Серенады на итальянском

«Новую жизнь нужно начинать с ремонта!» - решительно сказала самой себе Лида и отправилась в магазин «Стройматериалы». Новый год можно встретить у мамы. Конечно, придётся выслушать нотацию о том, что за мужа нужно держаться руками, ногами и зубами, несмотря на все его заходы налево. Всё это слышала она не раз. Потерпит и теперь. Зато мама искренне будет рада внуку Лёньке. Вот у неё он и поживёт до Рождества, пока Лида управится с ремонтом. Это она здорово придумала – затеять ремонт. По крайней мере, не будет времени рыдать в подушку и кусать локти.

То здесь, то там раздавались выстрелы петард. Пацаны репетировали праздничный салют. Последний день старого года. Вокруг спешат суетливые прохожие с сумками полными подарков и вкуснятины на праздничный стол. Лида последним заходом из магазина тащила запас обоев на свою двушку.

Упаковки с обоями, по одной в каждой руке, оказались настолько тяжёлыми, что Лида еле дошла до подъезда. Здесь пришлось сделать передышку, чтобы руки отдохнули. Впереди ещё подъём на третий этаж. А потом бегом к маме и Лёньке, накрывать стол.

Женщина остановилась и прислонилась к бетонной стенке с большими круглыми отверстиями, на которую опирался козырёк над крыльцом. Взгляд её упал на письмо, оставленное почтальоншей в одном из отверстий. Так она всегда поступала, когда не могла попасть в подъезд. Позже кто-то из жильцов забирал и опускал его в нужный ящик.

Лида пробежала глазами по адресу и с удивлением отметила, что номер квартиры не был указан. Была улица, номер дома, даже номер подъезда её, пятый. А вот номера квартиры не было. Пока Лида раздумывала как же поступить с письмом, из слухового отверстия подвала высунулась лохматая рыжая голова и произнесла:
- Отдайте, тётенька, это мне письмо пришло!

Вслед за головой появилось и туловище. Перед ней стоял мужичок неопределённого возраста, потрёпанный, в старенькой курточке с чужого плеча, без шапки, похож на бомжика. Он был бородат, конопат и рыж. Вместо переднего зуба зияла дырка. Чем-то он очень напоминал Антошку из советского детского мультика, только постаревшего и изрядно потрёпанного. Вид у него был скорее забавный, чем запущенный. Он склонил голову набок, хитро прищурил один глаз и протянул несоразмерно большую ладонь. Даже рука у него была вся усыпана веснушками.
- Какая я тебе тётенька! – возмутилась Лида, - Я моложе тебя лет на сто.

***

Егору было всего тридцать четыре года. Одиннадцать лет назад он на свадьбе друга познакомился со своей зазнобой. Недолго думая, сделал предложение и получил скорое согласие. Через год родилась дочка, сплошное очарование. Рыжая, бойкая, вся в папу. Отец души в ней не чаял.

С работой были проблемы, но Егору повезло. Он окончил школу водителей, а вскоре всё тот же приятель, у которого гулял на свадьбе, устроил его на дальние рейсы. Там больше платили.  Дома Егор бывал редко. Хватался за любую работу, чтобы семья ни в чём не нуждалась. Двух дней не проходило, как снова срывался в рейс. Словно издалека смотрел, как растёт его дочка.

В те дни, когда удавалось побыть с семьёй, любил увозить своих девчонок в лес, на природу, жарил шашлыки, скакал с дочкой на плечах, изображая лошадку, а она весело заливалась смехом, как золотое рыжее солнышко.

А потом, когда дочка уже училась в школе, в третьем классе, у него случилась авария. Жуткая и тяжёлая. Сгорела машина, погиб напарник. Егор смутно помнил, как один раз приходила к нему в больницу жена. Что-то торопливо и убеждённо объясняла, всунула между пальцев ручку, подставила лист бумаги. Потом эту встречу Егор вспоминал как горячечный бред. Больше супругу он не видел.

С тяжёлым предчувствием выписывался Егор из стационара через два месяца. На работу обратно его не взяли. Документы сгорели и жена куда-то пропала. Знакомую дверь ему открыл чужой огромный мужик фигурой напоминающий банковский сейф и загудел, как труба иерихонская:
- Уехали они. Баба с девчонкой. Насовсем. А куда – не знаю. Квартиру нам продали. А ты ступай, убогий. Твоего тут ничего нет.
- Ладно. Не смертельно, – согласился Егор, спускаясь по лестнице.
- Подождите, - окликнула его женщина, до этого стоявшая за спиной нового жильца, - вас не Егором ли зовут?
- Так точно, - откликнулся тот снизу.
Вслед зашлёпали по бетону торопливые шаги.
- Вот письмо вам пришло. Почерк детский. Тут написано: «Папе Егору». Адрес есть обратный. Город Калининград. Далеко отсюда. И ещё гитару на антресолях нашла. Ваша?
- Спасибо. Моя.
- Ну, и это тоже забирайте, всё равно собиралась выкинуть. Может сгодится вам. Зима впереди.
И она протянула старую куртку-пуховик грязно-зелёного цвета.

***

- Э-эй, ты погоди лапы-то тянуть, - отпрянула Лида и поднесла к глазам конверт, - А ну-ка, дедка Ёжка, скажи, как звать тебя?
- Егор. Романов Егор.
- Всё правильно. И вправду тебе письмо. Забирай.
Чудной мужичок присел тут же на ступеньке и распечатал конверт. Лида так и стояла рядом у стенки.
- Странно это всё. Живёшь в подвале. Письма тебе пишут.
- Это от дочки. С Новым годом поздравляет, - с какой-то нежной ноткой в голосе произнёс Егор.

И то, как он это сказал, болезненно задело Лиду. Её почти уже бывший супруг иногда звонил, но за полгода так ни разу и не спросил у неё про Лёньку.
- Ей десять лет уже. Смотри, какой у неё почерк ровный, почти каллиграфический.
- Моему Лёньке тоже десять, а пишет, как курица лапой.
- Я с её мамой на свадьбе у друга познакомился, - Егор был рад продолжению разговора.
- А потом уехали они, квартиру продали. Сам виноват. Думал, что достаток в доме - это самое главное. Редко дома появлялся, работа такая была. Вот и отвыкли от меня.
Впервые за всё время, что Егор был один, ему вдруг захотелось всё рассказать о себе этой незнакомой женщине. Нет, не пожаловаться на тяжёлую жизнь и человеческую несправедливость. Очень захотелось, чтобы кто-нибудь выслушал.

- Интересно, - ответила Лида, - а ведь я тоже со своим бывшим познакомилась на свадьбе у подруги одиннадцать лет назад.
- Погоди-ка, - Егор замешкался, не зная как обратиться к даме.
- Лида… Сергеевна.
- Я тебе, Лида Сергеевна сейчас фотографию покажу, - и он достал из-за пазухи потрёпанный снимок, - Это с той свадьбы, где мы с будущей женой впервые встретились.
Лида взяла фотографию и долго с удивлением всматривалась в лица. Потом, кинув через плечо: «Погоди, я вернусь», пошла к двери, но вспомнив про поклажу, немного замешкалась и попросила:
- Помоги мне поднять это наверх, а я тебе дома тоже кое-что покажу.

***

- Получается, мы с тобой, Лида Сергеевна, одиннадцать лет назад на одной свадьбе гуляли, а друг друга не помним.
- Выходит, что так. Самое интересное, что на твоей фотографии среди гостей нет меня, а на моих снимках нигде нет тебя!
- Значит, не судьба была нам с тобой тогда познакомиться.
Егор неловко замолчал. Вроде бы и честь пора знать, надо уходить. Но было одно дело, которое его волновало:
- Знаешь, попросить тебя хочу об одолжении. Мне ответ дочке нужно написать, а с бумагой у меня в подвале напряжёнка. И на коленке писать неудобно. Найдётся у тебя листок и ручка? Ну, и присесть где-нибудь по-человечески. Я быстренько. А потом я уйду.
Лида замешкалась с ответом,  оценивающе оглядывая нового знакомого.
- Ты ремонтом когда-нибудь занимался? – последовал неожиданный вопрос.
- Всё лето только им и занимался. В бригаде гастарбайтеров. По найму. Удобно было: где работал, там и ночевал. И документов никто не спрашивал.
- Тогда сделаем так. Я тороплюсь сейчас к маме и сыну. Бумагу я тебе дам и ручку тоже. Оставайся. Письмо напишешь. Переночуешь. Раскладушка в кладовке. Всё лучше, чем в подвале. В холодильнике пол кастрюли супа. Завтра приду, ремонт поможешь мне сделать. Поможешь?
Егор обрадовано кивнул:
- Сделаем! Ремонт - не смертельно!
- Только уж извини, закрою я тебя на ключ. И вот ещё что, - она неловко поморщилась, - ты помойся хоть что ли. В ванной станок бритвенный от бывшего остался. Ну, пока, дедка Ёжка! С Новым годом!

Выйдя из подъезда, Лида взглянула на освещённое окно на третьем этаже. Как-то нехорошо обдало ознобом. «Да ладно, дома денег не ни копейки, из украшений – одна дешёвая бижутерия, - сказала она себе, - Куда он из запертой квартиры денется!», - и, кутаясь в воротник, быстрым шагом направилась к остановке.

Озноб продолжался весь вечер. За кухонными хлопотами Лида старалась не обращать на это внимания. А под утро проснулась с высокой температурой. Мать вызвала скорую.
Только на пятые сутки Лида смогла подняться. Прорвавшись через протесты матери, поехала домой. Как могла она ей объяснить свою дикую выходку, что в квартире у неё заперт чужой дядька, настоящий бомж?

***

Квартира её встретила влажным запахом новых обоев и свежевыбеленных потолков. Нигде ни одной капли краски или клея! Всё чисто и аккуратно. У самой бы так ни за что не получилось. Только вот того, кто это всё сотворил, в квартире не оказалось. Лида заглянула на кухню. На столе вверх дном стояла чисто вымытая кастрюля из-под супа.

Возникло ощущение присутствия и невозвратности одновременно. Так не должно быть.
Женщина скорым шагом спустилась вниз, вышла из подъезда и увидела, что слуховое окно подвала заварено крест-накрест стальными трубами. Как-то сразу в ногах появилась слабость. То ли от болезни, то ли от невозможности хотя бы сказать спасибо неплохому, в общем-то, человеку.

Лида тяжело поднялась к себе в квартиру, включила телевизор, забралась с ногами в кресло, укрылась пледом и незаметно для себя уснула.

Её разбудили два торопливых настойчивых звонка в дверь. На пороге стоял улыбающийся щербатым ртом, чисто выбритый, сверкающий и рыжий, как медный пятак счастливый Егор. Через плечо у него висела гитара, подмышкой был зажат рулон обоев, а в руках – букет цветов в целлофане, обвитом лентой с бантиком:
- С Новым годом, хозяюшка!
- Ой! Хризантемы! Мои любимые. – принимая цветы, удивилась Лида.
- А вот с обоями ты промахнулась, хозяйка. Не хватило. Пришлось побегать, поискать, - добавил он, вручая вместе с цветами рулон.
- Я ведь переживала, что ты тут с голоду помираешь. Ушла на сутки и пропала. Грипп подкосил. Вот хлеба по дороге купила, колбасы. Но, как ты дверь открыл? Где деньги взял? – голос Лиды стал неожиданно строгим.
- Ой, насмешила, Лидочка Сергеевна! Замок твой только от честных людей. Шпана сопливая спичкой откроет. А деньги… Деньги – мусор. Помаленьку заработать не проблема. У меня есть палочка-выручалочка, - Егор ласково поглаживал деку инструмента.
– Я ведь, красавица моя, окончил музыкальную школу по классу гитары. Баритон у меня. Вот и устроил праздничные гастроли в трамвае. Люди в праздники счастливые, пьяные и щедрые. И не смотри на меня так. Это тоже работа. Пою я здорово, краснеть не приходится. Закончу ремонт, я тебе концерт устрою по заявкам. Телевизора не надо. А потом вечером под балконом буду петь тебе серенады. Каждый вечер новую. На итальянском языке.
- Ну, уж прямо и на итальянском? – недоверчиво улыбалась Лида.
- А я когда баранку крутил, брал в дорогу записи романсов. В том числе и на итальянском. Всю дорогу подпевал. Вот и выучил. А языка не знаю. Для романсов  не надо понимать язык. Там всё про любовь.
- Ёжка, знаешь, ты, ты… Ты такой удивительный!

Егор смущённо наморщился и неожиданно покраснел так, что веснушек совсем не стало видно. Повесив на вешалку в прихожей гитару и куртку, он прошмыгнул на кухню, загремел чайником:
- Давай свою колбасу. Я ведь и вправду проголодался.

Несмотря на горячее желание хозяйки квартиры участвовать в  ремонте, Егор усадил Лиду обратно в кресло, укрыл пледом, поставил крепкий чай с гречишным мёдом, который оказался так кстати. А сам начал резать обои, шутливо ворча под нос: «Так-то лучше. Без сопливых солнце светит»!

Было совсем поздно, когда он закончил работу. Лида опять задремала, но проснулась, почувствовав на себе пристальный и внимательный взгляд серо-голубых глаз с прищуром. Она сладко потянулась и улыбнулась.
- Знаешь, Лида Сергеевна, когда я сидел тут один в новогоднюю ночь, желание загадал. Сказать какое?
- Не надо, Ёжка, а то не сбудется. Ты мне лучше скажи, ты письмо дочке отправил?
- Нет. Я ведь конверт собирался купить, когда за обоями пошёл. Денег не хватило. Да и бог с ним, потом куплю. Всё равно почта ещё не работает.
- Конверт я тебе найду. Ты на нём когда адрес обратный писать будешь, номер квартиры укажи. Знаешь какой?
- Догадываюсь, - Егор сглотнул подступивший к горлу комок, отчего голос неожиданно стал сиплым, - Это можно считать предложением?
- Ну, после всего того, что ты у меня натворил, ты просто обязан на мне жениться, - рассмеялась Лида, видя напряжённое выражение лица в рыжую крапинку, - И потом, всё равно выхода у тебя другого нет. Дыру в твою берлогу трубами заварили.
- И то верно, - расплылся он в улыбке, - Женюсь. Не смертельно.
- Тогда завтра еду за Лёнькой! Знакомиться будем.
- Сбылось! –  радостно выдохнул Ёжка и кинулся в прихожую за гитарой, понимая, что пока ещё это только шутка

14.11.2011г.