Пушкин в легендах третьего тысячелетия литературна

Давно это было, милый… На дворе стояло второе тысячелетие от Рождества Христова. Россия тогда была велика и обильна, только порядка иногда не хватало. На её обшорных (так записано) землях в заботах и трудах паслись мирные народы. Среди них жил и Пушкин. Поэт такой – кто не знает.
Время было, однако, не простое: мучили Россию со всех сторон половцы, татары, а особенно ей доставалось от французов и немцев. Пушкин понимал это и призывал к единству. А тут, как назло, еще внутренние враги – бояре, дворяне, врачи-отравители, космополиты безродные и слабовольный царь-государь Николай II пытались разрушить страну нашу – могучую державу СССР изнутри. Понимая это, Пушкин объяснял им: «Друзья, прекрасен наш союз!». Но его тогда мало кто слушал, даже в гимназиях и колледжах не проходили.
Пушкина ненавидел весь высший свет, который всячески пытался  его оттуда изжить, а говоря попросту – изничтожить. Чего только не придумывали сатрапы царские. И детей его пытались отдать басурманам в полон, и самого его посылали в Чечню на братоубийственную войну, и наркотики ему жандармы в карету подбрасывали. Сам Сталин с ним в Кунцево долгими ночами беседовал, запустив государственные и личные дела – все пытался его сломить и заставить полностью одобрить внешнюю и внутреннюю политику КПСС. А Пушкин все стоял на своем. Потому что больше всего он любил простой народ, а не бояр с дворянами, не партийную номенклатуру. Как не измывались над ним сатрапы царские-государские, повторяю – ничего у них не получилось однозначно.
Не любили его и писаки тогдашние. Так, он даже не попал со своими творениями в полное собрание русских летописей, а уж он их, родимый, понаписал видимо-невидимо. Не приняли его и в союз писателей на СССР, ни РСФСР – были, милок, и такие.  Пушкина все это тяготило, а особенно угнетала его беспробудная нищета и темнота простого трудового народа, и он скрывался в тоске в маленькой лесной деревеньке Михайловское. Бывало и пил, не скрою. Пребывал он там среди сказочных лесов и простых крестьянок-поселянок у любимой всеми няни Арины Родионовны, которую он почитал пуще своих родителей, друзей-лицеистов и царя-государя. Там он спасся от кровожадного царя Ивана Грозного, который пытался заставить поэта отвечать стихами изменнику-перебежчику Курбскому. Няня понимала, какой талант у нее на руках и бережно хранила многочисленные рукописи Саши и его личный литературный архив.

- 2 -

А после смерти поэта Арина Родионовна передала копию «Евгения Онегина» писателю Солженицыну. Тот, в свою очередь, скрываясь от Сталина, перешёл государственную границу и отдал рукопись писателю Набокову, который перевёл поэму на английский язык и издал в Америке. Так мир узнал великого Пушкина.
К поэту пришла заслуженная слава. А при жизни его пытались всячески травить и даже уничтожить физически. Вырвавшись из застенков Малюты Скуратова, поэт долгое время томился в колымских лагерях. Всюду он выдержал и не сломился. Тогда к нему подослали французского шпиона Дантеса, который спровоцировал кровавую дуэль. Пушкин был ликвидатором Чернобыля и участником Курской битвы, где основательно подорвал своё и без того хрупкое здоровье. Сражаясь на дуэли, он с трудом поднял шпагу, но сражался до конца с бусурманом, после чего был злодейски убит. Поэта не захотели хоронить ни в Ленинграде, ни в Москве, ни в других городах-героях. Его тело нашло успокоение в Пушкинских горах, в тамошнем монастыре, первой настоятельницей которого стала его няня Арина Родионовна. Туда же она перевезла по народной традиции весь литературный архив любимого Пушкина. К несчастью, подлинная рукопись бессмертной поэмы «Евгений Онегин» сгорела там во время бомбёжки Москвы немецкими оккупантами.
Лишь позднее, понимая значение Пушкина для России, президиум Верховного Совета РСФСР переименовал Пушкинские горы в Святые, а сам поэт был канонизирован и введён в школьную программу.
Давно это, милый, было… Нет уж с нами Пушкина, а мне всякий раз видится, что вот откроется дверь в сени, войдет сам Александр Сергеевич, да воскликнет: «Здравствуй, племя молодое, незнакомое, я вернулся!» Конец.

Москва, 1998-2003