Забытая песня

"На свете много мужчин и женщин,

но только двоим из них

бог посылает любовь",

Соломон,

"Песнь песней".

Припозднившись на работе, Андрей медленно шел по вечерним улицам родного города. Возле знакомого ему кафе "Ночной прибой" шумела возбужденная толпа. 3-ое парней спортивного вида толкали друг к другу маленького тщедушного, со свисающими завитками кучерявых черных волос паренька, Тот растерянно озирался по сторонам, стараясь оберегать висевшую у него через плечо гитару от грубых толчков разозленных молодчиков. В другое время Андрей молча прошел бы мимо, но при виде мученического вида юноши у него вдруг почему-то защемило сердце. Растолкав толпу, он вошел в центр круга, и решительно заслонил того собой. "Слышь-ка ты, мужик, шел бы ты отседова, мы с этим аферистом без тебя разберемся" резко проговорил бритый молодой парень. '"А в чем его вина, я хочу знать", - решительно проговорил Андрей, он не боялся крутых, так как с детства ходил в школу самбо. Глянув на широкие мускулы Андрея, и поняв, что тот в случае чего намерен серьезно разбираться, парни сменили вызывающий тон, и один из них примиряюще сказал: "Сам рассуди, наплел хозяину с 3 короба, певец он, видите, странствующий, из Мексики, а один из посетителей его опознал, это Тимур, беглый карманник, вся абхазская милиция его давно разыскивает. Они с хозяином за вход в заведение сегодня по 50% долларов брали, ну и решили мы под конец концерта всыпать этому мексиканцу липовому. "Он что, плохо пел мексиканские песни?" - шутливо проговорил Андрей, положив пареньку руки на плечи. "Да нет, некоторые и вправду поверили, что он из Мексики и играл он тоже неплохо" - проговорили из толпы. "Сыграешь и споешь что-нибудь сейчас для меня и

всех бесплатно" – сказал Андрей, оборачиваясь к Тимуру. Тот, повеселев, кивнул головой и проговорил: "Идем в зал, там аппаратура и музыканты!" Андрей вошел в первых рядах толпы и облокотился на барную стойку. И вправду на сцене робкий паренек преобразился, он пел как бог, песня была печальной, но всем казалось, что они слышат шелест ночных волн и взмах кипариса от ветра. Тимур после исполнил еще 2 или 3 песни на бис, но эта почему-то запала ему сразу в сердце. "У тебя хоть есть ночлег?" - спросил он юношу, когда они последними покидали заведение. "Да". Тимур неопределенно махнул рукой. "Все ясно, эту ночь можешь перекантоваться у меня, я один" - весело пояснил Андрей. Когда утром он уходил на работу, Тимур еще спал. Его кучерявая голова темным пятном виднелась на подушке. Напротив кровати, цепляясь за алый бант, висела его гитара. Будить спящего Тимура ему показалось некорректным, и он решил, что тот, проснувшись, уйдет сам. Андрей работал программистом на одной из фирм. Так, что-то связанное со строительством и доставкой стройматериалов, домой возвратился поздно и уже когда он поднимался по лестнице, ему почудился запах жареного мяса. Дома его встретил Тимур, весело колдовавший возле печки, он сообщил, что купил молодое грузинское вино и пожарил шашлык. Андрею ничего не оставалось, как принять все это, а потом часов до 3-х ночи слушать печальные мелодии, которые Тимур исполнял под гитару. Тот не, ушел ни завтра, ни послезавтра, ни в последующие дни.. Даже когда он сообщил Андрею, что у него закончились деньги, полученные за концерт, тот молча выдал ему еще на хозяйство. Его давно тяготило одиночество, в детстве и юности он был общительным и всегда окруженным людьми. А в последнее время, его личная жизнь в этом плане не складывалась. Тимур как бы пока заполнил собой брешь в ней. Он был заботлив как никто, даже подставлял тазик с теплой водой под его промокшие после дождя ноги, а после работы Андрея всегда ждала вкусная еда и чисто прибранная квартира. По вечерам, когда Тимуру надоедало петь, они \рассуждали о жизни или шли в один из недавно открытых игорных

заведений. Вообще-то Андрей был сторонником жесткой экономии, так как с ранних лет учился зарабатывать себе на хлеб, и подобное развлечение он, конечно, считал глупым мотовством, но Тимур так горячо убеждал его в получении сиеминутного богатства, что он как зачарованный спускал на игровых аппаратах свои накопленные за месяц деньги.

Конечно, ему давно осточертела его контора, постоянные мелкие унижения перед начальством, монотонная жизнь, хотелось послать все это к черту и увидеть мир, далекие страны. Играя с Тимуром в казино, он как бы потакал своей мечте. Потом, конечно, проиграв, спохватывался, строго отчитывал дружка, говоря, что в подобных заведениях не богатеют, они ведь "и созданы только для того, чтобы из кого-то выкачать деньги. Тот, покорно склоняя голову, с таким виноватым видом выслушивал его, что ему становилось его жаль и чтобы утешить он покупал ему свитер или рубашку, или что-нибудь еще из модной дорогой одежки. Так они вдвоем прожили зиму. Наступила весна.

Тимур хмурый переходил через дорогу, к виднеющемуся фасаду гостиницы "Астория". Войдя в фойе, он кивнул портье как старому знакомому, и, взяв ключи, поднялся на второй этаж. На этаже он открыл один из номеров, оттуда ему на шею кинулась черноволосая со стрижкой под карэ, смуглая с пышными формами девушка лет 19-ти. "Наконец-то, милый,...я тебя заждалась, сижу тут, даже поесть купить не на что". Он неспешно чмокнул ее в щечку и сел на диван напротив девушки.

Мадлен (таково было ее прозвище) достала из лежавшей на журнальном столике пачки "Кэмэла" сигарету и закурила. При этом ее почему-то трясло как в лихорадке, слегка вьющиеся волосы растрепались, пепел от сигары невзначай падал на голубую блузку, которая умело скрывала ее сильно располневшую талию. "Ты давай доставай денег, я тут в турфирме уборщицей поработала, сумею найти каналы, чтобы нам с тобой тур во Францию оформить, а там совсем другая жизнь будет. Да разве мы с тобой

где-нибудь пропадем?" проговорила она Тимуру, вопросительно смотря ему в глаза.

Он совсем не рад был появлению снова в его жизни этой его подружки детдомовского детства. Даже не помнил ее настоящего имени. Они с Мадлен разругались в аккурат перед тем, как Андрей спас его от разъяренной толпы в баре, она тогда заявила, что он никуда негодная рохля, и устраиваться в жизни, не умеет. Теперь она сама разыскала его. Первой его мыслью было послать ее подальше, но тут он с изумлением узнал о ее беременности. Без сомнения, ребенок его, они тогда в то время практически не разлучались. Теперь он не знал, как ему быть дальше. Работы нет, живет в чужой. квартире, но он будет отцом и обязан подумать о том, кто благодаря им появится на свет. Он хорошо помнил свое полуголодное детство и не хотел, чтобы его сын также клял его, как он когда-то своих родителей, сидя в изоляторе сизо, маленького городка его родной Абхазии.

"Ладно" - проговорил он, обращаясь к Мадлен, - вот немного денег на питание. На этой неделе я все решу". Потом встал, торопясь вышел из номера, надо было прийти домой до прихода друга.

Когда он пришел в квартиру, то до появления Андрея оставалась всего пара-другая часов. Он сел в кухне, на табурет и грустно задумался о своей жизни. Он привязался к Андрею, и испытывал к нему очень теплое чувство как ни к кому. С детства не знавший ни отцовской заботы, ни материнской ласки, и почувствовав впервые человеческое тепло, он возблагодарил бога за сведший их вместе случай. А теперь кто-то другой будет жить в этой уютной квартире, другой будет слушать рассказы его умного собеседника о всех технических новинках, и уже ему будут подарки на именины и рождество. Видит бог, как ему не хотелось что-либо менять, проклятая судьба, что она вытворяет с ним, какому злому року он этим всем обязан. "Другой, другой" - шептал ему внутренний голос. Его горячая южная кровь вскипела от этой мысли и кулаки сами собой сжались. "Нет, он не отдаст своего друга никому, пусть даже он за это попадет в ад" -

Тимур встал и торопливо достал из своего жакета маленький пузырек. Когда-то, живя с Мадлен по гостиницам, они с его помощью доводили до нужной кондиции доверчивых клиентов.

Достав коньяк и налив пару рюмок, он сосредоточенно влил в одну из них несколько капель. "Прости меня" - мысленно говорил он при этом Андрею. - "Ты выручишь меня еще раз, как тогда в день премьеры". Он подавил в себе чувство жалости, жизнь научила пока его одному, хочешь выжить толкни другого. Тимур знал, что сегодня суббота, и они поедут в тот самый бар, где и познакомились.

Андрей пришел веселый. На фирме дали 15000 тысяч премии. "Мы так с тобой, малыш, очень скоро на заграничный отпуск накопим, а ты чего кислый такой, может заболел, тогда дома побудем, не пойдем никуда!" "Нет, лучше не будем ничего менять, я коньяк купил, давай полечимся вместе!" - уклончиво сказал Тимур и, стараясь при этом унять дрожь в пальцах, подал Андрею рюмку с коньяком. Тот залпом выпил, и схватив вилкой кусок ветчины с тарелки, отправил его в рот, потом, резко вскочив, проговорил, надевая на ходу ботинки, - "Ну я к машине пошел в гараж, ты за мной следом выходи".

Через минуту-другую они ехали по ночным улицам. По дороге Андрея начало бросать в жар, а затем он почувствовал как на лбу выступил холодный пот. Я, кажется, точно заболел, давай тебя высажу у бара, а сам в аптеку съезжу за лекарствами", - сказал он Тимуру и удивился слабости, прозвучавшей в своем голосе. Тот, кивнув головой, вышел, забыв захватить зонтик в машине.

Дождь немилосердно барабанил по крыше автомобиля. Остановить Тимура у Андрея уже не было сил или так ему показалось. Усилием воли он взял себя в руки и погнал машину дальше. "Господи, да что это с ним сегодня?" Встречные машины светились миллиардами ночных огоньков, которые вдруг превратились в один большой огненный шар.

Сознание Андрея затуманилось, машина, врезавшись в одну из фар встречной, застыла посреди ул. Красной.

Очнулся Андрей уже в палате, пошевелил руками, ногами, успокоился, вроде целы, потрогал себя. О, черт, он же весь в бинтах.

"Ну что, герой, еще хорошо отделался" - в палату вошел веселый маленький лысенький доктор. "Спасибо вам", - Андрей попытался приподняться, но тут же со стоном лег обратно. "Да успокойся, все у тебя в целости, только зашибся маленько. Еще с недельку здесь поваляешься и домой, только вот скажи, кто тебе зелья в тот вечер в спиртное подсыпал, кому это ты так насолил?"

Андрей, услышав эти слова, вмиг побелел, он гнал от себя эту мысль, но ответ на вопрос доктора напрашивался сам собой. "Ну, хорошо, не говори, коль не хочешь, завтра следователю все расскажешь, когда тот придет. А пока выздоравливай" – и, похлопав парня по плечу, доктор вышел из палаты.

В горьких думах Андрей не заметил, как быстро пролетели последующие дни до выписки. Следователю он отвечал уклончиво, находясь как бы в полной прострации, пока тому не надоело приходить, и он попросту закрыл дело, описав все произошедшее как несчастный случай.

Вот и наступил долгожданный день выписки. Андрей, морщась, от боли в перевязанной руке, открыл дверь своей квартиры, потом кинулся секретеру и достал из него маленькую черную шкатулку. Там должны были быть 2000 долларов, которые он копил для себя и для Тимура, надеясь поехать с ним к Мертвому морю в Израиль, когда наступит его августовский отпуск. Шкатулка была пуста. Он уже в больнице догадывался, что будет именно так. Но надежда на лучшее, как известно, умирает последней, и две крупных слезы сами собой непроизвольно выкатились из его глаз. "Какое чудовищное предательство, за что только он так заботился об этом мальчишке, а тот был готов даже его убить. Деньги, конечно, он взял, да бог с ними, он заработает еще".

Вдруг на него нахлынула волна злости на самого себя. "Кто ему виноват, что он впускает в свою жизнь всякое, ничтожество, он что, не видел, что это за типчик?"

Пользуясь тем, что ему еще с неделю не надо выходить на работу, Андрей заперся у себя в квартире, никого не желая видеть, и не отвечая никому на телефонные звонки. К концу недели он встал с постели, побрился, искупался, решив начать новую жизнь, отметя прошлое как ненужный мусор.

Наверное, он не скоро бы забыл все это, но тут ему повезло, наверное, в первый раз в жизни. Его и еще пару сотрудников фирмы откомандировали на работу в Израиль, так что его мечта все-таки осуществилась только без Тимура. Андрей был рад отъезду, но его сборы в дорогу были грустными, он успел привязаться к своему непутевому спутнику так, что появись тот сейчас на пороге его квартиры, он, может, и простил бы ему все.

В Израиле жизнь оказалась намного интереснее, чем он предполагал. На работе он узнал для себя очень много нового и полезного. А в свободные вечера он посещал один из немногочисленных клубов, и похоже, здесь это было делом обычным, многих из своих новых сотрудников он встречал там же. Личная жизнь каждого здесь не слишком всех интересовала. А самое главное, у него появился друг.

Это была молодая, энергичная женщина 22 лет. Кучерявая смуглянка Рахиль. У нее было двое близнецов 1,5 лет, мальчик и девочка. Их отец, солдат израильской армии погиб до их рождения, даже не успев оформить свой гражданский брак. Она жила с детьми в маленьком коттедже за городом, содержала няньку, и помимо работы на фирме сдавала часть комнат ее сотрудникам. Андрей по приезду сразу же поселился у нее. Она великолепно говорила по-русски, так как ее родители были родом из Киева. Рахиль была очень жизнерадостным, человеком, и заражала окружающих своей неуемной веселостью. Глядя на то, как она, смеясь, по утрам бегает со своими карапузами по лужайке возле дома, Андрей поневоле заряжался от нее, положительной энергией и хорошим настроением.

Вскоре они просто подружились. Он делал ей мелкий ремонт по дому, чинил сантехнику, нянчил ее малышей. По вечерам он пил кофе с ней на кухне и рассказывал о своей жизни на родине.

Она оказалась чутким и внимательным собеседником, постепенно она проникла во все потайные уголки его души, и он, мало кому доверявший, рассказывал ей все, что мог, сказать о себе. Конечно, Рахиль догадалась и кто он такой, иногда она так насмешливо улыбалась ему по утрам, когда он приходил после проведенной им ночи где-нибудь в местном отеле. Постепенно рана, нанесенная его душе, затягивалась, перемена обстановки легко способствовала этому. Однажды вечером, когда они с Рахиль гуляли по пустынному пляжу, его уху почудилась знакомая мелодия. По мере того, как они приближались к небольшому кафе, она становилась все: громче и громче, и Андрею уже слышался шелест волн, взмах кипариса, казалось, сюда пришла теплая ночь далекой Абхазии; Это была та самая мелодия, которую при их первом знакомстве пел Тимур,

Андрей едва ли не бегом вбежал в открытую дверь бара, возбужденно взглянул на сцену, и вздох разочарования вырвался из его груди. Там пел молодой еврей, впрочем, по его виду можно было сказать, что он возможно, родом из одной из южных республик СНГ, но это был не Тимур, да и не мог он здесь оказаться, это было бы чудом. У него подкосились ноги, и он оперся на стойку бара, а подошедшая сзади Рахиль сочувственно положила ему руку на плечо.

Он, виновато улыбнувшись, повернулся к ней: "Не знаю, когда уж из моей головы выветрится эта глупая привязанность к прошлому!" И услышал от нее ответ, в котором боялся признаться самому себе: "Наверное, это была не глупая привязанность, а любовь". "Да, но это уже позади!" - Андрей решительно взял Рахиль под руку, и они вдвоем вышли из бара, и затем медленно растворились в темноте сумерек большого города.