Третья стопка

АРМЕЙСКОЕ

=
А Ангел рядом, нервно курит, матерится,
И пепел падает на землю с высока.
«Ты понимаешь, что опять чуть не убился?!
Ну, сколько раз тебя спасать мне, дурака?!»
 
Я щурюсь солнцу или это дым щекочет
До слез и очень хочется чихнуть,
И знаю Ангел – терпеливый очень,
Но за такое, вполне может даже пнуть.
 
Щелчком отбросив ещё тлеющий окурок,
Меня под мышки приподнял и поволок:
«Ты не дурак – самонадеянный придурок!
Ты сколько жизней уместить решил в свой Срок?!»
 
Я улыбаюсь ему и без задних мыслей,
Решил ответить прямо в грустные глаза:
«А жизнь без срока - не имеет смысла,
Мне помниться ты сам это сказал»
 
Мой Ангел не умеет врать глазами,
И в них я прочитал: «Дурак, а прав!»
Я знаю, ангелы - вам очень трудно с нами-
Уже познавшими, что там – на Небесах...
 
А Ангел в радугу уже спиной упёрся,
И словно с горки снежной сталкивал меня:
«Вали давай к своим, ишь ты припёрся,
Тебе ещё семь тыщ и сто два дня!»
 
На землю падает, чуть сероватым снегом,
Тот пепел, что мой Ангел вниз стряхнул.
Я улыбнусь его разглядывая в небе…
 
Когда приду в сознанье и вздохну.

=
Мне до Рая нет сил подниматься,
Рухнуть в ад – нет причины даже.
Предстоит между ними остаться,
В старой форме моей, камуфляже.

По профессии и по призванию,
Не по сроку – с попытки второй,
Что назначена, как в наказание,
Богом: - «Ты, мне нужней – живой!»

Дружба-дружбой, но прав Создатель –
Среди Ангелов, вон – перебор…
Старый Бес, главный из надзирателей,
Нарушать не рискнёт Договор.

Потому -  где края и грани
Между Адом и Раем истёрлись-
Только я и мои парни
Рубежи охраняем  в Пропасть.

Были трафики раньше чАсты,
Снизу вверх и наоборот –
Беспричинно народ шастал,
С Преисподней - до Райских ворот.

Много ангельских нам  терпений,
Вместе с хитростью бесовской,
Поистратили на построение
Рубежа с погранполосой.

По профессии и по призванию,
Только не по приказу даже,
Исполняем своё название -
"Пограничная стража".

Мне и в Рай нет причин подняться,
Черти в Ад не пускают за честность…
Долго буду,  видать, оставаться -
Как  Начальник  заставы «Вечность».



=
Наши кони – без нас в ночное,
Не стреножены и без пут.
Видно завтра, уже с зарёю,
Отдохнувших их к нам приведут.

Только ходики из-за печки,
Своим тиканьем ночь тревожат,
Оплывает, мерцая свечка,
Под иконками у окошка.

От тепла и дурманного сена,
Так легко на душе и уютно,
После баньки и кровь по венам
Веселее бежит, как будто.

И пока можем мы спокойно,
Без сует, не спеша общаться –
Отдыхают в ночном кони…
Век в седло бы – не возвращаться!

Приторочены карабины,
Шашки перевязи оттянули,
И в заполненные магазины,
По две в ряд, потеснились пули.

Две папахи, с зелёным верхом,
Возле притолоки ждут часа...
Не забыть бы с утра, со смехом,
У хозяйки потребовать кваса.

А пока всё вокруг дремлет,
Только ходики напоминают:
- «Если время тебе – внемлет,
Лучшей радости не бывает!»

Пусть уж кони – без нас в ночное,
Не стреноженные и без пут.
Отдохнуть от дозоров с тобою,
Нам дано на три тыщи минут..

=
Для меня – Новый год, как прыжок,
Перед рампой открытого люка-
Ветра свежего полный глоток,
В ярком свете наставшего утра.
Парашют мне укладывал Бог,
Я, не веря в него, Ему – верю!
И шагаю легко за порог
В «затяжной», за распахнутой дверью.
И не важно, что ждёт там потом –
Передряги, ошибки, усталость…
Я иду на прыжок, с каждым днём -
Как со старым знакомым встречаясь!
В каждый новый день мне предстоит
Сделать что-то, а что-то исправить…
Выпускающим – Ангел стоит,
Значит можно «запаску» оставить!
Для меня каждый день – новый шанс
Чтобы мысль - в слово, в дело сложилась…
И всегда рад встречать Друзья вас –
Раз вы есть – значить всё получилось!



*
Таганка многолюдная,
Филателисты с марками,
И обсужденья шумные
Про уголки с помарками.
Через дорогу - казино,
Где Бэнтли с БэЭмВухами,
Мажоры, шушера с братвой
Тогуются со шлюхами.
Театр краснеет кирпичом,
Где Душу рвал Высоцкий,
А москвичам - всё - нипочём,
Лишь прячутся от солнца.
Чудь дальше, вдоль заборчика-
Толпа снуёт с монетами…
Пацан идёт, прищурившись,
Замызганно одетый.
Оглядывает дядечек,
Что в лупы мудро пялятся.
Кулак зажатый пальцами,
Подрагивает, кажется.
В ладони что-то важное,
И видно – очень ценное.
Лицо, вот – не пацанское –
Хотя обыкновенное.
Я услыхал в пол шепота
Его вопрос к менялам…
И словно ночь давнишняя
Меня в тиски зажала.
Что там ему ответили
Не слышал, от волнения…
У нас войной отмечено,
Считай, три поколения.
За локоток. В стороночку.
Иди сюда парнишка.
Я понимаю «Звёздочка»,
К ней – орденская книжка.
Тебе, я вижу полный мрак,
Раз в жизни середине,
Решился ты, забыв про страх,
Продать чем наградили.
Мы, сидя позади ларька,
Пельмени ели с пивом…
Не осуждаю паренька –
Ведь деньги – правят миром.
Но что же это за страна,
В каком живём мы мире,
Если геройство пацана...
В сто евро оценили...
*

"У мужчин"

У мужчин есть такая привычка-
Возвращаться туда, где их ждут,
И её, как последнюю спичку,
От ненастья в пути берегут.
Где-то у пограничных столбов,
Эта вера пропасть не давала,
Я для тебя, любимая, готов
Всю жизнь перечеркнув, начать с начала!

И ещё- у мужчин есть привычка-
Верить на-слово, данное им.
Не беда, что разлука-сестричка
Забавляется горем чужим.
И в краю жарких гор и песков
Лишь надежда меня остужала!
Я для тебя, любимая, готов
Всю жизнь перечеркнув - начать с начала!

У мужчин есть такая привычка-
Возвращаться туда, где их ждут.
И её, как патрон под петличкой,
До последних минут берегут.
Ты меня понимала без  слов-
Провожала, ждала и встречала,
Я для тебя, любимая, готов
Всю жизнь перечеркнув, начать с начала!


*
Мой друг! Пора тебе уже с войны вернуться!
Какой десяток зим уже растаял снег.
Я понимаю – ты всегда готов проснуться,
Средь ночи в тишине свой продолжая бег.

Во сне  - вновь перевал, ваш бэтээр, вертушки,
И ветер – злой, не наш, швыряется песком,
А где-то вдалеке,  с берёзовой опушки,
Она, как будто вслед, махнувшая платком.

И ночью – как пожар, и гулкий рёв сирены,
Испарина в глаза, как слёзы, кровь и пот.
Вернись уже с войны, мой друг, пора наверно!
Застрял за речкой ты, уже который год.

А годы, что прожил – поверь не зря промчались.
Вот, оглянись вокруг – жена и дочки, внук…
Я понимаю – ты, в те ночи возвращаясь,
Надеешься, что жив земляк остался, вдруг.

Мой друг – ты не стремись тревожить память раны,
И каждый данный миг, и твой глубокий вдох -
Ты подели на тех, кто шел на караваны,
А  обнять снова мать, увы, уже не смог.

Я понимаю – ты всегда готов проснуться,
Средь ночи в тишине и свой продолжить бег.
Но знаешь – пацаны, из тех, что не вернуться,
Оттуда – с высока, завидуют тебе…

Мой друг! Пора тебе уже с войны вернуться!
И заново весну с улыбкою встречать,
Тогда и пацаны – сумеют улыбнуться
И с радугою нам – улыбку передать…

+++*
Что ж за слово такое «Родина»,
Да и пишется – с буквы большой?
Кто-то видит в нём - карту огромную,
Кто-то – свой городок, небольшой.
И большОю бывает и мАлою,
Так уж взрослые говорят.
За неё – погибло не мало
Хорошо ребят из солдат.
Говорят ещё – ею торгуют,
И ещё – что её предают.
Это те, кто понятие Родина –
Не знают и уже - не поймут.
Что ж такое моя Родина –
Это всё, что так дорого мне.
Повзрослею – она, наверное
Вдалеке вдруг приснится мне…

*
На войне – соломку не постелешь,
Знал бы где упасть – уже б укрылся,
Рыбку из пруда? О чём ты мелишь –
Без труда сухпаем можем поделиться.
Прикуп не известен? За край карты
Вертолетчики закинули ваш полк?
Значит ножками опять работать надо-
И не думать, что работа, мол, не волк.
В одну реку дважды, мол, не входят?
В реку – может быть – но в этот вот кишлак
Вы зайдёте завтра – как сегодня,
Если что-то сложится не так.

Вы на многие пословицы узнали
Самый правильный и жизненный ответ.
И поэтому – виски седыми стали
Мужиков в неполных двадцать лет…

--
Я МЛАДШЕ БЫЛ ОБОИХ ТЁЗОК – ГОДА НА ТРИ,
И КАК-ТО, УЖЕ В КЛАССЕ ВЫПУСКНОМ,
ОНИ ПРИШЛИ В ВОЕННОЙ ФОРМЕ К НАМ НА ТАНЦЫ –
БЕРЕТ, ТЕЛЬНЯШКА, ЗАГОРЕВШИЕ - ПРИ ТОМ!

КОНЕЧНО ВСЁ ВНИМАНИЕ ДЕВЧОНОК
К НИМ МОМЕНТАЛЬНО БЫЛО ПЕРЕНЕСЕНО.
КРАСИВО ТАНЦЕВАЛИ, ШЛИ ДОСТОЙНО
И УЛЫБАЛИСЬ ВСЕМ ВОКРУГ, ВОТ ТОЛЬКО – НО!

ГЛАЗА. (Я ЗНАЛ КУДА СМОТРЕТЬ – ОНИ Ж МЕНЯ УЧИЛИ)-
ГЛАЗА У НИХ ОБОИХ – В НИХ ПЕЧАТЬ
ТОГО ЧТО ПАРНИ НАШИ ПЕРЕЖИЛИ,
И ДАЛЕКО ОНИ В ДУШЕ, ХОТЬ ЗДЕСЬ ОПЯТЬ.

НЕ ПРОСТО ТАК  У ДЕМБЕЛЕЙ ЗАГАР ГЛУБОКИЙ,
НЕ ОТ БЕЗДЕЛЬЯ ПОХУДЕВШИЕ ОНИ.
И НОВЫЙ ВЗГЛЯД – ГЛУБОКИЙ, СИЛЬНЫЙ И ЖЕСТОКИЙ,
ВИДАТЬ ОДИН ЗА ТРИ ПРОШЛИ ВСЕ ЭТИ ДНИ.

ПРОШЛО НЕ МАЛО ЛЕТ С ТЕХ ПОР И ВОТ ДОГНАЛА
ЧУЖАЯ ПУЛЯ В СПИНУ, СВОЛОЧНО В УПОР…
И ВРЕМЯ ТЁЗКИ ОДНОГО – НАВЕЧНО  ВСТАЛО…
НО Я ВАС ПОМНИЛ, ДА И ПОМНЮ ДО СИХ ПОР.

Я МЛАДШЕ БЫЛ ОБОИХ ТЁЗОК – НА ТРИ ГОДА,
НО СТАНУ СТАРШЕ ОДНОГО ИЗ НИХ.
ЖИЗНЬ ТАКОВА И ТАКОВА У НАС ПРИРОДА-
БЕРЕТ, ТЕЛЬНЯШКА И В ОТВЕТЕ ЗА ДРУГИХ!

*
Я не пошел на тридцатый прыжок - так «сработала чуйка».
Не смог для себя в этот день парашют уложить.
Порой стоит в жизни прислушаться к внутренним чувствам
Чтоб крайним остался прыжок и досталось пожить.

0
Такая работа
Нет тут влаги – ну ни капли пота,
Нервов нет – ушли они на ожидание.
Ловит лишнее, животное движенье,
В СВД прицеле лишь одно сознание.
 
Веки лепит многодневная усталость,
«Лёжка» телом человеческим согрета.
Сверху - снайпера, гранит и плащ-палатку
Одинаковым, по цвету, иней сделал.

И вдали, за припорошенным дувалом,
Звук хрустящий, ожидаемый давно.
Остается дело лишь за малым
И не важно, что ещё почти темно.

Здесь копейки лишней жизнь не стоит,
И не важно, даже кто во что одет -
Пуля вежливым поклоном удостоит
Каску, череп или грудь в бронежилет.

Тут война лишь чтит свои законы
Вдоль «ощупанного» оптикой ущелья.
И не доживают до намаза
Те, кому уже готово отомщенье.

Выдох, вдох, задержка, плавная доводка.
Появился в перекрестье силуэт…
Вот что, мусульманин, может водка -
Все равно ты выйдешь утром в туалет.

Вот уже идет заря походкой лёгкой,
И неслышный шаг округу не разбудит.
Силуэт незримый, со своей винтовкой,
Заменил собою и Закон и судей.

**
Минск
О володарке
Открылась дверь. Вошли, наверно с Приговором.
И сразу видно, что команда, а не свора,
За спинами врач в белом с прокурором.
И мысль одна лишь остаётся: - «Значит скоро!»

Ну что ж, приговорённый, слушай стоя,
Отказ тебе пришел – права Закона воля.
Да не трясись, об этом надо было знать,
Когда метро шел, наше минское, взрывать.

И не проси на лоб зелёнки – ухмыльнутся.
Исполнят чисто приговор и разойдутся.
Так что давай-ка,  без истерики и комы,
Им некогда – ждут дети, жонки дома.

Майор, что кровью точку ставил в Приговоре,
Макаров штатный разряжая в коридоре,
Задумался, как же решить примеры,
Что дочке на дом задали - без меры.

Несли к посольству вечером цветы?
Считаете, расстрел несправедливым?
А в мирной Белоруссии гробы?
И двести раненых, от хлопцев, этих мины?

Напрасно Батька всё же подписал расстрел.
Зачем же проявил так благородство –
Немало знаю в Беларуси тех,
Кому повоевать ещё придётся.

Вот я бы хлопчиков  кому отдал,
Тем, кто свою отчизну защищая,
По-боевому применения своим
Приёмам рукопашным - сил не знает.

**
Харон не взял мои два «пятака»,
Глядел на Рубикон, что замер без движенья.
Столкнул обратно, дав слегка пинка -
- «Есть для тебя ещё одно предназначенье!»

Я спас шесть Душ и двадцать восемь тел.
И видеть стал, как Вечность пролетает быстро…
Быть может мне Харон сказать хотел -
Что в рай, что в ад совсем не стоит торопиться?

0
Вам команда на взлёт только снится ночами.
И запаска, и рампа, сирены гудок -
Это будет ещё непременно, ребята,
Коль вас небо позвало – настанет и срок.
Меж кольцом и хлопком – на три счёта мгновений,
Встречный ветер в лицо мечет лёд облаков.
И в объятья Земля, твои бросились дети –
Купола превращают ребят – в Мужиков!
Белизну облакам купала добавляют,
В перекрестиях строп - сгусток силы живой,
И уверенно с неба на землю ступают
Под девизом «С небес и На землю и в бой»
Как же надо любить эту землю родную,
Чтоб в объятья бросаться ей прямо с небес?!
Поделилась, по праву, она  синевою -
На погоны, тельняшки, десантный берет.

*
Вот чувство странное, порой с утра проснувшись-
Не хочется поверить зеркалам –
Они наверно врут я ещё лучше!
Чем отражения мои – то тут, то там…

Сегодня, мокрый, весь в поту опять проснулся
Хоть ночь кругом – но видел я другие дни-
Где с головою в службу окунулся,
И где со мною рядом – вот они….

Вокзал.  Не важно, даже какой город,
Вагон один, отличный от других-
Стоит толпа вокруг свисающих подножек,
И почему-то отвечаю я за них.
Потом уже, подспудно, понимаю –
Я просто новобранцев отобрал
И к месту службы их с полсотни доставляю –
Вот потому-то и перрон, вагон, вокзал.

Стоят как разношерстная бригада,
Как что то разное, но это лишь –пока!
Мне ж через три часа дороги надо –
И в пацанах увидеть корень мужика.

Умело хряснув сумки прямо об подножки,
И с удовольствием услышав тихий «дзинььь»,
Я понимаю – с ними жить вполне возможно,
А кое-кто дожить сумеет до седин!

Я сам такой! Я если драка – в драку!
Я если надо – за своих и кровь пущу…
Но, это всё потом, увы ребята,
Сейчас я с  вас по-взрослому спрошу…

И суток через пять с другим перронном
Знакомилась не кучка из стиляг –
Они уж знали – в жизни есть патроны,
Есть автомат, есть дом, а есть и враг.

И год назад, в Кремле, среди концерта,
Когда спустился вниз я (ну – отлить),
Ошеломлен был до рывка под сердцем:
«ТавариЩь капитан – дай прикурить!»

Виски седые, борода, усищи.
А мне на встречу – пацанячие глаза.
Прости, боец – вас у меня почти под тыщу.
Прости, таким тебя я не признал!

И в разговор вступая, так как я умею,
Я прямо в лоб ему швырнул прямой вопрос:
-«Ты что, боец? Забыл кто пред тобою?
И почему своих не маешь папирос?!»

Вокруг, с улыбкою, с лампасами ребята,
Затихли слушая такой вот быстрый спич,
А мой боец – аж, видно, внутренне собрался
И доложил: - «Сержант Петров, Термез, «москвич»!

Я улыбнулся. Так как я ещё умею,
И  под улыбку спрятав слёзы по-мужски,
Сказал: -«Ну вот, Сашок! Кажись умеешь,
Не зря мои пропали марш-броски!»

Сегодня, мокрый, весь в поту опять проснулся
Хоть ночь кругом – но вспомнились те дни-
Где молод я ещё, но не смотря на годы-
Пред мамами в ответе был за них!

*
Когда жара в Москве, мне сняться вновь кошмары –
Что на заставе я, ответственный опять.
И вновь тревога, и на КСП мне надо,
Следы, выглядывая, в темноте шагать.

Те, что к нам в тыл  плохое очень дело,
Те, что к границе – «полнажопаогурцов»
Но я иду, спокойно, быстро, смело,
К Амударье с пятёркою своих бойцов.

И раз за разом, уже пот струёй по шее,
И понимая, в полудрёме – живы все,
Бросаюсь, выкрикнув успев  команду «К Бою!»
В объятия к Контрольной полосе.

Следов немало разных видела Граница,
Но и сама она оставила свой След-
В душе и в памяти. И потому мне снится –
Тревога, маскхалат, бронежилет.

Когда жара в Москве, мне сняться вновь порою:
 – Я на заставе, на афганской, офицер.
И просыпаясь, всё равно горжусь собою –
Ведь мог включить, вполне,  кондиционер!

Но мне, наверное, порою это надо –
Вернуться в прошлое не телом, так душой –
Где мне - чуть больше двадцати и где наградой
Мои команды для бойцов:- «Домой. Отбой!»

*
Слова – навылет! Через сердце, прямо в Душу,
И буквы телеграммы вкривь и вкось,
И ум не хочет видеть, думать, слушать,
Что где-то далеко уже стряслось.

Ошибка! Быть не может! Перепутал
Какой-то писарь, наш сынок живой!
Листок шуршал и с каждою секундой
Свинцово опускался за рукой.

Судьба, увы, она такая дама,
Что может в дом придти, в момент любой,
И тихо уронила слезу мама,
«…исполнил долг…» читая пред собой.

Но в эту ночь, давайте вспомним вместе,
Как всю Страну взъерошила Судьба –
Июнь, двадцать второе, воскресенье…
Не забывайте люди никогда!



***
Я совсем не знаю, как тебя зовут солдат
Стал ты мне родней и ближе чем любимый брат.
Ты чрез смерть мою перешагнул,
Подполз и прямо в ухо мне шепнул:

«- Не волнуйся старлей, не стони - потерпи!
Через двадцать минут к нам прибудут «борты»,
А пока полежи, глубоко на межи
На-ка мой индпакет – рану перевяжи!»

Передернут затвор и приклад у виска,
А по сердцу разлилась тугая тоска
Что стреляет лишь он, автоматом своим
А в глазах у меня только солнце и дым.

«- Не волнуйся старлей, не стони - потерпи!
Через десять минут к нам прибудут «борты»,
Хорошо, что лежишь, глубоко на межи
На ещё индпакет – туже перевяжи!»

Вот и борт подоспел и завис над землёй.
Загружают меня и кого-то со мной.
Только как-то не так – головою назад…
Кто же это? Постой – он – тот самый солдат….

«- Не волнуйся старлей, не стони - потерпи!
Через пару минут к нам прибудут «борты»!»
И пока я лежал, забинтован тобой,
Принял ты на себя завершающий бой.