Ну, тебе и везёт!

1992 год. Смутные времена для нашей страны. Советский Союз развалился вместе с социалистическим строем. Люди в растерянности от обретённой свободы и начинают учиться жить по-новому.

Я сижу в инвалидной коляске на площади перед зданием аэропорта в Челябинске и наблюдаю, как вечернее солнце неукротимо приближается к горизонту.

Муж предпринимает безуспешные попытки достать билет до Москвы, но уже объявили регистрацию, а билетов нет. Он отпросился с работы на несколько дней, чтобы забрать меня после лечения и отдыха у родителей.

Была договорённость, что ещё сегодня утром нас возьмут на борт военного самолёта, выполняющего коммерческий рейс в Германию, но за неимением средств рейс отложили на неопределённое время. Нас провезли на машине вокруг безжизненно стоящего самолёта и, спасибо, подбросили до здания аэровокзала.

Один самолёт в Москву мы уже проводили, теперь готовится второй, но билетов как не было, так и нет.

Солнце всё глубже проваливается в мякоть облаков и вот-вот уже коснётся горизонта. Я сижу и молю Господа о помощи. Человеку свойственно вспоминать о Боге, когда становится плохо, а когда всё нормально, мы с лёгкостью грешим и совершаем неблаговидные поступки.

Я начала вспоминать свои грехи, жалеть о совершённом и искренно раскаиваться.
Ко мне подошла старушка, собирающая бутылки и, словно оправдываясь, стала рассказывать о себе, своих детях и внуках.

- Живут-то они хорошо, да и мне много ли надо, пенсия хоть и небольшая, но хватает, а бутылки собираю, чтоб было чем внуков побаловать. Им ведь надо то одно, то другое. А тут деньги под ногами валяются! Почему не подобрать?!

Я согласно кивнула, занятая своими мыслями, и старушка пошла дальше.

Пришёл злой и раздражённый муж:

- Нет билетов! Будешь под деревцем сегодня ночевать! И завтра может не быть!

- Можно снова к Матрёшкиным поехать….

- Очень ты им нужна! И лететь надо сегодня! Если я завтра не выйду на работу, меня выгонят из Германии!

- Разве тебе уже завтра надо? Ты не говорил….

- А чего я должен перед тобой отчитываться?! Всё из-за тебя! Не ты бы, служил бы ещё, да служил! А теперь придётся возвращаться в эту нищую идиотскую страну!

Я замолчала даже не от обиды, что снова оказалась крайней, но чтобы не злить понапрасну мужа, очень уж плохо всё было. А он снова скрылся в здании аэровокзала.

«Господи! Прости нас грешных! – снова взмолилась я мысленно. - Муж мой из-за меня страдает! Нервничает, беспокоится! Разве виноват он, что я больная?! Другие жёны ездят сами, а меня надо сопровождать, в коляске катать, на руках носить. Господи! Помоги! Сколько на мне грехов! Я раскаиваюсь! Много в чём я виновата! Я на всё согласна, даже сидеть тут всю ночь, но не наказывай его! Не допусти, чтобы у него на службе были неприятности из-за меня».

Я плакала и молилась, молилась и плакала, а солнце медленно опускалось за горизонт.
Объявили, что посадка заканчивается. «Путь будет так, как угодно Тебе, Господи!» - подумала я и полностью смирилась с обстоятельствами. И в тот же миг увидела бегущего ко мне мужа.

- Скорее! – крикнул он, кидая мне на колени чемодан и толкая коляску к углу здания аэровокзала за которым виднелась небольшая калитка. – Представляешь: случайно встретил своего однокурсника, он перешёл в гражданскую авиацию и сейчас работает здесь! Он договорился с кем надо, и нас берут на борт! Вон уже открывает калитку!

Наскоро поздоровавшись со мной, мужчина в голубой форме взял наш чемодан и, быстро шагая, понёс его прямо по лётному полю к самолёту. Мы поспешили за ним и оказались возле трапа раньше, чем подвезли пассажиров. Бортпроводница взяла чемодан и указала нам место, муж занёс меня на руках, а сокурсник затащил коляску.

- Надо же! Уж и не думал улететь сегодня! Хотел было уходить, вдруг Колька идёт прямо мне на встречу! Увидел меня, обрадовался, а как узнал в чём дело – позвонил кому-то и сразу всё устроил. Считай, что тебе крупно повезло! – возбуждённо говорил муж, устраиваясь в кресле.

Прибывшие пассажиры входили в самолёт и занимали свои места, а я молча благодарила Бога за это удивительное чудо. Что мы прилетим в Москву глубокой ночью, уже не страшило, поскольку я чувствовала, что Господь со мною, Он нас не оставит, и всё устроится благополучно.

- В некие времена можно уснуть в полёте! Хорошо, когда кто-то другой тебя везёт, а то всё сам, да сам, - довольным тоном проворчал муж, блаженно вздохнул и закрыл глаза.
Измотанные беспокойным днём, мы моментально уснули, а проснулись, когда самолёт уже приземлился в Домодедово.

- Пойдём налево! Там где-то электричка должна стоять, - предложила я.
Муж купил билеты, и мы с высокого перрона удобно въехали в электричку, которая сразу же тронулась.

- Ты знаешь, электричка-то эта сегодня последняя. Снова тебе повезло! – в радостном удивлении сообщил муж.

Электричка была переполнена, и мы приткнулись возле стенки у входа.

- Ну-ка! Ты! Убери свои сумки! Видишь, мешают людям! Тут места для инвалидов! – Раздался грубый женский голос, обращаясь к нашей соседке.

- Ничего-ничего! Всё нормально, - почти хором сказали мы с мужем.

- Ты что, оглохла? – продолжала женщина, сдабривая свои нападки потоком нецензурной брани.

- Отстань, кикимора! Не мешают им мои сумки! Они же сказали! – последовал ответ.

- Как ты меня назвала, сучка подзаборная? – совсем взорвалась женщина, кроя четырёхэтажным матом собеседницу и всех, кто пытался её образумить.

Было очень неприятно. Мы сидели, опустив головы, предпочитая не встревать больше в этот диалог. Нам очень сильно повезло и с самолётом, и с электричкой, так уж потерпим бабьи склоки, чтобы не было всё чересчур уж гладко. На следующей станции женщина с сумками вышла, и скандалистка успокоилась.

Доехав до Павелецкого вокзала, мы съели мороженое и стали искать такси до аэродрома «Чкаловский».

Сентябрьская ночь веяла свежестью и прохладой, площадь перед вокзалом казалась пустынной. Стояли два такси. Первый таксист отказался сразу, может, муж мало ему предложил, а второй сам вызвался нас довезти, отмахнувшись от первого, который вдруг стал ему грубо угрожать.

Тяжёлая, видно, жизнь в Москве, что все ругаются между собой, как псы цепные. Хотя человек делает жизнь, а не наоборот. Но нас, слава Богу, это не касалось, мы лишь с недоумением наблюдали со стороны. Но всё же в советское время такого хамства в столице я не замечала.

В машине подремать не удалось. Такси остановилось возле одиноко горящего фонаря, вокруг которого чернел лес.

- Что это? Куда мы приехали? – ужаснулась я.

- Выходи! Дальше будем пробираться по тёмному лесу! – смеясь сообщил муж, подкатывая коляску.

Шутливый тон мужа меня немного успокоил, и я вспомнила, что он уже тысячу раз бывал на этом аэродроме. Приглядевшись немного, я увидела, что мы идём по тропинке, освещённой впереди светом следующего фонаря.

- А теперь готовь двадцать марок! – заявил муж.

- Это зачем? – удивилась я.

- Взятку на проходной солдату дашь, чтобы пропустил.

- А разве могут не пустить?

- А у тебя пропуск есть?

- Ну, я же с тобой!

- У меня самого пропуска нет, только удостоверение офицера.

Тем временем из темноты показался КПП, освещённый одиноким фонарём. Кругом глухая ночь и безлюдье. Ещё издалека мы заметили, что калитка распахнута настежь. Лесная тропинка, покрытая влажной листвой и хвоей, смягчала шаги и шум колёс, позволяя передвигаться практически безшумно. Затаив дыхание, мы проскользнули в калитку и скрылись за деревьями, углубляясь на территорию воинской части.

- Ну, и везёт же тебе! Калитка открыта и никого! Сколько бывал здесь, никогда такого не было! – бормотал удивлённый муж, направляя мою коляску к темневшим одноэтажным зданиям. – Вот бы ещё сейчас на лётном поле стоял наш борт!

- Да-а уж!.. – протянула я мечтательно, ёжась от влажной ночной прохлады. – А где здесь вообще-то можно переночевать?

- Размечталась! В лучшем случае на полу в штабе!

Такая перспектива совсем не радовала, и я смирилась с ситуацией, полагаясь на волю Бога. Зато в темноте среди деревьев удобно справить малую нужду.

Муж тем временем куда-то сходил и, ничего не говоря, покатил меня по лётному полю к самолёту.

- Куда ты?

- Ты меня просто поражаешь своим везением! Борт наш стоит! Не выпускают уже несколько часов! По крайней мере, на улице ночевать не придётся, - занося меня в самолёт, говорил муж. – Пойду узнать, почему задерживают рейс.

Я была просто счастлива. Такой же, как у мужа АН-12, ребята из нашего городка, удобное самолётное кресло, в котором и поспать можно. Ночь в тепле и уюте! «Слава Тебе, Господи! Благодарю Тебя!» Вдруг все загалдели:

- Таможня, таможня.

Вошёл мужчина и стал проверять паспорта, спросил, где мои вещи, я кивнула на стоящую за стеной грузового отсека сумку. Он уточнил: «Эта?». Я кивнула. Из-за его спины вынырнул муж и показал свои документы. На этом таможенный досмотр закончился.

Заработали двигатели, и мы взлетели. Мужу кресла не хватило, и он устроился возле меня на каком-то ящике. Я с трудом верила в произошедшее. Какое счастье! Самолёт будто ждал, пока мы до него доберёмся! А говорят, что чудес не бывает! Бывает! И вот одно из них! Я дремала, придерживая на коленях голову мужа, и сквозь сон благодарила Бога.

Военный аэродром в Германии встретил бледнеющим рассветом и моросящим дождичком. На автобусе нас довезли до самого дома.

В квартире нас ожидал крохотный щенок по кличке Вест. Ночь закончилась. Все приключения тоже. Мы, наконец, дома, и у мужа не будет проблем на службе. Кстати, на следующий день на работу он не пошёл, заявив, что у него ещё два выходных.