Сабля призрака

Когда я только поступил работать в театр после окончания театрального училища, случилось весьма впечатляющее событие, как для меня, так и для остальных работников, проработавших в нем не один десяток лет. Ночью была украдена со взломом антикварная турецкая сабля. Кража произошла так стремительно и дерзко, что дежуривших той ночью сторожей (по слухам что-то активно отмечавших) уволили наутро, почти сразу после выяснения пропажи. Как всякое даже мало-мальски крупное событие в театре, кража приобрела мистический налет и свойства, приписываемые лишь историям о привидениях или жестоких убийствах в романах Агаты Кристи. Чего только не успели насочинять всевозможные работники. В монтировочном цеху рассказывали о том, что сабля эта была проклятой, и владелец ее сам погиб страшной смертью, прибавляя: «Судьба избавила нас от этого проклятия». Бутафоры, заканчивая поддувать медной краской поддельные статуэтки для нового спектакля, горячо спорили, был ли это человек из театра и для чего ему сабля, которая с 94го года работает в спектакле, вызывая только своей огранкой восхищение и трепет. Бутафоры точно знали, что нынче сабля антикварной ценности не имеет, потому что сами снимали гарду и счищали с нее рельеф для удобства использования. Лезвие сабли старательно было затуплено, плоскости тщательно отполированы. В театре всякая вещь, чем аскетичнее она смотрится, тем больше вызывает доверия и правдоподобности. Мелкий узор, рельеф, гравировка и кисточки – все это беспощадно срезается ввиду своей непрактичности и плохими условиями хранения.

Только в актерских гримуборных царила настоящая атмосфера тайны. Догадки и предположения сливались в такие причудливые сюжеты, что даже сами рассказчики с трудом верили себе. Здесь можно было услышать о том, как в 68 году здесь пропала дореволюционная шашка, и как этой шашкой позже было убито несколько человек. Укравший эту шашку осознав, что ему не избежать поимки, суда и тюрьмы повесился в зрительском фойе на собственном галстуке и призрак его до сих пор бродит по закоулкам театра, пугая актеров. Была часть людей, глубоко убежденных, что если не сам призрак украл саблю, то история со множественными убийствами и повешением обязательно повторится и навсегда покроет стены театра ореолом смерти и леденящей кровь трагичности.

Руководство театра стало принимать решительные меры. После увольнения сторожей и дачи объявления на прием новых, под раздачу попали реквизиторы, которые также отвечали за сохранность государственного имущества. В то время, пока заведующий постановочной частью носился по всем блошиным рынкам и антикварным салонам в поисках похожей сабли, реквизиторы давали показания директору театра. Из их бессвязного рассказа вырисовывалась следующая картина. Некий худощавый человек с болезненным лицом около месяца тому назад спрашивал про эту саблю. Особенных примет он не имел, имени своего не называл. Реквизиторы помнили только, что одел он был в серый плащ и на шее у него был крупной вязки серо-белый шарф. Личность этого человека, а также принадлежность к чему-либо установить не удалось. Не успели реквизиторы закончить описание таинственного незнакомца, как в каждом углу театра с большей или меньшей степенью правдоподобности делились новостью друг с другом. Пожилая артистка, лично знавшая повесившегося преступника шестидесятых годов, с пеной у рта доказывала, что это был именно он и никто другой. Как сейчас стоял он перед ней в сером пальто и вязаном шарфе. История про повешенного моментально трансформировалась . Теперь он висел в зрительском фойе не на галстуке а на серо-белом крупной вязки шарфе, что тогда и поразило ее до глубины души. Дело принимало крутой оборот. Еще пара-тройка открывшихся фактов сулила тем, что театр принялись бы замаливать и заниматься прочей суеверной ерундой, дабы уберечься от проклятия висельника.

Директор спешно объявил о собрании всей труппы театра в зрительном зале, чтобы выяснить у работников все нюансы этого дела и самолично разобраться в ситуации. В зал были вызваны также и два сторожа, которые еще не успели собрать свои вещи, дабы с позором удалиться. Когда все собрались, он выдержал небольшую паузу и торжественно начал:

- Сегодня произошел вопиющий случай халатности. В театре пропала турецкая сабля, служившая верой и правдой в нашем ведущем спектакле не один десяток лет. До сегодняшнего дня я и подумать не мог, с какой легкостью мы можем растерять все наши ценности. Это ставит под угрозу не только вещи материальные, но прежде всего вещи не материальные, я бы даже сказал, бесценные. Я пытаюсь разобраться с этим делом, чтобы понять, кому и зачем это было нужно. Итак, что нам известно. Сегодняшней ночью два наших работника отмечали день рождения. Так выпало, что дни рождения у них в один день.

Краснощекие сторожа потупились в пол, боясь шелохнуться.

- В это верится с трудом – продолжал менторским тоном директор – гораздо более охотно верится в систематическое нарушение порядков театра, как любого другого государственного учреждения, основным из которых является нахождение на работе в трезвом виде. До какого-то определенного момента мне было не ясно только одно, почему именно сабля, которая и ценности никакой уже не имеет, привлекла внимание грабителя. С чем это могло быть связано? Почему никто не сделал этого раньше? Кому из наших сотрудников «вдруг» страстно захотелось саблю? Ответа я на это найти не мог. Людям давно работающим в театре сабля эта никакого интереса не предоставляет. Людям вновь пришедшим – он указал рукой в мою сторону, отчего мне на миг показалось, что именно я украл саблю и сижу с глупым видом, стараясь не привлекать внимание – думаю, тоже. По всему следует, что саблей заинтересовался человек со стороны, готовый найти посредников в стенах театра. Как утверждают реквизиторы, около месяца назад в театр приходил болезненного вида человек и спрашивал про нее. Кто он и откуда, выяснить невозможно. Может кто-нибудь из вас случайным образом видел блуждающего по театру немолодого мужчину в сером пальто и серо-белом вязаном шарфе?

Голос его раскатисто прокатился по партеру. Так как новость была официально подтверждена и говорилась вслух, а не тайком впервые, артистов начала бить мелкая дрожь. Пожилая артистка сидела задыхаясь. Казалось вот сейчас все и откроется – встанет со своего места совершенно неожиданный человек и произнесет: Я видел. Я знаю, кто это. И все обернутся с ужасом и благоговением на его торжествующее лицо с немым вопросом в глазах. Немая тишина повисла в воздухе, кто-то уже начал тихонько лопотать про призрака, постепенно набираясь смелости, чтобы объявить во всеуслышанье…В ЭТОТ САМЫЙ МОМЕНТ, людей, словно волной отлива вздыбило на своих местах, приподняло и понесло на галерку. Директор опешил и смотрел на трясущиеся руки, указывающие куда-то за него. Трястись было от чего. Бесшумно с саблей в руках прямо за его спиной, словно плыл по воздуху из темноты призрак человека в сером пальто и шарфе. Казалось, если сию минуту не крикнуть директору, не схватить его за руку или не оттолкнуть, случится непоправимое и голова его со звуком падающей капусты рухнет на пол, оставляя кровавые пятна. Оцепенение длилось даже после того, как призрак остановился на авансцене и тонко произнес

- Пришел вернуть украденное.

Вопль ужаса взорвал атмосферу, люди стали метаться в разные стороны, кто-то падал на пол и заползал под стулья. Пробегаю мимо лож бенуара я видел, как помощник режиссера молится всем мыслимым и немыслимым богам. Как пытается протолкнуться в дверь грузная буфетчица. В первый и последний раз я видел, как быстро и ловко бегают заслуженные и народные артисты, вечно жалующиеся на плохое самочувствие и боли в ногах, пояснице, спине в целом.

Все оказалось более чем прозаично. Директор, не знавший правды о призраке, незнакомца принял спокойно, продолжая недоумевать от реакции своих актеров. Вызвав его к себе в кабинет, он узнал историю и развязку о пропаже.

Дело было в том, что сабля эта передавалась из поколения в поколение в их не очень богатой семье. Этот военный трофей был единственным доказательством их благородства и значимости. В 94 году жизнь стала настолько невыносимой, что он – работник моторостроительного завода отнес саблю в антикварную лавку с целью выручить немного денег на жизнь. Он, возможно и выкупил бы ее за большую сумму, но заведующий постановочной частью сделал это раньше. С тех пор он понятия не имел, где ее искать, пока месяц назад жена не повела его на знаменитый спектакль. Он был впервые в театре и впервые на первом ряду. С того места он отлично разглядел семейную реликвию и даже заплакал, потрясенный не столько игрой артистов, сколько прихотям судьбы, жестоко наказывающей тех, кто проявляет слабость и бесхарактерность в трудные моменты жизни.

Сторожей все равно уволили, слесарь 6 разряда стократно извинился, был прощен и приглашен на другие спектакли, а заведующий постановочной частью, в пыльной обуви, утираясь насквозь влажным платком принес другую саблю с вензелями и мелкой гравировкой, которую уже настроились счищать безжалостные бутафоры.


Сентябрь 2012г