Старый дом. Повесть. Часть 4-я

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ



1. Конец лета.

Жизнь в поселке шла своим чередом. Чем занималось взрослое его население, было по-прежнему непонятно, дети же продолжали резвиться и играть на его асфальтовых дорожках. Лето как-то незаметно перевалило за половину. Подошел к концу июль, наступили первые дни августа. Летние ягоды в лесу кончились — но зато вовсю шли грибы, и  местные жители, вооружившись пакетами и корзинками, иногда целыми семьями отправлялись в дальний лес за шоссе.
Лето в этом году выдалось жаркое, первые признаки осени начали появляться рано. Уже в первые дни августа некоторые листья на деревьях начали желтеть и сохнуть, и, что совсем удивительно — даже падать на землю. Уже то тут, тот там, среди травы или на дорожках, можно было видеть эти  признаки окончания лета. Конечно, в основном все было по-прежнему. Сразу за оградой поселка стеной стоял густой лес, в огородах и палисадниках по-прежнему было полно зелени.
Для детской половины поселка здесь по-прежнему было раздолье. Детская площадка каждый день оглашалась веселыми криками, оттуда слышался стук мяча, свист скакалки,  резвый топот детских ног.
Вот и в этот день на площадке снова собралось порядочно молодого народу. Наигравшись, все снова сели отдохнуть. Начались обычные детские разговоры — и скоро снова речь зашла о старом доме.
— Интересно, а в тот дом кто-нибудь сходил? — спросила вновь все та же девочка.
— Да, а как теперь туда пойдешь? — ответил ей старший мальчик, — Туда теперь никак не заберешься.  Все время теперь кто-то живет, вечерами все время окна горят.
— А кто это такие — кто-нибудь узнал? 
— А кто их разберет!.. — ответил другой мальчик, — Может быть, старые хозяева приехали. А может быть — воры. Залезли себе в чужой дом — и живут. Кто их разберет!..
— Неужели так никто и не знает?..
— А как узнаешь?.. Странные они какие-то… Ходят сами по себе, ни с кем не здороваются, никого не замечают. Вечерами сидят на кухне и ведут какие-то глупые разговоры. Ничего не разберешь, хоть убей — мы под окнами сидели, слышали.
— Может быть, им и нет никакого дела до нас? И мы можем преспокойно залезть к ним на чердак и взять керосиновую лампу?.. — предположил какой-то мальчик.
— Может быть, не обращать на них никакого внимания? Пусть себе сидят на кухне и разговаривают!..
Эта идея всех очень увлекла. Забраться на чердак дома, не обращая никакого внимания на этих странных приезжих, казалось вполне реальным. Снова стали обсуждать детали предстоящего похода. Скоро план был готов. Как и в прошлый раз, решили идти в сегодняшний же вечер. Снова придумали все и про фонарик, и кто первый полезет на крышу, и кто будет держать лестницу. Рискованное предприятие снова всех захватило. Разошлись возбужденные, в предвкушении вечера…

Коленька с Витей после площадки снова отправились «путешествовать». Любимое их место было на краю поселка, за гаражами. Там, среди редких деревьев, была выкопана землянка, в которой можно было здорово прятаться. Дети проводили там иногда целые дни. Кроме того, и в самих гаражах было очень интересно — между ними можно было бегать,  залезая на их крыши. Поблизости от гаражей находилась большая свалка. Она заросла крапивой, репейниками и иван-чаем, и над ней всегда вились большие зеленые мухи. Здесь было множество самых интересных вещей. Так, недавно дети нашли здесь большой автомобильный аккумулятор, который, как известно, может служить прекрасным источником свинца. Свинцовые пластинки были извлечены, обработаны, переплавлены на костре — и это оказалось целым приключением как для Коленьки с Витей, так и для некоторых других мальчиков. Сразу за свалкой находилась большая поляна, на которой в траве росло множество самых удивительных цветов.  Здесь были и  сиреневые колокольчики, и розовые зубчатые гвоздики,  и высокие душистые  ромашки, и еле заметные в траве незабудки, и еще  другие цветы, которых дети даже не знали названия. Среди травы и цветов здесь всегда прыгали резвые, с длинными коленчатыми ногами, самых разных размеров кузнечики.  Коленька очень любил проводить здесь время, собирая цветы и ловя ладошкой кузнечиков.
Наигравшись в землянке и около гаражей, мальчики отправились по домам. Дома у Коленьки было еще одно занятие, которое он нашел себе совсем недавно. Наблюдая в траве гусениц, и то, как они окукливаются и потом из них выходят бабочки, он решил поставить дома небольшой опыт. Найдя  самую большую и красивую гусеницу, он собрал  побольше травы, на которой она жила,  и поместил ее вместе с травой в стеклянную банку, которую поставил у себя на веранде. Через несколько  дней гусеница действительно окуклилась, и ее кокон, как странная большая капля, повис на травинке. Теперь внутри этого кокона происходил какой-то таинственный невидимый процесс. Мальчик каждый день заглядывал в банку и наблюдал неподвижный кокон — а чтобы появившаяся бабочка невзначай не улетела, завязал отверстие банки марлей.
Было и еще одно обстоятельство в его жизни, которое  придавало для него совершенно особый колорит этим дням. В этом году ему исполнялось семь лет, и с этой осени он должен был идти в школу. Но самое необычное было другое — в школу он должен был пойти уже не здесь, а в Москве. И вообще, судя по разговорам родителей, они больше не будут жить здесь, а переедут в Москву. Эти разговоры вызывали в мальчике какое-то необычное и сильное чувство. Конечно, он не знал ничего про Москву, кроме того, что говорили о ней взрослые — и все-таки ждал этого переезда, это событие было для него привлекательным. Вместе с тем он чувствовал и тревогу, связанную с тем, что прежний порядок жизни подходит к концу, и начинается что-то новое, неизвестное. Ведь, в конце концов, это были его родные места, единственное, что он в своей жизни знал. Здесь каждый уголок, каждая травинка в лесу были ему знакомы. И вот, теперь придется отсюда уезжать. Как-то там все сложится, как-то там все будет, на новом месте?.. Вот такие, или примерно такие чувства владели мальчиком — и, когда он вспоминал о предстоящем отъезде, это его и радовало, и привлекало, и тревожило.

А в старом доме на окраине поселка по-прежнему текла своя тихая и незаметная жизнь. После рассказа Лены все обитатели дома как-то немного приуныли. Эта история из совершенно незнакомой для них области жизни, и к тому же с печальным финалом, подействовала на них «расслабляюще». Пожалуй, лучше всего их состояние могло бы быть выражено словами разочарование, апатия. Даже отчаянные усилия Иванова и самой Лены не могли сгладить этого неприятного впечатления, и в старом доме, где обитали четверо друзей, как бы в самом воздухе повисла тоска.
Приезжие по-прежнему гуляли по лесу, беседовали друг с другом и проводили время внутри и во дворе дома — но их существование здесь как бы утратило всякий смысл. Они оставались здесь как бы «по инерции». Три главных рассказа уже прозвучало — и единственное, чего они еще могли здесь ожидать, так это рассказа Иванова. Но Иванов ходил что-то уж слишком веселым и спокойным — так что от его рассказа, в смысле каких-то серьезных жизненных проблем,  вряд ли можно было чего-то серьезного ожидать.
Тем не менее, в таком состоянии провели здесь еще два дня. Это время в жизни  обитателей старого дома было довольно странное. В их характерах появилась как бы большая углубленность в себя и молчаливость. В последний день, например, вообще друг с другом почти не разговаривали. В этом не было отчужденности, или вражды — но, скорее, какая-то отрешенность и внутренняя сосредоточенность. Каждый предпочитал теперь быть «сам по себе», и при этом  каждый про себя как бы что-то обдумывал.
Разговоров об отъезде, однако, пока не возникало. Может быть, наши друзья просто привыкли к старому дому, и уже не хотели отсюда никуда уезжать?.. Во всяком случае, они пока никак не проявляли этого желания. Иванов спокойно ходил по дому, как ни в чем не бывало. Виталий сидел в комнате и листал старые журналы. Игорь еще пару раз сходил в церковь (ту самую, в соседнем городе) — но о своих впечатлениях больше никому не рассказывал. Лена и прежде была довольно замкнута — а теперь совсем замкнулась и ушла в себя. Она как бы все еще пыталась что-то обдумать и понять. Но и она пока еще не заводила речь об отъезде.
В целом друзьям, конечно, пожили здесь уже вполне достаточно. Они вместе провели здесь уже больше недели. Но из их жизни исчезло как бы представление о стремлении к чему-то, о цели — и они готовы были просто все оставаться и оставаться там, где они уже оказались. Удивительно то, что в этой странной жизни они начали даже находить что-то привлекательное. Они будто бы жили всегда в этом старом доме, и их ничто в мире не ждало и отсюда не тянуло — ни семьи, ни оставленная работа, ни Москва. На них как бы начало действовать само очарование этого места. В таком состоянии прошли эти два дня. Но это, конечно, не могло бесконечно продолжаться.


2. Последний разговор.

Вечером второго дня все собрались в большой комнате. Комната была довольно уютная, в ней общими усилиями был наведен относительный порядок. Горела настольная лампа, ярко освещая стол и оставляя уютный светлый полукруг на стене.
Все расположились кто где — Иванов на старом потертом стуле, Виталий — на своей застеленной кровати, Игорь и Лена устроились на длинном диване,  стоящем у противоположной стены комнаты.
Некоторое время уже шел о чем-то разговор. Наконец, он коснулся главной темы — перспектив их пребывания здесь и возможного скорого отъезда.
— Мне кажется, что наше пребывание здесь теряет всякий смысл, — вздохнув, сказал Виталий, — Последние два дня уже прошли… как-то странно. До сих пор было хорошо, но теперь… мне кажется, что нам уже скоро нужно уезжать. Сколько еще мы можем провести здесь, и главное — зачем?..
  — Но мы еще не выслушали рассказ Иванова, — весело сказала Лена (она уже совсем оправилась от своего собственного рассказа и выглядела даже как-то особенно игриво и весело).
— Ну так он же, наверное, не будет заставлять нас ждать!.. Сегодня расскажет — и дело с концом, и завтра можно будет ехать!
Все с вопросом взглянули на Иванова. Но он пока молчал.
— Вы знаете, странное дело — но мне вот почему-то не хочется  уезжать, — сказал вдруг  Игорь, — Мне эта обстановка… почему-то нравится. Честное слово, так бы и оставался здесь, так бы и провел здесь, может быть, еще неделю.
— Но ты же прекрасно знаешь, что это невозможно — и в первую очередь для тебя, — серьезно сказала Лена, — Еще я, Виталий — куда ни шло, а тебе нужно домой ехать…
— Я знаю… — грустно сказал Игорь, — А все-таки было бы  неплохо!
— Нет, к сожалению, мы все понимаем, что нам скоро отсюда  ехать, — повторил Виталий, — Хорошего понемножку… Все хорошее всегда конается….
— Я так сжился с этим местом, что даже о нем стихи сочинил, — продолжал Игорь.
Это известие вызвало некоторое оживление.
— Стихи? Какие? — спросила Лена.
— Про нас… Про то, как мы сюда приехали...
Лена весело засмеялась.
— Вот интересно! Ты нам расскажешь?
Игорь смутился и принялся отказываться.
— Да ну… Я же не настоящий поэт… Это все так, игрушки…
Но Иванов и Виталий тоже проявили интерес.
— Нет, если у тебя есть стихи, то расскажи, — сказал Иванов, — Нам всем это будет интересно.
Игорь пробовал еще отнекиваться.
— Зачем же ты нам сказал? — вступил Виталий, — Теперь мы не отстанем.
«Молодой поэт», наконец, смирился.
— Ну хорошо. Как же это там… — стал он вспоминать, — Сейчас, сейчас… Я только в уме сочинил, а не записал. Как же это…
Наконец он вспомнил, встал, приосанился, сделал серьезное лицо и стал читать.

Мы все много на своем жизненном пути повидали,
Наши души устали и зачерствели  от ран...
Но, наконец, нам внезапно протянул руку помощи
Наш старый добрый школьный друг Александр.

— По-моему, с рифмой какие-то проблемы... — заметил Виталий.
Игорь вдруг закашлялся и остановился..
— Да ну, все это несерьезно, — смущенно махнул рукой он, — Не хочется даже и читать... Правда, там есть еще один куплет. Но все это настолько грубо, по-дилетантски, что, право, не стоит никакого внимания…
— Куплет? — весело переспросила Лена, — А что, есть еще и припев?.. 
— Ну да... — смущенно взъерошил волосы Игорь, — Там есть два куплета, и к ним один и тот же припев. Но все это настолько несерьезно, что, честное слово!..
— Почему же? — перебил его Виталий, — Нам всем очень интересно!
— Давай, рассказывай скорей второй куплет! — требовательно сказала Лена.
— Или лучше припев! — подхватил Виталий.
— Да, лучше припев, — покорно вздохнул Игорь, — Он самый легкий. Кроме того, в нем есть рифма, а во втором куплете совсем нет рифмы.
— Ну что же, мы внимательно слушаем тебя, — игиво заметила Лена.
— Вот он. В нем всего две строчки, очень легко запоминается.
И Игорь с чувством продекламировал:

Наш старый дом, наш старый дом,
Нам хорошо живется в нем.

— Чудесно! Замечательно! — захлопала в ладоши Лена, — Я никогда ничего подобного не слыхала! Это так грациозно, мило!.. И главное — сколько смысла!..
Поэт смущенно потупился.
— Я счастлив, сударыня, что Вам понравилось. Всегда рад стараться Вам угодить.
— Как это замечательно! — продолжала восхищаться Лена, — Да у нас тут полон дом настоящих талантов! Мы можем устроить настоящий поэтический вечер!
— Но Игорь еще не рассказал нам второй куплет, — вмешался в беседу Виталий, — Припев к нему, насколько я понимаю, тот же...
— Да ну... я не хочу... — смущался и скромничал Виталий, — Мне кажется, он совсем неудачный...
— Но припев мне, по крайней мере, понравился, — вступил в разговор Иванов, — Мне кажется, он очень точно передает обстановку.
— С этим я полностью согласен, — подхватил Виталий, — Сразу чувствуется, что это точно про нас!
— Ну что, будем мы слушать второй куплет? — грозно спросила Лена.
— Да нет... я еще не готов... Вот если еще немного подправить, немного подумать...
— Ну ладно, — энергично сказал Иванов, — ты пока давай еще немного подумай — а мы тут тем временем все-таки попытаемся решить наш главный вопрос — что же нам всем вместе дальше делать?
Все снова стали серьезными. Слово опять взял Виталий.
 — То, что я и предложил с самого начала, — сказал он, — Ты, Александр, нам сегодня расскажешь свою историю (если, конечно, сам хочешь) — и завтра мы отправимся на электричке в Москву. Ты, конечно, сам смотри (уточнил он). Может быть, ты сам захочешь остаться — в конце концов, это твой дом. Но, я думаю, если ты сюда приехал специально, чтобы нас пригласить, то и тебе одному здесь тоже  будет скучно. Так что, скорее всего, мы все вместе завтра отсюда уедем.
— Что ж, я согласна, — сказала Лена, — В конце концов, мы провели здесь достаточно времени.
— Я тоже «за», — согласился Игорь, — по-моему, это будет самый лучший вариант.
— Но меня, честно говоря, больше волнует, какой же результат принесла наша поездка, — продолжал Виталий, — Вот, мы провели здесь  несколько  дней, и столь многое обсудили — и что же из всего этого будет дальше? Вот, мы скоро вернемся в Москву, в свою привычную обстановку — и что же мы вспомним об этой поездке?.. Какой из всего этого будет результат? Не может же быть, чтобы все эти разговоры были совершенно зря?.. 
— Почему зря? — возразил Игорь, — Я, например, мне кажется, из них многое извлек. Пока не пойму, правда, что — но, по-моему, какой-то результат должен быть…
— И я, мне кажется, что-то поняла, — сказала Лена, — Пока не могу сказать наверняка — но, мне кажется, это может иметь какое-то влияние на мою дальнейшую жизнь…
— Значит, это только я никак не мог извлечь вывод из своей истории, — улыбнулся Виталий, — Мне все здесь казалось так ясно, так не подлежащим никакому изменению, что я даже почти и не пытался что-то перерешить. Но, быть может, я поторопился ставить на этой области жизни совершенный «крест». Вот вернусь, и подумаю — может быть, действительно начать заново…
Иванов быстро взглянул.
— Если я правильно понял, ты говоришь о возможном твоем возвращении к занятиям наукой?..
— Не знаю, пока не решил… Но, быть может, действительно что-то в этом роде…
Игорь задумался.
— Но уж что касается меня, — сказал он, — То я точно не вернусь в это «музыкальное болото». Все, достаточно — я уже себя в нем испытал. Но вот то, что у меня теперь появились новые интересы… Я думаю, это действительно стоящее, и надо попробовать…
— И даже рассказ Лены ничему не повредил? — заинтересованно спросил Иванов, — Что ж, я рад этому. Я тоже думаю, что эта область действительно стоящая… А ты, Лена? — вдумчиво спросил Иванов, — Как ты собираешься построить свою дальнейшую жизнь? Будет ли в ней возвращение к прежней области твоих интересов?
— Я пока не знаю, — сдержанно сказала Лена, — Не могу точно сказать… Но я слышала, что для того, чтобы «оправиться» от таких событий, нужно бывает обычно года два — и вот, эти годы как раз уже прошли. Так что, возможно, и в моей жизни скоро грядут заметные изменения…
— Ну вот, я рад, — подвел итог Иванов, — Похоже, что эта поездка действительно не прошла зря, что каждый из нас из нее что-нибудь извлек, и,  может быть, еще извлечет… Конечно, в точности мы ничего не можем знать. Будущее —  всегда загадка... И все же, может быть, эти проведенные вместе несколько дней оставят в нашей жизни что-нибудь доброе…
— Да, тебе хорошо говорить, — шутливо сказал Виталий, — Ты сам в эти дни только слушал и наблюдал — а сам-то своей истории не рассказывал!..
— Да, это непорядок! —весело  воскликнула Лена, — Ты, Иванов, так нам свою историю и не рассказал! Сам тут рассуждаешь о том, что значила для нас эта поездка, и какой смысл она будет иметь для каждого из нас в будущем — а сам-то все  по-прежнему молчок! — Да, это непорядок! — подхватил Виталий.
— Да, совсем нехорошо!.. — вторил ему Игорь.
— В самом деле, Александр, — продолжала Лена, — Это совершенно неправильно. Мы тут старались, рассказывали, можно сказать, душу свою открывали — а ты все только слушал и улыбался. Нет-нет, теперь ты у нас не отвертишься! Ты же обещал, что последней будет твоя история — ну так вот, теперь милости просим, мы все тебы слушаем очень внимательно!..
— Я не понимаю, чего вы от меня хотите!.. — разводил руками Иванов, — Что я такого непременно должен вам рассказать!.. У меня и истории-то никакой нет! Или вам недостаточно своих?..
— Нет-нет, теперь не увиливай!.. — хором закричали все, — Теперь ты должен нам будешь все-все рассказать! И о том, как ты провел эти десять лет, и как ты сюда приехал, и зачем ты нас всех сюда привез!
— В самом деле, был же в этом какой-то смысл! — продолжал Игорь, — Иначе совершенно непонятно, для чего же мы все здесь сидим!..
— Да, Александр, придется тебе теперь всю свою историю выложить, — подвел итог Виталий, — Без этого у нас с тобой здесь ничего хорошего не выходит.
Иванов виновато опустил голову и вздохнул.
— Что ж, друзья,  — грустно произнес он, —  Видно, придется откликнуться на ваши пожелания... Но только вот беда — Игорь-то нам свой второй куплет так и не рассказал...
— Да, это непорядок... — вставил Виталий.
— Но дело в том, что я так и не придумал, как его изменить... — оправдывался Игорь, — А так он получается очень... корявый.
— Ну ничего, рассказывай в том виде, какой есть! — подхватила Лена.
— Да, видно придется... Только не удивляйтесь, что там совсем нет рифмы...
— Ничего, как-нибудь переживем!..
— Содержание первого куплета вы помните? — спросил рассказчик, вставая, — Там про нашу тяжелую жизнь и про Иванова. И здесь, в сущности, тоже. Только, повторяю, что этот куплет совсем не готов...
— Ну ничего, были бы слушатели!..
Рассказчик снова приосанился и продекламировал:

Мы все — дети огромного города-спрута,
Мы выросли среди этих каменных громад.
И вот, благодаря нашему Иванову мы уже целую неделю
Живем среди этих  полей и лесов.

— По-моему, можно слегка изменить, — заметил Виталий, — и будет лучше. "Мы выросли среди этих каменных домов".
— Да... — смущенно ответил Игорь, — Но тогда будет непоэтично...
— А по-моему, просто замечательно! — смеясь, воскликнула Лена, — Кому какое дело до рифмы? Главное — смысл.
— И потом, как и прежде, припев, — смущенно заметил автор.
— Да, да, припев! — воскликнула Лена, — Вот он-то мне всего больше нравится! А скажи, ты ведь уже сочинил музыку для всего этого? Это ведь песенка?..
Счастливый автор стихов потупился.
— Да, по идее, песенка. Но только музыку я еще не сочинил... Она мне в голову как-то не идет...
— А мы ее здесь обязательно придумаем!.. — весело продолжала Лена, — Будем сидеть здесь в доме и вместе распевать этот припев!..
Она задумалась.
— А, вот, готово!
О она тут же, на только что сочиненный ею мотив пропела знакомый припев:

Наш старый дом, наш старый дом,
Нам хорошо живется в нем!

Все очень развеселились.
— Как замечательно получилось! — воскликнул Иванов, — Мы действительно можем сидеть здесь и ее напевать.
— Там есть еще третий куплет... — доверительно произнес автор, — Я пробовал сочинить... Что-то про то, что мы из этих полей и лесов снова должны возвращаться в город... Что-то такое там... Та-та-та, та-та-та....

И вот — из этих полей и лесов —
Снова в «каменный мешок»…

Или что-то в этом роде…
— Потрясающе! Чудесно! — продолжала веселиться Лена, — Только, честно говоря, эти куплеты нам не так уж и интересны! Главное — припев! Вот его мы и будем все вместе здесь распевать!
— Ну как, Александр, ты готов? — спросил его тем временем негромко Виталий.
— Нет, я еще думаю!
— Как, вы думали уже перейти к рассказу?!.. — притворно удивилась Лена, — А ведь мы не спели еще песенку! Ну-ка, давайте, все вместе, раз-два!..
И она встала посреди комнаты и запела. И сила ее примера была настолько заразительна, или, вернее, настроение всей компании настолько несерьезное, что все трое ее друзей тоже встали, и на только что сочиненный ею мотив дружно пропели:

Наш старый дом, наш старый дом,
Нам хорошо живется в нем!
 
— Чудесно, замечательно! — так и покатилась со смеху Лена,  — У нас тут прямо художественная самодеятельность! Нужно будет как-нибудь вместе исполнить эту песню в Москве!..
— Но мы ведь все еще не выслушали рассказ Иванова! — воскликнул Виталий..
— Да, да! — начали вновь теребить они его, — теперь не отвертишься!..
— Давай, рассказывай, не тяни резину!
— Ты же обещал!
— А песни мы потом будем распевать!..
Иванов вздохнул и виновато развел руками.
— Да что вы, друзья!.. Я же и не говорю ничего... Я уже давно готов. Пришло вам время выслушать и мою историю. Только я ведь говорил уже — в ней по сравнению с вашими почти нет ничего интересного…


3. Рассказ Иванова.

Все гости теперь смотрели только на Иванова. Он сидел у стола, глубоко задумавшись.  Настольная лампа ярко освещала его лицо, комната за ним была погружена в полумрак.
— Извините, друзья, что так долго заставил вас ждать, — наконец, начал он, — Но в моей истории действительно почти нет ничего интересного. Я все эти дни думал — а есть ли у меня вообще, что вам сообщить? У вас все-таки есть целые жизненные истории, большие проблемы, а у меня — у меня все шло так гладко и спокойно!.. Когда я слушал ваши истории — то, что нам рассказали уважаемые Игорь, Виталий и Лена — моя собственная жизнь казалась мне настолько неинтересной!.. И все же, конечно, я должен попробовать кое-что про себя рассказать — хотя бы про то, зачем я приехал сам и пригласил вас сюда.
— Может быть, перейдем на кухню? — предложил Виталий, — Все-таки, мы привыкли вести серьезные разговоры там.
— Зачем?.. — пожал плечами Иванов, — По-моему, нам и здесь неплохо. В конце концов, какая разница, и так ли много значит обстановка — давайте на этот раз здесь, для разнообразия.
Все согласились и остались на своих местах.
— Итак, я тоже должен начать с того момента, как наши жизни разошлись, — продолжал Иванов, — После школы я тоже, как и вы, поступил в институт. Но, в отличие от вас, это время не было отмечено для меня ничем особенным. Я просто учился. Никаких особых «бурь» в этот период у меня не было. Может быть, это было связано с тем, что ВУЗ был простой, «технический», куда шли люди «без особых запросов». Во всяком случае, ни таких бурных переживаний, как у Виталия, ни мучительных «поисков себя», как у Игоря и Лены, я не испытал. Были, конечно, какие-то интересы — книги, друзья, попытки найти, как зарабатывать себе на жизнь — но, честное слово, вряд ли об этом можно что-то интересное рассказать. Единственное, что мне кажется интересным — что где-то к концу обучения меня все больше стали интересовать люди. Просто люди — те, кто были рядом, кого я видел вокруг себя. Мне интересно было, как они думают, чувствуют, как и почему знакомятся, как складываются между ними отношения… Я много об этом думал и многое вокруг себя наблюдал. И в конце концов, уже этой весной, я начал вспоминать вас. Мне интересно стало, как сложились ваши жизненные пути. Меня вообще заинтересовало, как складывается жизненный путь человека. И тогда я решил, что должен встретиться с вами. Просто потому, что мы когда-то были самые близкие друзья — а потом наши жизненные пути разошлись. Я решил, что должен узнать, что же со всеми вами стало.
— Значит, тем, что мы все здесь собрались, мы обязаны некоторому твоему «исследовательскому» интересу? — довольно резко спросил Игорь.
— Ну, зачем же так заострять!.. — смущенно воскликнул Иванов, — Почему нельзя допустить, что, интересуясь некоторыми закономерностями жизни людей, я в то же время испытывал определенный интерес и к вам самим?.. Что я действительно хотел вас повидать?.. Действительно узнать, что с вами стало?..
— Но почему же это произошло именно здесь?.. — оживленно вступил в разговор Виталий, — Разве мы не могли спокойно и просто повидаться в Москве?..
Иванов серьезно задумался.
— В этом для меня свой, особый вопрос, — наконец, не очень уверенно начал он, — Дело в том, что я в последнее время — год или два назад — как-то очень углубился в себя. Жизнь внешняя часто давала мало поводов для радости, несмотря даже на некоторый мой интерес к ней — и я временами полностью углублялся в мою внутреннюю жизнь. Тут-то и начали мне как-то особенно ярко приходить воспоминания  детства. В них мне виделся будто какой-то выход, какая-то более яркая и глубокая жизнь. Вспомнил я и про этот дом, в котором не был уже двадцать лет. С ним-то и с этим поселком как раз  и были связаны самые яркие мои воспоминания! Неожиданно пришла мысль узнать, что с этим домом — оказалось, он по-прежнему стоит. И вот — в некоторый момент кризиса моей жизни, который действительно наступил в этом году, я отправился сюда. А идея эта каким-то образом — я сам точно не знаю, каким — соединилась с желанием повидать вас.
— Да, действительно, довольно рискованное предприятие… — задумчиво сказала Лена.
— Вы не поверите, — смеясь, сказал Иванов, — но я, приехав сюда, даже сначала не знал, удастся ли мне попасть в дом! Если бы нет — пришлось бы нам всем ночевать в лесу (слава богу, что погода бы это вполне позволяла)! Но все, слава богу, обошлось. И вот, благодаря этому мы провели здесь эти замечательные полторы недели!
— Но почему же ты так странно поступил? — вступил в разговор Виталий, — Не приехал заранее, не разузнал все, сразу пригласил нас…
— А иначе бы просто ничего могло не получиться! — с азартом воскликнул Иванов, — Я понял, что должен действовать прямо сейчас! Если бы я сначала приехал сюда, устроил бы здесь все — а потом поехал снова в Москву, чтобы пригласить вас (здесь ведь нет никакой связи с внешним миром) — то еще неизвестно, что бы из этого получилось! Я понял, что должен действовать здесь «ва-банк». Разумеется, это была авантюра. Разумеется, я рисковал.   Но меня с самого начало вело какое-то странное чувство, почти мистическое, что все удастся. Я не знаю, как это объяснить. И, как видите, все удалось.
— Но с какой цель ты ехал сюда? И зачем ты нас пригласил? — серьезно спросила Лена.
— А вот это-то мне как раз довольно трудно выразить… — с усилием сказал Иванов, — Дело в том, что в этом мне было самому все не до конца ясно… Дело в том, что я ехал сюда как бы на свидание с собственным детством… С тем временем, когда в моей жизни еще не было многих теперешних тревог, проблем… Я убегал от теперешней, реальной жизни с тем, чтобы где-то в спокойствии и тишине в чем-то разобраться… И вот тут я вспомнил про вас. По редким телефонным разговорам с вами, мои друзья, можно было догадаться, что в вашей жизни все не так гладко… И вот я и подумал, что хорошо было бы, если бы нечто подобное произошло и для вас, т.е. чтобы мы с вами вместе собрались в такой необычной обстановке — и, может быть, в чем-то в своей жизни разобрались.
— Действительно, довольно необычная идея… — сказал Игорь.
— Мистика какая-то!.. — воскликнула Лена.
— Не может быть, чтобы у тебя с самого начала были такие мысли!.. — добавил Виталий, —  Ты, наверное, уже сейчас это так осознал!..
— Может быть, и так! — оживленно подхватил Иванов, — Действительно, в точности таких мыслей тогда, может быть, и не было — но какое-то предчувствие было. Я уже тогда это как-то так себе представлял! Честное слово, пусть и бессознательно, но какая-то подобная мысль была!..
Все трое его слушателей помолчали.
— Значит, мы оказались здесь в результате какой-то мистической авантюры, — серьезно сказала Лена, — Знала бы — ни за что не поехала!..
Впрочем, по ее лицу и голосу видно было, что она шутит.
— Ну да, — подтвердил Иванов, — Я вполне признаю это. Но разве она не удалась?..
— Я думаю, что вполне удалась, — сказал Игорь, — Может быть, даже лучше, чем кто-нибудь из нас мог предполагать.
— Я тоже об этих днях совершенно не жалею, — подтвердил Виталий, — Редко я помню, чтобы где-нибудь приходилось так с пользой проводить время.
— И я, конечно, тоже очень довольна, — успокоила собравшихся Лена, — Вы ведь, конечно, понимаете, что я же не серьезно говорю, а просто шучу.
— Ну а как насчет моей идеи — как вам кажется, она удалась?.. — как-то несмело и робко спросил Иванов.
— Мне кажется, что вполне, — ответил Виталий, — Я, например, из наших разговоров очень многое что смог для себя понять. Мне кажется, что удалось по-новому взглянуть на жизнь, и даже, может быть, извлечь кое-что для будущего…
— И я за эти дни что-то понял для себя, — заметил Игорь.
— И я, — сказала Лена.
— Конечно, все это были только разговоры, а не сама жизнь, — продолжил свою мысль Виталий, — но, мне кажется, из этого можно будет извлечь что-нибудь и для жизни. Конечно, до окончательного разрешения еще далеко…
— Мне кажется, Александр имел в виду другое, — перебила его Лена, —  Он говорил насчет «встречи с детством», того, чтобы мы вырвались из привычных условий и вернулись, так сказать, к самым «истокам жизни». Что ж, по-моему, и с этой точки зрения его идея  удалась. Я себя действительно почувствовала здесь как-то совсем по-новому. Этот поселок, лес, этот дом… Будто действительно что-то дорогое и теплое вернулось… Так что, по-моему, и эта идея оказалась вполне удачной. Я, Александр, тебе и за это очень благодарна.
— И я! — подхватил Игорь.
— И я! — воскликнул Виталий.
— Здесь по ночам такая тишина!.. — продолжала размышлять Лена, — И так тихо падает лунный свет в окно на веранде... И эти дети, которые все время играют под окнами…
— Кстати, мы ведь с ними так и не познакомились! — воскликнул Игорь.
— В каком смысле? — спросил Виталий.
— Ну, в том, что мы здесь каждый день сталкивались с ними, буквально наступали на них — но так и не приласкали ни одного, и не подружились ни с кем — а ведь они проявляли к нам самый явный интерес!
Все трое смущенно молчали.
Иванов неожиданно ударил себя рукой по лбу.
— Ах, да! — вдруг воскликнул он, — Это какое-то странное здешнее наваждение! Я тоже об этом размышлял! Я тоже замечал, что у меня нет никаких сил подойти к этим детям, которые здесь играют — будто между мной и ими стоит какая-то стена! Но я должен вам сказать, что то же самое я ощущал и по отношению ко всему населению поселка! Вы не поверите — не я здесь случайно встретил человека, которого прежде знал, с которым мы вместе были детьми, с которым вот так же прежде играли! Оказывается, он не уехал, как все обычно отсюда уезжают, а почему-то остался здесь. Я видел его в одном из соседних домов, в палисаднике. Хотел подойти, поздороваться, вспомнить прошлое… И знаете… я стоял, стоял, смотрел на него … и так и не смог!.. Будто какая-то стена, или черта меня не пускала!.. И это что касается меня, который вырос здесь, которому здесь знакомы каждое деревце, каждый уголок!.. Что же говорить о вас?.. Нет, видимо, это не случайно, что мы не познакомились здесь ни с кем, и в том числе с этими детьми! Они живут здесь своей жизнью, а мы… нам свои проблемы решать!..
Все четверо помолчали. Иванов задумчиво сидел у стола, освещенный светом настольной лампы.
— Меня интересует один, последний вопрос, — сказал Виталий, — Вот мы здесь все четверо рассказали  о себе. И тема рассказа троих из нас понятна. Я говорил об образовании и науке, Игорь — о музыке, или, вообще говоря, о культурной жизни, Лена — о религии. А как с этой точки зрения выглядит рассказ Иванова? Что это за область деятельности и интересов, которую он представляет? Можно ли ее как-то одним словом определить? Или же здесь никакой области интересов нет, а так… что-то нееопределенное?..
Все задумались — и в первую очередь сам Иванов.
— Мне кажется, что Александр не представляет никакую особую область интересов, а просто… здравый смысл, — серьезно сказала Лена, — Ему не пришлось столкнуться ни с какими особыми высотами в научной, культурной или духовной жизни, но зато в нем есть… интерес к людям.  В нем есть стремление объединять, собирать людей, и в какой-то мере… им помогать. И это, мне кажется, по-своему особенно ценно.
— Но ведь есть некоторая особая область жизни, в которой ставят именно такие цели! — неожиданно воскликнул Игорь, — И у нее есть свое особое название. Эта область жизни, или знаний, или деятельности у нас особенно в последнее время развилась. Иванов у нас…
— Массовик-затейник! — подхватил Виталий.
Все рассмеялись.
— Нет, я нне совсем это хотел сказать, — продолжал Игорь, — Смотрите, он извлек нас из обычной обстановки. Организовал для нас эту необычную «встречу с детством». Побудил нас начать эти необычные беседы, в которых каждый из нас смог больше узнать о себе. Я хочу сказать, что, хотя я совсем и не разбираюсь в этой сфере, но, мне кажется, что так должен действовать хороший психолог!
Все снова развеселлись.
— Ах, вот ты у нас кто!.. Психолог!.. А мы-то никак не могли догадаться!.. — кричали вместе Виталий и Лена.
Иванов разводил руками и смущенно улыбался.
— Я то имею в виду, — продолжал Игорь, — что Иванов совершенно явно представляет здесь, среди нас интерес к человеку. Это свойственно именно психологии. И, вы знаете, я слышал, хотя сам в этом совершенно не разбираюсь, что хороший психолог может самые разные проблемы решать. Даже чуть ли не все проблемы.
— В том числе и религиозные? — подхватил Виталий, — Какая все-таки область выше?..
— Этого мы не можем пока сказать, поскольку н в том, ни в другом не разбираемся… Но, быть может, со временем, когда накопим в обеих этих областях  опыт…
Все теперь и с ожиданием смотрели на Иванова. Он только беспомощно разводил руками и смущался.
— Ну что вы, друзья!.. —наконец, улыбаясь, сказал он, — Вы слишком много значения придаете этому скромному предприятию! Если я в каком-то смысле и психолог — то очень неопытный, можно сказать, «самодеятельный»! Самое лучшее будет сказать — «психолог-любитель». И если я собрал вас здесь, то не ради каких-то высоких целей — а исключительно по доброй памяти, ради нашей дружбы, просто потому, что хотел вас видеть!
— Тем не менее, мы тебе очень благодарны, — сразу за всех ответила Лена, — А любительство и неопытность, как знать, может, со временем и вырастут во что-то более серьезное…

 Некоторое время все сидели в комнате, размышляя. За окнами царила полная темнота. В доме было совершенно тихо — только скреблись где-то в подполе мыши. Вдруг все друзья обратили внимание на какой-то шум. Он как оказалось, и прежде уже  раздавался в доме — но как-то неопределенно, неявно.  Будто над их головами кто-то ходил, гремел по железной крыше, что-то делал над потолком…
— Странно… Что это такое?.. Какие-то звуки… — спросил Виталий.
Иванов удивленно пожал плечами.
— Странно… Никогда здесь такого не было…
Все внимательно прислушались. Наверху действительно чувствовалось какое-то движение, слышались голоса...
— Кажется, кто-то залез на крышу… — удивленно сказал Иванов, — ходит там… или по чердаку...
Все с недоумением смотрели друг на друга. Странные эти звуки всех если не испугали, то удивили.
— Это местные дети!..  — воскликнула вдруг Лена, — Залезли на чердак и что-то ищут там! Вот, мы о них здесь говорим — а они тем временем к нам сами пожаловали!..
Наверху действительно раздавались детский шепот и голоса.
— Да, конечно, как же я сразу не сообразил! — вспомнил  Иванов, — Там же снаружи  есть лестница — а внутри на чердаке масса интересных вещей!..
— Они и весь день здесь вокруг дома ходили и будто примеривались, — заметил Игорь.
Все облегченно вздохнули и теперь смотрели друг на друга с улыбкой.
— Но там же на чердаке грязно, темно!.. — воскликнула вдруг Лена, — Нужно пойти посмотреть —  не случилось бы что!..
— Действительно, нужно пойти посмотреть, — сказал Игорь.
— Лександр, ты ведь там живешь, на чердаке, — обратился к хозяину Виталий, — Сходил бы, посмотрел, что там происходит…
Иванов действительно встал. Выйдя из комнаты, он мимо кухни прошел в коридор. Там он взял стоящую у стены лестницу-стремянку и, как он это обычно делал, приставил ее прямо к находящемуся в потолке люку. Потом поднялся на несколько ступенек. Наверху действительно кто-то бегал и шумел. Иванов напрягся, и, как он это обычно делал, руками и головой надавил на люк. Люк поднялся и откинулся. При этом произошел довольно громкий звук, который, конечно же, услышали те, кто был на чердаке. Во всяком случае, когда Иванов поднялся над люком и сел на его краю, на чердаке уже никого не было. Последняя убегающая фигура скрылась в окне — и вот уже были слышны последние убегающие шаги по железной крыше. После этого наступила полная тишина. Иванов поднялся во весь рост и огляделся. Чердак был все тот же, все так же проникал сквозь маленькое полукруглое окошко лунный свет. Когда его глаза немного привыкли к темноте, он заметил, что слева у стены царит беспорядок, и что старой керосиновой лампы, которую он несколько дней назад нашел в сене и  поставил здесь у стены, не было.
Он немного постоял на чердаке, а потом вернулся назад к люку, спустился вниз и возвратился в комнату к друзьям. Войдя в комнату, он смущенно развел руками.
— К сожалению, я их напугал, — огорченно сказал он, — Как только я поднялся на чердак — сразу убежали…
— А что они там делали? — спросила Лена.
— Как я и предполагал, искали старые вещи, — Ответил Иванов, — Унесли старую лампу, в которую мы когда-то с друзьями играли...
— Ну что же, в этом тоже есть какая-то «преемственность поколений», —  с улыбкой сказала Лена, — А то, что они убежали — тоже не беда. Значит, и не нужно нам с ними встречаться, действительно не судьба. Пусть они живут своей жизнью — а нам свои проблемы решать.
Друзья помолчали.
— Ну что, готовимся к отъезду?.. — спросил Виталий.
— Готовимся к отъезду, — подтвердил Иванов.
— Снова отправляемся в «каменный мешок»?
— Да, а что же еще нам делать?..
— Интересно, что-то нас там ждет?..
— Покажет время…
— Во всяком случае, спасибо этому дому…
— И хозяину этого дома…
Обменявшись этим короткими репликами, друзья вышли из комнаты, а затем, через коридор —  на крыльцо. Ночь была какая-то особенно ясная и спокойная. Раскинувшееся в вышине небо было усыпано звездами. Слышался шорох ночных деревьев, где-то на окраине поселка лаяла собака. Постояли немного на крыльце, глядя в темноту и слушая ночные звуки — и потом  пошли снова в дом, устраиваться на ночлег. Скоро все в доме затихло. Спали в эту последнюю ночь все четверо приезжих как-то особенно  спокойно. Уже окончательно было решено завтра с утра готовиться к отъезду.
 

4. Отъезд.

Накануне вечером дети действительно предприняли поход за керосиновой лампой. С наступлением темноты все собрались на детской площадке и пошли к старому дому. Вот уже и растущие перед домом кусты, и светящиеся за занавесками окна. Странные эти приезжие в этот раз сидели, очевидно, в большой комнате. Только в этот раз во всем их поведении ощущалось что-то необычное. Когда дети подошли к дому и смотрели на окна, из-за занавесок раздавалось какое-то странное, совсем несерьезное пение, и даже, казалось, топот ног, как будто в комнате кто-то плясал.
Смущенные этими звуками, дети затаились и решили ждать, что будет. Некоторое время еще из комнаты раздавался шум и оживленные голоса, но потом все стихло. Дети подождали еще немного, и потом все-таки решили лезть на чердак. Что случилось впоследствии, читатель уже знает. Когда несколько человек были уже на чердаке и искали в ворохах сена старую лампу, внизу в коридоре раздались шаги. Когда кто-то стал подниматься снизу по лестнице, дети притихли, а когда в середине чердака стала шевелиться и приподниматься крышка люка, все бросились к чердачному окну, и скорее, торопясь, стали вновь спускаться с крыши. Так и получилось, что когда Иванов поднялся на чердак и огляделся, то никого уже не увидел. Дети же, погоревав о том, что и в этот раз у них ничего не получилось, побежали прочь от старого дома — и потом вскоре разошлись по домам.
Эта ночь, однако была очень свежая, лунная, ясная. Утро же  выдалось пасмурное и туманное. В этот день Коленька снова проснулся поздно. Причиной этого, наверное, была тишина в доме, к которой он по утрам не привык. Не было слышно обычного шума и голосов родителей, звука шагов и шипения плиты.
Проснувшись, он сначала прислушивался с удивлением, а потом вспомнил причину этого. Родителей дома действительно не было — они еще вчера уехали в Москву.  Речь шла, конечно же, об их будущем переезде — но подробностей Коленька, как всегда, не знал. Он видел только, что приготовления к переезду идут полным ходом, что родители уезжают надолго уже третий раз, и что уже были перевезены многие вещи. В этот раз его снова оставили за хозяина, приготовили с вечера завтрак, и велели после обеда их ждать.
Мальчик поднялся и прошелся по дому. Везде были непривычная тишина и пустота. Шкафа в комнате уже не было, так же как и приемника, который слушал отец, так же, как  и некоторых других вещей. Оставались только ненужные вещи, те, которые не хотели брать.
Из дома мальчик  вышел  во двор. Было серо и пасмурно. Судя по мокрой траве, утром шел дождь — теперь же по небу неслись белые лохматые облака. Он видел стену дома, заросли травы у крыльца, яркие цветы под окном  в палисаднике. Все это теперь как-то особенно бросалось ему в глаза, как-то особенно припоминалось, с каким-то щемящим чувством.
Вот небольшой огород с низеньким дощатым забором. Рябина во дворе, на которой уже горели яркие, совсем осенние ягоды. Мальчик все бродил вокруг дома и как-то особенно во все вглядывался. Он вспомнил вчерашний разговор родителей. Вчера они говорили, что едут сделать последние приготовления, и что они, скорее всего, сегодня отсюда уедут. Значит, сегодня он, возможно, видел эти места в последний раз. Он знал это, но не мог до конца понять. Он не мог представить себе, как это они будут жить на новом месте, и как это может случиться, что он больше этих мест не увидит — но все это создавало в нем чувство расставания, какое-то особое, щемящее чувство.
Он стал думать о том, куда ему пойти. Направился было к дому друга — но передумал. Ему не хотелось сейчас никого видеть,  хотелось побыть одному. Он не пошел и на детскую площадку, куда обычно ходил прежде — а вместо этого завернул на большой пустырь позади дома. Он представлял собой большое открытое пространство между их домом и лесом, поскольку их дом стоял на краю поселка. Здесь было мало растительности, росли только какие-то редкие кусты. Виднелись какие-то неглубокие канавки, отчасти заполненные водой. Лес начинался сразу за этим пустырем, его крайние деревья виднелись метрах в пятидесяти. Этот пустырь играл довольно большую роль в его жизни. Здесь, например, как-то вечером жгли  костер, пекли картошку на углях. В этих канавках в более сухую погоду устраивали игру в «пряталки». Костер, на котором они с другом плавили свинец, тоже развели здесь. И теперь мальчик с  грустным, прощальным чувством смотрел на этот большой пустырь. Незастроенное, открытое всем ветрам пространство наводило какую-то особую грусть. Вот подул  ветер, и стоящий прямо перед ним куст задрожал  всей своей мелкой, будто вырезанной из жести листвой.
Мальчик медленно перешел пустырь и углубился в лес. Здесь все тоже ему было знакомо — каждое дерево, каждый пенек. Вот осина, под которой он часто находил такие яркие, с красной шляпкой грибы. Вот канавка, вокруг которой росли густые кусты малины. Он обходил этот маленький уголок леса — и находил все новые знакомые места. Во все в этот раз он как-то особенно вглядывался, все было для него полно какого-то особого значения — наверное, потому, что он скоро отсюда уезжал.
Мальчик не помнил сколько бродил по маленькому лесу и пустырю, в каком-то чувстве тоски и стеснения.  Потом вернулся назад к дому.
У дома уже стояла грузовая машина, и отец с матерью носили в нее оставшиеся вещи.
— А мы уж думали, куда ты пропал. Все, сегодня мы едем в Москву, — сказала мать.
Мальчик ничего не ответил.
— Пойди собери свои вещи. Сейчас пообедаем — и поедем.
Он еще ниже опустил голову.
— Ну, что с тобой?
— Мам, я не хочу уезжать...
Она внимательно посмотрела на него.
— Что делать, сынок. Тебе осенью в школу, а здесь очень далеко ходить...
— Здесь хорошо, я здесь все знаю…
Отец вмешался в разговор.
— Я тоже бы с удовольствием остался. Но что делать, жизнь есть жизнь.
Мальчик ничего не сказал и ушел в дом. Он так и не мог пока начать сборы. Некоторое время он сидел на веранде, глядя на свои игрушки и вещи, а потом встал и подошел к шкафу.
Он вспомнил про банку, которая стояла в шкафу. Он проверял эту банку вчера, и все было без изменений — но он надеялся, что за этот день что-нибудь произошло. Увы, все было по-прежнему. Внутри все так же висела куколка,  трава уже совсем высохла, и о появлении бабочки не было и речи. С разочарованием поставил он банку на место — и начал все-таки собирать вещи.
Скоро сели обедать. Вся семья собралась на кухне, за их старым, потертым столом. Ели как-то особенно молча и сосредоточено. Видно было, что взрослые тоже чувствуют себя неловко — что их тревожит неизвестность, изменение привычного образа жизни — и что они тоже не знают, как себя вести. Сын тоже ел молча. Он как будто о чем-то задумался, или боялся что-то спросить. В середине обеда он вдруг отложил ложку, опустил голову, на глазах почему-то появились слезы.
— Ну вот, что с тобой? — спросила мать.
Он еще ниже опускал голову.
— Это что, из-за переезда?
Мальчик молчал, но потом все-таки  сказал:
— Мам, мне здесь хорошо.
Она  понимающе взглянула на отца.
— Это потому, что здесь его родные места. Для нас-то это просто одно из мест — а он провел здесь всю  жизнь.
— Но мы ведь сможем сюда приезжать, — сказала он, — Сели на электричку — и здесь.
— Но все-таки грустно расставаться с дорогими местами, — сказала она, — У меня такое чувство, что здесь тоже остается половина моей жизни.
— Ну ничего — дай бог, чтобы и там было  хорошо… Хотя, конечно, город...
Скоро встали из-за стола и пошли садиться в машину. Все вещи были уже в кузове,  оставалось запереть дом и всем сесть в машину. Когда все были уже внутри, отец завел двигатель, и машина тронулась.
— Ну, давайте прощаться с этим домом, — вздохнула мать, — Как-никак, мы прожили здесь восемь лет…
Она выглянула в окно, чтобы в последний раз взглянуть на стену дома, крыльцо, знакомый двор, на две старые ели, росшие напротив крыльца… Вдруг Коленька почему-то стал рваться из машины.
— Пап, мне нужно, открой!.. Я там кое-что забыл!
Отец выпустил его из машины и по его просьбе снова отпер дом.  Мальчик вбежал внутрь и сразу бросился на веранду. Здесь он запустил руку в шкаф и скорее вытащил большую банку с сухой травой, завязанную марлей. Скоро он снова появился на крыльце, прижимая ее к груди.
— Мы что — повезем это с собой? — с удивлением спросила мать. 
— Мам, ну пожалуйста, ведь это бабочка! Пусть она в Москве выведется!
Женщина только пожала только пожала плечами.
— Мам, ты не знаешь, какая она будет красивая! Ей уже скоро... Ой, смотри!
Коленька вдруг принялся пристально рассматривать что-то внутри банки. А там действительно происходило в это время нечто чудесное. Куколка, которая до этого без всякого движения висела внутри банки столько дней, теперь исчезла — вместо нее на тоненьком стебельке висели какие-то лохмотья. Зато рядом, в свободном углу банки уже расправляла свои крылья бабочка — небольшая, но красивая, одной очень хорошо известной Коленьке породы, которая водилась в этой местности. Она сидела и медленно шевелила усиками и крылышками, как бы примериваясь и привыкая к своему новому состоянию.
— Мама! Папа! Она появилась! — вне себя от радости закричал Коленька.
Отец и мать тоже наклонились над банкой, разглядывая бабочку и радуясь вместе с ним. .
— Не повезем же мы ее с собою в Москву, — сказал отец, — Придется ее выпустить здесь.
Разумеется, Коленька это понимал. Он выскочил из машины и скорее открыл банку. Скоро бабочка уже сидела на его руке, по-прежнему поводя усиками и крылышками. Еще минута — и вот она взмахнула крыльями и взлетела. Тут же она превратилась в маленькое яркое пятно, которое порхало и кружилось над травой, а потом поднялось, полетело в сторону и скрылось за углом дома. Мальчик и его родители проводили его взглядом. А потом снова сели в машину, завели мотор и, наконец,  тронулись с места.

* * *

В этот же вечер и четверо приезжих, живших в доме Иванова, собрались в Москву. Последний раз обошли они дом и попрощались с ним. Затем взяли свои вещи, вышли на крыльцо, заперли дверь, и все вчетвером пошли по направлению к станции. Ждать московской электрички пришлось совсем недолго. Скоро поезд, покачиваясь и стуча, уже  вез их обратно в Москву.
____________________________________