Наркотики со стрелками

Из серии «Городские рассказы»

    Мы, т.е. я и моя жена, выходим с базара, т. е. выходим из ворот, и сразу попадаем на стихийный базарчик, расположенный чуть левее этого самого выхода – входа, торгующего цветами, сигаретами, арбузами, колбасой и прочая, прочая…
      Жена уходит выбирать цветы, а я останавливаюсь в ожидании ее буквально в метре от ведер с цветами, окружающими огромных размеров  пустую  раскладушку – стул. Рядом, впритык, затылок в затылок, стоит коробка с сигаретами. Я опускаю сумки на землю, но не глаза – мое внимание привлек не продавец сигарет, а покупатель, на первый взгляд ничем ни примечательный, если бы не увиденный мною контраст: брюки со стрелками, а на ногах – полуразвалившиеся туфли без шнурков. «Неужели бомж?» - проносится мысль, и я начинаю внимательно всматриваться в эти брюки со стрелками, пиджак, лицо, руки. Боже ты мой, - засаленные, перезасаленные, переперетертые щтанины, от брюк не осталось  даже названия, если бы не стрелки. В таком же состоянии был и пиджак, и  выступающий из него, как и полагается по протоколу не для средних умов и их средств – белый воротничок, или бывший, глаза бы мои его не видели. И над всем этим  - лицо, почти не поддающееся описанию ни красками, ни словом, ни звуками, ни сайтами, впрочем, бросались в глаза его глаза, да, они были открыты, но, как говорят в таких случаях, смотрели в никуда. Руки двигались медленно, неторопливо, как заторможенные.
      Я собрался было то ли пожалеть его, то ли посочувствовать, но не успел – в это время  его правая рука доползла до верхнего кармана, и он двумя пальцами извлек оттуда стогривенную купюру. Этот увиденный шокирующий контраст: от великого до ничтожного, от смешного до трагического как-то приостановил поток моих чувств. «Ничего себе,- как бы выходя из шока, начал думать я,- неужели накупит сигарет на все?»
 Но я ошибался, он жил в другом мире, где преследуют другие цели. Я это понял, когда продавец извлекла из этого моря сигарет, размещавшегося всего-то в этой коробке, всего две сигареты и подала ему. Да, он растягивал забытье до бесконечности, чтобы, очевидно, ничего не видеть, не слышать, не двигаться – надо было посмотреть,  как он брал  эти две судьбаносные сигареты, уже давно ставшие не сигаретами, а наркотиками и этим самым – ими, как бы подвел итоги и моим мыслям, и времени, или тому, чему еще нет названия, но что является подменой ему и существовало, но уже вне  времени…
         Чем и как закончилась эта сцена я не успел досмотреть, на смену ей  подвернулась вторая, не менее колоритная и исполненная в том же духе времени, или как подумалось мне – вне времени. Впрочем, а может ли в этом времени существовать или не существовать какое – то другое, ведь все прошлые времена были похожи  друг на друга как две капли воды, разве что отличались средствами выражения, передвижения, усмирения. И может быть, пришел конец в наше время законам тех времен, и мы дожили и доживаем последние дни тех времен и, наконец, наступает новое, забалдевшее, обалдевшее, невиданное, последнее время, которому пока нет названия, потому и получившее определение как безвременье и грозящее вот – вот и вовсе остаться даже без прозвища…
          Мое внимание отвлекло какое – то кряхтение  со страшным скрипом, оно накатывалось на меня  где – то сзади. Я осмотрелся – почти на карачках, охая и причитая, на меня двигалась тучная старушка и буквально плюхнулась в свое рабочее место, в тот самый огромных размеров раскладушку – стульчик. Стало понятно - это и есть ушедшая куда – то и вот вернувшаяся  продавец цветов. Еще не  переведя дыхание, она уже успела осмотреть свое хозяйство и, не повернув головы, спросила соседку:
- Ничего?
Ответ сразу не последовал, и я, и продавщица цветов переводим взгляд на соседку. Я успеваю отметить про себя, что покупатель двух сигарет и обладатель двух протокольных стрелок и воротничка исчез, а продавщица сигарет была занята высматриванием, даже вымаливанием  новых клиентов, хоть каких-нибудь и ей уже было ни до чего – она пост свой сдала. Цветочница, получив вполне ясный безмолвный ответ, перешла к другой теме, не мене важной для нее
- У тебя  кусочка хлеба не найдется, а то купила сала…
Цветочница,  не  дожидаясь ответа, засовывает руку в огромный карман фартуха  и извлекает оттуда  полиэтиленовый кулек, долго возится с ним и, наконец, извлекает большой шматок сала, порезанный на небольшие кусочки. Так и не получив ответ, а точнее,  поняв все и без слов, она отрывает два кусочка и бросает их в рот и начинает жевать, при этом  закрывает глаза, словно пытается забыть и не видеть ничего на этом свете. Честно говоря, это зрелище жевания не из приятных, но чем – то вдруг  напомнило мне покупку тех двух сигарет и мои мысли - неужели это не сало, а наркотики…
- А почему вы не купили цветы у меня? – спрашивает цветочница у подошедшей ко мне жены, но уже с цветами в руках. Они начинаю беседовать. А я, взяв сумки, ухожу, чтобы забыть эти видения. Но не тут – то было, они, напротив, оживают и как бы своими лучами света познания освещают и объясняют в этом все еще царстве темноты нечто подобное.
       И действительно, буквально минут пять назад, еще будучи на базаре, я также остановился ждать жену у раскладки с товарами для школы. Мое внимание привлекли не тетрадки, а дневник. Неужели твердая обложка? Я беру в руки – размалеван в пух и прах, но, пожалуй, тяжеловат для хрупких  плеч современных компьютерных ученичков и в подавляющем большинстве - карманах их родителей. Я открываю… какие – то даже воспоминания чуть было не хлынули, но тут же остановились – на каждой страничке, внизу, были вделаны две – три  фотографии  хит – парад – шоу звезд, дальше – больше,  между страницами были вмонтированы две-три цветные вставки, все пространство которых было усеяно фотографиями этих же шоу-бизнес звезд, притом – впритык, ни одного зазора, ни одного просвета между ними, затылок в затылок, ни – ни, один только драйв, фэшн, кайф, адреналин, бизнес… Да, тут уж не до звезд химии, истории, литературы…  Тут же в памяти всплывает рассказ моей знакомой, очевидно, высветленный все тем же лучом света в темном царстве, о своей внучке, которой в школе задали написать сочинение на тему:  «Как я провела лето»
- Вы бы почитали этот шедевр плодов просвещения…Она была сбабушкой и сосабаками.
Написано вместе.
-Их же учат хотя бы чему – нибудь?
- Уже осталось только хоть, но сосабаками.
       Возвращается жена, мы совсем уже было собрались уходить, как я вдруг вспомнил, что в доме не осталось ни одной запасной лампочки. Теперь я прошу ее подождать меня. Впрочем, идти было недалеко, всего надо было пройти два- три ларька. Я останавливаюсь у знакомой продавщицы, худенькой старушки, она узнает меня и начинает улыбаться, а у меня что – то обрывается внутри, а она продолжает, обнажая почти пустой рот, справа, вверху, торчат два металлических зуба, а слева, внизу, такие же два, и – все.
- Я покупаю лампочки только у вас, - шепчу я почему – то виновато, и опускаю глаза, чтобы не видеть ее радостной улыбки. А моя мысль продолжает развиваться, ведь мысль, чтобы стать и называться таковою, должна доходить, доростать до самого конца, т. е. доходить до самой сути дела и даже до самой сути этой мысли, при этом еще, несмотря ни на что, ни на какие преграды, как  вот и я сейчас – опускай не опускай глаза, а я уже вижу не только беззубость, беззащитность почти детской улыбки, но уже и бессилие, и бессмысленность, и  безмысленность… Сколько же  она здесь сидит на этих лампочках и сколько ей надо здесь сидеть, чтобы заработать на зубы, и сколько можно  так сидеть, ничего не замечая, кроме лампочек…
        Я ухожу с опущенными глазами, все еще не  зная куда бы их деть, куда бы их отвести от этих реальных и нереальных  воспоминаний, от этих естественных или неестественных картин времени или безвременья, ухожу, а возможно, даже убегаю…  Но не тут – то было – приходиться останавливаться, поднимать глаза в поисках жены, которая еще не все договорила с цветочницей – я поворачиваю голову с теми же  открытыми глазами и тут же замираю: все пространство, прямо, вправо, влево, вблизи, вдали было забито бигбордами, на которых были изображены разного рода и вида званий, сверхвозможностей, степеней неизвестных и известных белые воротнички, притом, впритык, вплотную, затылок в затылок, ни одного зазора, ни одного просвета, волоску негде было упасть между ними, и все это было разукрашено в пух и прах и только для того, чтобы забыться, оторваться  до полного драйва, порно, бизнес, вуман, шоу… Неужели и это…?       
            Дома я хочу прийти в себя и включаю компьютер, чтобы посмотреть письма, но до них не так – то легко добраться, надо пройти сквозь строй новостей, новостей одна глобальней другой – заказы, теракты, США, оказывается самая прожорливая страна, уже сжевывающая  не только к ней примкнувших, разного рода независимых и свободных супчиков, но и себя …Австралия, воскресившая наконец – то второй потоп, или самый  последний – города уходят под воду, потоп, смывающий все до основания, но уже без слез, без сожаления до полного отрыва, драйва, до полного шествия в тар-тара-ры, но главное, чтобы со стрелками…               


Автор: Шлапак Виктор Владимирович