Советская Армия-18 Через день на ремень

Жизнь в линейной роте сильно отличалась от хозвзвода. Не мало времени должно бы пройти, чтобы хоть познакомиться со всеми. Больше ста человек! Причём в большей степени посланцы Кавказа, Закавказья и народов Средней Азии.
А в хозвзводе всего человек тридцать, и все знали друг друга в лицо.
Командиром взвода числился Гвардии капитан непонятного, но преклонного возраста. Кто служил, понимает, какие нужно иметь "заслуги", чтобы капитана удостоили чести командовать взводом!
Взводный имел всегда помятый вид, как парадный мундир из рюкзака. Единственное, что по-хорошему привлекало в его виде, это в неофициальной обстановке доброе выражение лица и всегда начищенные до зеркального блеска сапоги. Цвет лица и особенно носа свидетельствовали о его давней дружбе с алкоголем. Во все времена года и при любой погоде, будучи совершенно трезвым, он выглядел, как пьяный. А пьяный, как трезвый.
Капитан появлялся каждый день гладко выбритый, благоухая шипром, строил около крыльца казармы перед разводом своё подразделение и начинал разнос.
Задачей солдат было выстоять до конца весь процесс с серьёзным выражением лица по стойке смирно, и выслушать всю его речь, молча, не вдумываясь в смысл. Иначе смех неминуем. Тогда взводный начинал распаляться, входил в риторический раж. Начинал взмахивать руками. С каждым разом всё энергичнее. Потом подпрыгивать на месте, как петух собирающийся взлететь на стоящий рядом забор. Голос его и без того громкий переходил в крик. Если он чувствовал себя ещё более оскорблённым чьей-то репликой, и погода соответствовала, спектакль достигал своего апогея. Капитан срывал с себя шапку, швырял её на землю, предварительно выбрав чистый участок снега, прыгал на неё и начинал топтать. Вволю, натешившись, хватал шапку, энергично отряхивал о колено и двумя руками с силой надевал, как будто хотел проткнуть её головой насквозь. Затем наступало плавное охлаждение страстей. И всё завершалось неизменной фразой:
«Прислали вас на мою голову контуженных в ж… телеграфным столбом! А мне теперь - мучайся!
Вольно! Разойдись!»
После разноса, Гвардии капитан вёл своё подразделение на батальонный развод и, пройдя по плацу во главе колонны своего взвода торжественным маршем, исчезал из части до следующего утра.
Нужно заметить, что таких спектаклей никогда не случалось, если в части находились проверяющие, гости или прочие посторонние. Например: за весь период карантина никто не слышал со стороны хозвзвода никакого шума!
После первого увиденного спектакля у Александра мелькнула мысль:
«Как можно держать в Советской Армии таких офицеров? Ведь они позорят все наши Вооружённые Силы!»
Но однажды увидев на его кителе два ряда орденских колодочек, среди которых были два ордена Боевого Красного Замени и несколько орденов Красной Звезды стало понятно, что здесь не всё так просто!
Реальным же командиром взвода был пожилой Гвардии старшина, который был в курсе всех дел в части, политических событий в СССР и за рубежом, обладал незаурядным умом и эрудицией и на все руки мастер. Его бескомпромиссная справедливость, однако, позволяла ему не вмешиваться в неминуемые межсолдатские конфликты. Он терпеливо дожидался, когда воины их разрешат самостоятельно. И всё-таки при наступлении критического предела, он обыденно и незаметно приглашал к себе в каптёрку виновника. Беседа обычно продолжалась не более минуты, но после этого противостояние затухало, и иногда между бывшими противниками возникала дружба. О чём шёл разговор в каптёрке, навсегда оставалось тайной для всех, кроме собеседников.
Старшина представил Александра напарнику Анатолию, который прослужил свинарём уже полгода, и отправил их осваивать рабочее место службы и овладевать нехитрыми навыками труда. Нужно было ежедневно дважды вычистить навоз. Можно было бы и за один раз, но это значительно тяжелее. По мере поступления пищевых отходов распределять их по кормушкам. А отходов хватало с лихвой. И третье – обеспечить водопой. Вот и все заботы.
Свинарь Анатолий был худощавым, дружелюбным парнем среднего роста. До армии работал на свинарнике в одном из колхозов Курской области. То есть, для него армия в образе трудовой жизни ничего не поменяла. Только место жительства и ограничила свободу передвижения. Его предыдущий напарник перед новым годом ушёл на дембель, и должность освободилась.
Александру свиньи тоже были не в диковинку. Свинарник был типовым бревенчатым скотским строением, густо побеленным известью и располагался в дальнем углу территории части за складами артвооружения и боеприпасов. Дальше простирались поля.
Служить предстояло через сутки, то есть день в наряде, день свободный. И так до конца службы без воскресных дней. Поговорив с новым сослуживцем о доме, о службе, о жизни вообще, новоявленный свинарь отправился в казарму готовиться к завтрашней смене.
Там его встретил старшина, позвал в каптёрку на разговор и начал неофициально:
«Саша, я не понял, почему ты не хочешь служить по специальности?»
«Так! – отметил про себя Александр – ознакомился с личным делом». И вслух:
«Почему? Хочу!»
«А чего же не просишься?»
«Зачем? Если надо, – сами вызовут!»
«А кто о тебе знает?»
«Раз не знают, значит не нужно!»
«А-а-а, значит, на принцип идёшь?»
«Пожалуй! Вот, Вы захотели, – прочли. Там всё написано. Начальству неинтересно, зачем навязываться?»
«Ну, как хочешь… – и неожиданно закончил официально, – Свободны, товарищ солдат!»
«Есть!»
И пошла рутинная служба – «Через день, на ремень».

* Через день, на ремень – однообразный ритм выхода в наряд. Символический «ремень» здесь предполагается ремень автомата в походном состоянии на плече.