Миры 12

12.

Когда они вошли в клинику (Джан-Мар как раз говорил, что в этой клинике Фемэя оживляли самой современной аппаратурой целый час, но ничего не добились), на них набросились "бирюзовые" - отлично натренированные бойцы. Бой приняли Ромес, Джан-Мар и Синерок и как-то неожиданно одержали временную победу.

- Босс приехал! - догадался Джан-Мар. - Нужно уходить отсюда и забрать агентов.

- Девочка - да, я знаю, а кто ещё? - спросил Ромес.

- Мальчик, но девочка важнее. Если все не прорвёмся, пусть кто-то один бежит с девочкой туда, куда она укажет, и делает то, что она скажет. Сначала надо её найти, быстрее!

Они побежали по коридору, заглядывая во все комнаты, но девочки нигде не было. По дороге Ромес швырнул в Малыша подвернувшуюся под руку подушку, и Малыш с блаженной улыбкой тихо сполз по стене, и Ромес подумал, что лицо у него приятное и сам он хороший, вот только служит не тем идеалам.

В коридор выскочили "бирюзовые" с огнестрельным оружием.

- Ром, беги за девочкой, мы с Джан-Маром их задержим! - крикнул Синерок.

Да где же эта девочка?! Потерявший надежду Ромес заглянул в комнатку с разбросанным бельём, где сначала работал Джан-Мар. Там под столом, заваленным одеждой, сидела Августа. Там же находились полубесчувственный Фемэй и девочка.

- А где мальчик? - спросил Ромес.

- Это мой братик, он спит в бельевом шкафу, и его нельзя разбудить, - ответила девочка.

- Беги с ней. Ромес! - сказала Августа. - Нас здесь скоро найдут.- А вы?

- Не беспокойся за нас, с нами ничего не случится.

Тут в комнату ворвался оклемавшийся Малыш с большим пистолетом.

- Всем оставаться на местах, иначе пристрелю! - угрожающе крикнул он.

- Извини, приятель, - задумчиво произнёс Ромес. - Я. конечно, заранее прошу прощения, я очень не люблю это дело...

- Какое?

- Бить людей чем-то тяжёлым по голове, - Ромес молниеносно метнулся в сторону, схватил за спинку стул со сложенным на нём бельём и опустил его на голову не успевшего опомниться Малыша. Стул разлетелся в щепки, Малыш упал, как подкошенный. Ромес проверил у него пульс и, удостоверившись, что Малыш жив, взял на руки девочку и повернулся к Августе.

- Мы можем никогда не встретиться, - сказал он. - Поэтому прощай.

- Прощай, Ромес, - ответила девушка. - Сделай всё для нашего дела!

- Постараюсь. А вы тут держитесь!

Ромес закрыл за собой дверь и, стараясь не шуметь, побежал к выходу. Где-то что-то гремело: видно, Джан-Мар и Синерок перешли в наступление.

Потом, как это часто бывает в снах, без предупреждений и объяснений Ромес с девочкой на руках оказался в огромном пустом здании с массой кабинетов, отделов, переходов и лестниц. Стены, в основном, здесь были сложены из светло-зелёных толстых стеклянных плиток, и оттого освещение тут было, как в гигантском аквариуме. Но полы, потолки, лестницы и стены переходов и небольших коридоров оказались вполне нормальными.

- Куда нам, Таймика?

- На несколько этажей выше.

В таком огромном высотном здании-учреждении нигде не было лифта. Впрочем, если бы он и был, то, наверно, не работал бы. Ромес, путаясь в многочисленных переходах и лестницах, всё-таки поднялся на несколько этажей. Он и Таймика были здесь не одни. Их выслеживали два порождения Искаженца - маленький толстяк с усами и бакенбардами и высокая чопорная особа, похожая на ножку от плетёного стула.

- Послушайте, Генриетта, - говорил толстяк, глядя на напарницу снизу вверх, - это плохо, что нас послали сюда, чтоб поймать какого-то ненормального, который сюда зачем-то полез. Я здесь работал, и я знаю, почему этот небоскрёб в центре большого города пустует. И как вы думаете кого-то здесь найти, если он один, не шумит и скрывается?

- Он не один, с ним девчонка.

- Какая разница, Генриетта? Они идут к аномальной зоне, и они там сгинут.

- Мы должны их убрать.

- Вы женщина, Генриетта, неужели у вас поднимется рука кого-то убить, тем более ребёнка?

- За деньги поднимется. За хорошие деньги. Не забывайте, что они - враги нашего хозяина и, зайдя в эту аномальную зону, они могут ему сильно навредить.

- Генриетта, я поражаюсь вашему хладнокровию и готов следовать за вами хоть в ад!

- Так далеко не надо, достаточно аномальной зоны.

Ромес стоял в соседнем тёмном коридоре и всё слышал. Ему не нравилось, что кто-то идёт по его следам; он хотел пропустить преследователей вперёд, чтоб не ждать нападения со спины и не оглядываться и не притаиваться, постоянно опасаясь, что его обнаружат. Но пока пропустить их возможности не было. Он быстро и бесшумно пошёл вперёд, ища укрытия. Но все помещения, куда он заглядывал, оказывались просторными и полупустыми, и в них нельзя было спрятаться. Умница Таймика сидела у него на руках тихо. Но вот он заглянул в приоткрытую дверь и увидел вроде бы то, что было нужно. Он тихо проскользнул внутрь и закрыл за собой застеклённую дверь. Но оказалось, что и тут спрятаться проблематично. Ромес посмотрел на дверь, на потолок и понял, что делать дальше. Толстяк и Генриетта были уже близко. Ромес слышал их голоса.

- Моя драгоценная Генриетта, как только я увидел вас, я понял: вы - та женщина, которая предназначена мне судьбой. Я предлагаю вам руку и сердце.

- Что за глупые шутки? Поймите, мы должны сделать своё дело, а уж потом шутить как угодно. Не будьте смешным, лучше проверьте, нет ли его здесь.

Толстяк толкнул застеклённую дверь, небрежно окинул взглядом просторный кабинет с нагромождением приборов посреди пола и, никого не увидев, сообщил об этом своей драгоценной Генриетте, и они пошли дальше; Ромес видел их смутные силуэты сквозь зелёную стеклянную стену. Хорошо, что они так быстро ушли: он висел над самой дверью, впечатавшись в потолок, одной рукой прижав к себе девочку, другой вцепившись в стандартный металлический корпус светильника на потолке почти над самой дверью; одной ногой уперевшись в шкаф у стены, близко к которой была расположена дверь, а второй скользя по дверному косяку. Такое положение было крайне неустойчивым, поскольку выступ косяка из стены оказался очень маленьким, а светильник потихоньку выдёргивался из потолка, и Ромес боялся шевельнуться, чтоб не упасть на голову толстяку. Но всё обошлось, и Ромес за руки спустил девочку на пол, а потом всё же упал вместе со светильником, но преследователи грохота уже не слышали, удалившись на большое расстояние. Зато теперь они были впереди. Ромес отряхнулся и снова взял Таймику на руки: так при передвижении они создавали меньше шума. Теперь Ромес следовал за толстяком и Генриеттой. Толстяк, видно, не привык много ходить и подниматься по лестницам и пыхтел так, что заглушал даже собственные шаги. И при этом он умудрялся непрерывно тарахтеть, так что Генриетта и слова не могла вставить. Да она и не стремилась.

- Скоро, - прошептала Ромесу на ухо Таймика.

 - К чему мы идём? - так же шёпотом спросил Ромес.

- Есть такое место, которого все боятся. Оно всё неправильное. Кто туда входит, тот не возвращается. Но он не умирает, а попадает в другие места. Разные люди - в разные места, никто не попадает в одно и то же. Оттуда сюда дороги нет.

- А ты это хорошо понимаешь?

- Нет, но я всё знаю. Нам нужно это место.

Они за преследователями, с которыми поменялись местами, поднялись ещё на пару этажей и спрятались за углом в темноте: преследователи стояли на пороге помещения санитарно-гигиенического предназначения (на левой стене там находились розовые керамические раковины с кранами, а проём в этой же стене, выложенной белым кафелем, но расположенный дальше ряда раковин, вёл куда-то в тёмную комнату).

- Вот это и есть та самая аномальная зона, к которой они стремятся, - услышал Ромес слова толстяка.

- Но это же обыкновенный общий туалет! - презрительно фыркнула Генриетта.

- Это место было туалетом, но теперь это нечто другое, странное... Я работал в этом учреждении, моя несравненная Генриетта, и я расскажу, как всё случилось. Я пытался вам сказать об этом, но вы перебили...

- Вы здесь работали? Что-то вы не похожи на человека умственного труда.

- Что делать, уж какой есть. Ну так слушайте. Я первым обнаружил существование этой аномальной зоны. Один раз я зашёл сюда... Ну, в общем, по делу. Переступив порог, я увидел, как эти раковины изгибаются, точно живые. А пол вдруг заколыхался и потянулся ко мне... Понятно, сначала я глазам не поверил, а потом испугался. Я рассказал об этом всем, они сначала смеялись, а потом поверили. Туда ходили целыми отделами, смотрели и удивлялись. Я сам лично видел, извиняюсь, унитаз,  из которого вылетало что-то, похожее на рвотные массы... Видел унитаз, из которого текла кровь... Видел раковину, воспроизводящую подобных себе... А потом стали пропадать люди, по одному ходившие сюда, и после этого посещать этот туалет желание улетучилось. Приходили так, постоять на пороге, поглазеть... Но потом из стен начал течь кипяток, кислота, некоторым глаза выжгло... Назвали этот туалет аномальной зоной, учреждение перенесли в другое место, а этим разные специалисты занимались. Ничего не выяснили, бросили, лишь иногда наезжают и снова уезжают. Говорят, тут переход в другие измерения, но я не знаю, не разбираюсь в этом.

- Дверь, куда можно войти, но нельзя выйти?

- Никто, кто здесь исчез, не вернулся обратно.

- И как исчезают?

- Раньше далеко заходить надо было, а теперь за порог... Но вы же не собираетесь туда входить?

- Я не дура. Мы подождём их тут, только отойдём подальше, чтоб они нас не увидели.

И они ушли.

- Мы будем туда заходить? - спросил Ромес.

- Да.

- А ты знаешь, куда мы попадём?

- Ко мне домой.

- Так ты не отсюда и пришла этим путём?

- Не этим. Я просто попадаю куда-нибудь и никогда не знаю, куда попаду в следующий раз из дома.

- Ты ходишь по Мирам?!

- Как это?

- По желанию попадаешь без ничего в разные места?

- А, да. Каждый день. Вот вчера я собирала цветы на рельсах. Там никого не было, только рельсы, берёзы и цветы. А позавчера... Я в каком-то городе каталась на пони, а ещё раньше я была в таком лесу, где деревья высокие-высокие, и листья у них, как у папоротника, и ещё там были огромные яркие цветы... А потом я нахожу такое место, как в этом доме, через которое попадаю домой. Я всегда как-то знаю о нём, оно само собой получается.

- А где же твой дом?

- Пойдём, я покажу его тебе.

- Ну, пойдём.

Откуда взялась эта девочка и кто она такая, если может ходить по разным мирам? С другой стороны, это всё - сон Ромеса. Но также это и сон Синерока, поэтому здесь нет абсолютной логической связи между событиями. Необходимо проверить аномальную зону. И Ромес прыжком пересёк расстояние, отделяющее его от аномальной зоны, не давая преследователям опомниться. Розовые раковины шевелились, как резиновые, а пол пружинил и прогибался под ногами. Сделав ещё один шаг, Ромес увидел призрачность и понял, что попал в Междумирье. Девочка не исчезла, как полагалось бы живым существам из определённых миров, значит, она точно была не оттуда, а из другого, сильного и близкого Ромесу мира.

- Что ты будешь делать дома? - спросил Ромес. Таймика подумала и ответила:

- Не знаю. Нужно, чтобы мама ничего не узнала. Я буду спать. А ты со мной не останешься?

- А что подумает твоя мама, увидев рядом с тобой совершенно незнакомого, чужого человека?

- Она, наверно, испугается. Но тогда побудь со мной немного, чтоб я заснула, расскажи что-нибудь или почитай. А потом я проснусь, и тогда совсем окажусь дома.

- Хорошо, - и Ромес прихватил из первого попавшегося мира какую-то книжку. - Постой, а как же твой братик, который спал в шкафу?

- Если он спит там, где гуляю я, то его нельзя разбудить, и он сам всегда попадает домой. И если он тоже гуляет, то далеко не уходит и всегда без труда возвращается. Но сейчас он далеко от дома - не здесь, а на самом деле, и поэтому он попадёт не домой, а туда, где находится по-настоящему. Теперь иди сюда, и мы попадём ко мне домой.

Из объяснений Таймики Ромес понял немного. В следующий миг он увидел полутёмную комнату с кроваткой у стены и бра над ней.

- Это мой дом, - сказала Таймика. Ромес вошёл в комнатку и включил бра.

Там, откуда они пришли, виднелась овальная распахнутая дверь, и за ней - Междумирье. А ещё в комнате была своя, настоящая дверь, но закрытая. Ромес уложил Таймику в её кроватку, подставил стул к изголовью и сел там.

- А когда я одна возвращалась, такого не было, - Таймика смотрела на дверь, ведущую в Междумирье.

- Наверно, это потому, что я взял книгу из другого мира. По-моему, она теперь не закроется сама, а придётся её запирать. Когда я буду уходить, я запру её за собой.

- У тебя есть ключи?

- Да, у меня много ключей, - Ромес показал связку. - Но от общего кольца отсоединить их невозможно.

- Почитай мне книжку.

Ромес раскрыл прихваченную книгу. Он долго смотрел на странные слова.

- Что там написано? - спросила девочка.

- Эта книга написана на языке, на котором говорят на планете Миррор. Это смешной язык.

- И что там? Читай так, как есть.

 - Ладно. Это стихотворение.

Зенитно. Покреслеть бы в этот светен,
Да жихари жихают, рогоча,
И мяка ароматнеет, и дуло
Простуживает горло кхахача.
Застолено в едалище и парко,
Но некуда застольщикам махнуть.
Под сморок три тумарика на хлюпе
Захитрят веяться, но скоро забулькнут.
Но мы ненадимся, соняем в ту указню.
Жихают жихари, рогочут и дзычат.
Отличный светен. Чакает наручник,
И бегалки едялками грынчат.

Ну как, ты что-то поняла?

- Что-то... Одно-два слова... А как оно переводится? Ты знаешь этот язык?

- Сейчас приблизительно перескажу. Зенитно - это самое жаркое время дня, когда солнце находится очень высоко или даже в зените. В общем, приблизительно полдень. Креслеть - отдыхать, дремать в кресле, светен - яркий солнечный день, жихари - большие насекомые, чаще всего жуки, которые с большой скоростью и громким звуком - жиханьем - проносятся мимо. Роготать - громко трещать чем-то, например, крыльями насекомых. Мяка - это свежескошенная, чуть привядшая, но ещё не высохшая трава. Ароматнеет - приятно пахнет, это ясно. Дуло - ветер, кхахач - человек, который кашляет, так как чем-то подавился. Застолить - занять места или столики в общественном заведении - в едалище, месте, где можно поесть. Застолено - значит, все места заняты. Парко - очень жарко, но посетителям едалища некуда пойти. Сморок - туманный вечер, тумарики - отдалённые предметы, чьи очертания видны неясно из-за тумана. Тут имеются в виду люди. Они захитрили - сделали что-то, о чём никто не догадывался, хотя перед этим говорили, что этого не сделают, и поступили наоборот себе во благо. Веяться - гулять в одиночку или с небольшой компанией где-нибудь на природе. Хлюпа - широкая старая прохудившаяся лодка, забулькнуть - утонуть, пуская пузыри и булькая. Ненадиться - ни во что не вмешиваться, равнодушно наблюдать за чем-то, когда всё на свете безразлично и ничего уже не нужно. Сонять - сонно смотреть, указня - указанная сторона или указанный предмет. Дзычать – это, опять же, про звуки, слышимые при полёте насекомых, чаще всего так говорят про мух, упавших в стакан или бьющихся о стекло. Чаканье - громкое тиканье часов, наручник - наручные часы, обычно механические. Бегалки - молодые официанты, едялки - столовые металлические приборы: вилки, ложки, ножи. Грынчать - звенеть столовыми приборами.

- Спасибо, теперь всё понятно.

 - Ну, мне пора, а то может прийти твоя мама.

- Мы ещё когда-нибудь увидимся?

- Не знаю. Всё может быть.

Ромес подошёл к двери в Междумирье. Со стороны Междумирья она была гладкая, и некуда было вставить ключ. Только со стороны комнаты Таймики виднелась замочная скважина. Один ключ в связке ярко светился; Ромес попробовал, подходит ли он к замку в двери. Ключ подошёл. Что делать, Ромес не знал. Дверь закрыть надо, иначе кто-то может не туда попасть, но со стороны Ромеса её не запереть. Оставить ключ Таймике? Она умная, хорошая, баловаться с ключами не будет и дверь никогда не откроет. Но в таком случае придётся оставить все ключи. Хотя, в общем-то, ключи эти Ромесу не нужны. С Искаженцем тогда придётся справляться собственными силами, но закрытая дверь важнее - так в Мирах не получится путаница.

- Послушай, Таймика, - сказал Ромес. - Я дам тебе ключи, и ты этим светящимся запрёшь дверь. Но только обещай мне больше никогда не использовать эти ключи, не открывать ими никакие двери.

- Обещаю.

- Я верю тебе. Никому не говори о ключах. Прощай, малышка.

- До свидания, Ром.

Ромес вышел в Междумирье. Таймика закрыла за ним дверь, и он услышал, как щёлкнул замок.

- Я думал, ты не вернёшься, - встретил его шатающийся в Междумирье Синерок.

- Почему?

- Очень сильный мир. Как тебе удалось выйти?

- Я с собой книжку прихватил откуда-то и должен был вернуть.

- Чужемирная вещь помогает уйти из сильных миров? Запомним.

- Может, ты будешь сердиться, но я отдал ключи...

- Ключи от Миров?! Кому?! Этой девчонке?..

- Да, я не мог закрыть за собой дверь...

- Ах, дверь... Тогда другое дело.

Ромес бросил книгу туда, откуда взял её. Тут-то его и заметил Искаженец, вышедший в Междумирье. Ромес затащил Синерока в первый попавшийся мир, а там всё состояло из сплошных отражений. Искаженец бросился за ними и неожиданно для самого себя начал бесконечно отражаться. Отражения разорвали его на части, представляющие собой облик Искаженца в различных мирах, а обликов было много, и оказались они настолько разными, что за миллиарды лет Искаженец не смог бы воссоединиться, скитаясь среди отражений и между чужими пытаясь найти свои.

- Сократись! - сказал ему Ромес, и Искаженец сократился на самого себя, и вдобавок Ромес умножил его на нолик. Всё оказалось настолько просто, что сначала он сам себе не поверил. Однако Искаженца не было нигде, и Ромес собрался из нескольких своих отражений, собрал более многочисленные отражения Синерока и выскочил в Междумирье.

- Ну ты даёшь!.. - уважительно произнёс Синерок. - Если бы мы догадались сделать это намного раньше, нам не пришлось бы запутываться в клубке реальностей, возможностей и вымыслов...

- Но всё это произошло во сне.

- Ты один. Я один. Искаженец тоже один. Если ты спишь, то это не значит, что ты - это не ты. Ты можешь видеть себя кем-то, но всё-таки...

- Ясно. Как теперь выбираться отсюда?

- Сначала надо выйти из снов – проснуться, а потом...

- Тогда просыпаемся!

- Как хочешь.

Взявшись за руки, они проснулись куда-то, где всё было так странно, что они ничего не могли понять. Но то уже был не сон, и им пришлось выбираться оттуда на самом деле.

- Ну как, нагулялся? - спросил Синерок.

Они сидели на берегу тихой речки и смотрели на восходящее солнце.

- Нагулялся, - ответил Ромес.

- И что?

- Можно сказать, повидал я довольно много, но люди в снах мне очень надоели. Особенно их города.

- Их? А, ну ты же у нас - нелюдь, или как там это называется?

- Вот здесь хорошо. Пар над водой, и свежо, и солнце вон поднимается...

- Останься тут...

- Но всё же это не то место, где мне хотелось бы быть. Не мой мир. А я устал - в снах. Хотя думал, что именно там можно отдохнуть. А там - просто другой уровень Миров, другие правила и - настоящая жизнь.

- Ты вспомнил, что являешься Тринадцатым?

- Нет, я же ещё не нашёл свой мир. Я просто устал искать. Мне надо отдохнуть.

- Не знаю, отдохнуть ли тебе надо или ещё что, но ты соскучился по своей Земле. Дом - это всегда дом, даже если ты в нём не родился, а просто жил. Что бы ты там ни говорил про свой истинный дом, твой дом - Земля, разве нет?

Ромес промолчал.

- Так что, Ром, плюнь на все эти Миры, Мирки и Междумирья и на трудность возврата, на боль и всё такое прочее и уходи к себе. Для меня там нет места, но ты оставайся там столько, сколько захочешь, встречай свои восходы, купайся в своих реках, заглядывай в свои колодцы, гуляй в своих лесах, пой свои песни - у себя!.. Заодно найдёшь своего Анталекса. Не спеши возвращаться сюда, но знай, что я всегда буду ждать тебя на берегу этой тихой реки. Всегда-всегда...

- Я ухожу, - тихо сказал Ромес.

- Да. Будут новые страны, новые люди, и многие из них будут плести вокруг тебя паутину бесконечных одинаковых дней. Но ты помни, ЧТО есть на самом деле и что я - здесь.

- Я не забуду о тебе, друг. Когда мне станет грустно и одиноко там, я вернусь к тебе, и мы увидим ласковые, светлые миры, среди которых я обязательно найду свой. Что ж, до свидания...

- До свидания... Постой! - Синерок скрылся на миг в каком-то мирке и вернулся с искрящимся самородком в руках.

- Вот, возьми, - сказал он. - Это никак не повлияет на твой мир и на тот, нейтральный, а тебе поможет добраться домой.

- Спасибо.

- Теперь уж точно до свидания!

- До свидания.