Белый пароход

Шеф,  ты  не  поверишь,  но я подсел во сне на пивную тему. Снова был
занимательный  сон,  в  котором  мы  были  в некоем составе из четырех
человек.  Ну  ты  был точно или человек похожий на тебя. А происходило
все  на  этот  раз  с  какого-то...  рожна  в  городе Кондрово, где мы
отродясь  вместе  не бывали.

Так вот это был разгар лета, и мы выехали
туда,   судя  по  всему,  по  приглашению  моего  давнего  закадычного
товарища,  с  коим служили давно в конторе глубокого бурения. Однако тема
службы  и конторы в этот раз счастливо осталась в стороне, а мы просто
наслаждались  достопримечательностями  гостеприимного городка. Так, мы
стали   участниками  двух  культурных  мероприятий,  которые,  по  всей
видимости,   проводились   в  Кондрово  с  регулярностью  празднования
годовщины  октябрьской  революции. 

В  первом  случае  это  было некое
действо,  в  котором  все желающие могли прилепить на бетонную стену и
выложенные там же столбы из керамзитобетона свои  керамические  плитки, специально изготовленные для этого дня.  На  плитках  можно было изобразить художественным способом образ любимого  или  выдающегося  и  всенародно  (народом  города  Кондрово)
почитаемого человека, как правило, усопшего. Люди, в большинстве своем
девушки  приносили  свои  плитки-таблички и вмуровывали их в свободные
места  в  некоем  подобии  кремлевской  стены,  после чего трогательно
проливали  слезы,  утешаемые друзьями. Мы были там среди утешителей, и
ритуал  сей  имел  как  бы второй смысл, который заключался в том, что
утешители,  равно  как  и  скорбящие,  приходили  сюда с потаенной, но
известной  всем  целью  найти  себе  пару  для  дальнейшего секса без
обязательств.   Подозреваю,   что   именно   последнее  обстоятельство
пробудило  в  нас  повышенный  интерес к этой замечательной культурной
традиции  кондровчан.  Далее  последовала  уже  некая  конкретика,  из
которой  в  памяти  запечатлелось  оглаживание  голых ног довольно
крупной особи женского пола с явной тенденцией локализации тактильного
контакта  снизу  вверх,  в направлении особо лакомых и желанных частей
тела.  Ничего  такого,  что могло бы стать основанием для квалификации
моего сна в разряд порнографического, я не помню.

Второй  же  сюжет  все  в  том же Кондрово разворачивался в местности,
напоминающей  ландшафт оврага, при этом мы находились как бы на правом
высоком  берегу его, тогда как перед нами, напротив был город и корпуса
завода,  возможно  местного  ЦБК, и по дну оврага текла река. На самом
деле  это  была  искаженная  картинка  Кондрово,  но  отдельные детали
отдаленно  напоминали  реальную  местность.  Так  или иначе, мы сидели на
правом  высоком  берегу,  на противоположном был завод или то, что от него
осталось,  а  на  дне  оврага  был  некий  большой водоем, огороженный
плотиной  с  торцов  оврага.  Так  вот  я  увидел, что водоем, по всей
видимости,  некий  пруд с чем-то наподобие шлюза был спущен, т.е. воду
из него спустили, и все дно было усеяно дохлой или сдыхающей рыбой. На
мой  немой  вопрос  Толик,  тот  самый  мой приятель и местный житель,
пояснил,  что  воду  спустили,  и  "вся  рыба  ушла Батьке Лукашенко и
Сердюкову".  Я  не  стал переспрашивать, сделав умное лицо, а про себя
подумал, что, вероятно, кондровчане недавно сильно разбогатели, продав
большой  улов  рыбы  братской  Белоруссии  и  выполнив  крупный  заказ
Минобороны  на  поставку  продовольствия  для  армии. Вопросы отката и
теневого  оборота средств остались за кадром.
Тут мне указали на некий
широкий  канал,  через  который  вода  с  ЦБК  (очевидно, подвергшаяся
чистейшей  очистке), сбрасывалась в пруд.  Удивительно, что стены этого канала, а возможно и
дно  были  сделаны из дерева, возможно дубовых досок. Почему так - ума
не  приложу,  но  главное  не это. В канале, словно в омуте за древней
мельницей,  плескались пятиметровые сомы! Зрелище было захватывающее и
вызывающее  мурашки  по  спине.  Сомы-то  были весьма крупными и своим
поведением  выдавали  злой  нрав и хищные замашки. Один, самый крупный,
метров  семи,  плавал  туда-сюда  и беспокойно бил огромным хвостом по
деревянному шлюзу, отделявшему канал от завода, подобно толпе рабочих,
колотивших   в   дверь   заводской  кассы  с  требованиями  о  выплате
задержанной зарплаты...

Затем  нас  куда-то повели, и вот мы вполне логично оказались в некоей
пивной,  которая,  однако,  своим  видом  отнюдь  не походила на обычные
заведения  такого  рода.  Впрочем,  часть помещения была неким подобием
традиционного   "Голубого   Дуная",   являвшегося   в  известные  годы
украшением  и  главной  достопримечательностью каждого провинциального
городка.  Как  полагается,  из  него открывался вид на акваторию реки.
Пивная  была  деревянной  постройки, и все ее пространство было плотно
засижено  народом. Но к кафе был каким-то образом пристроен или просто
водружен сюда, на берег, мощным краном, а возможно остался здесь после
Великого  Потопа,  остов  крупного  речного  судна,  палуба которого с
лавками  для  пассажиров  удачно  дополняла  площадь  пивной. И вот мы
оказались  в  этом  чудесном  интерьере  в  ожидании  пива, которое не
заставило  себя  ждать.  Любопытно,  что  стойки не было видно, а пиво
заказывалось  и отпускалось путем передачи денег и бокалов по цепочке.
Помню, как я вручал молодому пацану лет десяти четыре монеты номиналом
2  чего-то,  не  помню  чего, но, вероятно, рубля. Расчет при этом был
такой:  пиво  стоило рубль, второй рубль полагался за обслуживание вне
очереди и шел местной братве. Итак, нам за 4х2 рубля полагалось четыре
пива,   которые   мы  многократно  повторяли.  Любопытно,  что  пацан,
помогавший нам с заказом и повтором, в какой-то момент поставил четыре
кружки на поднос и вставил поднос в некий бар - квадратное отверстие в
чем-то,  напоминавшем  промышленный холодильник. Холодильник был частью
оборудования  за  барной  стойкой  корабля.  Там  были ржавые железные
полки, но кое-где оставался белый металл вроде нержавейки, иногда даже
с  никелировкой. Так вот пацан сунул поднос с бокалами в жерло некоего
барного   агрегата,   и   внутри   него   на   моих  глазах  произошел
автоматический   налив  этих  четырех  бокалов.  При  этом  пиво  было
удивительно   светлым,  без  мути,  с  обильной  пеной,  и  совершенно
замечательного  вкуса  и  качества.  Однако  старший из местной пехоты
отругал  парня  за  своевольничание и предупредил, что агрегат может в
следующий раз не отпустить пиво... Все это - работающий автомат налива
пива  на ржавой посудине, вид того, что было когда-то барной стойкой в
кубрике  пассажирского  теплохода - действовало на меня завораживающе,
как  белые  бусы на индейцев. К тому же пиво шибануло уже по мозгам, и
мы  сидели,  расслабленные  и  довольные  жизнью,  наслаждаясь вкусным
пенным   напитком   за  два  рубля.  Удивительно,  но  толпа  местных,
традиционно  довольно  развязного  и блатного вида, не проявляла к нам
никакой  агрессии.  Лишь  однажды парень постарше остальных, лет 30, в
тельнике,  с  выдающейся  мускулатурой  и  шириной  плеч, в неизменной
кепке,  встал  и по пути на выход из заведения дал подзатыльник нашему
"пажу",  который зарвался и позволял себе отпивать пивко из недопитого
кем-то  бокала.  Правильные устои общества здесь соблюдались строго. А
мы  все  продолжали  собирать  по  два  рубля,  почему-то всегда одной
монетой,  и  отправляли  по  цепочке  через  десятки  рук наши деньги,
получая  в  ответ  четыре бокала пенного пива. Должен, однако, заметить,
что вскоре по какой-то причине неведомой нам отпускаемое пиво стало не
светлым,  а  красноватого цвета, да и качество его заметно ухудшилось,
однако  никто  на  это  не  сетовал, и мы не позволили себе бестактных
вопросов, дабы не обидеть ими гостеприимных хозяев праздника...

Вот такой мне приснился сон, снова на пивную тему. Он, как всегда, был
в  красках,  очень  яркий,  и я даже вдыхал запах свежего пива, чувствовал летний зной и прохладу внутри  пивной,  тыльная  сторона  которой  упиралась в отвесную стену
земляного ската. Пивная была все в том же овраге. Из действующих лиц я
угадывал,  хотя  и  не  видел  отчетливо,  тебя  и  Анатолия  - нашего
гостеприимного  хозяина, принимавшего нас в Кондрово, но присутствовал
еще  один  человек,  лица  которого  я  не  видел,  но  угадывал в нем
Афанасьева.  Так  что,  Шеф, мы снова, как в былые добрые годы, попили
пивка в компании с Вовой. Здорово!



Накануне 23 февраля 2013 года. Калуга