Записки Мерели Ниаро IX

Солнечные лучи разили мои сонные, полуоткрытые глаза. Новый день или новое утро? Скупой на ответы вопрос или даже смешной. А где-то далеко за моим углом кто-то снимает маску улыбки и с лучами ложится в кровать. Этот воздух отравлен парами яда: хочется смеяться до потери сознания. Ещё вчера я была близка к истоками смерти, но сейчас мне хочется жить!
…А тени бегут по стенам, тянут руки. Ещё чуть-чуть: достанут меня, только яркие лучи бьют по их неугомонным пальцам в такт, как по ударным. Вытягиваешь руку, лёжа на полу, к солнцу, а оно обжигает тебя, печёт окровавленные губы и запутавшиеся в паутине капилляр глаза. Нет, мой день не настал. Приходи завтра по раньше,  я лягу поспать.
Что такое жизнь для меня? Раньше она не стоила ни гроша. До того, как меня не предали в объятия ограде. И только сейчас осознаю свою глупость. Ведь кто мы такие? Наши души держат в руках, кидают их, словно мячики! Средний класс, не говоря уже о люмпенах, ничтожен, мы никому не нужны. Или всё же дешёвая рабочая сила? Кому как угодно. Как бы смешно это не выглядело: в психушке понимаешь всю ценность жизни, ведь изо дня в день твоё пребывание на планете висит на самом кончике волоска, уже не понимаешь, что хуже: заболеть раком или умереть в удушьях газовой камеры. А жизнь – не более воплощения в обычном слове всего того, что мы переживаем каждый день. Каждый день. Каждый день! У каждого разная интонация, манера произношения этого слова, в общем-то это зависит от яркости самого человека и его жизни. В итоге: человек умрёт – умрёт и жизнь, тогда если мы все погибнем – исчезнет и само слово «жизнь», следовательно её никогда не было, она не существовала, если учесть, что «жизнь» животных – инстинкт.
А вот и порция таблеток! Пора бы уже привыкнуть, но меня забавляет эта голубенькая таблеточка. Её грубый вкус всегда, напоминавший мне горесть лжи, наконец, растает, оставив лишь горьковатый привкус при новом приёме серых облаков моим сознанием. Да прибудут со мной мои сны, в которых я не вижу ничего, кроме серого окна и белого фона, запятнанного окровавленными следами ног.   
Знаете, стоишь у окна, здороваясь с клеткой, видишь вдали непоколебимые горы. Их утёсы поглощены белыми гаммами цветов, переливающиеся на солнце с серых до фиолетовых оттенков цветов. Как жаль, что у меня всего лишь один карандаш! О, эта манера природы разливать краски на Землю! Блаженство, которое не убьёт ни эта стена, ни эта запертая клетка, ни даже эти шипы, которые то дело и норовят оставить на тебе пару пожизненных шрамов, скажем, на память.
Принимаешь на душу ещё три таблетки: солнце поглотил серый свет, кроме него, ничего не видно… падаешь на пол и  в удушье бьёшься ногами о искривлённую постель, сбивая ноги в кровь. Твоё безжизненное, истощённое тело лежит до момента, когда вновь не придёт этот момент, этот ужасный момент пробуждения!
Что такое жизнь? Она не стоит ничего… совсем ничего! За шкурку питона готовы отдать любые деньги. В древние времена и у людей была своя цена, кажется, она осталась прежней. Интересно, по каким признакам торговцы оценивают жизнь своего раба? Ну а если мы на той же степени развития: то разве жизнь есть? Есть ли она вообще? Что это? Воплощение страхов и счастья? Если разум дешевле куска мяса для такого же тупиццы, протирающего штаны на курорте. Стоит ли говорить о жизни? Есть ли она вообще? Мы лишены полной свободы, а то и верно, ибо в ходе войны мы лишили бы слова «жизнь» все народы, города, и главное – природу.  Но мы обрекаем на жизнь тех, кто её не достоин, дело не в религии, дело в искажённой социализации. Разве религии можно назвать тем, что дарует жизнь? Ведь инквизиция и кровная месть отбирают её.
Это система. А у меня вечерний маразм. Смотрю в потолок, кажется, до меня дотягиваются эти тени, о, заберите меня скорей! Тяните пальцы и сжимайте крепче, задушите в объятиях. Тяну руки, а они хватают за ладони всё крепче и крепче, уже не вырваться… только глаза сомкнулись на замок и была я поглощена очередным брожением под потолком.