Встреча

               
   Лёха Нож был в N самым лихим бандитом из числа тех, кого до сих пор еще не поймала и не посадила милиция. Он дерзко грабил жертву, выбирая для этого самые безлюдные места, и при случае легко пускал в ход нож, в честь чего и получил свое прозвище. Обычно он долго шел за своим будущим "клиентом", направляющимся, не подозревая об этом, в ту сторону, где у Лёхи была припаркована машина, и присматривался к нему. Если тревожного чувства, говорящего ему, что с будущей жертвой что-то не в порядке, не возникало, то, приблизившись достаточно для быстрого рывка к автомобилю, он улучал благоприятный момент, надевал на голову чулок и ставил жертву «на нож». После чего брал ноги в руки и скрывался на машине в неизвестном направлении. Его жертвы не могли внятно описать его внешность, когда их об этом спрашивали в милиции. Ну, мужик. Среднего роста. Может, негр. Или француз. В потемках не разглядел. Но говорит без акцента. В кожаной куртке. Плечистый и крепкий. Дал по голове и забрал телефон и кошелек.
   Вот и сейчас Лёха был в деле. Он давно приметил этого мужичка в демисезонном пальто и шляпе, шагавшего по гравийной дорожке к Институту, возле которого были расположены гаражи. Место было безлюдное, тихое.  Его машина стояла неподалеку – на пятачке, отвоеванном у зеленого леса, – и ждала хозяина.
   Лёха чувствовал, как от мужичка пахнет деньгами. Он посчитал, что с «володей» не возникнет проблем: пугнет его пикой и заберет наличку. Лёха не хотел причинять особого вреда мужичку. Просто так получилось. Сегодня он, завтра кто-то другой. Судьба.
   Лёха натянул на голову чулок, достал нож и в несколько гигантских прыжков догнал мужичка. Схватил за плечо, повернул к себе.
   - Давай бабло и сотик, да живее, - без всякой интонации произнес он и приставил к горлу жертвы нож.
   Прохожий закатил глаза.
   - Убери нож, я тебе все отдам, - прохрипел он.
   Лёха отпустил мужичка и немного отодвинул нож от горла.
   Мужичок, демонстрируя чистоту намерений, достал из кармана увесистый бумажник. 
Одновременно он слегка отодвинулся в сторону от Лёхи. Лёха протянул к бумажнику руку, как вдруг – это было так неожиданно – увидел, что бумажник мгновенно превратился в букет белых роз. Причем так: вот бумажник, а вот уже розы. Лёха слегка опешил и убрал руку. И вовремя. За десятую долю мгновения розы почернели и обуглились, а из их пепла во все стороны полезли шипящие извивающиеся змеи. Когда Лёхе стало казаться, что змеи вот-вот достанут его, они исчезли, распавшись в вечернем воздухе яркими желтыми искрами. Искры стали медленно плыть к земле, и в тот момент, когда они достигали ее, они превращались в ярко-желтые одуванчики. Их количество все росло и росло и, в конце концов, полностью заслонило от него мужичка.
   Тот вышел из-за постоянно прибывающей кучи желтых цветов и собрался отправиться дальше по своим делам. Лёха сделал едва заметное движение.
   - Я – Бог, - сверкнув взглядом, сказал мужичок и зашагал прочь.
   Лёха не решился его остановить. Он сразу поверил мужичку.
   Потом он еще долго разглядывал все прибывающие и прибывающие одуванчики, число которых за несколько минут возросло настолько, что стало казаться, будто это отвал из гигантского котлована, а цветы все прибывали и прибывали. В тот момент, когда гора одуванчиков стала во много сотен раз больше его роста, достигая своей высотой, как показалось Лёхе, Останкинской телебашни, хотя телебашню он ни разу не видел, он понял, что его от таких чудес вот-вот хватит кондрашка.
  Потом цветы  в один миг превратились в мельчайшую пыль, которая плавно и на удивление мягко осела перед Лёхой. В то же мгновение пыль превратилась в мириады мотыльков лимонно-желтого цвета, которые начали порхать вокруг Лёхи, задевая его своими нежными крылами.
   И если бы кто-нибудь проходил в тот момент мимо, то увидел бы странное зрелище: пылающий ослепительно желтым солнечным огнем человек, вокруг которого вьются белые мотыльки.
   Так N избавился от лихого бандита. А в мире на одного буддиста стало больше.


Рецензии