«Конькова, тебе ребенка принести? – спросила акушерка, войдя в палату к Катерине. – Али как в прошлый раз оставишь у нас?» «Неси, - сквозь зубы ответила та. – Че, я по - вашему зверь что ль какой?» «Зверь – не зверь, не знаю, но один уже лет восемь как в детдоме живет. Зачем второго родила?» «Тот по молодости получился, а этот по любви. Неси, давай, хватит лясы точить!» «И дает же Бог таким детей!» - причитала акушерка, закрыв дверь палаты.
Выписавшись из роддома, Катерина с младенцем пришла домой. Николай пьяный спал на полу у порога. Катерина положила малыша на кровать, а сама начала поднимать мужа: «Вставай, дрянь такая! Печку б затопил! Холодно!» Николай бубнил невнятно под нос, но когда она его уложила на диван, открыл глаза: «Уже приперлась? А этого там оставила? - Малыш заплакал. – Домой принесла? Я ж говорил, не приноси! Дура! Теперь будет орать по ночам!» «Он – сын твой! Все орут, и он будет орать! Топи печь! Холодно! Пар изо рта идет» «Тебе надо, ты и топи! И этого угомони, а то выброшу в окно!» - Николай перевернулся на другой бок и заснул. Катерина вышла из дому в сени и принесла дров, затопила печь. Все это время малыш плакал: «Хватит реветь! - взяла сына на руки и начала кормить грудью. – Будешь орать, выгонит он нас. Слышишь? На улице жить хочешь? – малыш, наевшись, начал потягиваться, Катерина смягчилась. – Весь в отца, красавчик. Вырастешь – будешь мамке помогать, в трактористы пойдешь! Или нет в электрики. Деньги зарабатывать будешь!»
Утром Николай проснулся от плача ребенка: «Заткни ты его!» «Щас! – нехотя проснулась и Катерина, начала кормить малыша. – Воды и дров принеси. Суп хоть сварю» «Тебе надо, ты и неси. Башка раскалывается!» - встал Николай, держась за голову. «Рассол есть в холодильнике» «Я его вчера выпил» «В подпол залезь. Там банки с огурцами стоят, твоя мамаша притащила, или пропил уже?» «Парочка вроде осталась, щас, посмотрю. Сразу пропил, пропил… – Николай залез в подпол и достал банку соленых огурцов и взахлеб выдул полбанки рассола. – Хорошо! Ты че его притащила?» «Сын наш потому что. Смотри, как похож!» «Он же жрать просить будет! Орать! Корми его, пои, одевай! Я ему благотворительный дом что ли?» «Отец ты его! Он только молока просить будет, а оно бесплатное» «Пока молока, а потом и остальное… Разоряться на него еще. Давай сдадим» «А на старости лет куска хлеба никто не подаст нам. Пусть живет. Он тебе не мешает. Вырастет как-нибудь. Спокойный на редкость, мне говорили в роддоме, что дети по ночам орут, а этот всю ночь спал. Иди печь затопи! Я жрать приготовлю!» - Катерина положила заснувшего ребенка, а сама начала чистить картошку для супа.
В дом вошла баба Клава: «У вас не закрыто…» «А че у нас воровать то? Нечего!» - рассмеялась Катерина. «Мне Маргарита Михайловна сказала, что ты Катька родила! – поставила пакеты с едой на стол, - Я сразу примчалась! Ты, Катька, чего мне не сообщила? Я ж тебя и из роддома встретила бы! Помогла бы!» «Помощничек вы наш! Вы передвигаетесь то еле как!» «Не скажи Катерина, не скажи! Можно я хоть глазком на внука посмотрю?» «Смотрите, я не прячу его» - ухмыльнулась Катя. «Радость какая! Ты мой сладенький, мой родненький! - радовалась баба Клава, смотря на малыша. – Назвали как?» «Мать, дай на пиво, а то башка раскалывается!» - попросил Николай, шарясь по пакетам и надкусывая сыр. «Не осталось у меня денег, я вам еду привезла. Катерина же грудью кормит, пусть ест, витамины нужны и кальций, это я ей привезла в основном»
«Ей? А мне, по-твоему, и жрать теперь не надо?» - бросил на пол кусок сыра разъярившийся мужчина. Катерина сыр подняла. «Тише! Разбудишь же! Я не говорила, что нельзя, кушай, конечно, но и Кате оставь! – баба Клава не могла отвлекаться на злого сына, умиляясь внуком. – Ты мой родненький, какой же ты хорошенький!» «Родненький или не родненький – это еще доказать надо! Вон, - указал Николай на Катерину, - шляется со всеми подряд. Со всей деревней! Так что может и не родненький он тебе, мать!» - рылся по сумке матери, нашел деньги и вышел из дома. «Вот, козел! Сам ты со всей деревней! Я не со всей! А ты со всей! – кинула Катерина вслед мужу кусок сырой картошки. - Теть Клав, родненький, родненький. Не сомневайтесь! Я - то знаю от кого рожаю!» «Я не сомневаюсь. Похож. В нашу породу. Похож! Но не на Колю, а на Семёна…» «Кто такой Семён?» «А тебе Колька не говорил? – встала баба Клава и осмотрелась, - ой, как у вас грязно! Где тряпка и ведро?» «В сенях, наверно, не знаю» «Семён – это сын мой младший, помер он, давно уж. В детский кружок ходил, музыкой занимался, пока Коля по дворам швырялся и прогуливал уроки… - баба Клава начала протирать пыль в доме. – Очень талантливый был, учителя хвалили, в конкурсах принимал участие различных. Но заболел тяжело… Умер… - разрыдалась бабушка. – Любила я его, все ночи у его кровати в больнице просиживала, но не помогло ничего… Царствие ему небесное!» «Теть Клава. Хватит уже говорить грустные истории. Мне это не интересно!» - взбесилась Катерина, топя печь. «Кать, а назвали как малыша?» «Никак еще. Малыш и ладно»
«Имя ребенку нужно же! А какое тебе нравится?» «Я не думала над этим! У меня нет в этом отношении комплексов. Вам надо – вы и называйте! Скажете, что Леопольд – будет Леопольдом, Иван – будет Иваном. Имя – это ж так, чтоб как-то откликался!» «А может Семёном?» «Дурацкое имя! Семён!» «Хорошее имя, Катерина, можно называть ласково: Сёмушка, Сёма, Сеня, Сенечка! Как звучит!» «Говорю, что мне все равно. Семён, конечно, ужасно звучит… Но пусть будет так…» «Спасибо, Катерина! Пусть будет Сёмочка!» - обрадовалась баба Клава и пошла в сени за ведром и тряпкой, чтоб помыть полы.
В доме, можно сказать лачуге, была всего одна комната, причем кухня и комната совмещены между собой. Баба Клава до блеска отмыла: и полы, и мебель, и окна. Принялась за варку еды. Катерина кормила ребенка. «Кать, может, вы ко мне переедете? Хотя бы на время? Ведь нет условий здесь для малыша!» «А какие условия то нужны? - засмеялась Катя. – Пеленки, распашонки, вы купили; печь топим: тепло становится, правда, быстро оно исчезает, но, ничего, чаще топить будем. Не переедет Колька к вам, теть Клав!» «Колонка от дома далеко, а стирать пеленки часто нужно будет! Дом маленький. Ковров нет, пол необтесанный, а ползать начнет Сёмушка по такому полу: занозы понаставит! Коля пьет постоянно… Может, хотя бы ты переедешь ко мне с ребенком?» «Если я сейчас уйду, то Колька будет приезжать и избивать меня, типа я ушла, чтоб ему изменять! Или бабу заведет, да и бросит меня! Нет уж. Я не перееду!» «Катенька, а может, я к вам перееду на время? За внуком буду присматривать, растить его, а ты его, главное, корми… Я вам и готовить буду, и стирать, и мыть…» «А вы приходите каждый день! Жить у нас негде! Кровать одна» «Я на полу спать буду!» «Нет, теть Клав, места мало в доме!» «Могу в сенях спать…» «Ох и настойчивая вы! Че так переживаете то?» «Как что? А если ты в запой с Колькой уйдешь? Что с Семёном будет?» «Я вам уже обещала, что не уйду в запой, что пока пить не буду! Я всю беременность обещание сдерживала, и сейчас слово держу! И не надо из меня алкоголичку делать!» «Катенька, подумай сама, переезжай хотя бы на месяц ко мне, а там видно будет. Семён хоть и спокойный малыш, но хлопот с маленьким все равно много. А у меня и дом побольше и огород рядом. Ваш то совсем зарос…» «Теть Клав! Я не пойму, вы меня сейчас укоряете что ли?» «Господь с тобой! Ты меня счастливой бабкой сделала, не укоряю я тебя! Но тебе и о своем здоровье нужно подумать. В вашей деревне и больниц нет, а у меня в селе – поликлиника есть. Подлечишься» «Здорова я! Выписывали меня, сказали, что как бык я» «Ну, как тебя уговорить ко мне переехать? Ведь все равно я к вам буду приезжать каждый день, а ехать мне на автобусе час целый, и идти еще… Ноги болят. Сейчас весна, а летом – огород, сад. Пенсия у меня небольшая, значит, заготовки на зиму нужно делать…» «Вон, Коля ползет, нажрался уже без меня, скотина! – увидела во дворе пьяного Николая. – Щас зайдет и будет кричать, почему я не отдала в детдом ребенка…» «Что? Он хочет его отдать?» «Хочет, но перехочет. Он пьяный – добрый, а трезвый – злой. Хотя… раз на раз не приходится…» «Тебе самой нравится мамой быть?» «Че тут может нравиться? Когда какой-то мелкий сиську сосет? И постоянно кряхтит… Просто надо вроде детей иметь, вот и завела. Колька! Козел! Че нажрался? – закричала Катерина на мужа. – Где был? Зараза!» «У Настьки!» - захохотало пьяное создание. «Козел!» - положила на кровать ребенка Катя и побежала лупить мужа. «Сдаюсь, сдаюсь! Я шучу! Дура необразованная! Я в магаз ходил! На выпей лучше!» - предложил Николай водку жене. «Не, пока не могу. Кормлю. Мать твоя еще здесь»
А баба Клава не стала вмешиваться в пьяную потасовку, начала укачивать Семёна, чтоб тот заснул и приговаривала: «Какой ты спокойный, мой родненький. Мой Сёмушка. Не повезло тебе с родителями… Но не выбирают их…»
«Твоя мать предлагает к ней переехать на время: у нее условия, говорит, лучше наших. Поедем?» - спросила Катерина Николая. «Пусть забирает мелкого. Слышь, мать! Забирай, говорю мелкого. У тебя лучше получится растить его, - сел за стол Коля и начал пожирать со стола что повкусней. – Да, и не к чему он нам с Катькой! Нам и вдвоем хорошо. А то с ним ни друзей не привезти в дом, ни самим погулять» «Я заберу. Катя, а ты с нами поедешь? Кормить же молоком грудным нужно Сёмушку» - обрадовалась баба Клава. «Сёмушку? – подавился Николай. – Че оборзели? Зачем именем брата назвали малого?» «Мамке твоей имя нравится, я не возражаю…» - рассуждала Катерина, наливая себе суп. «Он же Семён вылитый… - растерялась баба Клава. – Коленька, если не хочешь, я не возражаю… Можешь сам назвать» «Вот еще… Делать мне нечего? Семён, так Семён. Ты его забери к себе. Ты, Катя, тоже поезжай, корми уж, молоком. Пусть здоровым растет» «Ладно, Катюша. Давай собираться, а то через час последний автобус уедет. – Всполошилась баба Клава. – Да, мой родненький? Ты сладкий такой. Улыбаешься? Родненький мой!» «Ути-ути, - смеялся Николай. – Я тебя, мать, никогда не видел такой счастливой. Смешная ты!» «Семён – счастье наше!» - радовалась баба Клава.
Женщины проснулись от сильного стука в окно: «Мать! Открывай! Я знаю, Катьки дома нет! Снова по деревне шарахается?» - кричал пьяный Коля и разбил окно. «Совсем очумел? Здесь Катя! – выбежала баба Клава на крыльцо. – Семён испугался и заплакал, она его убаюкивает. Сколько же крови! Ты зачем окно разбил?» «Где она? – вбежал в дом Николай и остановился, увидев Катерину, - Здесь? Ну, ладно. Дайте пожрать, с утра ничего не ел» «Давай сначала руку перевяжу, а потом поешь, а то крови много потеряешь!» - принесла бинты мать. «Че приехал? Три месяца не приезжал, а тут испугался. Приехал» - спросила Катя, положив Семёна в люльку и присев возле Николая. «Мне сказали, что ты дома не ночуешь. Вот и приехал посмотреть»
«Кто сказал?» «Неважно, слухи по деревне ходят» «Я как раз дома ночую. Приезжала я к тебе: у тебя срачь дома. Это ты шляешься везде. Когда я приезжаю – прогоняешь» «Ладно, прости меня, Катюха, - обнял жену Николай. – Поехали домой» «Как поедем? Семён спит» «А мы без него поедем» «Может, хоть взглянешь на него? А то ему уже четвертый месяц, а ты видел токо раз, когда из роддома принесла» «Давай взгляну,» - Николай подошел к сыну и потянулся к нему грязными, кровяными руками, хотел взять на руки. Баба Клава подбежала и попыталась отобрать его: «Коля! Ты руки вымой, прежде чем к ребенку тянуться. И на руки его не бери, уронишь же, еле на ногах стоишь!» «Мать! – оттолкнул он ее, - Че очкуешь? Я себя контролирую. - Николай взял малыша на руки, тот заплакал. – Чего он орать сразу начал? Ты его разбудила!» «Коль! От тебя же разит на километр, давай, руки помоешь, а завтра баньку затоплю и помоешься. А потом и с ребенком повозишься?» - пыталась отобрать баба Клава Семёна из рук сына. «Мать, че ты мне с моим ребенком не даешь пообщаться! А он, и правда, ничего. Симпотичный. Фу-у, нассал на меня! – Николай хотел выкинуть на кровать малыша, но заботливые руки бабы Клавы вовремя подоспели. – Вот, засранец!»
Николай снова сел за стол к Кате, и они стали ворковать. Баба Клава ребенка помыла, начала кормить из бутылки и убаюкивать.
Утром Николай вышел в огород и начал поедать ягоды, мимо проходила баба Клава: «Сынок. Помоги, пожалуйста, мне бы воды натаскать для поливки огорода и сада, а то вчера я не успела» «Ой, мать, спина болит, ты уж как-нибудь сама, по-тихоньку» - заедал ягоды огурцами Николай. «Ладно. Сама так сама. Пойду завтрак приготовлю, – баба Клава зашла в дом. Катя еще спала. Она подошла к люльке Семёна: малыш внимательно наблюдал за игрушкой, висящей над кроваткой, и улыбался. – Ты моё чудо! Сёмушка! Сейчас я тебя кормить буду, моя любовь» - баба Клава налила в бутылочку молока, чтоб покормить ребенка. Проснулась Катя: «Теть Клав, мы с Колей решили домой ехать сегодня» «Как домой? Катенька, а как же Семён?» «Его мы с собой можем забрать, если он мешает» «Не мешает он мне, я о том, что его кормить грудным молоком нужно» «Молока я вам сцежу на дня два хватит, а потом приедете и возьмете еще» «Катенька, как же я с грудным ребенком к вам за молоком поеду? Катюша, останьтесь еще хотя бы до осени, а там мы и смеси и прикормы введем, пюрешечки» «Коля боится, что вы начнете его эксплуатировать: огород поливать, копать, а щас и урожай нужно убирать…» «Не буду я вас эксплуатировать! И ты, и Коля живите! Я ни слова не скажу! Ты только ребенка корми» «Ладно, теть Клав, пойду у Коли спрошу…» - Катя вышла. «Сёмка, ты только таким не будь… Знаю, что не будешь! Ты другой у меня! Родненький ты мой!»
«Ко-о-оль! – подошла Катерина к мужу. – Твоя мать обещала не напрягать тебя делами, останемся ненадолго? Или поедем?» «Можно и остаться, погостить. Я решил, что все же немного можно помочь матери, я за водой схожу пару раз» «Пару раз мало, там раз десять нужно на весь огород, и чтоб у малого пеленки постирать, я видела» «Десять? Нет, это слишком много, но пару раз сходим, - Коля взял ведра, и они с Катей пошли на колонку. – Ты тоже бери ведра, а то жира наела на материнских харчах, смотри какая жопа у тебя!» «Сам ты жопа! Я ребенка кормлю!» «Ребенка она кормит… Жрачки мало что ли? Вон, пол огорода! Натолки, пусть пюре поест, там витаминов много» «Че, совсем сдурел? Ему это рано еще есть!» «Пусть привыкает и мужиком растет, а не мамкиной мямлей! Насрал на меня вчера еще…»
День за днем шли в заботах для бабы Клавы, но к другой жизни она и не привыкла. С утра до ночи работала, вставала с первыми петухами, ложилась глубоко за полночь. Но давно ее душа так не ликовала! Давно она не чувствовала себя нужной кому-то. А Сёма придавал в ее однообразную серую жизнь цветовую гамму радости. Ей порой казалось, что она помолодела. Дела получались сами собой, и жить она научилась не как на каторге, а ради любви к маленькому улыбающемуся созданию. Через месяц подошел сезон сбора урожая: «Катерина. Я в поле пойду, картошку копать. Ты с Сёмушкой посидишь, или с собой взять в коляске?» - спросила баба Клава. «Посижу. Коля спит, я ему скажу, что вы ушли, может помочь захочет» «Хорошо. Я пошла, вечером вернусь. Если не сложно днем насыпь зерна курицам» «Ладно» - нехотя причесываясь, ответила сонная Катя.
«Мать ушла? - проснулся Николай. А жрать приготовила?» «Да, кашу сварила» «Как надоели ее каши, - одевался Коля. – Я за пивасиком сгоняю» «Валяй» «На твою долю не брать?» «Возьми, соскучилась по пивку! А тем более жарко сегодня! Я пока бутеров сделаю, тут у твоей мамаши есть рыбка где-то копченая, найду. А то тоже давно не ела, типа нельзя, у ребенка диатез может начаться» - скривила недовольную гримасу Катя. «А что такое диатез?» «А, хрень какая-то» - оба рассмеялись. «Все я ушел» - довольно захлопнул за собой дверь Коля, да так, что Сёма проснулся и расплакался. Но Катя даже не повернулась к сыну, разыскивая на кухне ассортимент к пиву: «Заткнись, мелкий! Достал!» - вот и все слова, которые мать смогла найти, дабы успокоить малыша.
Вечером баба Клава усталая, но довольная пришла домой. Дверь была не заперта, но в доме не было ни души. Все перевернуто вверх дном: на столе и под столом разбросана гора посуды, кровати не заправлены, люлька перевернута: «О, Господи! Семён! Катя! Где вы?» - баба Клава выбежала в сад, но не было ни малейшего намека, что они где-то рядом. Баба Клава взяла из заначки деньги и побежала вспотевшая, в рабочей одежде на дорогу. Автобусы уже не ходили. Дорога была пуста. Она простояла минут двадцать, и решила идти пешком. Сначала медленным шагом, а потом и рысцой баба Клава, задыхаясь, бежала в сторону деревни сына. Впереди показалась машина. Баба Клава встала посередине дороги, размахивая руками во все стороны, чтоб привлечь внимание и не остаться не замеченной. Машина остановилась: «Мать! Ты че с ума сошла! Убиться решилась под колесами?» – закричал водитель. «Сынок, довезешь до Косяковки?» «Нет, мать, мне в другую сторону…» «Сынок, умоляю тебя! У меня внука увезли родители его!» «И что?» «Они пьяные! Ведь сотворят что-нибудь с ним! Умоляю!» - баба Клава вцепилась в машину мертвой хваткой. «Бабуль, я спешу! И мне в противоположную сторону!» – водитель еле закрыл окно и резко «дал газа», отбросив старушку изо всей силы. Баба Клава упала на асфальт, порвав колготы на коленях, но в следующее мгновенье она уже стояла на ногах, не замечая боли из кровоточащих ран. Баба Клава, шатаясь из стороны в сторону, бежала по дороге в сторону деревни сына. На горизонте показались горящие фары. Машина резко остановилась возле бабули: «Прости, бабуль. Садись, довезу!» Баба Клава молча села в машину на заднее сиденье не проронив ни слова.
Баба Клава вбежала в дом на окраине деревеньки: Катя с Колей пьяные голышом валялись на сломанном, протертом диване, а Семён плакал на грязном полу, возле печи: «Господи! – подбежала баба Клава к малышу. - Голодный мой мальчик? Сейчас мы с тобой поедем домой! Замерз? Мой малыш!» - она запеленала ребенка и побежала прочь из дома сына.
Через несколько дней в дом к бабе Клаве пришла педиатр: «Пухленький, чистенький! Спокойный какой! – гладила по животику малыша врач. – Клавдия Васильевна. Как вы все успеваете? На вас и огород, и заготовка сена, и скот, а главное, ребенок!» «Сын со снохой помогают» «Ох, не врите мне, теть Клав, село то маленькое. Знаю я, как они помогают с бутылкой в руках и на карачках! Вы их когда в последний раз видели? Рожи у них опухшие! Не просыхают же! Может его в дом малютки отдать?» «Бог с тобой, Маргарита Михайловна, при живой бабке отдавать кроху Сёмушку в дом малютки? Бог с тобой! Я же его больше жизни люблю!» «Ладно, теть Клав. Пока не буду тревогу бить. Но если родители решат к себе забрать, в их разваливающуюся лачугу, вы скажите мне, чтоб я в нужные органы сообщила. Ведь все же лучше ему будет в доме малютки, чем с такими родителями!» «Не будут они его отбирать, они же не враги сыну своему…» - испугалась баба Клава. «Посмотрим, теть Клав, посмотрим… А чего это вы хромаете? У вас со здоровьем все нормально? Я вам к ортопеду талончик выпишу…» «Бог с тобой, Маргарита Михайловна! Здорова я! Просто пару дней назад упала в саду. Пройдёт это! Все хорошо! Второе дыхание у меня появилось с рождением внука! Веришь мне: помолодела я! Всё я сделаю для моего внука! Не отбирай моего малыша… Родной же он мне…»
Наступила осень. Жизнь била ключом для счастливой бабки. Она с коляской в руках делала все дела по дому, саду: за несколько дней собрала весь урожай, сделала заготовки на зиму. А Семёну включала тихо радио с классической музыкой, и мальчик спокойно лежал в коляске, играя с погремушками.
Спустя полтора месяца Катя неожиданно объявилась в доме бабы Клавы, встала перед ней, сдула губы и глаза на лоб выпятила: «А че вы у нас ребенка украли?» «Украла?» «Да! Мы с мужем уехали с нашим ребенком домой, а проснулись: малого нашего нет. Мы себе места не находили… Че украли? Не хорошо, теть Клав, детей воровать!» - кричала Катя изо всех сил. «Катенька, если бы вам ребенок нужен был, вы бы его не выбросили у печи, а сами бы спать не легли! Он и замерзнуть мог! Ночи то все равно холодные! А это малыш! И голодный он был! Целый день не кормили! Прошел уже месяц, а ты только сейчас объявилась! Вы же в запое были?» «Ну, были! И что? Дайте, я покормлю его! Молока у меня море! Обливаюсь вся…» - Катя пошла к люльке. «Не надо Семёна кормить молоком! Ты же после запоя! Какое молоко? Он уже к смесям привык!» «Вы че на меня орете?» «Не ору я на тебя, ты что, Катя? Я объясняю просто…» «Орете! Я ребенка забираю! Его место у нас в доме, а не у старой вонючей бабки!» «Катя, может, я и вонючая, но доверь его мне, пожалуйста, я его выращу, и в обиду не дам. Вы с Колей можете ко мне переехать» «Ага! Щас! Переехали… Чтоб вы нас тут прессинговали: этого нельзя, того не делайте…» «Катя, делайте, что хотите, главное, оставьте малыша здесь, и не пейте много и запойно…»
В дом вошел Николай: «Здорово, мать. Как житуха?» «Здравствуй, сын. По-тихоньку. Давайте, я вам баньку истоплю?» «А че сразу баньку? Думаешь, грязные мы? Мы чистые! Позавчера в пруду купались, пока бабье лето. Сезон закрывали!» «Коля, Катя! Вы в таком состоянии не купайтесь! Утонуть же можно!» «Не боись, мать, - шарился Николай по холодильнику, нашел салат и принялся опустошать тарелки, – не потонем. Я пловец хороший. Ты мне лучше скажи, где деньги – пособие на сына?» «На сберкнижке все хранится, я ни копейки не взяла, хоть и пенсия у меня маленькая, но мы справляемся. Пусть копится, чтоб Сёмушка подрос, и на учебу ему хватило» «Ни копейки не взяла… Это хорошо! Правильно! И не бери! Мать, короче, мне деньги нужны, дай мне книжку» «Коль, не дам. Ты ж их пропьешь!» «Мать, по-хорошему, прошу: дай книжку» «Коленька, ты же пьяный. Зачем тебе деньги? И не кричи, ребенка разбудишь» Коля встал и начал медленно наступать на бабу Клаву, подводя ее к стене: «Мать! Сын мой и Катин! А значит деньги тоже наши! Ты че себе решила все присвоить и деньги и сына? Не выйдет! – Николай ударил мать. – Дай деньги! – Катя стояла и смотрела за происходящим с хладнокровным лицом. – Я говорю, дай! Ты русского языка не понимаешь?» «Коленька! Что на тебя нашло?» «Если ты сейчас не дашь нашу книжку, я тебе все зубы выбью! – Семён заплакал, баба Клава хотела к нему подойти, но Коля ее еще раз ударил, она отлетела в угол, а Катя даже не пошевелилась. - И ребенка заберу!» - Николай подошел к люльке с малышом и собрался его взять, но баба Клава закричала: «Не трожь ребенка! Дам я тебе Сёмочкину книжку! – Клавдия Васильевна с трудом поднялась и выбежала в сени, а Николай засмеялся и посмотрел с ухмылкой на Катерину, - Видала, как я мать дрессирую! Учись!» «Быстро ты ее уломал» - засмеялась и Катерина. «На! Подавись! – вбежала баба Клава и кинула сберкнижку в грудь сыну. - Вон отсюда! Чтоб глаза мои больше вас не видели!» - бабу Клаву трясло, она рыдала. «Если хочешь, чтоб твои глаза не видели, я и выколоть могу их!» - со свирепством произнес Николай, и они с Катей вышли из дома. Баба Клава подбежала к плачущему внуку и начала успокаивать, укачивать его: «Сёмочка, родненький, не расстраивайся, все хорошо, мой милый! Все хорошо! Не плачь, мой родной! Нелюди! Мы их больше не пустим, не пустим в дом, родненький мой…»
Николай с Катериной сняли все деньги с книжки, накупили алкоголя и пришли в свою лачугу, где их уже поджидали собутыльники: «Друзья! А вот и мы! Я ж говорил, что найду, чем подкрепиться!» - важничал Коля. «Колька! Молодец! Уважил! Уважил!» Собутыльники тут же сели за стол, где была оставлена целая гора окурков, объедков, немытая и разбитая посуда: «Колька! Ты настоящий пацан! Дружище!» «Колян! Ты бы лучше купил одеколон или спирт на разлив у Феофановны, чем водку, так бы больше вышло! И дешевле! На неделю б хватило! А тут на день-два…» «Да, ладно! Гулять так гулять! Сегодня я тебя угощаю, завтра ты! Давай за нас! Огурчики берите! Малосольные! У матери взял, она вкусно солит!» - хвастался Николай.
Спустя полгода:
Катя вдрызг напившись лежала на диване, а Николай облокотившись о табурет сидел и допивал из горла бутылки одеколон. Он начал кимарить, как вдруг вспрыгнул и закричал: «Не подходи ко мне! Козёл! А—а-а-а! Какие у тебя рога огромные и копыта! Ты кто? – Николай забегал по дому, опрокидывая стол, табуреты, мебель, - Ты кто? Не беги за мной! Катя! Сука! Беги! Он на тебя сейчас накинется! Копыта у него… смотри на копыта!» «Ты че? – проснулась Катерина. – Че орешь?» «Сука! Не видишь, он за мной бежит! – Николай схватил кухонный нож и стал размахивать им перед собой, будто обороняясь. – Тебе че надо? Че надо! А-а-а! - Николай подбежал к Кате и начал в нее тыкать ножом. – Я ее вам не отдам! Суки!» «Ты че творишь! А-а-а! – кричала Катя и чудом успела отбежать от сумасшедшего мужа. – Убьешь же! Что на тебя нашло?» «Катька! Ты, сука, смотри! Их уже трое по хате бегает! Суки! Чуть тебя не уволокли, а щас начали жрать из мисок!» «Коль, кто? Тут нет никого!» «Смотри же! Слепая что ли? Рога высоченные, толстенные, копыта, а борода черная… Рычат, фыркают! Ты че не видишь? Слепая? Это они из ада пришли! Из ада! Ничего! Я их сейчас убью! Убью гадов!» - Коля подбежал к столу и начал тыкать со всей дури ножом по нему, по табуретам, по стенам, а Катя выбежала из дома. Коля за ней: «Катя! Беги быстрей! Они за тобой! Сволочи! Не дам я вам ее догнать! Убью! Черти! Идите в ад! В ад! Суки!» - Николай гнался за Катериной и чертями по всей деревне. Нечаянно споткнулся, упал и вырубился. Катя остановилась и подкралась к нему, прикоснулась ногой: «Ко-оль, ты живой? – Николай дышал. – Живой… Пьяная скотина! Напугал меня! Просыпайся! Я тебя не дотащу, такого кабана, до хаты!» - но Николай спал крепко. Катерина села возле него, посидела и махнула рукой: «Да, ладно, ночи уже теплые, не замерзнешь. Чуть не убил меня, свинтус!» - очумевшая, протрезвевшая Катя дотащила мужа до стога, накрыла копной сена и пошла домой.
Баба Клава вязала кофточку для внука, а он ползал и играл рядом: «Давай–ка, я тебе, Сёмушка, принесу покушать, кашка согрелась, наверно. – Клавдия Васильевна пошла на кухню, пока она накладывала в тарелку кашу, Сёма приполз за ней, встал, подошел, дернул ее за юбку и упал на пол. – Сёма? Семён! Родной мой! – обрадовалась и присела баба Клава. – Как ты это сделал? Еще разочек повтори! Ты же начал ходить? Поздравляю тебя! Это твои первые шаги! – баба Клава отошла в дальний угол кухни и позвала внука, - Семён, родной! Иди к бабушке! Сёмочка! - Семён улыбнулся и пополз к ней. – Нет, родной! Так дело не пойдет! – отнесла его обратно и снова отошла. – Повтори свой подвиг! Встань и подойди ко мне, как я подойди, а не ползи. – Сёма снова улыбнулся бабушке, встал на ножки и подошел к ней, спотыкаясь. – Умница моя! Умница! Сёма! - обняла баба Клава внука. – Запомним этот день, малыш! Твои первые шаги!»
В это время Коля и Катя нежданно объявились в материнском доме: «Мать, привет, – заявил с порога сын. - Я не прав был. Прости меня. Накричал я на тебя и ударил в прошлый раз» - будто автоматом произнес сухо заученный текст. «Снова деньги понадобились? – притаилась баба Клава, прижимая испугавшегося Семёна. - Простила я тебя, сын. Давно уж. Только нет денег у меня» «Не нужны мне деньги. Я исправиться решил… Завязываю, а то совсем тошно стало… Я чёрта видел позавчера… После этого ваще завязал. Катька говорит – страшнее в жизни меня не видела: рожа дикая была, и ножом махал…» «Горячка белая была? – посочувствовала мать, разинув рот. – Ты бы в больницу лег и закодировался» «Это денег стоит» - присел Николай. «Давай, займем, и ты будешь лечиться» - предложила баба Клава. «Давай» - обрадовался Николай. «А Сёмушка только что сделал первые шаги! – гордилась бабушка. – Он подрастает таким умным мальчиком! Все понимает!» «Дайте мне его подержать» - попросила Катерина и потянулась за сыном, но Семён уткнулся в бабушкину грудь и расплакался. «Испугался Сёмушка! Не признает уже, сколько вас не было! Я просто так не дам его, даже подержать. Вы сначала протрезвейте и вымойтесь. Баньку я сегодня затоплю, а вы спать ложитесь, сами как черти же! Опухшие! На себя посмотрите!»
«Мать! Ты - молодец! Банька что надо получилась! – вытирал голову отрезвевший Николай. - Дай мне пивка! Башка раскалывается» «Откуда ж я тебе пивка найду? Снова за свое взялся?» «Лады, мать. Пошел тогда перекусон возьму и телик посмотрю, а то тыщу лет не смотрел. Да и спать заляжем с Катюхой, а ты бы сходила, попарила ее?» «Не могу я, на кого оставлю Сёму?» «Че он полчаса не может один посидеть? Хочешь, я посижу с ним?» «Нет, Коль. Сама Катя справится. Я внука вам не доверю» «Ну, как знаешь. Что у тебя там пожрать есть?» «Щи горячее еще, налить?» «Конечно, налей, че сидишь? – обнял бабу Клаву, - Мать! К тебе сын приехал! А ты сидишь! Хоть баньку истопила и то спасибо» «Коль, я только сейчас присела, пока вы спали с Катериной, я ужин сварила, полы вымыла, скотину накормила, воды натаскала, баню истопила…» «Хорош, мать, хорош перечислять. Понял я, что пива не будет. Хотя могла б и сбегать в магаз по такому случаю: сын же единственный родной в гости приехал! – взбесился Николай, швырнув полотенце на пол. - Давай лучше налей щи свои, а то я не помню, когда в последний раз супец жрал. Катюха готовит отвратно: накидает в кипящую воду огромные кусмени овощей, они разварятся и подает. Разве это суп?» «Ты раньше вкусно готовил…» - налила суп баба Клава. «А че я должен напрягаться? Жена на что?»
«Если жена не умеет, то сам себя обслужи… Приятного аппетита, я пойду в комнату, а то Сёму надолго нельзя одного оставлять» «А че надолго то? Он сидит в своей кроватке и сидит» «Дурак, ты Коль. Ешь, давай. На здоровье, - баба Клава ушла из кухни и подошла к затаившемуся Семёну. – Сёмушка, ты боишься? Это ж родители твои. Прости, родной. Не могу я выгнать их, а вдруг они и впрямь образумились? Пить перестанут, работать пойдут? Дай Бог, чтоб так и было… Я то старая становлюсь… На кого ж тебя оставлю… Не бойся, Сёмка, не бойся. Они хоть и пьют, но я уверенна, каждый родитель в глубине души любит своего ребенка… Образумятся они ради тебя маленького, образумятся…»
На следующий день баба Клава как всегда проснулась с первыми лучами солнца. Пока все спали, накормила домашний скот, выгнала на пастбище коров, прополола пару грядок, пару вскопала и посеяла семена, приготовила завтрак. Подошла к кроватке Семёна: «Родной мой, проснулся! И сидит тише воды ниже травы, - обрадовалась любящая бабушка. – Давай мы с тобой поменяем подгузник и поедим? Сёмка! А потом гулять пойдем! Кто вчера бабушку порадовал? Кто сделал первые шаги? – взяла улыбающегося внука на руки. - А сегодня мы с тобой еще походим!»
Днём, между очередными заботами по домашнему хозяйству, баба Клава с Сёмой гуляли по травке во дворе. К ним подошел Николай: «Проснулся? А мы свой подвиг продолжаем! Ходим понемножечку» «Мать, он симпотичный! Мне раньше казался таким заморышем, особенно когда нассал на меня, - засмеялся Коля. – А сейчас очень даже милый пацан! На Семёна похож в детстве… Пацан! Иди ко мне! К папе иди!» «Дурак ты, Коль. Не говори больше таких слов в адрес Сёмы! Он был симпотичный и есть! И принцессы писают и какают. Ты что ли исключение?» - обиделась баба Клава. «Семён! Иди к папе! Ко мне! Иди ко мне! – командовал с напором хозяина Коля. – Ко мне!» «Ты его дрессируешь? – баба Клава насторожилась, а Сёма испугался и прижался к бабушке. - Такие команды только собакам дают. Ты поласковей! Это же человек! Сын твой!» «Мать! Вечно тебе что-то не нравится! Ладно, ты лучше денег займи в банке, или по селу походи, может кто-то даст. Мне же на лечение нужно. На кодирование. А то надоело уже пьянствовать. Хочу новую жизнь начать» «Занять в банке – дорого будет… - пробормотала про себя баб Клава. - Лучше по селу, так без процентов»
Катерина перебирала и примеряла халаты бабы Клавы: «Мамкины халаты присматриваешь? Махровый возьми, он подороже! Новый» - вошел в комнату Николай. «Да, думаю, его и возьму! А где она?» «Пошли с ребенком по деревне побираться, деньги мне на лечение ищут» - рассмеялся Николай. «Че ржешь? Когда ты за мной с ножом бежал, мне не смешно было!» - дала подзатыльник Катерина мужу. «Ладно. Не дрейфь! Все нормально! Ты лучше скажи, че делать будем? Может, телик посмотрим?» - предложил Николай и включил телевизор. «А может чем по дому помочь нужно, матери твоей?» «Ай, отстань со своим помочь! У нее это лучше получается. Щас начну что-нибудь делать, а вдруг не правильно сделаю? Ей переделывать придется. Лучше сама пусть, по-тихоньку. Она баба еще хоть куда! Ничего, Катюха, щас вылечусь и заживем! А то я тогда сам насмерть перепугался, когда горячка началась!»
Баба Клава с Семёном только к вечеру вернулись домой: «Ну, че? Нашла?» - первым делом спросил Николай. «Да. Мы с Сёмой уже и в клинику позвонили, записали тебя. Завтра после обеда пойдем кодироваться!» - радовалась баба Клава. «Хорошо» - подмигнул матери сын.
На следующий день баба Клава, переделав все дела, гуляла с Сёмой по саду. Катерина немного прополоскала свое бельё, и зашла на кухню пить чай с Николаем: «Слушай, Кать. Нужно перед кодированием хряпнуть пару глотков пива! Отметить, так сказать, новую жизнь! А то хрен знает, сколько потом нельзя будет пить… Я ж в первый раз кодируюсь… Не знаю как это происходит» «Нельзя, наверно, перед этим делом алкоголь!» «Ну, а чай такой безвкусный! – Николай сделал глоток чая, стукнул по столу и решительно встал. – Я знаю, где мамка деньги держит! Я за ней проследил вчера!» - пошел в чулан. «Коля! А может не надо? Мать твою жалко! Это же не ее деньги, отдавать нужно!» «Какая разница чьи деньги? Я немного возьму, на одну бутылочку! А когда получим детское пособие, отдадим! Фигня! Ты че переживаешь?» - Коля положил в карман всю сумму, которую нашел. «Ты же сказал, что только на бутылку возьмешь?» «Да, ладно! Не потеряю! Пойдем в магаз! Хряпнем чуть-чуть, она и не заметит!»
Баба Клава с Семёном вошли в дом после погулки: «Коль! Кать! Собирайтесь! – она обошла комнаты, в доме никого не было. – Коль! – выбежала во двор, там тоже не нашла сына, ринулась в чулан, открыла ящичек, где хранила деньги, взяла баночку, но она была пуста. – Не может быть!» - баба Клава заревела, банка выпала из рук. Она, обессиленная, села на пол и прикусила от обиды губы, чтоб ее рев не услышал внук. А Семён приполз к бабушке и присел возле нее, гладя и целуя дрожащие руки. Баба Клава обняла внука: «Сёмушка, только ты моя радость в этой жизни! Родной мой!»
Ночью бабушку с внуком разбудил громкий стук в окна, дверь и пьяные крики: «Ма-а-ать! Открывай! Я спать хочу!» - кричал Николай. «Не впущу! – подбежала к двери баба Клава. – Ты деньги украл! У тебя совести нет!» «Открывай, говорю! А то дверь выломаю! Окна разобью! Это и мой дом! Его мой отец строил!» - истерил Николай и колотил в дверь. Сёмен притаился и захныкал, не понимая, что происходит. Баба Клава открыла дверь: «Что ты делашь? Коля! Если ты снова начал пьянку, то езжайте к себе домой! Не приходите сюда пьяными! Сёмку не пугайте!» «А че? Я его не пугаю! Как отец может напугать сына! – отшвырнул мать и подошел, не снимая обувь к малышу. – Я тебя пугаю? Я отец твой! Че ревешь?» «Коля! Отойди от ребенка!» - умоляла баба Клава. «Ладно, Коль. Пошли в спальню. Дети выпивших боятся. А то он так всю ночь будет орать, спать не давать! Пошли» - одернула мужа Катерина.
Несколько дней Николай и Катя пировали в доме бабы Клавы, а в один из дней даже привели собутыльников. Баба Клава пыталась выгнать из дома компанию, но сын полез на нее с кулаками. Пришлось ей с Сёмой уйти из собственного дома, ночевать у соседки: «Петровна, ты уж будь другом, прими нас с внуком на одну ночь?» – попросила баба Клава. «Васильевна? Заходи! А чего дома не спится? Снова Колька бушует? Сообщи ты в полицию!» «Если сообщу, они же Сёмку заберут! Как из неблагополучной семьи… Не знаю, я Петровна, что делать. Я Сёму больше жизни люблю! Не смогу его отдать в приют, помру, если нас разлучат!» - на слова бабы Клавы подруга лишь головой помотала. «Чтоб тебе посоветовать то? Не знаю я…»
Утром баба Клава оставила Семёна у соседки, а сама пришла в дом, где пьяная компания набалагурила: везде валялись окурки, бутылки из-под одеколона. Один из друзей блевал на кухне, а все остальные спали. Баба Клава взяла метлу и начала с криком прогонять всех поселившихся в ее доме: «А ну пошли вон все! Щас ты у меня поблюешь! Выметайся! – мужик, не ожидавший такой реакции бабушки, выбежал из дома, а следом и остальные участники пьянки, кроме Николая и Катерины, - Выметайтесь все! Спят они! Свиньи еще на чистом белье! А стирать кто будет?» «Мать, ты че? Ошалела совсем? - сел на кухне Николай и закурил. – Ты чего моих друзей повыгоняла?»
Баба Клава от беспомощности расплакалась и прижалась к стене: «Я же это теперь три дня буду вымывать! Гарь, срачь! – рыдала Клавдия Васильевна. - Сын! Хватит пить! У тебя ребенок подрастает! Его одевать, кормить, учить нужно! Молю Бога, чтоб Сёму не забрали в приют для малолетних. Люди на коленях вымаливают детей, деньги огромные платят, только чтоб зачать и выносить ребеночка! А вам Бог дал такого чудного малыша, ну, вразумитесь вы! Нелюдями ж стали из-за этой дряни!»
«Кормить? Ты хочешь сказать, что я не кормлю его? На вот, жрите! – взбесился Николай и начал швырять куски хлеба и картофель на пол, а баба Клава бегала и поднимала ошметки. - Мне не жалко! И картошка есть, и чай, и хлеб. Жрите! И не надо мне говорить, что я не кормлю вас! Не работаю… Не моё это! У каждого есть своё, как это,… мировоззрение! А я не понимаю, почему я должен работать на какого–то дядьку? Какого хрена? Я не раб! Мы живем в свободном государстве! А этому, - указал он на фотографию Семёна, которая висела на стене, - хватает жратвы. И, вообще, че я о нем переживать должен! Каждый нынче сам по себе! Я ему жизнь дал! Катюха выносила! Че этому сосунку еще нужно! Вырастет как-нибудь…» «Ну, если воспитывать не хочешь Сёмочку, то не мешай жить нам! Я воспитаю его, только не показывайся на селе в таком виде! Ведь придут, отнимут его у меня!» «Ох, мать! Как ты меня сейчас взбесила! – разбил Николай тарелку, целясь ею в бабу Клаву. – Катя! Пошли! Мне опохмелиться нужно! Башка раскалывается! Эти гниды забрали весь одеколон!» - Коля надел шорты и сланцы, а Катя в ночной сорочке, надев халат и тапочки, побежала за ним.
Спустя некоторое время соседка Петровна зашла к бабе Клаве: «Васильевна! Ну, что? Не объявлялся Колька – то?» «Нет, слава Богу, уже полгода не появлялись, не знаю ничего о них…» «Поговаривают, что так же пьют они с Катериной» «Я не знаю, Петровна, как с этим бороться… - вздохнула баба Клава. – Где моя ошибка, тоже не пойму… Вроде обоих сыновей растила одинаково: и Кольку и Семёна, а один спился… Второй был бы прекрасным музыкантом… Но болезнь сгубила… Петровна, почему так вышло? Почему не наоборот… Прости меня Бог, но эти мысли меня не покидают…»
В тот же вечер к бабе Клаве заявились Коля с Катериной: «Мать! А вот и мы! Мы ушли тогда… летом… повздорили с тобой… ты уж прости» «Нет у меня денег, Коля» - устало пробормотала баба Клава сыну. «Мать! Уверен, что есть, у меня даже несколько вариантов нашлось, где они могут быть запрятаны! – Коля полез в сервант, порылся, но не нашел, затем поковырялся за диваном в комнате и за зеркалом, тоже ничего не нашел. Вышел в сени, через пару секунд вбежал, держа деньги в руках. – А ты говорила, что нет! Мать! Врать плохо! Катюха! Пошли!» «Щас, только надену тулупчик потеплей! А то моя куртка совсем порвалась» - Катерина взяла тулуп из овчины у бабы Клавы, а свою рваную, грязную куртку бросила небрежно вместо него. Вышла вслед за Николаем. Баба Клава сорвала Катеринину куртку с вешалки и бросила в топившуюся печь. Пошла мыть руки, к ней подбежал Сёма, и, дергая за подол халата, просил: «Бабьска, не хосю, чтоб они приходили!»
Но Николай с Катей заявились и ночью. Николай на удивление вел себя тихо. Лег на кровать и закимарил. Катя перекусила и прилегла рядом с мужем. Баба Клава не спала, была на стороже, а когда стала засыпать, услышала, как Николай забегал по дому. Сначала молча, а потом завыл: «Нет! Не-е-ет! Не забирайте меня! – гонялся он по комнатам, сбивая все на своем пути. – Черти! Дьяволы! Прочь! Прочь!»
Сёмен захныкал и прижался в угол кроватки, баба Клава вскочила и схватила ребенка на руки. Они затаились в дальнем углу комнаты. Катерина проснулась и закричала на мужа: «Никого здесь нет! У тебя снова глюки!» «Ты дура! Вон они убегай!» «Нет никого!» - пыталась угомонить разбушевавшегося Колю, открыв бутылку водки. Но он оттолкнул Катю, а бутылкой закинул в стену: «Вот тебе! Получай! – ликовал Николай. – Я попал в него! Смотри, какие копыта! У-у-у! У него одно копыто как моя нога! Уроды! Я вас убью! – Николай схватил нож и побежал за своими галлюцинациями в комнату к бабе Клаве. Подкрался к углу, где они с Семёном забились и снова закричал. – Убью! Убью, суки! Черти!» «Коля! Это я! Твоя мама и Семён!» - испугалась баба Клава. «Я вас вижу! Не шевелитесь! Я щас их порежу! Они возле вас спрятались! – Николай начал размахивать ножом возле матери и ребенка, убежать им не предоставлялось возможности. – Дьявол! Теперь я познакомлюсь с тобой поближе! Вскрою тебе брюхо!» - он размахивал ножом все ближе к Семёну, но баба Клава заслонила ребенка собой. «Коля! – закричала внезапно сзади Катерина, попытавшись ударить его по голове качергой. – Это твоя мама и сын! Там нет дьявола!»
Николай от Катиного удара увернулся и пырнул ее в грудь ножом. Сначала один раз, потом второй, третий: «Катюха! Он в тебя вселился! Держись! Держись! Я сейчас его из тебя выну!»
Издырявив Катю, Николай резко рванул в сторону двери: «Катя! Я тебя спас! Он выпрыгнул из тебя! Ты беги, Катюха! А я пока его догоню и порежу! Щас, щас! Я тебя догоню! Рога поотрываю!» - Николай выбежал во двор.
Баба Клава видела, как из Кати выплеснулся фонтан крови. Она успела закрыть глаза и уши Семёна и в ужасе тряслась, продолжая сидеть в углу. Потом резко встала, завернула в одеяло с головой Семёна и унесла в другую комнату: «Сёмушка, ты здесь посиди» - посадила она внука за кровать. «Нет, я боюсь» - заплакал еле слышно Семён. «Сёма, папа с мамой ругаются. Но сейчас они успокоятся и уедут к себе домой. А я приду к тебе…» «Нет, нет, нет… - рыдал малыш. – Хосю с тобой!»
Баба Клава держала на руках ребенка и начала укачивать его: «Давай-ка, мы с тобой к Петровне пойдем. Там переночуем! Хорошо?» - старалась не передавать страха бабушка внуку. Семён лишь кивнул в ответ. Она накинула на себя фуфайку, осторожно вышла во двор, держа внука на руках. Огляделась по сторонам и побежала в соседний дом: «Петровна, приюти нас снова?» «Заходите, конечно!»
Когда Семён уснул, Петровна спросила: «Васильевна, что случилось то? Тебя трясет же! Давай валерьяночки?» «Давай. Петровна, там Коля Катю зарезал…» «Зарезал? Так скорую нужно!» «Какая скорая? На ней живого места не осталось, он раз десять ее ножом…» «Господи! Нужно же полицию вызвать! Решетка по нему плачет!» - опрокинула стакан с водой Петровна. «Не могу я… Сын же он мой… Не могу… И твой крестник…» «Люди, верящие в Бога, так не поступают, Васильевна! Надо заявить на него!» «Но сын же он мой!» «Сын сыном… А если он тебя так? А еще хуже… Семёна…» «Ты права… От Сёмы его нужно огородить…»
Спустя 2 года:
Семён заблудился. Он бродил по улицам села, чертя палочкой на земле различные фигурки. Остановился. Прислушался. Доносились звуки музыки. Мальчик подошел к дому, где играла на скрипке незнакомая для него бабушка. Семёну так захотелось услышать музыку вблизи, что он без страха вскарабкался по ящикам, валявшимся во дворе, в открытое окно дома. Разинув рот, Сёма прослушал до конца музыкальное произведение.
«Бабушка, я тоже так хочу!» - скромно заявил мальчик. «Какой милый оборванчик! – повернулась к окну старушка. - Ты откуда взялся? Для чего тебе уметь?» «Я так бабушке хочу сыграть!» «Бабушке? – подошла к Семену очаровательная старушка. - Какой ты грязный! Упадешь же с подоконника! Ну-ка слезай, накормлю я тебя, иди в дом!» «А что вы играли? Мне плакать захотелось, так грустно! Бабушке понравится! Точно понравится! Научите меня!» «Дурачок ты! Слезай, говорю, с подоконника! Влезай в дом! – милая старушка взяла мальчика на руки и посадила на табурет. - А это Вольфганг Амадей Моцарт композиция «Ближе к мечте»» «А что такое вольфмедэймоцарт?» «Не что, а кто! Это композитор, он сочинил это произведение» «А где он? А я думал, что это вы так сочиняете…» «Мне до его вершин далеко! – рассмеялась умиленная старушка. – А он умер давно в 1791 году еще» - рассмеялась та. «А это очень давно?» «Конечно, очень давно» «Я тогда еще не родился?» «Хм. Я тогда еще не родилась!» «Значит точно давно…» «Ух, какой ты шутник. Ты морс пьешь? - налила морс и подала стакан незнакомцу. Семён жадно выпил до дна. – Ты чей будешь - то? Я тебя не встречала у нас раньше!» «А я с бабулей живу!» - довольно произнес мальчик. «Ешь, ешь. Чего смотришь как кот на масло? – старушка подвинула к гостю конфеты и фрукты. – Голодный? Давай-ка, я тебе разогрею картошечки и котлетки. Будешь?» «Буду!» «Какой ты голодный! Тебя не кормят?» «Ой! Вон кошка спит» - указал на рыжую откормленную кошечку, которая свернувшись в клубок, спала у печи. «Скоро котята у нее будут» «Котята? А можно я ее поглажу?» «Погладь. Тебя звать то как?» «Семен я» «А меня можешь называть Мария Петровна» «Мария Петрова?» «Не Петрова, а Петровна. Ладно, можешь просто баба Маша, - Мария Петровна поставила на плиту еду разогреваться, а сама подошла к Семёну и повела его к умывальнику. - Сейчас еда разогреется, надо умыться. Ты когда в последний раз умывался?» «Утром. Мы с бабушкой всегда умываемся и утром и вечером» «А бабушку как звать?» «Бабушка Клава» «А! Клавдия Васильевна?» «Нет! Она просто бабушка Клава! Не Васильна!» «А живешь ты где?» «Говорю, же у бабушки Клавы живу!» «Ладно, сейчас накормлю тебя, и пойдем искать твою бабку, хотя у нас в селе только Клавдию Васильевну знаю. У нее сын в соседней деревне живет, алкоголик он…» - рассуждала Мария Петровна, пока Семен жадно поедал все подряд со стола.
Накормив ребенка, Мария Петровна с Семеном направились на поиски его бабушки.
«Там-там-ля-лям… - бежал по травке Семен и напевал мотив понравившейся музыки, изображая, как он играет на скрипке. – Ля-ля-ля-ля…» «Подожди! Семен! Ты запомнил всю мелодию?» - прислушалась Мария Петровна и остановила за плечо малыша. «Она просто очень красивая! Вы меня научите ее играть? Я ее бабушке сыграю!» «Тебе правда понравилась эта композиция?» «Да» - посмотрел Семен на Марию Петровну. «Какой у тебя чистый и глубокий взгляд! Погубят же они тебя!» «Кто погубит?» - улыбнулся Семен. «Отец с матерью» «Вы что! Баба Маша! Я с бабулей живу!» - недоумевал Семен от слез Марии Петровны, а она, молча, гладила его по головке и прижала к себе.
Вдали показалась баба Клава: «Сёма! Сёмочка! – бежала, прихрамывая и задыхаясь, она к внуку. – Как ты на другой окраине села очутился?» «Бабуля! – вырвался из рук Марии Петровны Семён. – Я просто нечаянно потерялся…» - развел Семён руками. «Родной мой! – обняла внука баба Клава. – Говорила же я тебе не выходи за ворота! Не уследишь за тобой!» - плакала баба Клава, обнимая своего мальчика. «Бабуль, прости меня… Не плакай… Я не буду тебя расстраивать больше!»
«Клавдия Васильевна, здравствуйте. Значит, это ваш внук?» - улыбнулась баба Маша. «Да, Марья Петровна, мой родненький! Никогда раньше не убегал, а сегодня вот заблудился… Пока я грядки полола, задумалась… Смотрю… а его уж и нету… Вымазался весь… - отряхивала внука баба Клава. - Тыщу лет вас не видела. Как вы? Как здоровье? Все там же работаете? В доме творчества?» «Я на пенсии лет пять как… Шестьдесят пять исполнилось, меня и попросили…» «Надо же, Марья Петровна, живем в одном селе, а не виделись как давно…» «Бабушка! Можно я буду приходить сюда? Эта старушка играет так красиво!» - закричал Сёма. «Сёмушка, не старушка, а Мария Петровна! Это, между прочим, учительница твоего дяди Семёна, помнишь, я тебе о нем рассказывала» - поправила баба Клава. «Простите, баба Маша. Бабуль, она мне разрешила называть бабой Машей!» - оправдывался Семён. «Разрешила, – улыбнулась Мария Петровна. – Семёном назвали… В честь сына? Клавдия Васильевна, у Сёмы отличный слух, я хочу с вашего согласия взяться за его музыкальные способности» «Мария Петровна… У меня нет сейчас денег… Книжка с детским пособием у Николая… Пенсии нам едва хватает на пропитание… Хотя я могу вам продуктами и мясом платить! Да! Вы согласитесь?» - обрадовалась Клавдия Васильевна. «Я же не из-за денег… Что вы! Давно я не встречала таких детей… Сын ваш талантливый был, царствие ему небесное… Хочу попробовать позаниматься с внуком… Думаю, что я не ошибаюсь» «Спасибо! Мария Петровна!» «Начнем прямо с завтрашнего дня! Чего медлить. Правда же, Сём?» «Что начнем?» - удивился мальчик. «Учиться играть на скрипке!» - засмеялись женщины. «Да!» - запрыгал Семён.
На следующее утро баба Клава привела внука к преподавательнице: «Вы, Клавдия Васильевна, идите, занимайтесь делами. Мы с Сёмой постараемся для вас сюрприз сделать. Это, конечно, будет долгая каторжная работа, но если он справится, то через годик будет, можно сказать, профи!» - шутила Мария Петровна. «Во сколько мне прийти?» «Я сама его приведу, хоть прогуляюсь, а то в последнее время дома постоянно сижу» - Мария Петровна проводила бабу Клаву к калитке, а сама подошла к мальчику, который с любопытством держал скрипку в руках.
«Что ж, начнем, – волновалась Мария Петровна. – Давно я не преподавала. – Учительница перешла на более строгий тон, выпрямив осанку себе и ученику. – Семён. Стоять нужно уверенно, прямо, с опорой на обе ноги. Левая ножка чуточку впереди, носочки развернуты в стороны. – Мария Петровна поставила Сёму в нужную позу и провела рукой по спине. – Прямо стоим, Семён. Скрипку нужно держать так, чтоб получилось две точки опоры: ключица и подбородок. Где у нас ключица? А подбородок? – Она показывала на себе, а Семён повторял. – Смотри, как я держу скрипку. – Она дала ребенку свой инструмент. – Попробуй также подержать. – Семён разнервничался и с трепетом взял инструмент. – Нужно купить новую скрипку, эта велика для тебя… Вспомогательные опорные точки – это мякоть ногтевой фаланги большого пальца и основания указательного пальца, то есть получилась буковка V» - Мария Петровна показывала основательно своему ученику пункт за пунктом, как нужно правильно держать скрипку, как называется каждая часть инструмента. Семён с необычайным терпением ловил каждое ее движение и впитывал как губка.
«Ну, как мой малец? Как успехи?» - подбежала баба Клава к внуку и Марие Петровне, когда те вошли во двор. «Это ж первое занятие, осваиваем азы. Рановато вы спрашиваете об успехах…» «Да, Мария Петровна. Что-то я загнула. Не буду больше спрашивать, пусть учится… Спасибо вам!» «Нужно купить скрипку, Клавдия Васильевна, пока хотя бы самую дешевую» «Но где же я найду… - прикусила губу баба Клава, а затем махнула рукой. – Найду! Не переживайте, Мария Петровна, найду!» «А вы говорите, что сберкнижка у Николая, а почему вы ее не заберете?» «Я не знаю, где он бродит. Ушел из дома. Два года как нет, и не появляется» «А мать?» «Катерина? Тоже нет ее, не знаю, где они. – занервничала баба Клава. - И знать не хочу. У меня есть мой Сёмочка, и никто нам не нужен больше!» - как раз подбежал Семён с двумя небольшими букетиками цветов и протянул умиленным женщинам. «Бабулечка, это тебе! И вам, Мария Петрова» «Я же говорила, Петровна, Мария Петровна. Спасибо!» - рассмеялась баба Маша.
Со следующего занятия баба Клава пришла забрать Семёна сама: «Сёмка, тебе нравится заниматься?» «Очень, бабуль! - подскочил внук к бабушке и обнял ее. – А что у тебя за спиной?» «Сюрприз! Смотри! Новая!» - достала баба Клава скрипку из чехла. «Красивая!» - восхищался Сёма. «Клавдия Васильевна, вы так оперативно среагировали! Можно было и попозже…» «Чего тянуть? Пусть Сёмка обучается. Главное, что ему нравится! Пока у вас урок шел, я даром времени не теряла, в город съездила…» «Молодец у тебя бабушка, Семён!» - похвалила Мария Петровна. «Спасибо! Бабуля!» - прижимал с трепетом скрипку мальчик.
Для Клавдии Васильевны было счастье воспитывать внука одной. Спустя прошедшие два года, она стала подзабывать весь ужас случившегося с ними из-за пьяной пары Коли и Кати. Её перестало трясти по вечерам и ночам, она смогла спокойно, не боясь, засыпать. Осенью Семён помогал на грядках бабушке: она копала картофель, а он ее собирал и сортировал по ведрам: «Молодец! Большую, вон, в то ведро; на семена - в зеленое; а маленькую коровам будем давать зимой!» «А почему маленькую коровам? Они же большие! Значит им большую картошку нужно давать!» - нахмурился Семён. «Мелкую тяжело чистить! А коровам вымыли и сварили…» «Им тоже чистить нужно!» «Ты мой сердобольный! Хорошо, тогда мелкую сами будем чистить и варить, а крупную коровам, курицам и свиньям!» «Договорились, бабуль!» - обрадовался Семён.
«Мария Петровна! Здравствуйте! А это вам! Еле дотащили…» - вкатили баба Клава с Семёном телегу с овощами во двор учительницы. «Угощайтесь! Мы с бабулей все лето выращивали! Все своё! Без консивантов» - хвалился Семён. «Без консервантов – он имел в виду!» - поправила баба Клава. «Ну, что вы! Клавдия Васильевна, Семён! Зачем это? Летом вы меня фруктами завалили, молоком, яйцами, а теперь овощами… Неудобно мне. Своего то у меня нет ничего, плохая из меня хозяйка» - раскраснелась Мария Петровна. «У каждого свои таланты. Вы – музыкант, талантливый человек. Еще и взялись за Сёму. Кто в наше время будет бесплатно заниматься с ребенком, да еще и на дому! Индивидуально! - баба Клава вынимала из телеги мытую картошку, капусту, морковь и складывала на крыльцо Марии Петровны. – Семён, помоги-ка нам в дом все занести!»
После того как выгрузили овощи и занесли их в дом, баба Клава поспешила домой: «Всё. Не буду вам мешать. Стеснять вас» «Клавдия Васильевна, вы хоть останьтесь, послушайте, посмотрите, как мы занимаемся. Давайте устроим день открытых дверей!» - предложила Мария Петровна. «Нет – нет! Я Сёмке пообещала, что смущать его не буду, он мне сюрприз хочет сделать. Пусть по евоному будет…»
Пришла весна. Расцвели яблони в саду. С утра Семён надел свою единственную белую рубашку, сшитую бабулей, брючки и нацепил бабочку на шею. Клавдия Васильевна кормила скот в хлеву, а когда пошла через сад домой, внук громко объявил, стоя под одной из яблонь: «Посвящается моей самой любимой и красивой бабуле! Петр Ильич Чайковский «Сентиментальный вальс»»
Семён волнуясь, но артистично и манерно, приложил к подбородку скрипку, заиграл. У бабы Клавы от изумления выпало ведро из рук. Она, сначала молча, не шевелясь, вслушивалась в музыку, а потом начала танцевать возле внука. После того, как малыш доиграл до конца композицию, Клавдия Васильевна остановилась, крепко обняла внука и горячо поцеловала: «С днем рождения, бабуля!» «Сёмочка! Под эту мелодию мы с твоим дедушкой познакомились. Это были послевоенные годы… Голод, холод… И такая красивая мелодия. Романтика… - закрыв глаза, вспоминала баба Клава. – Спасибо тебе, родной мой! Спасибо!» «Я люблю тебя, бабуль…» - робко протянул Семён веточку яблони бабушке.
Вечером.
«Ты у меня умница, Сёмушка. Так порадовал утром! Это был лучший подарок, какой я получала на день рождение!» - баба Клава вязала в кресле кофточку для внука. «Бабуль, я же только немножко сыграл для тебя, это маленький сюрприз. Если бы я смог тебе купить машину! Или робота… Я вырасту и построю робота! Он будет помогать тебе! Пол мыть, дрова колоть!» - мечтал Семён и чистил скрипку. «Сочинитель ты мой! Сама справлюсь. Тебе всего пятый годик, а рассуждаешь не по-детски. Сыграешь еще что-нибудь?» «Бабуль! Конечно!» - обрадовался Семён и взял инструмент в руки. «Жаль, что раньше ты дома не играл…» «Зато, ты удивилась, когда я сыграл сегодня! Правда же?» «Правда, родной мой, правда!» - закивала баба Клава. А внук заиграл на своей любимой скрипке.
«Ма-а-ать! Открывай двери! Сын к тебе приехал!» - постучались в окно. «Господи! Сёмочка, не бойся… Господи! Почему ты допустил это? – встала испуганно с кресла и побежала к двери баба Клава. А Семён в этот момент бережно положил инструмент в чехол и засунул под диван. – Для чего ты приехал? Коля!» - перекрещиваясь, открыла Клавдия Васильевна дверь. «Еще скажи: не рада сына видеть? Я, может, к тебе со всей душой!» - гневался Николай. «Тише, тише… Сёмка испугается. Я ж тебя просила, чтоб ты не показывался здесь. Ведь узнают про Катьку, посадят!» «Кто узнает? От кого узнают? Соседка, я слышал, померла полгода назад, а ты не проболтаешься же?» - прищурившись, посмотрел на мать Николай. «Грешно тебе на меня так смотреть недоверчиво, если бы захотела, думаешь, не заявила бы тогда? Сын ты мне… Я ж добра тебе желаю… Но прошу, уезжай, Коль. Я прошу тебя! Сёмка боится пьяных… И я тоже…» - упрашивала баба Клава. «Мать, ты меня боишься? – рассмеялся Николай. – Не, ну, я одним мизинцем могу убить человека, я сильный! Но тебя-то я не собираюсь убивать, ты же мать моя. Так, давай пожрать! Я с дороги» «Иди на кухню. Что найдешь – ешь. Руки вымой только» - сухо ответила баба Клава, а сама пошла в комнату. Подошла к Семёну, затаившемуся в том самом углу, где они прятались три года назад, когда Николай убил Катерину: «Бабуль, а что этот дядя хочет?» «Это отец твой, Семён» «Я не хочу отца… Я только с тобой хочу» «Родителей не выбирают, Сём. Он, наверно, будет с нами жить какое-то время» «Я не хочу… Он страшный. Давай его выгоним!» «Как? Семён? Не знаю я как…» - обнимала бабушка внука. «О! – вошел в комнату и Николай. – Подрос, салага! Совсем большой стал!» - полез обниматься к сыну. «Уйдите! – спрятался за бабушку Семён. – Зачем вы пришли? У бабушки сегодня день рождения! Вы ей испортили настроение!» - расстроился мальчик. «День рождение? А я и забыл! Как я вовремя, мать, приехал! Нужно справить праздник! Где у тебя бухло?» - обрадовался Николай. «Нет у меня ничего. Мы с Сёмой только молоко пьем» «Молоко для сосунков, а мне бухло нужно! Давай деньги, мать! Проставляйся! Праздник все же!» - выкатил руки пьяный сын. «Коль, у меня нет денег. Иди, отоспись лучше» «А вы даже не поздравите бабулю?» - удивился Семён. «А ты поздравил? Сосунок! – засмеялся Коля. – Я не умею поздравлять в сухую. Нужно бухло, чтоб тост произнести» «Что такое бухло?» - шепотом спросил Сёма у бабушки. «Не слушай, малыш. Сейчас спать будем. Поздно. – Клавдия Васильевна встала и повела сына в другую комнату. – Коль, у меня сегодня день рождение. Пожалуйста, ради меня, ложись спать. Христом Богом прошу. Ложись спать. Ребенок испугался» «Мать. А че он испугался? Я же очень мило разговаривал… И если у тебя день рождение – значит нужно отпраздновать!» «Коля, пожалуйста, ложись спать, - баба Клава расстелила постель и посадила на нее сына. – Ложись, Коль. Не ходи в ту комнату. Спи. Христом Богом прошу…» «Ладно, ладно мать…» - раззевался уставший мужчина и уснул. «Господи, Катя… Прости, что тогда не заявила на него… Что же теперь делать-то? Если сейчас заявить, как соучастницу посадят… Ребенка отберут… Зачем же ты пришел? Что же тебе нужно от нас? Ведь обещал ты мне, что не появишься здесь никогда!» - била себя в голову баба Клава и тихонько плакала. «Бабуль! – на цыпочках подкрался Сёма и зашептал. – Ты плачешь? Давай выгоним этого дядю!» «Сёмочка, не плачу. Мушка в глаз попала… Пойдем спать, а завтра он уйдет. Попросим его…» «Честно уйдет? И никогда не вернется?» «Никогда, малыш. Никогда»
Утром баба Клава, пока Николай спал, занималась хозяйством, а Семён помогал ей, выполняя ежедневную работу: таскал воду для полива огорода: «Шел бы ты еще поспал, родной» «Бабуль, я же мужчина, должен тебе во всем помогать» - со всей строгостью ответил маленький мужичок. «Пойду, завтрак приготовлю» - погладила отверженного внука бабуля.
Клавдия Васильевна вошла в дом, а Николай вовсю шарился по карманам сумок и одежды: «Мать, я тут у тебя по сусекам поскребся. Денежку нашел» - довольно показывал монеты сын матери. «Коля, пока ты трезв, хочу поговорить. Уезжай ты от нас, прошу. Катю ты убил с пьяной горячки, сына и меня пожалей» «Мать! – закричал Николай. – А меня кто пожалеет? Нет ни хаты, ни жены, ни бабла, ни бухла! Ты могла бы мне хоть бабла дать! Может, я жрать хочу! Я ж сын твой! Побираюсь вон по твоим карманам!» «Ты знаешь, что я всегда накормлю… Кто тебе мешает новую жизнь начать и не пить? Работать сам же не хочешь!» «Все, мать. Не выводи меня из себя. Я завтра уеду от вас, сегодня дай отдохнуть. Справим день рождения твой. Щас! Щас вернусь, куплю к столу бутылочку!» - Николай убежал в магазин. Семён спрятался в кустах при виде пьяного несущегося мужчины, и рванул домой: «Бабуль! Он навсегда ушел от нас?» «Нет, Сёмка. Он вернется сейчас. А завтра обещал уехать…» - уже не верила в свои слова баба Клава. «Придется потерпеть его?» «Да, малыш. Давай, я тебя отведу к Марье Петровне на урок?» «Я сам! Я не заблужусь, бабуль!» «Нет уж, мой дорогой, я тебя отведу!»
«Мария Петровна! – обнял Семён свою учительницу. – Бабушке понравилось, как я вчера сыграл ей!» «Хвастаешься? Молодец, хвастунишка!» - похвалила преподавательница юное дарование. «Вы – гений. Сёмина игра меня настолько восхитила…» - удивлялась баба Клава, поклонившись Марии Петровне. «Он гений! Учим мы всех одинаково… - отклонила похвалы в свою честь преподавательница. – Я смотрю концерт классической музыки. Там дирижер – мой ученик Венечка Рогозин» «Вениамин Рогозин – ваш ученик?» - удивилась Клавдия Васильевна. «Один из первых… Я у него преподавала в музыкальной школе, когда жила на Дальнем Востоке» «Ой, Мария Петровна, мне бежать нужно, - прошептала баба Клава, пока внук увлеченно смотрел концерт по телевизору. – Николай объявился. Хочу его прогнать, пока вы с Сёмой занимаетесь» «Я поняла. С Богом… - Мария Петровна закрыла дверь за ушедшей гостьей. – Тебе нравится?» «Да! А для чего нужен дирижер? Зачем палочкой махать?» «Палочкой махать! Сказал как! Конечно, каждый музыкант в отдельности уже является профессионалом и может безошибочно исполнить свою партию. Но задача дирижера такова - он должен вдохновить весь оркестр, передать его участникам свою энергию и харизму, чтобы получился не какой-то шум, а настоящая музыка! Оркестр - это инструмент, можно сказать, а дирижер на нем играет. Дирижер показывает оркестру жестом и взглядом где надо играть тихо, а где громко, где нужно играть быстрее, а где медленнее. И оркестр играет именно так. Оркестр делает все так, как хочет дирижер. Хм. Палочкой машет! Ишь, как сказал! Так, - похлопала в ладоши строгая преподавательница. - Приступим к уроку!»
Увлеченный концертом, Сёмен медленно доставал из чехла скрипку: «А когда играют много людей – так же красивше!» «Красивей! А не красивше. Конечно, для этого и собирается оркестр» «Давайте вместе изучивать что-нибудь?» «Изучивать – не знаю, а изучать – давай! Значит, хочешь дуэтом композицию исполнить?» «Да…» - смутился и раскраснелся Сёма.
Клавдия Васильевна пришла домой, Николай крепко спал и громко храпел. Она пыталась его растормошить, разбудить, но он только замахивался на нее своими мощными руками, продолжая храпеть.
Семёна привела домой учительница. Баба Клава встретила их: «Уже закончили? А я грядки копала под овощи. Мария Петровна, давайте к нам на чай!» «Нет, что вы…» «Мария Петровна, пойдемте, пойдемте! У нас торт вас дожидается. Вчера не пришли к нам на праздник…» «Ну, пойдемте. Вчера голова сильно болела, давление было. Вы уж, Клавдия Васильевна, не обижайтесь» «Не обижаюсь я… Сама старею, мне это все знакомо…» - улыбнулась баба Клава. «И ничего вы не стареете! – расстроился Семён. – Вы только молодеете! Нисколечко не стареете! Бабуль, а мы будем дуэтом теперь готовить для тебя выступление!»
В доме их встретил проснувшийся Николай: «Вы кто?» - удивился он. «Это Мария Петровна. Преподаватель Сёмы. Коля, иди в свою комнату, пожалуйста» - попросила баба Клава, а Семён убежал в зал чистить скрипку. «Никуда я не пойду. С вами пить буду! – открыл бутылку мужчина, отпил из горла и предложил Марии Петровне. – Нате, глотните» «Что вы, Николай! Я не буду!» «Тогда я вас уважать не буду! Вы у нас в гостях, я угощаю!» «Николай, не предлагай эту дрянь гостям. Ты мне обещал, что не будешь нам мешать и пугать своим видом Сёму» «Мать, я завтра уйду от вас, а щас хочу отпраздновать хорошенечко твой день рождение» «Николай, а вы хоть сами поздравили маму? Я уж не говорю о подарках, просто… на словах… устно…» - спросила Мария Петровна. «Я не понял, ты че, моя училка? Я думал, что ты у мелкого училка… Будут тут всякие еще меня учить! – Николай хотел было замахнуться на Марию Петровну, но баба Клава заслонила ее собой. – Мать, отойди!» «Коля! Успокойся!» - просила мать. «Ладно. Пойду, покурю» - Николай, возмущаясь и матерясь, вышел на крыльцо с бутылкой.
«Вы простите, Мария Петровна, за этот концерт…» - извинялась баба Клава, наливая чай учительнице внука. «Вы обо мне не беспокойтесь, Клавдия Васильевна. Нужно его изолировать от Сёмы» «Завтра он обещал уехать…» «А если не уедет?» «Уедет… Иначе я в полицию заявлю на него… Не могу больше терпеть…» «Правильно! Он бьет вас?» «И это тоже… Ну, не важно… Вы угощайтесь! – нарезала торт баба Клава. – Сами пекли вчера с Сёмочкой! Сёма! Беги к нам! Чай пить!»
Семён тут же прискакал со скрипкой: «Ты чего скачешь? Настроение хорошее?» - засмеялась баба Клава. «Да, бабуль! Мне так понравилось, как звучит оркестр! Я представлял, как играю в унисон с другими музыкантами!» «Мария Петровна, я просто восхищаюсь внуком. Он такие слова, предложения говорит, которые мне бы в голову никогда не пришли даже… В унисон…» «А как я им восхищаюсь, и горжусь! Он просто этим живет, Клавдия Васильевна. Живет музыкой, как вы своим домашним хозяйством…» «Хватит вам меня нахваливать! – обиделся Сёма. – Как наш торт, Мария Петровна? Вкусный?» «М-м-м… Обалденно вкусный!» - попробовала кусочек преподавательница. Пока женщины и Сёма сидели на кухне, Николай на удивление тихо вошел в дом и лег на кровать в своей комнате.
«У вас и варенье восхитительное!» - хвалила Мария Петровна бабу Клаву. «Да, у бабули все безмерно вкусное!» - поддержал Сёма учительницу. «Хотите, я вам покажу свое хозяйство: что и где будет у нас расти, мои парники, которые мы с Сёмой сами построили, наших домашних питомцев» «С удовольствием!» - обрадовалась Мария Петровна. «Сёмочка, ты с нами пойдешь?» «Нет, бабуль, можно я немного посплю?» - попросил внук. «Конечно, поспи» «Загоняла я сегодня тебя по нотам, да?» - спросила Мария Петровна. «Нет, я просто спать хочу, до завтра, Мария Петровна!» - Семён ушел в зал и лег на диван. «Ну, что пока Николая нет дома, пойдемте, я покажу вам своё хозяйство. А то я его боюсь с ребенком одного оставлять…» - встала баба Клава. «Правильно. Не нужно малыша одного с пьяницей оставлять дома!» - женщины вышли во двор. Баба Клава увлеченно начала показывать свое подсобное хозяйство.
Николай проснулся, откашлялся и, лежа в кровати, закурил. Сделал последний глоток водки из бутылки: «Уже закончилась? Вот блин, – еле как встал на ноги и выбросил, не потушив, сигарету в кровать. – Придется за новой идти, вот блин! Башка раскалывается!»
Николай порылся в карманах курток у бабы Клавы, нашел мелочь и пошел в магазин. Тем временем непотушенный окурок начал дымить. Сначала небольшое полыхание огонька показалось возле подушки, затем огонь начал окутывать все одеяло и деревянную кровать, переходить на ковры, одежду и шкафы. Он стремительно перебирался из комнаты в коридор и зал.
«Что ж, думаю, пора мне домой, - завершала экскурсию баба Клава. – Ужин приготовлю Сёмочке, пока он спит» «Люди костры жгут, наверно, весенняя уборка. Чувствуете, как дымом запахло?» «Да… - подходили к дому женщины. Баба Клава первая увидела дым из окон дома. – Сёма! Сёма! Пожар! Бегите за соседями! Я за Сёмой!» - закричала она и, ни секунды не теряя, рванула в горящую избу через окно кухни, потому что в дверь уже невозможно было войти из-за огня. Мария Петровна, в ужасе остолбенев, постояла некоторое время и побежала за соседями, громко вопя: «Пожар! Пожар! Там ребенок! Вызовите пожарных!»
Баба Клава прорывалась сквозь огонь в зал, где кричал Семён, загнанный пожаром в тот самый злосчастный угол: «Бабуля!» «Сёмочка! Сёма! Я иду, родной мой!» «Жарко! Бабуль! Не ходи сюда! Здесь огонь!» «Сёма! – одежда бабы Клавы уже была охвачена огнем, она руками пыталась на себе потушить его, не чувствуя боли. – Я иду, родной! Иду!» - ее волосы начали тлеть от упавшего сверху куска обоев. «Бабушка! Уходи! Ты горишь!» - кричал Семён, увидев свою бабушку. «Ничего родной! Ничего! – баба Клава руками выбила стекло из оконной рамы, руки ее были похожи на кровавое месиво. Взяла дрожащего от страха и черного от дыма внука и вытолкнула из окна во двор. – Сёма! Беги! Беги! Беги! Родной!» - только она успела это выкрикнуть, огонь окружил всю залу. Сама баба Клава не успела выпрыгнуть, на нее упала горящая рама окна, а затем и обугленный потолок.
Сёма, отбежав на несколько шагов, оглянулся. Он хотел взять бабушку за руку: «Бабуль… - увидев, как рушится горящий дом, и что его бабушки нет сзади, Сёма в ужасе рванул обратно. – Бабуля! – кричал мальчик. – Бабуля!» Мария Петровна вовремя успела остановить малыша, схватив его сзади: «Сёма, Сёмочка, осторожно! Дом может развалиться в любую секунду. – Учительница взяла на руки ребенка и отбежала от дома. – Сёмочка!» «Там бабуля! - брыкался Семён, пытаясь вырваться из рук. – Отпустите! Бабуля!» «Сёма! Сёмочка! Перестань мой мальчик! – рыдала Мария Петровна. – Сёмочка! Солнышко!» - обнимала плачущего мальчика преподавательница. «Бабуля! Бабуля!» - в ужасе повторял Сёма, еще не понимая случившегося.
Соседи сбежались, пытаясь потушить дом, но все было бесполезно. Он сгорел дотла. Во двор вошел протрезвевший Николай с бутылкой: «Что случилось?» «Дом сгорел! И мать твоя! Мы пожарных и полицию вызвали. Ждем!» - заревела одна из соседей. Мария Петровна, держа Семёна на руках, отошла от людей подальше. «Как мать? Почему?» - удивился Николай. «Она ребенка спасла! Ценой своей жизни! Клавдия Васильевна – женщина-герой!» - говорили соседи. «Моя мать из-за этого говнюка сгорела? - закричал Николай и отпил из бутылки глоток водки. – Да, я этого говнюка, поганца щас порву!» «Стой! Сам ты говнюк! Алкоголик паршивый!» - остановили соседи разбушевавшегося Николая.
Мария Петровна принесла Семёна к себе домой. Сёма прижался к ней и не хотел отпускать. Она села в кресло и начала его убаюкивать: «Сегодня вечером посмотрим концерт? – спросила учительница. Сёма не реагировал. Только дрожал. – Давай чаю? Или какао насладимся? – Сёма молчал. – Сёмочка, - шептала Мария Петровна. – Сёмка!»
Семён уснул. К Марии Петровне пришли соседи: «Семён у вас?» «Да, у меня» «Полиция приезжала, сейчас будут устанавливать: из-за чего пожар случился. Сказали, что в понедельник пришлют социальную службу и ребенка заберут в детский дом» «В детский дом? А у меня его нельзя оставить?» - спросила Мария Петровна. «А как у вас? Вы ему чужой человек» «Не чужой я ему…» «Официально чужой! Вот отец его может забрать!» «Отец как раз ему чужой!» «Это в реальности чужой, а на бумагах – отец его!» - заболаболили соседи.
Коля сидел на лавочке возле сгоревшего дома и курил, запивая из горла водкой. К нему подсел мужик: «Это твой дом сгорел?» «А тебе какое дело? Мать сгорела. Горе у меня!» «А мальчишка?» «Из-за мальчишки и сгорела! Спасла этого сосунка! И заживо!» «А мальчишка сын твой?» «Ну, сын. А тебе-то че нужно? Я его знать не желаю!» «А тебе деньги нужны?» «А че нужно?» «Продать мне его» «Кого?» «Мальчишку» «На хрена он те нужен?» - удивился Николай. «Это не твоего ума дело. Продаешь?» «Сколько дашь?» «Ну, тыщ пять могу» «Не… Пять мало… Я его одевал, кормил… В поте лица вырастил его…» «Ладно, десять!» «Десять и ящик водки! Я хоть друзей приглашу на поминки! Горе же у меня! Мать умерла!» «По рукам! А где мальчишка?» «У бабки одной, училки его. Я уж не знаю, чему она учит… Пойдем, я его заберу» «Отдадут ли тебе его?» «Хм, а как же! Я его отец! Законный!» - у Николая загорелись глаза при одном только слове «деньги» и заколотилось от счастья сердце от того, что ему перепадет ящик водки, а про смерть матери он уже и не помнил.
Сёма спал, а Мария Петровна сидела рядом и поглаживала его по головке: «Бедный мальчик, что же теперь будет с тобой?» В дом ворвался Николай: «Ребенок! Просыпайся! Мы уходим!» - разбудил он Сёму и взял на руки. Сёма даже не пытался сопротивляться. Он пребывал в глубоком шоке и отчуждении после случившегося. Губы и руки его тряслись, а глаза подёргивались. Он наблюдал за нервными взрослыми и молчал. «Не пущу! – зарыдала Мария Петровна. – Зачем он вам нужен? Коля! Вы же никогда не интересовались Семёном!» «Не интересовался… У меня совесть проснулась! Воспитывать я его буду! Он мне сын!» - Николай отшвырнул Марию Петровну на диван, и ушел с ребенком на руках.
Мария Петровна пыталась какое-то время бежать за ними по улице, но Николай сел в машину незнакомого мужчины.
Беспомощная Мария Петровна села на скамейку возле остановки, отдышалась и побежала в полицию: «Здравствуйте, Андрей. Сегодня на улице Садовой пожар был, сгорела женщина Клавдия Васильевна. Так вот, внука его к себе до понедельника я приютила, а его отец забрал к себе!» «И что?» - спросил полицейский. «Как? Отец Семёна – пьяница! Ему ребенок и не нужен! Андрей, вы же знаете это все не хуже меня!» «Если не нужен, стал бы он его себе забирать? В понедельник социальные службы разберутся. Я тут ничем помочь не могу, Марья Петровна» «Как не можете помочь? Он же украл ребенка! Его нужно арестовать!» «Марья Петровна! Как отец мог украсть ребенка? По какой такой статье я его арестую? Он даже прав на малыша не лишен!» «Прошу вас, Андрей! Войдите в положение!» - схватила пожилая учительница полицейского за воротник. «Хватит дебоширить в полицейском участке! При всем уважении к вам, если вы не уберете руки, я сейчас вас арестую!» - грозно произнес страж порядка. Мария Петровна махнула на него рукой и вышла из участка.
Оглянувшись по сторонам, она побежала на почту: «Дашенька, мне, пожалуй, минутки 3 нужно заказать. Позвонить в Москву» «Мария Петровна, так возьмите мой мобильный, так вам дороже будет, через почту-то…» «Я уж по старинке привыкла, но давай попробую. Номер наберешь?» «Ага, - взяла работник почты записную книжку старушки и набрала номер. – Вот. Гудки уже идут!»
«Вениамин! Это Мария Петровна. Помнишь меня еще?» «Мария Петровна! Здравствуйте! Что за вопросы? – раздалось на другом конце провода. – Я ж вас с каждым праздником поздравляю! Я на вас намолиться не могу!» «Как ты там, дорогой мой?» «Мы на гастроли через три недели улетаем с оркестром в Европу» «Приезжай к нам до гастролей. У меня для тебя есть сокровище! Которое спасать нужно! Он здесь погибнет!» «Какое сокровище?» «Мальчик, он сиротой стал сегодня, бабка его сгорела сегодня, спасая его, а отец - пьяница. Его в лучшем случае в детский дом заберут, а там что он хорошего увидит? Я его забрала, но отец отобрал, Венечка. А по старости то мне усыновить его никто не разрешит! По старости… Помру и я в скором времени…» - бредила Мария Петровна. «Что вы такое говорите? Вы что!» - Вениамин ничего не понимал, но искренне проникся лепетом своей учительницы. «Венечка, мне уже восьмой десяток на следующий год стукнет. Так что о чем говорю тебе – это неизбежность. Ты приезжай!» «Я не могу, Мария Петровна, у меня репетиции, гастроли… Я же дирижер…» «Я верю, что приедешь, Венечка! – не слушала учительница ученика. - Верю в тебя, дорогой мой. И ты будешь сам рад такой находке. Это не мальчик, а самородок. Ты приезжай, Венечка. Сам все увидишь… Я тебя по пустякам не стала бы беспокоить! - Мария Петровна положила трубку. – Спасибо тебе, Дашенька. – Вышла из почты. – Не будь Венечка с каменным сердцем. Приезжай, приезжай! Спаси нашего мальчика! Не для унижений, не для голода, не для грязи этой, не для тюрьмы он создан, не для тюрьмы, Венечка… Его же и убить может этот гад… Куда тебя могли увезти, Сёмочка!» - приговаривала она всю дорогу до дома.
Вениамин был озадачен звонком своей учительницы и стоял в зале филармонии с задумчивым лицом. «Что-то случилось?» - донёсся голос из оркестра. «Нет. Продолжаем репетицию!» - громко произнес дирижер.
Незнакомый мужчина высадил Николая в соседней деревне по его просьбе: «Спасибо, дружище! – радовался Николай, пересчитывая деньги и взяв ящик водки. – Вот ты мне услужил! Век не забуду!» Мужик захлопнул перед его носом дверь и поехал дальше, смеясь над полусонным молчавшим Семёном: «Что, малыш? Продали! Все можно в жизни продать и купить! Я давно присмотрел тебя! Мне давно понравилась твоя игра!» - подмигнул он мальчику.
«Ведь не приедешь ты, Венечка… Зазнался… Как мне тебя умолять? – шла Мария Петровна по селу в беспамятстве. – Венечка, Венечка… Помоги, пожалуйста, моему мальчику… - Она зашла во двор к соседям бабы Клавы. – Серафим Никанорыч, Римма Вячеславовна! Вы не видели Сёмочку? Его Николай увез куда-то на машине!» «Николай? Зачем он Николаю?» - уронил из рук лопату Серафим Никанорыч от негодования. «Не знаю я! Ворвался в дом, схватил малыша, меня откинул на кровать… Как с цепи сорвался!» - рыдала Мария Петровна. «О, Господи! Что происходит! Васильевна сгорела, Сёмку украли!» - причитал дед. «Не удивлюсь, если это Николай поджег дом! Не удивлюсь!» - кивала бабка. «Вы, Марья Петровна, правильно делаете, что ищете мальчика! Нужно все село поднять на уши! Всем селом будем искать Семёна! - предложил Серафим Никанорыч и, отряхивая руки от земли, потащил свою жену к другим соседям. – Пойдем, старушка моя! Мы в одну сторону, а вы Марья Петровна – в другую! Так быстрей будет!»
Сёму закрыли в темном, сыром подвале с еще несколькими детьми, но те были на порядок старше нашего мальчика. Семён не реагировал ни на кого: «Привет, малой!» - поздоровался вожак компании. «Он по ходу контуженный, не слышит ничего!» - пытался растормошить Сёмку мальчик по имени Володя. «Эй! Ау! Малой! – подошел вожак Миша Хромой к Семёну. – Тебя били? Или ты глухонемой?» «А может у него не все дома?» - засмеялся худющий сорванец Максим и ударил Сёму. «Макс, у нас у всех не все дома! Потому что у нас нет дома!» «Так я знаю! Это выражение такое!» «Выражение… А ну быстро извинился перед малым! – приказал Миша Хромой. – Кому сказал! Быстро!» «А че я должен перед ним извиняться? – оправдывался Макс. – Мы с ним поздоровались, а он промолчал в ответ. Это не по этикету!» «Этикету… Еще какие слова знает! – негодовал Миша. – Будто он сюда рвался в этот вонючий подвал! Извинился! Может его уже, итак побил, этот урод!» «Ладно, прости, мелкий!» - протянул Макс руку Сёмке, но Сёма молчал. «Малец! Мы с тобой разговариваем! Тебя били?» - подошел к Сёме Володя. «Похоже, что били. Он дар речи потерял…» - вздохнул Миша. «Сбежать бы отсюда…» - заплакал Макс. «Как? Не вздумай! Найдет он везде! Догонит, побьет до полусмерти, как в прошлый раз и кормить помоями будет снова…» - успокаивал Максима Володя. «А щас он не помоями разве кормит?» - плюнул в миску в очистками Макс. «Помоями… Но мы же их и не едим! – подбадривал друзей Миша. – Мы и завтра, если успеем, купим на вырученные деньги беляшей! И в туалете или тамбуре съедим, пока он не видит!» «Быстрей бы завтра! Я кушать хочу!» - облизнулся Максим. «Макс. У меня есть кусок шоколада, я не успел доесть» - достал Володя и протянул товарищу. «Спасибо! – обрадовался мальчик, и глаза его засверкали в темноте. Он взял маленький кусок шоколада и поднес его ко рту, но остановился и резко протянул Сёме. – Малой, а ты голодный? У тебя живот урчит…» Сёма молчал. Макс положил шоколад в руки малышу: «Поешь… Что же ты как вкопанный стоишь?» Сёма продолжал молчать. «Иди ко мне, я тебя согрею, здесь прохладно, - позвал к себе Миша, Сёма медленно подошел и присел рядом с вожаком. Михаил накинул на него свою куртку. – Поспи. Ты же устал наверно?»
Сёма, молча, прилег к мальчику на колени и протянул шоколад обратно Максу, который в один миг с жадностью проглотил кусок. «Ему совсем плохо, - погладил Миша по головке нового друга. – Наверно, этот урод его сильно побил… Теперь нас четверо… Спи, малыш. Утром рано придется вставать на работу… Этот козел приказывает называть его начальником, так то, если ты будешь к нему обращаться, не забывай его начальником называть… А то он может по морде долбануть со всей дури!»
С первыми петухами мальчишек разбудил начальник, заглянув в подвал: «На работу, охламоны! - скинул им лестницу, чтоб ребята поднялись. Раздал всем по кусочку черного хлеба и бросил Мише бутылку минералки. – Жрите по пути! Чтоб сегодня собрали двойной бонус! А то зубы повыбиваю! Вчера плохая выручка была! А сегодня вас на одного больше! - Начальник вручил скрипку Сёме. – Новая! Попробуй плохо играть! Отхлестаю! Значит так, этого пацана вы пускаете вперед, он играет, а сами за ним следом, деньги собираете и говорите какую-нибудь ересь, типа, жрать нечего, дом сгорел… - На этих словах начальника Сёма разревелся, а злобный мужик дал ему подзатыльник. – Хватит сопли пускать! Работать!»
Дети и начальник сели в первую электричку, первым по вагону пустили Сёму со скрипкой: «Играй, если умеешь!» - шепнул ему Миша, но Сёма, молча, крепко прижав скрипку к себе и опустив голову, шел медленно вперед. «Играй! - ущипнул его начальник, сидя на скамейке в последнем вагоне, но мальчик не шелохнулся, лишь пройдя мимо него в другой вагон. – Если мало соберете, вечером отлуплю всех! Заставьте его играть!» - угрожающе прошипел начальник пацанам. «Заставим!» - испугался Володя. В тамбуре ребята остановили Сёму: «Малыш, ты на этом умеешь играть?» - спросил Миша. Семён молчал, опустив голову, продолжая обнимать скрипку. «Он нас вечером всех изобьет, если мы мало денег сдадим! Малой! Играй! Или как мы проси деньги! Это просто делается! Протягиваешь руку и смотришь на человека жалобно! Можешь и слезу пустить!» - учил Сёмку Макс. «Ребята, а может у малого память отшибло и он слова забыл и,… вообще, все забыл?» - предположил Володя. «Так дело не пойдет, – взял инициативу в свои руки Миша. – Сегодня нужно поработать и за малого! Чтоб вечером инвалидами совсем не остаться! Макс, Володька, вы крадите сегодня побольше кошельков на остановках, а щас пошли! Малой похоже плохо понимает, думаю, мое предположение верное! Ему память отшибло, он все слова забыл. Не понимает ничего. – Миша взял руку Сёмы. – Держи ручку одну так, вытянутой! Чтоб деньги давали! Пошли!» - ребята зашли в вагон, и начали свои жалобные речи. «Помогите, люди добрые! Нам поесть нечего, на лечение папке деньги нужны! Он у нас не встает, болеет!» - кричал Макс. Сердобольные пассажиры давали детям монетки, особо перепадало Сёме. В следующем тамбуре ребята остановились и начали подсчитывать навар: «Блин! Дают мелочь одну по копейкам! По рублям! Так мы без беляшей останемся сегодня! И придется жрать помои! - ругался Миша. – Ребята! В следующем вагоне я буду говорить и привлекать внимание! Я подножку малому поставлю, а ты упадешь, слышишь малой! И, главное, заплачь, чтоб внимание привлечь! Помоги нам! Не подведи! Слышишь? Жрать хочется! А вы, - говорил Миша уже Максу с Володей. – Тащите бумажники в это время! Все ребят! Пошли!»
«Граждане пассажиры! – громко обратился Миша в следующем вагоне. – Пожалуйста, кто чем может – помогите нам! Кушать хочется моим братьям. Отец болеет, кормить нас некому, вот и просим вас, во имя Христа, помогите нам! Кто сколько может! – Миша поставил подножку Семёну, Сёма упал и заревел, народ начал смотреть на мальчика. – Вот видите, у моего брата уже голодные обмороки начинаются! – привлекал внимание к себе Миша, а в это время Макс и Володя орудовали по карманам зевак. – Спасибо! – поблагодарил старика, который помог подняться Сёме и дал червонец. – Спасибо, граждане! – мальчики вышли в тамбур. – Получилось! – обрадовались они. – Молодец, малой! Не подвел нас! Ребят! Как только увидите чебуречницу – сразу покупаем чебуреки!» - скомандовал довольный Миша, считая украденные деньги.
Через пару вагонов навстречу попалась продавщица с чебуреками: «Чебуречница!» - загорелись голодные глаза Макса. «Нам четыре чебурека и кока-колу!» - обрадовался Володя, отсчитывая деньги. «От колы животы пучить будет! И начальник догадается! Сока дайте, который подешевле!» - скомандовал Миша. «Нате!» - раздала продавщица товар мальчикам и пошла дальше, а товарищи вцепились в чебуреки и жадно поедали их все, кроме Сёмы. Семён держал в одной руке скрипку, а в другой чебурек: «Ешь быстрей! Пока начальник ненароком не пришел! Он же башку оторвет, если увидит! У него пар из ушей пойдет, что мы деньги его потратили!» - кричал Макс. «Малой! Ешь! Ты заработал! – погладил Сёму Миша. – Ешь! Не бойся нас, мы твои друзья! Ты голодный долго не протянешь! Ешь!» Сёма приподнял голову, посмотрел на Мишу и медленно начал жевать. «А чем беляши от чебуреков отличаются?» - спросил Володя. «Названием! Ешь, а не болтай, умник! - разозлился Миша. – И ты, малой, ускорь темп! Ты же голодный останешься! Сегодня больше не удастся поесть! Только если начальниковские помои, мы их не едим! Так что этот чебурек – единственная наша еда до завтрашнего дня, не считая куска черного хлеба, который начальник даст вечером к чаю!»
Мария Петровна приехала на попутке в деревню Косяковку, вбежала в открытую дверь дома Николая, но он был пуст: «Зарос паутиной. Не живешь ты здесь, Коля… Где же ты тогда? Куда ты украл нашего мальчика?» - с досады захлопнула дверь пожилая учительница.
Мальчики волоклись после трудового дня за начальником. Они возвращались в ночлежку. Начальник считал деньги: «Смотри! Как счетный аппарат! Так деньги только в банках быстро считают машинки! Я видел!» - шептал Макс товарищам. «Молчи! А то побьет еще!» - дал ему подзатыльник Миша, прихрамывая. «Так сегодня тоже маловато! – недовольно закричал начальник. – Я зря тебе скрипку купил, гаденыш! Я потратился на нее! Она, между прочим, денег стоит и немалых!» - начальник взял Сёму за шкирку и затряс. Сёма начал икать. «Начальник! Мы собрали сегодня больше, чем обычно!» - попытался заступиться за друга Миша, но получил отпор: «Я тебе слова не давал! Молчи! Лучше скажите мне, этот мерзавец играл на инструменте сегодня?» «Играл!» - тут же соврали мальчики, прикрывая товарища. «Что-то я не слышал!» «Он в других вагонах играл!» «У него пальчики болят! Там же пальчиками нужно играть!» - придумывали отговорки друзья. «Ладно, по местам! – Начальник спустил лестницу в подвал и подтолкнул ребят, чтоб они спустились вниз. – Побыстрей давайте! У! Жопы разъели!»
Ребята сели по местам в полутемном помещении: «Сам он жопу разъел, - обиделся Володя. – У нас одни кости! Да кожа…» «Ребят, нужно бежать!» - предложил Макс. «А потом с синяками валяться недели две здесь? Лучше уж по электричкам ходить, чем здесь валяться… Здесь крысы… И воняет!» - успокаивал друга Миша. «А еще холодно! И темно! И устаем мы как лошади ломовые!» - запечалился Володя. Пока мальчики рассуждали, Сёма достал инструмент из чехла и начал играть. Мальчики замолчали от изумления. Миша закрыл глаза, улыбнувшись. Макс прилег, укрывшись курткой и наслаждаясь, а Володя шепотом подпевал в такт музыке. Когда Сёма закончил играть, мальчики молчали. Никто не посмел прервать тишину. Затем все легли по местам и быстро заснули.
Начальник снова с первыми петухами разбудил мальчиков и спустил лестницу: «Просыпайтесь! Шевелитесь! На работу!»
Ребята полусонные шли за начальником. Миша взял за руку отставшего Сёму: «Малой, побыстрей. Если начальник увидит, что мы не успеваем за ним - побьет. У него кулаки сильные!» «Малой! Ты откуда так умеешь? Я никогда не слышал ничего лучше! Ты вчера меня сразил! - восхищался Володя и попытался взять скрипку у Сёмы. – Давай, я понесу, тебе тяжело, наверно» Но Сёма крепко держал свой инструмент: «Хорошо, малой… - удивился Володя и только улыбнулся. – Видать прирос ты к этой бандуре. Ты не бойся, я не отбирал ее у тебя, просто помочь хотел»
«Разговорчики! – обернулся начальник и подошел к Мише, толкнув его плечом. – Если этот гад, на которого я потратился, купив ему инструмент для зарабатывания денег, сегодня не будет играть и зарабатывать, я вас всех вечером убью к черту! - закричал он, указывая на Сёму. Сёмка испугался и заикал. – Садитесь в вагон!» - приказало начальство. «Малой, - шепнул Миша. – Все будет хорошо, ты не бойся… Все будет хорошо… Только, если сможешь, играй, пожалуйста. Ну, или мы кошельки поворуем, не бойся, денег достанем…» «Он не убьет нас, только побьет! Если убьет, то кто же ему денег будет приносить…» - рассуждал и Макс шепотом, пытаясь успокоить и себя и друзей.
Попрошайки с начальником сели как всегда в последний вагон. Первым пустили Сёму, начали разрабатывать план по раскрутке граждан на деньги, но Семён достал скрипку из чехла и начал играть. Когда Сёма медленно пошел в другой вагон, пассажиры умиленно начали доставать деньги и складывать ему в капюшон: «Сюда! Сюда!» - подхватил инициативу Максим в сборе денег, и пошел за Сёмой с пакетиком, куда бросали деньги добрые люди.
«Круто! – пересчитывали деньги в тамбуре мальчишки. – Вот, только все они не нам достанутся, а этому нехорошему человеку!» «Он не человек! Он нелюдь! Мальчики вон беляшница идет! Давайте беляшей сегодня! - Миша отсчитал деньги и вручил продавщице. - Нам сегодня восемь штук! Каждому по два! А то жрать очень хочется!»
Купив беляшей, ребята жадно принялись их поедать. Проголодавшийся Сёма тоже рьяно начал откусывать свой: «А вот из какого мяса эти беляши?» - спросил Макс. «Какая разница?» - удивился Миша. «Я вот слышал, что их из дворовых собак делают и кошек, а иногда из крыс!» - смеялся Макс. Сёма подавился и выплюнул кусок, хотел выбросить беляш. «Он шутит!» - остановил Сёму Миша. «Стали бы мы есть из собак?» - поддержал друга Володя. Сёма продолжил кушать, но с меньшим аппетитом. «И вовсе я не шучу, если бы так жрать не хотелось, я б их и не ел… Неизвестно кто их готовил! Я бы другие ел…» «Какие?» - засмеялся Володя. «Мамины…»
Вечером ребята в подвале усталые до полусмерти разлеглись по местам: «Все ему мало, сегодня намного больше заработали, а он обзывается… Ненавижу его!» - плакал Макс. «А мне малого жалко, он его и ударил еще… - досадовал Володя. – Дар речи малой похоже из-за него потерял. Ребят, а наш малой – такой талант! Представляете такой талант иметь, так играть уметь… И всю жизнь теперь ему придется на этого козла работать…» «Почему всю жизнь? - удивился Миша. – Мы подрастем и убьем начальника! И сбежим! Я вот решил заниматься нам по вечерам нужно, мышцы накачивать! Чтоб его побить, как следует!» «А вдруг не получится? Тогда всю жизнь на него будем работать, – продолжал Володя. – Вот, я понимаю – мы… Мы только воровать и можем! У нас это хорошо получается! А малой? Его вот жалко очень! Наверно, сложно на этой хрени играть… Вот мы не умеем! А он-то умеет и по электричкам шляется с нами, вместо того, чтобы на концертах выступать!» «У каждого свой талант! – вставил Миша. – Вот, например, не каждый может так ловко уворачиваться от полицейских и воровать кошельки! Выпрашивать не каждый может. А еще считать деньги, как Макс, в семь то лет!» «Да, ребят! Мы талантливые!» - размечтался Макс, потянулся и уснул.
Наутро начальник объявил детям: «Собирайте все нужные вещи, сегодня мы переезжаем!» «Далеко?» «Далеко, поедем в Москву!» - начальник ушел, дав время ребятам собраться. «Москва – это круто!» - обрадовался Макс. «Че крутого-то?» - разозлился Миша. «Почему интересно, мы уезжаем?» - удивился Володя. «Не понятно, что ли? Малого, наверно, начали искать. Он скорее всего местный. Вы на него посмотрите, какие у него повадки чистюли, как он кушает медленно, пережевывая… Он точняк не детдомовский, не как мы! Малой! Тебя украли?»- спросил Миша у Семёна. Сёмка молчал. «Ну, ты, если понимаешь, хоть кивни…» - попросил Володя. Сёмка заплакал. «Похоже, так оно и есть… Малой, пока ты не заговоришь, мы тебе ничем не сможем помочь!» - расстроился Миша, но Сёма продолжал молчать.
В электричке начальник как всегда остался в последнем вагоне, а мальчики пошли работать. Сёма шел первым и играл на скрипке. Мальчики дружно мечтали о беляшах с колой, собирая милостыню. Через несколько вагонов Сёмку схватил за руку один из пассажиров в черной шляпе и оценивающе посмотрел на мальчика. Сёма не сопротивлялся, удерживающему его мужчине. Он узнал его, улыбнулся пока еще вроде не знакомому мужчине, которого он запомнил тогда по телевизору на всю жизнь. Мужчина добрым голосом заговорил с малышом: «Ты учился у Марии Петровны?» - спросил человек в черной шляпе, снимая солнцезащитные очки. Сёмка, не помня себя от счастья, кивнул: «Да» Мальчики столпились рядом и вслушивались в разговор: «Он умеет говорить!» - громко обрадовался Макс. «Ты изумительно играешь! Как тебя зовут?» - продолжал мужчина. «Сёма…» - покраснел Семён. «А меня…» - хотел представиться незнакомец, но Сёма успел представить его раньше: «Венечка Рогозин!» «Мария Петровна до сих пор меня Венечкой Рогозиным представляет? – засмеялся Вениамин. – Сёма, поедешь со мной в Москву?» «В ваш оркестр?» «Да, в мой оркестр!» «Поеду!» - смотрел с восхищением на своего кумира малыш. «А мы, итак, в Москву собираемся ехать сегодня!» - вступили в разговор мальчишки. «Да! Начальник нас в Москву хочет увезти!» «Какой начальник?» - удивился Вениамин. «Наш начальник!» - наперебой загалдели товарищи. «Бабушка у меня сгорела… А меня продали…» - заплакал Сёма. Мальчики замолчали, а Веня прижал к себе «малого».
«Вы малого с собой заберите обязательно! Он такой хороший!» - сказал Миша. «Возьмите нас тоже с собой! – попросил Володя. - Я могу кошельки воровать, а Макс в это время будет отвлекать потенциальную жертву, а вот Мишка артистично выпрашивает деньги. Он на ходу может придумать историю! У него думалка хорошая!» «Думалка хорошая? – улыбнулся Вениамин, посадив на колени малыша. – Только мне не нужны воры!» «А зачем вам тогда наш малой? Он, думаете, лучше нас будет деньги зарабатывать?» - спросил Макс. «Сёмка – друг моей учительницы. А деньги я сам себе зарабатываю концертами. Я же не эксплуатировать его себе беру. А в друзья!» «А мы его друзья!» «Это в корне меняет дело! Друзья! Ну, что пошли? Сначала съездим к Марии Петровне – моей учительнице в гости, а потом решим, что делать… Где ваш начальник?» «Он в последнем вагоне…» «То есть вы сейчас не под присмотром?» «Нет!» «Тогда почему вы не сбежали от него раньше?» «Ага! Как же. От начальника то убежишь!» - снова загалдели испуганные дети.
«Тогда выйдем на любой остановке и уедем на другой электричке» «Вы его не знаете! Он где угодно найдет! А потом изобьет нас! И все полицейские у него куплены!» «Минуточку! – Вениамин взял мобильный и набрал номер. – Алё, Лев Александрович, это Вениамин. У меня огромная просьба к вам: помогите! Нужно спасти четырех сорванцов!» «Сорванцов?» - раздался голос подполковника полиции на другом конце. «Я знаю, что у вас большие связи в Москве, а в провинцию в местную управу вы можете позвонить?» - просил Вениамин. «Если это спасет кого-то, конечно – да!»
На остановке ребята и Вениамин сошли, это увидело пристальное око начальника. Он подбежал к ребятам: «Какого лешего вы вышли из электрички? А ты кто такой?» - обратился он к Вениамину. К ним подбежали полицейские и схватили бывшего командира ребят: «Ну, что допрыгался эксплуататор маленьких? Хм. Начальник! Кликуху то себе какую придумал!» - улыбался Вениамин. «Ребята! – обратился начальник к уводящим его полицейским. – Я ж вам отстегиваю приличные проценты…» «Это приказ сверху, так что хана тебе…» - доносились голоса полицейских.
«Ребят, вы свободны…» - радостно произнес Вениамин. «И что нам теперь делать?» - обалдели, не ожидавшие свободы, дети. «Придумаем что-нибудь! Не кисните! – похлопал в ладоши Вениамин, взял на руки Сёму и остановил машину. – Нас до дома Марии Петровны довезите, пожалуйста! – Он щедро отстегнул водителю деньги, тот с радостью распахнул двери. – Поедем ребята в гости, для начала!»
Подъезжая к селу, где жил Сёма, на переезде водитель остановился: «Мария Петровна вон идет! – указал он на идущую вдоль дороги старушку в черном. – А ты пацан, не Семён ли? Тебя ж все село ищет вторые сутки!» «Остановите машину!» – скомандовал Вениамин. Водитель затормозил. Вениамин с Семеном вышли из машины. Мария Петровна остановилась. Закрыла глаза и произнесла: «Жизнь любит нагнетать мрак для того, чтобы потом ярче блеснуть своей светлой стороной! Слова Пауло Коэльо…»
Ученики стояли и ждали, пока преподавательница сама не позовет их к себе. Через пару секунд это случилось: «Сёмочка! Венечка!» - побежала она к ним, а довольные ученики, как малые дети, обняли ее.
Самородок
© Copyright: Оля Павлова, 2013
Свидетельство о публикации №213022202409
Свидетельство о публикации №213022202409
Рецензии