Давид Шахар. Лето на улице Пророков

Как-то, ещё будучи студенткой второго курса, совершенно неожиданно нашла на книжной распродаже небольшую симпатичную книжечку с солнечно-жизнерадостным названием «Лето на улице пророков» и пленившись смехотворной ценой (всего-то 20 грн.) а также, явно восточным происхождением автора, о чём свидетельствовало его звучное имя, – Давид Шахар, поспешила её приобрести.
Придя домой я с предвкушением открыла это потрясающе изданное великолепие и… промучав несколько страниц – поспешила закрыть и тут же поудобней устроить её на книжной полке. Последующие попытки никакого существенного прогресса не принесли. И так сошлись звёзды, что этой книге было суждено пылиться у меня на полке около шести лет, пока третья попытка её прочтения не стала счастливой.

Сразу хочу предупредить, вы не найдёте на этих страницах движения, экшена, страстей и невероятных поворотов сюжета. Эта книга создана исключительно для неспешного, последовательного, размеренно прочтения. Здесь нужно наслаждаться каждым предложением, словом и обязательно, остановившись на каком-то этапе, возвращаться назад и перечитывать, перечитывать, перечитывать…

Если вы из тех читателей, кого завораживает подобное чтение, и вы готовы часами упиваться витиеватостью авторских мыслей, копаясь в гигантском клубке его замыслов и предположение, тогда можете смело покупать эту книгу и наслаждаться, наслаждаться, наслаждаться…

Но, я несколько отошла от основного потока моих мыслей. Начнём по порядку!

Давид Шахар родился 17 июня 1926 года в Иерусалиме в семье светских сионистов, несколько поколений которой жили в Иерусалиме (согласно другой версии, в ультраортодоксальной семье выходцев из Венгрии), но воспитывался бабушкой, которая строго соблюдала религиозные традиции. Изучал литературу и психологию в Еврейском университете в Иерусалиме, занимался переводами и преподаванием. В 50-ые годы начал публиковаться: сначала появились рассказы и новеллы, потом романы.

Шахар — лауреат многочисленных израильских премий. Но настоящее признание пришло к нему за границей: в 1981 году он стал лауреатом престижнейшей французской премии Медичи за лучшую переводную книгу (предыдущий лауреат — Хорхе Луис Борхес), затем получил награду командора Французского Ордена Искусств.

«Нет пророка в своём городе» - утверждает еврейская поговорка и таки это правда. Не признаваемый и не замечаемый при жизни он и его творчество начинает приобретать всё большую популярность с течением времени.
Даже когда писатель скончался, на погребальную церемонию собрались лишь самые близкие люди. Что касается его смерти, то есть несколько версий. Согласно одной из них, Давид Шахар скончался в Париже в 1997 или 1998 году, после чего его тело было перевезено в Иерусалим, и похоронен на Масличной горе. А вот приверженцы другой версии утверждают, что Шахар никогда не уезжал за приделы Израиля и умер он у себя на родине в 1997 году.

Как бы там ни было, сила его таланта от этого нисколько не уменьшается, а с каждым годом всё заметнее начинает цениться как его земляками, так и читателями всего мира.
Читая роман «Лето на улице пророков» с каждой новой страницей всё больше убеждалась в том, что этот «поток сознания» очень напоминает мне особенности письма столь горячо любимого мною Пруста и потом, когда после прочтения романа стала рыться в критике, обнаружила, что была не далека от истины. Поскольку критики и исследователи его творчества в один голос называют автора «израильским Прустом» и «Прустом ивритской литературы».

Вместе с тем, отмечают особую поэтичность и образность его произведений, столь неприемлемую у писателей на иврите того времени.

Творчество Шахара отличает нетрадиционный взгляд на современные автору Иерусалим и Израиль. В первую очередь, это отсутствие видения Иерусалима как святыни, что так характерно для израильских авторов.

Перу Давида Шахара принадлежит не так уж и много произведений, из которых на русский язык переведено только два: «Лето на улице Пророков» и «Путешествие в Ур Халдейский» («Гешарим. Мосты культуры». Иерусалим, Москва; пер. Некод Зингер).
Это два первых романа лирической эпопеи «Чертог разбитых сосудов».

Название книги связано с каббалой. Согласно концепции известного каббалиста XVI века Ицхака Лурии, после акта Б-жественного Творения произошло “разбиение сосудов” — нечто похожее на Большой Взрыв. По теории Луриа мир есть результат выделения некоторого пространства в Б-ге, свободного от Его явного присутствия (сокрытие Б-га) и создания в нем системы сообщающихся сосудов — “сфирот”. Изначально сосуды были самодостаточны и стремились вместить в себя всю полноту Б-жественного света, но это невозможно, ибо Б-жественный свет бесконечен. В итоге сосуды разбились и возник наш мир. Так, все мы и, в особенности герои шахаровской эпопеи, есть ни что иное, как осколки этих самых сосудов.

Главным героем романа является Иерусалим. Именно вокруг него вертятся все мысли, образы, чувства, воспоминания, возникают и исчезают разные люди, переплетаются человеческие судьбы, рождаются легенды… Всё это кипит и постоянно взаимодействует исключительно для того, чтобы в точности отразить на чистом полотне нашего с вами восприятия глубокий, красочный и многоликий образ древнего и величественного города – Иерусалима.

Давид Шахар скрупулезно воссоздает быт и нравы тогдашней еврейской интеллигенции Иерусалима; их мысли, взаимоотношения друг с другом, арабами, турками и представителями английских властей. Но, пожалуй, одной из главных особенностей его романов является время. Автор очень точно выводит особенный образ течения времени в Иерусалиме. Кажется, что время растягивается и замедляется.

В одном из своих интервью Дина Рубина так сказала о “Лете на улице Пророков”: “Удивительно тягучая, изысканная, источающая ароматы медленная проза. Немножко похоже на Лоренса Даррелла”.

Автор прибегает к еще одному приему. Время в романах эпопеи не только тянется, но и все время путается и смешивается. В какой-то момент просто отказываешься от попыток его упорядочить, что только удлиняет текущий момент. То есть все происходит здесь и сейчас, в этот конкретный момент, и это очень “по-еврейски”. Все свои религиозные праздники по давно прошедшим событиям иудеи празднуют так, все это произошло с ними лично, словно это происходит прямо сейчас. Например, на протяжении всей Пасхальной Агады евреи прямо здесь и сейчас совершают свой исход из египетского рабства.

Несмотря на замедлившееся время, жизнь людей не удлиняется. Оставаясь прежней в своей абсолютной протяженности, она теперь состоит не из краткосрочных стремительных моментов, а укладывается в один, растянутый. Вроде бы ты только закончил школу, а вот уже на лице появились первые морщины, и юношеские мечты так и не воплощены в жизнь. При этом ни в окружающем пейзаже, ни в жизни ничего не изменилось.

Отдельно хотелось бы поблагодарить замечательного переводчика Некод Зингера, которому удалось сотворить нечто потрясающее, балансирующее на гране фантастики. Вот, что он сам думает о проделанном колоссальном труде:

Уже вышедшие два перевода – «Путешествие в Ур Халдейский» и «Лето на улице Пророков» (второй в структуре эпопеи «Лето…» открывет серию – «Полит.ру») делались – по причинам, далеким от художественных соображений, - в ненормальном темпе – за три-четыре месяца каждый. Сегодня так принято работать. Но Шахар - это не дешевое чтиво, а Литература, и переводить его очень интересно, но адски трудно. Между первой и второй редактурами нужен какой-то «инкубационный период». Сегодня и я сам, и мой постоянный редактор Гали-Дана Зингер видим какие-то строчки, которые надо было перевести иначе, не говоря уже об опечатках, которые вообще никто, кроме нас, не замечает. И все-таки, мне кажется, что нам удалось найти правильный тон перевода, правильный русский эквивалент шахаровского иврита. Самое главное, сложное и совершенно необходимое – достичь верного соотношения между верностью букве оригинала и естественностью русской речи. Притом так, чтобы язык романа не стал стопроцентно русским и стопроцентно современным, ведь Шахар не русский писатель, а очень и очень еврейский, иерусалимский, даже в каком-то смысле «восточный». Его иврит – самый «нерусский» во всей ивритской литературе, и даже не сегодняшний израильский иврит. Шахар – один из немногих иерусалимцев - даже в своем поколении, - выросших в семье, где не менее двух предшествовавших поколений говорили на иврите еще при турках. Поэтому-то его язык сильно отличается от языка большинства писателей, которые или привезли его из Российской империи, или усвоили его в «русифицированном» ключе.

http://polit.ru/article/2006/11/24/zinger/   всем, кому интересно почитать о творчестве и переводах произведений Давида Шахара советую ознакомиться с этой статьёй.