Открытое письмо Жванецкому - опыт рефлексии

 Уважаемый Михаил Михайлович,

 в одной из телевизионных передач Вы как-то произнесли фразу, которую я воспринял очень серьёзно.
 Вы сказали: "Какой смысл разговаривать со лжецом? Ведь он всё-равно соврет!"

 Признаться, услышав это, я подумал, что автор такого тезиса должен быть сам исключительно правдивым человеком. Неужели сам Жванецкий никогда не лжет?

 Но чужой жизни не знаешь. Зато мне кое-что известно о собственной, и вот хотелось бы поделиться опытом, что иногда бывает полезным.

 Сам я прошел огромную школу лжи... Это были целые десятилетия, много десятилетий. Давнюю пору жизни не то чтобы осуждаю, но хочу понять. Ведь сегодня, как мне по крайней мере кажется, этот недостаток преодолён, и конечно в том нет моей заслуги, просто жизнь сложилась так, что в разных видах сознательного обмана отпала необходимость
 Так вот, именнно благодаря гигантскому опыту вранья, да ещё постоянной любви к рефлексии, мне удалось о лжи сделать некоторые выводы
 Человек - не лжец по своей природе. Как правило, он врёт в первый раз именно потому, что правду говорить тяжело: невыгодно, небезопасно. И уже потом легко открыть, что ложь сама по себе может дать тебе какие-то преимущества.

 Не будучи исключением из этого правила, я подметил, что иногда (и не так уж редко) в разговоре с другими выпаливаю правду даже когда это имеет для меня печальные последствия. Сперва я горевал о такой искренности некстати, но вскоре стал задумываться
 Ведь, с другой стороны, с разговорах с иными людьми я замечал, что вдруг начинаю без всякого повода, причины или необходимости врать напропалую, удивляясь сам, зачем это делаю
 Вслед за тем пришло открытие - возможно, для кого-то сказанное покажется очевидным, другому же сомнительным, если не заблуждением, но я именно что совершил открытие для себя, причем такое, в котором уверен до сих пор. И вот оно:

 В том, лгу я или говорю правду, не всегда есть лишь моя воля и следование моим интересам, многое зависит и от другого, влияния его личности. Нередко я был искрен или, наоборот, лжив не по своей воле, а в некотором пространстве коллективного опыта, по той причине, что собеседник ожидал от меня именно этого (правды или лжи), и я оказывался в сфере его подсупудных ожиданий.

 Вслед же за этим я вполне естественно задал себе следующий вопрос:
 "Если мне лгут, всегда ли в этом вина и злая воля другого, не заключается ли причина иной раз во мне самом?"

 Вот и всё, что я хотел сказать