Первый роман и письма в будущее

      Однажды, когда мне было лет восемь, я поду-мала, а не написать ли мне… роман. В то время мы жили на даче в Подмосковье, я только что прочитала «Трёх мушкетёров», и мне почему-то показалось, что писать романы ужасно легко. Я придумала разных героев, поселила их на этой самой даче и в обычной тетрадке в клеточку, точно такой же, какие и сейчас есть у каждого школьника, я начала писать (разумеется, с грамматическими ошибками), как эти герои ходят по моей даче, как они пьют чай, играют в куклы и… признаются друг другу в любви. Потом я вырезала из журнала с десяток красивых тётенек и дяденек и вклеила их в свою заветную тетрадку. Ну и… понесла свой роман хвастаться маме. Мама почитала, исправила ошибки, потом серьезно сказала: «Ты всё же опреде-лись, для кого ты пишешь – для взрослых или для детей». А папа долго смеялся. И я очень обиделась. Очень. И я тогда передумала быть писателем. «Буду стюардессой!» – решила я. Над стюардессами никто не смеётся.

      Прошло несколько лет, и вот как-то я вернулась домой из пионерлагеря, где у меня было много друзей и было так весело, а дома казалось так скучно, что я просто не знала, куда себя деть от тоски, и вот от одиночества и отчаяния я снова взяла тетрадь в клеточку, ручку и стала писать… Только уже не про каких-то выдуманных героев, а про себя, про то, как я была в лагере, какие там были девочки, какие мальчики, какие вожатые. То есть, я начала вести дневник. И вела я его целых двадцать лет!
Время от времени в этом дневнике я себе писала… письма в будущее.
Вот, например, мне 11 лет, в дневнике запись:
«Письмо в 2000 год (тогда это казалось так да-леко, что просто никогда не наступит). Здравствуй, взрослая Алёна! Мама наотрез отказалась взять ко-тёнка. Я просто в горе! Когда я вырасту и смогу сама решать такие вопросы, у меня дома будет много собак и кошек! Напиши мне, пожалуйста, как их зовут и какие они. До свидания в будущем!» А потом я оставляла полстранички свободного листа, чтобы в 2000 году из будущего самой себе ответить.
      Конечно, в 2000 году я не вспомнила про эту тетрадку, забыла про неё напрочь. Но вот в 2001 слу-чайно, делая разборку в шкафу и пытаясь выбросить лишние бумаги, я её вдруг обнаружила и, полистав пожелтевшие страницы, нашла это письмо из про-шлого. Я чуть не расплакалась, это было так трога-тельно – получить письмо из прошлого века... И я очень серьёзно ответила. На той половинке листа, которую себе оставила. И я написала правду. Может быть, горькую для той девочки, но правду. Я написа-ла: «У меня нет ни одной собаки и ни одной кошки, есть только хомяк. Я очень много работаю, и мне просто некогда ухаживать за домашними животными, а мои дети, которые просят и собаку, и кошку, забывают кормить даже хомяка. К тому же у нас такая крохотная квартира, что и  для клетки с хомяком с трудом находится место. Так получилось… Но зато в моих сказках и стихах часто встречаются  собаки, кошки и другие животные, даже такие, каких в природе не бывает».

      Но в одном мама оказалась права: я так до конца и не смогла определиться, для кого же я пишу – для взрослых или для детей. Мои детские сказки получаются для взрослых, а взрослые рассказы интереснее читать детям. И для кого эта книга, я тоже не знаю… Может, для детей, которые слишком рано повзрослели? Или для взрослых, которые не могут и не хотят становиться взрослыми?