семвализмам паражьдины фсе дышыщыи

(под ред. Е. Смородина)

Его не волновало зарождение жизни на земле. Он не был внимателен к выбору слов и модным тенденциям в моде мировых модников. Вы могли видеть его лик из лучевых трубок или слышать голос из сеток. В обычной жизни он был точно таким же. Ветер обдувал его проплешину свежими тактичными порывами, луна светила своим светом даже в полдень, озаряя его путь через поляну. Грибы и травинки млели от непосредственной близости с создателем хлорофилла. "Создателем, но и созидателем", - поправил он их. Никто не мог переубедить его. Многие пытались. Он не любил споры и ссоры - ведь все противники в час хворы пришлют сестер и жен к дверям его хижины за советом и рецептом. Он знал, знал каждую клетку их организма. Внедряя свой разум в их тела, он находил точки соприкосновения с миром. Никто этого не понимал. Но слово "одиночество" в его словаре отсутствовало. Может, потому, что никакого словаря у него и не было? Была лишь тень. Тень сердца. Он знал, что час оконечия благоуханий наступит всенепременно, растопив плавкое терпение жестокостью мига. Он понимал, что последние часы его блужданий скоро шаровой молнией согреют его лопатки. Он не был рад - альтруизм был не совсем его жизненной гранью, его фацетом, стезёй. Но там, в зелени листвы, в тени осин, он чувствовал этот язык, чувствовал его, как собаки, кошки и прочие тортилы из рассказов Бианки, но без мании преследования, коей не были обделены даже малейшие из персонажей Виталика. Он собирал банки. Но не чтобы продать, но выбросить в урну. Осенней грозой он пришел к дому, но того уже не было. Его ждали руины. Но он не заплакал. Он развернулся спиной к умиротворению, встретя страх носом и глубоководным прищуром. Его взяли под руки и посадили в фургон. Заставили постоянно выходить на всеобщее обозрение напару с престарелой блондинкой, боящейся даже черники. Но он черпает вдохновение в помощи. Он хотел бы уехать домой, но теперь он-селебрити. Он хочет покоя, а получает заказ на очередную книгу. И все только потому, что вы этого хотите, плевав на "любимого" автора. Суки вы.