Прощание славянки. часть 11

Довольный сегодняшним днём, Алексей поднялся к себе в кабинет, где его ждал Михалыч.
Вот что Лёша, поезжай-ка ты домой. Вид у тебя усталый, отдохни. И завтра ни ногой сюда.
За хозяйством я присмотрю, будь спокоен, а вот тебе просто необходим отдых. Месяц был бурный,
да и следующий ожидается не простой, так что пока есть минутка – воспользуйся ею. В город
приехал чехословацкий «Луна парк», вот и порадуй своих, своди, там наверняка очень интересно.
Пора  тебе обратить внимание на семью. И вправду Михалыч, ты просто голова и что бы я без тебя делал? Сейчас позвоню Але и встречу её с работы. У неё сегодня очень много уроков, наверняка устала. Вот обрадуется.
Через десять минут он был уже около школы, в которой его Аля преподавала литературу и русский язык. И вот на выходе мелькнула  её голубая кофта.  Лёшка подбежал и взяв у неё из рук тяжеленную сумку с тетрадями, открыл перед ней дверь машины. Поцеловал  в щёчку и усадив на переднее сиденье, сам запрыгнул в машину крепко обнял жену и как это бывало раньше, впился в её губы своими, а она счастливо смеясь ни чуть не сопротивлялась. И только когда едва не задохнулась от недостатка воздуха, оттолкнула его.  Но тут же  сама обняла и поцеловала,  проговорив – сумасшедший, ей Богу сумасшедший.   Алексей завёл мотор и они тихонько тронули с места.  Лёш, давай заедем в какой-нибудь магазин и купим шампанского, попросила Аля. Лёшка не спросив ни о чём, остановил машину, сбегал в гастроном и через минуту вернулся, держа в руках бутылку шампанского, коробку с тортом и ещё какой-то свёрток непонятно с чем, но точно – с чем-то  вкусным.      
За многое, многое время, наконец-то семья Королёвых собралась  вся вместе, за одним столом. И что ещё удивительней,  довольно рано - на улице было достаточно светло. Когда женщины накрыли на стол и сели, Алексей, откупорив шампанское и разлив его по фужерам, не удержался и задал всё-таки вопрос – за что пьём, дамы?  Алевтина как-то засмущалась, но мама загадочно улыбаясь, с притворной строгостью глянув на сноху, сказала – говори Аля, говори, не тяни.  Алевтина, сидевшая рядом с Алексеем не сказала тому ни слова, а просто взяла его руку и приложила ладонью к своему животу. Лёшка моментально всё понял. От радости чуть не опрокинув стул, он обнял жену и  стал нежно целовать её. Алевтина  только щурилась от счастья и, почему-то плакала.

Ни когда, за всю свою жизнь, Лёшка младший, не был так счастлив, как сегодня. Ведь, именно сегодня сбылась его главная мечта - его любимый папка, мамуля и бабушка, в этот погожий осенний день были рядом, и вместе с ним пришли отдыхать в этот чудесный, сказочный «Луна – парк». Он так отчаянно визжал и кричал, не столько от страха, сколько от самой возможности делать это, (что в повседневной жизни вроде, как-то и не принято), так заливисто смеялся, что глядя на него и другие посетители этого, не очень, в общем-то, и страшного «лабиринта ужаса», по которому всех их вёз небольшой паровозик, сперва осторожно, но постепенно разойдясь, ни чем не уступали в проявлении своих чувств. А когда в темноте зажигались то зелёные, то красные глаза чудишь, стоящих вдоль дороги, по которой проходил их не большой составчик, и те пытались схватить своими жуткими ручищами-костями любого, кто окажется в зоне досягаемости, то и мама, и даже бабуля, без всякого стеснения начинали так же отчаянно, весело хохоча, смеяться и визжать, как и он. А папка, его  любимый папка, сидел рядом с ним и так же смеялся, но уже больше не над самим аттракционом, сколько над своими родными и другими людьми, крепко прижимая к себе своего сынишку, его  - Лёшку младшего. Потом они, все вчетвером, ели очень вкусную сахарную вату запивая её обалденной кока-колой.  А как здорово папка стрелял в тире, в который они зашли и очень долго не выходили оттуда, к великой радости Лёшки. Как понравилось ему самому стрелять из настоящей винтовки, которую не то, что держать, но даже и видеть-то не приходилось ни разу в своей жизни.
А главное – когда папка подправлял ему винтовку, то он и сам попадал, то в лебедя, то в оленя, а то и в мельницу, которая тут же начинала крутиться и именно за неё он, Лёшка, получил этот
замечательный приз – большую лохматую обезьяну, с которой так и не расстался.
Ещё они с мамой и бабушкой кружились на очень красивой и яркой карусели, которая к тому же ещё и играла какую-то старинную музыку, а он сидел на прекрасном олене и держась за его огромные ветвистые рога, хохотал от счастья и радости, которая переполняла его в этот момент через край и не желала оставаться только в нём  одном. Лёшке просто необходимо было поделиться с кем-то этой радостью, пока она не захлестнула его самого с головой и не унесла куда-нибудь  далеко - далеко, именно по этому он так весело и заразительно смеялся, раздавая свою радость всем, кто в этот момент находился по близости. И прохожие словно заражались от этого ребёнка весельем и сами начинали весело смеяться, глядя на счастливое Лёшкино лицо.   
А как весело смеялась мама, когда папка посадил её в лодку и раскачал так, что их лодка взлетала
под самое небо, и слегка задержавшись в нём, плавно падала оттуда, что бы усилиями папки снова
взлететь, только теперь с другой стороны. Его, Лёшку, они с мамой на эти качели не взяли,
но он ни чуточки не обиделся на них. Он видел, как бабушка замирала и крепко прижимала его к себе в тот момент, когда лодка с его родителями оказывалась на мгновение на самом верху и словно не желала возвращаться назад, на землю. Но Лёшка ни сколечко не боялся, он знал, что его папка самый сильный и самый храбрый на свете и потому с его мамочкой, и с ним самим, ни когда, ни чего не может случиться.
Такого вкусного мороженого Лёшке не доводилось попробовать ещё ни разу в жизни. В каком-то сказочном шатре, где, как оказалось, помещалось детское кафе, смешные и красивые маленькие гномы принесли им на большом подносе это сказочное мороженое в больших, блестящих вазах.
Сверху оно было полито таким вкусным сиропом, какого он, Лёшка, не то что пробовать, но даже не видел ни разу. Но он не подал ни кому и вида, что это ему незнакомо. Не торопясь, с видом знатока подобных блюд, аккуратно ложечкой поданной к мороженому, отделял небольшой кусочек лакомства и окунув его в сироп, отправлял в рот и с видом бывалого дегустатора, проглатывал. Потом был не менее вкусный сок и нежное сладкое пирожное, которое не нужно было даже жевать потому, что оно само таяло во рту. Но ничего не могло сравниться с тем, что последовало за всем, за этим.
Папка привёл его на большой автодром, где небольшие машины с бешеной скоростью носились,
сталкиваясь друг с другом. Но ни кто не горевал по этому поводу, а даже совсем наоборот -  все столкнувшиеся смеялись, и им было очень весело от этого. Лёшка уж и не помнит, сколько длилось это счастье, которое он ощущал во время его катания с отцом в такой машине. Но идти до своей машины, уезжая домой в конце этого замечательного дня, Лёшка мог с большим трудом. Он проспал всю дорогу до дома и не помнил, как папка нёс его на руках домой и как мама раздевала, укладывая в постель. Всю ночь Лёшке снился огромный лайнер, уносивший его к облакам, а стюардессы, которыми вдруг оказались маленькие гномики, кормили его всё это время очень, очень вкусным мороженым. А в аэропорту, у самого трапа, их ждал не виданный ни кем доселе, великолепный автомобиль, за руль которого он сел сам, и повёз и бабушку, и маму, и своего папку, домой. А вдоль дороги стояли люди и махали им, кто сладкой ватой, кто блестящими вазочками с мороженым, кто разноцветными флажками, которые были развешены повсюду в этом прекрасном, незабываемом «Луна-парке».

Алексей проснулся раньше обычного, все ещё спали. Но ему спать не хотелось и потому он просто лежал с закрытыми глазами и с улыбкой вспоминал вчерашний день. Да он и сам вчера порядком устал от этого отдыха в «Луна-парке» и потому, как только они уложили в постель уже спавшего Лёшку младшего, слегка поужинав, он сам завалился в постель и мгновенно уснул.
Тихо, что бы не разбудить Алю, Алексей встал с постели, на цыпочках добравшись до кухни, поставил на огонь чайник  и отправился в ванную побриться, помыться, одним словом – привести
себя в порядок. Сегодня день особый, а потому, требовалось внутренне собраться.
Когда он выходил из ванны, прокрутив в уме свой распорядок дня на сегодня, с кухни уже доносился соблазнительно дразнящий запах ароматного чая и жареного хлеба – его любимого кушанья на завтрак.  Улыбающийся и довольный, он подойдя к Але, обнял её сзади и уткнулся носом в её шикарные волосы, целуя ей шею. Она взвизгнула и обернувшись к нему проговорила – сумасшедший, ведь щёкотно, а сама нежно прижалась к нему, подставляя губы для поцелуя.
Алексей подвёз жену к школе и помог ей донести её неподъёмную сумку с учебниками и тетрадями.
После чего газанув, умчался в направлении своей базы. 
Традиционная, понедельничная «пятиминутка» пролетела незаметно. Когда обсуждение насущных
проблем базы было закончено и все присутствующие стали расходиться, Алексей попросил
Михалыча задержаться. Поняв, что разговор будет серьёзный, тот закрыл на ключ кабинет, а сам
сел напротив – что-то важное Алёша? Да Михалыч.  Алексей вышел из-за стола и сел рядом с ним.
Только тебе я могу доверить то, что знаю сам. Да и знаю я пока не много, но то, что впереди большие трудности, знаю точно. И Алексей подробно рассказал обо всём, о чём вёлся разговор в
кабинете губернатора. Михалыч по своему обыкновению встал со стула, сцепил руки за спиной,
достал папиросу и прикурив, начал мерить шагами кабинет. Алексей не мешал и не торопил его.
Он знал, что более мудрого советника и более верного товарища у него не было, нет, и не будет, а
потому сидел и ждал, когда Михалыч остановиться и сядет рядом. Это всегда означало, что тот
принял какое-то решение и сейчас выскажет его. Ведь что характерно, казалось бы - человек не имеет какого-нибудь специального образования, если, конечно, не считать ПТУ, которое тот
окончил ещё до армии. Но круг решаемых им вопросов был на столько велик, что порой специалисты, которых специально обучали для их решения, не стесняясь приходили к Михалычу и кланялись ему в ноги, прося о помощи. И, чёрт возьми, он ведь решал, решал те вопросы, те задачи, которые были не под силу и учёным мужам!  Вот потому - напористость, стремление добиться поставленной цели плюс молодость, образование, вера в людей и доброта – да, да, именно доброта Алексея помноженная на идеальную логику, осторожность, природную смекалку, не человеческое чутьё и большой жизненный опыт Михалыча,  дали возможность устоять и даже набирать темп в росте их предприятию, в то время, когда другие организации, как крупные, так и мелкие - просто - напросто переставали существовать.    
Наконец Михалыч остановился, ещё немного постояв сел с Алексеем и глядя тому прямо в глаза
сказал. А я ведь, Лёша, уж и не чаял, что руководство отважится в такую минуту на решительные
шаги. Думал – хана нам. Подомнут нас криминал и жадность руководства, и скатимся мы в такую яму, из которой только один выход – гражданская война. Что это такое тебе рассказывать не надо. Но, слава Богу, есть ещё люди думающие о своей Родине, не продавшие свою совесть за серебряники!  Я, Лёша, не только поддерживаю тебя, но и в меру своих сил, а слабаком себя ещё не чувствую, буду помогать тебе. Во мне можешь быть уверен на все сто процентов. Дорогой ты мой Михалыч, тут Алексей встал со стула и подойдя обнял его, я и не сомневался в этом.  Именно сейчас мне, да что мне – всем нам, нужен твой, как всегда полезный и своевременный совет и помощь.