Стратегия выживания. Я и мои предки

 Из цикла «Стратегия выживания»

Я и мои предки.

Я Кот или Кролик по восточным календарям (родился в 1951 году).

Жена моя Змея и зовут её Зоя (Змея Особо Ядовитая). Оказывается, в браке Змеи с Кроликом родятся Тигр (дочь) и Дракон (сын). Представляете, как должен крутиться Кролик, чтобы выжить в таком окружении?

Выручает то, что по Зодиаку я Скорпион (15 ноября). Весь такой мягкий и пушистый, а в хвостике ядовитое жало. Все остерегаются, а я могу философски воспринимать течение жизни – я ни на кого не нападаю, но и спуска тем, кто меня зло затрагивает, не даю.

Зовут меня Олег, фамилия – Дугинов. Отца звали Анатолий. Отсюда и псевдоним Олан Дуг - ОЛег АНатольевич ДУГинов.

Что можно сказать об имени?
Мать была увлечена историей России и всех своих сыновей назвала княжескими именами: Олег, Юрий и Игорь. Позднее выяснилось, что все эти имена имеют варяжские (скандинавские) корни.
 
В течение жизни я пришел к выводу, что имя очень сильно влияет на судьбу. «Как корабль назовете, так он и поплывет» - сказал капитан Врунгель, и я с ним полностью согласен.

С детства меня все звали Аликом, и лишь когда меня ругали, то использовали имя Олег. И с детства я привык, что если я Олег, то жди неприятностей, а если Алик, то всё хорошо. Поэтому, если я Алик, то мягкий и пушистый, а если Олег, то кремень-мужик, невозмутимый, непоколебимый вождь ирокезов, с детства привыкший к пыткам, и не показывающий ни друзьям, ни врагам свои слабые места.

В юности я быстро понял, что с женщинами такое отношение не катит. Невозмутимость их оскорбляет, а непоколебимость они воспринимают как вызов и всеми силами стремятся её поколебать. Поэтому, очень быстро, я при знакомствах начал использовать псевдонимы. Самым результативным именем оказалось Мишка. (Ведь ты моряк Мишка, они не плачут, и не теряют бодрость духа никогда!»

Именно как Мишка я познакомился с женой и успешно добился согласия не только выйти замуж, но и уехать со мной в лес. Проблема возникла только тогда, когда мои родители пришли знакомиться с её родителями – и те и другие были шокированы, но их мнение меня тогда уже не сильно волновало, а результат оправдывал…

В дальнейшем именно Олег помог мне пройти все трудности и неприятности, а Алик всё реже и реже звучало, даже из уст жены. В конечном счете, я стал Олегом. На все попытки причинить мне душевную или физическую боль, я отвечаю улыбкой… и сразу бью в ответ, и в прямом, и в переносном смысле. (Это не есть хорошо. Надо бы снова сменить имя, но в старости уже нелёгок на подъем.)

Теперь фамилия. Изучая историю возникновения фамилий, я выяснил, что они возникали из кличек. Кличку Дуга давали или за отношение к извозу (дуга – часть упряжи) или веселым, общительным людям, сравнивая их с Радугой. Об их детях, когда спрашивали: «Чьи они?» отвечали или Дугины (на севере), или Дуговы (на юге). Когда шла первая перепись, фамилии упорядочили, добавив, согласно царскому указу, к кличкам на севере окончание «ин», а на юге окончание «ов». Следовательно, мои предки именно во времена этой переписи жили на севере России, а потом перебрались на юг, получив и там и там официальные окончания. Получилось Дуг-ин-ов.

Свое первое произведение я отправил на конкурс под псевдонимом «Вещий Олег», на что мне ответили отказом и приняли  только под настоящим именем и фамилией. И хотя начало было многообещающим, потом начались какие-то непонятные подвижки, я не пошел навстречу и, в результате, всё окончилось ничем. (См. «Осторожно, конкурс» где рассмотрен альтернативный финал).

И тем не менее я продолжал искать вымпел, который привлечет удачу и внимание. Следующим вариантом был «Алик Радуга». Алик – мне, всё-таки нравилось быть мягким и пушистым. А «Радуга» - хочется, чтобы предок был весёлым и общительным человеком. Но… во-первых, Алик Радуга – главный герой фильма «Выше радуги» (и сразу возникает ассоциация), а во-вторых, поисковик выдал кучу сайтов созданных «Аликом Радугой», на которых он рекламировал свой способ увеличение размера «мужского достоинства».

Такое соседство не очень вдохновляет. Перебрав не один десяток имен, я остановился на аббревиатуре из первых букв имени, отчества и фамилии. И поисковик не выдавал других вариантов, и звучание необычное, привлекающее внимание. Думаю, что сотни две читателей были привлечены на мою страницу именно необычностью имени.

Одна читательница в рецензии назвала меня Аланом, и я подумал, а почему бы и нет? Может быть, эта одна единственная буква вернёт мне мою былую мягкость и пушистость, и превратит меня из Олега в Алика? Но имя прозвучало, всё больше читателей выходят через поисковики, так что пусть будет как есть.

Но, затронув информацию, скрытую в имени и фамилии, я уже не мог остановиться и продолжал искать другую скрытую информацию. Моя мать родилась в 1930 году. Она была единственной дочерью. Бабушка по материнской линии родилась в 1910 году и была пятым ребенком. Я помню и прабабушку. Она умерла в возрасте 84 лет, когда мне было четыре года, т.е. в 1955 году. Значит, родилась она в 1869 году, а мою бабушку родила в возрасте 41-го года. Прадед был на два года её старше. Умер он в возрасте 70 лет, т.е. в 1937 году. И тут мне стали вспоминаться бабушкины рассказы о своей молодости.

Сложив в едино разрозненные отрывки своих воспоминаний, я получил следующую картину.
Когда в 1861 году в России отменили крепостное право, где-то на Черниговщине у какого-то барина работала экономкой женщина, которую звали Татьяна. Её муж служил в армии, а срок службы тогда был равен восьми годам. Забрили его в солдаты ещё до отмены крепостного права, а барин забрал его красавицу жену в свое поместье, где она вела его хозяйство и, когда муж вернулся из армии, у него был двухгодовалый сын.

Её муж был, по всей видимости, здравомыслящим человеком, да и навряд ли восемь лет в армии он вел воздержанный образ жизни, так что семейное предание не содержит никакой информации о каких-то скандалах или иных буйных проявлениях ревности. Барину тоже его экономка, по всей видимости, начала мешать и он откупился, выделив им средства на содержание своего сына и обустройства их на новом месте. Единственным условием было то, что они немедленно покидали поместье. Это были мои прапрадед и прапрабабка.  Сына назвали Данилом, и это был мой прадед.

Они поехали в Одессу, сели на пароход, и через Индийский океан добрались до Владивостока. Там купили лошадей, телеги, припасы и поехали искать место жительства. Вначале добрались до знакомых казаков на Амуре, но потом новые места влекли их, они двинулись дальше и не могли остановиться целых пять лет (благо деньги были), пока не забрели на Алтай. Там они осели, купили мельницу и маслобойню сыну и зажили, долго и счастливо, до самой революции. В 1917 году моему прадеду исполнилось 50 лет. Он был зажиточным, крепким крестьянином, т.е. типичным кулаком.

С моей прабабкой он познакомился там же на Алтае, куда её семья добралась, так же на подводах, только через Среднюю Азию, откуда-то из под Тамбова.

Бурные революционные события Алтай как-то особенно не затронули, в отличии от коллективизации. По воспоминаниям моей бабушки её родители были очень грамотными, начитанными людьми. Любимыми прабабушкиными писателями были Эмиль Золя и Стендаль. Прадед, с началом коллективизации, просчитал возможное развитие событий, и, не ожидая исполнения своих прогнозов, распродал свое имущество, раздал деньги детям, которые разъехались, а сам принялся вновь, как во времена своей юности, кочевать по стране. Умер он где-то в Средней Азии.

Прабабушка (её звали Наташа) жила по очереди у своих дочерей, которые не выделялись из общей массы советского народа и благополучно пережили и коллективизацию, и Отечественную войну и последующее восстановление разрушенного хозяйства. Их внуки сейчас живут и в Санкт-Петербурге и Сочи и в других городах России. Есть они и на Алтае.

Смирение с судьбой привело Алтайскую ветвь в лоно баптисткой церкви, а та с началом перестройки инициировала переселение своих прихожан в Америку, где-то рядом с мормонами. Так что и там где-то бродят наши гены.

Моя бабушка (её звали Мария) вышла замуж за военного и сразу уехала с ним служить на Амур, где он командовал строительным батальоном на возведении Дальневосточного укрепрайона. Бабушка с восторгом вспоминала свою юность.

«- Как мы хорошо жили, - рассказывала она, -  Бойцы отгородили фанерой нам комнату, сделали стол и лавку, а Игнат (так звали моего деда) принес табурет из казармы. Мы так радовались своему углу. А как жены царских офицеров с нами возились. И детский сад организовали, и спектакли ставили, и праздники устраивали. Мы же деревней были, ничего этого не знали, а они нас всему учили. Жалко, их потом всех в 37 году постреляли.

А как страшно было! Дед придет, мы на кровать ляжем, одеялом с головой накроемся, и он мне шепотом на ухо рассказывает, что в части делается. Страшно, но так интересно было.»

Слушая этот её рассказ, я всё время вспоминал анекдот коммунистических времен:

Старый дед жалуется своему внуку:
- И чего это все царский режим ругают. Да при нем все девки мои были, а теперь при коммунистах и старухи даже в мою сторону не смотрят.

Дед прошел войну, после войны был парторгом на молочно-товарной ферме, вкусил все прелести повышенного женского внимания и умер в 1967 году, забитый насмерть в лесу мужьями тех самых доярок, усиленным политическим воспитанием которых он и занимался всё послевоенное время. От бабушки он ушел ещё в начале пятидесятых. Своими похождениями он достал и свое начальство, так что политический окрас этому делу даже не пытались придать.

Бабушка вместе с матерью пережили оккупацию на Кубани. Дед хотел было заняться «политическим» воспитанием своей дочери, (что и послужило, в конечном счете, причиной окончательного разрыва между дедом и бабушкой), но моя мать познакомилась с офицером, вышла за него замуж и уехала с ним в его гарнизон. Через год она с ним развелась из-за своих невероятных претензий и непомерного апломба (юношеский максимализм), а в 1951 году родился я, и стала она матерью одиночкой-разведенкой. В то время с такой характеристикой можно было ставить на своей личной жизни крест.

Но в 53 году в поселке обслуживающего персонала районной электростанции, обслуживающей Нефтегорские и Хадыженские нефтяные прииски (это был стратегический объект, обслуживающий персонал выделялся и  жил на порядок выше, чем общая масса народа), появился телефонист, демобилизованный моряк тихоокеанского флота, который всех сторонился. Про него поговаривали, что он контужен, психически ненормален и его так же все сторонились. И он и мать оказались изгоями и на этой почве сошлись. И ему и ей терять было нечего и, объединившись, они начали доказывать всем, что чего-то стоят. И доказали.

Отец умер в 81 году. Он не дожил до пенсии и умер руководителем «Крайколхозэнерго», мать жива и по сей день, а на пенсию ушла с должности начальника сметного отдела проектного института. В 66 году они получили в Краснодаре трехкомнатную квартиру.

Отец меня усыновил в 1954 году и я, почти до своего совершеннолетия, не знал об этом. Отец действительно был немного психом. Он легко срывался и впадал в буйство, но и быстро отходил. Мать легко с ним справлялась.

Его родители все время жили на Кубани. Как всё развивалось, я не знаю, знаю только что в 42 году, когда ему было четырнадцать лет, он был уже бригадиром тракторной бригады и перегонял вверенные ему трактора через горные перевалы в Туапсе, уводя их от фашистов. Оккупация продлилась меньше года, но его мать, которая была председателем Кабардинского сельского совета (недалеко от г. Хадыженск), немцы расстреляли, а когда он возвратился и её могилу раскопали для  перезахоронения, то он оказался при раскопке стоящим на её лице.

Он знал, что его отец, капитан тральщика, базируется в Туапсе, но когда он добрался до его части, оказалось, что отец вместе с кораблем погиб несколько дней назад. Его оставили при части и зачислили юнгой. В этом звании он завершил Отечественную Войну на Дунайской флотилии. А потом ему исполнилось восемнадцать, и он был призван на срочную службу. Служил радистом на одном из крейсеров Тихоокеанского флота и демобилизовался осенью 1952 года.

В 1955 году мы переехали в Майкоп, где он работал на Белгэсе (комплексе гидроэлектростанций на реке Белой). Они оба учились заочно. К 1961 году они построили свой дом, хоть и деревянный, мазанный глиной, но казавшийся мне тогда невероятно огромным дворцом.

В 62 году переехали в Краснодар, а в 66 получили там квартиру. Оба стали легендами в поселке ГРЭС в Апшеронске, где бабушка Маруся прожила всю оставшуюся жизнь, где я родился, и где отец и мать познакомились.
 
Мы с женой начали свой путь в лес также с этого поселка, где я провел почти все свое детство и почти все каникулы своего школьного периода. И часто мне отцы моих друзей сетовали, что не разглядели такую женщину, а их матери, что упустили такого мужика.

А потом и я в 1969 году пошел служить на флот. Но это уже отдельная история, не менее интересная.
 По крайней мере, для меня, когда я сажусь и начинаю вспоминать: «Вот когда я служил под знаменами герцога Кумберлендского…»