Знак судьбы. Вероника

      Пожар  большого   особняка,    лица    людей   в отблесках  затухающего  пламени,  пожалуй,     самое   яркое   впечатление   детства   которое  сохранилось   у     Вероники.  Было   ей   тогда   лет    десять.  Тоненькая   как   тростиночка,    в  силу   своего  физического   недостатка,   она  старалась   быть  незаметной   среди  детей,  избегая   общаться  с  ними   и  предпочитая   больше  находиться  дома.
Её  отец,  тот  самый   сельский   учитель,  Николай    Степанович    Ефремов,    в  эту  ночь  долго  не  ложился  спать.  Вероника    видела,  как  он   сидит  за  столом   и    что-то  записывает  в  тетрадь.   Перед  ним   лежали,  какие - то  книги,   которые  он  время  от  времени  перелистывал.  Заметив,  что    девочка     ещё  не  спит,   подошёл,  поправил    одеяло,  которое  наполовину   съехало  на   пол,  ласково  пожурил:  -  О  чём   это  мой  воробышек   задумался?   Почему   не  спишь?
От  ласкового  прикосновения   руки  отца    она    зажмурилась,     как   котёнок,  которого   погладили.   Ей   хотелось  сейчас   прижаться   лицом    к   жесткой   мужской   ладони,  и   пожаловаться,   что   мальчишки   на  их   улице    снова     дразнили    её    горбатой,   а   девчонки  из  соседнего   двора,   когда   она  хотела   с  ними  поиграть,  отбежали   в  сторону,  забрав  свои  куклы.  Но  она  знала,  что  не  расскажет  об  этом   отцу,  и  лишь  сильнее   прижималась  спиной   к  постели,  словно    хотела  раздавить  этот   проклятый    горб,  расплющить  его,  чтобы  он  исчез  навсегда.   И    хотя,  ничего  не  сказала,  но,  потому  как   смотрела   на  него,  учитель  понял,   о  чём   она   сейчас  думает.  Он  так  и  сидел   возле   дочери,  гладя  ее  по  шелковистым  тёплым  волосам   и  думая,  как    несправедливы  и  жестоки,  бывают   порой   судьбы  людские.  Так   и  сидел,  пока  она   не   заснула,   уткнувшись   лицом   в  его  ладони.
       Вероника   проснулась,   услышав,   как  хлопнула   дверь.  Подняла  голову,  посмотрела   в   ту   сторону,  где   сидел    отец,  за  столом  его    не  было.   Только  тетради   и   книги.   За  окном   вспыхнул   яркий   свет.   Она     вылезла   из  постели,  подошла  к  окну  и    вскрикнула   от    неожиданного   зрелища.  На  пригорке,  где   стояла  старая    усадьба,   было  видно  зарево  пожара.   Мимо  их  дома   пробежали   люди.  Все  торопились  туда,    где    сильней   и  сильней   разгорался  огонь.
Быстро  одевшись, она   вместе  со  всеми   бежала   в  сторону  охваченного  пламенем   особняка.   Когда   подбежала,  увидела,   как    из    дверей    горящего   дома    выскочил  её   отец   с  картинами    в  руках,   оставив  их   лежать  на    земле,    снова   попытался  проникнуть   сквозь  завесу   дыма  и  огня,  но,   на  этот   раз,   вынужден  был   отступить.
 В  сознанье   девочки    врезались    слова    ночного  сторожа,  что   без  нечистой   силы  здесь   не  обошлось.   И   уже   позже,   когда   прошло   несколько  дней   после   пожара,    она  напомнила   об   этом   отцу.
           -  Ты  же   пионерка,  а   спрашиваешь  о   таких   вещах,  -   укоризненно  покачал   головой   отец   и  посоветовал,   не  забивать  голову  всякой   чепухой,  а  садится,   и  делать  уроки.
Вероника    раскрыла   тетрадь,  взяла   ручку,  обмакнула  перо  в  чернильницу   и   снова,   вместо  того   чтобы   выполнять   домашнее   задание,  сказала:    -  Но,  я   же,   слышала,   как   сторож  говорил    про   какую-то   нечистую   силу.
             -  Мало  ли  что  он   говорил,  -  отец   её   снял   очки,   протёр   запотевшие   стёкла.  -  Испугался,  что   его   накажут,  за  то,  что   недосмотрел,   вот   и   говорил,   невесть    что.   А  ты,  давай   не  отвлекайся,   выполняй   задание.  Вон,   какую  кляксу   успела   поставить.
      И,  действительно,  пока   она  держала   над  тетрадью   ручку,  с  пера  её   упала   на  чистую  страницу   чернильная   капля.  Клякса     была  похожа   на  маленького   чертёнка,   который,   раскинув  в  стороны  тоненькие  ручки,   прыгал   на  одной   ножке.   Вероника    подумала,  что  если  бы  захотела,   вот  так  его   сама   нарисовать,  вряд  ли  бы  у   неё   получился  такой   забавный   и  смешной   чертёнок,  который,   к  тому  же,  если  долго  на  него  смотреть,  казалось,  начинал  ей   подмигивать. 
        -  Ну,  чего   уставилась   на  это   пятно,  бери  другую   тетрадь   и  будь  аккуратней, -  поругал    её    отец.   Сам  же  заменил  ей   тетрадь,  посоветовал   сидеть  прямо,  не  ссутулиться  и,  не  отвлекаясь   больше  ни  на  что,   делать  уроки.
Вероника   старалась  не  отвлекаться,  и  хотела,   как  сказал  отец,   сидеть  прямо   и  не  ссутулится,  только   не  от   неё   это  не  зависело,  как  не  выпрямляй  спину,  прямой    она    не  станет.  И  отец   это  знал   как  никто  другой,  но,  несмотря  на   это,    часто  ей   так   и  говорил: -  Не  горбись,  не  ссутулься.
  Возможно  говорил  так  специально,  чтобы   она   не   чувствовала  себя     жалкой    и  несчастной   калекой.  Отец   всё   называл   своими   словами.
     -  Ну   и  что  из  того,  что  у  тебя    горб?   Что,  ты  от  этого   перестала  быть  человеком?   Разве,  суть  человека   заключается   в  том,  какая  у  него  спина?  Ты  должна   быть  уверенной   в  себе.  Иди  прямо,  смотри  на  людей  прямо  в  их   глаза,  старайся  всегда,  когда  идёшь,  стоишь  или  сидишь,    выпрямляться.   Да,  это  нелегко,  для   тебя  особенно  трудно,  но  другого  не  дано,  если  ты  человек.   
         Так    говорил    отец,  привлекая  её  к  себе,  гладя   её    по  голове,  и  отводя  в  сторону   глаза,  чтобы  она  не  видела,   как    блестит   в  них   слеза.