Отчего рыба нема стала

Расскажу о рыбе, которую отпустил рыбак.
Неизвестно, почему он ее отпустил, размерами не вышла или породы не той, может быть рыбак хотел именно карася, а попалась плотвичка, не знаю. Факт, что отпустил.

Сиганула рыба под корягу, затаилась. Ошалела. Еще бы! Крюк через обе ноздри вот так насквозь и прошел! Больно и страшно ей, глядит на свет, что столбом толщу воды греет, и вспоминает, как все это с ней случилось, как неприятность произошла. Все, как сейчас, в деталях, как наживку увидела, кусок аппетитный, как обнюхивала, как опасалась, что кто-нибудь из товарок опередит, из-за спины резво ухватит.

Опять же щука. Про нее у каждой рыбы в заднем уме опасение днем и ночью имеется.
Особенно, когда ест рыба и вниманием отвлечена, тут только держись, сожрет хищник вместе с опасениями. Но в этом смысле все спокойно было. Тихо, и трава нигде не шевелилась. Верный признак безопасной обстановки. И товарок, рыбешек вредных поблизости ни одной, как по заказу. Она и хапнула

И тотчас бабушку свою вспомнила, которая предупреждала о неприятностях, в больших кусках таящихся. Мгновенно вспомнила, а до этого и не думала о бабушке никогда, ни как ее звали, ни какой была породы. А если и думала, то со смехом, дескать, какие могут быть от больших кусков неприятности, да еще на глубине пять метров! Думала, бабкины сказки. Предрассудки и суеверия. А тут - на тебе! Повисла над водой, в глазах сполохи огненные, в ноздрях горение. Вот тебе и бабушка. Сказочница!

Висит она, значит, туда-сюда раскачивается, глаза огромным образом на незнакомую обстановку таращит. Плохо ей.
Да куда уж хуже! Глаза яркий свет застит, дышать нечем и тошнота такая, что пища, со вчерашнего еще дня не переваренная, верхним путем полезла. А хуже всего, что сознание вдруг мысль поражает, что, оказывается, бывает так, что воды не бывает. И не то чтобы совсем пусто вокруг, но непонятно что, и оттого дышать делается хоть и возможно, но с превеликим трудом.

Как ни короток рыбий ум, а чуть было не свихнулся от такого ощущения.

Но повезло! Покачалась рыба в неизвестности, да обратно в воду и плюхнулась.
И не помнит, как под корягой очутилась. Главное, - думает, жива осталась, а там посмотрим. День сидит, второй, уж вылезать пора, к активной жизни приступать, а не может. Потому как ум в полной растерянности, как ей дальше жить с таким вот внезапным откровением, что оказывается, воды-то и не бывает!

Мимо карась плывет, ил ковыряет, а у самого в башке и мысли поди нет, что кроме жратвы на свете и другие чудеса-радости имеются. Хотела рыба крикнуть ему: "Эй, рыло-то подними! Погляди, что наверху делается!" Да только как такое объяснить, чтобы хоть он и карась, да уверовал? И слов таких в запасе нет.

А жаль сородичей. Не понимают, что жизни радоваться можно даже и жратвы не имея.
И себя жалко, как подумает, что сделают с ней сородичи когда услышат, что "воды не бывает". В дурку сдадут, или того хуже, хищнику скормят.

Вот с тех пор и молчит рыба. А сородичи ее, наоборот, жалеют. Говорят: "блаженная!"