Вера, надежда, любовь

Мне  четыре года. Совсем недавно у меня родилась сестренка. Любашка. Она заболела и их с мамой положили в больницу. Старшая сестра Вера ходит в школу, а папа – на работу. Поэтому деть меня некуда.

Меня дели в деревню к бабе. Привез меня туда папа. И уехал. С того дня у меня появилось каждодневное занятие  - плакать и звать папу, чтобы он меня забрал домой. Плакать надо было, чтобы баба не слышала, потому что объяснить ей, почему  плачу, я не могла, а расстраивать ее  - не хотела. Я вставала около зеркала, складывала ладошки вместе, подносила их к губам и повторяла: «Папа… папа…папочка, забери меня домой». После этого  стараться  плакать не надо было - все шло само. Слезы капали на красный палас, а я смотрела то на них, то на свое отражение в зеркале. Когда дверь в сенцах скрипела, я знала, что в избу идет баба, и со всех ног неслась и запрыгивала на койку, утопала в перине и тыкалась лицом в огромную холодную подушку.
- Надя, ты чего?
- Сплю, баба, сплю…
Когда баба, управившись по хозяйству, ложилась днем спать, я боялась, что она перестанет дышать. Деревня была маленькой. Несколько дворов. И я никого не знала. Пойти к соседям, конечно же, можно было, но я боялась, что папа приедет, не найдет меня и уедет назад. И тогда я останусь в деревне навсегда. У соседей. Поэтому, когда баба спала днем, я играла с кошкой и смотрела на ее живот, чтобы он опускался и поднимался…

  Когда должна была родиться Вера, папа ждал мальчика Сашу. Когда должна была родиться я, он тоже ждал сына – Костю. А Любу папа хотел назвать Федором. Если бы она родилась мальчиком. Но мы не рождались мальчиками. Никто.

По субботам мы с папой ходили в лес за реку кататься на лыжах. Он ехал быстро, а я как могла. Папа уезжал вперед, а я смотрела на елочку, которая остается на снегу от его лыж. Я боялась, что папа уедет далеко, и я потеряюсь в лесу. Поэтому со всех ног бежала за ним, закидывая палочки, как удочки, далеко впереди себя. Зеленая вода бежала из моего носа, и мне казалось, доставала до моих колен, так, что за один глубокий вдох, я не могла вернуть ее обратно в свой нос. А вытирать было некогда.  Папа возвращался ко мне и потом опять ехал вперед. А я за ним.
Когда начинало темнеть, мы шли домой. Папа нес мои лыжи и свои. На той стороне реки уже горели желтые огни города, и если прищурить глаза, то получалась огненная река.
Я тащилась за папой, шмыгая носом, ковыряя снежные катышки на рукавицах, смотрела на огненную реку и думала, будет ли сегодня вечером папа на нас орать и говорить, что мы ему надоели хуже горькой редьки, или не будет…
 
Мама была на ночном дежурстве, а мы втроем ждали папу с работы. Он пришел ночью. Вера пошла открывать ему дверь. Любаша спала. Я не знала, остаться ли мне в комнате или пойти с Верой посмотреть на папу. Из комнаты ничего не было видно, и было страшно, а в коридоре было видно все, и от этого было еще страшней. И я решила в коридор не ходить, а только выглядывать туда из комнаты.
Папа пришел пьяный, его кожаная куртка была порвана на рукаве, а на лице была кровь. Он смотрел пьяными глазами и улыбался.
Я долго не могла заснуть и думала о том, чья эта кровь: его или нет? И если не его, то чья? И боялась, что утром придет милиция и заберет папу в тюрьму.
А на следующее утро я про это забыла. Мы писали годовой диктант по русскому. Я написала на четверку и не стала круглой отличницей в этом году.  Папа посмотрел мой дневник, сказал, что я молодец, но надо стараться лучше. И я решила, что в пятом классе буду стараться лучше.

В августе мы с мужем прилетели из Питера. Его отпуск закончился, а моя учеба в университете еще не началась. Я поехала к родителям. Дома была одна Вера. Она мне сказала, что папа от нас ушел. Я начала по-идиотски улыбаться и не знала, что сказать…

После этого мы с папой редко перезванивались. А последние два года я его не видела, не говорила с ним, и не знала, знает ли он, что у меня родился сын. Есть люди добрые, есть люди, которые хотят казаться добрыми, а есть злые. Я недобрая. И не хочу такой казаться. И тетка, с которой папа сейчас живет толстая и некрасивая. Но я не хочу думать про его теперешнюю жизнь. Я думаю о том, почему папа никогда нас не целовал. Даже когда мы были маленькими.

Я приехала в родной город с мужем и сыном. В магазине мы столкнулись с папой в дверях. Он позвал меня во двор на лавочку. Папа стал седым, худым и другим. Я на секунду посмотрела на его лицо, и не нашла там глаз своего папы. Он сидел и молчал.
- Пап, я пойду. Костик скоро проснется…
И я ушла.

Ирина Королева