Прощание славянки. часть 13

От генерала Алексей направился к себе на работу, но с удивлением заметил, что анализируя  разговор с генералом, едет совсем не туда, куда хотел. И очень кстати, подумал он. Не мог Алексей, не разобравшись в  себе, в своих чувствах, ехать сейчас туда - на автобазу, в свой кабинет, а главное – к Михалычу. Что он может сказать ему, если ещё сам не до конца переварил полученную информацию, которая словно снежный ком среди жаркого лета, свалилась на него и оглушила, заморозила в голове все мысли и чувства. Нет, конечно же, он видел всё, что происходит вокруг,      в обществе, частью которого он, безусловно, является. Только не думал Алексей, что так вот, вдруг, станет главным действующим лицом во всей этой трагедии, поставленной самой жизнью. И потому-то, сейчас, осознав всю тяжесть взвалённой на него  ответственности, Алексей просто растерялся, хотя и понимал, что нужно вставать на ноги и тащить, тянуть, переть этот груз, если такие люди, такие большие человеки, доверили ему, ему, простому по сути парню, такую огромную, многотрудную, но почётную РАБОТУ!
Оказавшись около городского парка, он остановил машину и оставив её у входа, направился  в глубь по аллее, не разбирая дороги.  С одной стороны дело вроде бы задумано очень нужное, просто необходимое. Ведь и в правду - много народа отдав часть своей жизни, а кто и здоровья, да и часть самого себя, в буквальном смысле этого слова, оказались выкинутыми из списков полноценных  жителей страны, ставшие чуть ли не изгоями в ней. Многие  вынуждены были даже умалчивать о том, что воевали. Иначе слышали в ответ –  кто тебя туда посылал, вот с того и спрашивай, небойсь сам напросился, вот и получи, что заслужил. Как обидно и невероятно больно бывает слышать подобные заявления в свой адрес.
И дальнейшие планы у генерала в отношении участников локальных войн, тоже просто фантастические. Конечно, борьба с мафией, выше всяких похвал. Но вот методы… Методы борьбы он не одобрял. Не должны мы уподобляться тем же бандитам. У нас, что ни говори, правовое государство, и действовать предполагаемыми генералом методами, нам ни как нельзя.      Существуют определённые законы и если действия некоторых граждан, подпадают под статьи уголовно процессуального кодекса, то должны быть рассмотрены именно с этих, правовых  позиций И если есть состав преступления, то и наказывать таких граждан нужно на основании УПК РСФСР.  И ни в коем случае не нам.  А то ведь прямо самосуд какой-то получается. Суд Линча  какой-то.                Не должны, не имеем мы такого права - брать на себя функции палачей и судей. Или - становимся сами участниками противоправных действий и тоже должны быть осуждены тем же самым ЗАКОНОМ, который пытаемся соблюсти - его же нарушая. Просто билиберда какая-то.                Вот с такими мыслями Алексей бродил по саду до тех пор, пока не почувствовал, что замерзает. Он и сам того не заметил, что оказывается, бродит здесь не первый час и в одном лишь пиджаке. Плащ видимо, он просто забыл одеть и тот остался в машине. Люди, попадавшиеся на встречу недоумённо посматривали на него –  как ни как, на дворе стояла глубокая осень, и снег мог пойти в любую минуту, а он в одном пиджачке. Странный тип, думали они, увидев одетого не по погоде задумчивого мужчину.
Ладно, подумал Алексей, у которого зуб на зуб не попадал, разберёмся и с этим. И пока не свалился в постель с температурой, нужно двигать отсюда поскорей. И чуть ли не бегом он направился к машине и включив печку на полную мощность, вырулил в сторону своего автопарка. Алексей и не заметил, что короткий осенний день пошёл уже на убыль, а у него и маковой росинки с утра ещё не было. Он почувствовал вдруг, что страшно голоден и не только потому, что не обедал, такое случалось с ним всегда, когда он бывал чем-то сильно взволнован и ни как не мог найти решения задачи, или выхода в какой либо жизненной ситуации.
В кабинете, нервно вышагивая, ждал Михалыч. Где тебя только черти носят, попенял он Алексею. Выехал уже давно, а его всё нет и нет. Тут тебе звонил секретарь Цвигуна, оставил телефон, я его записал, и ещё – он сказал, что звонить по этому телефону только в случае крайней необходимости. Вот он - и Михалыч протянул бумажку с цифрами Алексею. И ещё он сказал, что ты два с лишним часа, как  выехал. Я начал было уже беспокоиться. Да нет, Михалыч, всё в порядке. Мне просто необходимо было побыть одному, вот я и заехал в наш парк и не заметил, как время проскользнуло.
Ладно, примирительно ответил Михалыч – война войной, на-ко - пока суд да дело, подхарчись.         А о делах потом. И с этими словами он открыл большую салфетку, под которой неизвестно каким образом, но дымились горячие щи и всё, что после них следовало. Ну, обрадовал, ай да Михалыч и
Алексей, потирая руки, набросился на еду. А тот сел по своему обыкновению в угол и с улыбкой наблюдал за своим подопечным, которого любил, как родного сына. Но чем больше он углублялся
в напечатанные строчки текста, который дал ему Алексей, тем всё мрачней и мрачней становилось его лицо. Всё злее и злее выражение лица.
После того, как Алексей пересказал Михалычу подробно всё, о чём говорил ему генерал, у того заискрились глаза, и он так саданул по столу, что Алексей даже вздрогнул. Таким его Алексей
ещё ни разу, за всё время их знакомства, не видел. Наконец-то, произнёс с какой-то злорадной улыбкой на лице он. Наконец-то! Я всегда знал, что у нас есть ещё люди болеющие душой за
страну. Я давно ждал этого момента. Не имеем мы ни какого, ни человеческого, ни морального права отсиживаться на тёпленьких креслицах в то время, когда всякая нечисть правит бал - диктуя всем, свои бандитские условия и вообще – топчет нашу землю. Ответят подлецы, за всё ответят перед народом! И он опять так приложил стол, что у Алексея появились опасения за его (стола) сохранность.
Что собираешься делать, поинтересовался Михалыч? И Алексей рассказал план действий, который он накидал в уме. Внеся некоторые коррективы, Михалыч в общем, одобрил его. Но когда Алексей
начал высказывать свои опасения в отношении законности их последней фазы борьбы с бандитами, лицо Михалыча начало темнеть, он опустил голову, а скулы его заходили ходуном, словно жили теперь сами по себе. Закончив свою мысль, Алексей тоже опустил голову и задумался, уйдя в свои мысли. Сколько они просидели вот так молча не известно, но в конце-концов, Михалыч встал и начал говорить. Его слова словно бичом стегали душу Алексея. А он хлестал и хлестал ими словно не замечая, что бьют они довольно больно. Каждая буква, произносимая им, была упруга и ударяла
наотмашь. Но в них, в этих словах, Алексей чувствовал правду, ту правду, которая была пока, почему-то, не доступна ему. И почему так произошло Алексей не знал, но тем не менее он верил каждому сказанному слову Михалыча, хотя ни как не мог согласиться с ним. Всё его нутро, всё естество его, было против подминания закона под ситуацию. Под конец, Михалыч взял папку,
которую Алексей принёс от генерала и положил её перед ним. Ты наверно ещё не читал это, уже
более спокойно произнёс он – почитай на досуге, очень будет полезно для твоего болезненно -острого восприятия законности. Но бурный и откровенный разговор, которого и ждал Алексей, ни
коим образом не отразился, да и не мог отразиться в силу  безграничного уважения друг к другу,
на их взаимоотношении. У каждого из них было своё мнение, свой взгляд на ту или иную ситуацию
и они уважали те позиции, которые отстаивал собеседник. Остановились на том, что текст составит
Михалыч и разошлёт по оговорённым местам, а тем временем Алексей поедет в полк к Чхеидзе
для того, что бы познакомиться поближе и обговорить план совместных действий на ближайшее
время. На том друзья и расстались до следующего дня, который, задержись они ещё чуть-чуть, мог уже начаться, так и не дождавшись, пока они доберутся до дома.
Уже дома, поужинав он принялся за папку становясь всё мрачней и мрачней. Сидевшая с ним рядом Аля, от которой у Алексея не было ни каких тайн, тоже читала  эти донесения вместе с ним. Что же
это такое – Лёшенька? Мы в каком государстве живём, может быть, ты мне объяснишь? Может я, что-то недопонимаю? Округлив от ужаса глаза, проговорила она, когда последняя страница была
закрыта. Ты всё правильно понимаешь, дорогая, и он обнял жену, крепко прижав к себе. Ты всё
прекрасно понимаешь, задумчиво повторил он. Неужели эту ситуацию нельзя изменить, продолжала Алевтина, вопросительно глядя в глаза мужу.  Мы, как представляется мне,  живём в правовом государстве, и если происходит подобное, значит не всё у нас ладно. А? Лёшенька, ответь мне. Где милиция, где суды, где, в конце концов, правоохранительные органы? Почему бандиты хозяйничают в городе – где наша власть? Есть - же у нас в стране ЗАКОН? И она недоумённо смотрела на своего мужа, ожидая от него вразумительного ответа на свои вопросы. Да, милая и я так думал, до недавнего времени и он ещё крепче прижал жену к себе. Его глаза пылали, дыхание участилось.  Ой, Леша, мне больно, услышал он. Прости родная, я нечаянно. И он поцеловал её, проговорив при этом – мы прекратим это безобразие, верь мне, мы прекратим. Я верю, проговорила она – тебе я верю и Алевтина сама прижалась к мужу.   
Буквально через день, провожая жену до школы, Алексей увидел на остановке приличного формата
Афишу, которая гласила - в это воскресение в городском доме офицеров, состоится встреча   
воинов интернационалистов, участников всех войн произошедших после Второй Мировой Войны.
Цель встречи – объединение участников в российский союз (братство) воинов интернационалистов. Там же пояснялось - в это тяжёлое время ни кто нам не поможет так, как мы можем помочь друг другу. И только объединившись - мы сила, способная противостоять любым невзгодам. И даже был напечатан регламент –  1)Торжественная часть.  2)Общее собрание.
3) Концерт участников самодеятельности дворца пионеров. 4) Ужин из полевых кухонь. И в конце:
Воины, приходите сами, зовите своих однополчан и знакомых.  Сегодня, как никогда, мы нужны друг другу. Ну вот, подумал Алексей, первый шаг сделан. Такое, и он ещё раз посмотрел на афишу,
не оставит равнодушным ни кого. А по местному радио и телевидению, нескольку раз на день
гоняли, невесть откуда взявшиеся кадры и интервью, тех памятных времён.  Раздавались голоса
людей, которых наверняка все позабыли, хотя в своё время они не сходили со страниц газет и экранов телевизоров. Местная пресса не отставала от своих собратьев по перу, развороты пестрели снимками войн, которые при советской власти были строго запрещены, а с самих участников тех событий, брали расписки о неразглашении т.к. это являлось государственной тайной. И на тебе – стало выплывать такое, о чём раньше и подумать -то боялись. Да, порадовался Алексей, губернатор своё слово держит, если так и дальше пойдёт, то и на самом деле всё может получиться. 
Где-то в глубине души он, даже боясь себе признаться в этом, не очень верил в осуществление тех планов, которые рисовал себе. И чем ближе подходил назначенный час, тем больше
росла уверенность, тем явственнее проступала картина, которую так хотелось воплотить
в жизнь. Посмотрим – думал он. Жизнь продолжается.
До назначенного часа оставались всего лишь сутки, а ещё ни чего до конца не сделано, как следует
не согласовано, не отлажено - нужно торопиться, спешить. Не паникуй Алексей, одёрнул его
Михалыч, что ты суетишься понапрасну. Сделано самое главное – клич брошен, а детали срастутся
сами собой. Не тушуйся воин, это радостные хлопоты, небойсь сердчишко-то ёкает? И правильно –
должно ёкать и он улыбаясь тряхнул Алексея, положив ему свои руки на плечи.