дневник волка. глава шестая пустодушье

Вот уже неделю мы с НЕЙ «просто друзья». Хотя у нас щас даже дружбы нет. Она относится ко мне как, блин даже не знаю чем сравнить. У нас такие же отношения как у молока с солёными огурцами. Чтобы я не сказал ей она обязательно примет это в штыки.  Пошучу—будет стебаться, скажу что-то—даже ответа не услышу. Но а это мне как то все равно. Я привык к такому отношению от других. Привыкнуть к ней было сложнее, но все же.
 Но дело в другом. Я стал замкнутым в себе человеком. Если раньше я мог поделиться с НЕЙ всем, чем угодно, словами, мыслями, поступками, то сейчас мне не к кому обратиться, чтобы выслушали. Те кто бывал в такой ситуации поймут меня. Я замкнулся в себе сильно. Возникает вопрос: «почему я, имея старшего брата не могу посоветоваться с ним?» если честно я и сам не знаю ответа на этот вопрос.  Может потому что стремаюсь, хотя брат все таки, а ОНА—одноклассница, но знает обо мне больше чем кто либо ещё, даже больше чем родители. Многое из того, что знает она, не знает никто, кроме, конечно, участников событий.
 Моя душа опустела. Я не знаю как и почему. Но чувства к НЕЙ прошли, и теперь я хочу с НЕЙ просто общаться. Но никак. Один человек из наших общих знакомых сказал: «она хотела с тобой дружить, а ты навязывал ей свою любовь. Смотри, что их этого вышло». И как не прискорбно, этот человек прав. ОНА приручила меня ещё давно несколько лет назад. ОНА играла мной, то подпуская, то отдаляя от себя. ОНА пользовалась мной. Я нисколько ЕЁ не виню, ведь на ЕЁ месте я бы поступил точно так же, использовал бы парня, который сделал бы все в своих целях. Да это плохо, но зато очень удобно. Я-циник, и реалист. Я не умею мечтать. У меня есть цели, но у меня нет мечт. У меня более 100 приятелей, но ни одного друга. У меня есть все и ничего. Моя жизнь один сплошной парадокс.
Над городом сгущались сумерки. Настаёт время тьмы.  Я возвращался домой с допов. Времени было уже полвосьмого. В ушах играли «Смысловые галлюцинации». Некстати вспомнилось из одной игры « Мы действуем во тьме, что бы служить свету. Мы – ассасины, ничто не истина – всё дозволено!»(Assassin’s creed 2). Мысли ворохом сена лежали в моей голове. Но я думал только о НЕЙ. Я понимал, что в том, что я сейчас я имею виноват я сам. Но с другой стороны… Ай! Глупо обвинять в чем-то других, зная, что во всем виноват сам. На душе была тоска. Быть волком-одиночкой очень трудно. Это меняет тебя, твою жизнь. Меняет к худшему… даже сейчас меня уже ничего не держит. В семье все как-то никак, в школе… тоже ничего, друзья, которых нет, девушка, которой тоже нет. Мне ничего не мешает уйти, но что-то заставляет меня остаться. Это не внутренний голос, не зов сердца. Это что-то другое. Я не знаю что, не могу описать, но это что-то не отпускает меня.

Вот, все, вот так года пролетели.
Свет, тоннель, тебя спасти не успели.
Ты один на дне - всеобъемлющий страх
И надежда, надежда в чьих-то родных глазах!

Снег, лед, бог забыл о жизни,
Друг, брат, на глазах слезы повисли.
Кто был с тобой в последнюю минуту?
Кто сказал: «Держись, тебя не забудут!»

Ты простишь, мы тебя спасти не успели,
Ты спишь в своем темном тоннеле.
Здесь теперь твой дом навсегда и навеки,
Душу твою в моря уносят реки!
  В домике было пустынно и тихо. Только в выходные я могу приходить сюда и доделывать его, чтобы в будущем переехать в него. Я постелил маленький коврик на полу, чтобы теплее было. Привез кое-какое тряпье, ну, там, постельное белье, полотенце  и т д. Да, кстати, я осмотрел ещё раз тот сарай, но ничего больше, кроме садового инвентаря там больше не нашел. На всякий случай я забрал инвентарь с собой, мало ли что. А места на крыше ему вполне хватит… В пистолете было всего 5 патронов. Так что я пока что просто спрятал его в пол. В фонарь я залил масло, и повесил на крыльце. Я не сильно его зажигал, чтобы домик не выделялся на фоне общей тьмы. Еле-еле на половину мощности. Но этого вполне хватало.
В школе все по-прежнему было никак. Радовало одно. Про мой суицид уже почти все забыли. Это хорошо. Я снова стал обычным человеком. Обычным ли?  Моя душа пуста. В ней нет фонаря, который ее освещает. Мысли о суициде посещали меня все чаще. Точнее я хотел покинуть эти края и чем быстрее, тем лучше, а суицид был как один из вариантов. Я стал злым, грубым человеком без улыбки. Черствым я был уже давно. Моральный урод? Псих? Называйте как хотите, мне как то все равно. Пожалуй хватит на сегодня.  Что готовит мне день завтрашний я не знал, да и не хотел…