Только одна встреча. О Риталии Заславском

     Марк Лисянский полагал: нужно  и м е т ь   п р а в о  на письменные воспоминания...

     - Если вам удобно, давайте встретимся завтра. В час дня, на Пушкинской площади, у выхода из метро, - предложил мой телефонный собеседник. И, словно спохватившись, добавил чуть растерянно: - Ну, как вы меня узнаете? Я очень маленького роста...
     Мимолётная встреча многолетней давности в смурой осенней Москве (мы с Женей Ехилевским, получив из рук Риталия Зиновьевича по экземпляру разных номеров журнала "Радуга" с нашими опубликованными творениями, всего-то проводили Заславского от бронзового Пушкина до редакции "Нового мира" - несколько минут неспешного хода) оказалась, увы, и единственной. В письмах поэт звал меня навестить его в Киеве или подмосковном Красногорске, да я всё мотался по свету, менял адреса. Киев оставался в стороне от моих челночных перемещений из Сибири - через Урал - к Чёрному морю и обратно, а когда я всё-таки укоренился в Московии, Риталию Зиновьевичу уже не суждено было увидеть Россию. "Ладно, - писал он мне в надежде не разминуться, - всё впереди..."
     Кто мог предугадать!
     ...В девяносто втором в Екатеринбурге издательская "артель" при местном Союзе писателей выпустила тысячным тиражом мой дебютный рифмованный сборник. Книжицу сдержанно похвалили Булат Окуджава ("В ней есть личность и нет претензий") и Сергей Михалков ("Есть хорошие стихи!"). Заславский - не похвалил, но неожиданно для пристыженного автора углядел в графоманской, в общем-то, брошюрке два стихотворения ("Как будто другим человеком написанные!") и напечатал их в "Радуге". И если впоследствии в журнале появлялись мои подборки, то исключительно благодаря настойчивости завотделом поэзии Риталия Заславского, не устававшего напоминать: присылайте новые стихи. А ещё Заславский с моей подачи охотно печатал не знакомых ему хороших поэтов из разных краёв, мемуары уже покойного Марка Лисянского о далёкой николаевской юности, эссе "Близкие Бориса Пастернака" писательницы, скульптора Зои Афанасьевны Маслениковой - моей будущей крёстной матери...
      Мне, которому посчастливилось дружить с Сергеем Баруздиным, пройти "школу Деревянко" в бесстрашной "Вечерней Одессе", застать легенду Детгиза - старика Камира, компетентный, дотошный, уважительный стиль редакторской работы Риталия Заславского не казался чем-то из ряда вон выходящим. Но...
     "Боже, где те времена, те люди?!" - хочется воскликнуть вслед за всемирно известным Владиславом Крапивиным, возмущённым необязательностью, хамством большинства теперешних издателей и редакторов.
     Творческое содружество с мастером, мудрым, необычайно добрым и чутким человеком Риталием Зиновьевичем Заславским - щедрый дар судьбы его коллегам-однодумцам, оперившимся ученикам, дальним и ближним авторам "Радуги".
     По национальности еврей Заславский был - русским поэтом, на равных беседовавшим со своими "соплеменниками": и самовлюблёнными, обидчивыми "мэтрами", и не признающими никаких авторитетов "желторотыми гениями". И тут уж от ума каждого стихотворца зависело, переходить ли эту незримую, хрупкую грань восприятия, за которой непритворная душевность природного интеллигента представляется слабостью, а тактичный совет профессионала - догматизмом незатейливого традиционалиста.
     Сам Риталий Зиновьевич с едва ли весёлой, однако  с п о к о й н о й  усмешкой растолковал это в стихотворении "Мальчики пишут стихи ни о чём..."

          Мальчики-девочки славы хотят,
          как они фразы упорно когтят,
          вывернув жизнь наизнанку:
          детские игры щенков и котят
          весело мне наблюдать спозаранку.

     Да, он доподлинно ведал, кто чего стОит в литературе, и с кропотливостью увлечённого кладоискателя продолжал перелопачивать кучи чужого словесного сора, радуясь, вдруг обнаруживая жемчужное поэтическое зерно, обещающее хорошие всходы. Возвращал нам талантливые строки ушедших, несправедливо забытых поэтов. Редактировал, переводил, писал (собственных стихов набралось на шеститомник; заключительные книжные выпуски его Собрания сочинений вышли в свет уже после кончины автора) - существовать иначе не умел, не мог.
     Перечитываю его книги с трогательными надписями, храню письма - искренние, отнюдь не всегда комплиментарные по отношению к моим стихам, однако неизменно благожелательные, начисто лишённые пренебрежительного высокомерия, снисходительного менторства, - машинописные и написанные от руки уверенным, разборчивым почерком поперёк согнутых пополам "форматных" бумажных листков. Эх, собрать бы когда-нибудь да издать письма Риталия Заславского: многие строки его "частных" посланий видятся нынче бесспорными фактами истории литературы...

     ...На светлую, признательную память о нём я имею право.