Батюшка Дон кн. 3 гл. 20

9 ноября в Сталинград пришла настоящая русская зима. Температура резко упала до минус двадцати градусов. Волга благодаря размерам замерзала медленно, но судоходство стало крайне затруднительно. 11 ноября перед рассветом началось последнее немецкое наступление. Ударные части 71-й, 79-й, 100-й, 295-й, 305-й и 389-й пехотных дивизий вместе с четырьмя свежими сапёрными батальонами атаковали узлы сопротивления русских. 
Наступлению предшествовали авианалёты бомбардировщиков из 4-й воздушной армии. В начале месяца на встрече с Паулюсом и Зейдлицем её командующий Рихтгофен выражал недовольство топорным использованием авиации, говорил о полной бесполезности для действий пехоты. 11 ноября немецкая авиация нанесла удары, но самым заметным её успехом стало лишь разрушение заводских труб в промышленном районе города.
Отважно сражалась сибирская дивизия Батюка, удерживая позиции на Мамаевом кургане, но главный удар немцы нанесли несколько севернее, по направлению к химическому комбинату «Лазурь» и железнодорожному узлу. Здесь атаковала 305-я пехотная дивизия немцев, усиленная сапёрными батальонами. Поначалу им удалось захватить несколько зданий, но вскоре красноармейцы в яростной контратаке их отбили. 
Севернее, зажатые между заводом «Баррикады» и берегом Волги, отчаянно сопротивлялись бойцы 138-й стрелковой дивизии. На винтовку у них оставалось по тридцать патронов. В ночь на 12 ноября 95-я стрелковая дивизия атаковала немцев восточнее завода «Баррикады». Однако атака была остановлена благодаря массированному огню немецкой артиллерии. 
Около десяти часов утра немцы ввели в бой свежие войска, целясь на нефтяные цистерны на берегу Волги. Советские бойцы отразили удар, уничтожив группы автоматчиков и подбив три немецких танка. Один из батальонов РККА сократился до пятнадцати человек. Каким-то чудом измождённые люди смогли удержать позиции всего в семидесяти метрах от берега могучей Волги. 

***
Когда начнётся снегопад в горах предсказать невозможно. Из маленькой тучки посыпался робкий снег, который вдруг перерос в злую бурю. Колючие снежинки били прямо в лицо, словно сотни маленьких осколков стекла.
- Только этого мне не хватало! - старшего лейтенанта Головатюка капризы погоды не волновали. 
Не от этого он выглядел совершенно расстроенным. От его роты в составе 383-й «шахтёрской» стрелковой дивизии, перед введением в бой насчитывавшей сто пятьдесят человек, осталось десятка полтора красноармейцев.
- С кем воевать теперь? - думал он, пересчитывая редких бойцов.
Утром его рота опять штурмовала безымянную гору. Она, по-видимому, имела стратегическое значение, ибо её с диким упорством старались захватить советские и немецкие командиры.
- Чо в неё так упёрлись? - возмущались чудом выжившие солдаты.
- Пока нас всех не угробят, - сказал Пётр Шелехов, - не успокоятся…
Непрерывные бои, словно гигантским бульдозером срыли всю растительность на ней и даже метра полтора-два почвы на вершине.
- После войны на этом месте долго ничего расти не будет! - потянулся крепким телом Генка Шахов.
- Разве что железо с когтями… - заметил его товарищ. - Пару лет тут точно простоит стойкий трупный запах…
Снег пока не успел прикрыть страшные последствия недавних боёв. Земля была густо смешана с осколками металла, разбитого оружия, гильзами, тряпками от разорванной одежды и человеческими останками.
- Думаю больше! - сказал Гена и посмотрел на поникшего ротного.
Утром Головатюк, поднявшись во весь рост и воинственно размахивая командирским револьвером, кричал, пытаясь поднять в очередную атаку жалкий остаток своего измотанного подразделения.
- За мной, мать вашу! - кричал он.
Но его либо никто не слышал в грохоте разрывов мин и снарядов, в трескотне пулемётной, либо делал вид, что не слышит, но так или иначе, никто не поднялся и не закричал вслед за ним пугающее «ура».
- Не расстраивайтесь командир, - подбодрил его Шахов. - За снегом тебя никто не увидел…
Буря в горах царствовала на больших высотах, где нет деревьев, а только ледники. Чуть ниже снег просто валил большими хлопьями, падал медленно и долго. 
- Никто не поднялся… - огорчился старший лейтенант.
- Ведь почти никого не осталось из солдат! - уточнил он.
Предыдущий час им пришлось работать не покладая рук, оттаскивая раненых под пулями, взбивавшими вокруг густую пыль.
- Могли бы на время вместе прекратить огонь, - сокрушался Петька, вытаскивая волоком плотного красноармейца. - Будто они действительно думают, что бессмертные.
- Зато мы смертники! - кисло буркнул Геннадий.
Противник начал интенсивный обстрел снарядами. Под их вой они бросились в ближайшую щель. Лёжа на её дне с закрытыми глазами и замирающим сердцем, Шелехов прислушивался к разрывам. Вдруг напарник толкнул его в бок и сказал:
- Чувствуешь, как земля под нами шевелится?
Только он собрался ответить, снизу прозвучал приглушенный голос:
- Не обращайте на это внимание. Под вами мне ещё безопаснее...
После обстрела осталось два десятка бойцов, которые сдерживали постоянный натиск немцев. Командир снова попытался поднять в атаку.
- Никто не поднялся, - расстроился офицер, - мне комполка голову оторвёт.
- Дальше передовой не пошлют, меньше роты не дадут! - пошутил Петя.
Головатюк огорчённо махнул рукой и, пригибаясь, побежал в своё временное жильё. Там сидели и пили водку командиры приданных полку пулемётных и миномётных рот. Они заняли большой немецкий дзот, наполовину разбитый. Из-под брёвен обрушенного наката торчала скрюченная рука и подкованные каблуки двух немецких сапог.
- Своего квартиранта никак не достанете… - с осуждение заметил он.
- Вытащить бедного «ганса» нет никакой возможности, он крепко зажат! - как бы оправдываясь, произнёс Михаил Соколов и достал третью кружку.
Жили они в таком приятном соседстве уже несколько дней. У дзота, в канаве, лежали ещё шесть «друзей» в зелёных шинелях. 
- Чего такой хмурый? - спросил вошедшего изрядно захмелевший миномётчик Соколов.
- Аааа! - старлей выпил залпом алкоголь. - Почти вся рота полегла.
- А что с батальоном?
- Почти никого их командиров не осталось.
- Зато скоро станешь комбатом…
Молча, выпили ещё по одной. Пулемётчик Первухин начал рассказывать одну из своих бесконечных историй:
- У меня в роте в начале войны служил красноармеец-пулемётчик Семён Константинович Гитлер, еврей по национальности. Воевал хорошо и я представил его к медали «За отвагу». Написал бумагу, всё чин чином, а меня на следующий день вызывает комдив и грозно так спрашивает: «Ты что сукин сын думал, когда представление писал?.. Ты хочешь, чтобы я за отвагу наградил Гитлера?» …
Все выслушали, но никто не рассмеялся. Да и повода смеяться, особо не было. На вопрос Соколова, что с ним и почему молчит, Головатюк как-то криво улыбнулся и почти одним рывком выскочил из блиндажа.
- Куда это он? - вырвалось у пьяного пулемётчика.
Соколов лениво ответил:
- Известно куда. Подымать в атаку. Такова доля командира стрелковой роты… Мне немножечко лучше. Я не подымаюсь первым и не кричу: «Вперёд! За мной!..» Как твоя, пулемётная рота?
- Осталось три отделения...
- Что?! Три, значит, пулемёта?
- Три «максима». Правда, есть ещё два ручных - «дегтярята».
- И всё?
- Всё, Михаил... Ну, брат, мне пора. А ты скажи своим, чтобы точнее кидали игрушки. Давеча мина разорвалась в двух метрах от «станкача».
- Может, немецкая?
- Нет, дорогой. Твоя!
- Не может быть! - вырвалось у Соколова.
В соседней землянке тоже происходили интересные вещи. Начальник Особого отдела части майор Пиманов пришёл к Геннадию Шахову разгадать странный ночной сон. Тот ради шутки разок когда-то похвастался, что является большим экспертом в этом интимном вопросе.
- Я видел во сне часы, на которых было двенадцать часов времени, - спросил озадаченный майор. - Что это значит?
- Нужно подумать…
Когда Пиманов попытался «пришить» им дело за дискриминацию командиров Генка решил проучить вредного чекиста. Он глубокомысленно почесал бритый затылок и выдал:
- Часы - это месяц… Время - могут убить в полночь! 
В течение месяца он не вылезал с КП полка, даже позеленел от недостатка воздуха в полусыром подвале-яме.
- Жив! - радостно выдохнул еле живой майор.
Шутливое пророчество неожиданно сбылось, только коснулось оно также его и Шелехова. В полночь12 ноября 1942 года случайный снаряд разворотил дзот, где они спокойно спали, отправив Петю в госпиталь, а неудачливого расшифровщика снов на тот свет.
… После неудачных попыток прорваться к Туапсе из района Новороссийска немецко-фашистское командование решило основные усилия сосредоточить на туапсинском направлении. Сущность плана состояла в нанесении двух ударов по сходящимся направлениям с целью окружения основных сил 18-й армии русских в районе северо-восточное Шаумяна. 
Для нанесения главного удара создали группу «Туапсе», составленную в основном из горнострелковых и пехотных дивизий, специально экипированных и прошедших обучение ведению боевых действий в горах. К началу Туапсинской оборонительной операции в состав советской армии входили 32-я гвардейская, 31, 383, 236 и 395-я стрелковые, 12-я гвардейская кавалерийская дивизии, 76-я и 68-я морские стрелковые бригады.
27 сентября немецкое командование решило прорваться через Гунайку. Для осуществления плана оно бросило в бой дивизионную группу Ланца. Малочисленные части 383-й стрелковой дивизии в течение четырёх дней стойко оборонялись. 25 октября укреплённая пополнением дивизия перешла в наступление и к исходу дня достигла реки Пшиш. В результате была окончательно устранена угроза прорыва немецких войск к Туапсе. 
 
***
Русский перебежчик Фомин, о котором лишь немногие из роты лейтенанта Штрауба, теперь почти целиком состоявшей из новичков, знали, что он воевал на другой стороне, однажды подобрал бесхозную снайперскую винтовку с оптическим прицелом и предложил:
- Давайте повеселимся!
- А чем мы, по-твоему, занимаемся? - мрачно спросил Иоганн Майер.
- Будем играть в охотников, - казак объяснил простые правила игры.
Товарищи по взводу, чтобы скоротать время, теперь выползали за насыпь железнодорожной ветки и по очереди становились снайперами.
- Тот, кто должен стрелять, - инструктировал «Фом» желающих, - выбирает жертву и показывает её остальным.
- Зачем?
- Чтобы соревноваться, кто больше наберёт очков.
У многих имелись полевые бинокли, так что зрители воочию могли следить за тем, что происходит.
- Вон тот, - указал пальцем Франц Ульмер, - примерно в десяти метрах влево от мёртвой лошади.
Наклонившись над тощим вещмешком, советский солдат доставал свою армейскую флягу. Франц тщательно прицелился и выстрелил. Мишень согнулась пополам и больше не шевелилась. 
- Убит! - крикнул он и довольно засмеялся.
- Убит, - подтвердил привередливый «Фом».
Он аккуратно занёс Ульмеру два зачётных очка в свою записную книжку. Иоганн погодя подстрелил неуклюжего красноармейца, который боком перелезал из своего окопа в соседнее укрытие.
- Готов! - воскликнул он.
- Нет, нет, посмотри, как следует, - настаивал Фомин. - Он шевелится. 
- Да, он двигается… - согласился зевающий Майер.
- Только одно очко. - «Фом» записал его.
Однажды зачинщик игры поразил бутылки с зажигательной смесью, разложенные перед вражеским окопом. Это оказались ёмкости, наполненные горючим веществом, использовавшимся против танков.
- Бинго! - азартно крикнул казак.
Выстрел произвел настоящий фейерверк, и русский солдат начал танцевать перед окопом, пытаясь сбросить с рук горящий «коктейль Молотова», что вызвало гомерический хохот:
- Выдай ещё коленца!
Кровавая стрельба считалась приятным времяпрепровождением. Никто не думал о ней, как о хладнокровном убийстве. Это было просто состязание, за которое Ковач, Вилли, Зандер и Пилле расплатились своей жизнью.
- Мы стреляем не для того, чтобы сослужить службу своей стране, -  думал в перерывах Иоганн. - Мы делаем это просто потому, что случайно нашли винтовку с оптическим прицелом и знаем, как ей пользоваться.
Ночью ему приснился странный сон. Будто он пришёл в магазин, что за прилавком магазина стоял Бог.
- Господи! Это ты? - воскликнул он с радостью.
- Да, это я, - ответил Бог.
- А что у тебя можно купить? 
- У меня можно купить всё, - прозвучал ответ.
- Дай мне, пожалуйста, возможность остаться живым в этой бойне, а после войны хочу здоровья, счастья, любви, успеха и много денег.
Бог доброжелательно улыбнулся и ушёл в подсобное помещение. Через некоторое время он вернулся с маленькой бумажной коробочкой.
- И это всё?! - воскликнул солдат.
- Да, это всё, - ответил Бог. - Разве ты не знала, что в моём магазине продаются только семена?
Майер проснулся со странным чувством и дал зарок больше не стрелять ради развлечения из снайперской винтовки. С другой стороны, противник сам развлекался, как мог. Когда немецкие солдаты трогали любого убитого солдата Вермахта, мёртвые и живые взлетали на воздух - русские часто закладывали небольшие мины под гимнастёрки погибших.
… Мобильной пехоте гитлеровцев сопутствовал временный успех, батальон последним усилием смог продавить противника. Когда немцы с великим трудом пробивались вперёд, через позиции русских, «Фом» посмотрел на убитых и раненых, валяющихся вокруг и, сказал:
- Держу пари - большинство этих негодяев только притворяются.
- Ты не доверяешь соплеменникам? - улыбкой поинтересовался Франц.
- Ты мне ближе, чем эти проклятые русские…
Всем приходилось соблюдать осторожность. Красноармейцы стали более опасными, со всеми их ударными отрядами.
- Раньше русские просто сдавались в плен, - едко заметил он.
- А что изменилось?
- Теперь они предпочитают умирать! - поразился переменам Иоганн.
Среди советских солдат хватало фанатиков, но обычно достаточно было бросить взгляд в глаза или на его рану, чтобы сказать, опасен он или нет.
- Вряд ли они будут стрелять нам в спину… - сказал Ульмер.
- Русский солдат обычно не имеет плана действий, - заметил кто-то, - поэтому он страшен своей импровизацией.
Гитлеровец приблизился к человеку, лежавшему лицом вниз. Толкнул его ногой, русский зашевелился и застонал. Подошёл Майер и хотел перевернуть человека, чтобы посмотреть, что с ним.
- Ой, оставь его, - сказал Франц и указал. - Посмотри на кровь.
Солдаты пошли дальше, вдруг Фомин закричал. Иоганн обернулся и увидел, что раненый приподнялся и выстрелил из пистолета ещё раз.
- «Фом»! - отчаянно крикнул Ульмер.
Он упал как подкошенный, зарывшись пальцами в снег, конвульсивно дёрнулся и затих. Франц посмотрел на мёртвого друга, потом перекрестился. Его лицо страшно изменилось, будто он натянул маску.
- Подонок! - грозно прошипел он.
Подбородок мстителя выдвинулся вперёд, губы сжались в тонкую нить с горестными морщинами в углах рта, глаза сощурились подобно щели дота.
- Ты заплатишь за него! - он повернулся и пошёл назад, не обращая внимания на стрельбу со стороны русского.
Надеясь спастись, тот лёг лицом в землю, делая вид, что ему ни до чего нет дела. Но когда Ульмер приблизился, он всё понял.
- Нет! - красноармеец спустил штаны, чтобы показать ужасную рану на верхней части бедра, говорил, что всё равно умрёт: - Камерад пощадите!
Франц взял в железные тиски шею вероломного русского, и держал его, не ослабляя мёртвую хватку, до тех пор, пока в последней судорожной конвульсии остатки жизни не покинули бренное тело.
- Это тебе за казака… - сказал он и вытер руки о замызганные штаны.
 
продолжение http://proza.ru/2012/10/16/10