Диссиденту

   «Ты не обратила внимания на очень жёсткое разделение людей - нормальных, которые живут и отправляют в мир иной своих близких, что называется "Вовремя", и ненормальных, которые себя, что называется, окружают трупами. Близких. Родных..... Хоронить детей - грех.. Твой великий папенька лукавил - КПСС не признавала наличие Господа в любых его проявлениях; иконы в доме ЧЛЕНА-нонсенс. Вот всё  вам аукается!
    Я - потомок старых русских дворян, потерявших это самое дворянство в 19 веке, живших на Большой Молчановке, на том месте, где был наш дом, теперь  стоит Новоарбатский гастроном... А потом пришёл славный коммунизм. До Кирова ещё расстреляли деда, отец тогда получил "по рогам", а после войны и удобоваримую для власти 58-ю, часть 10 - слава Богу, не расстрельную. Пришёл в славном же пятьдесят шестом, и умер в 62-м. Каких должностей я мог добиться? Какую карьеру сделать? Слава Богу, что не сдох от нищеты! 
    На концерт я ездил..... с теми, у кого родных расстреляли и посадили. На тринадцатиместной "Газели", в которой "лошадиных сил" вполовину, что в «Порше» твоего С., на котором ты теперь, наследница, рассекаешь по нашей матушке Москве! Во-о-от в чём наша  разница! Только что ж теперь об энтим говорить-то! И ничего понимать мне не надо - вся история моей страны катком  прошла через меня. Ты права, мы получили дипломы в одном и том же институте, но ты, дочь секретаря райкома, а я – репрессированного. У тебя была дорога укатана, а у меня  - вся в каменьях»….
                Н.Н.



    Ты, милый мой, забыл или лукаво умолчал еще про одно сословие – Иванов родства не помнящих.  Ты забыл о тех, кто ничего не сохранил в этой жизни, НИ-ЧЕ-ГО.

    Одни - из-за лени души и тела, другие - из-за глупости, третьи, как ты, из-за страха за свою шкуру! За шесть десятков жизни ты собрал неплохую библиотеку, но не удосужился пройтись, проехаться по многочисленным родственникам и по капельке, по крупице собрать то, что осталось от твоего отца, деда, матери. А ведь они ушли из жизни при твоей памяти! Но, зачем тебе это! Куда проще «прописать» себя к роду великих мира сего и рассказывать байки о «причастности». Нет-нет! Ты не утверждаешь это родство (упаси Бог, кто из подлинных к ответу призовет!), ты «предполагаешь». («У нас в роду поговаривали…» Какая прелестная отмазка, не правда ли?)

    Вы клеймите всех и вся за все: за память других, за честь сохраненную другими, за скорбь. Поерничать – ваше любимое занятие, которое вы называете юмором, и иногда  - сатирой, прикрывая свое злобство и вечную неудовлетворенность. Куда же вам снизойти до скорби матери по погибшему от руки поддонка ребенку. Вы еще и посмеетесь, и пальчиком погрозите, и на Бога покиваете. Есть повод, уря!

    А вы Родину любить не пробовали? Просто любить за то, что она у вас есть. За ее синее небо, за ее березки белоствольные, за ее родники живые, за травку зеленую хотя бы, за старое, корявое дерево, за то, что оно помнит твой первый поцелуй;  а вот это окошко, за то, что через него твой сын или дочь увидели впервые  небо; вон ту звезду, за то,  что она всегда светит тебе, когда ты возвращаешься  в свой дом, в котором хранишь память о твоих предках:   книгу  – недочитанную твоим отцом;  фотографию бабушки в подвенечном платье, пусть разорванную чужой рукой, но ты ее склеил и хранишь, кружку из которой твой дед воду пил, платок любимой женщины, несмотря на то, что вы давно расстались, но память хранит тепло ею подаренное.

    Увы, вам этого не дано. Вы не способны полюбить  женщину  только за то, что она женщина, мать, со всеми ее болями и слабостями. Просто полюбить, а не искать выгоду.   Нет. На это нужно душу тратить, сердце иметь. Куда проще спать с одной, а  искать других. Авось найдется побогаче, повыгоднее. И врать, врать, врать. Даже в постели. Всем, и самому себе тоже. «Никому и ничего не должен…» Хорошая позиция, не правда ли?

    О, да! Вы много говорите о том, как любите Родину, мать вашу…  При этом насмехаетесь над всем, что действительно дорого сердцу других, русских людей. Вы считаете, что исказить смысл песни, сказания, разобрать на составные части и похихикать над чувствами, выловить  малейшую неточность (по вашему мнению) в высказывании – о, талант!- это и есть правда. Ну естественно, в унитазе после испражнений тоже правда остается, но  ее почему-то смывают, а вы выливаете на головы других и со  вкусом извращенца все это размазываете.

    А работать не желаете? Работать не за оклад, не за деньги, что получишь, не за ордена и славу, а просто потому, что не можешь иначе, потому что понимаешь – никто не сделает этого лучше, чем ты. И это необходимо не тебе, а тем старикам и старухам, которых наше «дерьмократическое государство», которому вы поклоняетесь за данную вам видимость свободы, забывая, что и свобода бывает разной, обворовало.

    Мне очень жаль наше обворованное  пожилое поколение. Детство и юность у них украла война,  а старость – государство, созданное благодаря вот таким нытикам, всю жизнь всеми и всем недовольными.  И какой строй сейчас не был бы – коммунистический, капиталистический, феодальный – вы все равно только ноете,  ничего не делая и ничего не предпринимая, обвиняя всех и всё на свете. Ну, самое большое,  поорете песенки, на вашу угоду созданные теми, кто нажил миллионы на вашем фанатизме.  Не будет темы репрессированных, будут темы другие. Какая разница, о чем говорить, лишь бы ничего не делать и ни на что не затрачиваться, ни за что не отвечать. Упаси Бог, предпримешь какое действо, отвечать придется.  Куда проще болтаться, как г… в проруби и  думать,  кого бы выпачкать, или к кому примазаться. Вы -  То  сословие, которое только и делает, что в помоях  копается, поливает дерьмом всё и вся.

    Мне жаль вас. Зависть не дает вам смотреть на мир открыто,  гордо, подняв голову. Вот и не смотрите в глаза окружающим, вот и взгляд исподлобья, чтобы можно было спрятаться, опустив ресницы или взор вниз.  Вот и втягиваете голову в плечи. Ваши  репрессированные отцы боролись, действовали, отстаивали свои взгляды и свои позиции. А Вы?  Да и все ли те, кто кричит: «Я – пострадавший», действительно таковым является?  Уверяю тебя, истинно прошедший горнило войны, концлагеря, блокады не бьет себя кулаком в грудь и не носит камень за пазухой. Это достойные люди, знающие и себе, и времени цену.

    О, зависть! Говорят, «я завидую белой завистью». Лукавство. Зависть не бывает белой или черной.  Это самая страшная черта характера, потому что именно она порождает в человеке злобу, жестокость, коварство, хитрость, предательство и подлость.  Она сжигает душу человека, методично и медленно убивает в нем все живое.

    И не говори, что тебе это не свойственно. Вранье. В большей или меньшей мере, но эта гадина уже сидит в тебе, грызет тебя. Замечаешь ты это или нет, но твои слова так противоречивы и в них белой ниткой шито твое «пренебрежение» к успеху и достатку других людей.

    Ты завидуешь всем. Бекову, за его пусть не очень и счастливую, но, все же,  им сохраненную, в отличие от тебя, семью, где готовят  по выходным вкусные пирожки и пироги, где собирается семья и гости вместе, где есть толстая жена с теплым боком, а не жесткий холостяцкий диванчик, где ссорятся и мирятся; за его занятость и востребованность на работе с вечно ноющими больными и страждущими.

    Ты завидуешь своей бывшей жене, за ее успехи и благополучие, за то,  что она может позволить своей дочери подарить машину, а тебе приходится ждать получения пенсии, чтобы купить лекарство. Да, тебя раздражает ее не «очень чистые» способы  достижения благополучия, но, тем не менее – она может, а ты нет. И это тебя еще больше злит.

    Ты завидуешь С. за  его «Порше». О, сколько раз ты под тем или иным предлогом вспоминал эту машину! Ты ее не видел, но само ее   существование   действовало на твое воображение и  твои нервы! И ни на секунду ты не задумался, каким потом и кровью далась С. его жизнь и возможность иметь эти вещи.

    Когда ты у своей мамки в девять лет спал на теплой печке, С. в этом же возрасте с котомками наперевес от немцев бегал из Воронежа в деревню, заслоняя собой младшую сестренку, которую от страха колотила эпилепсия. И немецкий язык он учил не по разрисованной книжке в теплой избе, чтобы за границу на экскурсию ездить, а от тех же немцев, чтобы знать, где они прячут продовольствие и снаряды. В четырнадцать лет тебя мамка по головенке  гладила, если кто обидел, а его голубил боцманский кулак, потому что уже на четырнадцатом году жизни он пошел в подгфлотию и окончил ее с отличием. Ты в двадцать с небольшим по Питеру Бродского кричал (а как же – борец за свободу!), а он в этом возрасте шхуны в Норвегию и Шотландию водил. А это тебе не прогулка на комфортабельном теплоходе. Пока ты ныл, как тебя советская власть обделила, он,  выучив языки (заметь, не один, а несколько, да так, что носители этого языка не  могли придраться), «каштаны из огня таскал» для Родины.  Прошу учесть, не для власти, для Родины.

    Ты, извини, свою задницу сберег,  даже служить в армию не пошел. Курсы переподготовки, пару прыжков и значок  десантника – по праздникам «Ура, дед, поздравляем десантуру!» А он – семнадцать лет по лезвию ходил! Ты в свои шестьдесят пять дома книжечки почитываешь и все  прежнюю власть винишь в своих бедах, а он в шестьдесят пять, несмотря на власть и отношение к ней, на искусственный тазобедренный сустав, с прогрессирующим  ИБС, по первому звонку  улетел в страну ТТ  выводить людей из пекла. Ты знаешь, что это такое? О таких вещах в книгах и фильмах, даже если и «Семнадцать мгновений…», не пишут. Думаешь за тугрики? Ошибаешься! Он знал, что там люди, которые служат не власти существовавшей или существующей, а Родине.

    Как ты думаешь, мальчишке, у которого мать три класса церковно-приходской школы еле-еле закончила, и отец, после войны весь израненный вернулся и всю оставшуюся жизнь из больницы в больницу перебирался, пока не умер,  легко было   достигнуть тех "высот", наград и званий, что получил при жизни С.? Ему ни тети, ни дяди с мохнатыми лапами   ни советом, ни рублем -  ни разу в жизни не помогли.Да он и не просил никого ни о чем. Он ЖИЛ, по чести и совести, с Верой в правоту своих убеждений!

    Неужели ты думаешь, он и все  ребята, что с ним  работали, и сейчас в том же пекле варятся,  знают меньше твоего о репрессиях, о диктате, о несправедливости и демократии? Находясь там, в капстранах, не на прогулке, они меньше твоего видели разницу между советским и капиталистическим строем, между той, куда вы стремились, жизнью, и этой, что существовала и сейчас  существует в нашей стране? Неужели ты думаешь, что они служили власти? Или подставляли свои лбы под пули за тугрики? Ошибаешься. Они любили и любят свою Родину, свои семьи, свои маленькие и большие города и села, они берегли свет  в своих окошках. Они не клеймят всех и вся, они сделали выводы, учли ошибки и ЖИВУТ, идут в пекло и за вас «диссидентов» делают работу! Потому что есть такая, прошу отметить, во всех странах почетная  профессия – защищать свою Родину.

    А вы над ними  издеваетесь, иронизируете, считаете дураками,  и … завидуете им. Вы – умные или умненькие? Задумайся хотя бы раз в жизни.
    Что такое «диссидент»? Ерну правильно отметил «диссидент – продукт коллаборационизма». В  уголовном законодательстве подавляющего большинства  стран мира факт коллаборационизма квалифицируется как преступление против  своего  государства, как государственная измена.

    Вот в этом, мой дорогой, и заключается разница, огромаднейшая разница!

    А  кто тебе дал право судит и  клеймит всех и вся? Кто дал тебе право залепить комком грязи в моего отца? «Член, лик – лукавство…» Вот глупость, Господи прости…

    Отца моего в пять лет в глухой пензенской деревне нашел двадцатипятитысячник дядя  Федя, который заинтересовался судьбой мальчонки. Отец был сирота,никто не знал где и кто его родители,  но  в свои пять  лет умел читать и писать        по-русски, по-французски и по-старослявянски. Имел при себе крестик серебряный, котомку, в которой хранил Евангелие, книжонку  французской грамматики. Вот и все его пожитки. Местные жители его кормили  летом за то, что гусей пас, а зимой за то, что читал по вечерам вслух Евангелие.   Тем и жил. Дядя Федор дал ему фамилию Голубев, потому что любил мальчик голубей, последний кусочек хлеба с птичками делил.

    Это уже потом, после смерти отца, когда появилась возможность,  мы с братьями выяснили, что мать его умерла в той деревне по дороге на поселение в Сибирь, в 1922 году. Ребенка конвоиры пожалели, оставили по просьбе жителей в деревне.  Наверно семья была не из «пролетариата»?

    Дядя Федя до 12 лет воспитывал мальчика, а потом кулаки убили и дядю Федора. Был интернат, затем в ФЗУ. Всю жизнь отец учился и работал. Войну прошел, госпиталя и окопы, но не сломался.  Как ты думаешь, легко ему в жизни было? Медом кормили и коврами жизненную дорожку выстилали?   До конца жизни он хранил, а теперь и мы храним, память о дедушке Федоре, его единственную фотографию, крестик, Евангелие, и грамматику, хотя никто из нас не учил французского языка. Слабо?

    И ты это называешь лукавством? Не знал? Не правда, я тебе рассказывала. Просто ты не услышал, потому что тебе нужно было совсем другое. Тебя интересовала не моя жизнь, тебя интересовало мое материальное состояние.

    Нет-нет, что ты! Тебе не нужны тугрики. Зачем они  тебе, ведь ты не собираешься ехать в  Узбекистан или Таджикистан. Тебе нужны еврики и доллары!  С тугриками по Европе путешествовать полнейшая глупость, об этом и младенец знает. А в Новый свет ехать без доллариков – смех, да и только! Да и в кошельке они тебе не нужны,  упаси Бог, еще убьют за тугой кошелек! Вот женщину с этими самыми долларами и евриками поиметь ты не прочь! А еще чтобы у нее и «Порше», и дачка в укромном месте имелись в наличии! А тебе много не надо, ты многого не требуешь, ты рядом будешь.  Это же так хорошо, когда рядом, тогда можно и пройтись «шершавым языком сатиры» по ее  «незаслуженно доставшемуся достатку» и поехидничать над дурочкой. «Вот ты, стервь инопланетная живешь, как сыр в масле катаешься, жируешь, а я…, а моего отца…., а по мне катком….»  -  дальше сам придумаешь, мне даже слова подбирать нет желания.

   Было бы очень смешно  от всего этого, если бы не так грустно….