Глава 27

...По двору замка Ла Фер с важным видом шел мальчик.  Слуги, занимавшиеся своими делами, кланялись, когда он проходил мимо, и обменивались насмешливыми взглядами за его спиной: «Ишь, надулся, как индюк!»
Мальчик был не по возрасту рослым и хорошо развитым, но не по возрасту была и спесь, кривившая его губы.
Он был зол. За какую-то мелкую провинность отец лишил его права поехать на охоту, а ведь он целых две недели этого ждал! Отец и так редко брал его с собой, ссылаясь на слишком юный возраст наследника, и вот на тебе! Обидно, хоть плачь. Но он не станет плакать перед лицом дворни, он – их будущий хозяин и он знает, как себя держать, когда ты – виконт де Ла Фер, старший сын и наследник.
Во двор замка неспешно въехали три всадника, и мальчик надменно махнул рукой одному из слуг:
- Узнай.
Патрю, еще не старый и довольно крепкий мужчина, поспешно бросился выполнять приказ маленького господина. На полпути он охнул, узнав всадников, и склонился чуть не до земли.
Луи де Ла Фер недовольно сдвинул брови – перед кем это в его присутствии смеют так угодничать?
Старший из всадников, лет под пятьдесят, имел вид ловеласа, изрядно потрепанного жизнью, но не потерявшего живости характера: высокий лоб, борода с заметной проседью, веселые глаза.
Он легко соскочил с коня, бросил поводья подбежавшему Патрю, и потер руки:
- Что-то невесело меня встречают. А ну, подай вина, подай сыру! Что тут за скука?
Не обратив внимания на мальчика, мужчина прошел к замку и вошел, как к себе домой.
Два других всадника тоже спешились и последовали за ним. Тот,который был старше и красивее, небрежно бросил на ходу в адрес Луи:
- Эй, подай чего-нибудь, поживее. Да позови хозяина.
Луи гневно сжал кулаки, но господа не обратили на это внимания и скрылись за дверью.
К его возмущению, слуги обменивались добродушными улыбками и замечаниями: «Не забыл, значит. Хорошо!»
Патрю обратился к бледному от гнева Луи:
- Надо срочно ехать за графом. Хорошо, что охота сегодня в Сен-Гобене, ЕМУ не придется долго ждать графа.
Луи не придал значения тому, с какой почтительностью было сказано это «ему».
- Нет, я запрещаю тебе ехать! Я сам разберусь.
Растерянный Патрю инстинктивно ухватил за рукав мальчишку, пытаясь удержать:
- Да это же…
Луи резко взмахнул рукой и щека Патрю покраснела от пощечины:
- Ты – смерд! Не смей прикасаться ко мне! Я прикажу тебя  выпороть!
Стоявший поодаль Ренье испуганно таращил глаза на разгневанного брата. При нем еще никогда не били слуг. Пороли – да, но чтоб вот так, бить по лицу – такого граф де Ла Фер никогда себе не позволял.
- Луи, - Ренье робко позвал брата. – Ты что?
- Молчите все! – звонкий мальчишеский голос слышно было даже в самых дальних углах двора. - Когда нет отца – здесь я хозяин! Я!
Патрю все еще пытался что-то сказать, но Луи со всех ног бросился в замок. Одним духом перебежав мост, он вбежал в галерею и налетел на слугу, который уже нес гостям вино:
- Убрать все! – заорал Луи на слугу. – Где они?
- В готической зале, - пролепетал слуга.
Луи вихрем понесся дальше.
Готическая зала была самым парадным и самым редко посещаемым покоем. Гостей граф принимал в других, намного более уютных комнатах, а гостиная была тем местом, куда приводили особо значимых особ, чтоб оказать им честь или наоборот, подавить величием.
Луи с возмущением увидел, что расторопные слуги уже успели накинуть на стоявший в зале роскошный стол не менее роскошную скатерть. Луи первый раз видел такое великолепие и даже не представлял, что у его отца есть подобное столовое белье.
Фамильное серебро тоже красовалось на столе, и бородатый весельчак небрежно крутил в руках драгоценный бокал:
- Недурная работа, недурная. Граф любит эдакие штучки. Я ему еще одну привез. Пусть сравнит, чья штучка лучше – его или моя.
Луи не понял шутки, но господа хохотали, как ненормальные.
- А ведь его штучка еще очень даже ничего, жаль, ее здесь нет, - захлебывался смехом красивый дворянин.
- А ты уже слюну пускаешь, … - бородач отпустил по адресу красивого нецензурное слово. – Не разевай рот на чужие куски!
- Это Вы мне? – красивый деланно удивился. – Вы – мне? Тогда отдайте мне Вашу статую  – с Вас довольно и графской штучки.
Господа снова зашлись в хохоте.
Они совсем не замечали мальчика, стоявшего в дверях. Луи сделал несколько шагов к столу, но господа по-прежнему его не видели. За спиной Луи раздался шепот:
- Господин виконт, господин виконт! Ради Бога, идите сюда!
Патрю стоял в коридоре и делал отчаянные жесты. Он не хотел, чтоб его увидели те, кто был в зале, и потому не стал заходить. Рядом  маячил Ренье.
- Господин виконт! Вернитесь!
Луи одарил Патрю гневным взглядом и решительно кинулся к столу.
Господа не успели удивиться, как скатерть полетела на пол, кувшин звонко тренькнул, вылив на плитки пола последние капли вина, а кубки покатились под ноги Луи.
- Что Вы делаете в моем доме? – Луи топнул ногой и отбросил в сторону тяжелый край скатерти.
Мужчины с удивлением уставились на него.
- Ты кто? – довольно грубо поинтересовался самый младший из гостей.
- Хозяин! – гордо возвестил Луи.
Господа переглянулись и зашлись в новом приступе хохота:
- Х-о-з-я-и-н!
- Да, я – хозяин!
- Вот так Вы и остались без дома! – обратился красивый к бородачу. – А Вы тут толкуете про испанцев. Извольте – хозяин! И, небось, не испанец – француз!
Ренье ничего не понимал из разговора взрослых, он видел, что им весело и тоже стал улыбаться. Однако, стоявшему рядом Патрю, было не до смеха:
- Не поспеет граф, натворит мальчишка дел!
Он оглянулся – позади в коридоре собралось несколько слуг. Они переглядывались и не знали, что дальше делать:
- Так подавать вино? Фрукты нести? Что ж он скатерть на пол кинул – если посуда побьется, граф нам головы снесет.
Патрю перекрестился:
- Ничего не поделаешь. Авось, не убьют.
Он еще раз перекрестился и под сочувственными взглядами остальных слуг направился прямо в залу.
Подойдя к Луи, Патрю крепко взял его за плечо, чтоб не дать мальчишке кинуться на гостей и поклонился, заодно силой заставив немного склониться и Луи:
- Ваше величество, прошу прощения, молодой господин неудачно пошутил. Это Ваш дом и здесь всегда помнят, кто тут хозяин. Добро пожаловать, Ваше величество!
До Луи не сразу дошло, что говорит Патрю. Он был занят тем, чтоб высвободиться из цепких пальцев слуги и начал яростно вырываться, но скоро смысл услышанного дошел до его сознания и он замер с открытым ртом:
- Ваше величество?
Патрю еще раз поклонился в сторону бородача и торжественно повторил:
- Его величество Генрих IV, добрый король всех французов.
- Ладно тебе, - добродушно отозвался Генрих.
- Теперь нас не выгонят? – с нарочито озабоченным видом поинтересовался младший товарищ короля.
- Тебя, Бассомпьер, приличным людям на порог пускать не стоит, - хохотнул король, - но, так и быть, хозяин разрешает тебе остаться, не так ли, молодой человек?
Господа снова засмеялись, а Луи стоял онемевший, ошарашенный.
Генрих указал Патрю на валявшуюся на полу посуду:
- Сделай что-нибудь. А граф где?
- На охоте, Ваше величество. За ним послали. Сейчас тут уберут.
Патрю махнул рукой и слуги, которые только ждали знака, поспешили в зал.
Патрю воспользовался моментом и, крепко ухватив Луи за руку, выволок его в коридор.
- Вам лучше уйти к себе.
Луи гордо вскинул голову  -  «Ты…», но Патрю довольно жестко его прервал:
- Довольно, идите к себе.
Слуги суетились, бегая в залу и обратно, и на Луи уже никто не обращал внимания – по сравнению с королем он был ничем.
Луи ушел в свои покои и Ренье пошел с ним. Ему было жалко брата, хотя он не мог толком объяснить почему.
Потом приехал, нет, примчался граф, до глубины души пораженный известием, что его ждет король. Последний раз они встречались с Его величеством несколько лет назад, и Ангерран имел все основания полагать, что больше никогда не будет удостоен чести видеть своего короля.
Еще больше он был поражен, что король был к нему очень добр, как в старые времена. Поздравил его с рождением еще одного сына, передал свои наилучшие пожелания графине, пожелал новорожденному удачной судьбы и просил принять в подарок  статую  из дворца Фонтенбло работы Бенвенуто Челлини.
Ее привезли позже, в повозке, которая ехала очень медленно, чтоб ненароком не повредить драгоценный мрамор.
Генрих провел в гостях в Ла Фере три дня и тем, кто злорадствовал на опального графа, пришлось прикусить языки – каковы бы ни были причины, но король вернул свое расположение старому другу.
Все это время Луи не покидал своей комнаты – таков был приказ графа. О том, что случилось, ему со смехом наперебой поведали Беллегард и Бассомпьер. Граф вежливо посмеялся, но его взгляд не сулил виконту ничего хорошего.
Ренье был представлен королю и Генрих, вообще любивший детей, хотя и своеобразно представлявший себе их воспитание, с удовольствием общался с веселым мальчишкой. Он даже покатал его на своем коне и потребовал, чтоб Ренье выехал с ними на охоту.
Луи отец не позволил даже попрощаться с королем, и виконт мог видеть Генриха только из окна своей комнаты.
Когда король покинул Ла Фер, виконта настигло возмездие.
Он бы нещадно выдран отцом. Конечно, граф все проделал лично и за закрытой дверью, а у Луи достало гордости не кричать, но, тем не менее, в замке даже последний мальчик на побегушках знал, что виконта выпороли.
Ни о какой охоте Луи мог больше не заикаться. Вместо развлечений его теперь ждал тяжкий труд – отец заставлял его присутствовать на судах, при заключении сделок, быть рядом, когда он разбирался с арендаторами. Стоило усталому мальчику издать даже подобие вздоха, как тут же следовал строгий окрик:
- Вы ведь хозяин графства? Это Ваши обязанности. Извольте терпеть.
Конечно, со временем Ангерран смягчился. Луи получал то одно послабление, то другое. Через какое-то время ему снова было позволено баловать себя охотой, но в одном отец остался непреклонен – Патрю останется в замке как живое напоминание для Луи о случившемся. Останется до самой своей смерти, на полном попечении, даже если проживет сто лет. Деньги на содержание старого слуги Ангерран де Ла Фер аккуратно высчитывал из содержания старшего сына и строго следил, чтоб старик ни в чем не испытывал недостатка.
Луи мог беситься сколько угодно, но спорить с отцом не смел, и потому ежедневно мог видеть довольно улыбавшегося Патрю, сидевшего на своей скамье...


...Вот поэтому Луи терпеть не может Патрю, - закончил свой рассказ Ренье. – Граф наказал Луи за то, что тот был непочтителен с королем.
- Я думаю, он наказал его за другое, - задумчиво сказал Оливье. – Даже не наказал, а хотел, чтоб Луи понял, что «я – хозяин» это не просто слова. А кто тогда родился?
Ренье усмехнулся:
- Ты.
- Я? Но отец никогда не говорил мне ни о какой статуе.
Ренье пожал плечами:
- Ты редко тут бываешь. Не мог же он отослать статую к тебе в Берри!
- Так она здесь?
- Хочешь, покажу?
Оливье кивнул.
Ренье привел его в старое крыло, туда, где раньше были личные покои самого графа. Снаружи там были остатки широкого балкона, который когда-то стали перестраивать, но так и оставили недоделанным. Оливье никогда не заглядывал туда – он полагал, что на старом, полуразрушенном балконе нет ничего интересного.
- Вот, смотри. Даже здорово, что тут часть балкона разобрана, похоже на настоящие развалины, как будто это какой-то покинутый дворец.
Оливье замер. Солнце заливало эту часть дома, и в его свете мрамор казался ослепительно белым. Оливье действительно был ослеплен.
Ренье ласково ткнул брата кулаком в спину:
- Красивая. Смотри, не влюбись! – засмеялся он.
Оливье его не слышал.
Нагретый воздух едва заметно вибрировал и, казалось, что грудь статуи колышет дыхание.
- Она немного похожа на нашу шотландскую кузину Энн, - негромко сказал Оливье. – Только красивее и… не знаю… чище?
- Конечно, - фыркнул Ренье, - ее тут дождем на славу моет.
Оливье вздрогнул и попытался скрыть свое волнение за улыбкой:
- Да, наверное. Пойдем.
Позже он еще несколько раз украдкой приходил поглядеть на статую, и каждый раз спешил уйти поскорее. Она пробуждала в нем какие-то смутные чувства, что-то, что пугало его, но одновременно манило.
Вскоре он снова вернулся в Англию, и воспоминание мало-помалу изгладилось из его памяти, вытесненное реальными заботами и хлопотами.
Потом пришло ошеломляющее известие о том, что Ренье убит на дуэли. Оливье нашел самый укромный уголок в одном из лондонских садов и долго сидел там, пока вырвавшиеся, наконец, слезы, не принесли ему некоторого облегчения.
Он испросил отпуск, чтоб повидаться с родными. На похороны он, конечно, не успеет, но отец не один – у него есть Луи. Виконт поддержит графа в его горе.
Когда Оливье садился на корабль, чтоб плыть во Францию, на борт взбежал вконец запыхавшийся слуга.
Он принес письмо, которое почти два месяца гонялось за Оливье из порта в порт, не успевая за быстрым судном.
Оно было написано еще раньше того письма, в котором ему сообщали о смерти Ренье. Когда Оливье прочел его, он понял, что покидает Англию навсегда.
Два месяца назад Луи погиб на охоте.
Теперь он – Оливье де Ла Фер – стал единственным наследником старинного рода.
Единственной надеждой и опорой.
Атос хорошо помнил свои чувства в тот момент. Он явственно слышал, как захлопнулась за ним дверь, отрезав прошлое.
И он точно знал, в какой именно миг началась его новая жизнь.
Когда он снова увидел Гебу.


Художник - Стелла Мосонжник.
Иллюстрация размещена с ее разрешения.