Магистры не плачут, Глава мелкая 17я

Один в поле.
Одиночество, ещё одна вечная спутница мага. Я забыл об этой простой истине. Кто мы, маги, магистры, - люди, существа обречённые быть в стороне от всех?
Мы другие или такие же, как все, но возо-мнившие себя бессмертными. Гордыня – смертный грех для мага. Я знаю, не многие из нас подвержены ей, но и мало кто обретает вечность. Даже магам, по настоящему хорошим магам свойственно стариться и умирать, бессмертны лишь боги. Возможно.
Любят ли маги одиночество? Думаю да. Я сам из таких. Мало кто живёт так же долго как мы. Эльфы долгожители, ну, гномы не знаю, четыреста, четыреста пятьдесят предел, по сравнению с людьми много, для мага обычно мало.
Мало, когда нет врагов, мало, когда ты хо-роший маг и много сил. Но и маги порой уми-рают в тридцать и это происходит достаточно часто.
Смерть не страшна сама по себе, и уж тем более для магистра. Плохо когда она приходит не вовремя и сердце холодеет от мысли, сколь-ко всего не успел, не исполнил.
Смерть не страшна, но мысли, что она при-носит за мгновенье до того…. Не хочется ве-рить, что не доживу до того светлого дня, име-нуемого будущим, и какие-нибудь сволочи (читай коллеги по работе) будут говорить на могиле всякие гадости. Типа….
- Он хотел, но не смог.
- Он мог, но не хотел.
- Он вообще ничего не мог.
Дудки и большие медные трубы! Доживу, хотя бы только посему, и переживу многих.
Магистры не разменная монета, они не уходят из жизни просто так. Но и нам, живу-щим, почти так долго как хотим, не чужды чувства людей.
Я всегда считал, что нет сильнее боли в этом мире, чем слышать в ответ, - я не люблю тебя. Глупец, как я заблуждался! Во сто крат больнее узнать, что тебя любят….
  - Я люблю тебя, но мы такие разные, всё против нас.
Так сказала Фея, сказала, расставаясь, и расставаясь навсегда. Воспарить в небо и рух-нуть на землю, это больно, когда душат слёзы, но не находят выхода, – хочется выть.
Магистры не плачут и порой я жалею об этом, мы маги иногда тоже немножечко люди. Мы и были людьми, все, пока не стали магами. Парадокс? Ни чуть? Мы такие разные.
Голубь с подрезанным крылом, журавль пикирующий вниз, кровь и перья. Боль отката не сравнится с душевной болью, и даже влады-чица энтропии смерть не развяжет этот узел.
Когда-то я писал стихи, иногда печатался в дешёвом альманахе, но магистры не пишут стихов.
Любовь не друг, любовь не враг,
Когда два сердца бьются в такт.
Большое счастье, она же боль
Влюблённый шут, но и король.
Потому я и не пишу стихов, это больно ко-гда любишь, это больно помнить, больно раз-любить и ещё больнее влюбиться. Магистру некогда заниматься ерундой, ведь мы такие разные, я и Фея.
Нам не быть вместе, - никогда. В этом мире больше не осталось любви, в этом мире для неё просто нет места. А мы магистры такие влюбчивые…. Да и как не любить, когда жизнь полна боли, когда нет другой радости в жизни кроме боли. Ведь и любовь – боль.
Там, где умирает любовь и вера, нет места надежде. Потому что тогда умирает и она…, последней. Мы маги народ грязный. Невозможно прожив не одну сотню лет не измазаться в дерьме по уши. Наш мир жесток.
Козни, предательства, любовь и ненависть, презрение и гордыня, злость и зависть, знако-мые чувства, но такие долго не живут. Хороший маг носит в сердце пламень, а в душе холод, имеет ясный взор и чистые помыслы. Таких среди нас нет.
Я стремлюсь к идеалу, но невозможно не замазаться, живя в нашем мире, не многим дано идти по жизни в белых, незапятнанных кровью одеждах. Не потому ли нет белых магов, так мало чёрных и все мы серые, словно на одно лицо. Друиды? Да, они могут оставаться белыми всю жизнь, белее снега, но и они не живут долго, возможно именно по этой причине.
Наш мир не терпит кристальной чистоты, он сер и грязен. Но мы, серые ненавидим тьму. Парадокс, но к ней не испытывают симпатии даже чёрные, предавшие всех маги. Им мешает встать в её ряды эгоизм и свободолюбие.
- Анархия мать порядка, - любят повторять маги чёрных цветов. Мы серые смотрим на мир проще, - живи и не мешай жить другим, пока они не наступят тебе на ногу.
Я серый маг, моя мантия запятнана кровью, и серый пепел сожжённых врагов составляет её цвет. Артиинодиус великий магистр, он добр и справедлив, мудр и человечен, но и он серый маг.
У нас своя правда, и многие скатываются во тьму, не ту, что придёт вскоре, если сидеть сложа руки, нет, в маленькую близкую той, но другую. Тьму в сердце, где царит беспричинная жестокость, а бал правит воля и желания.
Эго, страшный враг мага, ему нельзя давать воли, его надо держать в узде. Маг не ведает чувств, ни злобы, ни страха, только тогда он не победим. Только тогда он рискует дожить до глубокой старости.
Мы маги не любим тьму, и она мстит нам, подкарауливая за углом, отравляя душу, толкая к смерти. Она пытается нас извести, под корень, совсем, ей не нужна просто победа, она собирает под свои знамёна тех, кто никогда не был и не станет самим собой.
Тьма идёт по миру, нашему миру и нет ей преград кроме нас, магов. И некому её остано-вить, кроме нас и потому я скитаюсь по миру в поисках оружия против неё.
Там где умирает любовь, не остаётся ниче-го, ни веры, ни надежды. Ничего, что могло бы удержать в этом мире, удержать жизнь. Но я дышу, дышу назло всем, лордам, баронам и тьме. Мне жаль их, они ещё не знают что мы и они по одну сторону баррикад, потому что по другую лишь тьма.
Любовь. Иногда мне хочется выть на луну и рвать ногтями грудь, там, где бьётся сердце. Многие из нас говорят – магу не к чему любить, это мешает. Я так не считаю. Но…, любовь смертна, а мы, хоть и не вечны, живём не в пример дольше.
Мне сто пятьдесят, мало. А скольких мне привелось проводить в последний путь. Маги не льют слёз на могилах друзей и близких, не оплакивают утраченную любовь. Маги…, это маги. Мы другие.
Жизнь всегда сложнее, чем можно себе представить. Смерть только кажется далёкой, на самом деле она дышит в затылок, ероша во-лосы костлявой рукой. Холод веет в лицо, и ты понимаешь, - пора.
Пора хоронить и оплакивать близких, но маги не льют слёз на могилах друзей и люби-мых. Маги никогда не льют слёз. Не их это де-ло.
Не их….