Чего только в детстве не бывает

Рассказы о моих похождениях в детстве всегда вызывали дружный смех.  Много эпизодов стали просто историей нашей семьи. Весь мой облик говорил о том, что я любознательна: большие карие глаза, смотревшие на мир с интересом, белокурые волосы с непослушными прядями, курносый нос с редкими веснушками. Была я девочкой общительной и в три года пела частушки, которым научила меня тётя Лида. Улица, где жила моя бабушка была односторонней, дома стояли на пригорке, а внизу протекала река Ворсклица. Перед речкой расположился зелёный лужок.  Весной он казался особенно красивым и необыкновенно зелёным. Ребят на улице было много, они собирались вместе, весело и озорно смеялись. Хотелось мне общаться с большими девочками и мальчиками, а они меня не прогоняли, но любили иногда надо мной подшутить. Часто просили меня спеть частушки. Только ничего не подумайте, я росла в приличной семье, где сквернословие было неприемлемым, но своеобразная манера исполнения приводила всех в восторг. Очень нравилось мне протягивать последние строчки в частушке, это были мои секреты солирования.  И вот однажды им моего пения оказалось недостаточно, придумали они такую шутку: принесли ребята обруч, что скрепляет спицы в колесе телеги, и предложили примерить «бусы». Как вы догадались, я одела обруч, а снять не могу. Попытались  это сделать взрослые девочки, у них не вышло. Тут уже не до смеха, помчалась я за помощью к бабушке. Здесь мне голову мылили, маслом смазывали, уши стали красными, а «бусы» - на месте. Позвали маму, она в обеденный перерыв прибежала к бабушке. Мама работала бухгалтером. Стали думать вместе: мама, бабушка, крёстная и тётя Лида. Решено было везти меня в механический цех. Так и сделали. При моём появлении в таком чудесном украшении все долго не могли  успокоиться, от мужского хохота задрожали стены мастерской. А мне – то не смешно: глаза опухли от слёз, а уши стали большими, как у Чебурашки, и красными, как светофор. Долго  советовались,  как помочь моему горю и пришли к выводу, что сваркой резать нельзя, а вот ножовкой по металлу в самый раз.  Прижали мне голову и приступили к работе. Обруч толстый, можете представить сколько я пролежала на этой «плахе». И плакала я, и уговаривала, и ругалась  пока мои мучения не закончились. Новость быстро облетела всё село, так я стала местной знаменитостью.
Не прошло и двух месяцев, как я снова отличилась. В колхозе работало много молодёжи. Работали вместе и отдыхали дружно, весело, сообща. Последнее воскресенье июня – День Молодёжи. В сосновом бору есть удивительная берёзовая роща, где растут  ландыши и большие колокольчики, там сельчане проводили этот праздник с песнями, играми, выступлением самодеятельных коллективов, с выездными магазинами. Засобирались и мои родители. Тёте Рае (младшая сестра папы) поручили отвезти меня к бабушке. Посадили на велосипед и в путь. Я сижу, наблюдаю, дорогу запоминаю.  Тётя Рая  меня доставила, а сама через луг на велосипеде умотала на праздник. Обидно мне стало, что меня не взяли, я решила восстановить справедливость: собралась тихонечко и побежала на луг. Накануне прошёл дождь, и на лугу образовались лужи. Мне было три годика, росточка я была маленького, худенькая, совсем пигалица. Мчусь к лесу. И вдруг у меня на дороге встал огромный гусак.  Я  в сторону – он за мной, я назад – он туда же. А потом совсем обнаглел, почувствовал, что он сильнее и давай меня колошматить своим длинным клювом. Упала я в лужу, плачу. На моё счастье неподалёку паслось стадо коров. Прибежала тётя Аня, отбила меня у злодея, досталось пернатому агрессору. А какой жалкий вид был у меня: моё красивое кремовое платье стало чёрным, лицо и волосы – в грязи. Пришлось меня сначала отмыть в речке, чтобы узнать чья это девочка. Вечером стадо пригнали с выпаса, а меня пастухи привели домой. Помню отчётливо, что мама в тот вечер жарила рыбу. Запах щекотал в носу, я была голодна и с удовольствием уплетала рыбу.
Так я прославилась второй раз. Чего только в детстве не бывает…