Золотая рыбка трагикомедия

               
                Д е й с т в у ю щ и е   л и ц а:

П а л  П а л ы ч  Бабушкин  –  больной человек.
К о н с т а н т и н  И в а н о в и ч  Е р о х и н  –  его начальник.
Т а т ь я н а  –  бывшая жена П.П. Бабушкина.
А л е к с а н д р  Д м и т р и е в и ч  Т р е ф и л о в  –  директор.
Д я д я  Я ш а  –  старый еврей.
В и к т о р  Ю р ь е в и ч  С ы р о е д о в – кандидат в депутаты Госдумы.
1-й парень в кожаной куртке.
2-й парень в кожаной куртке.
3-й парень в кожаной куртке.
Уличный саксофонист.
Старушка.
1-й прохожий.
2-й прохожий.
3-й прохожий.
А г н е с с а  Р а з у м о в с к а я  –  тележурналист.
Телеоператор.
Телеведущая.
Телекорреспондент.
Человек в штатском.
Милиционер в форме.
1-й омоновец.
2-й омоновец.
3-й омоновец.
4-й омоновец
Понятой.
Прохожие.
               
                Действие первое.

                Первая картина.

Улица города. У дверей «Зоомагазина» стоят: САКСОФОНИСТ и хорошо одетая СТАРУШКА. Саксофонист играет. В руках старушки стеклянная банка, в которой плавает аквариумная рыбка. Старушка пристально вглядывается в лица прохожих.

   СТАРУШКА (первому прохожему).   Добрый человек!
   
Первый прохожий проходит не оглядываясь. Старушка пропускает несколько прохожих, обращается ко ВТОРОМУ ПРОХОЖЕМУ

Извините!
 
Второй прохожий останавливается. Саксофонист перестает играть.
.

   ВТОРОЙ ПРОХОЖИЙ.   Слушаю вас.
   СТАРУШКА.   Простите, ради бога, за беспокойство... Не хотите купить золотую рыбку?
   ВТОРОЙ ПРОХОЖИЙ (удивленно).   Рыбку? Зачем?
   СТАРУШКА.    Я вам сейчас всё объясню...
   ВТОРОЙ ПРОХОЖИЙ.   Нет-нет, спасибо, не надо! С меня достаточно кошки.
   СТАРУШКА.   Причем здесь кошка? Послушайте, добрый человек, не хотите покупать, возьмите бесплатно!    
   ВТОРОЙ ПРОХОЖИЙ (уходя).   Нет.
   СТАРУШКА.    Вы не пожалеете!
   ВТОРОЙ ПРОХОЖИЙ.   Извините, я тороплюсь.

Уходит. Саксофонист начинает играть. К старушке подходит  ТРЕТИЙ ПРОХОЖИЙ. Саксофонист замолкает.

   ТРЕТИЙ ПРОХОЖИЙ (грубо).   Почем рыбка?
   СТАРУШКА  (испуганно, прижимая банку к груди).   Я не продаю.      
   ТРЕТИЙ ПРОХОЖИЙ.   Не понял! А чего тогда стоишь здесь?
   СТАРУШКА.    Для чего здесь стою? Ах, да, конечно! Извините, я, кажется, не то сказала. Я продаю рыбку. Но очень дорого. Вы не купите.
   ТРЕТИЙ ПРОХОЖИЙ.   Сколько?
   СТАРУШКА.    Что сколько? Ах, сколько! Сто! Как их там... Сто баксов!
   ТРЕТИЙ ПРОХОЖИЙ.   Сто баксов?! Ты чего, старая, совсем рехнулась? За такие деньги кита купить можно! Она у тебя что, золотая?
   СТАРУШКА (испуганно).    Да, золотая.
   ТРЕТИЙ ПРОХОЖИЙ.   А может, бриллиантовая?
   СТАРУШКА.    Ну, зачем вы так?
   ТРЕТИЙ ПРОХОЖИЙ.   Что творится? Шага нельзя ступить, чтобы не нарваться на какую-нибудь полоумную старуху... А ну, отойди, дай пройти!

Третий прохожий входит в магазин. Саксофонист начинает играть. Старушка пропускает еще нескольких прохожих. Появляется БАБУШКИН. Проходя мимо саксофониста, бросает в скрипичный футляр монетку.

   СТАРУШКА (Бабушкину).   Добрый человек!

Саксофонист перестает играть.

   БАБУШКИН (останавливается).   Это вы мне?
   СТАРУШКА.    Да, вам. Извините, пожалуйста, за беспокойство. Вы не купите у меня рыбку? Недорого.

Бабушкин подходит к старушке. Разглядывает рыбку в банке.

   БАБУШКИН.   Вообще-то, у меня даже аквариума нет. А сколько вы хотите за нее?
   СТАРУШКА.    Сколько не жалко... Скажу вам по секрету, добрый человек, это золотая рыбка.
   БАБУШКИН.   Да-да, я знаю. У меня в детстве были две таких. Я их выменял у соседского мальчики за одну марку Берега Слоновой Кости... (Задумчиво.) Правда, красивое название – Берег Слоновой Кости?
   СТАРУШКА.    Очень.
   БАБУШКИН.   Я их потом подарил одной девочке из соседней школы. Она увлекалась рыбками, а я увлекался ею... Странное дело, я давным-давно забыл, как выглядит эта девочка, а вот рыбок до сих пор помню... Пятьдесят рублей вас устроят?
   СТАРУШКА.    Вполне.      
 
Бабушкин отдает старушке деньги и забирает банку.

   БАБУШКИН.   Спасибо.
   СТАРУШКА.    Добрый человек, я вам должна сказать несколько слов про эту рыбку...
   БАБУШКИН.  Извините, я бы с удовольствием выслушал вас, но некогда, бежать надо. А насчет рыбки, пожалуйста, не беспокойтесь: всё с ней будет в порядке. Обещаю.

                Прохожий уходит.

   СТАРУШКА.    Постойте! (Протягивает полиэтиленовый пакетик.) Возьмите хотя бы корм для нее.
   БАБУШКИН (возвращается, забирает пакетик).   Спасибо. До свидания.

Бабушкин уходит. Саксофонист играет грустную мелодию.

                Вторая картина.

Офис учреждения. Окно, закрытое жалюзи, два стола, на столах графины, стулья, в углу вешалка с плащом, телевизор, телефон. Входит Бабушкин. В его руке банка с аквариумной рыбкой. Бабушкин ставит банку на стол, вынимает из кармана полиэтиленовый пакетик, бросает рядом. Раздевается, вешает плащ на вешалку. Достает таблетку, глотает, запивает водой из графина, подходит к телевизору. Включает его. По телевизору транслируют заседание Государственной думы. Бабушкин переключает канал. На экране появляется лицо телеведущей.

   ТЕЛЕВЕДУЩАЯ.   А теперь: коротко об утренних событиях... По вине кандидата в депутаты Государственной думы Виктора Сыроедова в центре города произошла автомобильная авария... Подробности с места происшествия от нашего специального корреспондента.

На экране появляется корреспондент с микрофоном в руке.

    КОРРЕСПОНДЕНТ.   Здравствуйте! Сегодня в девять тридцать утра напротив здания мэрии произошла дорожная авария, в результате которой пострадали белые «Жигули» первой модели и джип «Паджеро», управляемый кандидатом в депутаты Государственной думы Виктором Сыроедовым. Автомобильная пробка, вызванная этим столкновением, по счастью обошедшимся без серьезных последствий, продержалась не более получаса. Однако не это событие стало главной темой пересудов многочисленных зевак, ставших свидетелями дорожного инцидента, а хамское поведение охранников Сыроедова, пытавшихся в грубой форме возложить вину за аварию на владельца белых «Жигулей». В связи с этим, хотелось бы напомнить, что это далеко не первый случай, когда Сыроедов, хорошо известный в криминальных кругах города, как лидер...

Бабушкин переключает канал. На экране возникает картинка «Навстречу выборам». Бабушкин выключает телевизор, садится за стол, начинает листать бумаги. В офис торопливо входит ЕРОХИН.

   ЕРОХИН.    А, ты уже здесь! Привет! (Протягивает Бабушкину руку.) Для больного, я бы сказал, ты неплохо выглядишь. Как дела?
   БАБУШКИН (пожимает протянутую руку).  Нормально. Чего вызывал?

Ерохин садится за свой стол и, опустив голову, перебирает бумаги.

   ЕРОХИН.   Так что там, я не расслышал, у тебя со здоровьем? Сердце?
   БАБУШКИН.  Да.
   ЕРОХИН.   Что с ним?
   БАБУШКИН.   Стенокардия, ишемия, гипертония. Обычное дело для совестливых людей... Ты, кстати, тоже неплохо выглядишь. Ничего не беспокоит?
   ЕРОХИН.   Прошу тебя, Палыч, не начинай.
   БАБУШКИН.   Да нет... я просто так спросил, из вежливости.
   ЕРОХИН.     А я, между прочим, спросил о твоем здоровье не из пустой вежливости, а из искреннего сочувствия! В конце концов, я не только твой непосредственный начальник, что само по себе налагает на меня определенные обязательства, но и твой друг...
   БАБУШКИН.  Я всё понял, не продолжай. Докладываю. Вчера продлил больничный еще на две недели.
   ЕРОХИН.   Значит...
   БАБУШКИН.   Ничего это не значит. На работу выйду не скоро. Не жди.

Пауза.

   ЕРОХИН.   Что Палыч... совсем худо?
   БАБУШКИН.   Совсем. Впрочем, до офиса, как видишь, дойти еще могу... Чего вызывал?
   ЕРОХИН (задумчиво).   Ты помнишь такую фирму «Партнер плюс»?
   БАБУШКИН.   Ну?
   ЕРОХИН.   А что это у тебя на столе?   
   БАБУШКИН.   Банка.
   ЕРОХИН.   Это я вижу. А вот что в ней, не разгляжу... Рыбка, что ли?
   БАБУШКИН.   Рыбка, рыбка. Так что случилось?
   ЕРОХИН.   Что за рыбка?
   БАБУШКИН.  Золотая. Так, по крайней мере, когда-то уверял меня соседский мальчик.
   ЕРОХИН.   Что ты говоришь! А это, случайно, не та рыбка, что выполняет три желанья?
   БАБУШКИН.   Смеешься? Это порода такая, вроде карасей.
   ЕРОХИН (разочарованно).  Порода, говоришь? Понятно. Зачем покупал?
   БАБУШКИН.  Старушку, что ее продавала, жалко стало. Ты, давай, не отвлекайся – говори, что у тебя случилось?
   ЕРОХИН.   Это ж надо было так назвать – золотая рыбка! Прямо как в сказке про старика и старуху. Да... ну так вот. Ты помнишь, Палыч, была у нас заявка от этого самого «Партнера»?
   БАБУШКИН.    Конечно.
   ЕРОХИН.   И то, что ты подписал ее, надеюсь, тоже помнишь?
   БАБУШКИН.   Ну да. У меня как раз в этот день приступ случился. А что?
   ЕРОХИН.   А то, Палыч, скажу тебе прямо, зря ты это сделал. Зря! Не надо было ее подписывать. Ох, не надо!
   БАБУШКИН.   Да что случилось?
   ЕРОХИН.  Понимаешь, эти дельцы из «Партнера плюс», после того как ты поставил свою подпись, получили что хотели и смылись. И теперь ни благодарности от них, ни следов, ни, главное, денег. Единственное, что осталось – письмо и твоя резолюция на нём, такими аршинными буквами в полстраницы: «Отпустить. Бабушкин».
   БАБУШКИН.   Не может быть!
   ЕРОХИН.   Ох, не надо было тебе его подписывать! Ох, не надо!
   БАБУШКИН.   Так ты же сам приказал! (Передразнивает.) Не надо!
   ЕРОХИН.   Кто? Я?
   БАБУШКИН.   Ты!
   ЕРОХИН.   Я?!
   БАБУШКИН.   Да ты! Что, уже забыл? 

Пауза.
 
   ЕРОХИН.   Ну, правильно, я. А ты о чем, спрашивается, думал? Надо же было сперва всё проверить, собрать информацию, а уж затем, убедившись, что деньги поступили на счет, подписывать... В первый раз что ли?    
   БАБУШКИН.  Да ты же сам приказал, чтобы я, как можно быстрее...
   ЕРОХИН (махая руками).   Да ладно тебе «приказал, приказал!» Ну, приказал. Ну и что? У меня, знаешь, сколько таких дел? Мог и ошибиться ненароком. Тем более что мне тоже  (Показывает пальцем в потолок.) приказали. А вот ты, как мой заместитель, должен был поправить меня, проработать этот момент. Не могу же я, в самом деле, во всё вникать лично...
   БАБУШКИН.   Да ты же мне тогда ультимативно...
   ЕРОХИН.    Всё, закончили! Всё! Успокойся! Давай лучше думать о том, что делать дальше.
   БАБУШКИН.   А что тут думать? В полицию идти надо.
   ЕРОХИН (махая рукой).  Пока полиция найдет наших «Партнеров», будь они неладны, Трефилов с нас три шкуры сдерет. Он меня уже, кстати, вчера вечером вызывал на ковер.
   БАБУШКИН.   И что ты сказал ему?
   ЕРОХИН.   А что я ему скажу? Виноваты, мол, Александр Дмитрич, больше не повторится. Кровью загладим, отработаем. Бырым-тырым-бырым, то-да-сё, победа будет за нами... Ну что, сам не знаешь, что в таких случаях говорят?
   БАБУШКИН.  А ты сказал ему, что я, подписывая заявку, выполнял твой приказ?
   ЕРОХИН.   Да кому это сейчас интересно! Ты пойми! Речь идет о громадных убытках. Именно об этом должны болеть наши головы, а не о том, кто виноват. Сейчас, когда над нами, так сказать, навис дамоклов меч, надо, как можно быстрее что-нибудь придумать, что-то предпринять, как-то исправить положение. Понимаешь?
   БАБУШКИН.   Понимаю.
   ЕРОХИН (удовлетворенно).   Ну вот.
   БАБУШКИН.  Всё я, Костенька, прекрасно понимаю. Решил меня окончательно доконать, да?
   ЕРОХИН.   Да ты что, Палыч?
   БАБУШКИН.   Вот что я тебя скажу. Я всегда знал, что в тебе нет ни капли совести. Знал, что ты карьерист, бабник, дилетант. Однако признаю, ошибался. Ты не дилетант, ты это... (Щелкает пальцами.) Как бы это поточнее выразиться...
   ЕРОХИН (хлопает ладонью по столу).   Хватит!
   БАБУШКИН.   Нет, погоди...
   ЕРОХИН.   Я сказал: хватит! Всё!

Пауза.

Несмотря на то, что нас с вами, Пал Палыч, связывает дружба, я все же попросил бы вас не забываться! Мы с вами не на базаре! И потом... Обвинять меня в карьеризме только потому, что это не тебя – меня назначили начальником отдела просто смешно. Смешно и мелко. А что касается бабника, то я предлагаю, наконец, расставить все точки над i в этом вопросе.
   БАБУШКИН.   Не надо.
   ЕРОХИН.   Нет, надо! Надо.

Ерохин встал и в волнении прошелся по комнате.

Я, Палыч, не бабник. И ты это прекрасно знаешь. Но я хочу, чтобы ты знал и другое. В том, что Таня ушла ко мне – не моя вина, а твоя. Да, да, твоя! Ведь если женщина решилась на такой поступок, значит, у нее кроме влечения к другому мужчине, были еще какие-то причины для этого. Правильно? Поэтому утверждать, что я бабник, просто-напросто непорядочно с твоей стороны.
   БАБУШКИН.   Ты – бабник!
   ЕРОХИН.   А ты нет?
   БАБУШКИН.   Я нет.
   ЕРОХИН.   Вот это-то и плохо. Ты можешь не быть бабником вообще, но по отношению к собственной жене просто обязан быть им. Если, конечно, не хочешь, чтобы она ушла к другому.
   БАБУШКИН.   Замолчи!
   ЕРОХИН.   Нет, это ты замолчи!

Звонит телефон. Ерохин снимает трубку.

Ерохин на проводе!.. Понял... Да, здесь... Передаю трубку... (Протягивает телефонную трубку Бабушкину. Шепчет.) Директор!
   БАБУШКИН.  Здравствуйте, Александр Дмитриевич. Да, Александр Дмитриевич... Я понимаю, Алек... виноват, но... Понял... да... понял... да...  Да, я всё понял. (Кладет трубку на рычаг телефона.) Всё.
   ЕРОХИН.   Что?
   БАБУШКИН.   Меня уволили.
   ЕРОХИН.   Как?!
   БАБУШКИН.   По собственному желанию.

Пауза.

   ЕРОХИН.   Да что же это такое делается, а? Что значит, уволили. За что?
   БАБУШКИН.   За «Партнера с плюсом».

Пауза.

   ЕРОХИН.  Нет, ну... Нет, ну я понимаю, ошибся человек, с кем не бывает. Так объяви ему выговор с занесением, правильно? Премиальных лиши, еще чего-нибудь, зачем же сразу увольнять-то? Это просто беспредел какой-то. Это что ж получается: хочу - уволю, хочу - награжу, хочу - казню, хочу - милую! Так, да? Нет, я сейчас пойду и всё ему выскажу. Всё, как есть! (Направляется к двери.) Безобразие!
   БАБУШКИН.   Ты куда?
   ЕРОХИН.  К Трефилову. В конце концов, у нас есть КЗОТ, гражданское право, конституция, наконец! А то, понимаешь: хочу – уволю, хочу – награжу! Феодализм какой-то!

Входит ТАТЬЯНА.

   БАБУШКИН.  Костя!
   ЕРОХИН.   Что?
   БАБУШКИН.   Скажи честно. Ты сам-то веришь в то, что говоришь?
   ЕРОХИН.    Увидишь! (Татьяне.) Вы все увидите! Я этого так не оставлю! Я добьюсь справедливости!

Уходит.

   ТАТЬЯНА.   Куда это он?
   БАБУШКИН.   Не знаю. Покурить, наверное. (Достает таблетку, глотает ее, запивает водой из графина.)

Пауза.

   ТАТЬЯНА.   Костя говорил, ты болеешь.
   БАБУШКИН.   Да.
   ТАТЬЯНА.   Что-нибудь серьезное?
   БАБУШКИН.   А тебе-то чего?
   ТАТЬЯНА.   Да так. Жалко.
   БАБУШКИН.  Раньше надо было жалеть. (Встает из-за стола и направляется к вешалке.) Ладно, посиди пока. Константин Иванович скоро придут.
   ТАТЬЯНА.   Я пришла к тебе, Паша.
   БАБУШКИН (останавливается).   Ко мне? Ты хочешь вернуться?
   ТАТЬЯНА.   Нет. Послушай, Паша. Я, наверное, виновата перед тобой, но...
   БАБУШКИН.   Скажи, разве нам было плохо?
   ТАТЬЯНА.   Нет, но...
   БАБУШКИН.   Я обижал тебя?
   ТАТЬЯНА.   О чем ты говоришь?
   БАБУШКИН.  Так в чем же дело, Таня? Объясни. Я ночи не сплю, вспоминаю, как мы дружно жили, и не могу понять, почему ты ушла? Ну, вспомни, как мы любили после ужина сидеть в зале под абажуром, пить чай и часами разговаривать друг с другом...
   ТАТЬЯНА.   Каждый раз об одном и том же...
   БАБУШКИН.   Как мы всю неделю с нетерпением ждали, когда наступят выходные, чтобы можно вместе отправиться куда-нибудь погулять – на природу, к друзьям...
   ТАТЬЯНА.   Тебя никогда не интересовало, хочу ли я идти туда, куда шел ты, нравится ли мне это. Ты всегда думал только о себе и считал, что все вокруг должны интересоваться только тем, чем интересуешься ты сам...
   БАБУШКИН.   А вспомни, как тебе завидовали подруги, когда я, в отличие от их мужей, приходил встречать тебя, стоило вам засидеться...
   ТАТЬЯНА.    Ты не отпускал меня ни на минуту. И даже в те редкие дни, когда я вырывалась к подружкам, находил меня и уводил домой. Это было невыносимо!

Пауза.

   БАБУШКИН (сухо).   Зачем ты пришла?
   ТАТЬЯНА.   У меня проблемы.
   БАБУШКИН.   Все вопросы к Константину Ивановичу. (Снимает с вешалки плащ.)
   ТАТЬЯНА.   Я разбила машину.
   БАБУШКИН.  Мне-то чего? Это теперь твоя машина. Бей сколько хочешь.
   ТАТЬЯНА.   Да, но она записана на тебя, и... и... и вообще.
   БАБУШКИН.   Что «вообще»?
   ТАТЬЯНА.   Я разбила не только твою... мою машину, но и чужой джип.
   БАБУШКИН.   Да ты что?! (Вешает плащ обратно.)
   ТАТЬЯНА.   Понимаешь, после аварии, они, эти хамы из джипа, наговорили мне кучу гадостей, потом взяли мои, то есть твои документы на автомобиль, и...
   БАБУШКИН.  Что «и»? Ну!
   ТАТЬЯНА.   И они скоро приедут сюда, Паша.
   БАБУШКИН (испуганно).   Зачем?
   ТАТЬЯНА.   Они хотят, Паша, чтобы ты им возместил ущерб.
   БАБУШКИН.   А... а почему я?
   ТАТЬЯНА.   Но ведь это же по документам твоя машина. Правильно?

Пауза.
   
Прости меня Паша, но со мной они просто не захотели разговаривать. Только ругались. Честное слово.
   БАБУШКИН.   Да, да... я понимаю.

Входит Ерохин.

   ЕРОХИН.  Прости меня Паша! Ты был прав. Я действительно не смог заставить себя сказать Трефилову всё, что думаю по поводу его решения.
   ТАТЬЯНА.   Что случилось?
   ЕРОХИН.   Таня! Трефилов уволил Палыча! Представляешь!
   БАБУШКИН.   Успокойся, это уже не самое страшное в моей жизни.
   ЕРОХИН (Бабушкину).   Что? О чем это ты?
   БАБУШКИН.  Твоя новая жена на моей старой «копейке» разбила чей-то дорогой джип.
   ТАТЬЯНА (Ерохину).   Джип охраны Сыроедова – кандидата в депутаты Государственной Думы.
   БАБУШКИН.   И теперь охрана хочет, чтобы я возместил ущерб. (Татьяне.) Слушай, может это даже хорошо, что меня уволили, а? Что можно взять с безработного, к тому же брошенного женой одинокого больного человека? Как ты думаешь?
   ЕРОХИН.  Постойте, постойте! Так об этом же  только что в новостях по телевизору рассказывали! Я у Трефилова в кабинете слышал. Правда, там ни слова не говорили о том, кто именно разбил джип.
   БАБУШКИН.   А это оказалось наша Таня... Простите Константин Иванович, ваша Таня.
   ТАТЬЯНА (смотрит в окно).   Идут!
   БАБУШКИН, ЕРОХИН (одновременно).   Кто!
   ТАТЬЯНА.   Эти... из джипа идут!
   ЕРОХИН.   Ну, Палыч, держись!
   ТАТЬЯНА.   Ой! Их так много!

Бабушкин сквозь жалюзи заглядывает в окно, потом в волнении несколько секунд ходит по комнате. Садится за свой стол. Останавливает взгляд на рыбке. Раздаётся стук в дверь.
   
БАБУШКИН.   Ну, золотая рыбка, выручай, если можешь. Больше мне надеться не на кого. (Кричит.) Открыто!

В комнату входят трое парней в кожаных куртках, ЯНОВСКАЯ с микрофонов в руках, ТЕЛЕОПЕРАТОР с камерой. Яновская и телеоператор готовятся к съемкам. Телеоператор поднимает жалюзи.

   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ.   Приветик! В смысле, добрый день!
   БАБУШКИН (испуганно).   Здрастьте.
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ.  Братаны! (Смотрит на бумажку.) Кто тут будет Павел Павлович Бабушкин?
   ЕРОХИН (показывает на Бабушкина).   Он.
   БАБУШКИН.   Я.
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ   (подходит вплотную к Бабушкину).   Так это твою что ли тачку сегодня утром стукнули?
   ТАТЬЯНА.   Нет! Я вам уже говорила...
   ЕРОХИН (торопливо).   Его, его.
   ТАТЬЯНА.   Нет, не его!
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ.   Значит, так. Спрашиваю еще раз. Конкретно. Кто хозяин разбитой тачки?
   ЕРОХИН (показывает на Бабушкина).   Он.
   БАБУШКИН.   Простите, а могу я узнать, в чем, собственно, дело?
   ВТОРОЙ ПАРЕНЬ (угрожающе).   А ты будто не знаешь! Через десять дней выборы, у шефа из-за твоей бабы проблем выше крыши, а ты, в натуре, как бы ни при делах. Да?
   БАБУШКИН.   Почему, не при делах? Так, в некоторых чертах. А что вам, собственно, от меня нужно? Вызвали б полицию, составили б, как положено, протокол... Я-то вам, простите, зачем?
   ТРЕТИЙ ПАРЕНЬ.   Слышь, ты, умник! Ты при мне такой базар лучше не разводи, понял? Чтоб я от тебя такой лажи больше не слышал! (Передразнивает.) Полицию, протокол! Я те щас дам полицию...
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ (3-му парню).   Кончай базлать! (Бабушкину.)  Да вы не волнуйтесь, Павел Павлович. Мы ж не беспредельщики. Договоримся. (Похлопывает Бабушкина по щеке.) Но и вы... (Грозит ему пальцем.) уж будьте любезны!
   БАБУШКИН (испуганно).   Что вам от меня надо?
   ВТОРОЙ ПАРЕНЬ.   Нам надо, чтобы ты хотя бы десять минут был покладистым и ласковым, как мои девочки в бане. Понял?
               
Входит СЫРОЕДОВ.

   ТРЕТИЙ ПАРЕНЬ (Бабушкину.)   И, главное, улыбайся, мужик, улыбайся!
   СЫРОЕДОВ.   Всё готово?
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ.   У нас всё, шеф.
   ЯНОВСКАЯ.   У нас тоже.
   СЫРОЕДОВ.   Хорошо, начинайте.

Яновская выходит на авансцену и смотрит в направленную на нее телекамеру.

   ТЕЛЕОПЕРАТОР.   Начали!
   ЯНОВСКАЯ (в микрофон). Добрый день, дорогие телезрители! С вами снова я, Агнесса Яновская, и независимая телекомпания «Око»... Десять дней осталось до выборов в Государственную Думу. Десять дней мы будем наблюдать за ходом предвыборных баталий, и вместе с вами пытаться разобраться в том, что происходит на политической кухне нашего города. Итак... Несмотря на то, что окончательный анализ событий можно будет сделать только после выборов, уже сегодня мы вправе подвести некоторые итоги. А они, на наш взгляд, малоутешительны. Впервые за последние годы столь широко и, я бы даже сказала, беззастенчиво, многие кандидаты взяли на вооружение грязные пиар-технологии. Подкуп избирателей, шантаж, махинации с подписными листами, откровенная клевета стали неотъемлемой частью предвыборной гонки. Да что тут говорить, если даже некоторые наши собратья-тележурналисты, чей священный долг, заключается в беспристрастном освещении событий, нет-нет, да и поддадутся греху лжесвидетельства. Примеров тому множество. Взять хотя бы информацию, которую в течение дня муссирует городское телевидение, чье руководство открыто встало на сторону одного из кандидатов в депутаты – управляющего ремонтно-дорожным трестом – о небольшой аварии, случившейся в центре города. Собственно говоря, ничего особенного в этой аварии нет. Ни погибших, ни раненых – так, обычное столкновение двух автомобилей, что, увы, со временем превратилось в рядовое явление на безобразных дорогах нашего города. И несмотря на то, что главным пострадавшим оказался один из самых уважаемых людей – бизнесмен и кандидат в депутаты Государственной Думы Виктор Юрьевич Сыроедов, вряд ли кому-нибудь в другое время пришло в голову говорить об этом инциденте с телеэкрана. Но это в другое время! Сегодня, когда до выборов осталось десять дней, городское телевидение открыто, в нарушении всех писаных и неписаных норм, старается не только поднять падающий рейтинг своего протеже, но и очернить его непосредственных конкурентов в борьбе за мандат депутата...
     ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ (вполголоса).   Короче.
     ЯНОВСКАЯ (в микрофон). Итак, мы вместе с Виктором Юрьевичем Сыроедовым находимся в гостях у...
 
Камера поворачивается сначала на Сыроедова, потом на Бабушкина.

...другого участника дорожно-транспортного происшествия, фактического виновника аварии – Павла Павловича Бабушкина.
   ТРЕТИЙ ПАРЕНЬ (Бабушкину, шепотом).   Улыбайся, улыбайся.
   ТАТЬЯНА.   Неправда! Это джип ехал на красный свет!
   ЯНОВСКАЯ (Сыроедову).   Первый, волнующий всех вопрос, к вам, Виктор Юрьевич... Вы не пострадали?
   СЫРОЕДОВ.   Нет. К счастью я находился в другой машине.
   ЯНОВСКАЯ.   На городском канале много рассказывалось об этой аварии. Говорилось, в частности, о том, что в столкновении виноваты лично вы? Это правда?
   СЫРОЕДОВ.   Чепуха! Повторяю еще раз: я ехал в другом автомобиле. Но я все видел и, в связи с этим, хочу сделать заявление... По моему глубочайшему убеждению, если кто и виноват в аварии, то это, понятное дело, ни я и даже ни владелец старых «Жигулей», не сумевший сманеврировать на разбитом асфальте, а наши дорожные службы. Вы только посмотрите, что творится с дорогами! Это же ужас! По ним невозможно ездить! И тем более ездить безопасно.
   ЯНОВСКАЯ.   Я знаю, что рабочие-дорожники жалуются на недостаток финансирования.
   СЫРОЕДОВ.   И их можно понять! Городские власти в лице управляющего дорожно-ремонтного треста просто не в состоянии справится с поставленными перед ними задачами. Однако уверяю вас, деньги есть! Они просто не доходят до рабочих-дорожников, точно также как не доходят до врачей, учителей, военных.
   ЯНОВСКАЯ.   Что же делать? Есть ли выход?
   СЫРОЕДОВ.   Выход есть! Через десять дней состоятся выборы в Государственную думу и мы, все те, кто не желает мириться с существующим положением дел, должны объединиться и выступить единым фронтом против тех, кто, войдя во власть, погряз в грязном болоте коррупции. И тогда у нас будет всё! Хорошие дороги, высокие зарплаты, счастливое детство и обеспеченная старость!
   ЯНОВСКАЯ.   Трудно с вами не согласиться. (Бабушкину.) А вы что думаете по этому поводу? Вы согласны с Виктором Юрьевичем?   
   ТРЕТИЙ ПАРЕНЬ (Бабушкину, шепотом).   Улыбайся.
   БАБАШКИН.   Я? Да, как вам сказать... Конечно. Вот только...
   ЯНОВСКАЯ.   В новостях говорилось о том, что охранники Сыроедова, а после нескольких покушений на его жизнь, это я уже обращаюсь к телезрителям, Виктор Юрьевич Сыроедов – известный борец с существующим режимом, вынужден был обзавестись охраной, (Бабушкину.) угрожали вам... Это правда?
   БАБУШКИН.   Мне? Нет. А вот... (Показывает в сторону Татьяны.)
   ЯНОВСКАЯ.   Скажите честно, у вас лично есть какие-либо претензии к Сыроедову?
   БАБУШКИН.   У меня лично? Нет. А вот... (Показывает в сторону Татьяны.)
   СЫРОЕДОВ.   Позвольте мне сказать буквально два слова.
   ЯНОВСКАЯ.   Конечно, Виктор Юрьевич, конечно. Мы вас слушаем.
   СЫРОЕДОВ.   Спасибо... Знаете, когда-то я тоже был беден. Поэтому сегодня, когда я могу позволить себе купить, не торгуясь, килограмм понравившихся яблок, стараюсь не забывать об этих днях. И мне, как никому другому, понятны чувства простого человека, разбившего чужой автомобиль. Вы знаете, когда это случилось, я... я чуть не заплакал. Правда! Я представил себе работягу (Показывает на Бабушкина.) много лет копившего на «Жигули», отказывавшего себе в самом необходимом, недоедавшего, недопивавшего, а потом купившего и тут же разбившего их. Нечаянно, глупо, из-за плохой дороги. Вы понимаете, что это значит для него? Вы, раскатывающие на служебных иномарках с личными шоферами, вы – неспособные отремонтировать дорогу от треста к собственной даче, понимаете, что это значит для простого человека (Показывает на Бабушкина.) Это крушение! Это крах! Это... это... я не знаю, у меня просто нет слов! Короче! Я не буду требовать от э-э-э...
   ЯНОВСКАЯ.   Бабушкина.
   СЫРОЕДОВ.   Да, да от Бабушкина возмещения ущерба. Более того, я намерен выделить ему энную сумму денег на ремонт разбитых им «Жигулей»! Вот так!
   ЯНОВСКАЯ.   Браво, Виктор Юрьевич! Это просто браво!
   СЫРОЕДОВ (поднимает руку, требуя внимания).   То, что я могу сделать, я всегда сделаю. Спросите любого. Если могу помочь ближнему своему, обязательно помогу, не поленюсь. Однако беда в том, что я мог бы помочь значительно большему количеству людей, если бы мне только позволили это сделать... Поэтому, если вы, избиратели, через десять дней проголосуете на выборах за Сыроедова, я помогу каждому из вас. Запомните: каждому! А пока – извините! Могу только то, что могу.

Вынимает из кармана пиджака конверт и протягивает Бабушкину.

Это вам.
   ТРЕТИЙ ПАРЕНЬ (Бабушкину, шепотом).   Улыбайся! Шире!
   БАБУШКИН (забирая конверт).   Спасибо, только...
   СЫРОЕДОВ.   Только в следующий раз будьте более внимательным на дорогах. Они у нас, сами знаете, какие...
   БАБУШКИН.   Спасибо.
   ЯНОВСКАЯ.   Ну что, дорогие телезрители. Нужны ли еще какие-нибудь комментарии к тому, свидетелями чего мы с вами только что стали? Я думаю, нет. По-моему, и без того всё ясно. Можно, неделями, не выходя из телестудии, говорить красивые слова о любви к ближнему своему, а можно тихо, не привлекая внимания, помогать простым людям так, как это изо дня в день делает кандидат в депутаты Государственной Думы Виктор Юрьевич Сыроедов! На этом у меня всё. До свидания! С вами была я, Агнесса Яновская, и независимая телекомпания «Око». До новых встреч в эфире!   
   ТЕЛЕОПЕРАТОР.   Снято!

Телеоператор опускает телекамеру. Все начинают ходить по комнате.

   ЯНОВСКАЯ.   У-ф-ф-ф! (Сыроедову.) Ну, как?
   СЫРОЕДОВ.   Что ж, неплохо.
   ЯНОВСКАЯ.   Вам понравилось?
   СЫРОЕДОВ.   Да. (Вынимает из кармана пакет, протягивает его Яновской.) Здесь – как договаривались.
   ЯНОВСКАЯ (забирая пакет).   Спасибо Виктор Юрьевич! Большое вам спасибо!
   СЫРОЕДОВ.   Не за что.
   ЯНОВСКАЯ.   Виктор Юрьевич! С вами необыкновенно приятно иметь дело!
   СЫРОЕДОВ.   Хорошо, хорошо. (Манит пальцем первого парня.)  Иди сюда.
   ЯНОВСКАЯ.  Я и наша независимая телекомпания всегда готовы предоставить вам свои услуги, если у вас опять, тьфу-тьфу-тьфу, (Сплевывает через левое плечо.) случится какая-нибудь неприятность.
   СЫРОЕДОВ.   Да, да, хорошо.
   ЯНОВСКАЯ.   Одним словом, вы всегда можете рассчитывать...
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ (Яновской).   А ну, пошла отсюда! Я кому сказал! Живо!

Яновская отходит.

   СЫРОЕДОВ (Первому парню).   Что скажешь?
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ.   По-моему, ништяк.
   СЫРОЕДОВ.   Ладно. (Потирая руки.) Одну проблему уладили. Что у нас там дальше по расписанию?
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ (вынимает записную книжку, листает ее).   Значит, так. В шестнадцать ноль-ноль у вас запланирована встреча с бизнесменами города.
   СЫРОЕДОВ.   Опять? Кто там чем недоволен?
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ.  Нет, шеф, всё нормально. Официальная встреча по поводу выборов. В рамках знакомства с кандидатами в депутаты.   
   СЫРОЕДОВ.   Так бы сразу и сказал. Что еще?
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ.   В семнадцать встреча в прокуратуре.
   СЫРОЕДОВ.   По поводу выборов?
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ.   Нет. По поводу того козла, который отказался платить. Помните, вы его еще на счетчик поставили, а он...
   СЫРОЕДОВ.   Всё, вспомнил. Где адвокаты?
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ.   Одни в машине, другие подъедут прямо в прокуратуру.
   СЫРОЕДОВ.   Ладно. Это всё?
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ.   Нет. Как стемнеет, встреча в карьере по поводу выработки единой стратегии на выборах...
   СЫРОЕДОВ.   Хорошо.
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ.   И последнее... (Смотрит на часы.) Через полтора часа в мэрии состоится заседание общественной комиссии по вопросам борьбы с организованной преступностью. Вы там сегодня председательствуете... Только, Виктор Юрьич, братва с утра ничего не хавала! Может, для начала завернем в кабак? Время еще есть.
   СЫРОЕДОВ (смотрит на часы). Ладно. Я тоже не прочь перекусить. Поехали.

Яновская, телеоператор, Сыроедов, телохранители, первый парень в кожаной куртке, второй парень в кожаной куртке выходят.
 
   ТРЕТИЙ ПАРЕНЬ (проходя мимо Бабушкина, забирает у него конверт).   Всё, можешь не лыбиться. Кина больше не будет.
               
Третий парень в кожаной куртке выходит. Длинная пауза.

   БАБУШКИН (вполголоса).   Ушли.
   ТАТЬЯНА.   Даже не верится. Тихо-то как!
   ЕРОХИН.   А я уж думал, когда они ввалились, тебе, Палыч, хана.
   ТАТЬЯНА.   Я тоже.   
   БАБУШКИН.  Ушли. (Достает таблетку, глотает ее, запивает водой из графина. Держится за сердце.) Знаете, у меня такое чувство, будто я только что в тыл врага сходил. Честное слово.
   ТАТЬЯНА (Бабушкину).   С тобой всё в порядке?
   БАБУШКИН.  Еще не разобрал. Но пять минут назад было определенно хуже. Да... не ожидал, что всё так удачно завершится. Не ожидал.
   ЕРОХИН.   Это, наверно, тебе рыбка помогла.
   ТАТЬЯНА.   Какая рыбка?
   ЕРОХИН.   Золотая. Вон, на столе у Палыча в банке плавает.
   ТАТЬЯНА.   Ой, и правда! (Ерохину.) А я еще подумала, когда эти хамы входили, к какой это рыбке Паша обращается за помощью! (Бабушкину.) Это, в самом деле, золотая рыбка?
   ЕРОХИН.   Да. Порода такая, вроде карасей.
   ТАТЬЯНА (гладит банку).   Спасибо тебе, рыбонька. Спасибо тебе, хорошая! (Бабушкину.) Ты бы хоть покормил ее чем-нибудь. Смотри, какая худенькая.
   БАБУШКИН.   Да, да, я сейчас.

Роется на столах, в карманах плаща.

   ТАТЬЯНА.   Что-то потерял?
   БАБУШКИН (оглядывается по сторонам).   Где-то тут должен быть пакетик такой... целлофановый, с кормом для рыб. Куда я его дел?

Все ищут пакетик.

   ЕРОХИН.   Нет нигде. Может, ты его где-нибудь обронил?
   БАБУШКИН.    Да нет же! Я точно помню, что приносил сюда.
   ЕРОХИН.   Да... жалко рыбу. Теперь подохнет без еды.
   БАБУШКИН (задумчиво).   Действительно жалко. Куда ж я его сунул? Не помню. (Смотрит на банку.) Ну что рыбка? Если ты на самом деле золотая, помогла бы нам найти твой корм.
   ТАТЬЯНА (поднимает над столом полиэтиленовый пакетик).   Этот?
   БАБУШКИН.   Да. Где нашла?
   ТАТЬЯНА.   У тебя под бумагами валялся. Ну вот. (Насыпает корм в банку.) Кушай, рыбонька. Кушай, хорошая.
   ЕРОХИН.   Смотри-ка, а ведь и в самом деле помогла найти.
   БАБУШКИН.   Что ж, можно сказать и так.
   ЕРОХИН.   Слушай, Палыч, давай повторим еще раз, а!
   БАБУШКИН.   Что?
   ЕРОХИН.   Ну, еще раз попросим ее о чем-нибудь.
   БАБУШКИН.   Да бросьте вы ерундой заниматься!
   ЕРОХИН.   Нет, правда. Хотя бы в шутку.
   БАБУШКИН.   Отстань!
   ЕРОХИН.   Тебе что, жалко?
   ТАТЬЯНА.    Паша, попроси рыбку, чтобы тебя восстановили на работе.
   ЕРОХИН.   Точно! Палыч, попроси!
   БАБУШКИН.   Да будет вам прикалываться-то!
   ТАТЬЯНА.   Попроси, Паша!
   ЕРОХИН.   Ну?
   БАБУШКИН.  Что, ну? Ну! Ну, хорошо. Если вам очень хочется, пожалуйста. (Подходит к банке. Скороговоркой.) Хочу, чтобы меня восстановили в должности. (Ерохину.) Теперь можешь долго смеяться.

Звонит телефон. Ерохин снимает трубку.

   ЕРОХИН.  Ерохин на проводе!.. Да, еще здесь... Передаю трубку... (Протягивает телефонную трубку Бабушкину, шепчет.) Директор!
   БАБУШКИН.   Слушаю вас Александр Дмитриевич. Да. (Пауза.) Вот видите... Ну, что вы... Я понимаю... Да, да... Ничего, бывает... Нет, ничего... Спасибо. До свидания.

Бабушкин кладет трубку на рычаг телефона.

   ЕРОХИН.   Чего ему еще от тебя надо?
   БАБУШКИН.  Трефилов сказал, что фирма «Партнер плюс» всё оплатила. Причем, несколько дней назад. Просто деньги, по словам бухгалтеров, где-то застряли и на наш счет поступили только сегодня.
   ЕРОХИН.   Да ты что!
   БАБУШКИН.  Еще он извинился передо мной и попросил продолжать работать.   

Пауза. Все смотрят на банку.
   
   ЕРОХИН (Татьяне).   Лотерейный билет, что я купил, с собой?
   ТАТЬЯНА.   Да.
   ЕРОХИН.   Дай.
   ТАТЬЯНА.   Зачем? А-а, поняла. Может, я сама?

Татьяна и Ерохин смотрят на Бабушкина.

   БАБУШКИН.   Вы чего, ребята?
   ТАТЬЯНА.   Паша, можно я кое о чем попрошу твою рыбку?
   БАБУШКИН.  Вы это серьезно? Вы что, в самом деле думаете: это золотая рыбка заплатила за фирму «Партнер плюс» и перевела деньги на наш счет?
   ЕРОХИН.   Тебе жалко?
   БАБУШКИН.   Мне? Вот еще! Пожалуйста! Просите, что хотите.
   ЕРОХИН (Татьяне, кивает в сторону банки).   Давай.
   ТАТЬЯНА (подходит к банке).   Милая золотая рыбка! Завтра состоится розыгрыш лотереи. Не могла бы ты сделать так, чтобы наш билет оказался счастливым. То есть, чтобы на него выпал какой-нибудь выигрыш. Помоги, если не трудно. 
 
Звонит телефон. Ерохин снимает трубку.

   ЕРОХИН.   Ерохин на проводе! Понял Александр Дмитриевич, понял, бегу. (Кладет трубку. Бабушкину.) Значит, так... Меня сегодня больше не будет. Мы с Трефиловым уезжаем в министерство. А ты, Палыч, если можешь, выходи-ка завтра на работу. Тут у нас какие-то тревожные слухи ходят по поводу предстоящего сокращения... (Одевается.) После доболеешь. (Татьяне.) Ну а ты чего расселась? Не видишь, я уже оделся. Может, с Палычем решила остаться? Марш домой!
   ТАТЬЯНА.   Что ты такое говоришь, Костя!
   ЕРОХИН.   Я кому сказал!

Татьяна направляется к выходу, останавливается.

   ТАТЬЯНА.    До свидания, Паша.
   БАБУШКИН.   Всего хорошего.
   ЕРОХИН (Бабушкину).   Пока.

Татьяна и Ерохин выходят.

   БАБУШКИН.  Пока, пока... (Садится за стол. Смотрит на рыбку. Пауза.) Ну что, рыбка? Должно быть, скучно тебе одной день-деньской плавать. Ни словом перемолвиться, ни на судьбу пожаловаться. Не с кем. Некому. Тоска... А хуже всего, наверное, вечером, после работы. Когда в домах зажигаются огни и начинает казаться, будто за каждым окном за круглым столом под оранжевым абажуром собираются счастливые семьи и пьют чай. Или кофе. Нет, нет, рыбка, именно чай и ничто больше! Они пьют чай, закусывают печеньем и разговаривают. Ни о чем. Обо всем. О том, что делали сегодня, о том, что будут делать завтра. Не потому, что им надо многое сказать, а потому, что им просто приятно слушать друг друга, смотреть друг на друга и с наслаждением думать о том, что чтобы не случилось там за окном, здесь, за круглым столом под оранжевым абажуром их каждый вечер ожидает горячий чай и приятная беседа... Ты бы только знала, как мне этого не хватает... Впрочем, тебе рыбка меня не понять. Ты, наверное, слушаешь и недоумеваешь, почему я ною вместо того, чтобы попросить тебя об этом... Нет, рыбка. Костя прав. Никто просто так без причин из семьи не уходит. А, стало быть, нет смысла просить наладить то, что после все равно развалится... Таня разлюбила меня, а заставить одного человека полюбить другого никакой рыбе не под силу... А вот вернуть должность начальника отдела, которую у меня украл Ерохин, можно – это было бы в высшей степени справедливо! (Встает.) Значит, так, рыбка, запоминай. Я хочу стать... (Пауза.) Нет. (Садится.) Нет. Как-то не по-людски получается. Ерохин хоть и негодяй, но ведь не меньше моего хочет быть начальником. И потом... он же, кроме как командовать мной, ничего другого не умеет. Пропадет еще. А у него теперь семья, жена... Нет, рыбка, пусть уж все остается так, как есть. Ты будешь помогать людям исправлять то, что еще можно исправить, а я... А я, пожалуй, пойду домой, приму ванну, выпью лекарство и лягу в постель... Да.

Бабушкин встает из-за стола, опускает жалюзи, подходит к вешалке, одевается и выключает за собой свет.


                Действие второе.

                Первая картина.

Офис учреждения. Два стола, стулья, вешалка с двумя плащами, телевизор, телефон.
Бабушкин сидит за столом рядом со стеклянной банкой, в которой плавает рыбка, и работает на компьютере. Входит Татьяна.

   ТАТЬЯНА.   Доброе утро!
   БАБУШКИН.   Привет.
   ТАТЬЯНА.   Как здоровье?
   БАБУШКИН.   Нормально. Ты ко мне?
   ТАТЬЯНА.   Нет... Где Костя?
   БАБУШКИН.   У Трефилова. Случилось что-нибудь?
   ТАТЬЯНА.  Нет. То есть да. (Смеется.) Паша, ты не поверишь, но час назад по телевизору транслировали розыгрыш лотереи, и оказалось, что на номер билета, который Костя купил на сдачу в универмаге, выпал автомобиль «Жигули» последней модели! Представляешь?
   БАБУШКИН.   Здорово. Поздравляю.
   ТАТЬЯНА.   Представляешь, как Костя обрадуется! Это просто невероятно! Я как увидела, чуть с ума не сошла! Никогда не верила, что мы можем что-то выиграть... Ты, наверное, будешь смеяться, Паша, но я все-таки считаю, что это произошло благодаря твоей рыбке. Да, да, да, не спорь! Кстати, чуть не забыла. (Роется в сумочке.) Я тут купила корм для нее. Самый дорогой. Не возражаешь, если я покормлю?
   БАБУШКИН.   Пожалуйста.

Татьяна раздевается, вешает плащ на вешалку, подходит к банке и кормит рыбку.

   ТАТЬЯНА.   Спасибо тебе, рыбонька! Спасибо тебе, хорошая!   

Входит Ерохин.

   ЕРОХИН.   О! Она опять здесь! Стоит мне отвернуться, как наша Танечка тут как тут рядом с Палычем!
   ТАТЬЯНА.   Зачем ты так? Я к тебе... Я пришла сказать, что...
   ЕРОХИН.  Может, ты уже соскучилась по нему, а? (Нервно смеется.) Нет милее друга – старого супруга?
   ТАТЬЯНА.   Зачем ты так?
   ЕРОХИН.  Что? Не расслышал. Повтори еще раз, что ты сказала! Мне выйти?
   ТАТЬЯНА.   Я... я не понимаю...
   ЕРОХИН.   Так, может быть, мне все-таки выйти, чтобы не мешать вам! Я пока похожу, погуляю, а вы тут без меня договоритесь обо всем. Или вы уже договорились? (Татьяне.) Отвечай, я тебя спрашиваю, договорились?
  ТАТЬЯНА.   Я не понимаю, что произошло?
   ЕРОХИН.  Так ты по-прежнему настаиваешь на том, чтобы я вышел! Чего молчишь? Я не слышу!
   БАБУШКИН. (Ерохину).   У тебя неприятности?
   ЕРОХИН.   Что! Неприятности? Какие это у меня могут быть неприятности! (Нервно смеется.) О чем ты? Меня, правда, только что сократили, но разве это неприятности? Так, мелочь, ерунда. Я, между прочим, сам давно хотел уволиться.
   БАБУШКИН.   Как сократили?
   ЕРОХИН.  А вот так. Пришло новое штатное расписание, и должности начальника отдела в нем нет. Понимаешь, нет и всё! Хоть ты тресни, нет! Ну, ничего, ничего. Мне мама давно говорила, чтобы я бросал эту работу, не губил свое здоровье. Пришло время прислушаться к ее мудрым словам.
   БАБУШКИН.  Постой, постой. Я что-то не понял, сократили только твою должность или еще чьи-то...
   ЕРОХИН (кричит).    Откуда я знаю! Какое мне дело до чьих-то там должностей! Главное, что мою, понимаешь ты, мою, выстраданную, сократили! Уроды!
   БАБУШКИН.   Не может быть.      
   ЕРОХИН.  Ну, ничего, ничего. Когда всё здесь развалится, они еще вспомнят обо мне. Но будет поздно! Я не вернусь! На коленях будут ползать предо мной, упрашивать, а я в ответ – фиг вам, ни за что! Пусть вам будет хуже!.. Глупцы! Ах, какие же они все глупцы!
   БАБУШКИН.   Да нет. Не может быть.
   ЕРОХИН.   Что не может?
   БАБУШКИН. (Татьяне).   Понимаешь, вчера вечером я чуть было не попросил рыбку назначить меня на Костино место.
   ЕРОХИН.   Я убью тебя!
   БАБУШКИН. (Татьяне).   Потом, правда, передумал. Но не в этом дело. Дело в том, что если бы я попросил ее, то сейчас сократили бы меня, понимаешь?   
   ТАТЬЯНА.   Нет.
   БАБУШКИН.   Ну что тут непонятного? Если бы я попросил рыбку назначить меня начальником отдела, это стало бы моим четвертым желанием. И оно бы не сбылось!
   ТАТЬЯНА.   То есть, ты хочешь сказать, что золотая рыбка исполняет только три желания?
   БАБУШКИН.   Ну, конечно!
   ТАТЬЯНА.   Да, да, да! Если вспомнить, в сказках добрые волшебники выполняют только три желания. Не больше.
   БАБУШКИН.  Как там поется, помнишь? (Поет.)  У меня есть три желанья, нету рыбки золотой, па-ба-па-па-па...
   ЕРОХИН.   Как это нету? Вон она, в банке бултыхается.
   ТАТЬЯНА.   Действительно... Так попроси ее не сокращать тебя! (Бабушкину.) Паша, можно?

Татьяна и Ерохин вопросительно смотрят на Бабушкина.

   БАБУШКИН.   Да, да, конечно. Пожалуйста, просите, что хотите.

Ерохин подошел к банке. Задумался. Пауза.

   ТАТЬЯНА (Ерохину).   Ну что же ты, смелее.
   ЕРОХИН (задумчиво).  Знаете, в последнее время я всё чаще задаю себе один и тот же вопрос. Почему я, Константин Ерохин, образованнейший человек, высококвалифицированный специалист занимаюсь этими... никому не нужными бумажками? Неужели все мои достоинства, таланты окажутся невостребованными, и я займу подобающее себе место только после того, как Трефилов уйдет на пенсию.
   ТАТЬЯНА. (Ерохину).   Костя, не тяни. Давай быстрее!
   ЕРОХИН.   И вот что обидно: Трефилов не может не понимать того, что он стар, болен, что он отстал от жизни, что всем мешает и, тем не менее... Семьдесят лет – и никаких предпосылок к тому, что он когда-нибудь уйдет на покой.
   ТАТЬЯНА.   Костя! Причем здесь Трефилов? Скорей загадывай свое желание!
   ЕРОХИН.  Да, да, да, Таня. Ты права. Я должен загадать своё желание, должен.

Пауза.

   ТАТЬЯНА.   Ну?
   ЕРОХИН.   Я хочу...
   ТАТЬЯНА.   Так!
   ЕРОХИН.   Стать...
   ТАТЬЯНА.   Хорошо...
   ЕРОХИН.   Директором!

Входит ТРЕФИЛОВ. Все вскакивают с мест.

   ТРЕФИЛОВ.   Кто тут хочет стать директором?
   ЕРОХИН (испуганно).   Не я, Александр Дмитриевич! Честное слово, не я!
   ТРЕФИЛОВ.   Плохо, Константин Иванович! Очень плохо! Каждый уважающий себя солдат обязан стремиться стать генералом. Тем более что вы у нас уже и не солдат вовсе, а, по меньшей мере, майор. Или даже подполковник... Ну да вы садитесь, садитесь… Расстроились из-за сокращения?
   ЕРОХИН.   Вот еще!
   ТРЕФИЛОВ.   Я тоже расстроился... Не понимаю я наше руководство. Ну, просто не понимаю! Да...

Трефилов садится на предложенный Бабушкиным стул.

   БАБУШКИН.   Что-то вы, Александр Дмитриевич, неважно выглядите. Не заболели часом?
   ТРЕФИЛОВ.   А! (Машет рукой.) Только что имел неприятную телефонную беседу с руководством. Крайне, доложу вам, неприятную. (Бабушкину.) У вас валидола не найдется?
   БАБУШКИН.   Да, конечно. (Протягивает Трефилову таблетку.)   Пожалуйста. (Глотает таблетку сам.)
   ТРЕФИЛОВ.   Спасибо... (Кладет таблетку в рот.) Знаете, однажды в молодости я пытался постичь образ мышления моего директора. Что я только не делал! Ставил себя на его место, думал, как он, не любил себя так, как он не любил меня, и все равно, о чем бы ни шла речь, каждый раз не мог понять, почему директор поступил так, а не иначе. Потом я сам стал директором и, не поверите, снова столкнулся с теми же проблемами – снова не понимал, чем руководствовалось мое руководство, принимая те или иные решения. Вот и сейчас, хоть убей, не понимаю... Наверное, я стал слишком старым.
   ЕРОХИН.   Ну что вы, Александр Дмитриевич! Вы еще сто очков форы дадите любому из нас.
   ТРЕФИЛОВ (Ерохину).   Вы так действительно считаете?
   ЕРОХИН.   Конечно!
   ТРЕФИЛОВ.   Не знаю, не знаю... (Ерохину.) Но все равно спасибо... Кстати, я давно хотел сказать вам, Константин Иванович, что вы мне глубоко симпатичны. Чем-то вы мне напоминаете меня самого в молодости. Да... Я тоже был амбициозен, тщеславен и тоже, как вы, не мог дождаться того момента, когда мой директор отправится на пенсию.
   ЕРОХИН.   Ну что вы, Александр Дмитриевич? Что вы такое говорите...
   ТРЕФИЛОВ.   Я вас, Константин Иванович, прекрасно понимаю. Прекрасно! Однако чтоб вы знали, мне совсем не хочется бросать свою работу. Да... Здесь хорошо. Здесь я чувствую, что кому-то еще нужен. А в моем возрасте необходимо знать, что ты кому еще нужен. И, тем не менее, я считаю недопустимым, когда молодых сокращают, а старики продолжают трудиться!
   БАБУШКИН.   Ничего не попишешь, такова жизнь.
   ТРЕФИЛОВ.   Поэтому, после некоторого размышления, я принял непростое для себя решение подать в отставку. О чем уже, кстати, уведомил руководство, а теперь вот сообщаю вам.
   ЕРОХИН.   Да вы что?!
   БАБУШКИН.   Зачем?
   ТАТЬЯНА.   Вам еще, Александр Дмитриевич, работать и работать!
   ТРЕФИЛОВ.   Я так решил. Всё! Не уговаривайте меня, не уговаривайте.
   БАБУШКИН.   Да вы что?!
   ТАТЬЯНА.   Зачем? Не надо!
   ЕРОХИН.   Вам еще работать и работать!
   ТРЕФИЛОВ.   Не уговаривайте, говорю! А то еще передумаю.

Пауза.

   ЕРОХИН (Трефилову).   Простите великодушно. А... а кто теперь вместо вас?
   ТРЕФИЛОВ.   Хорошо, что вы мне напомнили об этом. Я ведь, собственно, ради этого и зашел. Да... После того, как руководство приняло мою отставку, оно, естественно, поинтересовалось моим мнением по поводу преемника, так я, Константин Иванович, порекомендовал вас. Вот так.
   ЕРОХИН.   А... а... а оно?
   ТРЕФИЛОВ.   Руководство-то? Согласилось. Мнение Трефилова, должен вам заметить, для многих в этом городе еще кое-что значит. Поэтому, если вам когда-нибудь потребуется дельный совет или какая другая помощь, обращайтесь, не откажу. Всегда буду рад помочь вам.
   ЕРОХИН.   Спасибо.

Пауза.

   ТРЕФИЛОВ.   Ну что ж. Вот, вроде, и всё. (Вздыхает, встает, протягивает руку Ерохину.) Поздравляю, Константин Иванович, с новым назначением и желаю всего самого наилучшего. Успехов вам.
   ЕРОХИН (пожимает протянутую руку).   Спасибо.
   ТРЕФИЛОВ (протягивает Татьяне руку).   Очень рад вас видеть в добром здравии. Вы, как всегда, очаровательны.
   ТАТЬЯНА (пожимает протянутую руку).   Спасибо, Александр Дмитриевич.
   ЕРОХИН.   Спасибо.

Трефилов пожимает руку Бабушкину и выходит.

Спасибо.
   ТАТЬЯНА.   Какой замечательный человек!
   ЕРОХИН.   Спасибо.
   БАБУШКИН.   А какой начальник! Таких сегодня уже нет. (Ерохину.) И, видимо, уже не будет.
   ЕРОХИН.  Спасибо... Ну, насчёт того, какой из него начальник, я ещё могу поспорить. А вот что касается человека, то тут я, пожалуй, соглашусь. Ничего себе человек, хороший.
   ТАТЬЯНА (Ерохину).   Как тебе не стыдно! Зачем ты отправил Трефилова на пенсию?
   ЕРОХИН.   Это ты о чем?
   ТАТЬЯНА.   Зачем ты попросил рыбку назначить себя на его место? Это не честно! Ты не имел право этого делать! Мне стыдно за тебя, Костя!    
   ЕРОХИН.   Таня! О чем ты говоришь? Неужели ты – материалистка, веришь в эту глупую сказку про золотую рыбку? Я тебя не понимаю.
   ТАТЬЯНА.  То есть, как это не понимаешь! Ты же сам только что на моих глазах попросил рыбку назначить тебя директором!
   ЕРОХИН.   Кто? Я?
   ТАТЬЯНА.   Ты!
   ЕРОХИН.   Я?!
   ТАТЬЯНА.   Да ты! Ты! Уже забыл?

Пауза.

   ЕРОХИН.   Ну, правильно, я. Было такое дело. Сказал, что, учитывая возраст Трефилова и пошатнувшееся здоровье, неплохо было бы подменить его на этом тяжелом поприще. Но я, извините, никого не просил! Просто... высказал пожелание.
   ТАТЬЯНА.   Какой же ты... нехороший!
   ЕРОХИН.   Да ладно тебе!
   ТАТЬЯНА.  Ты предал своего учителя, Костя. А он к тебе относился как к сыну!
   ЕРОХИН.  Кто бы говорил! Палыч, между прочим, к тебе тоже относился как к этой... к жене, а что получил взамен? Стенокардию, ишемию, гипертонию и... и больше ничего.
   ТАТЬЯНА.   Как! Что? Я не поняла... Что ты сказал? Ты... Ты... (Плачет.) Я тебя ненавижу!
   ЕРОХИН.   Ну вот. То одного ненавижу, то другого... (Зевает.) Скучно.
   БАБУШКИН.   Послушай, Костя...
   ЕРОХИН.   Простите? Пал Палыч, вы что-то сказали?
   БАБУШКИН.   Константин Иванович. Я хотел спросить: вы что, действительно отрицаете участие рыбки в вашем назначении?
   ЕРОХИН.   Палыч, мы же с вами образованные люди. Нам ли вдаваться в мистику? Давайте лучше подойдем к этой теме с научной точки зрения. Проверим предполагаемые... я сказал: предполагаемые эзотерические способности вашей, так называемой, золотой рыбки эмпирическим путем.
   БАБУШКИН.   Давайте.
   ЕРОХИН.   Значит, сделаем так. Я сейчас загадаю желание. И если рыбка не выполнит его в течение трех секунд, мы прекратим все разговоры о моем назначении, и больше к этой теме никогда не вернемся. Договорились?
   БАБУШКИН.   Как скажете.
   ЕРОХИН.   Вот и хорошо. (Подходит к банке.)  Что ж, приступим... Чего я хочу от тебя, рыбка? (Пауза.) А хочу я, рыбка, «Жигули» последней модели. Да! Прямо сейчас... Итак, начинаю отсчет: раз, два, два с ниточкой... (Бабушкину.) Ну и где мои «Жигули»? Два с иголочкой...
   ТАТЬЯНА (бросает на стол лотерейный билет).   Вот они!
   ЕРОХИН.   Три! (Татьяне.) Что это?
   ТАТЬЯНА.   То, что ты просил. «Жигули» последней модели.
   ЕРОХИН (берет билет в руки).   Это же мой лотерейный билет!
   ТАТЬЯНА.   Правильно.
   ЕРОХИН.   Он выиграл?
   ТАТЬЯНА.   Да.
   ЕРОХИН.   Не может быть! Он выиграл? Он выиграл! Вау!

Ерохин бурно радуется, потом успокаивается и садится на стул.

Нет, сегодня определенно мой день. А вы помните, как он начинался? С сокращения! Воистину, никогда не знаешь, где что найдешь и где что потеряешь. Ну, ничего, ничего. Теперь, совсем не то, что было раньше, теперь всё у меня пойдет по-другому, по-директорски! (Бабушкину.) Где мой секретарь?
   БАБУШКИН.  Ее сегодня, говорят, не будет. У нее кто-то из домашних приболел.
   ЕРОХИН.   Уволить! (Татьяне.) Пойдешь ко мне в секретари? Впрочем, нет. Ты мне не подходишь.
   ТАТЬЯНА.   Это почему?
   ЕРОХИН.   Стара, да и Пал Палыч не одобрит.
   ТАТЬЯНА.   Что значит стара? И причем здесь Пал Палыч?
   ЕРОХИН.   Интересно, а чем у нас занимается начальник отдела кадров?
   ТАТЬЯНА.   Причем здесь Пал Палыч?!
   ЕРОХИН (Бабушкину).   Я спрашиваю, чем у нас занимается начальник отдела кадров?!
   БАБУШКИН.   Позвать его?
   ЕРОХИН.  Немедленно! Впрочем, нет. Не надо. Я просто так спросил, из любопытства.
   ТАТЬЯНА (Ерохину).   Ненавижу тебя!
   ЕРОХИН.   Да, кстати! Где мой личный шофер?
   БАБУШКИН.   Там, где всегда. Машину в гараже ремонтирует.
   ЕРОХИН.   То есть, как это ремонтирует? Как это ремонтирует?! Мне что же, домой, как какому-то начальнику отдела на трамвайчике добираться! Безобразие! Уволить его!
   БАБУШКИН. Лучше машину новую купите.
   ЕРОХИН.  Правильно! Новую машину купить, старого шофера уволить!.. Ничего, я наведу здесь порядок. А то, понимаешь, распустились. Никакой дисциплины!
   ТАТЬЯНА (Бабушкину).   Да, Паша. Кажется, на этот раз с руководством тебе крупно не повезло.
   ЕРОХИН.   Все-таки есть в мире справедливость. Есть! Я всегда чувствовал, я с самого рождения знал, что создан не для того, чтобы довольствоваться малым. И вот свершилось! Сбылось! Я, Ерохин Константин Иванович, избран во власть! Я у власти! Бр-р-р, как приятно... (Бабушкину.) Ну, чего загрустил, пехота? Есть проблемы? Говори, пока я добренький.
   БАБУШКИН.  Хотелось бы услышать о ваших, Константин Иванович, ближайших планах.
   ЕРОХИН.   Какие у меня, Павлуша, могут быть планы? Самые, что ни на есть, грандиозные. Других не признаем.
   БАБУШКИН.   Я по поводу ваших профессиональных планов.
   ЕРОХИН.  Ах, вот ты о чем... Я же сказал, дисциплина, порядок, основанный на принципе демократического централизма, только без всех этих глупостей, вроде выборности, отчетности и подчинения большинству... Послушай, Палыч, ты хотя бы сегодня меня не загружай, ладно?
   БАБУШКИН.   Простите, а какие планы вы имели в виду?
   ЕРОХИН.  Личные, Пал Палыч, личные. Скоро отпуск. Ты вспомни, как я раньше отдыхал?
   БАБУШКИН.   Как?
   ЕРОХИН.   Так, как полагается отдыхать скромному руководящему работнику среднего звена: турбаза «Березка», Сочи, в лучшем случае трехзвездный отель в турецком захолустье... Ну, ничего, ничего. Теперь-то я буду отдыхать по-другому – по-директорски!
   БАБУШКИН.    Это как?
   ЕРОХИН.   Как? (Задумался.) Ты когда-нибудь, Палыч, бывал в Кортина-д’Ампеццо?
   БАБУШКИН.   Слышать – слышал. А вот бывать не приходилось.
   ЕРОХИН.   Мне пока тоже. Но это только пока!
   ТАТЬЯНА (Ерохину).   Ты что же, катаешься на горных лыжах? Вот не знала.
   ЕРОХИН.  А причем здесь, простите, лыжи? Неужели вы думаете, что в Кортина-д’Ампеццо едут для того, чтобы кататься на горных лыжах?
   ТАТЬЯНА.   Для чего же еще-то?
   ЕРОХИН.   Не смешите меня. В Кортина-д’Ампеццо едут для того, что... что это Кортина-д’Ампеццо!
   БАБУШКИН.   Простите, я не совсем понял вашу мысль.
   ЕРОХИН.   Что тут непонятного? Вы просто вслушайтесь в это слово, попробуйте аромат звуков, составляющих его волшебное название на вкус, и вы всё поймете... Ну? Повторите: Кортина-д’Ампеццо... д’Ампеццо... А? Чувствуете, как потянуло свежим ветром? Слышите хруст белого снега и далекие песни альпийских пастухов? Да что тут говорить, Кортина-д’Ампеццо, друзья, это Кортина-д’Ампеццо! Яркое солнце, чистота, комфорт, прислуга, общаясь с которой начинаешь верить в то, что она в действительности умрет на месте, если не предугадает твоё желание, раньше, чем ты об этом желании подумаешь сам. Стройные австриячки, загорающие на снегу в шезлонгах возле открытых настежь дверей шале в одних бикини и солнцезащитных очках, под которыми скрыты бесстыжие глаза...
   ТАТЬЯНА.   Извини, что перебиваю тебя, Костенька, но, насколько мне известно, Кортина-д’Ампеццо находится в Италии. Поэтому при всем желании, ты вряд ли увидишь там много бесстыжих австриячек в бикини... Впрочем, итальянки тоже, говорят, ничего.

Пауза.
1
   ЕРОХИН (Татьяне).   Я считал, что ты слишком привлекательна для того, чтобы быть образованной. Выходит, ошибался. Ты меня опять разочаровала.
   ТАТЬЯНА.   Надеюсь разочаровать тебя еще больше!
   ЕРОХИН.   Только попробуй!
   ТАТЬЯНА.   При всем твоём неуёмном желании посетить Кортина-д’Ампеццо, ничего у тебя не выйдет.
   ЕРОХИН.   Палыч! Уйми свою жену!
   ТАТЬЯНА.   Ты за всю жизнь копейки не скопил! На какие, спрашивается, шиши собираешься ехать в Италию? На директорскую заплату? И не мечтай! Этих денег тебе едва хватит на то, чтобы раздеть до бикини свою новую секретаршу!
   ЕРОХИН.   Врешь!
  ТАТЬЯНА.   А ты Трефилова спроси!
   ЕРОХИН.  Врёшь, врёшь, врёшь! (Бабушкину). Палыч! Скажи, что твоя жена врёт!
   БАБУШКИН (Ерохину).   Откуда я знаю? (Татьяне.) Хотя, если говорить честно, я вовсе не считаю, что Трефилов зарабатывал мало.
   ЕРОХИН.   Сколько?
   БАБУШКИН.   Ну... (задумался.) Я думаю, раза в три больше нашего. Может, даже в четыре. Впрочем, точно не скажу, не знаю.

Пауза.

   ЕРОХИН (горестно).   Не хватит.

Пауза.

Ах, какая неудача! Но почему? Почему в тот момент, когда, казалось бы, одной рукой дотягиваешься до мечты, она ускользает от тебя. Почему все кто не попадя: итальянцы, немцы, французы отдыхают в Кортина-д’Ампеццо, а мы, директора государственных учреждений России можем позволить себе только дешевые туры на Канары!.. Мне стыдно за Родину!
   БАБУШКИН.   Ничего не попишешь – такова наша жизнь.
   ЕРОХИН.    Что значит – ничего не попишешь? Я что, по-твоему, должен сидеть и покорно ждать, когда у вас улучшится жизнь? Не бывать этому!
   ТАТЬЯНА.   Копите деньги.
   ЕРОХИН.  Не хочу копить деньги! Не для того я явился на свет, чтобы деньги копить!   

Стук в дверь. На пороге появляется ДЯДЯ ЯША. В одной руке он держит дипломат, в другой - папку.

Понятно вам?
   ДЯДЯ ЯША.   Здравствуйте, молодые люди. Могу я...
   ЕРОХИН.   Не видите, мы заняты. Закройте дверь, у нас совещание!
  ДЯДЯ ЯША.   Хорошо, хорошо. Я подожду в коридорчике.

Дядя Яша выходит.

   ЕРОХИН.   Я не достоин такого отношения к себе. Это в высшей степени несправедливо.
   ТАТЬЯНА.   Извините, но помочь вам ничем не можем.
   ЕРОХИН.   Вы не можете – другие могут.   

Направляется к банке.

   ТАТЬЯНА (Бабушкину).   Паша, не разрешай ему! Он опять что-нибудь натворит!
   БАБУШКИН (Ерохину).   Подождите Константин Иванович...
   ЕРОХИН.   Оставьте меня! Я здесь директор и я не нуждаюсь в вашем разрешении. Я сам знаю, что мне делать.

Подходит к банке.

Слышь, ты, рыбка! Если не хочешь до конца своей жизни таскать на жабрах бирку с инвентарным номером, сделай меня богатым. Быстро!

Пауза. В двери показывается голова дяди Яши.
   
    ДЯДЯ ЯША.   Простите великодушно! Совещание, как я понимаю, уже закончилось?
   ЕРОХИН.   Что вам надо?

Дядя Яша входит.
   
    ДЯДЯ ЯША.   Могу я узнать, кто из вас господин Ерохин, если не ошибаюсь, Константин Иванович?
   ЕРОХИН.   Я – Константин Иванович.
    ДЯДЯ ЯША.   Очень! Очень приятно! Меня зовут дядя Яша. Просто дядя Яша.
   ЕРОХИН.   И что?
    ДЯДЯ ЯША.   Как что? Вы не знаете про дядю Яшу? Удивительно! Впрочем, вам, возможно, лучше известна фирма, которую я имею честь представлять: «Партнер плюс».
   ЕРОХИН.  А как же! Много наслышаны. Особенно в последнее время. (Подмигивает Бабушкину.) Правда, Палыч? (Дяде Яше.) Заходите, присаживайтесь.
   ДЯДЯ ЯША (садится на стул).   Спасибо.
   ЕРОХИН.   Ну и с чем же вы, Яков э-э-э...
   ДЯДЯ ЯША.  Зовите меня просто дядя Яша.
   ЕРОХИН.   Да, да. И с чем же вы пожаловали к нам?
    ДЯДЯ ЯША.   Видите ли, Константин Иванович. Наша фирма давно и плодотворно сотрудничает с вашим учреждением. Ваш предшественник, Александр Дмитриевич Трефилов, всегда доверял нам, и, заметьте, ни разу об этом не пожалел... Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?
   ЕРОХИН.   Ну так...
    ДЯДЯ ЯША.   И теперь, когда уважаемый Александр Дмитриевич отошел от дел, я, как представитель фирмы «Партнер плюс» хотел бы предложить вам продолжить наше взаимовыгодное сотрудничество.
   ЕРОХИН.   Нет вопросов.
    ДЯДЯ ЯША.   Ах, Константин Иванович! Я чувствовал, что мы с вами найдем полное взаимопонимание. (Протягивает Ерохину листок из папки.) Подпишите, пожалуйста.
   ЕРОХИН.   Минутку. (Одевает очки, берет листок, читает.) Простите, что это? Вы... вы, вообще, понимаете, что просите? Это незаконно!
    ДЯДЯ ЯША.  Да что вы такое говорите? Где вы видели закон, в котором было бы написано про то, что одно большое и щедрое учреждение не может оказать пустяковую помощь маленькой, но очень благодарной фирме «Партнер плюс»? Я лично нигде не видел.
   ЕРОХИН.   Я этого не подпишу.
   ДЯДЯ ЯША.   Почему?
   ЕРОХИН.   Потому, что не вижу оснований!
   ДЯДЯ ЯША.   Ах, простите! Совсем забыл. Склероз, знаете ли... (Протягивает дипломат Ерохину.)  Это вам.
   ЕРОХИН (берет дипломат).   Что это?
   ДЯДЯ ЯША.   Основания. (Шепотом, оглядываясь на Бабушкина и Татьяну.) Здесь ровно миллион оснований. Можете не пересчитывать.

Ерохин приоткрывает дипломат и тут же захлопывает его.

   ЕРОХИН (дяде Яше).   Ручка есть?

Дядя Яша протягивает Ерохину ручку.

Там действительно миллион?
   ДЯДЯ ЯША.   Обижаете! Дядя Яша – честный бизнесмен и никого, кроме государства, в жизни не обманывал.
   ЕРОХИН.   А что, государство уже разрешили обманывать?
    ДЯДЯ ЯША.   Послушайте, молодой человек. Мой бедный папа всю свою жизнь работал в торговле. Государство, благодаря его стараниям, богатело день ото дня, в то время как мой папа, выйдя на заслуженный отдых, имел только два маленьких тапочка и одно большее желание одеть в них того, кто положил ему шестьдесят рублей пенсии. Поэтому мы с братом, ныне жителем Челси и большим, доложу вам, мошенником, решили поступать с государством точно так же, как оно в свое время поступило с нашим папой.
   ЕРОХИН.   Простите, а где работает ваш брат?
    ДЯДЯ ЯША.   Мой брат, так же как и вы, состоял на государственной службе. Работал с государством.
   ЕРОХИН.   Почему «работал»? Он что же, уволился?
    ДЯДЯ ЯША.   Конечно. Разве два таких больших мошенника, как государство и мой брат, могут сработаться? Всем умным людям с самого начала было ясно, что рано или поздно один из них обязательно обманет другого.
   ЕРОХИН.   И кто кого обманул?
    ДЯДЯ ЯША.   Вы еще спрашиваете! Посмотрите, в каком месте находится мой брат, и в каком наше государство? Я вас умоляю! Что за вопрос?
   ЕРОХИН.   Действительно. Я совсем забыл, что ваш брат живет в Лондоне.

Ерохин подписывает листок, дядя Яша, внимательно изучив подпись, кладет листок в папку и встает.

    ДЯДЯ ЯША.   А теперь, если вы не возражаете, я пойду в концелярию, поставлю печать. (Протягивает руку.) Приятно было с вами познакомиться. Всего наилучшего.
   ЕРОХИН (пожимает протянутую руку).   Вам тоже. Кстати! Если понадобится еще чего-нибудь подписать, не стесняйтесь, приходите. Приму без очереди.
    ДЯДЯ ЯША.   Спасибо.

Дядя Яша выходит.

   ЕРОХИН.   Yes! Yes! Yes! (Бабушкину и Татьяне.) Эй, где вы там! Идите сюда! Смотрите. (Раскрывает дипломат.) Видели? Что скажете?
   БАБУШКИН.   Ничего себе!
   ТАТЬЯНА.   Кортина-д’Ампеццо!
   ЕРОХИН.   Ну! Теперь убедились в том, что для меня нет ничего невозможного! Убедились? То-то же!.. Однако не будем слишком радоваться. Это - (Хлопает по дипломату.) пустячок, так сказать, маленький аванс судьбы. Для того чтобы я, значит, не забывал о своем высоком предназначении. (Задумчиво.) Или предначертании?
   ТАТЬЯНА.   Что ты сказал?
   ЕРОХИН.   Предначертании. (Татьяне.) Или предназначении? Как правильно?
   ТАТЬЯНА.   Ты это серьезно?
   ЕРОХИН (задумчиво).   Наверное, все-таки предначертании. (Татьяне.) Знаешь, почему мы с тобой расстались?
   ТАТЬЯНА.   А мы расстались?
   ЕРОХИН.   Потому что ты меня никогда по-настоящему не ценила! Да. Ты любила во мне целеустремленность, настойчивость, качества, присущие охотнику. Однако отказывалась видеть во мне избранника, к столу которого эти самые охотники подносят свои дары... Впрочем, я тебя не виню. Ты со своим ограниченным кругозором на это не способна. Для тебя это, увы, терра инкогнито.
   ТАТЬЯНА.   Это у меня-то ограниченный кругозор?   
   ЕРОХИН.  И у тебя, и у Пал Палыча. И, скажу вам по секрету, у Трефилова кругозорчик тоже, так себе... Знаете, всем вам не хватает масштабности, способности одним взглядом окинуть проблему в целом, чтобы вникнуть в ее суть...
   БАБУШКИН.   Я не...
   ЕРОХИН.   Вы, конечно же, не согласны с этим. Понимаю. И для того, чтобы убедить вас в правоте своих слов, предлагаю вспомнить... ну, хотя бы уровень ваших притязаний. (Бабушкину.) Вот ты, Палыч, скажи, что ты попросил у рыбки? А? Ну, давай, давай, не стесняйся, скажи! Пусть все слышат.
   БАБУШКИН.   А чего мне стесняться... Сначала я попросил рыбку помочь мне справиться с бандитами.
   ЕРОХИН.    С кем? Это ты кого назвал бандитами? Это ты ту мелкую шпану назвал бандитами? Ну, хорошо. Пусть для тебя они будут бандиты. Продолжай.
   БАБУШКИН (опустив голову).   Потом я попросил найти корм.
   ЕРОХИН.   Что найти? Громче!
   БАБУШКИН (еще тише).   Корм.
   ЕРОХИН.   Громче!
   БАБУШКИН (еще тише).   Корм для рыбки.
   ЕРОХИН.   Корм. (Татьяне.) Ты слышала? Он попросил у золотой рыбки рыбий корм! Хорошо еще не воду для аквариума. (Бабушкину.) Эх, ты, дурачина-простофиля! Ну, давай, продолжай дальше.
   БАБУШКИН.   Еще я попросил вернуть мою должность.
   ЕРОХИН.   Вернуть должность. Понятно. А скажи-ка ты нам, уважаемый Пал Палыч, как называется твоя должность?
   БАБУШКИН.   Сами знаете.
   ЕРОХИН.   Отвечать мне!
   БАБУШКИН.   Заместитель начальника отдела.
   ЕРОХИН.   Заместитель начальника отдела. (Смеется.) Прелесть! А какие деньги у нас зарабатывает заместитель начальника отдела. А?
   БАБУШКИН.   Маленькие.
   ЕРОХИН.   Что вы говорите! Маленькие! (Громко.) Наверно, такие же, как ваши притязания, достоинства и кругозор, да? Чего молчите? Сказать нечего? И вы! Вы после всего этого еще смеете смотреть на меня сверху вниз? Наглецы!
   ТАТЬЯНА (ехидно).   Извините, Константин Иванович, мы больше не будем!
   ЕРОХИН.   Вот вы, наверное, думаете, глядя на меня, о том, что я, став директором, успокоюсь на этом. Да? Нет! Скажу вам, как на духу, мне здесь тесно. Да, да, мне тесно и душно в этих стенах. Это всё не мое. Здесь мелко, скучно, здесь совершенно негде развернуться! Ах, кто бы только знал, какая это невыносимая тоска быть директором! (Направляется к банке.) В общем, мне здесь не место.
   БАБУШКИН (Татьяне).   Сколько желаний он загадал?
   ТАТЬЯНА.   Кажется, три. (Загибает пальцы.) Должность, машину, богатство. (Бабушкину.) Точно, три.
   БАБУШКИН.   Костя, больше нельзя!
   ЕРОХИН.   Оставьте меня. (Подходит к банке.) Рыбка, скажу тебе честно. Не хочу я быть ни начальником отдела, ни директором. И, кстати, владыкою морским, можешь не волноваться, тоже не хочу. А хочу я, рыбка, стать... хочу стать... (Пауза.) Президентом России!

Пауза.
Ну же!

Падает дверь, в офис вбегают омоновцы  в масках, с автоматами в руках.

   ПЕРВЫЙ ОМОНОВЕЦ.   Не двигаться!
   ВТОРОЙ ОМОНОВЕЦ.   Руки за голову!
   ТРЕТИЙ ОМОНОВЕЦ.   Всем стоять!
   ЧЕТВЕРТЫЙ ОМОНОВЕЦ.  К стене! Стреляю без предупреждения!
   ПЕРВЫЙ ОМОНОВЕЦ.   Я кому сказал, не двигаться!
   ВТОРОЙ ЛМОНОВЕЦ.   Я кому сказал, руки за голову!
   ТРЕТИЙ ОМОНОВЕЦ.   Всем стоять!
   ЧЕТВЕРТЫЙ ОМОНОВЕЦ.   К стене! Буду стрелять!

Ерохин, Бабушкин, Татьяна становятся лицом к стене и поднимают руки над головой. Омоновцы обыскивают их карманы. Входят милиционер в форме, человек в штатском и дядя Яша.

   ЧЕЛОВЕК В ШТАТСКОМ.  Всем оставаться на своих местах. Кто здесь Ерохин?
   ЕРОХИН.   Я.
   ЧЕЛОВЕК В ШТАТСКОМ.  Предлагаю добровольно сдать деньги.
   ЕРОХИН.   Какие деньги?
   ПОЛИЦЕЙСКИЙ В ФОРМЕ.   Взяточные.
   ЧЕЛОВЕК В ШТАТСКОМ.   Предупреждаю сразу, Ерохин, найду – будет хуже!
   ЕРОХИН.   Ах, деньги! Вон там, под столом, в дипломате.

Полицейский в форме забирает дипломат, открывает его.

Знаете, я сегодня хотел после работы зайти купить туристическую путевку в Италию... Дай, думаю, съезжу разок.
  ПОЛИЦЕЙСКИЙ В ФОРМЕ (Ерохину, удивленно.) Откуда столько?
  ЧЕЛОВЕК В ШТАТСКОМ (смеется).   От бабушки! (Ерохину.) Я правильно сказал, Ерохин, от бабушки?
   ЕРОХИН.   Правильно. Это ¬– наследство.         
  ДЯДЯ ЯША (вполголоса).   Чтоб дедушке моих внуков иметь такую бабушку.
  ПОЛИЦЕЙСКИЙ В ФОРМЕ (дяде Яше).   Как вас там, забыл...
  ДЯДЯ ЯША.  Зовите меня просто дядя Яша.
  ПОЛИЦЕЙСКИЙ В ШТАТСКОМ.   Скажите: это вы передали дипломат с деньгами гражданину Ерохину Константину Ивановичу?
   ДЯДЯ ЯША.   А что, здесь есть какой-то другой дипломат?
   ПОЛИЦЕЙСКЙ В ФОРМЕ.   Отвечайте на поставленный вопрос!
   ДЯДЯ ЯША.   Только не надо на меня кричать! Не надо. У меня, знаете ли, склероз. Забуду еще чего-нибудь и больше не вспомню.
   ЧЕЛОВЕК В ШТАТСКОМ (полицейскому в форме).   Ладно, веди понятых.

Полицейский в форме уходит и тут же возвращается с двумя понятыми, один из которых – Трефилов.

   ЧЕЛОВЕК В ШТАТСКОМ (дяде Яше).   Расскажите, что вы полчаса тому назад передали находящемуся здесь гражданину Ерохину.
   ДЯДЯ ЯША.   Если учесть, что ехал я сюда, как вы уже знаете, с дипломатом, а сейчас, как вы можете видеть, его у меня нет, то совершенно очевидно, что дипломат, на который вы намекаете, я оставил либо между офисом фирмы и здешним туалетом на третьем этаже, либо в этом кабинете.
   ЧЕЛОВЕК В ШТАТСКОМ.  Не понял. Еще раз.
   ДЯДЯ ЯША.   Пожалуйста. Полчаса тому назад я из рук в руки передал уважаемому гражданину Ерохину, если мне не изменяет память, Константину Ивановичу, этот дипломат с деньгами.
   ЧЕЛОВЕК В ШТАТСКОМ.  Гражданин Ерохин! Вы подтверждаете то, что это ваш дипломат?
   ЕРОХИН.   Бабушка оставила... после смерти... 
   ЧЕЛОВЕК В ШТАТСКОМ.  Отлично! (Кивает бойцам ОМОНа на Ерохина и дядю Яшу.) Забирайте их. А понятых попрошу пройти в соседнюю комнату, пересчитать деньги и подписать протокол.
    ЕРОХИН.  Всю жизнь копила, недоедала, недопивала... всё внучку своему, говорила, Костеньке, оставлю...

Омоновцы хватают Ерохина и тащат к двери.

Не трогайте меня! Рыбка, скажи, чтобы отпустили! Я пошутил! Я не хочу быть президентом! И директором тоже не хочу! Я хочу быть начальником отдела!

Омоновцы выводят из офиса дядю Яшу и сопротивляющегося Ерохина. Следом за ними выходят человек в штатском, милиционер в форме, понятые. Трефилов, дойдя до двери, возвращается назад.

   ТРЕФИЛОВ.   Да, нехорошо получилось, некрасиво... Эх, Ерохин, Ерохин! Разве ж так можно? (Бабушкину, Татьяне.) Да вы опустите руки-то, опустите... отекли, небось.

Бабушкин и Татьяна опускают руки. Бабушкин достает таблетку, глотает ее, запивает водой из графина.

   ТАТЬЯНА (Бабушкину).   Тебе плохо?
   БАБУШКИН.    Когда-нибудь... (Держится за сердце.) когда-нибудь мздоимство всех нас погубит. Всех!
   ТРЕФИЛОВ.   Да-да, Пал Палыч, полностью с вами согласен. Поэтому впредь в таких случаях, надо быть предельно осторожным. Ну, зачем, спрашивается, было держать столько времени деньги в своем кабинете! Эх, молодежь, молодежь, ничего-то вы толком не умеете. Ни работать, ни...

Трефилов машет рукой и направляется к двери.

   БАБУШКИН.   Что же теперь будет?
   ТРЕФИЛОВ (останавливается).   Ничего. Завтра я выйду на работу и всё улажу. Не беспокойтесь.
   ТАТЬЯНА.   Вы выйдите на работу?
   БАБУШКИН.  Но ведь вы же сами сказали о том, что уступите место молодым?
   ТРЕФИЛОВ.   Кто сказал? Я?
   БАБУШКИН.   Вы.
   ТРЕФИЛОВ.   Я?!
   БАБУШКИН.   Да, вы.

Пауза.

   ТРЕФИЛОВ.   А! Вы имеете в виду мои слова о том, что надо продвигать молодежь? Как же, помню, помню. Только вот что я вам, Пал Палыч, скажу: молодые подождут. Они ведь потому и молодые, что у них вся старость впереди. А у меня... (разводит руками.)
   БАБУШКИН.   Я, кажется, догадался! Это вы позвонили в полицию! Это вы сообщили о взятке! Я прав? 

Трефилов отводит взгляд

Но зачем?

Пауза.

   ТРЕФИЛОВ.   Видите ли, Пал Палыч. За то время, когда я перестал быть директором, внезапно обнаружил, что никому не нужен. Ни сотрудникам, вдруг охладевшим ко мне, ни жене, привыкшей дома обходиться одной, ни детям... Ведь это что получается? Если раньше, когда выплачивали аванс, дети навещали меня два раза в месяц, потом, правда, один раз, то теперь, выходит, я их совсем не увижу! Нет, Пал Палыч, это решительно невозможно! Я возвращаюсь. Всё! Не отговаривайте меня, не надо. Я не хочу окончательно лишиться детей!

В дверях появляется милиционер в форме.

   ПОЛИЦЕЙСКИЙ В ФОРМЕ.  Товарищ понятой, мы ждем вас!
   ТРЕФИЛОВ (Бабушкину).   К тому же, как я слышал, нам со следующего месяца аванс обещали выплачивать. (Милиционеру в форме.) Иду, иду! (Бабушкину.) Так что жду вас, Пал Палыч, завтра утром у себя в кабинете с докладом по поводу сегодняшнего происшествия. И попрошу без опоздания, ровно в девять ноль-ноль.

Трефилов и милиционер в форме выходят. Бабушкин, держась за сердце, откидывается на спинку стула и закрывает глаза.

   ТАТЬЯНА (в сторону).   Бедненький. Ну, ничего, потерпи, я тебе помогу. (Подходит к банке. Вполголоса.) Золотая рыбка! Хочу, чтобы Паша выздоровел.
   БАБУШКИН.   Ты что-то сказала?
   ТАТЬЯНА.   Как ты себя чувствуешь?
   БАБУШКИН.  Знаешь, вроде лучше. (Достает из кармана лекарство, смотрит на этикетку.) И вправду помогло. (Татьяне, показывает лекарство.) Это мне сосед из-за границы вчера привез. Сильнодействующее.
   ТАТЬЯНА.   Хорошо.

Татьяна включает телевизор, смотрит заседание Госдумы. Звонит телефон. Бабушкин берет трубку.

   БАБУШКИН.   Бабушкин слушает. Здравствуйте. Почему не узнал, узнал. Сыроедов Виктор Юрьевич. Да... Нет, что вы! Это просто чья-то глупая шутка, уверяю вас... Да, есть... Аквариумная рыбка... правильно, золотая... Нет, это просто название породы. Да... Подождите, не броса... Ну вот, (Кладет трубку на рычаг.) бросил трубку.
   ТАТЬЯНА.   Сыроедов?
   БАБУШКИН.    Да. Откуда-то узнал про золотую рыбку. Хочет купить ее... Таня, он сейчас приедет.
   ТАТЬЯНА.   За рыбкой? Зачем она ему, ведь у него и так всё есть? (Смотрит на экран телевизора.) Ой, Паша, смотри, что в Думе-то творится! Депутаты дерутся!

По телевизору показывают драку в зале заседаний Государственной Думы.

Ой, как он его, бедненького! По лицу! Ой, еще раз! Да ногой! У нас недавно возле магазина пьяные мужики так дрались... Ты не знаешь, чего они там не поделили?
  БАБУШКИН (смотрит телевизор).   Ничего не понимаю. Слушай! Неужели это те самые люди, которых мы когда-то выбирали всем миром? 
   ТАТЬЯНА (смотрит телевизор).   Ну да. Других там вроде нет.
   БАБУШКИН.   Наваждение какое-то.
   ТАТЬЯНА.   О чем ты?
   БАБУШКИН.  Я просто не могу понять... как мы без какого-либо принуждения, сами, добровольно проголосовали вот... (Показывает пальцем на экран телевизора.) за этих!
   ТАТЬЯНА.   Не знаю.
   БАБУШКИН.   Мистика какая-то!
   ТАТЬЯНА.   Как ты сказал, мистика?

Татьяна и Бабушкин одновременно поворачивают головы в сторону банки. Пауза.

Ты думаешь, это золотая рыбка помогла им?
   БАБУШКИН (задумчиво).   Может быть... Ну да! А как иначе объяснить то, что в один и тот же день на всю страну нашло одно общее затмение!.. Куда мы смотрели?
   ТАТЬЯНА.  Значит, Сыроедову нужна наша рыбка для того, чтобы стать депутатом?
   БАБУШКИН   Таня, этого ни в коем случае нельзя допустить. Еще одного Сыроедова Дума не выдержит! Надо что-то делать, что-то делать... (Татьяне.) Сколько у тебя осталось желаний?
   ТАТЬЯНА.   Одно.
   БАБУШКИН.   Загадай, чтобы просьбы Сыроедова не выполнялись!
   ТАТЬЯНА.   Да, но...

Стук в дверь.

   БАБУШКИН.    Я прошу тебя!
   ТАТЬЯНА.   А как же я? Я же хотела попросить рыбку, чтобы та помирила нас.
   БАБУШКИН.   Пожалуйста!
   ТАТЬЯНА.   Но ведь и ты, и я... мы оба...
   БАБУШКИН.   Поторопись!
   ТАТЬЯНА.   Хорошо. (Подбегает к банке.) Милая золотая рыбка! Не выполняй, пожалуйста, просьб Сыроедова. Это очень плохой человек.

Входит Сыроедов с парнями в кожаных куртках.

   СЫРОЕДОВ.   Ну, показывайте, где она?
   БАБУШКИН.   Вы имеете в виду золотую рыбку? Вот.
   СЫРОЕДОВ (разглядывает рыбку).   Красавица!
   БАБУШКИН.   Да. Только никаких желаний она не исполняет.
   СЫРОЕДОВ.   Сколько вы хотите за нее?
   БАБУШКИН.   Э-э-э... Десять тысяч долларов.
   СЫРОЕДОВ.   Десять тысяч долларов?! За какую-то рыбешку?
   БАБУШКИН.   За какую-то, пожалуй, действительно многовато. А вот за волшебную десять тысяч, согласитесь, не деньги.
   СЫРОЕДОВ.   Однако вы утверждали то, что это обыкновенная рыбка.
   БАБУШКИН.  Я и сейчас это утверждаю. Но ведь вы же мне не верите! Вы по-прежнему считаете, что она волшебная. А раз так, платите десять тысяч.
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ.  Шеф, да я за пять кусков их обоих...
   СЫРОЕДОВ.   Тихо! Я придумал кое-что получше. (В сторону банки). Значит, так. Хочу, чтобы у этого крохобора (Кивает на Бабушкина.) отсохли руки.

Пауза. Бабушкин в испуге смотрит на свои пальцы. Пауза.

Ладно, даю задание попроще. (Вынимает из карманов рубли.) Хочу, чтобы рубли превратились в баксы. (Пауза.) Ну, хотя бы выведи прыщ на боку! (Хлопает себя по бедру, морщится от боли.) Тьфу на тебя! (Парням в кожаных куртках.) Лохи! Чтоб я вас еще послушал? (Передразнивает.) Золотая рыбка, золотая рыбка! Поехали отсюда!

Сыроедов с парнями в кожаных куртках уходит. Звонит телефон.

   БАБУШКИН.   Бабушкин слушает. Здравствуйте. Кто? Управляющий дорожно-ремонтным трестом? Как же, слышал. Вы кандидат в депутаты, правильно? Да... Нет, что вы! Это просто чья-то глупая шутка, уверяю вас... Да, есть... Аквариумная рыбка... Правильно, золотая... Нет, это название породы. Да... Подождите, не броса... Ну вот, (Кладет трубку на рычаг.) бросил трубку. Сказал, что скоро приедет.
   ТАТЬЯНА.   Пашенька, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы наша рыбка досталась какому-нибудь политику.
   БАБУШКИН.   Да-да, ты права, один президент России у нас с тобой уже был. А что делать?
   ТАТЬЯНА.   Надо как можно быстрее отдать ее тому, кто на самом деле нуждается в помощи. Тому, кто не станет наживаться и никому не причинит зла. (Задумалась.) Только таких, Паша, я никого, кроме тебя не знаю.
   БАБУШКИН (подходит к вешалке).   Ничего, найдем. Мир не без добрых людей. Одевайся.

Бабушкин и Татьяна одеваются, забирают банку,  выключают свет и выходят.


                Вторая картина.

Улица города. У дверей «Зоомагазина» стоят: уличный музыкант, играющий на саксофоне, Бабушкин и прижавшаяся к нему Татьяна. В руках Бабушкина стеклянная банка, в которой плавает аквариумная рыбка. Бабушкин и Татьяна пристально вглядывается в лица прохожих. Выбрав понравившихся людей, Бабушкин обращается то к одному, то к другому со словами: «Добрый человек» и предлагает недорого купить золотую рыбку.