З. и С. матроса Дыбенко. Соль

Звезда и Смерть матроса Дыбенко. (Соль).

   В ЯМбургском депо лучшим паровозным машинистом считался Владимир Львович Машков. Ему было лет тридцать, но он уже имел квалификацию машиниста первого класса и давно водил скорые ломтевозы. Когда в депо прибыл первый мощный грузовой ломтевоз, напичканный электроникой, с колесной формулой 2-8-2, представленный компанией Baldwin, то на эту машину назначили работать Машкова, что было вполне разумно и правильно. Не удивительно, что ломтевоз,  разработанный по заказу японской железной дороги Nippon Railway, получил название «Mikado». Этому способствовала также чрезвычайная популярность одноименной оперы Джильберта и Салливана (Gilbert & Sullivan, "The Mikado"), премьера которой состоялась относительно незадолго до описываемых событий… С момента своего создания Mikado 2-8-2 пользовался огромным успехом в Соединенных Штатах, главным образом, как грузовой паровоз. Обладая практически таким же тяговым усилием, как Consolidation 2-8-0, Mike, как его прозвали, позволял перевозить грузовые составы с существенно большей скоростью. Помощником у Машкова работал пожилой человек из деповских постмодернистских слесарей по имени Владимир Георгиевич Сорокин, но он вскоре выдержал экзамен на машиниста и ушел работать на другую машину, а  вместо Сорокина, был определен работать в бригаду Машкова помощником Андрей Платонов; до того он тоже работал помощником механика, но только на старой, маломощной машине. Андрей был доволен своей работой.  Машина «Mikado», единственная тогда на этом тяговом участке, одним своим видом вызывала у Андрея чувство воодушевления; он мог подолгу глядеть на нее, и особая растроганная радость пробуждалась в нем — столь же прекрасная, как в детстве при первом чтении стихов Пушкина. Кроме того, он желал поработать в бригаде первоклассного механика, чтобы научиться у него искусству вождения тяжелых скоростных ломтевозов. Владимир Львович относился к Платонову спокойно и равнодушно; ему было, видимо, все равно, кто у него  со-стоит в помощниках.
    Около 10 дней Платонов работал помощником у Машкова, с 13 февраля по 23… И в 1923 году, когда  самый острый «кризис ножниц» пытался кухарке помешать кроить первые пятилетние планы, а харизматичный пропагандист Михаил Бородин, по рекомендации Сталина, был назначен советником Сунь Ятсену, лидеру китайской национальной партии Гоминьдан, Машков совершил свою последнюю поездку в качестве машиниста «Mikado». Они взяли состав в восемьдесят пассажирских осей, опоздавший до того момента в пути на четыре часа.
     Павел Дыбенко с матросами, оставив (не помышляя о сокрытии важных улик, но из самых гуманных намерений) свой Деревянный Броневик бедным бюргерам замерзающего Ямбурга (КИНГисеппа), вышли к ломтевозу и специально попросили Владимира Львовича сократить, сколь возможно, опоздание пролетарского ломтевоза, свести это опоздание хотя бы к трем часам, ИНАЧЕ... они опоздают на «ПОЕДИНОК» наркома просвещения Анатолия Васильевича Луначарского и митрополита Александра Ивановича Введенского в бывшей опере Зимина (филиал Большого театра) на Б. Дмитровке.   Благодаря социалистической революции у простых русских матросов первой ЧЕтвеРТи ХХ века  наконец-то появилась возможность узнать - «Бог ли Христос». А «играет ли Бог в кости?» - над этим они еще не успели  задуматься.

    Пока матросы занимали места в пульмановских вагонах, (созданных необразованным, но очень умелым столяром-краснодеревщиком), поражающих своей роскошью, в холодном здании вокзала нарком путей сообщений Лазарь Моисеевич Каганович выступал перед энтузиастами, землекопами «Котлована»: «Машинист революции внимательно следит за тем, чтобы в пути не было перекосов вправо и влево. Он выбрасывает гнилые шпалы и негодные рельсы – „правых“ и „левых“ оппортунистов и троцкистов… Большая беда железнодорожников – разрывы поездов. Они бывают от неумелого управления… Наш великий машинист – Сталин – умеет вести поезд без толчков и разрывов, без выжимания вагонов, спокойно, уверенно проводя его на кривых, на поворотах. Машинист социалистического строительства – Сталин – твердо изучил и отлично знает, не в пример многим нашим машинистам, тяговые расчеты своего непобедимого локомотива… При этом форсировка котла, техническая и участковая скорость локомотива революции куда выше нашей железнодорожной. (Оживление в зале.)…А если кто-нибудь спускает революционный пар, то товарищ Сталин нагоняет ему такого «пара», что другому неповадно становится». (Веселое оживление в зале, аплодисменты). Актер по имени Энтон Каридан был доволен… Да и кто здесь мог бы узнать в нем Кодоса-Палача, Главу Военного Совета мятежников планеты Тарс-4.

   Машков пообещал матросам нагнать время, при условии, что они найдут ему достойного кромсальщика. Из депо привели молодого лидера консервативной Партии порядка Алекси;са де Токви;лья… Он еще не успел получить паспорт гражданина РФ, но уже знал наизусть все басни Олеси Емельяновой и то, что в 1931 г., прочитав опубликованную в журнале "Красная новь" повесть Андрея Климентова "Усомнившийся Макар", Сталин напишет: "Талантливый писатель, но сволочь", а в  мае 1937 года арестуют 15-летнего сына Климентова - Платона (10 лет лишения свободы за «руководство антисоветской молодежной террористической шпионско-вредительской организацией»). Де Токвиль исчез в кромсальной. Машков снял ломтевоз с тормоза, дернул балансир. Шатуны тронулись и пошли со свистом месить степной воздух.  Кругом до самого горизонта разворачивалась бесчеловечная равнина, поросшая тоскливыми травами, угнетенными солнцем и ветром. Когда прошли Энск, Машков установил реверс на средней тяге и заглянул в кромсальную.
   Токвиль сурово орудовал барбидным ножом, кромсая провяленные трупы врагов НТ(в)-Революции и закидывая бескостные ломти в запасник, бормоча себе под нос басню…
«У Бога нет предела совершенству,
В нем для Творца – и счастье, и блаженство!
И вот однажды, радость не тая,
Бог создал птичку звонче соловья».
   «Ухватистый! — положительно подумал Машков. — Только бы метал нормально!»
В Старой Руссе попросились до Ташкента (транзитом через Москву) два мальчишки… «П. С.» и «А. Г.»
Ломтевоз с ревом прошел ложбину и запыхтел в гору.
— Даешь тягу! — крикнул Машков в патрубок и открыл топку.
Токвиль высунул из кромсальной по ВОЛЬТЕРовски задумчивое лицо и стал метать в топку ломти, нещадно макая их в корыто с мазутом. Раскаленное нутро топки жадно глотало куски человеческого материала.
— На чьих ломтях идем? — поинтересовался Петька. — Чай, на дроздовцах?
— На офицерье, даже освященном Митрополитом московским Тихоном, нынче далеко не угонишь! — урезонил его Машков. — Они свой белый жир на лютом страхе сожгли! С их костей срезать нечего!
— Стало быть, на четырех группах священнослужителей-обновленцев прем? — оживился мальчишка.
— На них! — крикнул Машков.
   
   Машков гнал машину вперед, отведя регулятор на всю дугу и отдав реверс на полную отсечку. Они теперь шли навстречу мощной туче, появившейся из-за горизонта. С их стороны тучу освещало солнце, а изнутри ее рвали свирепые, раздраженные молнии, и они видели, как мечи молний вертикально вонзались в безмолвную дальнюю землю, и «Mikado» бешено мчался к той дальней земле, словно спеша на ее защиту. И не было рядом с Машковым ЭРНСТА… Резерфорда, который мог бы сказать ему: «Не спешите…»  Машкова, Владимира Львовича, видимо, увлекло это зрелище: он «КРАЙ»не далеко высунулся в окно, глядя вперед, пытаясь разглядеть первую ступень РАЗРЫВА… и глаза его, привыкшие к дыму, к огню и пространству стереотипных представлений, блестели сейчас воодушевлением. Он понимал, что работа и мощность  ломтевоза могла идти в сравнение с работой грозы, и, может быть, гордился этой мыслью.
    Вскоре появился пыльный вихрь, несшийся по степи навстречу «Mikado». Значит, и грозовую тучу философии квантов, словно антифизический вздор, несла буря ломтевозу в лоб. Свет потемнел вокруг; сухая земля и степной песок засвистели и заскрежетали по железному телу ломтевоза… Вторая ступень РАЗРЫВА… «Mikado», словно усомнившись в адекватности прошлых действий машиниста, ворвался в квантовый туннель реальности… Видимости, не стало, и Андрей пустил турбодинамо для освещения и включил лобовой прожектор впереди ломтевоза. Теперь всем трудно было дышать от горячего пыльного вихря, забивавшегося в кабину и удвоенного в своей силе встречным движением машины, от топочных газов и раннего сумрака, обступившего «Mikado». Ломтевоз с воем пробивался вперед, в смутный, душный мрак — в щель света, создаваемую лобовым прожектором. Скорость упала до шестидесяти километров; они работали и смотрели вперед, как в сновидении.
    Вдруг крупная капля ударила по ветровому стеклу — и сразу высохла, испитая жарким ветром. Затем мгновенный синий свет вспыхнул у ресниц Платонова и проник до самого содрогнувшегося сердца; Андрей схватился за кран инжектора, но боль в сердце уже отошла и он сразу поглядел в сторону Машкова — он смотрел вперед и вел машину, не изменившись в лице.
— Что это было? — спросил Андрей у Токвиля.
— Молния Разрыва, — сказал он. — Хотела в нас попасть, да маленько промахнулась.
Машков расслышал их слова.
— Какая молния? — спросил он громко.
— Сейчас была, — произнес Токвиль.
— Я не видел, — сказал Машков и снова обратился лицом наружу.
— Не видел! — удивился Токвиль. — Я думал — котел взорвался, во как засветило, а он не видел.
Платонов тоже усомнился, что это была молния.
— А гром где? — спросил Платонов.
— Гром мы проехали, — объяснил Токвиль. — Гром всегда бьет после... прыжка воображения из настоящего в будущее… Пока он вдарил, пока воздух расшатал, пока туда-сюда, мы уже прочь его пролетели. Матросы, может, слыхали, — они сзади.
   Далее «Mikado» вошел в ливень, но скоро миновал его и выехал в утихшую, темную степь, над которой неподвижно покоились смирные, изработавшиеся тучи. Потемнело вовсе, и наступила спокойная ночь. Появилось ощущение запаха сырой земли, но это был запах чужой земли… благоухание трав и хлебов, напитанных чужим дождем и чужой грозой, и они неслись вперед, нагоняя время…


    В момент квантового скачка в пассажирских вагонах сработала система защиты… Стоило Владимиру Ильичу Ленину в формуле Бальмера поставить число 3, как у него получилась частота световых колебаний для красной линии! И это не удивительно. Ведь само отражение действительности убедило Ленина в том, что «в действительности ощущения и понятия человека являются копиями действительных вещей и процессов природы».  Но пока Платонов налаживал турбодинамо и не глядел вперед, ломтевоз прошел желтый светофор, а затем и красный и, вероятно, не один предупреждающий сигнал путевых обходчиков. Но отчего эти сигналы не заметил Машков???
    Теперь большие экраны вагонных окон перешли в режим безмятежной ночи. И где-то высоко мерцали звезды, и где-то совсем рядом был… Лас-Вегас… город-наваждение, где все смешалось в ритме вечного праздника и отблесках неоновых огней. Место, где самые смелые мечты обретают реальность! Но старший офицер эсминца «Новик» Сергей Николаевич Артеньев и революционный матрос Трофим Семенчук везли в Питер хронометры, которые нужно было выверить в навигационных мастерских… И ведь, еще вчера, сидя в купе, Артеньев говорил Семенчуку, словно оправдываясь:
    — В доме только черной гадюки не хватает. Кастрюли в копоти. А она опыты ставит... Но она же чистая хорошая девушка. Она все понимает. Я знаю, что она больше туда не пойдет.
     Было ему как-то неловко и мучительно. Семенчук отмалчивался, и Артеньев вдруг с отчетливой ясностью понял, что Ирина еще не раз пойдет на Гороховую, 64... Он стал копаться в бумажнике:
— Где мы сейчас?
— Скоро Ямбург.
Сергей Николаевич шлепнул на стол последнюю четвертную:
— На первой станции... разгонись за бутылкой.
— Ваше благородие, да ведь бутылки-то сейчас... сами знаете какие! Только черепа с костями на этикетках не рисуют.
— Плевать. Тащи. Не рассуждая. Выживем.
   Они выжили, но теперь в ночном купе их было уже не двое… В удивленные их глаза смОтРЕЛ небесный Бо.Г… Бор… А души их наполняла музыка.
 
Матрос Алексей пел:

   Вот она - пропасть во ржи
   Под босыми ногами ножи
   Как достало жить не по лжи -
   Мама, я не могу больше пить

   Скажи моим братьям, что теперь я большой
   Скажи сестре, что я болен душой
   Я мог бы быть обычным человеком
   Но я упустил эту роль
   Зашел в бесконечный лес
   Гляжу вверх, но я не вижу небес
   Скажи в церкви, что во всех дверях стоит бес -
   Демон Алкоголь… (Алексей замолчал)

   Артеньев мельком глянул на плакат военного времени, висевший над ним: паровоз Германии улетал во вьюжную ночь России, машинист-кайзер вел его прямо в пропасть, а лопоухий кочегар, принц Генрих, лопатою швырял в ненасытную топку батальоны, дредноуты, пушки...

Семенчук: ЧТО же нам ДЕЛАТЬ? В этом же есть смысл революции; отбить отжившее старое и на тебе – белый ЛИСТ!
Артеньев: А кто-нибудь возьмет и напишет на нем бранное слово.
Семенчук (словно прихлопывая десяток комаров-капиталистов, желающих установить на его мозоЛИСТой ладони кроведобывающую вышку): Шлепнем!
Кедров (незаметно глянув на Дыбенко, одобрительно покачал головой): Верно!
Артеньев: ничего не понимаю в вашей революции. Я – дворянин! Служил. Честно выполнял приказы. Почему меня нужно стереть, как отжившее?
     «Вот, познакомьтесь с Дыбенкой, — посоветовал Алексей. — Он человек сильной воли, ловко схватывающий суть любой мысли. Но предупреждаю, что Дыбенко — человек с капризами и крайне честолюбив. Понравитесь ему — будет верить и поможет. Если не понравитесь, тогда...»
— Простите, а что тогда? — спросил Артеньев.
— Тогда он станет пожирать вас на каждом углу. Именно так он поступает сейчас с Керенским, и нет врага для Дыбенки более страшного, чем наш министр. Он его жрет ежедневно, ежечасно, ежеминутно, ежесекундно, и вся эскадра слышит хруст костей Керенского... Челюсти же у Дыбенки необыкновенно здоровые, как у негра

   Артеньев: Каждый должен отвечать за себя. А одной совести на всех, ее же не может быть. Я не читал, как вы Ленина, но я уверен, что среди любого класса возможны лень, барство, распутство – это вообще свойственно человеку, независимо от сословия. И жестокость, и не справедливость – это все сидит в нас самих… (а не только рядом с нами). Сейчас это очень хорошо видно, когда идет война, революция. А миром, к сожалению, управляет глупость. Все худое от нее. А  самодержавие, даже если оно президентское, можно свергнуть… Можно. Вот ГЛУПОСТЬ… Да, и потом я не очень уверен в том, что следующее поколение будет лучше нас. Всегда ведь найдется повод быть недовольным. Что ж тогда? Опять уничтожение во имя будущего?
  Глаза Кедрова, словно угольки, на которые подули неверным ветром, засветились в темноте жестоким красным огнем. Артеньев лбом почувствовал этот взгляд…
   - Вас убьет не Жан-Поль Сартр, а ваш  собственный экзистенциализм… Это упадочническое субъективно-идеалистическое философское течение эпохи империализма, основное назначение которого – деморализация общественного сознания, борьба против революционных организаций пролетариата! Нам известно, что экзистенциализм в настоящее время распространен во Франции. Но создал эту реакционную философию датский мракобес Кьеркегор, враг социализма и демократии!
   - Но не враг Нильса Бора! – заметил Артеньев. – Чему вас научил Достоевский? Бога нет – значит все дозволено? Вам страшно взять ответственность на себя. Всю свою бездарность вы мечтаете спрятать за коммунистическими лозунгами. «Я, (как и Сартр), не знаю, какая судьба ожидает русскую революцию. Я могу лишь восхищаться ею и взять ее за образец в той мере, в какой я сегодня вижу, что пролетариат играет в России роль, какой он не играет ни в какой другой стране. Но я не могу утверждать, что революция обязательно приведет к победе пролетариата. Я должен ограничиваться тем, что вижу. Я не могу быть уверен, что товарищи по борьбе продолжат мою работу после моей смерти, чтобы довести ее до максимального совершенства, поскольку эти люди свободны и завтра будут сами решать, чем должен быть человек. Завтра, после моей смерти, одни, может быть, решат установить фашизм, а другие окажутся такими трусами, что позволят им это сделать. Тогда фашизм станет человеческой истиной; и тем хуже для нас. Действительность будет такой, какой ее определит сам человек».
    Не удивлюсь, если завтра Павел Ефимыч Дыбенко окажется под небом трибунала… И тем более не удивлюсь, если обиженный на весь старый строй, первый генерал, перешедший на сторону большевиков Бонч-Бруевич М. Д., стирая  в мутной воде историю, с восхищением напишет о Ленине, по указанию которого, по-бандитски, без суда и следствия, были расстреляны  дети Николая II и не добро о Дыбенко:  «Кронштадтскими матросами же Дыбенко был выбран в Учредительное собрание. Но со времени Октябрьского штурма прошло четыре месяца, и, ознакомившись с отрядом Дыбенко, едва он прибыл в Петроград, я впал в известное уныние. Отряд мне очень не понравился, было очевидно, что процесс разложений старой царской армии, как гангрена, поразил и военных моряков, которых еще совсем недавно и притом вполне справедливо называли «красой и гордостью революции». Рядом с теми моряками, которые были и остались наиболее надежными и стойкими бойцами социалистической революции, нашлись матросы Балтийского флота, докатившиеся ко времени немецкого наступления на Петроград до организации анархистских, а то и заведомо бандитских групп».
- Ну, это уж слишком! – подал голос Дыбенко. – С такой фантазией вы далеко не уедите!
- Да! Врачи и Этьен де ла Боэси(1530-1563) советуют не заниматься неизлечимыми ранами; и я – равнодушно продолжил Артеньев, - боюсь, что я поступаю глупо, желая давать советы народу, который давно потерял всякое понимание и который тем, что не замечает уже своей болезни, показывает, что болезнь его смертельна. Не оружие и не вооруженные люди - конные и пешие - защищают тиранов, но, как ни трудно этому поверить, три или четыре человека поддерживают тирана и держат для него всю страну в рабстве. Всегда круг приближенных тирана состоял из пяти или шести человек; эти люди или сами вкрадывались к нему в доверие, или были приближаемы им, чтобы быть соучастниками его жестокостей, товарищами его удовольствий, устроителями его наслаждений и сообщниками его грабительств. Эти шестеро заставляют своего начальника быть злым не только его собственной, но еще и их злостью. Эти шестеро имеют шестьсот, находящихся под их властью и относящихся к шестерым так же, как шестеро относятся к тиранам. Шестьсот же имеют под собой шесть тысяч, которых они возвысили, которым дали управление провинциями или денежными делами, с тем чтобы они служили их корыстолюбию и жестокости и чтобы делали зло, которое может продолжаться только при них и только ими избавляется от законной кары. За этими следует еще большая свита. И тот, кому охота забавляться - распутывать эту сеть, увидит, что не только шесть тысяч, но сотни тысяч, миллионы скованы этой цепью с тираном. Ради этого умножаются должности, которые все суть поддержка тирании, и все занимающие эти должности люди имеют тут свои выгоды, и этими выгодами они связаны с тиранами, и людей, которым тирания выгодна, такое множество, что их наберется почти столько же, сколько тех, которым свобода была бы радостна. И как доктора говорят, что если есть в нашем теле что-нибудь испорченное, то тотчас же к этому больному месту приливают все дурные соки, так же точно и к государю как скоро он делается тираном, собирается все дурное - все подонки государства, куча воров и негодяев, не способных ни на что, но корыстолюбивых и алчных, - собираются, чтобы участвовать в добыче, чтобы быть под большим тираном маленькими тиранятами. Так делают большие грабители и знаменитые корсары. Одни делают разведки, другие останавливают путешественников; одни караулят, другие в засаде; одни убивают, другие грабят, и хотя между ними есть различие, ибо одни - слуги, а другие - начальники, - все они участники в добыче.
Так что тиран подчиняет одних подданных посредством других и бывает охраняем теми, которых, если бы они не были негодяи, он бы должен был опасаться. Но, как говорится, "чтобы колоть дрова, делают клинья из того же дерева", - так и его телохранители таковы же, как и он. Бывает, что и они страдают от него; но эти оставленные богом, потерянные люди готовы переносить зло, только бы им быть в состояний делать его не тому, кто делает зло им, но тем, которые переносят его и не могут иначе».  И я не верю, что однажды появится дьявольский doct-Z и спасет Россию. Ведь доктору хорошо известно, что библиотеку №86 в Таганском районе Москвы разоряют не родственники Путина, не члены «Единой России», но жулики и воры… Но когда ты сталкиваешься с тем, какие ответы на твои обоснованные обращения приходят из тех органов, куда пытаешься жаловаться, то понимаешь, что эта система напрочь сгнила и никуда не годна. То же самое — с делом Магнитского. Ни Путин, ни Сечин, ни Тимченко не являлись бенефициарами действий Кузнецова, Карпова и прочих. Но когда системе стали поступать сообщения, что эти люди делают не так, система встала на их защиту…
«Сволочь. Белая контра...» - с ненавистью крикнул Кедров и несколько раз выстрелил в Артеньева.
   Машинист Машков с восхищением любовался впивающимися в солнце вершинами громадных гор и заливными лугами, высокогорными плато и узкими каньонами, бескрайними пустынями и россыпью озер. И все это - Аризона. «Короткая весна». Ломтевоз приближался к столице штата – Феникс.