Кочис. Американское вторжение

Весной 1847 года началась экспансия американцев в Мексику. Конгресс США в мае объявил войну Мексике. Войска США под командованием С.У.Керни 18 августа заняли Санта-Фе и двинулись в Калифорнию. Их путь лежал через Апачерию. Проводником у Керни был известный в то время следопыт Кит Карсон.
В Санта-Рита дель Кобре произошла встреча чирикауа Мангаса Колорадоса с американскими военными. Апачи пришли туда, чтобы предложить американцам свою помощь в борьбе с мексиканской армией.
Но Керни не принял помощи индейцев, так как не хотел увязнуть в локальных стычках с разрозненными отрядами мексиканской армии. Поэтому он, проследовав вдоль реки Хилы, обошел Тусон, и двинулся дальше в Калифорнию.
Вслед за Керни из Санта-Фе вышел отряд мормонов капитана Д.Кука численностью 340 человек. Отряд проложил новый маршрут, позднее ставший дорогой для многих путешественников на Запад, вошедший в историю под названием Апач-Пасс.
Власти Соноры обеспокоило, то что Кук нарушил границу с северной Мексикой. Более того слухи о потенциальном союзе апачи с американцами ошеломили губернатора этой провинции и население Соноры.
2 декабря Кук расположился лагерем в заброшенном ранчо Сан Бернандино и решил выйти на контакт с чирикауа. Индейцы в свою очередь также вели себя осторожно, выясняя истинные намерения чужаков.
Наконец, убедившись в мирных намерениях Кука, один из лидеров чоконен Мануэлито явился на встречу с американцами. Он посетовал на то, что американцы и мексиканцы вели войну против апачи (имея ввиду резню Джонсона и Киркера). Получив гарантии безопасности от Кука, Мануэлито привел к нему на встречу других лидеров апачи: Иригольена, Мигеля Нарбона и Кочиса.
Кук был приверженцем военной дисциплины и, поэтому апачи не произвели на него впечатления как бойцы и тем более союзники. «Они бедные и грязные, в хлопковых рубашках, у большинства есть брюки. Они носят тонкие мокасины не толще верха наших ботинок. Маленьких лошадей они предпочитают мулам и вооружены грубыми на вид пиками, а также ружьями и луками. В целом они  безобразны и убоги. Длинные волосы они укладывают на голове по-разному. Кожаные шапки у некоторых на головах украшены перьями. Черт возьми, они неплохо понимают по-испански», –делился своими впечатлениями о чирикауа Кук.
Купив у индейцев мулов, через несколько дней, отряд Кука двинулся дальше на запад, к Тусону, войдя в город 17 декабря. Передохнув, отряд выступил в направлении Калифорнии. В Тусоне Кук оставил письмо губернатору Гандара, высказав мнение о необходимости в будущем объединить усилия Мексики и США в борьбе с апачи.
В ходе военных действий между американцами и мексиканцами в большинстве сражений апачи действовали самостоятельно, нанося ущерб мексиканским поселениям. Сообщения из пограничья вещали о постоянно ухудшающейся обстановке и безнаказанности чирикауа, которые наслаждались большим выбором объектов своих посягательств.
Кочис, как сообщают источники этого периода, сражался в составе отрядов Мигеля Нарбона.
О последнем исследователям мало что известно. Историк племени апачи Эва (Ева) Болл, долгое время занимавшаяся изучением истории этого народа, утверждает, что Мигель Нарбона умер в 1856 году, то есть еще до того, как американцы закрепились в Южной Аризоне и фактически был неизвестен им. Более того причиной малоизвестности этого лидера может являться и табу на упоминание имени после смерти, широко распространенное в поверьях апачи.
До историков все-таки дошли свидетельства, проливающие свет на этого загадочного вождя, с которым тесно был связан Кочис.
 Согласно свидетельству некоего Мерехилдо Грихалва, побывавшего в плену у Мигеля Нарбона, последний, будучи подростком, был захвачен мексиканскими солдатами, которыми командовал Антонио Нарбона. Мальчик на протяжении десяти лет жил в семье Нарбоны, принял христианство, получив соответствующее образование.
В восемнадцатилетнем возрасте он якобы сбежал и присоединился к своему племени. По неизвестной причине всю оставшуюся жизнь он ненавидел мексиканцев. По словам Грихалвы: «Его смелость и воинское мастерство возвысили его среди соплеменников».
Как рассуждает Суини, ненасытная страсть к мексиканской крови, очевидно, была следствием жизни в неволе и каких-то предательских действий по отношению к его народу со стороны мексиканцев.
Лично я в свидетельство Грихалвы воспринимаю с трудом.
Прожив десять лет в чуждой для себя среде, то есть практически в другом измерении, с сформировавшимся христианским мировоззрением и практически с измененными менталитетом, бежать? Зачем? Для него прежнее апачское общество должно было стать чуждым и казаться диким, то есть, таким, каким оно казалось тем же мексиканцам. Если допустить, что он бежал и вернулся к своему народу, то восприняли бы его соплеменники как полноценного члена их общества? Сомневаюсь. Почему? Да потому, что  по их меркам он абсолютно был непригоден к их образу жизни: охоте, войне и т.п. Как он мог возвыситься, над остальными претендентами на лидерство, если не участвовал в четырех походах. Ведь он же подростком попал в плен к мексиканцам, а значит, не успел пройти путь дикохе. И почему он бежал в восемнадцатилетнем возрасте, а не раньше, что возможностей не было? Не поверю. Да и возраст вызывает сомнение. Говорится, что мальчик апачи попал в плен к Нарбоне подростком (12-16 лет), а бежал в 18 летнем возрасте. В тоже время утверждается, что мальчик прожил в семье Нарбоны 10 лет. Нестыковки сплошь и рядом. Одним словом неудачная ссылка Суини на свидетельство Грихалвы.
Вернемся к Нарбона.
 Мигель Нарбона в конце 40-х начале 50-х ХIХ века являлся военным лидером бэнда чоконен, где вождем был Иригольен. Так получилось, что агрессивный характер Нарбона подчинял всю воинскую массу и позволял главенствовать в бэнде наряду с Иригольеном. Говорили: «…где бы ни находился Иригольен, там всегда находился Мигель Нарбона. Где бы ни находился Нарбона, там был Кочис».
В начале марта 1847 года сводный отряд апачи (чоконен и недни) под предводительством Мигеля Нарбона, Иригольена Тебоки, Эскуиналине и Лакереса юго-западнее Фронтераса напали на группу из двадцати мексиканцев, убив четырнадцать из них.  Далее апачи двинулись на Фронтерас. Навстречу им вышли войска из Фронтераса и Кугуарачи. В ходе диалога убедить индейцев прекратить набеги не удалось. Апачи смерчем пронеслись по Соноре. Возле Бакоачи индейцы устроили засаду, в которую угодило одиннадцать человек – пятеро мужчин и шесть мальчишек. Десятерых из них апачи прикончили, отомстив, таким образом, за резню в Галеане.
В начале апреля чоконен Иригольена запросили мира, появившись на холмах восточнее пресидио. Намерения индейцев удивили мексиканцев, но, тем не менее, были переданы губернатору.
 Элиас Гонсалес взял вопрос в обсуждение. Прибыв в конце апреля во Фронтерас, Гонсалес провел несколько переговоров с индейцами и убедился в искренности их намерений: «учитывая злободневные проблемы и обстоятельства, мне кажется, мы должны пойти на это…».
Возможный союз апачи с американцами, эпидемия кори, охватившая все племя – эти обстоятельства и были основополагающими при принятии Гонсалесом решения о заключении очередного мира с апачи.
Апачи быстро оправились после перенесенной эпидемии, и мир оказался не долгим. Чоконен возобновили набеги на Фронтерас и Кугуарачи. Потешившись, таким образом, они растворились в горах Чирикауа, где пробыли все лето 1847 года. Это, скорее всего, объясняется тем, что апачи осознавали, что на севере Соноры мексиканцы сосредоточили огромное количество войск, опасаясь вторжения американцев, поэтому несколько поутихли.
Осенью 1847 Сонора провела несколько мало результативных  кампаний против чирикауа.
13 сентября Антонио Нарбона во главе смешанного отряда из 120 кавалеристов и пехотинцев вышел из Фронтераса и, дойдя до Апач-Пасс стал там лагерем проведя доразведку местности. Разведчики обнаружили туши зарезанных быков, и пришли к выводу, что ранчерия чоконен где-то рядом. Действительно в каньоне Гудвина Антонио Нарбона обнаружил заброшенную ранчерию индейцев. Неподалеку, в скалах они наткнулись на женщину чоконен, которая по какой-то причине отбилась от соплеменников.  Нарбона приказал убить ее, оправдывая этот поступок расплатой за смерть мексиканских граждан, которые погибли в результате налетов апачи весной этого года.
К вечеру парламентеры чоконен появились на гребнях скал и оповестили Нарбона о своем желании провести переговоры у источников Хасинто, что в горах Чирикауа. Но переговоры не состоялись, апачи, на них просто не явились. Отряд же Нарбоны вернулся обратно в Кугуарачи.
Другая экспедиция сонорцев против чирикауа была организована властями Моктесумы. Ее результатом стал захват нескольких членов семьи вождя Иригольена.
В декабре апачи напали на Кугуарачи в то время, представлявший небольшую деревню в окрестностях Фронтераса. «Пересеченные друг с другом дороги, вдоль которых росли цветущие гранатовые деревья, сады персика, груш и шелковицы», – вспоминал современник, восхищаясь развитием этого района.
Несколько дней чирикауа стояли, окружив городок, выказывая громогласные угрозы в адрес Антонио Нарбоны. 23 декабря они все же решились осуществить нападение. Антонио Нарбона отбиваясь от атак индейцев, оказал им достойное сопротивление, но смерть настигла его на крыльце собственного дома. В ходе налета апачи пленили шестерых детей, а семерых мужчин и шесть женщин просто убили.
Вся Сонора оплакивала смерть Нарбоны. Оставшиеся в живых жители Кугуарачи морально были подавлены, их воля к сопротивлению была сломлена, и они спустя неделю после нападения покинули свои дома, оставив Кугуарачи индейцам и змеям.
18 февраля военный отряд объединенных сил апачи чоконен, чихине и части койотеро напал на Чинапа, такой же по размеру городок, как и Кугуарачи. Индейцы убили там 12 жителей, захватив в плен около сорока женщин и детей, а потом сожгли поселение.
По словам сбежавшего от апачи пленника Бернала масштабность восстания индейцев объясняется их местью за резню в Галеане. К этому еще и добавились карательные экспедиции сонорцев, проводимые им против чирикауа осенью. Так же он утверждал, что апачи под предводительством лидеров Мигеля Нарбона и Кочиса проявляли особую активность в налете на Чинапу, и что их вождь Иригольен, ранчерия, которого находится в горах Чирикауа, собирается обменять пленников, захваченных в Чинапе на своих родственников.
Возвращаясь из набега с большим стадом скота, чирикауа Мигеля Нарбона и Кочиса не подозревали, что их заметили мексиканские пастухи, стоявшие около Турикачи, что в пятнадцати милях от Фронтераса. В этой связи, мексиканцы успели организовать засаду, атаковав ничего не подозревающих индейцев. Они подстрелили двоих воинов и нескольких ранили. При этом, обороняясь, апачи ранили троих мексиканцев и отступили. Преследование индейцев осуществляли две отряда из Фронтераса. Апачи понимали, что им не уйти и, когда мексиканцы настигли их, спешились, и выстроились в линию, всячески, демонстрируя свое расположение к переговорам.
Мигель Нарбона и Кочис сразу же ретировались, оценив обстановку не в свою пользу. Апачи продали мексиканцам захваченных пленников и тихо убрались восвояси. Что они получили взамен неизвестно, но на следующий день Мигель Нарбона и Кочис решили отомстить за погибших воинов и возвратились к Фронтерасу. Окружив поселок, апачи вороньем начали кружиться вокруг него, оказывая в большей степени психологическое давление на жителей. Выстрел из орудия, укрепленного на стене пресидио, рассеял ряды индейцев, убив лошадь под Мигелем Нарбона, и ранив его самого. Документы, в которых описан данный инцидент, свидетельствуют о захвате якобы в этой стычке Кочиса. Суини указывает, что «был схвачен и закован в железо» индеец по имени Негрито Кучиссле (Кочис). Далее он приводит аргументы в пользу своей версии. Мол, пресидио находилось на территории чоконен, и Кочис часто посещал его с дружественными визитами в мирное время. Далее, Кочис, мол, в то время был при Мигеле Нарбона – лидере чоконен, и воевал в составе его отряда в качестве «капитансильо» (помощника лидера). И третий аргумент. Мексиканцы обменяли захваченного Негрито Кучиссле на пятнадцать своих сограждан, что говорит о высоком статусе Кучиссле среди воинского сообщества у чирикауа. Вот эти три аргумента и позволяют Суини делать вывод, что Кучиссле это Кочис.
Кочис находился в заключении около шести недель. Все это время пока он там находился, апачи докучали поселению, расположив свои ранчерии в пределах пяти миль от пресидио. Индейцы знали, что гарнизон этого форта малочисленен и постоянно нападали нажителей, осмелившихся по той или иной причине покинуть пределы укрепления. Индейцам нужны были пленные, чтобы обменять их на Кочиса. Солдаты находились в постоянном напряжении, недостаток пищи изматывал людей, их моральное состояние опустилось до самого низкого уровня.  По этой причине из Бакоачи во Фронтерас был направлен отряд из 25 солдат, а из Бависпе привезены боеприпасы и пятьдесят ружей.
Блокада Фронтераса индейцами (чоконен) продолжалась весь июль 1848 года. Мигель Нарбона с целью захвата как можно большего числа пленников сузил кольцо блокады, расположив ранчерию в миле от Фронтераса. К 7 августа всякое движение вокруг форта прекратилось.
В поисках провианта жители решили направить партию из 23 солдат  за его пределы. Апачи к вылазке противника были готовы. Отряд дошел до Кучута, после чего апачи окружили его и истребили всех кроме некоего Хесуса Эскаланте, которому удалось вырваться из окружения и добраться до Фронтераса.
Следующая партия мексиканцев, которая намеревалась прорваться в Кучута, так же была уничтожена индейцами. После чего капитан Муро возглавлявший оборону Фронтераса согласился обменять Кочиса (если считать, что Негрито Кучиссле, которого обменяли – это Кочис. – И.К.) на соотечественников. Обмен состоялся 11 августа. Это был единственный случай в жизни легендарного Кочиса, когда он попал в плен. Более, он никогда не позволял врагам пленить себя.