Мой добрый дядя Ваня

Когда   мне  было  лет  10 - 12,  в нашем  доме  жил старичок  дядя  Ваня.  В  то  время  он  был  уже  на  пенсии,  но,  сложа  руки,  никогда  не  сидел.  По  возможности  старался  трудиться – мало  ли  всяких  дел  по  дому.  Не  все  дела  ему  были под силу,  сильно  болели  ноги,   ходил  он  с палочкой,  но  сидеть  не  любил.  С  утра  и до  вечера  что-то  делал.

Я  с большим  интересом  наблюдала  за  его  работой.  Сегодня  он  решил  распилить  все  старые  доски  на  дрова.  Достал  свою  мерку  и,  перед  тем,  как  пилить,  отмеривал,  делал  насечку.  Пилил  ровно,  так  же  ровно  укладывал свои  дровишки  под  навес,  затем  аккуратно  убирал  весь  появившийся  мусор.  Я  отмечала  для  себя,  что  все  дела  он  делал  с большой  любовью,  спокойно,  размеренно,  иногда  даже  напевал  себе  под  нос  какую-то  песенку.   От  него  исходила  доброта. Мне  это  очень  нравилось,  при  этом  всегда  хотелось  помочь  дяде  Ване,  что – то  подать,  принести,  подержать.

Особенно  мне  нравились  минуты  его  отдыха.  Присядет  он  на  лавочку,  а  я  тут,  как  тут,  а  он  уже  знает,  что  я жду  от  него  очередного  рассказа  или  какой – то  очень  интересной  истории.  Он  охотно  их  рассказывал.  Эти  минуты  нас  особенно  сблизили,  вскоре  мы  стали  большими  друзьями.  Присел  дядя  Ваня,  потирает  усы  и  спрашивает: «А  про  что  я  тебе  ещё  не  рассказывал»?   Я – то  знаю,  что  хитрит  он,  история   для  меня  давно  уже  припасена.

«Давным – давно,  когда  наш  монастырь  был  действующий,  в  нём  проживали  монахини,  много  их  было. У  них был  скот,  земля,  которую  они  обрабатывали,  за  озером  были  большие  покосы.  Летним  утром  они  переплывали  на  ту  сторону  озера  на  лодке,  там  сушили  сено,  работали  до  самого  вечера.  Однажды,  возвращались  они  с  того  берега,  а  перевозил  их  Андрей  Зотов  на  своей  лодке.
 
 Семь  монахинь  уселись  в  лодку,  он  был  восьмой,  понятно  дело,  лодка  была  перегружена.  То  ли  ветер  поднялся,  волной  захлестнув,  то  ли  лодка  наклонилась  и  бортом  зачерпнула  воды,  никто  не  знает  правды,  только  лодка  эта  стала  тонуть.  Монахини  оказались  в  воде,  а  плавать  не  умели.  Андрей   перевернул    в   воде  лодку  вверх  дном  и  командует  монахиням,  чтобы  держались  за  неё,  пытается  помочь  им  добраться  до  лодки,  а  они,  мало  того,  что  плавать  не  умели,  так  все  за  него  уцепились  и  в  итоге  его  утопили,  а  потом  и  сами  утонули.

  Когда  лодку  прибило  к  берегу,  она  была  пуста.   Озеро  забрало  к  себе  восемь  человек  сразу,  вот  такая  грустная  история  произошла»,-  дядя  Ваня  достаёт  платок  из  кармана,  встряхивает  его  и  протирает увлажнённые  глаза.  Я  сижу  и  не  дышу.  Мне  очень  жаль  монахинь, да  и  дяденьку  тоже.  Я  прихожу  в себя  и  начинаю  задавать  самые  разные  вопросы,  допытываясь  подробностей,  дядя  Ваня  спокойно  отвечает  на  все,  а  при  этом  ещё  и  делает  вывод: «Озеро  коварное,  оно  не  любит  шутить,   когда  купаешься, далеко  не  заплывай».

 Солнце  уже  в самом  разгаре,  даже  в тени  становится  жарко,  да  и  обедать  пора.  Жена  дяди  Вани,  Ольга  Харитоновна,  зовёт  его  обедать  и  отдыхать.  Я  знаю,  что  до  вечера  он  на  улицу  не  выйдет,  а  там  придут  мои  родители  с  работы,  мы  с  папой  весь  вечер  будем  работать  в  саду.  Зато  завтра  всю  первую  половину  дня  мы  будем  общаться  с  дядей  Ваней.

На  следующий  день   у  него  другая  работа,  он  ремонтирует  свою  корзину,  которая  в некоторых  местах  уже  прохудилась.  Для  этого  у него  запасены  ивовые  прутья,  которые  он  подрезает  острым  ножом,  этим  же  ножом  удаляет  старые,  у  него  так  ловко  всё  получается,  что  мне  очень  хочется  дотронуться  до  блестящего  лезвия  этого  волшебного  ножа.  Дядя  Ваня  останавливает  меня: « Нельзя  трогать,  лезвие  очень  острое  и  опасное,  можно  порезаться.  Сегодня  я  расскажу  тебе  такую  историю».

Мне  уже  не  терпится  узнать,  о  чём  же  она,  эта  новая  история,  которую  приготовил  для  меня  дядя  Ваня,  но  он  неторопливо  заканчивает  свою  работу.  Корзинка  как  новая,  все  дырочки  заплетены,  ничего  незаметно.  Дядя  Ваня  убирает  мусор,  складывает  его  в  ведро,  веником  очищает  свои  тапочки  и  садится  на  лавку. Я  тороплю  его,  напоминаю  о  той  истории,  которую  он  хотел  рассказать  мне.  Он,  как  всегда,  неторопливо  начинает: «Вон  в  том  доме  жила  семья  участкового  милиционера,  было  у них  двое  детей: девочка  и  мальчик.  Мальчику  было  тринадцать  лет,  а девочке – восемь.

Однажды  родители  ушли  на  работу, остались  дети  одни  дома,  стали  играть  в  войну.  Вовка  схватил  отцовское  ружьё,  что  на  стене  висело  и  стал  целиться  в  Светланку,  а  та  кричит: «Не  надо,  не  убивай  меня, Вова»!... раздался  страшной  силы  выстрел,  посыпалась  штукатурка,  Света  упала  замертво.  Вова,  ничего  не понимая, бросил  ружьё,  в  ужасе  схватил  Свету  на  руки.  На  лбу  девочки  была  кровавая  рана,  глаза    закрыты, она  лишь  прошептала: «Пить»… и  скончалась.  Володя  вытащил  её  на  улицу,  стал  кричать,  звать  на  помощь  людей.
 
Первыми  откликнулись  соседи,  вызвали  «Скорую», но  девочка  была  мертва.  Когда  родители  узнали  об  этой  страшной  трагедии, горю их  не  было  предела, они бросились  искать  Володю,  который  от  страха  и  горя  убежал,  куда  глаза  глядят.  Нашли  его  лишь  к  вечеру  на  чердаке  дома. Его  трясло,  он  не  мог  говорить.  Светочку  похоронили,  а  семья  вскоре  куда – то  уехала. Вот  такая  страшная  беда  случилась.

Отец  был  виноват  в том,  что  ружьё  оставил  заряженным,  а  Вова  виноват  в  том,  что  взял  это  ружьё   и  целился  в  Свету,  этого  делать  нельзя»,- дядя   Ваня  закончил свой  рассказ,  а  я,  сквозь  слёзы,  засыпала  его  бесконечными  вопросами: «Зачем  же  папа  зарядил  ружьё?  Зачем они  играли  в  войну?  Зачем  он  убил  Свету»?  На  которые  дядя  Ваня  ответил  немногословно: «Детям    нельзя  брать  в  руки  опасные  вещи,  вот  почему  я  не  позволил  тебе  тронуть  мой  нож,  он  очень  острый».

Истории,  рассказанные  дядей  Ваней  в   минуты  нашего  общения,  были  достаточно  запоминающиеся  и  поучительны,  он  всегда  старался  сделать  вывод,  чтобы  я  поняла  как  надо  и  как  не  надо  делать.  Зачастую  он  отвечал  на  мои  вопросы,  которых  у  меня  было  с каждым  днём  всё  больше.  Однажды  я  спросила  его: « А  почему  в  нашей  церкви  сейчас  размещается  продуктовый склад»?

Когда  я  впервые  побывала  внутри    храма,  то  увидела  непонятные,  но  очень  красивые,  почти  волшебные,  хотя  и  не  сказочные  сюжеты  везде -  на  стенах,  на  потолке.  Своим  детским  умом  я  поняла,  что  от  них  исходит какая – то  очень  обиженная,  оскорблённая  доброта.  Какие  грустные  глаза  смотрели  на  меня  отовсюду…  Но  взрослые  люди,  занятые  своими  делами,  разгружали  тяжёлые  ящики,    похоже,  не  замечали  этой  грусти,  им  не  было  никакого  дела  до  пола  несказанной  красоты,  на  который  с  грохотом  летели  огромные  бочки  с  маслом  и  пивом.  Я  заметила,  что  кое – где  плитки  были  разбиты,  но  никто  этого  не  замечал,  а  мне  до  слёз  было  обидно  и  горько,  что  так  безжалостно  разрушалась  эта  непонятная  мне  красота.
Дядя  Ваня,  выслушав  меня,  тяжело  вздохнул: « Девочка  моя,  ты  во  всём  права.    Ты  увидела  в этой  церкви  часть  того,  что  в  ней  было  раньше.  Я  помню,  как  в  20-е   годы   вывезли  много  церковной  утвари,  которая  исчезла  без  следа,  иконы,  книги  и   документы  предавались  огню.

Однажды,  когда  несколько  человек  выносили  большую  икону,  она   упала,  то ли  мужики  не  смогли  её  удержать,  то  ли  она  не  хотела  покидать  храм -  не  знаю, но  один  из  них  бросился  топтать  её  ногами,  выкрикивая  какие – то  проклятья.  Вдруг  он  упал,  задёргался,  а  из  его  рта    пошла  мыльная  пена. Вскоре  он  стих  и  умер.   Никто  не  осмелился  к  ней  подходить.  Но  нашлись  люди, подняли  эту  икону,  протёрли  и  приставили  к  стене.  Ночью  она  исчезла,  никто  не  видел  и  не  знает  куда».

Историй,  рассказанных  дядей  Ваней,  было  много,  но  моя  детская  память  сохранила,  наверное,  самые  яркие,  запоминающиеся. Однажды  дядя  Ваня  дал  мне  в руки  свой  дневник,  который  он  вёл  много  лет.  Я  обратила  внимание,  что  дневник  вёлся  очень  аккуратно,  как  и  всё,  что  он  делал.  Записи  были  разные,  но  каждый  день  начинались  с погоды,  затем  шли  интересные  события  этого  дня.  Я  немного  успела  прочитать,  но,  даже  подержав  его  в  руках,  я  поняла,  что  это  целая  энциклопедия,  как  и  вся  его  жизнь.

Наши  дружеские  отношения  сохранялись  до  конца  его  жизни.  К  тому  времени  у меня  не  было  дедушки,  поэтому  его  я  считала  своим  дедушкой.  По  воле  случая   фамилия  моего  мужа  совпала   с  фамилией  дяди  Вани,  а  своего  сына  я  назвала  Ваней,  в  память  о  моём  добром  друге.