Бухгалтер из Ферганы

Петр родился в Рязани после смерти Сталина и его взросление пришлось на бурные 60-ые. Он вырос свободной личностью и еще в старших классах школы решил, что сможет поступить в Ленинградский Политехнический институт, что будет инженером, что будет двигать научно-технический прогресс. Но при этом он, конечно, любил литературу.
В то время как раз вышел роман Пастернака «Доктор Живаго» и все наперебой цитировали «Зимнюю ночь»:
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Петр читал его запоем, перечитывал отдельные главы, наслаждался невероятно-красивыми описаниями. Для юноши его возраста это было не характерно, но он был горячей и романтической натурой. Он был влюблен в Ларису из романа и даже иногда, по ночам, когда не спалось, читал ей стихи – Николая Заболоцкого, Новеллы Матвеевой, Андрея Вознесенского. Он представлял себе и рассказывал ей, как было бы здорово, если бы она жила не в то время, которое описал Пастернак, а сейчас, здесь! Он бы обязательно взял ее с собой в Ленинград, они бы вместе… На слове «вместе» мысли его путались, щеки заливал пунцовый румянец и он уткнувшись носом в подушку, слышал только гулкие удары пульса в ушах. После этого он мирно засыпал, а утром бодрый и свежий бежал в школу и вместе со всеми готовился к выпускным экзаменам.
Экзамены Петр сдал на «отлично», особенно легко ему далось сочинение. Сразу после получения аттестата зрелости, Петр отправился в Ленинград. Там жила какая-то дальняя тетушка, которая согласилась приютить парня на время сдачи экзаменов в институт и до тех пор, пока он не переедет в общежитие Политеха.
В Политех Петр не поступил – плохо сдал физику, и пошел служить в армию. После армии тетка присоветовала ему пойти на бухгалтерские курсы – профессия нужная на любом предприятии, он парень смышленый, легко осилит, пойдет себе работать, деньги начнет зарабатывать, а там можно будет еще разок попробовать в институт поступить. С бухгалтерией Петру было скучно. Легко и скучно. Поэтому он изучал не только бух учет, но и вовсю интересовался экономическими теориями.
После курсов та же тетушка помогла ему устроиться бухгалтером на продовольственную базу, где заправляли матерые мужики. Сначала Петр осваивался с документацией и начальство к нему присматривалось. Довольно быстро стало понятно, что Петр парень хоть и молодой, но хорошо разбирающийся не только в бух учете, но и в экономике. Начальник начал приближать Петра к себе и вести с ним беседы «о мировой политике и экономике». Из этих бесед стало понятно, что Петр понимает неэффективность советской плановой экономики, которая на тот момент уже привела к тотальному дефициту. Петр, не опасаясь подвоха, делился с начальником мыслями о том, что ситуация дефицита приводит к появлению спекуляции. Он рассуждал о том, при каких условиях может возникать черный рынок. По его мнению, была необходима жажда наживы одной стороны, и жесткий контроль с другой стороны. В данном случае – со стороны правительства. При этом Петр категорически даже мысли не допускал о возможности возникновения этого самого черного рынка в СССР, поскольку не мог себе представить советского человека, который жаждал бы наживы. Начальник быстро понял весь юношеский романтизм, который бродил в голове Петра и начал от случая к случаю вести с ним разговоры о том, как хорошо, что они живут в социалистическом обществе, где люди могут доверять друг другу. Где совершенно не существует жажды наживы, и никто никого не обманывает. Если конечно говорить о нормальных людях. А они же с Петром нормальные люди.
Однажды всю бухгалтерию отправили на курсы по оказанию первой медицинской помощи. Начальства, естественно, не было, дамы-бухгалтерши активно хихикали и обсуждали лектора и процесс искусственного дыхания «рот в рот». Петр сидел в углу и записывал информацию, которую монотонно выдавал усталый сутулый молодой доктор. После теории перешли к практике. Их разбили на группы. В каждой группе должен быть один «пострадавший», а остальные должны были отрабатывать на нем навыки первой помощи – одевание противогаза, наложение шин, остановка кровотечений, непрямой массаж сердца. Поскольку в бухгалтерии все, кроме Петра, были женщинами, он галантно вызвался лежать на носилках и терпеть 100-киллограмовый натиск на свою грудную клетку. К каждой группе приставили по медсестре, чтобы следить за тем, чтобы «пострадавших» не замучили до смерти. «Их» сестричка была миловидной девушкой с круглыми румяными щечками, карими глазами с искоркой и заливистым смехом. Петр терпеливо лежал на носилках, а тетки, одна за другой, одевали и снимали с него противогаз, перетягивали жгутом то руки то ноги. Медсестра постоянно хихикала, когда видела, как неловко взрослые женщины обращаются с «пострадавшим» и как он невозмутимо лежит, такой взъерошенный и перебинтованный во всех возможных местах. Она поправляла их повязки, помогала перехватывать жгут и все время приговаривала: «тише-тише, не бойся, больно не будет». Петя улыбался девушке, но никаких романтических струн она в нем не затронула. До тех пор, пока одна из теток не спросила: «Как тебя звать, деточка?». «Лариса» - ответила та. Тут Петра как током шибануло, он аж подскочил на своих носилках, насколько это было возможно с шинами на обеих ногах и в противогазе. «Что такое? Больно? Где больно? Тише-тише» - затараторила Лариса. «Да нет, все нормально» - покраснел Петр. Странно, но именно имя девушки заставило Петра внимательно и серьезно на нее посмотреть. Лариса смутилась и отдернула свои руки от наполовину забинтованного Петиного локтя. «Сейчас вернусь» - сказала она и выскочила в коридор.
Когда пытка бинтованием закончилась, всем проставили отметки в табелях и отпустили по домам, Петр решил все-таки познакомиться со смешливой Ларисой поближе. И хотя он считал, что она девушка совершенно не его типа, чем-то она его зацепила.
Дальше все было как у всех – встречи, цветы, кино, чай у тетки, летом – танцы, зимой - каток. Они очень легко нашли общий язык, не мучая друг друга пафосом и драмами. Через год тетка заявила – хватит «водить» девушку по кинам, деньги зря тратить, пора жениться. И Петр послушно согласился. Он тщательно готовился сделать Ларисе предложение – некоторое время копил деньги с зарплаты, искал и учил подходящие, не его взгляд, стихи. Петр решил отойти от своего любимого Заболоцкого и даже перечитал всего Блока, поэзию которого считал упаднической, хотя и очень лиричной, и не особо любил. Но решил остановить свой выбор на стихотворении Роберта Рождественского, которое, на его взгляд, больше всего подходило к случаю:
Мы совпали с тобой,
совпали
в день, запомнившийся навсегда.
Как слова совпадают с губами.
С пересохшим горлом —
вода.
Мы совпали, как птицы с небом.
Как земля
с долгожданным снегом
совпадает в начале зимы,
так с тобою
совпали мы.
Мы совпали,
еще не зная
ничего
о зле и добре.

И навечно
совпало с нами
это время в календаре.
Потом купив большой букет гвоздик, он пригласил Ларису в парк. Там, встав на одно колено, он с чувством продекламировал заготовленные стихи. И закончил так: «предлагаю тебе свои руку и сердце и прошу взамен твои». Лариса растерялась, потому что не знала как ответить на такую формулировку. И поэтому сказала: «Красивые стихи. Это ты сам написал?». «Нет конечно» - рассмеялся Петр – «это Роберт Рождественский. Ну так пойдешь за меня замуж или нет?». Лариса выдохнула: «Да конечно, а то ты так сложно спросил, что я не знала как и ответить». И смеясь они побежали в ЗАГС.
Семейная жизнь Петра и Ларисы складывалась спокойно. Она работала медсестрой в детской больнице, часто дежурила по ночам, уставала сильно, а зарабатывала мало. Петр был очень самостоятельным и хозяйственным. Он как и раньше, пока жил один, вел хозяйство, только теперь на двоих, работал, много читал. Иногда вечером найдет что-нибудь интересное и читает вслух Ларисе. Она всегда слушала его внимательно, даже если ничего не понимала и всегда соглашалась с его рассуждениями о произведениях или о событиях в стране и за рубежом. О работе они разговаривали редко. Лариса не умела интересно рассказывать, а Петя не считал свою работу увлекательной, да и без этого ему было о чем рассказать своей любимой жене.
А на работе у Петра тем временем все шло своим чередом. Зерно «доверия», брошенное начальником в юный мозг Петра, дало свои ростки. Однажды, когда работы было особенно много, Петру передали пачку накладных, по которым нужно было выдать деньги. Обычно Петр внимательно все проверял, но сегодня ему позвонил начальник и попросил не затягивать с выдачей денег. Петр решил, что раз начальник сказал, то все в порядке, товар получен полностью и подписал распоряжение для кассы. Вечером Петр все-таки заволновался – а правильно ли он сделал, не проверив все лично сам? Но поскольку никто не обращался к нему с вопросами по тем накладным, он успокоился. И когда примерно через месяц ситуация повторилась, он уже совершенно спокойно отправил документы в кассу на оплату без дополнительной проверки. Начальник продолжал иногда обедать вместе с Петром и стал все чаще хвалить его работу. Поэтому, когда однажды Петр получил внеочередную премию, он обрадовался, но не удивился – не зря, значит, начальник хвалил. Со временем все чаще Петр отправлял накладные на оплаты без проверки по просьбе начальника и все чаще стал получать премии. Некоторые сотрудники начали на него неодобрительно поглядывать, но Петр списывал это на ревность к начальству и не обращал поначалу внимания.
Благосостояние молодой семьи росло и Петр с Ларисой сняли большую комнату в коммунальной квартире, переехав туда из общежития, где жили до сих пор.
……..
Петр был умным и быстро все понял. Понял, что именно его сдадут и на него повесят все финансовые махинации, а сами, имея связи в серьезных структурах, просто будут продолжать работать и воровать, да еще и получат награды за разоблачение растратчика в особо крупных размерах. И он решил сбежать. Как он думал, чтобы уберечь Ларису от позора, от конфискации, от шушуканья соседей. Он так решил. Он собрал в небольшую сумку все деньги, которые скопил за время работы, немного белья и теплый свитер. Лариса была «жаворонком», поэтому засыпала рано и очень крепко, как человек абсолютно здоровый и с чистой совестью. К часу ночи Петр закончил сборы, еще раз подумал не написать ли любимой письмо, чтобы не переживала, но еще раз отверг эту мысль. По письму ее могли заподозрить в причастности к его делам. Он сунул сапоги в мусорный мешок и в тапочках, чтобы соседи подумали, что он как обычно выносит мусор, тихонько вышел из комнаты, а затем и из квартиры. Пожилая соседка Надежда Ивановна, которой тоже обычно не спалось допоздна, проворчала что-то о том, что мужик должен ночью с женой в постели лежать, а не на помойку шастать, и пошла на кухню поставить чайник. На кухне она обратила внимание, что на столе семьи Морозовых не прибрано – валяются обертки от конфет и пустая пачка из-под чая. Она подумала: «Вот ведь, на помойку пошел, а мусор весь не собрал. Нет, не умеют нынче молодые хозяйство вести как следует».
А утром к ним в квартиру пришли из ОБХСС. Ларисе была абсолютно растеряна. Она ничего не понимала, заходила по очереди в комнаты ко всем соседям и спрашивала: «Петя мой не у Вас?». Она трижды заходила в ванную и в туалет, она даже зачем-то заглядывала под столы и шкафы – вдруг он прячется. И когда пришли милиционеры, она с радостью кинулась к ним: «Вы нашли Петю?». Но, как оказалось, милиционеры сами хотели видеть Петра Матвеевича Морозова, который обвинялся в хищениях особо крупных размеров. Они, конечно, были сильно удивлены той скромностью жилища и отсутствием большого количества драгоценностей у его жены, Ларисы Павловны Морозовой, урожденной Шипило.
Сначала Лариса наотрез отказывалась поверить в то, что ее романтичный Петя, который читал ей стихи, объяснял ей про будущее, про то, что надо усердно трудиться, чтобы это будущее было светлым и радостным, надежный Петя, который всегда защищал ее, помогал во всем, мог бы оказаться вдруг вором. Да еще в таких масштабах, о которых ей говорили, вызывая на допросы. Она также не могла понять – почему же он ушел, ничего ей не сказав. Хотя если то, о чем говорили люди из ОБХСС, было правдой, то как раз логично – Петя не честный советский служащий, а буржуазный элемент и он в тайне даже от нее! своей жены, воровал у государства деньги, а теперь просто сбежал. Когда обида и страх отступали, Ларису мучила мысль – как простого бухгалтера могли допустить к таким деньжищам? Неужели у них там не было никакого начальника, который за все это отвечал? Почему обвиняют только Петю и никого больше? И наконец, как Петя мог в одиночку прокручивать какие-то там хитрые схемы? Вечером она задавала эти вопросы вслух на коммунальной кухне, но соседки тут же возвращали ее в реальность – уехал тайком, значит виноват, а с собой не взял, значит не любил. Эти нашептывания совсем лишали Ларису сил и способности размышлять. День за днем ее таскали на допросы и вечер за вечером соседи нашептывали ей, какой ее Петя негодяй. Соседка Надежда Ивановна сочинила целую историю о том вечере, когда Петя в последний раз вышел из квартиры, будто бы вынести мусор. Якобы и «очи его горели нехорошим огнем», и «попрощался он как будто навсегда» и еще много всякой чепухи. Ларису «попросили» с работы. Тень мужа-вора легла на нее и как будто впиталась в кожу. Кожа Ларисы потемнела, волосы потускнели, глаза ввалились и приобрели недоуменно-испуганное выражение. Поскольку о деньгах в их семье всегда заботился Петя, да и заработка у Ларисы не стало, она очень скоро оказалась совсем без средств к существованию. Поняла она это только тогда, когда пришло время платить за электричество и т.д...  Надежда Ивановна заглянула к Ларисе в комнату и елейным голоском пропела: «Ларочка, а вы по счетчику оплачивать когда будете?». Да и за комнату надо было платить. Они с Петей так и не удосужились получить жилье, а прописаны были все у той же Петиной тетки, поэтому по-прежнему снимали – благо денег хватало.
Лара пошла к Петиной тетке, но  та, сославшись на болезнь, даже не открыла ей дверь. Потом она позвонила Петиным родителям в Рязань, но со свекровью она не была особо близка и нарвалась на холодное отчуждение и полунамеки, что наверняка это она, Лариса, виновата в том, что Петя стал вором, выпрашивая у него шубы и колечки. Лариса даже не стала объясняться, но мысленно поблагодарила свекровь за идею. Пара колечек у нее все-таки есть и их можно продать, чтобы прожить какое-то время. Своим же родственникам на Украину она даже звонить не стала – побоялась, что мама сильно расстроится и ей может стать плохо с сердцем.
……….
Петя решил уехать на Украину. Почему туда? Ну во-первых это была другая республика и он надеялся, что там ему будет проще затеряться. Во-вторых именно эту республику он выбрал, потому что это была родина Ларисы и он надеялся найти там таких же открытых и доброжелательных людей, как его жена. Ну и в-третьих – там осенью существенно теплее, чем в Ленинграде и, если что, можно будет как-нибудь прожить до зимы, а там видно будет. Петр выбрал на карте местечко под названием Березовка. Почему-то именно сейчас ему вспомнилась мама и то, как она ругала его, если он не слушался ее: «Вот я тебе березовой каши сейчас дам». Березовая каша означал порку березовыми розгами, но Петю в детстве никогда не пороли ни розгами ни ремнем, а вот выражение в ходу было. И сейчас, унося ноги из Ленинграда, Петя сам себя ругал за то, что не понял сразу опасности ситуации, за то, что зазнался и за то, что позарился на премии. Он  давно уже осознавал, почему начальник просит его подписывать документы не глядя, а потом премии выписывает. Осознал, да загнал эту мысль подальше. Ведь так здорово было жить - не тужить, покупать Ларисочке подарки, ходить в театры да в кино, кушать что хочется, носить красивые вещи, которые в обычном магазине было не купить, а можно было только из-под полы достать. И теперь он сам себе прописал березовой каши, да некому было его выпороть. И даже поругать его было некому. Он обрубил все концы. Свой паспорт он предусмотрительно сжег. Что он будет делать дальше и как – Петр не знал, но был убежден, что как-нибудь выкрутится. И как только выкрутится, сразу организует приезд Ларисы. Он уже совершенно не представлял себе жизни без нее. Вернее даже не так. Он не представлял, как она там справится без него, хотя искренне рассчитывал, что родственники не дадут ей пропасть. «Лучше пусть ее жалеют, потому что ее муж бросил, чем обвинят в сообщничестве» - думал Петр. Не быстро и не просто, но Петр добрался до заветной Березовки. Селенье Березовка оказалось очень маленьким. Петр постучал, в ближайшую хату, дверь ему открыла женщина лет около сорока, с рыбьими глазами за толстыми стеклами очков. «Училка» - подумал Петр и не ошибся. Петя не успел придумать себе складную легенду и теперь растерянно смотрел на женщину, хлопал глазами и думал – что бы сказать, чтобы она пустила в дом и дала поесть, а еще лучше помыться, а может даже и пожить. Женщина тоже долго смотрела на него недоуменно и в конце концов спросила: «Вы кто?». «Не знаю» - выдавил Петя. Женщина оказалась умной и дальше все додумала сама. Она решила, что Петр потерял память и заблудился. Но по его выговору было понятно, что он не местный и тогда она все-таки уточнила: «А как Вы сюда попали?» и тут Петр честно признался: «На автобусе». Все ясно, решила про себя женщина, парень издалека, приехал в райцентр на стройку работать, его там шибануло, он память –то и потерял. Выглядел Петр действительно, то ли как бродяга, то ли как работяга. «Наверное» - легко согласился Петя. Женщина впустила Петра в дом и предложила ему выпить. Петр вообще-то был мало пьющим, но в его ситуации отказываться было неправильно.
Женщина была русской, звали ее Мария Георгиевна. Она работала учителем русского языка и литературы в районной школе, в городке Новый Буг. Туда она и решила отвезти беспамятного, но автобус в Новый Буг ходил только по утрам, и она просто оставила его у себя до завтра. К вечеру они разговорились –Мария Георгиевна все расспрашивал Петю, пытаясь найти зацепку, которая помогла бы парню все вспомнить, а Петя старательно увиливал, изображая из себя не то дурачка, не то тяжелобольного. Вскоре Марии Георгиевне надоело расспрашивать странного гостя и она начала рассказывать о себе, о своей школе, о детях, о трудностях в изучении литературы, особенно поэзии современными школьниками. Тут Петр заинтересовался и начал декламировать свои любимые стихи. Женщина удивилась – надо же, про себя ничего не помнит, а Евтушенко наизусть страницами шпарит! И еще раз твердо убедилась, что мужской мозг очень загадочная субстанция. Раньше ей эта мысль приходила в голову всякий раз, как не складывались ее отношения с очередным ухажером. Теперь, когда ухажеры совсем перевелись, ей прислала судьба этого молодого человека. И опять ей ничего не понятно. Наверное, так ей на роду написано.
Утром Мария Георгиевна отвезла Петю в Новый Буг в больницу и оставила ему свой домашний адрес, а также адрес и телефон школы, чтобы он мог, если понадобится, к ней обращаться. В своем воображении, Мария Георгиевна уже рисовала картины своего семейного счастья с этим интересным молодым человеком, который должен быть ей благодарен за спасение и должен обязательно полюбить ее до смерти, не смотря ни на ее возраст, ни на полное отсутствие привлекательности.
Врачи обследовали Петра, но никаких патологий у него выявить не смогли. Петр решил использовать выдуманный Марией Георгиевной сюжет и говорил, что вроде работал на какой-то стройке, но точно не помнит. Поскольку самочувствие его было нормальным, а документов у него не было. Его отправили в милицию. Именно там Петр и рассчитывал обзавестись новой личностью. Он уже решил, что имя он менять не станет (сложно привыкнуть к другому имени), а вот отчество и фамилию уже себе придумал – Жаров. Петр Михайлович Жаров. Как будто бы сын того самого известного актера, который мог играть и бандитов и помещиков и сельского милиционера Анискина.  Именно на Анискина был похож милиционер, который принял у Петра заявление об утере паспорта, так его и будем для простоты называть. Как ни странно, в небольшом, но Новом Буге, все поверили Петру и через некоторое время он получил паспорт и даже с пропиской у Марии Георгиевны в Березовке. Теперь Петр мог наконец утроится на работу. Лучше всего он разбирался естественно в бухгалтерии, но сразу идти по специальности он не мог, потому что боялся «раскрыться». На стройку он идти наотрез отказался, потому что якобы стал бояться производственных травм. Так называемый Анискин вместе с учительницей устроили Петра, теперь уже Ивановича Жарова, в «Межколхозстрой», который включал в себя кирпичный завод, лесопильный и столярный цехи, цех железобетонных изделий и мог стать для опытного человека золотой жилой. Там можно было честно трудиться на благо страны и получать заслуженные премии и звания, потому что предприятие уже к тому времени было передовым, а можно было и легко подзаработать, при опытном распределении нарядов, материалов и т.д.. Петра взяли в бухгалтерию, поскольку он продемонстрировал интерес и хорошие способности к устному счету. Довольно скоро, обаятельный Петр освоился в новом коллективе и в Новом Буге. И начал думать как бы вызвать сюда Ларису, не попавшись Ленинградским властям.
…………
Работать Лариса смогла устроиться только санитаркой в психбольницу на Пряжке. Платили там мало, на жилье не хватало, поэтому она втихаря там же и жила. За полгода она притерпелась к тяжелому труду, постоянному голоду и пренебрежительному к ней обращению. Выглядела она не лучше душевнобольных пациентов больницы. О Пете она думала все реже и без особых эмоций. У нее не осталось к нему ни любви, ни обиды. Она просто вспоминала свою прежнюю жизнь как не очень интересную книгу. Иногда она задумывалась о ребенке. Вернее о том, что хорошо, что они с Петром не успели завести ребенка. Сейчас с ребенком на руках ей было бы гораздо тяжелее. В этом городе ей было некому помочь. Иногда она вспоминала те дни, когда была полна жизни, энергии, готова была делиться ею с окружающими – с Петей, с детишками в больнице, где она тогда работала, с друзьями-приятелями. И если еще оставалось, то она писала письма неизвестным друзьям из других соц. стран или  Советских республик. До сих пор на адрес Петиной тетки приходили письма для Ларисы, с фотографиями красивых городов, улыбающихся людей, которые хотели дружить с советской девушкой и, возможно, побывать когда-нибудь в самом прекрасном городе на земле – в Ленинграде. Сейчас Лариса вспоминала эти полные теплоты письма как что-то нереальное. Бывшее не с ней. В больницу ей естественно никто не писал, Петины родственники общаться с ней не хотели, друзья тоже все куда-то делись. Самый прекрасный город на земле отторгал неудачливую хохлушку-хохотушку. Своим же родственникам Лариса иногда писала формальные письма, о том, что у них с Петром все нормально, работают и очень заняты. Так же не часто, на теткин адрес приходили длинные ответы с пожеланиями здоровья и приветами ото всех родственников. На первых порах после замужества, родственники присылали Ларисе с Петром посылки – с салом, закатанными помидорчиками, вишневыми компотами, но они всегда так яростно отказывались, что родня постепенно перестала слать посылки. Как же Лариса сейчас о них жалела! Она все время была полуголодной, потому что рачительно вести хозяйство не умела, да ей и негде было, а денег у нее было только-только чтобы с голоду не умереть. Иногда к Ларисе в больницу приезжала Петина тетка, привозила письма от родственников с Украины. Смотрела на Ларису, охала, тихонько оставляла под письмом рубль и уходила. Более существенную помощь тетка не считала нужным оказывать, потому что тоже считала Ларису виноватой в сложившейся с ней ситуации, да и в Петиных несчастьях тоже. Но из жалости к таящей на глазах девушки, все-таки подкидывала денежку «на пирожки». Лариса обычно проедала этот рубль сразу. Она просто шла в ближайшее кафе и заказывала все, на что хватало. Каждый раз она объедалась и давала себе слово, что в следующий раз, если он будет, она обязательно растянет этот рубль на несколько дней. Но следующий раз случался не скоро и Лариса успевала позабыть обещание, данное себе в сытом состоянии.
Примерно через полгода, к Ларисе снова пришла Петина тетка и принесла письма. Писем в этот раз  было два. Одно от мамы из Николаева, а другое… от какого-то неизвестного мужчины тоже с Украины, который хотел бы «дружить по переписке». Лариса сначала отдала тетке письмо обратно, мол выкини, мне не нужно, но тетка ее уговорила – а что – может хороший мужчина, ну по переписываешься, с тебя не убудет, хоть отвлечешься от своих дуриков. Лариса покорно согласилась и отложила письмо не читая. Через неделю, когда до зарплаты оставалось еще несколько дней, денег уже совсем не было, а есть тем не менее все время хотелось, Лариса обнаружила у себя это письмо и решила действительно почитать его и может быть даже написать ответ. В тот момент она думала, а не попросить ли мужчину с Украины прислать ей посылочку с салом. Но прямо так сразу просить было неудобно и она решила завязать переписку. Но что о себе написать, она совсем не знала. Кто она? Медицинский работник. Где работает? В психушке? Парень сразу перестанет ей писать. Про что ей рассказать – как ее муж оказался вором и сбежал от правосудия и от нее? Вряд ли это вызовет желание переписываться дальше. Люди не любят чужих проблем. Люди любят веселых и жизнерадостных, которым можно высказать все свои горести и получить в ответ ободряющее: «Ничего, держись, прорвемся! Я тебе помогу, вместе мы справимся с твоими проблемами». А уж от тех, кто сам ищет помощи, люди предпочитают сматываться как можно скорее. И тогда Лариса стала вспоминать какой она была, чем она занималась ДО всего этого, какие книжки читала, что ей Петя рассказывал. И стала писать. Когда Лариса писала эти письма своему новому другу, она как будто возвращалась в то беззаботное время. Она с удовольствием рассказывала о своих бывших соседях, о своей бывшей работе, о детишках и их шалостях. Только вот про свой любимый город - Ленинград, как раньше, она не писала. Она как будто обиделась на него за то, что он стал таким холодным к ней, таким надменным, с этими своими гранитными набережными и хваленой архитектурой. Она больше стала писать о родных местах – о белых хатах-мазанках, о кукурузных полях, о ярких подсолнухах и о своем детстве.
Когда за месяц пришло третье письмо, тетка предложила Ларисе завести абонентский ящик на почтамте. Лариса, как обычно, послушно все сделала, как велела тетка. Теперь в жизни Ларисы появился Главпочтамт, с его огромным залом, с потолком «до неба», с красивым полами, торжественной обстановкой и гулкой тишиной. Лариса придумала себе, что Главпочтамт, это врата, через которые приезжие поддерживают связь из чопорного Ленинграда с другим, живым, миром. Ей казалось, несмотря на всю серьезность Главпочтамта, именно там есть какой-то простой выход из ее сложной ситуации. Мужчина, который писал ей письма, казался взрослым, солидным и очень умным. Он писал серьезные вещи о политике, об урожае в ближайшем колхозе, о том, что происходит в правительстве. И при всем этом, Ларисе казалось, что она знает этого мужчину уже тысячу лет. Одно только ее смущало – его звали Петр. Правда не Петр Матвеевич, как ее бывшего(?) мужа, а Петр Михайлович. И не Морозов, а наоборот, Жаров, как артист. Еще одно ее смущало – ее собственный статус «соломенной вдовы». Она вроде бы была замужем, о чем имелась отметка в паспорте, но мужа у нее не было. И где он, Лариса не знала. Незнакомцу она про мужа почти ничего не писала. Совсем ничего написать она не могла, все-таки надо было сообщить ему о том, что она замужем. Но подробностей не писала, а на вопросы отвечала уклончиво. Работает. Много. Бухгалтер. Петр Михайлович с расспросами о муже не усердствовал. Его гораздо больше интересовало, как живет сама Лариса. Готовит ли она что-нибудь, гуляет ли, можно ли в Ленинграде купить хорошей колбасы. Дело шло к середине 80-ых, и колбасу действительно было достать не просто. Вообще продукты было доставать все сложнее и сложнее. Предприимчивые люди ездили за колбасой в Москву или заводили приусадебные участки, на которых выращивали не только картошку с огурцами, но и кур с кроликами. У Ларисы в Ленинграде садового участка не было. И колбасу она ела редко – только на бутербродах в кафе, когда тетка подкидывала ей рублик. Но писать об этом Петру Михайловичу Лариса не могла. И она врала. Врала, что в гастрономах все продается. Ну не все, но кое-что иногда «выбрасывают». И вообще, живет она хорошо, только вот по салу скучает. Уж больно она его любит, а мама совсем перестала присылать.  И однажды на почтамте Лариса обнаружила не письмо, а извещение о посылке. От него! Он прислал ей сала, гречки, кровяной колбасы, топленого масла и сладостей. Лариса была на седьмом небе от счастья. Она снова начала чувствовать себя живой. Следующая посылка пришла через 2 недели. В ней было абрикосовое варенье, зеленый горошек и баночка икры. И письмо, в котором Петр Михайлович приглашал Ларису к себе в гости. В городок Новый Буг. Если сможет, то вместе с мужем, если муж не сможет, то может и одна приехать или с кем-нибудь другим из родственников или друзей. Лариса сначала написала письмо с благодарностью и с отказом, но отправлять сразу не стала. Потом немного подумав, она решительно взяла чистый лист бумаги и написала заявление на отпуск. После чего долго и пространно сочиняла Петру Михайловичу ответ, из которого следовало, что она очень рада его приглашению и с удовольствием бы приехала к нему в Новый Буг, и вместе с мужем, но муж сейчас занят и не может, а она не хочет обременять такого хорошего человека, да еще и компрометировать его своим появлением без супруга. Письмо она писала полночи. Перечитывала, переписывала, подправляла, выискивала сама в своем письме скрытый смысл ли возможность его как-то не так трактовать. Уж больно ей хотелось уехать отсюда, из-под этого вечно-тяжелого неба, которое ее расплющивало, от этих людей, которые ее вычеркнули из своей жизни ни за что. Уехать к солнцу, к человеку, которому не наплевать на нее. Но так, чтобы он не подумал, что она навязывается. В ответ на это ее письмо пришла телеграмма с адресом и просьбой телеграфировать номер поезда и когда встречать. Лариса все решила мгновенно. Она сюда не вернется. Если что – поедет потом к родственникам в Николаев. Как бы не ругали, а выгнать не должны. Родня все-таки. Лариса быстренько оформила расчет и побежала покупать билет. Петиной тетке она решила ничего не говорить. Вдруг еще подумает, что она, Лариса, легкомысленная особа. Хотя не все ли равно, что она подумает? Но Лариса на всякий случай не сообщила. Тем более, что с тех пор, как Лариса завела ящик на Главпочтамте, тетка ни разу к ней не заходила. Из чего Лариса сделала вывод, что ей, тетке, все равно, что с Ларисой происходит.
Уже на следующий день она сидела в поезде. С собой у нее был флакон спирта, честно сэкономленный в больнице, немного личных вещей и пара вареных яиц в дорогу. Ну и гостинцы – чай со слоном, банка настоящего кофе, шоколадные конфеты фабрики Крупской. На все это плюс билет, Лариса потратила почти все деньги. Но сейчас ее это не беспокоило. Она уезжала! И почему-то ей казалось, что уезжает она навсегда.
………….
Петр жил-поживал припеваючи. Городок Новый Буг хорошо принял предприимчивого молодого человека. Сначала его все жалели, как сиротку, а потом полюбили за открытый нрав, внимательность к людям и желание помогать. Таким образом Петр, теперь уже Михайлович, обзавелся большим количеством знакомств, как на своем предприятии, так и за его пределами. Эта его способность строить отношения помогла ему быстро встать на ноги и обзавестись всем необходимым. Кроме командировок по делам «Межколхозстроя», Петр регулярно заезжал в Березовку к Маше, как он теперь называл Марию Георгиевну, или заходил к ней в школу – поболтать с ней и с учениками. Наученный горьким опытом, Петр решил заранее обзавестись информацией на окружающих его людей, а для этого нужно было иметь много знакомых и со всеми добиться искренних отношений. А с кем отношения могут быть наиболее искренними? Конечно с детьми. Да и всем известно, что мальчишки всегда все про всех знают, везде бывают и отлично соображают, что бы взрослые о них не думали. Дети же и подсказали Петру идею написать Ларисе письмо от имени незнакомца, который хочет быть другом по переписке. Однажды Петр зашел к Маше в школу, а ребята дружно скопом рассматривали открытку с видами Болгарии, которую прислал старшей сестре одного из них, болгарский «друг по переписке».
После того, как Лариса согласилась приехать к нему в Новый Буг, спокойная жизнь у Петра закончилась. Он совершенно не был готов ни к разговору с женой – почему он уехал, ни с объяснениями для новых знакомых – кто это такая и как его нашла, если у него потеря памяти. И если первую проблему он считал не очень сложной, хотя, вероятно, эмоционально мучительной, то вторая проблема была действительно серьезной. Надо чтобы никто ничего не узнал про его прошлую жизнь, иначе… Он даже боялся предположить, что иначе. И он решил врать «близко к тексту». Вернее Ларисе он собирался рассказать всю правду, а вот окружающим он приготовил историю про дружбу по переписке, которую начал, чтобы не чувствовать себя несчастным от одиночества.  Хотя и от Ларисы ему было что утаить. Он совсем не собирался рассказывать ей про Машу. В этой связи возникала еще одна проблема – Маша. Но Петр считал этот нюанс не существенным. Маша же умная женщина, думал он, она же не думает, что между ними что-то серьезное…
Поезд на станцию пришел утром. Лариса, свежая после сна и радостно-возбужденная перед встречей с новой жизнью, стояла в тамбуре и во все глаза смотрела в окошко на перрон, пытаясь угадать, как выглядит тот, к которому она едет. Она представляла себе мужчину, похожего на ее Петра, только взрослее, жестче, мужественнее что ли. Когда поезд остановился, Лариса выпорхнула из вагона, ожидая, что ее тут же окликнут или … А чего она собственно ждала? Рванула неизвестно куда, неизвестно к кому. На платформе никого не было. Вообще. Она стояла и хлопала глазами. Постепенно из глубины головы к глазам начали подступать слезы. Она развернулась к поезду, чтобы запрыгнуть в него обратно и уехать, но поезд уже тронулся и дверь в вагон была закрыта.  А в это время из-за поезда за ней наблюдали. Лариса заметила между проезжавшими вагонами, что на той сторонней путей стоит мужчина. На секундочку ей показалось, что мужчина выглядит в точности так, как она себе представляла. Она потрясла головой. Тогда ей показалось, что там стоит Петр. Ее Петр. Когда поезд прошел, оказалось что и то и другое правда. Как говорил один не глупый человек, в Советском Союзе все были равны, но некоторые были «ровнее». Петр умудрялся даже в далекой глуши выглядеть как-то… Ну не по-советски что ли. Хотя одежда на нем была самая обычная, прическа у него была тоже обычная. Но осанка и взгляд говорили о какой-то внутренней раскрепощенности, которой не было у большинства других людей. Все это шокировало Ларису и она продолжала стоять как вкопанная, совсем не понимая что происходит. У нее даже промелькнула мысль, что ей сейчас придется Пете объяснять - что она здесь делает, к кому приехала и почему.  Пока она стояла, Петр кошачьей походкой, аккуратно, словно боясь спугнуть, подходил к Ларисе все ближе и ближе. Когда они оказались лицом к лицу, Лариса вышла из ступора и расплакалась. Дальше случилась ожидаемая сцена – она начала с обвинений, потом закидала его вопросами, он оправдывался, успокаивал ее, снова оправдывался, что-то объяснял ей. Лариса привыкла слушаться и, поэтому когда Петр говорил ей, что надо ему верить, она автоматически начинала верить. Тем более, что сейчас к ней вернулись все сомнения, которые терзали ее сразу после исчезновения Петра. Проще всего поверить в то, что совпадает с вашим собственным мнением. Не так ли?
И они снова зажили вместе. Милиционер «Анискин» и другие новые знакомые Петра намекали, что нехорошо просто так вместе жить с девушкой, надо бы зарегистрировать отношения, но сделать этого Петр не мог, потому что формально, холостым был только он, а у Ларисы в паспорте стоял штамп о браке с товарищем Морозовым Петром Матвеевичем. Со временем всем наскучило обсуждать этот вопрос и от Петра отстали. Лариса устроилась медсестрой в детское отделение больницы, благо документы о медицинском образовании у нее с собой были. Она привыкла называть, что у Петра другая фамилия и отчество. И только иногда возвращалась к разговору о возможном участии Петра в денежных махинациях. Но Петр все отрицал, утверждая что «ни сном, ни духам» не ведал о том, что творилось на базе, и никаких документов сознательно не подписывал. Лариса недоверчиво склоняла голову, складывала руки как для молитвы и срывающимся полушепотом говорила: «Петенька, милый, пообещай мне, поклянись, что ты никогда-никогда-никогда ничего не будешь красть или чего-нибудь еще незаконного делать!» Петр делал серьезное лицо и отвечал торжественно: «Лара, никогда! Клянусь!».
На работе у Петра дела шли в гору. Он уже перестал быть помощником бухгалтера, а вырос до начальничка средней руки, имевшего доступ к вопросам распределения нарядов, ресурсов и т.д.. Надо сказать, что его все любили. Колхозы любили за то, что взятки брал умеренные, если обещал что-то, то обязательно доставал, остальное делил по справедливости, стараясь, чтобы всем доставалось хоть немного необходимых материалов. Начальство уважало за то, что у него в отделе показатели хорошие, что на него никто не жалуется, ну и конечно за то, что делился.
После работы Петр успевал общаться с новыми «старыми» друзьями – «Анискиным», мальчишками из школы Марии Георгиевны, и с ней самой. Он даже познакомил Ларису с Машей. Обе женщины втихаря пофыркивали друг на друга. Лариса считала их с Петей обязанными Маше за ее помощь и поэтому соглашалась с ней общаться, хотя никак не могла понять, что у них теперь может быть с Петром общего, ведь он практически женат. А для нее и фактически тоже. Маша же ревностно относилась к Ларисе, потому что не понимала, с чего вдруг ее Петя стал жить с этой простушкой. И естественно считала Ларису легкомысленной женщиной, раз та приехала откуда -то и сразу стала жить с мужчиной. Однако забота о Пете немного сблизила их. Они, хоть и сдержанно, но все-таки общались друг с другом. Каждая из них наедине нашептывала Петру про другую всякие гадости. Так Петр узнал, что у Ларисочки «толстоватые коленки, и вообще ножки как тумбочки». А у Маши «глаза, будто на ниточках, вытаращенные. Может базедова болезнь?». Когда они встречались вместе, Петр обнимал из обеих и смеясь говорил, что они его любимые женщины. Обе воспринимали это как шутку в отношении другой, но как истину в отношении себя. Анискин, когда присутствовал при этих моментах, прищуривал глаз и скептически качал головой, но ничего не говорил. Не его это было дело.
Эта идиллическая жизнь продолжалась недолго. В стране началась перестройка. Она пока не докатилась в полной мере до регионов, но по телевизору все время говорили про гласность, плюрализм и другие невероятные и непонятные вещи. У чиновников и начальников всех мастей должна быть хорошо развита интуиция. И чем выше чиновник, тем мощнее интуиция. Начальники «Мехколхозстроя» тоже в некоторой степени владели этой способностью. Они понимали, что меняется время и может что-нибудь произойти и в их жизни. Только они никак не могли понять – что же предпринять. Некоторые из них на всякий случай стали пытаться прибрать к рукам как можно больше и Петина деликатность в денежных вопросах им стала мешать. Другие наоборот решили поменять окраску и  стали клеймить «совковые» подходы к управлению предприятием и их так же перестал устраивать Петр, который находился в хороших отношениях со старыми кадрами. Петр всего этого не замечал, находясь в эйфорическом состоянии – они с Ларисой ждали ребенка. Петр заботился о жене изо всех сил, Лара была на седьмом небе. Беременность протекала нормально, Лара была здоровой и сильной молодой женщиной, так что все должно было быть хорошо, но Петр все равно очень сильно переживал, постоянно заезжал домой, проведывал свою Ларисочку, мотался на рынок за свежими продуктами, замучил всех врачей, требуя постоянного контроля за самочувствием Ларисы и плода. В результате, когда родился малыш, Петр остался без работы. Малыш родился крепеньким. Его назвали Алешкой. Алексеем Петровичем Морозовым. Лариса настояла на том, чтобы записать ребенка на свою фамилию, которая на самом деле была настоящей фамилией Петра. Когда малыша собрались регистрировать, обнаружили, что Лариса, оказывается замужем и без согласия ее «мужа» записывать на фамилию Морозов отказались. Пришлось все-таки записать его Алешку Жаровым. Лариса страшно переживала по поводу «липовой» фамилии, а Петр заволновался о том, что его «дело» может всплыть, по следам его жены. Но пока все было тихо. Хотя, как это обычно бывает, проблемы приходят сразу толпой. Поодиночке им, видимо, скучно. Школу, где работала Мария Георгиевна, закрыли из-за нехватки финансирования. Здание школы начали использовать для торговли чем попало. Маша осталась без работы и пришла к Петру за помощью, рассчитывая, что он что-нибудь придумает. И уж во всяком случае, отнесется к ней с состраданием, как она однажды отнеслась к нему. Но Петр с прохладцей известил ее на пороге дома, что ничем помочь ей не может и сейчас очень занят, потому что ему нужно купать малыша. Маша ушла, но внутри у нее вскипело возмущение от несправедливого к ней отношения. Через некоторое время Маша пришла снова, но уже более решительно заявила, что если он ей не поможет, то она все расскажет его Ларисочке. Петр недоумевал – что рассказывать то? Между ними  же ничего серьезного не было. Почти… На что Маша уверенно заявила, что этого «почти» хватит для того, чтобы у Ларисы пропало молоко и желание общаться с Петром. Петр сначала испугался и обещал подумать, как ей помочь, но потом решил, что Маша женщина интеллигентная и не станет устраивать некрасивые скандалы. У него, конечно, были сбережения, и он уже нашел способ подзаработать при помощи торговли, но он совсем не хотел делиться своими деньгами с «чужой женщиной». Однако претензии Маши не закончились. Она стала подстерегать Петра, когда тот выходил гулять с Алешкой, у магазина, на автобусной остановке. И либо укоризненно на него смотрела, либо уговаривала быть благоразумным и не навлекать на себя беды. Петр отмахивался от нее, как от назойливой мухи. Тогда Маша сменила тактику. Она стала взывать к Петиному благородству, которое «не может позволить мужчине бросить женщину на произвол судьбы». Было видно, что эти выпрашивания давались Маше с большим трудом. Именно это наблюдение и давало Петру некоторое спокойствие. Он был уверен, что она не сможет переступить через себя и унизиться до того, чтобы прийти к Ларисе.
Но однажды, когда Петр пришел с малышом и Ларисой в поликлинику, они встретили там Машу. Когда Лариса с Алешкой зашли в кабинет врача, Петр остался за дверью. Разговор у Маши и Петра состоялся короткий, но неприятный. После него Петр серьезно занервничал и решил… сбежать! Но на этот раз он решил  сделать это с Ларисой. Обосновав необходимость отъезда отсутствием работы, Петр стал вместе с Ларисой планировать переезд куда-нибудь в другой регион страны, где могут пригодиться его финансовые таланты. Ларисе с сыном нужно было хорошо питаться, а не перебиваться его случайными заработками. Лариса боялась уезжать с маленьким, но безоговорочно доверяла Петру. Ее только смущало категоричное условие Петра – никому ничего не рассказывать. Никому и ничего! Чтоб не сглазили, говорил Петр. Лариса в сглаз не особенно верила, но согласилась, как обычно.
……
Решение о месте назначения родилось у Петра быстро. Он вообще не был склонен к долгим раздумьям. Когда-то вместе с ним в Ленинградский Политехнический институт поступал один узбек по имени Бобожан. Петр запомнил его, потому что имя смешное. Да еще сам Бобожан говорил, что по-узбекски его имя означает дедушка. Почему молодого парня звали Дедушка, Петр никак не мог понять и это его страшно веселило. Бобожан был хорошим парнем, он собирался учиться в Политехе на электромеханическом факультете, чтобы потом строить электростанции на бурных реках Средней Азии. Они с Петром даже обменялись адресами. И хотя листок с адресом у Петра не сохранился в силу известных причин, название города Петр помнил хорошо - Фергана. Бобожан с гордостью рассказывал, что название города переводится с Персидского как «дом ангелов», что это второй после Ташкента город в Узбекистане и что у них есть много заводов и везде нужны молодые специалисты. Петр решил, что сейчас то самое время, когда заводам нужны скорей не молодые, а опытные специалисты. Особенно опытные экономисты (Петр уже считал себя таковым).  В общем, они решили ехать в Фергану. Пока они собирались, Лариса стала вспоминать, как она осталась одна в Ленинграде и с каким облегчением думала тогда о том, что они с Петей не завели ребенка. Вот теперь она уже с ребенком, но, слава Богу, Петр ее не бросает, хотя ехать в такую даль тоже представлялось ей довольно странным и опасным.
Петр ехал в Фергану с небольшой надеждой встретить Бобожана, но увидев большое количество людей восточной внешности, понял, что надежде его не суждено оправлаться и даже если бы он встретил, то не смог бы узнать Бобожана, тем более, по прошествии стольких лет. Прямо на автовокзале им удалось снять комнату на улице Коммунистов недалеко от самого автовокзала. Комната была большая, светлая, с большим балконом.  Первым делом, разместив Ларису с Алешкой,  Петр обзавелся справочником предприятий и решили обойти их, чтобы сразу устроиться на работу на крупное предприятие. В отделах кадров он представлялся «экономистом», но предоставить подтверждающих этот факт документов не мог. Здесь в Узбекистане перестройка еще не началась – далековато было от центра, здесь была какая-то своя колоритная смесь вековых восточных традиций и застоявшейся советской власти.  Советская власть свела в этом городе большое количество разных национальностей. Помимо Узбеков в Фергане жили киргизы, таджики, русские, татары, украинцы, корейцы, азербайджанцы, турки-месхетинцы, депортированные туда еще Сталиным, и много других народом. Фергана была крупным индустриальным центром, но предприятия были укомплектованы квалифицированными кадрами, а без диплома о высшем образовании и без связей, Петра не рассматривали даже на должность младшего специалиста. Походив несколько дней по городу, Петр заметил, что многие здесь занимались торговлей. Культура восточных базаров не исчезала в Средней Азии даже во время бурного строительства Социализма. Но некоторые торговцы были успешными, а некоторые еле сводили концы с концами. Проанализировав ситуацию, Петр решил выступить в роли консультанта для менее удачливых продавцов. Он стал помогать менее грамотным торговцам рассчитывать цену на товар, сводить баланс прибылей и расходов. Простые  торговцы, сначала недоверчиво отнеслись к странному русскому, который ходит по базарам, пристает к местным и предлагает помощь, но попробовав прислушаться к его советам, поняли, что советы его дельные и приносят прибыль. Его тут же прозвали «бухгалтером» за его умение мгновенно считать в уме и потянулись к нему за советами. Петр как-то удивительно быстро ассимилировался в этом восточном городе и стал своим. Он проникся их обычаями, культурой. Стал даже говорить на восточный манер, слегка прищуриваясь и склоняя голову набок. Советы Петра очень скоро перестали быть бесплатными, но это никого не смущало. Он помогал узбекам и таджикам в их конкурентной борьбе с турками-месхетинцами, которые в большинстве своем были более успешными и зажиточными. У взятого наугад месхетинца был свой дом, 2 коровы, 2 теленка, десяток голов других домашних зверей и птиц. Часто мотоцикл или даже машина. На их фоне узбеки были бедняками. Им-то и помогал Петр. И они его не оставляли без благодарности. 
Прошло всего несколько месяцев, как однажды у входа на рынок Петр увидел женщину, которая показалась ему со спины похожей на Машу. Она разговаривала с приземистым дядечкой в национальном узбекском халате. Вдруг дядечка указал рукой на Петра и женщина обернулась. Это действительно была Маша. А впереди у нее торчал огромный живот. Петр был ошарашен! Такого поворота он никак не ожидал! Помимо того, что Маша приехала сюда, в Фергану, она еще оказалась беременной!!! Как он не понял этого раньше, в Новом Буге? Так вот почему она так настаивала на его помощи! Петр мгновенно сообразил, что скрыть Машу и ее ребенка в небольшом восточном городе будет невозможно. Но попытаться он должен. Петр подскочил к Маше, сделал вид, что страшно рад ее видеть, начал расспрашивать о самочувствии, о дороге, об общих друзьях и вместе с этим настойчиво уводил Машу с базара в тихий переулочек, где надеялся с ней серьезно поговорить. Доведя Машу до городского парка и оставшись вдалеке от людей между несколькими чинарами, Петр резко остановился. Лицо его из радостно-приветливого превратилось в озлобленное. Он зашипел на Машу, брызгая на нее слюной и тараща глаза: «Зачем ты сюда притащилась? Что тебе от меня надо? Еще и пузо где-то нагулять умудрилась.» Маша испугалась и расплакалась. Она, сквозь слезы и его шипение, пыталась объяснить ему, что это его ребенок, что она поняла, что беременна, когда у него родился Алешка, что она не может одна вырастить ребенка, что там, в Новом Буге все совсем развалилось и что ей ничего не оставалось делать, как поехать за ним, отцом ее ребенка. Петр спросил Машу, откуда она узнала их адрес и та созналась, что Лариса, незадолго до отъезда, пообещала писать и действительно написала пару писем со стандартным формальным содержанием. На конверте был штемпель Ферганы и номер почтового отделения. От безвыходности ситуации Маша поехала наугад, а теперь слонялась по городу и расспрашивала прохожих о семье русских с маленьким мальчиком. Вот на базаре ей и повезло. Пока Маша причитала, Петр успел успокоиться и принять решение. Он ласково, но твердо сказал, что готов ей помочь материально, но она должна уехать сейчас же. Он сказал, что ему нужно немного времени, чтобы сходить домой за деньгами, и он будет готов проводить Машу. Маша уперлась и заявила, что ей вот-вот рожать, что у ребенка должен быть отец и она никуда не поедет, но согласилась поселиться подальше от них с Ларисой и не разрушать его семью, особенно если он будет регулярно ей помогать  и видеться с дочкой. Ах да, она забыла сказать, что ждет девочку. Петра передернуло – если девочка будет похожа на Машу, то вряд ли он будет ее сильно любить. Но поскольку вокруг них начали собираться местные мальчишки, Петр решил прекратить разговор. Он повез Машу к вокзалу, когда та задергалась, что Петр хочет отправить ее куда-то, он успокоил – там можно договориться о том, чтобы снять жилье. Действительно у автовокзала было легко найти бабушек, которые сдавали комнаты. Петр, уже успевший узнать город, выбрал для Маши наиболее отдаленный от его дома район и повез ее селиться. Пока она устраивалась, Петр съездил домой, взял деньги и вернулся. Он оплатил комнату на 6 месяцев вперед, оставил ей еще денег на жизнь и попросил хозяйку присмотреть за его землячкой, пока «к ней не приедет муж». А сам убежал на базар. Работать. Теперь работать ему предстояло в два раза больше, чтобы содержать обеих женщин, да так, чтобы Лариса не заподозрила утечки доходов.
Петр конечно не смог оставить Машу совсем без присмотра и периодически к ней заходил, принося необходимые детские вещи – кроватку, коляску, рожки и погремушки. Вскоре Маша родила девочку. Хорошую, здоровую симпатичную девочку. Петр, как ни странно, обрадовался этому факту не меньше самой Маши и провел под окнами роддома несколько часов ожидая увидеть дочурку в окне. Маша, видя подпрыгивающего под окном Петра, была на седьмом небе от счастья. Они решили назвать дочку Сонечкой, потому что малышка все время спала, даже во время кормления. Так и пошло – на одном конце города у Петра рос крепкий бутуз Лешка, который уже бегал по всему парку и вызывал улыбку у прохожих, а на другом конце города Маша выгуливала в коляске Сонечку, которая мирно посапывала большую часть времени и  дома и на прогулке. Петр же носился между ними и, казалось, подзаряжался от них любовью и энергией. На базаре к Петру прилепился мальчишка с глазами-угольками, который все время смотрел, как Петр пишет и считает и просил его – дядя Петро, научи меня так считать. И Петр взялся объяснять мальчугану премудрости бухучета и основы экономики. Мальчугана звали Эльшад и он был младшим сыном многодетного азербайджанца Рафика, который тоже торговал на базаре. Петр всегда приветливо с ним здоровался. Так Петр и возился с тремя детьми – с Эльшадом на базаре, дома с Алешкой, пару раз в неделю вечерами с Сонечкой.
Лариса жила в своем мире, полностью погруженная в заботы о сыне. Сложно сказать, была ли она счастлива – она была так сосредоточена. Очень старалась быть хорошей, правильной мамой. Читала Спока и другие книжки по воспитанию детей, тщательно выполняла рекомендации педиатра и вообще – ответственно относилась к своим материнским обязанностям. Алешка рос активным ребенком. Он был жизнерадостным и непоседливым. На улице всегда бегал кругами вокруг Ларисы, иногда отбегая за угол, чтобы заранее посмотреть что там. Он очень любил гулять и пока на улице не было удушающей жары, Лариса старалась гулять с ним как можно больше. К тому же неподалеку был прекрасный парк.
Лариса встретила Машу случайно, гуляя в парке с Алешкой. Тот, как обычно, бегал  от одного газона к другому, подбирая с земли камушки. А по параллельной дорожке чинно прогуливалась с коляской Маша. С ее коляской. Так вот куда Петр дел Алешкину коляску!!! А говорил, что многодетной азербайджанской семье. Жуткая догадка захлестнула Ларису волной. Она подошла к Маше с пылающими щеками, но заставила себя вежливо поздороваться и, изобразив на лице радость, спросить – какими, мол, судьбами? Маша очень смутилась, увидев Ларису, и запинаясь начала что-то объяснять про то, что работы в Новом Буге не было и что ей тоже пришлось уехать, что Петр был так добр и помог устроиться здесь, в Фергане. Тогда Лариса заглянула в коляску, увидела розовое одеяльце и славянское личико ребенка, и без обиняков спросила: «Маша, а кто отец Вашей дочери?». Маша помолчала, посмотрела на Ларису сквозь очки своими рыбьими глазами и, решив для себя, что так будет лучше, тихо сказала: «Ваш Петя». Обе помолчали, одна в ожидании реакции, другая, пытаясь собрать мысли в кучу. «Ясно,- проморгавшись сказала Лариса. – Теперь это будет ВАШ Петя». Забрала Алешку и отправилась домой.
К приходу Петра с работы, его вещи уже были собраны и стояли при входе. Когда он пришел, то сразу догадался что произошло. Он давно боялся, что Лариса узнает о том, что Маша здесь и о Сонечке. Город все-таки был не очень большой и все всё друг про друга знали. К тому же они могли просто столкнуться где-нибудь в магазине или на улице. Что, собственно, и произошло. С этого момента события в жизни Петра понеслись вскачь. Скандал с Ларисой с обвинениями в непорядочности, переходящими в угрозы лишить его родительских прав, попытки уговорить Ларису успокоиться и простить его. Вердикт «предатель», закрытая перед носом дверь. Дальше разговор с Машей, тоже скандал, потому что он не захотел у нее оставаться, надеясь на то, что Лариса его простит. Обе женщины запретили ему видеться с детьми. Возможно поэтому он еще больше времени стал проводить с Эльшадом, выплескивая на него свои нереализованные отцовские чувства.
Когда начались погромы, Петр сидел в чайхане  рядом с базаром. Он услышал шум и крики, в чайхану вбежал молодой парень и закричал, что забили отца Эльшада. Петр вскочил и побежал на базар. Там он не столько увидел, сколько почувствовал волну, которая накрывала базар и весь город. С дальнего края торговые ряды уже опустели, ближе к центру торговцы быстро убирали свои товары. Как будто кто-то зачищал территорию. Через несколько мгновений Петр заметил толпу людей с палками, камнями и железяками, которые  шли по базару, выкрикивая на русском и на узбекском: “Души турок! Души выродков Ленина – русских! Да здравствует ислам!”. Неподалеку лежал Рафик, потеряв сознание и хрипя. Его сын, Эльшад, сидел рядом с ним на коленях, держа голову отца на руках, и тихо уговаривал его не умирать. Но через некоторое время Рафик затих, два раза вздрогнув и издав тихий хрип. Эльшад взвыл как волчонок и крепко сжал кулаки. С этого момента Петр как будто оглох. Он не слышал лязга металла о камень, криков бандитов, причитаний женщин. Он сфокусировал свой взгляд на мальчике, оттолкнул кого-то возле себя, решительно подошел к пацану, взял его за руку и сказал: «пойдем со мной». Эльшад покорно встал и пошел.
В голове у Петра пульсировала одна мысль – забрать своих и срочно бежать! Он рванул к Ларисе, не выпуская руки Эльшада из своей. В районе, где она жила, было пока тихо – волна погромов туда еще не дошла. Он ворвался в квартиру, схватил Алешку и закричал – собирайся, надо уезжать, сейчас! Лариса немного растерялась от такого напора, но все-таки твердо и уверенно заявила: «Никуда я с тобой не пойду, и отпусти Алешку. Ты нас предал, теперь мы сами по себе. Уходи». Петр от неожиданности послушно поставил сына на пол и вышел из квартиры. На улице он опомнился и побежал в другую сторону – к Маше. Маша жила за базаром и скорее всего там уже вовсю орудовали бандиты. Подбегая к дому, где жила Маша, Петр увидел ее в окне. Маша металась по комнате, одной рукой держа Сонечку, другой хватая какие-то вещи. Маша, увидев Петю обрадовалась, кинулась к нему и сунула в руки завернутую в одеяло дочку. «Подержи, - сказала она, я сейчас быстро соберу вещи и выйду». Петр взял малышку и отошел на другую сторону улицы, где было чуть тише. А мимо Машиных окон прошла толпа подвыпивших молодых парней, и один из них что-то кинул в открытое окно. Эльшад ткнулся головой в Петину руку, в этот момент раздался взрыв. Как в замедленной съемке Петр увидел в окне Машу, которую отбросило взрывом. Она медленно упала на пол возле шкафа. Все лицо ее было в крови. Собственно лица было не видно – на его месте была кровавая смятка. Соня на руках заплакала. Автоматически покачивая Сонечку, Петр вошел в дом, в квартиру, в комнату, подошел к Маше и попытался нащупать пульс. Пульса не было. Тогда он дернулся бежать вслед за парнями, но Эльшад остановил его: «Дядя Петро, не надо, они и Вас могут, пойдемте отсюда скорее». Петр очнулся, внимательно посмотрел на обоих детей по-очереди. В черных глазах Эльшада полыхало пламя, Сонины голубые глазки смотрели абсолютно осознанно и серьезно. Решение пришло мгновенно. Он пойдет к Ларисе и заберет их с Алешкой силой, если она не захочет по-хорошему.
Снова бегом к Ларисе, снова поднялся в квартиру, но остановился у входа и четко произнес: «Лариса, в городе погромы. Маша убита, отец Эльшада – Петр кивнул на мальчика, - тоже. Пока нас не тронули, мы можем успеть уехать. Пожалуйста, быстро возьми документы и самое необходимое и едем». В этот момент по лицу Ларисы можно было отчетливо увидеть внутреннюю борьбу между недоверием к Петру и страхом за сына. Материнский инстинкт одержал победу. Она скомандовала: «Алексей, бегом к папе и ни на шаг от него не отходи». Алешка с радостью послушался. Петя и Эльшад крепко взяли мальчика за обе руки и молча ждали, пока Лариса быстро и четко собирала вещи. Она взяла документы, еду для Алешки и немного одежды. Сунула сумку с вещами Эльшаду, взяла у Пети из рук Сонечку, велела ему взять Алешу. Таким составом они вышли из квартиры.
На улице уже бушевала настоящая война. В конце улицы горел дом. В парке бесновалась толпа. Мимо проезжали автомобили с группами людей, вооруженных палками и камнями. Люди скандировали какие-то лозунги. Иногда кидали в окна домов взрывпакеты. Тут же рядом стоял трактор с прицепом, в котором было полно камней.
Милиция и военные, количество которых в городе резко возросло, пытались прекратить беспорядки, и организовали эвакуацию мирных граждан в здание горкома Ферганы. Петр повел свою теперь многодетную семью туда же. Их пустили в здание, дали одеяла и воды. Вокруг них в большинстве своем были турки, но встречались и представители других национальностей, даже одна молодая узбекская пара. Люди просидели в здании горкома целую ночь. Что происходило в это время в городе, они не знали, но через верхние, незакрытые части окон, были видны пожары. Пожаров становилось все больше, и они возникали все ближе. Утром следующего дня горком начали штурмовать. Спецназовцы начали подгонять к зданию машины и пытались вывести людей из здания, чтобы отправить из Ферганы. Но им было запрещено стрелять в людей и даже пользоваться дубинками. Бандиты быстро поняли, что на поражение стрелять в них не будут и, озверев, кидались на военных. Нескольких человек не успели посадить в автобусы. Несколько военных тоже остались лежать возле горкома. Не попала в автобус и узбекская молодая пара. Пете с семьей удалось залезть в автобус невредимыми.
Куда их везут, никто не говорил. Люди в автобусах сидели тихо, смиренно. Даже дети не плакали, а только жались к своим родителям. Петр держал мальчишек за руки, Лариса качала Сонечку. Ехали долго, часто останавливались. Сопровождавшие их военные периодически переговаривались с кем-то по рации. Возможно, с другими автобусами. Их привезли в Ташкент, долго держали в автобусе, но потом куда-то повели. Петр, увидев здание, напоминавшее формой вокзал, решил, что им не нужно идти со всеми и велел своим отстать от остальных. Они пропустили всю группу и быстро двинулись на вокзал.
Дальше все было как-то нереально, как в кино. Очереди в кассах, толкучка на перроне, теснота и духота в вагонах, стоны раненых, плач детей, мелкие стычки взрослых – за места, за еду, за деньги. За билеты в первую очередь. Отдельной проблемой были Сонечка и Эльшад – у Петра не было на них документов. Но деньги решают многие вопросы, а деньги у Петра как обычно были. С огромной переплатой, но все-таки Петр сумел купить билеты на всех. Всю дорогу ехали почти молча, обмениваясь лишь самыми необходимыми фразами.
Ощущение войны и напряженная атмосфера начали покидать их только тогда, когда они пересели в Москве на поезд до Рязани. Петр купил билеты в купейный вагон, еды, воды и какого-то вина. Они разместились в купе, накормили и уложили спать измученных детей. После этого Петр разлил по стаканам рубиновую жидкость, Лариса разложила снедь на столике и… заплакала. Петр залпом выпил стакан вина, закусил какой-то печенькой и медленно заговорил: «Не плачь. Теперь все будет хорошо. Детей оформим, работу найдем, не пропадем». Лариса вытерла глаза, взяла свой стакан и, кивнув в ответ, выпила его тоже залпом.
Когда Лариса легла, Петр сел рядом с ней, положил руку ей на голову и вдруг начал читать стихи:
- Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями -
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана -
Прольется пламенной смолой.
….
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда состав на скользком склоне,
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.
….
Алешка угощал нас на даче шашлыком и шурпой. Он рассказывал нам про то, как правильно готовить настоящий узбекский плов, как будто полжизни прожил с узбеками. Эльшад сидел на солнышке, одобрительно качал головой, глядя, как Алешка управляется с шампурами, и улыбался. Они удивительно разные – активный, шумный, смешливый Алешка и спокойный, вдумчивый молчаливый Эльшад. У обоих уже семьи, дети. Только Сонька до сих пор не вышла замуж. Такая разборчивая, все ищет какого-то героя из книжки – романтичного и смелого, как папа…