемом подвале, коптит свеча. На них никто не обращает внимания. То и дело звонит переносной телефон и связист попеременно, то кричит в него, то, зажмурившись, вслушивается в треск разрядов. На линии какое-то повреждение в изоляции.
Бецки слышит, как из трубки доносится:

«Невозможно... Мы потеряли уже двадцать человек. Русские прорвались. Немедленно откройте огонь по квадрату X 2 – 7 - 1. Южнее Северски свежие русские войска оттесняют нас».

На вопрос Бецки о генерале, штабной офицер кивает головой в сторону длинного свертка лежащего в углу прямо на полу и тут же отворачивается к связисту. Связь прерывается окончательно, и они начинают кричать друг на друга, надсаживаясь от бессильной злобы.
Бецки растерянно и устало опускается на стул и, сняв очки, начинает ожесточенно протирать их. Медсестра Грета стоит, не снимая с плеча тяжеленную сумку с медикаментами, и он, вспомнив о ней, тут же встает и помогает избавиться от тяжести.

Белобрысый гаупт, узнав о судьбе генерала, понятливо кивает и молча отдает честь в сторону завернутого в саван тела. Затем коротко кивает на прощание и им и так же без слов выбегает из подвала. Слышен его громкий голос, который спрашивает, где находится артиллерийская позиция.

Им приходится остаться здесь, так как раненных начинают вносить прямо в штабной подвал. Перед вечером на позиции сбрасывают советские листовки с карикатурами на генералов — носителей рыцарских крестов и вооруженных моноклями офицеров прусского типа. Бецки отбрасывает их в сторону. Это его не трогает.

Но есть тут и другая листовка.

Не слишком броская по оформлению, но значительнее по содержанию.
На ней дана схематическая карта.

Грубо заштрихованный Сталинград, и две толстые черные клешни — советский фронт, — широкой дугой охватывающие Сталинград и соединяющиеся у Калача. Кроме того, на карте показаны мощные стрелы, которые южнее Дона направлены на Чир и южнее Сталинграда из солончаковой степи — на реку Аксай Курмоярский. Показано, что наш фронт прорван. Подо всем этим короткий текст:

«С вами будет также.
Вы окружены, сопротивление бессмысленно, складывайте оружие!»

Бецки становится свидетелем интересного разговора. Оба оставшихся фолксштурмовца продолжают пребывать рядом, поскольку никто не снял с них задачу его охраны, но держатся подальше от французов, а к ним присоединяется раненный в руку майор вермахта и мальчишка из гитлерюгенда… не из дивизии ‘’Гитлерюгенд’’, а из обычной их ячейки. Майор заявляет, в ответ на вопрос стариков, что операция по защите Берлина, к величайшему прискорбию, проиграна, в связи с подавляющим превосходством противника в живой силе и технике, и дальнейшее сумбурное и неорганизованное сопротивление принесет лишь еще большие разрушения и жертвы. Старики слушают молча. Бецки тоже, поскольку ему интересно слушать здравое, рассудительное освещение событий кадровым военным, но мальчишка вдруг поднимается, и, подойдя к майору, отвешивает ему оплеуху. Французы и раненные оглядываются в недоумении, а майор молчит, растерянно прижав ладонь к покрасневшей щеке.

Мальчишка отходит в сторону, весь трясясь, а чуть позже двое французов выводят не сопротивляющегося совершенно растерянного майора во двор.

Бецки зажимает уши и видит как Грета испуганно вздрагивает при звуке близкого выстрела, но он его так и не слышит.