Жили у бабуси, два весёлых гуся!

        Мама, наконец то, отвезла меня жить к бабушке, чему я очень обрадовался. Вскоре к бабушке привезли и брата Витю, и мы, очень даже довольные, стали здесь обосновываться жить - ведь сначала мы спали на полу. Своему сыну Вите дядя Игорь сделал очень симпатичную раскладную кровать. Потом мы вместе с бабушкой сделали мне у стенки топчан для меня. Он был, конечно, не такой красивый, но более удобный в эксплуатации. Витя, который сначала был очень доволен своей кроватью, тоже захотел такой же, как и у меня, топчан, но делать его было негде.
Вначале мы с Витей обследовали участок, на котором стоял дом, накупались в бочке с водой, стоящей у колодца и пропололи грядку с морковкой. Но вечером, перед сном, когда бабушка готовила ужин, нам стало скучно, и мы сидели на стульях, с унылыми лицами. Бабушка, узнав, в чём дело, рассмеялась. Ничего, сказала она. После ужина поиграете в догонялки, пообещала она. Мы с Витей налегли на ужин, нам не терпелось узнать, как это в комнате можно играть в догонялки. После ужина бабушка освободила стол и велела одному на стол забраться, а второму под стол лезть. Так вот, сказала она, теперь тот, который на столе, ловит того, который под столом, и мы начали играть и до того увлеклись, что бабушка кое-как уложила нас спать. Вот так вот! И такая игра бывает, и очень интересная!  И стали мы с Витей у бабушки жить - поживать. Скучно нам не было, а вот что делали, не помню, а о чем вспомню – расскажу.
До обеда мы с Витей были на хоз. работах, ну, т.е. пололи и поливали огород, ходили в магазин за продуктами, в основном за хлебом и молоком, а после обеда было наше время на наши игры.
Магазин располагался на соседней улице, у пристани парома, который ходил на противоположный правый берег, на речной вокзал, а идти до магазина,  было минут двадцать. Как-то раз, придя в магазин, мы увидели, что он закрыт на учет, а паром стоит у нашего берега. Ну вот, часть покупателей решила съездить на пароме в магазин у речного вокзала. Мы с Витей переглянулись и тоже поехали на пароме, ведь было очень интересно переплыть через реку. Приехав туда, мы купили вместо трех литров молока только один, ведь часть денег ушла на дорогу. Идя обратно домой, мы сочинили для бабушки сказку о том, что часть молока мы пролили по дороге. Однако бабушка не поверила в это, и мне пришлось признаться в содеянном и рассказать о нашем путешествии на пароме в город, и я был наказан за свою самодеятельность. Нет, теперь драть меня не стали, а было велено залезть в погреб  и целый  час сидеть там в темноте.
Я, маленько поныл, что там холодно и страшно, но лезть всё равно пришлось. Там было прохладно и сыро. Вместо окошек из погреба на улицу были установлены небольшие иллюминаторы с пароходов, и мне это очень понравилось, ну прямо как на подводной лодке капитана Немо. Мой небольшой страх перед погребом прошел, я открыл иллюминатор, перед которым уже находился Витя, видимо, с целью поддержать мой боевой дух. Я попросил его принести мне свечку и коробку спичек, что было моментально сделано. Я зажёг свечку, и в погребе стало очень даже уютно. Используя свою фантазию, я представлял, что нахожусь на корабле или на подводной лодке, со всеми вытекающими отсюда деталями, и так увлекся, что чуть не пропустил появление бабушки в люке погреба и едва  успел погасить свечку. Ну, как? - спросила бабушка, когда я вылез из погреба. Здорово! - ответил я, - как в подводной лодке! Бабушка удивлённо на меня посмотрела и рассмеялась. Может, ты опять туда хочешь, - сказала она. А я ответил, что очень. Бабушка думала, что я пошутил, а я-то говорил серьезно, и теперь у неё будет головная боль по возможному пожару от непогашенной нашей свечки в погребе.
А после обеда мы с Витей обычно играли во дворе. Когда было жарко, то мы с удовольствием купались в бочке с водой, что стаяла у колодца. Вода была теплая, приятная, и плескаться в бочке было здорово. Вначале я пускал в бочку Витю, потому  что  я был старше и больше,  и после меня воды в бочке оставалось мало. После нашего купания приходилось накачивать по полбочки воды, и однажды ведро оборвалось в колодец. Мы с Витей, сделали крючок, привязали к верёвке и пару часов ловили ведро. Ведро поймано, но оно очень тяжелое, но мы с Витей общими усилиями вытащили его. Что значит быть  вместе! Родного брата у меня не было, а Витя был мне как родной, вот только жили мы отдельно. Витя был младше меня на три с половиной года, но очень сообразительный, и мне приходилось всегда быть на высоте, чтобы он меня уважал. Как это обычно и бывает, когда мы были раздельно, мы скучали друг без друга, а когда были вместе, то частенько ссорились, доказывая, кто из нас прав.
Поскольку мы жили недалеко от  Омского аэропорта, то самолеты взлетали и садились над нами, а времени у нас было достаточно, и мне захотелось  посчитать самолёты, сколько и каких взлетело, и сколько село. Мы забирались  на наш сарай, ложились на крышу и считали. Когда бабушка узнала об этом, то возмутилась, что мы работаем шпионами, ведь так нельзя делать, возмущалась она, и мне приходилось доказывать, что самолеты не военные, не секретные и все их видят. Она согласилась с этим, но всё равно была недовольна этим нашим занятием. Когда самолётов не было, мы болтали обо всём и ни о чём и загорали на крыше. Я рассказывал Вите что-нибудь интересное, добавлял что-нибудь из своей фантазии, и получалось очень даже ничего, только Витя меня иногда и ловил на чем-нибудь  выдуманном, но мне почти всегда удавалось что-нибудь придумать в ответ.
По выходным и по вечерам, когда машин на нашей дороге из города почти не было, нас бабушка отпускала погулять на улице. Тут была постоянная компания мальчишек, для которой мы, «пришельцы», были вроде как, и не нужны и мы с Витей играли вдвоём. Особенно было здорово после большого дождя, когда канавы вдоль дороги наполнялись водой, и мы строили реки и пускали кораблики. Правда, надо сказать, что в прятки мы играли вместе с Островскими ребятами, так всем вместе было интереснее.
Но вот наступила жара, и в доме стало невозможно спать. И вот  наша любимая бабушка и тут придумала выход, предложила нам спать на чердаке. Мы были в восторге!
Как здорово! Там по ночам не жарко, и у нас свой собственный Вигвам появился. Мы с Витей набили старый пододеяльник сухой травой, положили его, как матрас, на  него свои подушки и были счастливы от этой нашей затеи. Днем там, конечно, было жарко, но после заката – красота. Вот только не помню, как мы с комарами боролись, наверно, мазью. А так ляжем, поболтаем и уснем.
А еще у бабушки жила охотничья собака Альф, ее привел когда-то дядя Игорь, когда свой частный дом продал. Собака была красивая и умная, коричневого цвета и очень ласковая. Мне надо было раньше про неё рассказать, да так не получилось. Мы с Витей каждый день её кормили и играли с ней. Бабушка, глядя на всё это, предложила нам теплую будку Альфу построить, чтобы он зимой  не мерз. Мы с энтузиазмом взялись за это, но досок не хватало. Тогда мы с Витей потихоньку от бабушки сходили на пилораму и попросили, что надо было. Будка получилась на славу, и дядя Игорь похвалил нас потом за работу, правда,  вход в будку он переделал.
Альф иногда отвязывался от цепи и носился по ограде, приводя в «порядок» грядки в нашем огороде, но однажды и к соседу справа перебрался, и там шуму наделал. Сосед, естественно, возмутился и прогнал нашего Альфочку  палкой, и очень грубо, и пришел он побитый и хромой. Мы с Витей возмутились и  решили отомстить этому паршивому соседу за такое.
 В огороде у нас росла валерьяна, мы её сорвали и вечером корень её подвесили на крышу соседа. А ночью мы слушали заунывные голоса соседских котов и кошек, собравшихся на ночной кошмарик на крыше соседа. И какие были голоса! Мы давились от смеха, уткнувшись в подушки, и даже побаивались, что нас тоже услышат. В конце концов, дядя сосед даже бабахнул из ружья пару раз в воздух, но коты подумали, что это сигнал на антракт и минут через пятнадцать продолжили концерт с новой силой. Ну, а мы с Витьком потом  уснули, сморенные нашим смехом и наступающим утром. Днем, дернув за веревочку, мы потихоньку извлекли валерьяну с крыши соседа, чтобы коты  совсем  соседей не замучили.  Ну, а что до нас, мы-то с Витей и днем можем выспаться.
Вот так прошло лето, и мы с бабушкой Юлей пошли записывать меня в школу. Школа находилась далеко, в трех километрах от нас,  в поселке у шубноовчинной фабрики. Пока мы шли туда, мне показалось, что прошла вечность, ведь прошли примерно три километра. Меня определили в 4-й А с классным во всех отношениях учителем Михаилом Романовичем. Прошли, как и положено было, перекличка и первый звонок, однако приходил я теперь в школу один, т. к. бабушка считала, что я человек самостоятельный и должен действовать сам, и мне это прибавило духу! Я самостоятельный!
Когда наш класс зашел в кабинет и стал рассаживаться, то я захотел сесть подальше от учителя и ждал, когда все рассядутся, однако Михаил Романович глянул на меня и посадил на первую парту, перед собой, с симпатичной, спокойной и приветливой девочкой, Танечкой Холод. Мы дружелюбно улыбнулись, посмотрели друг на друга, как старые друзья, и жизнь пошла своим чередом.   
С помощью Танечки я познакомился с остальными ребятами в классе и быстро вошёл в коллектив. Михаил Романович, как опытный преподаватель, интересно проводил занятия, и я учился я с большой охотой, т.к. хотелось перед учителем выглядеть знающим учеником. В конце сентября М.Р. задал нам составить альбом с засушенными листьями деревьев и кустов, которые растут у нас в поселке  -  создать гербарий. Я с энтузиазмом взялся за дело, обошел весь наш поселок, набрал много листьев и с помощью учителя по биологии подписал, чьи это листики пришиты в альбоме. Альбом вышел большим и красивым, и я занял первое место в этом задании в школе. Мелочь, скажете вы. А я ведь, трудился две недели, познакомился с растениями, узнал, как они называются, и к тому же с поселком познакомился.
        Таня была очень начитанной девочкой, была записана в школьную библиотеку и меня туда пригласила записаться. В библиотеке я долго выбирал книжку, а потом взял первую попавшуюся, с дельфином на обложке, и мне, как оказалось, не интересную. Читал я её долго и нудно, а потом пришел в библиотеку, сдал и хотел уйти ни с чем, больно уж мне это чтение не понравилось. Однако наша библиотекарша, Марь Ивановна, всё это наблюдавшая, предложила мне интересную,  по её словам,  книжку – «Пещерный человек» и «Борьба за огонь». А я, придя домой  зачитался ею. И потом Марь Ивановна давала мне интересные книги, и я стал настоящим читателем.
То, что школа была  далеко, к этому я быстро привык и быстро добирался до неё.  А однажды, в начале зимы, резко потеплело, дождичек прошёл, снег подтаял, а потом похолодало, и земля превратилась в настоящий каток, и когда я пошёл домой, а учились мы во вторую смену, было уже очень темно и очень скользко, но мне было очень интересно по такой дороге добираться. Ну, прямо как каскадер!
       А на следующий день, придя на занятия, мы узнали, что Михаил Романович поскользнулся, упал и сильно ушибся. Занятия у нас провела завуч. После уроков несколько учеников нашего класса пошли проведать нашего классного во всех отношениях учителя. Завуч дала нам денег, мы зашли в магазин, купили всё повседневное, как то: хлеб, молоко, а продавщица, узнав кому и зачем мы всё это покупаем, молча притащила нам килограмма два хороших яблок из подсобки. Берите детки, - сказала она, -пусть дядя Миша поправляется. Вот с  каким уважением относились к нему в посёлке.  Дом его располагался не так уж далеко от меня, а во дворе сидела огромная овчарка. Мы постучали в калитку. Вышла пожилая женщина, и, привязав Мухтара, проводила нас в дом.
       В доме была скромная обстановка, в углу висели иконы,  на видном месте, как обычно, висели фотографии родных, а в центре большая фотография красивой женщины с маленьким ребенком. Михаил Романович, сильно прихрамывая, напоил нас чаем со вкусными пирожками и всяческим вареньем, расспросил, как дела в школе и попросил не подводить его и учиться на отлично, а мы пообещали ему так и сделать. Когда мы выходили обратно, было уже темно, Таня вопросительно посмотрела на меня, я, молча, кивнул головой и пошел провожать её до дому. По дороге Танечка рассказала мне, что Михаил Романович родом со Смоленщины, там действовали партизаны, а фотография той женщины - это его жены и дочки, расстрелянных немцами, как заложников, за действия партизан. В Омск он приехал с однополчанкой, которая живет рядом, но он живет один, сохраняя свою любовь к жене и дочке. Вот Таня шла и рассказывала, а у меня кровь в жилах холодела от услышанного. Такое, конечно, мы и в кино видели, а тут всё случилось с нашим Михаилом Романовичем.      
       Безысходность того дня  я запомнил на всю жизнь.Но подошел Новый год. У школы стали готовить снежный городок. Школьникам всех классов отвели свою территорию, и они строили по своей фантазии городки во время уроков. А я умудрился заболеть простудой, и был с температурой под 38 к вечеру. Бабушка Юля поддерживала мой боевой задор. Придя со школы с температурой, я лечился, прогревался, потел под одеялом, а утром у меня была нормальная температура. И вот последний день. Мы всё заканчиваем, заливаем  водой, и, придя домой, у меня уже температура под 40 подскочила. Я ничего не помнил, отключился на тот вечер, а утром опять была нормальная температура, но в школу я уже не пошел все-таки, бабушка не пустила, дня два лежал в постели, лечился, а там и каникулы наступили. Так что я на своей горке в школе так и не покатался.
        Итак, каникулы. Я поправился,  и мы с Витей носимся на улице целый день. Красота! Уроки не надо делать. У нас также было увлечение собирать этикетки  со спичечных коробков. Мы их отпаривали  и собирали. А тут дядя Игорь принёс бабушке со своей работы синюю изоленту, так, на всякий случай, замотать что-нибудь, а в магазинах её не продавали, был большой дефицит. Ну, я, недолго думая, подмотал ей свою клюшку и пошёл играть на улицу в хоккей. Ребята увидели ленту на клюшке и прицепились, откуда, мол. Ну, а я возьми да ляпни: Дядя притащил с работы. А сосед Гена уговорил меня поменяться – мой моток синей изоленты на большую кучу спичечных наклеек. Притащив наклейки домой, я, сдуру, похвастался бабушке и показал наклейки, такие они были красивые! И что тут было! Я бабушку никогда такой сердитой не видел! Как она разошлась! Как давай меня ругать! Да дядю Игоря с работы за ворованную изоленту могут выгнать и в тюрьму посадить! Тогда я бегом собрал все этикетки  и кое-как  обратно поменялся с Геной. И у меня от этого осталось такое страшное впечатление, что я дядю Игоря мог в тюрьму посадить!  А ведь в прошлые времена за горсть зерна и сажали! Когда дядя Игорь пришёл нас проведать, я всё это с большим волнением ему рассказал, но тот меня успокоил. Меня, конечно, с работы не выгонят и не посадят за этот моток, - сказал дядя Игорь, - но болтать об этом мотке всё-таки не надо.
        Пока я учился, жизнь у меня проходила примерно так. Я рано вставал, уходил в другую комнату от спящего Вити и делал уроки. Потом бежал в магазин за молоком и хлебом, а потом летел в школу, всегда почему-то немного опаздывая. Михаил Романович сначала ворчал на меня немножко, но потом привык, что самый далеко живущий ученик всегда опаздывает. Ну, а мне этот ежедневный марафон до школы помог стать настоящим стайером. На температуру в воздухе я, конечно, не смотрел и однажды, когда она опустилась к минус тридцати, один прибежал в класс.   Михаил Романович очень обрадовался моему появлению. Садись, пожалуйста, - сказал он, - сейчас позанимаемся! А я представил, что все четыре урока я буду отвечать ему уроки, и мне стало плохо. Михаил Романович, заметив это, заулыбался. Не волнуйся, Коля, - сказал он, - сегодня я буду только рассказывать, а ты слушай. У меня отлегло от сердца. Я уселся и стал слушать, и записывать тоже, ну, как это было потом, в институте. Вот так я стал студентом в четвёртом классе. Все дни, пока были холода, я приходил в школу и с большим удовольствием слушал своего учителя, и полюбил его ещё больше.
        Снегу после Нового года выпало много, и физкультуру у нас стали проводить на лыжах. Раньше я на лыжах не катался и сейчас их осваивал. С палками бегать меня никто не научил, и я на своих стайерских ногах с успехом носился и так, занимая первые места. Однако на соревнования меня не взяли, сказали, что обязательно надо с палками. Я, обидевшись, все же пришел на соревнования, а  Михаил Романович вступился за меня, и я, к общему удовольствию моему и класса, и я занял второе место в соревновании одногодков.
Но вот пришла весна, и у приятеля моего, Мишки-цыгана, сестра собралась замуж.
В нашем посёлке жили и оседлые цыгане, и Миша был из такой семьи. Он пригласил всех желающих  ребят на свадьбу своей сестры, а меня лично, поскольку он был мне симпатичен, и мы немножко дружили. С детей подарков молодоженам не требовалось, и в воскресенье Миша зашел за мной, и мы отправились на свадьбу. Цыгане были в национальных костюмах, и всё было организовано очень красочно. Для организации ребятишек была выделена пожилая цыганка, которая нас угощала за отдельным столом. Все угощения не помню, но мне очень понравился шашлык, которого я съел не знаю сколько. Мы смотрели со своего стола на общее веселье и радовались за таких красивых молодых. Когда Миша на следующий день спросил меня, как понравилось  угощенье, я сказал, что мне очень понравился шашлык. Да! - сказал Миша, - упитанный был соседский Шарик, - а меня чуть не вывернуло после таких слов. Всё-таки цыгане - есть цыгане.
Но учебный год закончился, класс сфотографировали на память, вот посмотрите. Мы разбежались на каникулы. Витю к тому времени забрали домой, наверное, потому что у него братик родился, а может по другой причине, и я у бабушки гостить остался один.
За зиму я стал более - менее самостоятельным, и, поскольку школьная библиотека была летом закрыта, то поехал и записался в библиотеку им. Крупской у речного вокзала. Зайдя туда, у меня глаза разбежались, столько там было книг! И там была своя, необходимая всем читателям Марь Ивановна, и я к ней в подопечные  попросился, и она с ласковой улыбкой согласилась. Сначала я читал чисто приключенческие книжки типа романов Майн Рида, а потом мне стали предлагать и фантастические произведения, которые тоже я читал с удовольствием. С этого момента я фантастикой и увлёкся. Но особенно мне тогда запомнились книжки Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок», я был в полном восторге. Потом я попросил папу достать мне прочитать  книжку «Граф Монте-Кристо» и с упоением её прочитал. Попозже с ней познакомился и Бобик, и хорошенько её потрепал.
Кстати о новом Бобике. Бабушка Юля очень любила животных и частенько подбирала брошенных и больных, а потом отдавала или отпускала. Ну, так вот, Бобик. Это был маленький щенок с перебитой лапкой, сидящий у магазина, и бабушка его подобрала. Чтобы мне было веселее на чердаке, я его туда и взял. Мы с ним играли, когда я не читал книжки. Видимо, Бобику не понравилось то, что я читаю, и он расправился с двумя томами того самого Графа, аж листочки полетели по всему чердаку. А я неделю сидел и склеивал эти книжки, и попросил отдать подросшего Бобика кому-нибудь, что и было сделано.
Витя иногда появлялся на недельку, и мы с ним поехали до библиотеки, потом зашли в магазин, купили продуктов, и мне сдали лишних десять копеек. Мы решили     что-нибудь купить, а что? Походили, посмотрели, и на глаза попались сигареты «Памир», которые так и стоили. Приехав домой, мы забрались на чердак и закурили, закашлялись,  у Вити скоро округлились глаза, и  он потушил сигарету, а я мужественно дотянул до конца. Какая гадость! - было наше общее мнение, и мы выбросили эту пачку.  Витя больше не стал курить вообще, а я  иногда брал хорошие папиросы, которые стоили подороже и были ароматные.
Гуляя  на улице, я уже стал выбираться с ребятами и на реку, на Иртыш. Мы носились по зарослям ивы, росшей на берегу, жгли там костры, загорали. У всех ребят, был нормальный, коричневый загар, а у меня красноватый, как у индейца, причем я сгорал гораздо быстрее остальных ребят. Но компания собиралась не всегда, и тогда я шёл на реку с нашей собакой, Альфом. Придя на берег, я отпускал её с поводка, и она носилась по пляжу, но далеко не убегала. Когда я читал книжку или просто валялся и загорал, он ложился рядом и дремал. Купались мы вместе и играли в воде, с шумом и криками.
Однажды, когда я плавал недалеко от берега, у меня судорогой схватило ногу, и я стал тонуть. Альф, увидев это, подплыл ко мне, схватил за руку и вытащил на берег.
Вытащив, он поднял такой вой, что сбежались люди и меня успели откачать, ведь я только что воды наглотался. Так что Альфочке нашему, большое-пребольшое спасибо. 
И еще что трагическое мне запомнилось в это лето. У речного вокзала столкнулись прогулочный речной трамвай и судно на воздушной подушке, «Ракета». Трамвай перевернулся и утонул, а «Ракету» просто отбросило, сломав подводные крылья.
На трамвае утонуло много людей, в основном тех, кто был внутри. Потом трамвай вытащили с фарватера и бросили на берег между лесопилкой и левобережным пляжем, и наши мальчишки его облазили. Решил посмотреть и я. Снаружи было всё как обычно, а забравшись внутрь, я представил, как это случилось, как утонули бывшие тут люди, и мне стало жутко до ужаса, и я поскорее выбрался наружу.
Лето заканчивалось, меня должны были забрать домой, и напоследок я решил сделать «подарок» зловредному соседу справа, на которого имел зуб не только я, но и другие тоже. Купил большую, килограммовую пачку дрожжей, размельчил их, и в ночь перед отъездом, как партизан, ползком, пробрался до соседского туалета и высыпал туда дрожжи. Потом, недели через две, бабушка, узнав от меня, что это я сотворил, рассказала мне, как всё было. Дня через два после засыпания дрожжей в туалет соседи справа, выйдя утром во двор, увидели жуткую картину. Из туалета, находящегося в центре участка того соседа, вылезла большущая пенистая лужа фекалий и залила у них половину грядок.  Сосед бросился спасать положение, но было уже поздно. Туалет изрыгал пены всё больше и больше, вонища стояла ужасная. Наконец, к обеду, приехала ассенизаторская машина и откачала эту вонючую жижу. Сосед набросился на бабушку, крича, что это сделал я, а  она его отшила, сказав, что меня давно нет у неё, и уехала от этой вони в город.  Ну, а что пережили соседи за эти полдня, представить нетрудно. Вот так  и закончился мой этап начального образования и моей кочевой жизни.
         Теперь я буду жить дома, правда, в другом месте, у Барановской бани, на 6-й линии. Наш небольшой, двухподъездный, трехэтажный дом стоял напротив такого же дома, среди деревянных бараков, между Барановкой баней и Хитрым  рынком, недалеко от кочегарки и детского сада. Во дворе, как обычно, была песочница, и были посажены кустарник и деревья, в общем, был довольно уютный двор. Новая квартира мне понравилась. Она была на верхнем, третьем этаже, и никто над тобой  не будет топать ногами, но только комната была одна, а не две. Комната была светлая, два окна, на юг и на запад, правда, летом там было жарко. Была кухня с баллоном для газа, и объединенные  ванна и туалет. В общем, жить было можно.
Мама мне объяснила, что с папой мы расстались, ну, т.е. разошлись, квартиру нашу на Пархоменко разменяли, и мы с мамой будем жить здесь. Я всё это воспринял очень спокойно, ведь и раньше фактически я жил с мамой. Мама сказала, что папа будет жить недалеко, и если я захочу, то она проводит меня к нему в гости, но у меня такого желания не было, ведь я привык жить с мамой. Мама принесла мне почитать очень интересную книгу -  «Приключения Ходжи Насреддина» и я ей и зачитывался, и она стала одной из моих любимых книг на всю жизнь.
Но на улицу я выходил, конечно, а там была приличная мальчишеская компания, примерно одного возраста. Меня обсмотрели и выдали мне кличку – Белоголовка, за мою выгоревшую за прошедшее лето голову. Обычно ребята дают короткие, но содержательные клички, а тут вот такая длинная получилась. Впрочем, они и не ошиблись, ведь в дальнейшем вам, милые дамы, можно будет со мной захмелеть и без вина. Шутка, скажете вы. Но ведь в каждой шутке есть доля правды. А кто проверил – убедился. Можете у них спросить.