Знак судьбы. Главный редактор газеты

          Предложение    возглавить   коллектив   редакции    городской  газеты,   с  которым     обратился    к   Казакову  глава   городской   администрации,  было   воспринято   Виталием   Даниловичем    внешне   довольно     спокойно.   Как   сидел,  молча  за  столом,  напротив  мэра,  старого   его   знакомого,  когда-то,   вместе  на  заводе  работали,  так  и  сидит  только  ручку  в  руках  крутит.
      -  Виталий,  ты  хоть  слышишь,  о  чём  я  тебе  говорю, -   недовольно   сказал    Геннадий   Васильевич,  вылезая   из  своего  кресла   и   подсаживаясь  за   стол,  где   сидел  Казаков.   Сел  напротив,    отнял    ручку,    которую   Виталий   сосредоточённо      крутил  перед  собой.
      -  Ну,  чего   молчишь?    Ведь,  дело  я  тебе  предлагаю   довольно   серьёзное,  можно  сказать  очень   важное  и  ответственное.
      -   Ответственное,  говоришь,  -  подняв  голову   в   упор  посмотрел   ему   в   глаза   Казаков.  -  Ты,  знаешь,  Гена,  ничего,  если  я  тебя,  по  старой   дружбе,   так   называю?
       -  Скажешь   тоже,  а  как  ещё    называть,  когда  мы  вдвоём.  Не  думай,  я  не  забыл,  как    у   тебя   в  учениках   ходил,  когда   на  фрезерном   станке   работал.   И  как  в  футбол   вместе   за   нашу   заводскую  команду   играли.  Всё   помню.
Примерно   одного   возраста   с    Казаковым,  тучный,  начинающий   лысеть    мужчина,  улыбнулся   нахлынувшим    внезапно   воспоминаниям.
      -  А   ведь, действительно,  хорошее   время   было.  А  помнишь,  как  мы   на  выходные  дни,  всем  участком   в  Сосновый  бор   выезжали, -   хлопнул  он  по  плечу,  Виталия,  -  Я  до  сих  пор  помню,  как  ты   тогда,    ночью   у  костра,  стихи  свои  читал.  Кстати,  хорошие  были  стихи.  Ты,  случаем,  не  издал  ещё   сборник?    Как  издашь,  не  забудь  мне  подарить.
     -  Подарю,  куда  ж  я  денусь, -  Виталий  распрямил  плечи,    освобождая   их  от   тяжелой   руки   главы  городской   администрации,  -  А  насчёт   твоего   предложения,   не  знаю,  как  тебе  ответить.
      -  А  как  ещё  можно  ответить?   Соглашайся  и  всё.    Мне  команда   нужна,  своя,  понимаешь?   Чтобы   я   знал,  что  рядом  люди,   которым   я  доверяю.
       -  Вот  об  этом  я  как  раз   и  думаю.  Ты,   Гена,   не  обижайся,   но  я   не  могу   быть  в  команде.  Ни  в  какой.  Я,  как  ты  знаешь,  всегда  был  сам  по  себе.  А  тебе  ведь  нужно   что,  чтобы   газета,   только   о  твоих  успехах  говорила.  Ведь  так,  признайся?
        -  Ну,  если   есть  успехи,  кто  же  их  замалчивать  будет.
        -  А  критику  в   свой   адрес   ты,  конечно,  не  допускаешь,  так    ведь?
        -  Вот   ты   к   чему.  Нет,  Виталий,  должен  тебя  разочаровать,  допускаю   я  критику  в  свой  адрес.  Даже,  как   не  покажется   тебе   странным,   приветствовать    буду,  Если  критика    не  злая,  не    против  меня   конкретно  будет  направлена,  а  против   тех  промахов,  которых  в  каждой  работе,  хоть  отбавляй.
 Теперь   уже   он,  глава  городской  администрации   Геннадий  Васильевич   Фролов,  или  просто,   для   старых   друзей -  Гена,   на  какое - то  время   замолчал,   раскручивая  в  разные  стороны  ручку   Виталия.  Хоть  и  недолгой,  но  томительной  была   для  обеих    эта    пауза.   Они  хорошо  знали  друг  друга.  Знали,  что  изменились   только  внешне,  немного  постарев,  но   характером   остались     в   основном  такими,  какими  были   в  дни  их  комсомольской  юности  на  заводе.    Виталий,  не  случайно   его  избирали   комсоргом,  был  прямолинейным   иногда  резким  в  оценке,  но  если  убеждался,  что    не  прав,  не  считал  зазорным,  это  признать.  Геннадий,  был    настойчив   и  терпелив  в  достижении  цели.  Поставит   её   перед  собой   и   обязательно,   чего  бы  это  ему  не   стоило,  добьётся   поставленной  цели.   Начинал   с  ученика   фрезеровщика,  у    Виталия   под  началом   ходил.  Потом,   окончив    политехнический  институт,  стал  подниматься  по  служебной   лестнице,  вначале    начальник   цеха,  затем  главный  технолог,  директор  завода.  И  вот,  уже   несколько  лет,  -  глава  городской   администрации. 
      -  Ну,  так  как,   принимаешь   моё   предложение?  -   снова  спрашивает   он,   сосредоточив     свой    взгляд   на  лице   Виталия.
      -  Куда   ж  я   денусь,   -  улыбается    журналист,     разводя  в  стороны   руки,  -  Если   и  критиковать  тебя  можно  и  под  твою  диктовку  не   писать,  то  считай,  что  мы  опять  в  одной   команде.  Только  я  как  был   в   нападении,    крайний  справа,   там   и  остаюсь.
        -   А   я   опять   займу   место   в  воротах, -  смеётся   Геннадий,  и   тут   же,   шутя,    и  вполне  серьёзно   добавляет,  -  надеюсь,   уж    кто-кто,    а  ты,    не  будешь   забивать    гол  в  мои   ворота.
Вот  так,  с  одной  стороны   несколько   неожиданно,   с  другой,  вполне   закономерно,   и  решилась   участь   корреспондента  областной  газеты   Виталия   Казакова.
     В  тот  день  они  ещё  часа  два   просидели   в  кабинете    Геннадия   Васильевича    Фролова.  Было  это  вечером,  рабочий  день  по  существу   давно  уже   закончился,  так  что,  ничто  им  не  мешало,  снова  окунуться  в  воспоминания,  да  заодно  и  поговорить  о  дне  сегодняшнем.
      -  А   жаль,  что  ты   ещё   не  издал    сборник  своих  стихов, -  снова   вернулся  к  этой   теме  Геннадий,  -  Ты  не  смотри,  что  я   технарь,  и    всё  больше  вопросами    канализации  и  водоснабжения      занимаюсь.  Я  к  поэзии   всю  жизнь  тянулся,  сам   не  писал,  не  дал  бог,  талант,  но,  к  примеру,   многие   стихи    Есенина    наизусть    знаю.  И  из  того,  что  ты   тогда   читал,  до  сих  пор  помню. 
  Он  поднял  руку,   останавливая   Виталия,  чтобы   не  мешал   вспомнить   его  стихи.   И,  действительно,   удивил,    прочитав  несколько    его    строк    написанных,    когда-то,  очень   давно. 
     -  Ну,  как,  хорошая  у  меня   память?  -  сказал  он,  довольный   произведённым    на    Виталия,   впечатлением.
Бутылка   коньяка   была   допита   до  конца.  Геннадий,  потянулся   за  второй,  но  Виталий   остановил  его: -  Всё,  мне  и  этого   слишком  много,  сердце  в  последнее  время  стало  побаливать.  Вот  бы   ещё    и   курить  бросить, да  никак  не  получается.   Я  обычно   ночами    сижу  и  работаю.  Кофе,  сигареты, -  без  этого   не  пишется.
Притушив   окурок   в  пепельнице,  поделился   задуманным,  -  Знаешь,  я  сейчас   над   книгой   работаю,  не  знаю,  что   из  этого   получится,  может  повесть,  может  просто  большой  рассказ,  дело  не  в   объёме,  понимаешь,  хочу  на   нашу  жизнь   посмотреть   и   с  Земли  и  с  Неба.
     -  Как   это, -   недоумённо   пожал  плечами  Геннадий, -  Ну,  отсюда,  с  Земли,  это   ещё   понятно.  А  с  Неба,  это   что,  с  того   света,  что  ли?   Нет,  Виталий,  ты  эту  мистику  брось.  Ты   лучше   стихи   свои    продолжай   писать,  они  у  тебя  здорово  получаются.   
После  этих  слов,  несмотря  на  возражения   Виталия,  Геннадий   всё   же   открыл   вторую   бутылку,  и  они  выпили   за   Серёжку  Есенина    и  за  всех   незаслуженно  забытых   великих  русских  поэтов.
        Виталий   не   стал  в  дальнейшем   злоупотреблять   дружбой   с  мэром   города.   На  работе,  в  присутствии  людей  обращался  к    Фролову    исключительно  по  имени  отчеству.  Они  сохраняли  между  собой    подчёркнуто    уважительные,   но   и    столь  же,   подчёркнуто  деловые  отношения.   В  первую  очередь  это  устраивало   Казакова,  который,   прежде  всего,  хотел  сохранить   своё   независимое    положение.   Геннадий  Васильевич   всё   правильно   понял,  решив,  что,    в  конце   концов,    так   действительно  будет  лучше  для  каждого.   
Газета,   которой   руководил   Виталий  Данилович    Казаков,   очень  быстро    стала    одной    из   самых   читаемых  среди  других  печатных     изданий.    Главный   редактор   стал  человеком   узнаваемым,   не  только  в  своём  городе,   но  и  в  области.  Его  довольно  часто  приглашали   на  телевидение.  Его   острые   публицистические   статьи,  подкупали  тем,  что  не   разносили  в  пух  и  прах,  что  вызывало  критику,  а,  прежде  всего,    показывали,   откуда   тянется   цепь  проблем.  Человек,   подвергавшийся  критике,  мог  высказать  и  своё  мнение   и,  чаще  всего,  в  конечном  итоге,  соглашался,  что   им  не  было  сделано  всё   возможное,  чтобы   исправить   положение.  В  газете,   которую  выпускал  Казаков,  не  было   закрытых   тем.  Подкупало   и   профессиональное   мастерство,   и   наличие   самой   достоверной   информации.  Постепенно   сформировался  коллектив   из  людей   талантливых,  любящих   свою   работу  и  где   для  каждого   авторитет    главного   редактора   был   непререкаемым.   Казалось,  так   будет   всегда.        Но,  всё   изменилось   буквально  в  течение   нескольких   дней.     Изменилось  в  корне,  потому  что  из  этой   цепи,  вдруг  неожиданно   выпало   главное   звено.   Виталий   Данилович  -  влюбился.  Влюбился  безумно,  безоглядно,  забыв  обо  всём  и  даже  о  своей   работе.  Он  всё  так  же   приходил   к  началу  рабочего   дня,  всё   так  же,  в  одно  и    то   же  время,  поднимался  по  лестнице.  Был  приветлив  со  всеми,  улыбался,  шутил,  не  забывал  поздравить   кого-то   с  днём   его    рождения,  следил  за  выходом  газеты.  Но  всё   это  уже  было  не  так  как  прежде.  Когда  он  улыбался   глаза  его  оставались    грустными,  разговаривая,   он  всё  чаще  смотрел  в  сторону,  словно  кого-то  ждал.  И  все   знали,  кого  он  ждёт,  о  ком  думает  каждую  минуту  и  уже  не  секрет   для  всех,  что  и  на  работу  он  теперь  приходит,  чтобы  там  увидить   её.