Сон разума. Гл. 19 Какого цвета у Смерти глаза

 «Ничего не даётся совсем просто так,
 Даже малый шажок, даже самый пустяк.
 И ничто не случится ни зря, ни назло
 Эта фраза никчёмна, тебе повезло.
Г.Сукачев «Белые дороги»


       С трудом сдерживая свой гнев, накопившийся за время допроса подозреваемых, Мамонтов ворвался в свой кабинет, хлопнув дверью и чуть не прибив при этом сотрудницу, преследующую его с бумажными вопросами. Оставшись по другую сторону, девушка не рискнула постучать и вновь попытаться подписать документы. Насупившись, она прямиком пошла к Асмик, в надежде у той найти понимание и снисхождение в решении бумажных формальностей.

Сергей остановился у окна и, задумавшись, стал смотреть, как на город падал снег.
Это просто какой-то заговор молчания!!! То ли они все поголовно виновны, то ли все настолько запуганы?! У всех было алиби, никто из них не сознался, что знаком с Исаевой.

Орлова пообщавшись с подозреваемыми, явных или косвенных намеков на коррекцию их поведения гипнозом не обнаружила. Хотя сделала сноску, что сходу определить было ли влияние гипноза или нет довольно сложно, и в данном случае приходится просто полагаться на интуицию.

На интуицию! Какого черта!? Его интуиция подсказывала, что всю шайку вместе с отцом Филиппом стоило закрыть на неопределенный срок!

Где-то в старых подвалах на Лысой горе сейчас находился Котов и Исаева. Оставалось надеяться, что Паше хватит сил продержаться до прихода подкрепления. Паскудный печальный опыт подтачивал уверенность, напоминая о том, что в прошлый раз Мамонтов не успел всего на несколько минут.
Было уже за полдень. Успеет ли он на этот раз?

Время неумолимо ускользало, нагло и дерзко скалясь Сергею прямо в лицо. Отсчитывались секунды, минуты, часы… последние часы жизни людей, ставших заложниками больного извращенного ума чудовища, натянувшего на себя маску человека.

Он был где-то рядом! Все это время Котов чуял чудовище где-то поблизости!
По какой-то нелепой случайности, великому дару или жестокому проклятию, но парень чувствовал гнилое дно за масками людей.

Чтобы приобрести подобную способность безошибочно видеть в людях врожденную несдерживаемую жестокость, Сергею понадобились годы работы в органах и несколько военных компаний. Ему пришлось стать почти таким же чудовищем, безжалостным, убивающим, безудержным и свирепым, чтобы биться и побеждать. Но за любой дар, приходится платить, и Сергею пришлось рассчитаться за все. На своем жизненном пути, он потерял и отстранил практически всех, кто был ему дорог, оставшись в своей нескончаемой войне один на один с преступностью, которая словно гидра, лишаясь одной головы, тут же отращивала другую. И этому не было конца.

Парнишка же, пришедший к нему совсем зеленым прямо с парты, уже тогда знал, за чьими глазами скрывается зверь, но до сих пор Паша остался неопытен, даже слишком человечен для этой войны. Сергей не хотел, чтобы сердце парня так же, как его собственное, покрылось непроницаемой корой, остыло, ожесточилось и лишило Котова всего близкого и родного в жизни.

- Здравствуйте.
Услышав голос, Мамонтов вздрогнул, обернулся. Все это время в кабинете за столом тихо сидела Елена Долгова.
- Здравствуй, - вздохнул он, совсем забыв, что не поговорил с последней подозреваемой.

Когда не хватило мест в ОВД, чтобы по одному разместить собранных Полищуком людей, Мамонтов сам разрешил посадить девушку в свой кабинет и забыл про нее.
Он подошел и присел за стол напротив Долговой.
- У вас кровь, - тихо произнесла она, не сводя тревожно взгляда с его разбитых костяшек пальцев на правом кулаке.
Сергей обратил внимание на свою руку. Кровь уже почти не текла.
- Пустяки, – он не знал, что приложить к ране.
Покопавшись в сумочке, Лена протянула ему бумажные платочки.
- Вы меня тоже бить будете?
- А надо? – он вытащил один платок и промокнул сбитые костяшки пальцев. Сергей, не выдержав многочасового допроса с упрямцами, приложился пару раз к сторожу и отцу Филиппу, но руку он разбил о зеркало в туалете, со злости врезав в него. – Я делю людей не на женщин и мужчин, а на виновных и не виновных, поэтому женщин бить мне приходилось без особых душевных сожалений.
- Пытаетесь меня запугать?
- Нет. Просто делюсь своим жизненным опытом, чтобы ты относительно меня не питала иллюзий.
- Вы не злой.

Сергей недобро так ухмыльнулся.
- Вы совершаете зло, преследуя благие намерения.
- Благие намерения не оправдывают совершаемое зло.
- Иногда, да.
- Какое благое намерение может оправдать сожжение твоей подруги Оли Исаевой? Ради какого великого блага Оля была принесена в жертву? Ради какого благого намерения мать жестоко убивает своего ребенка? Разве от их смерти зависит спасение всего человечества? Разве это остановит цунами или землетрясения, унесшие тысячи жизней?
- Если бы вы знали, что человечество погибнет от перенаселения на тысячи лет раньше, вы бы остановили Гитлера, избавившего мир от множества миллионов людей?
- Я бы убил его беременную мать, - без колебаний ответил Сергей, глядя в глаза девушки.

Лена нисколько не усомнилась, что он с леденящей душу жестокостью перерезал бы глотку валявшейся в его ногах беременной женщине умоляющей пощадить ее и не рожденного ребенка, которому суждено пройти с войной половину мира.
- Так что давай оставим вопросы бытия и прочую философию и поговорим о тебе.
- Мне нечего сказать, - пожав плечами, ответила Лена.
Долгова держалась спокойно и уверенно, так словно просто зашла в гости к старому приятелю. В движениях не было суеты и волнения, хотя у девушки ее возраста должны быть эмоции от пребывания в ОВД на допросе.

Она не боится, - понял Сергей. – А должна! Она молодая, слабая, если знает, что замешена в убийствах, то должна переживать, нервничать, пытаться защититься. Если конечно она не больная маньячка.

Люди, которым уже ничего не страшно очень опасны, им нечего терять, они готовы на немыслимое. Не смотря на то, что она проявила участие и дала платок утереть кровь, в ее взгляде оставалась сухость.

Сергей такое уже видел в людях! Когда они словно умирали в душе и продолжали жить сосудом, заполненным лишь безразличием к внешнему миру и смирением с собственной смертью.
- Лена, - он взял ее за руки. У нее были холодные тонкие пальцы и его большие ладони накрыли их своим жаром. – Поговори со мной. Ты знаешь, что происходит, знаешь убийц твоей подруги. Они страшные жестокие люди и ты думаешь, что тебя ничто не спасет от их мести, если выдашь их. Позволь мне позаботиться о тебе. Позволь мне поймать и посадить этих тварей.
- Мне нечего вам сказать. Я ничего не знаю из того, что вы спрашиваете.

Мамонтов не сомневался, что Лена прекрасно осознавала свою дальнейшую участь. Она попала в ловушку, из которой один путь на свободу - это смерть.
- У них в заложниках хорошие люди, которых они принесут в жертву сегодня ночью. Просто скажи мне, как пройти в их логово. Можешь даже не называть имен, просто укажи мне путь и я все сделаю сам. Тебя даже к уголовной ответственности не привлекут за соучастие, потому что никто не узнает о нашем разговоре.
- Я на днях уже разговаривала с вашим коллегой, больше мне нечего сказать.
- Этот человек – Котов Павел сейчас у них вместе с Юлей Исаевой, сестрой твоей подруги. Ты не смогла спасти Олю, но ты еще в силах спасти жизнь Юле и Паше. Я уверен, ты хорошая добрая девочка, просто ты попала к плохим людям, это не делает тебя плохой, как они, тебе просто нужна защита от их кровожадности.
Лена осторожно вытащила свои руки из ладоней подполковника и убрала их под стол.
Сергей почувствовал, как девушка начала эмоционально закрываться от него, значит задел нечто болезненное в ее душе. Следовало подбирать дальнейшие слова более тонко, чтобы подобраться ближе и растормошить Долгову.

За дверью послышались спорившие голоса, и минуту спустя дверь распахнул Семенов. Гнавшийся за ним Полищук громко и недовольно возмущался о том, что Антон с перевязанной башкой сбежал из больницы, наплевав на свое здоровье и безопасность.
- Сергей Михайлович, - Гриша, отчаявшись пробиться до здравого ума Сёмы, взмолился о помощи у шефа. – Ну, хоть вы ему объясните, что из-за него Ромку чуть не грохнули и двух парней киллерами сделали, а он пешком разгуливает, да еще после комы.

Мамонтов подошел к парням. Так бесцеремонно прервать допрос с Долговой, было крайне необдуманно и могло означать окончательную потерю расположения девушки.
- Я здоров, - в оправданье своим действиям сказал Антон. – Меня врач выписал.
- Какой врач? – спросил Сергей. Хотел бы он взглянуть на идиота, который позволил Семенову с его травмами подняться с койки и сразу приступить к работе.
- Меньшова.
- Она патологоанатом.
- Это не значит, что она не врач.
- Она устанавливает причины смерти, а не степень выздоровления и безопасности.
- Если Марина понимает, что убивает людей, она разбирается в и том, что делает их живее. 
- Ее пациенты трупы, - напомнил упрямцу Сергей. – Она не выписывает пациентов, после нее их закапывают.
- Вот! – он поучительно выставил указательный палец. – Верно, говорите, Сергей Михайлович! Я же не труп, поэтому она меня и выписала, - вывернулся Антон. – Сказала, я здоров и готов помогать следствию.
Дальше разговаривать и спорить с Семеновым, было бесполезно! Он явно был настроен на участие в поиске напарника даже в ущерб собственному здоровью и безопасности. Но Мамонтов не мог позволить себе такую роскошь, как вслед за Ромкой и Пашей угробить еще и Антона. 
- Гриша отвези его обратно в морг, – других дальнейших вариантов он не потерпит.
- Не надо морга, я еще не умер.

Сёма заглянул в кабинет через плечо Мамонтова. Долгова сидела за столом, положив руки на колени под столом, и смотрела прямо перед собой. Она выглядела несколько напуганной и бледной. На столе остался лежать окровавленный бумажный платок.
- Вы что ее били? – шепотом спросил Антон, всматриваясь в девушку.
- Еще нет, - Сергей кивком попросил выйти обоих.
Антон никак не мог отвести взгляда с девушки. В мутном непроницаемом пятне потерянной памяти, что-то тревожно блеснуло. Он чуть было ухватился за какую-то невнятную мысль, за размытый образ, но все стремительно ускользнуло в никуда.

Гриша под руку вывел Сёму из кабинета, но тот упрямо остановился посреди коридора, задумавшись.
- Тебе, правда, лучше переждать подальше отсюда…
Гриша продолжал говорить какие-то простые очевидные истины, но Антон его уже не слышал. Неясные проскальзывающие обрывки фраз царапали забытый ужас, отчаянно пытаясь докричаться до Сёмы.
Он забыл! Нет! Он что-то помнил! Помнил самое важное!

***

Сергей вернулся за стол. Долгова действительно заметно изменилась в лице. Теперь она была уже не такой безразличной и спокойной, как раньше. Она словно спрятавшийся зверек, боялась пошевелиться и выдать себя.
- Ты в порядке? – на всякий случай спросил Сергей.
- Если у вас нет ко мне вопросов, я бы предпочла уйти. Мне не хорошо.
- Может воды? – он тут же поднялся и налил ей из куллера стакан воды.
Лена сделала несколько больших глотков, стараясь унять свое внезапное волнение.
- Ты ведь его знаешь, да? – понял Сергей. – Того парня с перебинтованной головой.
Допив воду, девушка поставила стакан. Совладав с собой, она на удивление легко и умело изгнала внезапный прилив паники.
- Он и разноглазый парень меня допрашивали в прошлый раз, - пояснила Лена, открыто и прямо посмотрев на подполковника. – У вас будут ко мне еще вопросы?

Ну, вот теперь-то он ее так просто не отпустит! Ее девчачья душонка дрогнула при мысли о возможном разоблачении!

- Ты его знаешь не потому, что Семенов тебя допрашивал. Ты присутствовала, когда твои дружки сектанты едва не забили его до смерти, и после чего выкинули на свалке. Ты узнала его, поскольку сама же била его, словно бешеную собаку, пытаясь убить лишь за то, что Семенов проследил за вами до церкви и видел, как вы убивали маленького мальчика беспризорника. Мне пока неизвестно кто из вас конкретно управляет всей шайкой и для чего приносит кровавые жертвоприношения, но если ты не заговоришь, я все равно смогу упрятать тебя пожизненно.
- Вы не можете обвинить меня в том, чего я не совершала. У вас какие-то проблемы с раскрываемостью и вы, очевидно, хотите все повесить на меня.
- Это у тебя девочка будут проблемы на зоне. Ты ведь даже не представляешь что такое женская зона…
- Если у вас больше нет вопросов, я пойду, - ее нисколько не трогали слова подполковника.
- Я задерживаю тебя на семьдесят два часа. Мне этого хватит, чтобы разворошить логово сектантов и обвинить тебя в соучастии.
- Если вы меня задержите, придет адвокат моего отца. Вы ведь не вправе допрашивать несовершеннолетнего ребенка без присутствия родителей. Если вы начнете настаивать на моем задержании, придет адвокат церкви «Воскрешение» и в результате вы будете занимать более скромную должность.
- Деточка ты мне пытаешься угрожать? – подобная дерзость его позабавила.
- Нет. Просто делюсь своим жизненным опытом, - повторила она слова Сергея. – До свидания.
Вежливо улыбнувшись, Лена взяла сумочку и поднялась.

Сергей не стал задерживать Долгову. Не потому что испугался адвокатов, просто теперь он был полностью уверен, что девушка приведет его прямиком в логово сатанистов. Она была одной из них! Не испугалась задержания и молчала на допросах, оставаясь уверенной, что секта ее не бросит в беде. Они наймут лучших адвокатов, подкупят нужных людей или подготовят новых киллеров, но сохранят свои секреты втайне от непосвященных. Лена знала, что у Мамонтова ничего нет ни на нее саму, ни на всех остальных и ничего не появится, поскольку никто из членов не проговориться.

Долгова не успела сделать и пары шагов, как неожиданно в кабинет ворвался Семенов. При виде его Лена попятилась и вновь села на стул.
- Пошел вон! – рявкнул на него Мамонтов, и от неожиданного грубого возгласа девушка вздрогнула и сжалась.
- Я помню ее!
- Сергей Михайлович, мне его, что в наручники… - пожаловался вошедший следом Гриша, но тут же заткнулся, повинуясь жесту шефа, развернулся и вышел из кабинета, закрыв дверь.

Антон подошел к девушке и присел на соседний стул, всматриваясь в Долгову, ища подсказки и лазейки для своих воспоминаний, которые будто разноцветные лампочки на ёлочной гирлянде то загорались, то вновь гасли в сумраке забытья.
- Вы меня допрашивали, - спокойно напомнила Лена, не поворачивая головы.

Сергей не стал вмешиваться.
- Посмотри на меня…
Лена продолжила сидеть боком к оперативнику. Ей надо было просто подняться и уйти! Ее бы никто не остановил, но от нервного напряжения ноги налились свинцом. Сердце словно остановилось и оледеневшими пальцами, она крепко ухватилась за сумку, боясь окончательно утратить ощущение реальности.
- Посмотри…
Мамонтов заметил, как в ее взгляде вновь забилась паника. Их знакомство было явно вне стен ОВД и сейчас все существо девушки пыталось утаить причастность к воспоминаниям Семенова.
За подбородок осторожно и даже нежно Антон повернул голову Лены, чтобы увидеть ее лицо и глаза.

То вспыхнув, то погаснув, отдельные обрывки картинок и порванных фраз калейдоскопом прорывались через болезненную пустоту. Сёма не мог помнить всей картины случившегося в тот злосчастный день, поскольку удар по голове оказался сильным и все последующее время Антон находился в пограничном состоянии. То приходя в сознание, то вновь проваливаясь в беспамятство. Но где-то среди этого хаоса мелькал один момент, который явственно и болезненно резанул в памяти, когда он увидел Долгову в кабинете.

И вот сейчас, вглядываясь в лицо девушки, Антон отчаянно хватался за скользкий извивающийся обрывок самого важного воспоминания той кошмарной ночи.
- Я помню тебя… - прошептал Антон и внезапно обнял Лену. – Я помню…

Долгова осталась безучастна к неожиданной реакции опера. Он прижимал ее к себе, благодарно гладил по голове, бубня, что помнит ее, а Лена продолжала смотреть в пустоту перед собой, все больше отдаляясь от реального мира и закрываясь в своем невидимом убежище, в котором пряталась последнее время.

Сергей как-то даже оторопел от внезапной реакции Семенова на соучастницу в его же убийстве. Хотел было разнять их или спросить, уточнить, не спятил ли окончательно Сёма. Может черепно-мозговая травма дала такие осложнения. Всякое же бывает, человек почти смерть пережил вдруг видит своего убийцу и его накрывает истерика или синдром какой…
- Спасибо, - прошептал ей Антон.

И тут девушку будто прорвало. В ней явно что-то сломалось и обрушилось, напрочь сметая все убеждения, страхи и убежища. Лена просто больше не смогла жить один на один с кошмаром последних месяцев.
Ухватившись за Семенова, она заплакала, заревела и завыла не в силах больше сдерживать в себе весь ужас и боль.

***
А потом, выплакав все слезы и горечь, Лена успокоилась в руках Антона. Утирая бумажными платочками залитое слезами лицо и размазанную по щекам тушь, девушка лишь чуть вздрагивала от затихающих рыданий.
- Хотелось бы услышать пояснения, - сказал Сергей.
Продолжая проводить рукой по голове и волосам Лены, Антон успокаивал ее словно собственного расплакавшегося ребенка.
- Я помню ее, - прошептал он, прижавшись губами к ее макушке, - помню…
- Это я слышал уже несколько раз, - Мамонтова начинало воротить от неадекватного поведения Семенова. В кармане брюк тихим зудом виброзвонка периодически давал о себе знать телефон. Не исключено, что звонила Меньшова, обнаружившая самовольный уход Сёмы. Стоило бы ей сообщить, чтобы немедленно приезжала забирать беглеца, пока тот совсем не спятил. – Я бы желал услышать подробности.
- Лена была с ними.
- Так, уже лучше, продолжай, не стесняйся.
- Из-за травмы я помню все обрывками.
- Но Долгову ты вспомнил, что она делала?
- Да, ее я хорошо помню…
- Сёма, может тебя еще раз по голове ударить, чтобы ты лучше соображать стал?
Девушка хихикнула.
- А он с юмором, - оценила она предложение подполковника.

Заскрежетав зубами, Мамонтов сделал себе улыбку на лице.
- Говорите, черт вас дери.
- Кот ушел к Левшаковой, - тихо начал свой рассказ Антон, не выпуская из рук Лену, - я остался следить за девочками. После занятий танцами они прошлись по городу, посидели в кафе, к десяти часам они все пришли в церковь. Я перелез через забор и заглянул в окно. Внутри никого не было. Потом меня ударили по голове, и я потерял сознание. Очнулся уже на каменном полу. Кот прав, там есть погреба и в одном из них секта совершает свои ритуалы.

Пахло копотью факелов и воском от свечей. Они заметили, что я оклемался, плеснули в лицо воды, стали спрашивать, кто я и зачем пришел.
- Кто разговаривал с тобой? – спросил Сергей.
- На них были маски, как у наших ребят. Черные с прорезями для глаз. К тому же мне половину лица залила кровь, и я плохо соображал из-за адской боли. Там были мужчины и женщины. Человек семь, может больше, не могу сказать точно. Возле себя вроде видел человек пять. Помню, что хотел что-то соврать, типа мимо проходил, но мужик обыскал мои карманы и нашел удостоверение, да и оружие у меня с собой табельное. Так что они сразу сообразили, что я мент и пришел следом за девочками.

Вот тогда они решили меня убить. Помню, как они спорили между собой, как лучше от меня избавится, чтобы отвести следы от церкви. Кто-то из них заметил, что я прислушиваюсь и ударил. Следом они все набросились на меня, я смог лишь сгруппироваться и закрыть голову руками. Я думал мне конец. Не представляю, как Кот тогда на кладбище выдержал ребят Маркова. Сопротивляться я не мог, подкрепления ждать не стоило, и ни шанса на выживание. Не знаю, испугался ли я тогда, или тупо осознал, что мне не выжить.

Это поганое чувство, Сереж, ты знаешь, о чем я, ты воевал, ты бывал в аду и видел какого цвета у смерти глаза, а я нет. Меня за все годы работы в ОВД ни разу не ранили, бывал в перестрелках, драках, рисковал, но я всегда знал, что выживу, и ничего со мной не случиться.

Антон грустно ухмыльнулся.
Я думал тогда, только о Светке. Как она будет без меня жить, что отказывал ей в каких-то мелочах, огорчал ее. Меня четверо метелили ногами, а я думал только о жене. Потом я потерял сознание.

Помню красные сапожки, которые били меня по рукам. Я уже почти ничего не соображал от боли, лежал на боку, стараясь закрыть голову от ударов. В какой-то момент я понял, что красным сапожкам стоит лишь чуть ударить сильнее, чтобы окончательно пробить мне голову. Я все думал, что следующий удар будет для меня последним, все прекратиться, и я уже никогда не увижу Свету, что не скажу ей, как сильно нуждаюсь в ее любви, как сильно люблю ее сам.
Но этого последнего удара не было.

Антон вновь прижался губами к макушке Лены. Крепче обнял девушку.
- Когда я очнулся в следующий раз, меня уже не били, тело я почти не чувствовал. Стал прислушиваться к голосам. Они говорили, что лучше подстроить так, словно я уехал от церкви, попал в аварию, вроде напился, врезался в столб, машина загорелась. Но потом кто-то сказал, что менты все равно узнают своего и авария вызовет больше вопросов, чем смерть от побоев. Меня решили раздеть, одежду сжечь, а мое тело выкинуть подальше на свалку, чтобы менты решили, будто я попал в разборки с криминалом.

Кто-то заметил, что я пошевелился. Тогда ко мне подошли красные сапожки. Человек в маске посмотрел мне в лицо. Я видел его глаза, это была девушка. Она поняла, что я живой, но не выдала. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, и я понял, насколько сильно мы зависим друг от друга и нуждаемся в помощи.

Ее рука в перчатке закрыла мне глаза. Это был мой единственный шанс выбраться живым. Я знал, что Красные Сапожки, рискуя собственной жизнью, дали мне возможность выжить, вернуться и освободить их из секты убийц. Ведь они уже не могли освободиться из ловушки сами.

Девушке, чтобы выжить пришлось притвориться одной из них и участвовать в кровавых ритуалах, надеясь, что однажды кто-то остановит убийства.

«Он мертв, – громко сказала она остальным. - Я раздену его, давай покрывало, чтоб завернуть труп, а то кровью все зальет». Потом она раздела меня и завернула с головой. «Можешь, вези на свалку».

Это было последнее, что я помню, поскольку, не церемонясь, меня подняли двое и уволокли из погреба. В следующий раз я пришел в сознание только в больнице.
Антон помолчал, продолжая проводить рукой по голове притихшей Лены. 

История оказалась совершенно неожиданной для Мамонтова, но усомниться в ее правоте не было причин. Он нагнулся под стол и посмотрел, в каких сапогах была девушка.
Красные сапожки…