Марина - значит морская. Часть 3. Глава 24

                В Нью-Йорке у Марины началась совсем другая жизнь. Свободного времени почти не оставалось. Она постоянно куда-то спешила: то на языковые курсы, то на курсы актерского мастерства, куда определил ее Жорж, то — на бесконечные кастинги.

                Она снялась в нескольких рекламных роликах, сыграла эпизодическую роль в сериале, который шел на одном из телевизионных каналов. И хотя сама роль русской вульгарной девицы ей не понравилась, исполнила она ее блестяще. На студию посыпались телефонные звонки с вопросами о том, что за девочка появилась рядом с главным героем, и будет ли развиваться эта линия сюжета дальше?

                Правда были и другие звонки — от добропорядочных американских домохозяек, которые требовали убрать с экрана развратную русскую. В любом случае, с появлением в сериале Марины интерес к фильму возрос, а это был хороший знак. Продюсер сериала предложил «вставить» Марину еще в пару эпизодов, и девушка вновь начала сниматься. Она регулярно ездила на студию, где, практически, с первых дублей отыгрывала свои сцены, и все было бы неплохо, но в один прекрасный день в павильоне неожиданно появилась миграционная служба.

               Строгие дяденьки потребовали у Марины документы, в частности, — разрешение на работу, но, поскольку, кроме гостевой визы у нее ничего не было, ей пригрозили депортацией. В студию примчался Жорж и с порога заявил, что девушка — его невеста, и на днях они должны официально оформить свои отношения. Дяденьки повернулись к Марине, и той пришлось прилюдно признаться:
— Да, я выхожу замуж за этого человека!

             По дороге в его студию, Жорж спросил:
— Насчет замужества, ты говорила серьезно?
             Марина, молча, пожала плечами.

             Время принимать решение, кажется, настало. Если она скажет «нет», то ей придется переехать к родителям, и что она будет там делать? Ходить на пляж, развлекать  отдыхающих, разучивая с ними сальсу, или  работать внештатным корреспондентом в маминой газете?  Сопровождать Садовского на его выставках…

             Можно, конечно, возвратиться в Россию, но вступительные экзамены в вузах уже прошли. Тогда что, жить с бабушкой в скучном поселке, вести театральный кружок в школе, отбиваясь от ухаживаний Макса и красавчика Орлова? Ждать возвращения Дениса?
                А, если Жорж прав, — и Денис вернется из армии с какой-нибудь женщиной, или не вернется вовсе? Разве мало девушек в том городе, где он служит. Он же, наверняка, будет ходить в увольнение. Познакомиться с кем-нибудь, а потом все покатится по известному сценарию: встречи, поцелуйчики, беременность, загс...

                Марина пообещала Жоржу дать окончательный ответ на следующий день, а этим же вечером в студии появилась группа девушек. Жорж, как всегда, поработал с каждой, кого-то отметил, сделал пробные снимки, назначил встречу, кого-то забраковал. А среди последних оказалась девушка из Украины. Она быстро «просканировала» обстановку, поняла, что к чему, кинулась к Марине, стала слезно умолять замолвить за нее словечко, и Марина пошла к Жоржу.

— Неплохая девочка, — сказала она, улучив удобную минуту, — ты, по-моему, зря ее отправил.
— Кто такая? — спросил Жорж.
                Он был очень удивлен. Марина никогда ни за кого не просила.
— Ну, та, с Украины. Она еще так горько расплакалась.
— Ах, эта. Знаешь, они все горько плачут, а понять, что нет в них той изюминки, что помогла бы им сделать карьеру в модельном бизнесе, не хотят. Она что, попросила тебя со мной поговорить?
— Ну, в общем, да, — призналась Марина, — мне ее так жалко. Ты ей отказал, а это, значит, что все дороги для нее отныне закрыты.
— Ну, почему закрыты? — улыбнулся Жорж, — она вполне могла бы работать, скажем, официанткой, гувернанткой, нянчить чужих детей. А, могла бы стать и женой какого-нибудь американца среднего класса и нянчить своих. Но она вбила себе в голову, что ее призвание — ходить по подиуму, демонстрировать одежду, получать неплохие деньги, хотя никаких задатков у нее для этого нет! Я своим профессиональным глазом сразу это вижу. Вот почему мне не хочется тратить на нее свое время.
                Разговор был окончен, но Марина зачем-то сказала:
— Но, Жорж, может ты ее, все же посмотришь?
                И тут впервые за все время их знакомства, мужчина позволил себе повысить голос:
— Не лезь в мои дела! – сказал он коротко, тоном человека, который не привык, чтобы с ним спорили.

                От неожиданности Марина отшатнулась. Перед ней стоял не мягкий добрый мужчина, которого она привыкла видеть рядом с собой, а строгий принципиальный стилист, от мнения которого многое зависит. Она вдруг со всей остротой поняла, что чувствуют все эти девушки, которым он отказывает! Как же ей повезло, что она не из их числа.
 
                Марина отыскала глазами ту, за которую просила и развела руками, как бы говоря, — мол, ничего не вышло. И тут, несчастная, обиженная, и оскорбленная в лучших чувствах девушка, в одно мгновение превратилась в злобную мегеру, всем своим видом показывая, что глубоко презирает Марину, и, видимо, только за то, что та может свободно разговаривать с известным человеком.

                Когда студия опустела, Марина подошла к Жоржу. Сказала:
— Извини. Ты, кажется, был прав, эта украинка, действительно, не стоит твоего внимания.
                Мужчина притянул Марину к себе, обнял, погладил ладонью по спине, шепнул в самое ухо:
— Я знал, что ты у меня девочка умная. За это я тебя и люблю!
                Жорж произнес эти слова так нежно, так искренне, что Марина вдруг совершенно отчетливо поняла: завтра она скажет ему, что согласна. Да, она согласна стать его женой, но только потому, что ее вынуждают к этому сложившиеся обстоятельства.

              Всю ночь Марина думала о Денисе.
              В последнем письме, она честно сообщила ему, что уезжает к родителям и когда вернется — неизвестно, но добавила, чтобы он ни о чем плохом не думал, чтобы исправно нес службу. Марина даже вырезала свою фотографию с обложки американского журнала и вложила ее в конверт.

              Когда Денис получил письмо и показал вырезку сослуживцам, те в изумлении открыли рты, а когда пришли в себя и увидели на обратной стороне фотографии английский текст, — подняли парня на смех, посчитав, что он их разыгрывает. Вырезал из какого-то журнала красивую актрису и выдает за свою девушку. Спорить Денис не стал, но фотографию всегда носил с собой в левом кармане гимнастерки, у сердца, и в трудные минуты, стоило ему только посмотреть на Марину, как на душе  сразу становилось теплее.
 
              В увольнения он не ходил по причине того, что их воинская часть стояла вдалеке от населенных пунктов, а мечтал лишь о том, как вернется домой, как пригласит Марину к себе, как сделает ей предложение, красиво встав на одно колено, и она, конечно, скажет: «Да» Потом, конечно,  будет свадьба, большая, веселая, шумная. Он — в строгом костюме, Марина — в длинном белом платье, красивая и счастливая. И он разошлет свадебные фотографии всем своим армейским друзьям, пусть увидят и опять попадают от удивления, они тогда поймут, что он их не обманывал.
 
                О такой же свадьбе мечтала и Марина, но здесь в Америке, оказывается, все происходит  намного прозаичней.
               Спустя три дня, после того как Марина дала Жоржу свое согласие, они поехали в какую-то контору. Марина сначала даже не поняла, что они едут расписываться. Только после того, как Жорж притормозил возле цветочного магазина, выбежал, купил большой букет цветов и преподнес его Марине, она спросила:
— Жорж, что это на тебя нашло? В связи с чем такой роскошный подарок?
— Ну, как же? Ведь невеста должна быть с цветами!
— Невеста? — Марина удивленно вскинула брови. — А я думала, что мы едем в ресторан, обедать!
                Жорж скосил на нее глаза.
— Обедать? Да, и обедать тоже, но сначала заедем в одно место, поставим свои подписи…
— Жорж, ты шутишь? Мы что, едем в загс?!
— Ну, здесь это по-другому называется и, вообще, официальной церемонии тут никто значения не предает. Вот венчание — совсем другое дело.
                Марина чуть было не спросила: «А у нас венчание будет?», но вовремя спохватилась. Она все еще считала, что брак с Жоржем, с мужчиной нетрадиционной ориентации нельзя назвать настоящим. А, вот стать его женой перед Богом — совсем другое дело. На это она вряд ли решится.

                Как бы там ни было, но Марина почувствовала, что начинает волноваться. Она стала смотреть по сторонам, пытаясь отыскать какой-нибудь знак, который бы указал ей на то, что она поступает правильно, но ничего необычного не находила. Тогда она решила поиграть в приметы.

                Вот сейчас она посмотрит направо и увидит женщину в красном. Марина закрыла глаза, досчитала до трех, повернула голову. Невероятно, но среди прохожих куда-то спешила женщина в ярко-красном платье.
               Девушка облегченно выдохнула.
— Волнуешься? — спросил Жорж с улыбкой.
— Есть немного.

               Марина решила испытать судьбу еще раз. Ее любимой цифрой всегда была девятка. Она родилась девятого числа, ее родители расписались девятого, и жила она в Приозерске в доме под номером девять. Прямо перед ними на светофоре остановилась машина и Марина загадала, — если в ее номере окажется хотя бы одна девятка, или сумма цифр будет равна девяти, то… Светофор переключился на зеленый, автомобиль тронулся, и Марина, посмотрев на его номер, не поверила своим глазам: девять, восемь, один!
 
                Она сразу успокоилась, и когда они подъехали к какому-то, самому обычному дому, и когда вошли в холл, где несколько пар ожидали своей очереди, сидя на мягких диванчиках, и когда, спустя четверть часа их пригласили в комнату для регистрации, Марина не волновалась.
                Они поставили подписи в специальном документе. Улыбающаяся чернокожая женщина произнесла заученные слова, наверное, о том, что отныне они стали ячейкой американского общества, поздравила, потом, поняв, что перед ней русская пара, открыла какую-то шпаргалку и по слогам прочитала: «Совьет вам да лиубов!»  На этом церемония закончилась, торопила следующая пара, — пожилые китайцы тоже спешили стать американской ячейкой…

                На обратном пути, Марина была непривычно рассеянна. Не верилось, что теперь она стала женой, у нее есть муж, вот он сидит рядом, сосредоточенно ведет машину. Казалось бы, ничего не изменилось. Ничего, если не считать, что она изменила Денису! Изменила?! Почему изменила, ведь у нее с Жоржем пока еще ничего не было! А вдруг?! И тут у Марины все похолодело внутри. Вдруг сегодня он потребует от нее исполнения супружеского долга?! Вот, к этому она, действительно, была еще не готова. Жорж все это время относился к ней только как друг, поэтому она, как-то даже не и задумывалась, что между ними могут быть другие отношения.

                Мимо автомобиля, буквально в нескольких сантиметрах промчался отчаянный мотоциклист. Марина машинально взглянула на номерной знак. Четыре, один, один. Она перевела взгляд на машину впереди: два, восемь, ноль. Ни намека на девятку. Марина стала вглядываться во все проезжающие номерные знаки, но нигде не видела любимой цифры. Что это? Удача отвернулась от нее?

                Впереди, в ближайшем магазинчике открылась дверь, и Марина сразу загадала — сейчас оттуда выйдет женщина в красном, однако на пороге  появился древний старик с палочкой. Посмотрев на Марину в упор, неприятным, осуждающим взглядом, он повернулся и тяжело заковылял прочь.

               Марина быстро отвернулась. Чтобы скрыть слезы, неожиданно появившиеся на глазах, она подняла букет и  опустила лицо в цветы, делая вид, что наслаждается их ароматом.

               В студии молодожёнов встретили громким улюлюканьем. В потолок полетели пробки из-под шампанского. Небольшая компания,  полтора десятка сотрудников, выпили по глотку игристого вина, Жорж в двух словах рассказал, как все прошло, и дальше работа продолжилась в обычном будничном режиме.
 
              Правда, спустя неделю, когда у Жоржа выпал свободный день, они слетали в Лас-Вегас, и там их обвенчал сам Элвис Пресли —двойник, конечно. Можно было выбрать и Майкла Джексона, и Фрэнка Синатру, но Элвис был колоритнее и больше других походил на оригинал.

             Марину облачили в шикарное белое платье до пола, одели фату, накрасили так ярко, что потом, на фотографиях она себя просто не узнала. Все это считалось шуткой, но было намного праздничней и интересней, чем официальная регистрация.

             Потом они играли в казино и продули кругленькую сумму, потом кутили в ресторане и ночевали в шикарном номере для новобрачных с потрясающим видом на город, который буквально утопал в рекламных огнях. Однако Жорж, к радости Марины, как мужчина, по-прежнему, себя не проявлял, и, кажется, даже и не пытался. Он поцеловал свою молодую жену, пожелал ей спокойной ночи и благополучно заснул.

                Для Марины эта поездка стала самым запоминающимся событием за все время пребывания в Америке. Дальше началась каждодневная рутина. Бесконечные съемки в каких-то рекламных роликах, но уже не известных парфюмерных брендов, а каких-то чистящих средств. От рекламы нижнего белья она отказалась сама, чем вызвала искреннее недоумение Жоржа.
— Ты с ума сошла? — говорил он, улыбаясь. — У тебя прекрасная фигура. Ты могла бы стать лицом какой-нибудь торговой марки.
«Лицом? А, может, чем-то другим…», — подумала тогда Марина.

                А в один из дней, Жорж отвез ее на показ осеней коллекции одежды к своему знакомому модельеру и там ей, неожиданно, предложили пройтись по подиуму. Заболела одна из девушек. Марина без труда скопировала походку манекенщиц, продефилировала мимо восторженных зрителей, вызвав бурю оваций, и тут же получила приглашение на работу.

                Однако быть просто вешалкой для одежды, пусть даже и красивой, Марина не хотела. Сниматься в сериале после скандала с эмиграционной службой, ее больше не приглашали, лишь однажды она сыграла заключительную сцену, где по сценарию ее высылают из страны. Однако она не расстроилась. Играть разбитных полупьяных русских красавиц, значит, — не уважать себя, не уважать свою страну, не уважать своих соотечественников.

               Марина стала брать уроки вокала, записалась в танцевальный класс и, конечно, продолжала ходить на все отборы, надеясь, все же поступить в какой-нибудь театр. А если человек упорно идет в своей цели, то рано или поздно, обязательно ее добивается.

              Повезло и Марине. Ее заметили и приняли в один из маленьких музыкальных театров, где шел не самый известный мюзикл и, тем не менее, это уже был успех. Правда зачислили ее с испытательным сроком, и только для участия в массовке, однако Жорж, с которым она поделилась радостной новостью, остался очень доволен.
— С массовки начинали все известные артисты, — напомнил он, — ты же не надеялась получить сразу главную роль? Там за ними стоит большая очередь. Поработаешь на третьем плане, осмотришься, поймешь, что к чему, и будешь постепенно продвигаться вперед по карьерной лестнице.
                И Марина начала работать.

                Помимо курсов, съемок и занятий, у нее начались ежедневные, изнурительные репетиции в театре. Она любила учиться и не боялась работы, но нагрузки оказались настолько велики, что девушка выдерживала их с трудом. Шутка ли, после всех самостоятельных занятий, едва перекусив на ходу каким-нибудь хот-догом, она бежала в театр, где безжалостный режиссер гонял несчастных артистов по сцене, добиваясь синхронности, оттачивая каждое движение в течение трех-четырех часов.

                А после небольшого перерыва, начинался сам спектакль, но и после его окончания, никого не отпускали, потому что за ним следовал часовой, а иногда и двухчасовой разбор ошибок. Приходя домой далеко за полночь, Марина, буквально валилась с ног и засыпала, наверное, раньше, чем ее голова касалась подушки.

                Жила она, по-прежнему, с Жоржем, и даже спала с ним в одной постели, но их брак был только на бумаге. Семейная жизнь не задалась с самого начала.
 
               Жорж и сам  не знал, чем это объяснить, но пока он обхаживал Марину, уговаривал выйти за него замуж, пока ревновал ее к Денису, ему казалось, что он любит эту красивую, милую девушку всем сердцем. Однако, стоило Марине стать его женой, как интерес к ней почему-то стал ослабевать. Он все реже приглашал ее на светские рауты и, кажется, был даже рад тому, что она вечно занята в театре.

                Прошло всего пару месяцев, и он уже мог позволить себе ее не заметить, когда она, уставшая, приходила после спектакля. Он мог не обернуться, не ответить на приветствие, продолжая болтать с друзьями, которых в его студии всегда было предостаточно. А иногда он просто отмахивался от нее, особенно когда работал, и говорил раздраженно: «Подожди, не видишь, я занят», правда сразу спохватывался, и извинялся.
 
                Но самое неприятное было в том, что он продолжал открыто жить с Майклом. С ней же только спал, и то, видимо, потому, что в спальне не было второй кровати. Она все чаще стала замечать, что за ее спиной шушукаются, тыкают пальцем и, не стесняясь, хихикают в кулачок. Все это было ужасно неприятно, раздражало, удручало и отнимало много сил, а если учесть, что друзей в театре она приобрести не смогла, там каждый старался держаться сам по себе, Марина все чаще стала впадать в депрессию.

                Ее ничего не радовало, она скучала по родителям, по Денису, по нормальным человеческим отношениям, по дому, и хотя ее счет в банке постоянно пополнялся, она не понимала, зачем ей деньги, если у нее нет ни сил, ни времени, чтобы их потратить.

                В этой сумасшедшей гонке год пролетел как один день. Просыпаясь в своей крохотной комнатке, которую она сняла рядом с театром после того, как была вынуждена съехать из шумной квартиры Жоржа, где просто никогда не могла нормально отдохнуть, Марина оглядывалась назад, но ничего кроме бесконечных репетиций, спектаклей и интриг, которые постоянно плели друг против друга почти все участники шоу, вспомнить не могла…

               В театр она ходила пешком, но ходила, словно на каторгу. Никакого карьерного роста в ее биографии не предвиделось. Она все так же работала четвертой в третьем ряду кордебалета, и, единственное, что ей светило в будущем, стать третьей, но в том же ряду. Правда был один момент, когда освободилось место артиста второго плана, однако за него развернулась такая борьба, что Марина поспешила отстраниться. Не хотелось участвовать во всей этой мышиной возне.
               Девушки начали обливать друг друга грязью, в прямом и переносном смысле  этого слова. Исподтишка резали костюмы, отрывали у туфель каблуки. Одну актрису на улице толкнули так, что она разбила лицо и была вынуждена, вообще, уйти из театра. Марине же просто позвонили и сказали напрямую — ты, мол, тут без году неделя, а мы пашем в массовке по шесть–семь лет. Сунешься — изуродуем!

              Марина решила не испытывать судьбу и на просмотр не пошла.
              Узнав об этом, Жорж сорвался.
— Ты упустила свой шанс, — кричал он, — пойми, пробиться здесь можно только одним способом — расталкивая остальных локтями. Чуть замешкаешься, упадешь, руку никто не подаст, наоборот, еще и подтолкнут, затопчут, перешагнут и пойдут дальше, не оглядываясь.

             Марина не хотела толкаться локтями и перешагивать через людей. Она привыкла помогать тому, кто споткнулся. К тому же, ей казалось, что массовка, что вторые роли, — разница невелика. Все равно аплодисменты, цветы, афиши, гонорары достаются ведущим артистам, все остальные — безликая масса на заднем плане.

              Никакого удовлетворения от игры, как это было, скажем, в школьном театре, когда они репетировали Денискину пьесу, Марина здесь не получала. Она давно уже ощущала себя обычным роботом, который должен был беспрекословно выполнять все указания режиссера, а за каждое лишнее моргание могли выписать штраф и пригрозить увольнением.
 
              Так протянула она до осени, и, однажды, сидя в общей гримерке, и накладывая сложный макияж перед спектаклем, заметила, что под глазами у нее появились первые морщинки. И это в неполных двадцать лет, а что же будет дальше? Она посмотрела на девушек, сидящих рядом, посмотрела впервые пристально и — ужаснулась. Неужели лет через пять она превратится в таких же неприглядных, озлобленных, ненавидящих весь мир, теток?
              Конечно, каждая из них имела свою историю, и, как правило, не очень красивую, но все они оказались здесь по одной причине: дома, на родине, —  нет работы, а у некоторых нет и самого дома. Ехать им некуда. Их никто нигде не ждет.

                А она? Разве у нее нет дома? Разве у нее нет родителей? Разве у нее нет Дениса?

                Она внимательнее вгляделась в свое отражение: уголки губ уже слегка опущены, в глазах тоска и смертельная усталость, кожа лица от постоянного грима потускнела и уже не сияет так, как раньше. Кому нужна здесь ее яркая внешность, если она вынуждена скрывать ее за агрессивным, обязательным макияжем? Хорошо еще, что ей разрешили не наклеивать ресницы. Кому нужна здесь ее пластичность, если синхронно задирать ноги может любая? Кому нужна здесь ее золотая медаль, если рядом с ней танцуют девицы, не знающие и таблицы умножения? Тогда зачем она здесь? Что она делает в этом чужом театре, среди чужих людей, в чужом городе, в чужой стране?

               Марина решила доработать до конца месяца и уволиться.  Как ни странно, но Жорж ее решение поддержал, а когда она сообщила, что хочет развестись и уехать, особенно не расстроился. Он уже давно понял, что их брак с Мариной — просто глупость, его все так же тянет к мужчинам, и он ничего не может с этим поделать, а постоянно опекать свою красивую русскую жену ему надоело, у него хватало и своих проблем.

              Бракоразводный процесс оказался быстротечным. Усталая чернокожая женщина, та, которая поздравляла их с образованием американской семьи, на сей раз, поздравила — с ее распадом. Она выдала документ о разводе и громко произнесла: «Next», и следующими торопилась развестись пара пожилых китайцев, тех же или других, сказать было трудно…


              Марина прилетела к родителям. Мама, увидев дочь, всплеснула руками. Они не виделись полтора года. И за это время Марина превратилась во взрослую серьезную девушку. Она была, по-прежнему, все такая же стройная, красивая, но очень уставшая.

              Целую неделю Марина приходила в себя. Днем отсыпалась, бродила по берегу океана, вечерами болтала с мамой, рассказывая обо всем, кроме своего замужества. Ей бы очень хотелось вообще забыть о нем, вычеркнуть из памяти, но что сделано — то сделано, и теперь уже ничего не исправишь.

              Начало декабря. Она с грустью смотрела из окна на пустынный пляж, где отдыхала когда-то, и веселый парень Хосе постоянно крутился возле нее. После теплого, шумного Нью-Йорка привыкнуть к тихим безлюдным улицам, пасмурному небу и холодному пронизывающему ветру оказалось непросто, и Марина, вскоре, запросилась домой. 

                Она ужасно соскучилась по бабушке, по Римке, по родным местам. Она хотела услышать родную речь, увидеть лица своих соотечественников, порой не очень трезвые, но простые и понятные.

               
                …Прямо из аэропорта она решила позвонить Денису. Сердце бешено колотилось. Вдруг он уже возвратился из армии и не один? Вдруг скажет: «Прости, так получилось», но трубку, как и два года назад, сняла Ольга.
— Марина, привет, ты откуда?
— Вот прилетела, решила узнать как у вас дела, что нового?
                Она услышала, как по дому бегает ребенок, что-то кричит, спросила:
— А, кто это там зовет маму?
— Юра, — ответила Ольга.
— Значит, у Дениса братик?
— Да, приезжай, посмотришь. Такой забавный. Может, сама такого захочешь?
— Может быть. А Денис когда возвращается?
— Обещал в середине декабря. Так что на Новый год ждем тебя в гости. В прошлый раз не получилось, получится в этот!
— Надеюсь.

                Доброжелательный тон молодой, счастливой мамы поднял Марине настроение. Она отправилась в Приозерск, чтобы навестить бабушку, увидеть подруг, Римму, дождаться звонка от Дениса, и он позвонил. В конце декабря.
 
                Марина поняла, что звонит Денис, еще до того как взяла трубку. Наконец-то, она услышала его голос, немного повзрослевший, но все такой же милый и родной. Он сказал, что возвратился, что очень соскучился и, конечно, приглашает ее к себе на Новый год.
— Денис, а ты приехал один? — спросила она осторожно.
— Интересно, а с кем я должен был приехать? — искренне удивился он.
— Нет-нет. Это я так, не обращай внимания. Слушай, а можно мне прихватить с собой подругу?
— Римку? Конечно. Места всем хватит, и ухажер ее тоже пусть приезжает.

                И она приехала. Приехала вместе с Риммой и со Славиком, которые, с первых шагов были очарованы прекрасным городком, приветливыми людьми и шикарным домом, где их встретила гостеприимная хозяйка, дядя Леша и славный мальчуган. А когда им навстречу вышел Денис, все, особенно Марина, застыли в изумлении.
 
                Высокий, возмужавший, с серьезным, глубоким взглядом, с легкой светлой порослью на подбородке, как у голливудского актера, он некоторое время улыбался, разглядывая Марину, в то время как она разглядывала его и удивленно покачивала головой. Потом они шагнули навстречу друг другу. Денис нежно обнял ее, наклонился и шепнул, что этого момента он ждал, наверное, всю свою жизнь.

                Потом они все вместе наряжали елку, потом сели за праздничный стол и под бой курантов, Денис, при всех, сделал Марине предложение, как и мечтал, встав на одно колено, и она, конечно, ответила, что согласна. О своем фиктивном браке она решила не рассказывать. Зачем, если о нем не знали даже ее родители, а в ее российском паспорте никаких печатей не стояло.
 
                Посидев за столом, молодые люди отправились погулять по ночному праздничному городу и в парке случайно встретили сестер Юлю и Аллу, от которых узнали много нового. Полина, оказывается, родила двойню и живет теперь у Раисы. А Илья несет службу в вооруженных силах, потому что по весне, его опять положили на обследование, и на этот раз никаких отклонений не нашли, ну, и, как водится, забросили парня в такую горячую точку, где за два года из него наверняка выбьют всю дурь без остатка.


                ***

                Как сложилась судьба остальных героев этого повествования можно только догадываться.
                Скажем только, что Марина, не без помощи Ивана, сумела пробить для своего собственного театра шикарное помещение, собрала труппу и приступила к репетициям музыкального спектакля, сценарий которого они написали вместе с Денисом.

                А на Красную Горку они сыграли свадьбу, пышную, шумную, веселую, о которой оба так давно мечтали. Денис  — в строгом костюме, Марина — в длинном белом платье. Из загса он нес ее на руках, и не было вокруг ни одного человека, который бы не подумал: «Какая же удивительно красивая пара!»  И уже потом, за столом, когда им кричали «горько», Марина повернулась к Денису и тихонько сказала:
— Помнишь, в день нашей первой встречи, я решила стать твоей девушкой?
— Помню ли я? Да, разве такое можно забыть?
— Так вот, теперь я готова быть твоей девушкой на всю оставшуюся жизнь! Ты рад?
— Конечно!

               Он, медленно, обвел глазами большой стол. Улыбнулся маме и тете Гале, которые приехали из Узбекистана, кивнул родителям Марины, прилетевшим из-за океана, увидел счастливые глаза своего отца и заботливые глаза Ольги, на коленях у которой сидел маленький братик Юра.

              Он посмотрел на дядю Семена из Приозерска, на ребят — механиков, работавших вместе с отцом, на серьезного Ивана с супругой Машей, на их дочерей, Юлю и Аллу, не перестающих ссориться даже за столом …

             Он понаблюдал за Риммой и Славиком, которые тоже собирались в будущем оформить свои отношения. Покачал головой, глядя на армейских друзей, прилетевших из разных городов и убедившихся, что девушка с обложки американского журнала, и есть невеста их сослуживца.
 
            Наконец,  Денис перевел взгляд на Марину, самую прекрасную, девушку на свете. Когда-то он боялся поднять на нее глаза, заикался, робел и краснел... И, вот теперь она сидит рядом, она улыбается ему, она стала его женой. Она сделала его самым счастливым человеком на земле…