Тяжёлая пустота

 ТЯЖЁЛАЯ  ПУСТОТА
Зимой день короткий, темный и только утро бывает радостным. А к середине дня сумрак ложится на землю, как ранняя старость. Андрей Ласточкин отправил дочку в школу и на минутку забежал к другу Никите показать свою новую рукопись. Никита, это Андрей знал, понимает больше чем другие у него интересная стабильная работа в городской типографии, вполне приличный заработок, а еще он любит спорить с другом на литературные темы. И вообще они с Никитой не просто друзья, а одноклассники. А это всегда значило немного больше чем просто друг, во всяком случаи так это понимал Андрей. Вот и сегодня они долго спорили, горячо обсуждая достоинства и недостатки нового произведения Андрея   
- Ну, из меня идиота – то не делай. Я и сам хорошо понимаю, что  ещё Короленко  об этом писал... Но, знаешь, теперь уже это всё равно, - горячился молодой писатель, размахивая руками и поминутно хмуря свои большие кустистые брови.   
- Не понял, о чём об этом писал? Что всё равно?   - голос Никиты мало- помалу изменялся от внутреннего движения – Трудно мне вот тут сидя на этом стуле, что - либо доходчиво объяснить тебе, хотя для меня это совершенно ясно просто всё это не что иное как твои капризы. И еще нежелание усердно выуживать из своей головы умные мысли для того чтобы отразить их на бумаге отсюда и плагиат. 
- Ну, возможно не совсем это и плагиат, - вдруг нерешительно произнёс Андрей, поправляя оправу толстых роговых очков.  Короленко в «Дурном обществе» - так кажется, у него называется это произведения,  то же самое дно нашей жизни показал. Но я когда проснулся,  там, в тёмной будто бы нежилой комнате. - Духоту почувствовал, страшно мне тогда сделалось, будто сердце чугунной плитой придавили. И пустота везде. Хотя лица, лица в этой пустоте появляются и тут же растворяются в ней. И лица в большинстве своём женские.  А потом сама собой дверь открылась, и я на улицу вышел. Сон или явь это были до сих пор не пойму.  Вот об этих своих ощущениях я и пытался написать здесь, - Андрей многозначительно посмотрел на друга и тут же перевёл взгляд на толстую рукопись, лежавшую на обшарпанном письменном столе, - Ну, так что же ты мне посоветуешь, отдавать или не отдавать ее Николаю Лукичу на растерзания? Хотя он тот ещё редактор,  то смотрит на тебя озлоблено как Ленин на буржуазию, а то сама невинность на милом лице его, отражается.
- Да уж Николай Лукич иногда бывает чисто сенатор римский. Не подступишься. А иногда бери и жуй его как бутерброд  с маслом. Смотря, какая вожжа ему горемычному в этот день под хвост попадёт, - медленно произнёс Никита, вставая с кресла вплотную подходя к другу.   
Никита любил спорить с Андреем,  хотя всякий раз сердился на него и говорил, что в вопросах современной литературы они привыкли расходиться друг с другом, что не мешало нисколько тому, что они сближались ежедневно теснее и теснее. Для Никиты семья Андрея была его семья. Он туда шел, отогреется душой, пожить сердцем, отдохнуть, глядя на счастья их.    
- Без вас, без вашей семьи, то есть, я сам чувствую, что морально и физически разрушаюсь, - часто говорил он Андрею, - Нынешнее поколение тоскливо живет и у меня с моим братом, например, давно уже всякий контакт потерян ограниченный черствый он человек.  Один футбол в жизни его глобальное место занимает, да  может курс доллара еще. Как паук возвращается по вечерам в тёмный угол свой, так и брат мой Роман, который на десять лет младше меня  кажется, из этого угла и не вылезал вообще никогда.   Посмотри вон, как Неверовы живут вместе вроде бы, а приглядеться то стена каменная их души разделяет потому, как в разных комнатах они своё бренное существование влекут. Далеко, очень далеко они друг от друга.  Начать новую жизнь поздно, продолжать старую невозможно, да и незачем уже. 
 - Так ведь каждая семья по- разному  несчастлива.… Так кажется у классика?  - вмешивался в рассуждение друга Андрей.
- Говори, говори, а я буду слушать, - отозвался Никита, - Может это мне как раз сейчас и надо? Может я сегодня приехал к тебе в одну из самых сложных эпох своей жизни.
- А ты, Кит, о будущем думать не пробовал, вдруг там он и есть добрый свет в будущей твоей жизни?
- Здравствуйте вам, - удивленно вскинул глаза на друга Никита.  - А зачем будущее мне, если я одним днём, привык жить? Да, наплевать мне на него с самой высокой колокольни,  да пусть хоть его и не будет никогда.
Лицо Андрея вдруг стало мечтательным.- А ты не когда не пробовал ручкой по строчкам водить? Нет, вот, не на компьютере серые безликие кнопки нажимать. А ручкой, просто ручкой обычной шариковой писать. Понимаешь!  Страницы рукописи потом после этого свежестью пахнут. Понимаешь настоящей не выдуманной свежестью, как в лесу после дождя. А он даже в глаза мне не смотрит  наш литературный гений, когда я ему свою рукопись приношу.
- Плохо, когда не смотрят в глаза, - отозвался Никита, - я этого терпеть не могу, как будто курицу колхозную украл
- Да мне вообще – то плевать, куда он смотрит. Я его терпеть не могу, у меня сразу от его взгляда депрессия начинается, душа, понимаешь в одном месте, а тело в другом. 

                2
 Никогда Андрею не приходило в голову найти хоть какую- нибудь работу потому что с того самого момента,  как школьная пионервожатая вожатая поручила пятикласснику  Андрею Ласточкину оформить первую в его жизни стенгазету к празднику Великого Октября он привык считать себя писателем. Ну, не таким великим конечно как Герцен или допустим Пастернак нет, а вот лавры местного поэта Николая Лукича Сонькина Андрею были бы как раз в пору, даже немного жали.  Но всё дело в том, что вышеупомянутый Николай Лукич был главным редактором знакомой многим старейшей  литературной газеты чуть ли не единственной в городе. 
 Утреннее пробуждение Андрея было мучительным – наверняка из-за того что они вчера немного перебрали с Никитой Ласточкин проснулся лежа поперёк кровати в темноте, с неприятным вкусом во рту и в отвратительной испарине. В грязное давно немытое окно  настойчиво пробивался солнечный  луч – в нём сомкнутым строем вздымались пылинки. Андрею не хотелось ни вставать, ни оставаться в постели. У него мелькнула мысль, что всё- таки надо встать и отнести рукопись в редакцию. Зря, что ли столько безвозвратных ночей безостановочно и зло насиловал компьютер и собственный мозг? А Николай Лукич пусть, сколько хочет, разоряется по - поводу никудышной стилистики произведения и нежизнеспособности героев писателя Ласточкина. Андрею было всё равно «каждый пишет, как он дышит», то есть ровно и постоянно без перерывов на обед. Новоявленный писатель  старался думать об этом, чтобы заставить себя встать, но тщетно. Наконец   он преодолел себя и понурый, и несчастный оказался на прохладных досках пола. Зеркало являло мужчине   унылое отражения – он внимательно вглядывался в него: расширенные зрачки, слегка опухший рот, это чужое лицо – его.… Неужели он Андрей Ласточкин может чувствовать себя слабым и жалким только из-за этих вот глаз, из-за того, что он непроизвольно втиснутый  в эти не всегда удобные рамки литературного процесса? Но если он, в самом деле, втиснут в эти рамки, почему никак не может убедиться в этом Николай Лукич? «Рано, рано ты сдался» -  подумал Андрей,  стоя под приятными струями прохладного душа. Нить горьких мыслей молодого человека прервал голос жены Нины:
- Что ты совсем заспался сегодня, мы уж и позавтракать успели и со стола убрать, уж Вика в школу убежала, собрание у неё какое-то после уроков.  Поздно придёт – сказала.    А я отгул сегодня взяла, отдыхать тоже иногда надо.    Ну,… давай и ты за стол поторопись так и быть накормлю тебя опоздавшего. Ты блинчики со сметаной или с варением будешь, а то я клубничное прошлогоднее открою?
Почти никто не ходил по улице; правда прошла какая-то девушка, быстрым деловым шагом, озабоченным видом  и с бумагой свернутой в трубку. «Какие завораживающие у неё глаза» - успел подумать Андрей – И как похоже она на ту прелестницу из того полузабытого сна в той темной комнате где Андрей оказался недавно. Чуть подумав, Андрей решил пройтись пешком до редакции. Была оттепель. Оттепель всегда похоже на весну; вода капает с крыш, по улицам бегут ручьи талого снега.
                3
Андрей Ласточкин шёл в редакцию местной литературной газеты, где постоянно страдал завистью; все кругом суетятся, шумят, занимаются делом, а он, приходя туда, внимательно изучает объявления на стенах и ходит по кабинетам благосклонным, но посторонним зрителем. Обидно и больно бьёт по нервам, в такие моменты он начинал до такой степени нервничать, что прямо источал из себя нервные флюиды

- Андрюша? Ты что ли? Неужели я тебя встретила. Не поверишь, только вчера вечером твой рассказ, в каком – то журнале мне попался.  «Истории на сенокосе», по-моему,  называется.  Я еще удивилась;  почему деревенская тема? Значит, печатаешься помаленьку, и читатели тебя знают?
- Оля Сомова – радостно промолвил мужчина, замедляя шаг перед высокой белокурой женщиной в большой широкополой шляпе, - Ты как здесь? Ты же сразу после школы в столицу перебралась, говорят, устроилась хорошо, удачно замуж вышла, слышал и дети есть?   
- Хорошо же в родной дыре разведка работает, не успела с поезда сойти, а обо мне уже тут всё знают, - горько усмехнулась женщина, - Накрылась Москва медным тазом с рыжим бантиком сверху. Да, устроилась я сначала там хорошо на предприятие обороной промышленности, а потом.… Да что тебе рассказывать сам всё знаешь, по всей стране перестройка прокатилась, муж умер, не выдержав безысходности этой. А дети? дети обвинили меня в том, что я не умею жить. Одна я теперь, вот по тому на родину и приехала, снова под мамино крылышко….   
Андрей не слушал приезжую. Он думал о том, что Николай Лукич, скорее всего снова на корню запорет его труд его, едва пробежав торопливым взглядом, первые строчки его романа.  Ласточкин мысленно представил себе сердитого редактора, как всегда в белой рубашке с чёрной окладистой бородой. А ещё с   отчаянным пробором против левого глаза «Запорет, как пить дать запорет» - с тоской думал Андрей, глядя на старую свою знакомую, - «Вот и Оле в жизни тоже не повезло».  Да человек-то он, какой этот ее муж был, продолжал рассуждать молодой литератор, все ему деньги, деньги нужны были, а богатство оно, если посмотреть большая для сердца обуза, и здоровья опять же зря  переводить, кому это на руку? 
- …. Я думала, он меня научит таланту терпения. Мы с ним при его жизни мало говорили,… только прощаясь, он мне сказал: «Я много думал, всё это время и… мне очень бы хотелось поговорить, так на душе много….» Он хотел еще что сказать, а потом посмотрел мне в глаза и скончался….   
Андрей вдруг вспомнил, как уезжала Ольга из города, как шумно и весело провожали ее в Москву почти всем классом. Только Никиты тогда не было  свалил их друга тогда с ног какой-то неведомый вирус, уложил в постель, завалил таблетками и микстурами. И еще несколько человек не пришли тогда на проводы Ольги Сомовой по каким-то неизвестным Ласточкину причинам. Там впервые Андрей напился.  А потом Оля вела его пьяного, держа за руку, как упрямого ребёнка. А он шёл, смеялся и говорил:
- Ну, что ты держишь меня так крепко? Я – это единственное, чего ты не потеряешь. Никогда. А потом он лез к девушке на верхнюю полку, а внизу спал какой-то командировочный, и  надо было, чтобы он ничего не услышал. – Я устал думать о тебе выходи за меня замуж и всю ответственность за это я беру себе или на себя, как тебе больше нравится -  сказал ей тогда Андрей.
Оля  ничего не ответила,  Ласточкин был пьяный, и она знала, что на утро он забудет о сказанном.   

                4

В редакции газеты, куда пришёл Андрей,  потолок отставал от пола на два с половиной метра и лежал почти на голове.  «Блиндаж» почему-то подумал Андрей и удивился, как эта мысль не пришла ему в голову раньше, - Не хватает только запыленных пропахших потом солдат и патефона с тягучей медленной песней о тяжёлой фронтовой судьбе. Андрей,  осторожно войдя в кабинет главного редактора, в который уже раз более внимательным взглядом  оглядел эту небольшую комнату.  Письменный стол, заваленный папками и бумагами над столом  акварель неизвестного художника «Пионы в саду» Яркое пятно больших садовых цветов на желтой блёклой стене кабинета. Ласточкин вздохнул и щелкнул тугим замком портфеля. Рукопись, слегка пошелестев листами как – то сама собой оказалось в руках Николая Лукича. Молодой писатель решил, что сейчас самое хорошее время для его идеи. Только надо ее раскрыть, рассказать этому суровому, нелюдимому редактору идею произведения как можно больше обнажить ее перед ним. Конечно, можно подождать несколько томительных долгих и тягучих дней и тогда эта самая рукопись вернётся к своему хозяину  в том же виде, но уже с крупной красной надписью в самом начале первой головы. А что будет гласить эта надпись казнить или помиловать так это одному Богу известно.  Но зачем ждать, когда можно тепло и неспешно все рассказать сейчас, Сонькин – старый журналист он умеет слушать?  Но, наверное, в этот момент на небесах или где нибудь еще что-то пошло не так. Что-то разомкнулась на невидимой орбите, и Андрей никак  не мог начать.   
- Вы слушаете, - вдруг услышал он негромкий голос хозяина кабинета, - Или… с вами что-то происходит? Я вот тоже сегодня ночь не спал, давление лезло вверх и ужасно ломило затылок. Но ничего, ничего я посмотрю, почитаю, подумаю, и.… Позвоните мне недельки через две. 
- Да, да – рассеяно выдавил из себя Андрей конечно, конечно, ну, …. Я пойду?
Выйдя из кабинета, Ласточкин вдруг вспомнил, как летом они с Никитой сидели на берегу реки, запивали шашлык сухим вином и постоянно шутили с длинноволосым молодым парнем о смысле жизни и быстро исчезающей любви, которая имеет к тому же самые разнообразные оттенки. А парень смеялся и долго говорил о том, что «любовь не вздохи на скамейки   и не прогулки при луне». Что, как бы ни было это смешно, но эти самые вздохи и прогулки у него давно уже в прошлом, а девушка стала его женой. И нечего интересного сейчас в этой жизни он не находит, как не старается. 
 Андрей тогда пошутил с парнем на тему любовного ликования пытаясь убедить нового знакомого в том, что ликование есть самое непристойное из всех самых возвышенных чувств человечества. Но тот его не понял:
- У нее глаза чёрные и узкие, как подсолнечные семечки из кулька, а фигурка похоже на цифру восемь. Два кружочка стоят друг на друге второй круг  чуть больше. А фамилия у нас Неверовы, - закончил свой  рассказ парень.    
Это было летом. А осенью Ласточкин вдруг снова увидел лицо своего знакомого парня. Скучное, тоскливое теперь было это лицо  без надежды и доверия к людям. И вот это самое совершенно несимпатичное лицо, по мнению Андрея  неожиданно  оказалось ближайшим соседом Никиты по лестничной клетке.

                5

Звякнув ключи, едва не выпали из кармана. Андрей ловко поймал их на лету и, отперев входную дверь, оказался в полутёмной прихожей. Из комнаты доносились приглушённые голоса: «Кого ещё чёрт принёс, вроде Нинка мне про гостей нечего не говорила» - раздраженно подумал Ласточкин.
В комнате за большим обеденным столом сидел незнакомый Ласточкину старик. Он сразу показался Андрею человеком необычайной доброты, у него даже глаза были синие, ласковые, тёплые и борода тоже была какая-то тёплая. Глядя на него, молодой писатель вспомнил другого всегда пьяного старика босого в нижних домотканых портках с густыми всегда нечёсаными волосами и вечно грязной бородой. Старик тот был мужем бабушкиной подруги тёти Дуси и кажется, постоянным местом его обитания по причине беспробудного пьянства были холодные, тёмные сени из которых время от времени доносились бранные крики, а в комнате за столом с самоваром этот странный мужик никогда и не появлялся. Боялся его маленький Андрюша, очень боялся.  Но давно в детстве это было, а этот старик говорил тихо, медленно по-домашнему.
- ….когда Сталин, значит, умер, все плакали все. Положено так было. Не плакать тогда нельзя было. – Старик обвел строгим внимательным взглядом притихших за столом жену и дочку Андрея.  И смеяться тут нечего медленно сказал он, заметив на губах дочери Андрея Вики презрительную улыбку. – Девочку, соседку мою из пионеров исключили за то, что ей не жалко вождя было. Вот все понимаешь, жалели ЕГО, слёзы горькие ручьями лили, а одна понимаешь, не плакала.  Ну, вот и исключили бедную из пионеров на общем пионерском собрании. А когда, понимаешь, галстук пионерский с шеи с нее сдергивали вот тут она горемычная и заревела. Ой, что тут началось,  вы бы видали. Пионервожатая на нее больше всех кричала,  слюной брызгала:
- Сама подумай, какая ты несознательная Катя, вождя, товарища Сталина тебе нисколько не жалко, себя, понимаешь, очень…. Очень тебе себя жалко вот и ревёшь сейчас стоишь, а вождь, товарищ Сталин, между прочим, умер!  А ты, между прочим, советская пионерка по этому поводу и слезинки не проронила тебе не стыдно?! ....
- Вот такие дела тогда творились девоньки, - грустно вздохнул рассказчик, - А в школе при входе прямо огромный портрет вождя народов висел, и каждый пионер должен был ему свой пламенный салют отдать. Не чего не подпишешь, тогда порядок такой был, хотя не во всех школах, наверное, не знаю… 
- А на фронте вы любили, дедушка? – робко спросила Вика. 
- Любили, а как же? Оно конечно не без того было, только вот любить особенно  некого было девушек то на передовой всегда недобор был. Про секс, тот который у вас сейчас у молодых из каждого телевизора таращится, мы на фронте и слыхом не слыхивали, хотя тоже были отдельные элементы, баловались с девчонками. А когда в Германию уже вошли так там наших солдат и расстрелять могли и расстреливали порой за связь с немецким населением. Не дай Бог секс этот самый с немкой. Ну, пойду я заболтался с вами, а дочка моя, понимаешь, наверное, уже с работы своей вернулась.
 Вставая из-за стола старик, наконец, заметил Андрея  и, обращаясь к нему,  негромко  пояснил:
- Пасечник я, пасека у меня километрах в трёх от моей деревни находится.
- А что там? – спросил Андрей.
- Там-то? – переспросил старик. – Там все есть. Мед, соты, пчёлы тоже бывают, если аккуратно обращаться с ними мохнатыми. А я вот  в  гости  к дочке Светлане приехал поторкался, поторкался  закрыто. А тут жена ваша дай ей Бог здоровья мусор выносить вышла. Ну и встретились мы, и уговорила она меня старого, к вам зайти чайку попить пока дочка моя Светлана на работе Харитон Кузьмич меня в народе кличут, знакомы будем, - и он протянул Ласточкину широкую мозолистую ладонь.   А сейчас пойду я дочка – то, понимаешь, наверное, заждалась меня совсем.   
Старик обернулся уже у двери и, глядя на обоих супругов, произнёс:
- Понимающая растёт у вас дочка. Вот такой человек (он показал большой палец) справедливый. Вот подождите, то ли ещё будет!   

                6

Андрей подошёл к окну, поправил занавеску, закурил. За окном остервенело, дрались   мальчишки:
- У, гнида, - тонким фальцетом кричал один облизывая с верхней губы солёную кровь, - Чего вопишь?  И размахнулся из последних сил, намеревался ткнуть кулаком второму в бок.  Но второй ловко отклонился, и тот первый упал ему прямо в ноги, уткнувшись лицом в твердый грязный снег.  Ему, наверное, было очень больно, но он сдержался, не заплакал. – У, гнида – прокричал он еще раз уже лёжа на земле. И тут же почувствовал на своей макушке маленькую теплую девичью руку:
- Тебе больно, мальчик, но разве можно так доводить друг друга? Я уверена из-за какой – то там незначительной ерунды. Правда, ну скажи мне, правда? 
- Угу, - простонал мальчишка, сплёвывая кровь, - Он у меня монетку отнял старинную, чёрную
- Ну, вот чёрную. Это почему  вдруг чёрную? – весело засмеялась девушка, пытаясь поднять мальчишку с земли
- Ну, как вы не понимаете, тётенька, чёрная потому старинная. Давно выпущенная, понятно?
- Понятно, тут как не понять, - со смехом произнесла девушка и обернулась на освещённые окна дома. 
Андрею не было слышно, о чём  говорили эти два человека, но  когда девушка посмотрела в сторону его окна Андрей,  увидел ту самую таинственную незнакомку. Увидел  завораживающие глаза и снова, в который  уже раз за это время вспомнил  почти нежилую комнату, как-то посетившую воспалённое сознание писателя на зыбкой границе яви и сна.
- А ты кто? Где живёшь? – в это время допытывалась у мальчишки девушка
- А ты чего? – сопел отбиваясь от неё тот, - Ни чей я, и живу  негде, померла мамка, а отца и не было никогда. Волной его смыло при шторме.   
- А зовут-то тебя, как? - спросила девушка что – то судорожно пытаясь найти в недрах своей сумочки 
- Саней зовут, не приставай ко мне, тетенька, нужен я тебе как в Петров день варежка?! Поди-ка дома свои дети есть?
- Есть нашла!  Ты вот что, Саша, вот бумажка видишь? – помахала она перед носом мальчика небольшим листком бумаги, наспех вырванным из блокнота. На ней я свой адрес напишу, приходи ко мне домой, как соскучишься,  - Понял, в любое  время приходи, но лучше вечером. Тётя Света меня зовут. А где товарищ – то твой, с которым монетку не поделили – Девушка только сейчас обратила внимание, что рядом с мальчиком почему-то нет второго драчуна.
- Так  он, тетенька, трус тут же дёру дал, как только вы на горизонте появились. Связываться с вами с взрослыми себе дороже.… А я приду, я обязательно, тётенька, приду, как только время выберу 
«Она» - в это время  пронеслось в голове Ласточкина, - « Она, и эта комната:
«Комната имела таинственный, мрачный и отталкивающий вид Андрей помнил, как в ней мгновенно стало совсем темно темнее, чем за окнами на улице.   Незнакомая девушка принесла из просторных сеней большую керосиновую лампу, покачала ее, придерживая  стекло и убедившись, что керосину мало достала из-под лавки на кухне, чёрную литровку и добавила из неё керосину в лампу. Тут же резко запахло жженой спичкой.   Лампа разгоралась медленно: вначале  обозначился светлый круг на потолке и тёмный на столе прямо под лампой, затем свет усилился и озарил весь стол, и лавки вокруг него, на которых сидели люди. Много людей. Андрей видел гладкие, ухоженные бороды мужчин и обнаженные плечи и руки дам. Люди не ругались, не кричали, люди тихо сидели все вместе и чего-то ждали. И тут в напряженной тишине вновь возникли ее глаза, глаза той загадочной женщины с керосиновой лампой в руках. Ласточкин смотрел на нее и нечего не говорил.   Медные колокола,  вразнобой загремели по  углам комнаты Андрей начал медленно просыпаться. Но оказалось, что это не так-то просто, что-то жгло душу, давило сердце будто бы был он закрыт наглухо тяжелым покрывалом. Наконец открылась, нет, распахнулась, настежь, дверь и вот, он глоток свежего воздуха и путь на свободу.  А потом больница была, опять реальная или нет, кто знает? Андрею в ней даже понравилось. Настолько понравилось, что ему даже захотелось подольше там полежать.  Он в больнице заметно поправился, раздобрел, привык подолгу спать».
      - Ты уже часа два у окна стоишь, как приклеенный? - Нина неслышно подошла сзади и мягко обняла мужа за плечи 
- Я…, Я  не стою, то есть я… Ты, знаешь, был у меня знакомый поэт, хороший поэт  вот только, как сейчас говорят прикованный к инвалидному креслу, и пожалел я его однажды: «Скучно вам, наверное?» – говорю. Как он на меня посмотрел, Нина, глаза от злости чуть из орбит не выскочили. – «Я не скучаю, молодой человек, сказал он, в упор, глядя на меня, - Я обдумываю строчки» Как гвоздём меня к стенке взглядом прибил. Вот и я стою тут сейчас у окна и строчки своего нового произведения обдумываю. И вообще ты знаешь, Нина, мне почему-то хорошо сейчас. Вся усталость за то время пока я писал роман, и переживание будто растаяли. Сейчас я чувствую себя очень счастливым, воздушным каким-то себя чувствую.   
Нина в душе почему-то все ещё не верила, что Андрей ее написал роман, как она выражалась «о чистой ерунде» Подумаешь, что-то там ему ночью привиделось – приснилось? Темная комната, бородатые люди, девушка, открытая дверь неизвестно куда? Неужели из-за этого стоит огород городить и на  ненужный людям роман бумагу переводить килограммами? про себя недоумевала женщина. «У нас литература никуда не движется, - думала она, - вот в Москве движется, в Москве и журналов толстых и писателей грамотных побольше, чем у нас и даже гонорарами писателей этих там иногда балуют и даже в какой-то там дом отдыха путёвки дают. Хороший дом отдыха говорят не то, что у нас. У нас всё, что для души от случая к случаю бывает». 

                7

Прошли холода. Весенний ветер стал снимать с чёрной сонной земли белую шубу. Нелегко она  снималась: обнажит склоны холмов, убёрет холодный мех с низин, пар потянет в небо, а тут вдруг опять налетит стужа, насыплет снега, скуёт льдом родившиеся ручейки. Ненадолго, правда, только лишь на день на два. Настырна весна, тороплива. Вцепилась в белую шубу, стягивает с чёрной земли. А если стянет вдруг ненароком тут уж белому цвету конец, зелёному цвету, пора приходит. И летают над городом птицы; весть несут о рождении нового. Принесли весть такую и старику – пасечнику, письмо получил старик от дочери:
«Поздравляю!  – писала Светлана, - У тебя папа появился внук, а у меня сын. Три недели уже с того чудесного дня прошло, да все как-то не было времени отправить в родительский дом радостную  весточку. Ты уж извини меня за это,  папа. В прошлый-то раз знаю не удобно получилось, не застал ты дочь свою дома по магазинам бегала малышу приданное женихово собирала. Нагружалась каждый день, как савраска. Сам понимаешь женщине без мужика всегда нелегко. Но сейчас вроде появился в моей жизни душевный человек, боюсь пока загадывать, но так думаю, что дело вроде к свадьбе двинутся, может, Как подумаю, так у самой от страха коленки дрожат. Сколько уж лет прошло, как Виктор мой на тракторе в колхозе перевернулся и с тех пор все одна, да одна. Оттого и в город от тебя переехала лучшую долю свою искать.…А еще папа хочу усыновить я мальчонку бездомного. На улице с ним познакомилась, с синяком под глазом на снегу лежал, в крови весь. Будущий муж мой Никита к этому моему желанию хорошо относится, понимает меня, значит. Ну, папа, до  свидания. Больше писать тебе не буду вот приеду к тебе летом со всем своим семейством и всё тебе как есть объясню. Разложу по полочкам, как ты любишь. С тем целую тебя крепко, крепко твоя дочь Светлана.      
« Счастливые все-таки мы люди, не то что, взять зверя какого, который о счастье и понятие никакого не имеет, вот и корни моего рода дают всходы, - подумал Харитон Кузьмич, прочитав письмо из города. Человек – он ведь как дерево! Когда опадут листья дедов и отцов, распустятся листья сыновей и внуков. Никогда не прекратится жизнь. Вон и письмо от дочки пришло, значит, помнит, не забывает, о новостях в своей жизни сообщает. Молодец!»
Во дворе залаяла собака,  и в избу не стучась, вошёл председатель колхоза Павел Юрьевич.
Настроение у председателя было весёлое.
- Почему мне не докладывают, что заслуженный животновод района, а можно сказать даже и всей республике, а нынче пасечник на пенсии Харитон Кузьмич дома один скучает?! Не порядок!
- Проходи, Павел, за стол садись чай пить с гостинцами. Недавно только из магазина вернулся, как знал! – дружелюбно пригласил председателя старик.
- Можно и чаю, хотя его, как говорится, чай не водка, много не выпьешь, - засмеялся Павел Юрьевич.
- Так времена меняются, Паша. А у меня радость сегодня письмо от дочки из города получил
- Ну, если времена меняются, тогда наливай, хоть чайку, что ли.
Харитон Кузьмич поспешно пересел с лавки к самовару на столе, налил стакан крепкого чая, пододвинул его председателю – Дочка пишет, замуж собирается.
 - За кого?
- Никита какой-то хлюст городской.
- Чей это?
-  Спроси ее
- Чужой, значит? – притворно обиделся председатель. Разве у нас своих парней мало? Нам своих ребят, слава Богу, девать некуда, а ты хлюст городской. Измена это, Кузьмич, предательство.
- Я Павел Юрьевич своему колхозу никогда не изменю, а Светка, что с нее взять… Городская она теперь.  На свадьбу вот думаю ехать, отпустишь?
Председатель не то задумался, не то задремал.
-Поезжай к дочери ведь на свадьбу ни к чужому, какому человеку поедешь.   
Опять во дворе поднялся собачий переполох
- Пойду, погляжу, что там такое, - произнёс старик- пасечник, беря с лавки кепку и торопливо надевая ее на себя
Проводил его взглядом председатель. Увидел, как сутулится Харитон Кузьмич, что плечи его не широки и не круты, как прежде и что голова его не поднята гордо.
«Не в небо, в землю уже смотрит Кузьмич видимо время его приходит», - с грустью подумал председатель колхоза.

                8

- Знаешь, какая главная сила в любом деле? – горячился Никита, - цель и вера в нее! Я думаю, что веры – я имею в виду веру в большом смысле! - у тебя, было недостаточно, поэтому ты написал свой роман, а сам в нужности его сомневаешься?!  Вон даже Неверовы, как это ни странно, по разным комнатам молчать перестали. Дачу в сосновой роще купили, теперь со всех сторон книгами обложились, сидят про растения разные читают. До ночи спорят, как им аккуратно на даче все распределить, чтоб не дай Бог случайно какой-нибудь корешок незаметный не повредить, который только из земли вылезать думает. Вера в себя, потому что у моих соседей неожиданно появилось, в себя и в нерастраченные силы свои, а еще я тебе скажу, теперь любовь в их семье присутствует.   А душа там в твоём романе есть?
- В этом нет, значит, в другом будет? – уклончиво ответил Андрей.
- Правильно подметил, - оживился Никита, - Душа, она как птица. Ее из одной клетки в другую пересадить можно. Только вот будет ли петь она в другой клетке, никому это понять, не дано. А вот жить может и будет, если господин писатель очень постарается в нее полумёртвую жизнь вдохнуть. Перепел, - птичка такая небольшая живет, например, и в рукаве халата в степи у охотника. Это мне как-то знакомый говорил, каракалпак по национальности.         
Андрей ответить не успел. Солнце озарило комнату Никиты так неожиданно, что друзья перестали разговаривать. Закатный огонь заиграл на стеклах окон Андрей подошёл к старому трюмо взять расчёску и заслонил его спиной. Зеркало у трюмо потухло, а когда Андрей повернулся боком, Он вдруг увидел небольшую фотографию, в раме одиноко стоявшую на серванте. Зеркальное стекло снова засияло, и весёлый солнечный зайчик забегал по стене и по полу. На освещенной стене зайчик казался бледным, робким, а на тёмном полу ярким, озорным.
С фотографии на Андрея смотрела симпатичная, улыбчивая женщина с очаровательными ямочками на щеках. И глаза….. это были те самые,… это были ее глаза.
- Кто это?! – спросил Андрей у друга, - А то я пока на эту фотографию смотрел, такое навыдумывал….
- Нравится? – улыбнулся, Никита, - Не бойся, свадьба без тебя не состоится. Невеста это моя Светлана. И ещё…. Ты, знаешь, Ольгу хочу позвать…. Сомову, помнишь?   
- Как же не помню! Я тебе больше скажу, видел я её тут недавно в городе она.
- Как? И ты мне ничего не сказал, она же тебе нравилось в школе? 
- Ладно, потом про Ольгу у нее, понимаешь,… У девушки этой глаза похоже на ту.… Но из той комнаты помнишь, я тебе рассказывал.… Ну, которая во сне ко мне приходила, но или на не во сне это было…   
- У нее, наверное, просто других глаз нет, опять улыбнулся Никита, - вот, она этими и пользуется 
Зря говорил Никита, что Неверов «ушёл на дно» и ушёл настолько, что о нем ничего не было слышно несколько дней. Раздался звонок в дверь и сосед возник в коридоре:
- Пустишь к себе?- заплетающимся языком – проговорил мужчина, дохнув в лицо Никиты сивушным перегаром. – А то у моей благоверной в данный момент гнев без энтузиазма происходит.
- Это как? – спросил Никита, слегка посторонившись и пропуская гостя в комнату.
- Депрессия у Ларисы моей вот как. У тебя здесь пить – то можно?
- ….?
- Что пить будем? В пиве – сила. В вине – здоровье. В коньяке – благородство, а в воде – микробы. Вот выпьем сейчас с тобой, Кит, а потом ударим крепким сном по мукам совести. Если ты не против конечно?
- А ты чего пьешь – то, сосед, раньше вроде за тобой такого не наблюдалось?
-    Вот и Лариска тоже моя заладила: «Когда бросишь? когда бросишь? Будто она не знает когда?
- Ну, и когда? – наконец нашёлся, что сказать хозяин квартиры. 
- Когда русалка на шпагат сядет, вот когда!  А это кто у тебя там, на фотографии на серванте стоит? Девушка?
- Жена.
- Шутишь, брат, а я думал любовница от первого брака. Но ничего это все не так важно главное праздник у нас сегодня большой.
- И какой же? – подал голос Андрей
Гость медленно опустился на краешек стула, и так же медленно проговорил; А ты будто бы не знаешь какой «День взаимного уважения». Сегодня утром по радио сказали. А жена на меня кричать, право не имеет. Правильно?
- Бедное право, кто только его не имеет – саркастически улыбнулся Андрей.   
- Ну, пойду я. Вы тут все интеллигентные душу рабочую мою не понимаете.
Дверь за гостем закрылась.   
- Вот иллюстрация к нашему разговору о душе, - помолчав, сказал Андрей, - Как ты думаешь, есть у этого человека, нет, не моего едва написанного романа, а вот у этого конкретно взятого человека душа? Если и есть то, наверняка, изношенная, потрепанная, мелкая латаная   
- Душа у него есть, это точно. Он же, в конце концов, не матрешка, какая бездушная? – подумав, сказал Никита, - только она у него житейскими обстоятельствами издерганная женой, родными и друзьями не понятая. Не было видно около этого парня такого человека, перед которым он бы мог теоретически обнажиться полностью в первую очередь душу свою распахнуть. Все только требовали с него: - Давай учись, давай работай, давай детей помогай воспитывать, в конце концов, просто денег давай. А о чём думает, о чем мечтает этот человек ни кому никогда и дело не было. Вот и начал он постепенно душу свою водкой заливать, чтобы с ее помощью самому себе от своих же проблем помочь избавится. А того люди такие не понимают, что водка проблем не решает. Ну, выпьешь ты, а твои проблемы с тобой же и останутся. Не куда они от тебя, брат, не денутся пока ты сам не найдёшь в себе силы решить их. 

                9

- Ты всё еще сердишься, Света? За то, что дрался с Серёжкой тогда, за то, что сейчас к тебе пришел, может не вовремя?  – осторожно спросил Санёк, когда они со Светланой ложились спать в небольшой, но достаточно уютной комнате девушки. Мальчишке совсем не хотелось спать в этой  комнате, да еще на пуховой перине, он охотнее лег бы на полу. А на перине измучишься, извертишься от удушья.
- Вовсе я не сержусь на тебя, Саша.
Темная ночь за чужими окнами, в чужом городе. Но те, же звёзды, что над родным селом смотрят сквозь тюлевые занавески и путаницу цветочных стеблей и листьев в открытые оконные створки.
- Саша, не спишь?
- Нет
- Расскажи о себе немного?
- Да, что рассказывать? Трое нас пацанов у родителей было. Только вот денег никогда не было. Всё до последней копеечки  отец с матерью пропивали. Меня с братьями соседи кормили или родственники иногда, да у них и у самих-то мало чего было, так кусочками и перебивались. А когда спать хотели,   всегда место искали, потому что все кровати  были чужими пьяными мужиками заняты. Нам приходилось или стулья сдвигать или просто так на полу спать. А потом детдом был, тоже, скажу я, не сильно на чудесный праздник жизни похож. Вот, тетя Света в нескольких словах вся моя жизнь тебе нарисовалась. Иногда вот пытаюсь прогнать от себя эти невесёлые мысли, но занозой они в голове застряли, и не вытравишь ее оттуда никаким дёгтем-  скипидаром.   
- А хочешь у меня жить?
- Это как?
- Ну, остаться у меня и жить. Правда, с детским домом проблемы будут, но ничего утрясём.  Всё у нас получится. 
- А можно? И спать не в десять, а когда захочу?
- Да
- Нет, не хочу. – Чуть подумав, сказал мальчик
- Почему?!
- Я ходить не умею, постепенно
- Как? Степенно может быть?
Ну, да. Нам в детском доме говорили, что в ин…телли….гентных   домах надо постепенно ходить. У тебя же ин….теллиген….тный дом?   
- Ну, воспитанные мальчики в нем себя хорошо ведут
- А я не воспитанный, я брошенный, детдомовский, никому не нужный я. Я даже одну частушку знаю про одного умного дядьку ин….телли….гент…..ного .  Вот ели выговорил.  Спеть?
- Так ведь ночь  на дворе, соседей разбудишь
- Так, а я тихонечко вполголоса спою?!

Дом нисколечко не бедный
На горе у сосенки 
В нем мужик интеллигентный
Ни одной волосинкИ

Светлана слушала мальчика и решила не в чём его не стеснять. Саша ей нравился. Когда она была маленькой, недалеко от их дома в лесу протекал родник. Вода в нём была чистая, прозрачная и такая холодная будто текла с ледника, Вот и мальчишка этот был такой же непосредственный, чистый лишь слегка замутненный бедой и возможно жесткой людской несправедливостью. Подари мальчонке строгость, ласку да доброту в умеренном конечно количестве и исправится мальчик оживет, оттает душа его на солнце все равно что пригоршня воды в ладонях после долгой, суровой зимы из того самого заповедного  ручья из далекого безвозвратного детства.    

                10

Харитон Кузьмич поднял руку, подождал,  пока в зале городской столовой прекратится шушуканья, и установится тишина и начал:
- Этот как его… Фужер с вином я держу в руке господа, товарищи, люди, потому как свадьба у нас, внучку Светлану замуж отдаю сегодня, за друга ее Никиту один я у нее родители, понимаешь, давно померли. И этому самому Никите я сейчас сказать хочу Ты, Никита, большак, ты – главный теперь в доме, и учился еще, выходит разуму тебе добавили. Значит, поступай по справедливости, не обижай невесту свою, внучку мою любимую Светлану, но и сынка ее названого Саньку, но и твоего тоже, понимаешь, сынка так оно теперь в жизни получается.   Свадьба оно брат такое дело. Женится – не ботинок с ноги снять, свадьба она, понимаешь, большую ответственность под собой иметь должна. – Харитон Кузьмич, почему-то покраснел при этих словах, заволновался, сбился, одним большим глотком опорожнил фужер с вином, который всё еще держал в руке,  чертыхнулся и сел на место.
- Ну, ты даешь, Харитон Кузьмич, прямо, как президент на трибуне целую речь сказал. Шпаришь так, что не остановишь тебя  – улыбнулся Никита, - мы давно со Светланой все про нашу свадьбу и жизнь дальнейшую решили. Вон весна на дворе, солнышко яркое тоже нас видимо в этом нашем решении поддерживают. Опять же ты правильно сказал сын названый Сашка рядом. Он уж у нас с правильного пути не собьется, вкривь и вкось не вырастит. Вместе мы все трое будем, как пуговицы на рубашке.      
Давно ли вспыхнула радость в глазах Светланы, а вот на свадьбе она под белой фатой сидит, колечком золотым любуется. Случайно совсем ее взгляд на Андрея упал лучшего друга Никиты с одноклассницей своей Ольгой Сомовой рядом сидит, а рядом с ними Роман брат Никиты тоже с Ольги бирюзовых своих глаз не сводит.
И музыка, музыка и смех вокруг такое уж это дело свадьба раскрепощенное, вольное, радостное.  Едва смолкает одна мелодия, тут же возникает другая легкая, зажигательная, до боли знакомая. А Ольга с Романом уже и в круг вышли и место для танца им как будто мало. Размахнись душа – русская свадьба гуляет не кому покоя не дает.
Романа забавляла непринуждённость Ольги,  трогала чуткая доброта души соседки по столу. Он тоже заметил интерес девушки к нему, но воспринимал (по рассказам старшего брата) как свойственную ей общительность. На этой свадьбе она кажется, со всеми была знакома, все любили побалагурить с ней. И ему было приятно сидеть и болтать с ней в перерывах между танцами. «счастливый у нее характер, легко с таким человеком жить будет» - весело подумал он.
- Потанцуем? –  Посмотрела на него Ольга
- Так ведь нет же музыки, прервалась пока?
- Есть. Во мне.
Тоненьким чистым голоском она потешно запела бойкую песенку, - под нее вполне можно было танцевать
- Поднимайтесь, - торопила девушка. А потом вы проводите даму домой, а то мне на другой конец города ехать?
- Сейчас , - весело сказал Андрей.
- Вот хорошо и не будьте упрямцем, на вас рассердится, я не могу, да и не умею. Да, и вообще давай перейдём на «ты» легче так разговаривать?
Напевая, Ольга легко кружилась возле Романа и неотрывно ласковыми глазами смотрела на него.
Никита тоже наблюдал за этой парой, потом ему это наскучило и он, выйдя из-за стола и извинившись перед гостями, подошёл к Андрею.
- Давно я не видел тебя, Андрюха, как дела-то?
- Да я и сам, Кит, из реальности последнее время выпал. Сижу, дома пишу новый роман рабочее название « Дом в конце улицы» о моем, значит, босоногом детстве. 
- А от Николая Лукича ответ получил?
- Да, получил и как не странно положительный. Только заметил, наш гений, что я вдруг переменился. «Я же всегда Ласточкин хвалил  ровное настроение в ваших произведениях, тут просто непредсказуемый взрыв, но, вы знаете, вот этот самый нереальный взрыв чувств мне в вашем новом произведении и понравился».   Знаешь, вроде хорошо, правильно редактор сказал, а у меня на сердце опять кроме пустоты и нет ничего тяжелая эта пустота, никчёмная какая-то въедливая, душу разъедает точно ржавчина. Что с этим делать ума не приложу.
- Один ты с Ниной со своей. Вроде вместе живёте, а присмотришься внимательно, так по отдельности получается, как соседи мои Неверовы, а ты знаешь, сам Неверов пить бросил, калачом сейчас с дачи не выманишь. Так там и живет, не зря с женой сидели вечерами умные книжки читали. А я вон, кажется, скоро брата своего Ромку скоро женить буду. Смотри, как он вокруг Оли вертится, прямо гоголем ходит.
- Ну, Бог в помощь ребятам.
А свадьба вокруг пела, плясала и гудела. Друзья разговаривали, а над столом неслась свадебная величальная песня.

Сергей Карпеев 4 – 19 февраля 2013 года.